? Я много лет с тобой работаю, ? сказал Луньков, ? но так и не спросил, что тебя в искатели привело?
? Молодой был, ? ответил Тяглов. ? Глупый. Романтики хотелось. Подумать только: американцы на Луну летают, чтобы до других планет добраться, а у нас другая планета здесь, под боком. И позагадочнее Луны будет. В Ванавару многие тогда рвались. И далеко не всем посчастливилось. А может, наоборот, как раз тем, кто сюда не попал, и посчастливилось.
? Разочарован?
? Не то слово. Быстро понял, что и здесь то же самое, как везде. Такая же тоска. Такой же бардак. Поэтому из отдела ушел при первой возможности. Надоело.
? Не могу понять, как тебе всё-таки удалось сделать модель Кратера? Почему никто из твоих коллег до этого не додумался?
? Потому что все мы узкие специалисты. Бич современной науки ? узкая специализация. Всё лежало на поверхности, но этого никто не захотел увидеть. Лишнюю работу на себя брать не привыкли. За нее премию не дадут, а вот покритиковать, выкатить на защите «черный шар» всегда пожалуйста.
? А ты почему взял?
? Потому что злость одолевала. На начальство институтское. Хотелось доказать, что я их умнее. Тоже глупость, конечно.
? А как материалы добывал?
? По-разному. У Барковича проходил стажировку. Лачевскому оформлял докторскую диссертацию. С Федоровым делал совместный доклад на ежегодной конференции. А графики Садовникова просто украл.
? Взял и украл? ? Луньков недоверчиво хохотнул.
? Взял и украл, ? подтвердил Тяглов. ? И мне даже не стыдно. Он потом всё равно в Америку эмигрировал. Зачем ему там графики трансмутаций?.. Ты даже себе представить не можешь, какой азарт меня охватил, когда я понял, что все эти теории сочетаются через элементарную функцию. Нужно было только не вникать, а прямо подставлять текущие значения в переменные. Когда первый раз обсчитал северный край Вала и увидел знакомые аномалии на своих местах, меня затрясло всего. Думал, вот сейчас переверну мир. Они по наитию в Кратер ходят, гайки с болтами кидают, гробятся там ежедневно, а я буду как умный ходить ? по карте.
? Да-а-а, ? протянул Луньков, ? для меня это дремучий лес.
Наконец справа показался аккуратный столбик с надписью «40».
? Всем номерам ? стоп! ? скомандовал Тяглов в радиотелефон.
Он вылез из амфибии и осмотрелся. Всё-таки Кратер пугал даже его ? опытного искателя. Ватная тишина, не нарушаемая перекличкой птиц или звоном насекомых, всегда вызывала безотчетную тревогу. Тяглов ступил на обочину, подышал полной грудью, как перед нырком в воду. Посмотрел направо ? туда, где вздымалась зеленым горбом гора Фаррингтона. Посмотрел налево. Без труда различил легкое дрожание воздуха в тридцати метрах от тракта, между высоких стволов лиственниц (там притаилась молодая скороварка, появление которой предсказала модель). Потом вернулся и снова уселся за ноутбук. Начиналась настоящая работа.
? Номер семь, правая рука, на малой скорости сходи с тракта. Номер шесть, делай как седьмой. Держи дистанцию.
С картой было легко. Время от времени Тяглов приказывал колонне остановиться, проводил процедуру привязки к местности и давал новые ориентиры водителям. Луньков больше помалкивал ? понимал, что искателю в деле лучше не мешать. Если не хочешь, конечно, гробануться или склеить ласты.
По прямой от Главного научного тракта до Скучной Деревни было всего шесть километров. Однако в Кратере редко ходят по прямой: местность здесь сильно пересеченная ? целые поля катастрофных выворотней, скрытые под новым лесом, который успел преизрядно вымахать за сто лет. Поэтому продвигались, заметно петляя.
Аномалий было много, и чем дальше ? тем больше. Десятки знатных искателей погибли на этом маршруте. А потом просто перестали сюда ходить.
Где-то здесь оборвался славный путь легендарного искателя Флоренского. Первый раз он пришел в Кратер в 49-ом. Экспедицию благословил товарищ Сталин лично. До сих пор вольные искатели рассказывают страшные байки, будто бы экспедиция состояла исключительно из политзаключенных с расстрельными статьями, но Тяглов точно знал: никаких зэка там не было и в помине, специалисты ? Янковский, Вронский и другие ? добровольно пошли и, кстати, с большим энтузиазмом пошли, когда узнали, в чем суть проблемы. Энтузиазма в те времена было не занимать. И ведь дошли, без подготовки, без карт, до самого эпицентра! И вернулись с артефактами. И никого не потеряли по дороге, вот что удивительно!
Сейчас утверждают, что Флоренскому повезло: год, дескать, был такой исключительный, активность аномалий была низкая, ? но это всё ерунда. Андрей давным-давно посчитал из любопытства тот год на модели, а потом маршрут Флоренского на карту наложил. Витиевато шла экспедиция, но красиво обходила все ловушки, словно чутье какое-то вело. А почему бы и нет? Чутье и вело. Флоренский был уникум, Кратер кожей чувствовал. Но Скучная Деревня его доконала.
Очень соблазнительно было к ней пройти. Флоренский считал, что там находится приборный отсек Тунгусского Космического Тела. До сих пор работающий отсек. Потому и аномалий в районе Южного озера так много ? их подпитывает энергия, запасенная в отсеке, словно в аккумуляторе. А еще Флоренский рассчитывал найти там Урода.
Готовился академик больше года и, наверное, прошел бы. И вернулся бы с триумфом. Но вляпался ногой в зародыш клети ? уникальный, практически невозможный случай. Ногу отсекло по колено, и Флоренский истек кровью, прежде чем спутники дотащили его до тракта.
«Почему Скучная Деревня?» ? спросил однажды Луньков.
«Черный искательский юмор, ? ответил Тяглов. ? Она очень даже нескучная. Это такое артефактное образование у Южного озера. Словно какой-то гигантский ребенок кубики рассыпал. Ее со спутника засняли в начале семидесятых, но пройти не смогли».
«А мы как пройдем, если пройти нельзя?»
«А мы в Деревню не пойдем. Мы ее объедем по кривой. Только вот здесь придется в воду лезть. Сумеешь обеспечить амфибиями?»
«Обеспечу, не вопрос».
В воду действительно пришлось «лезть». Это был самый опасный участок во всем путешествии, поскольку требовалось не просто спуститься с берега в озеро, но и пролезть перед тем в узкую щель между двумя супермобиле. Тут-то и мог их настигнуть пресловутый «промах» матмодели ? но, к счастью, обошлось.
На пятом часу похода Тяглов чувствовал себя выжатым лимоном. Перед последним рывком он снова объявил остановку и попил кофе из термоса.
? Мы в двух шагах, ? сказал Луньков и возбужденно потер руки.
? Слушай, Никита, ? обратился к нему Тяглов; он отдыхал, глядя на экран, ? давно хочу тебя спросить: а что ты будешь делать, если Ось действительно тебе подчинится? Что ты ей собираешься приказать?
Луньков повернулся и посмотрел со знакомым до боли прищуром:
? Мы должны стать сильными.
? Патриоты России? Вы и так сильные. Куда уж сильнее?
? Сильными в глобальном смысле. Чтобы весь мир знал: мы лучше и сильнее их. Чтобы жили по нашим правилам, а не навязывали свои.
? Как-то всё это очень абстрактно. Конкретное что предлагаешь?
? Сверхспособности. Абсолютное здоровье. Физическое бессмертие. Комиксы американские видел? Вот, то самое.
? Для всех? ? удивился Тяглов.
? Слишком жирно будет для всех, ? твердо сказал Луньков. ? Для настоящих людей. Для элиты. Зачем бомжу сверхспособности, подумай?
? А сортировать на бомжей и элиту будешь ты?
? Да. И не боюсь ответственности. Многое повидал, знаешь ли. И многих. Во всех видах и позах повидал. Справлюсь как-нибудь.
? Всё понятно, подполковник, ? Тяглов с удовлетворением откинулся в кресле. ? Тогда поехали. Седьмой номер, кончай перекур! Малым ходом вперед на двести метров.
Машины двинулись одна за другой ? прямо в одну из псевдоподий гипермагнита, перекрывавшего проход к месту, где упала, зарывшись в глину, Ось корабля уродов. Тяглов знал, что сейчас произойдет, но всё равно зрелище впечатлило.
Магнитная аномалия действует не сразу. В нее успела втянуться вся колонна, а потом началось. Переднюю «Синюю птицу» сплющило разом, как будто ударом огромной кувалды. Вторую начало рвать по швам. Третья успела задымиться. Четвертую и пятую развернуло. Кран опрокинулся. А потом всё это сминаемое с оглушительным скрежетом железо потащило в центр аномалии, как будто хищный кракен ухватил щупальцем жертву и утягивает ее на дно, чтобы устроить пиршество в ледяной темноте бездны.
? Что это?! Что?! ? в ужасе закричал Луньков, вдавив педаль тормоза и умудрившись остановить машину в полуметре от кончика псевдоподии.
? Это, Никита, финиш, ? спокойно сообщил Тяглов. ? Не быть тебе фюрером всея Земли.
Луньков обернулся, и Тяглов выстрелил в его перекошенное и столь ненавидимое лицо. Голова подполковника откинулась, и он обмяк в кресле.
Андрей бросил пистолет на пол, закрыл ноутбук и аккуратно положил на диван.
Он был совершенно спокоен. Он собирался умереть сегодня, вместе с остальными, но не повезло. Значит, досмотрим спектакль до конца.
Тяглов вылез из амфибии и начал снимать с себя одежду. Разделся до трусов и медленно пошел вперед. Там еще что-то искрилось, но Андрей знал, что это ненадолго. Гипермагнит, затягивая железо, сорвал верхний слой почвы, и теперь приходилось идти по горячей распаханной целине. Это было даже удобно. Ближе к центру аномалии начали попадаться отдельные куски черного тела, но они уже меняли форму, словно плавились под невидимым жаром.
А потом центр аномалии взорвался. Полетели комья грязи и камни, поднялось облако пыли, и в ту же секунду взорвался берег озера. Два черных потока ринулись навстречу друг, слились, перевились, обдав застывшего Тяглова теплым ветром. И он увидел Ось.
Она встала вертикально ? антрацитовый столб высотой в десять метров. Казалось, столб бешено вращается, но Андрей быстро понял, что это иллюзия ? просто по черной поверхности пробегали тусклые искры, за которые и цеплялся усталый взгляд. Еще казалось, что Ось издает низкий вибрирующий звук, а может, это просто звенело в ушах от внутреннего напряжения.
Тяглов подошел к столбу вплотную и вытянул руку, чтобы прикоснуться к поверхности. Но у него не получилось ? монолитная поверхность мягко подалась; приглашающее распахнулось отверстие, за которым тоже была чернота и… звезды?
Ну вот я перед тобой, думал Андрей Тяглов. Говорят, ты машина власти. Не знаю, может быть, и так. Тебе нужен пилот. Тебе нужен разумный человек с волей. Без него ты просто железяка. Статор без ротора. Но есть ли у меня воля? Вот у подполковника Лунькова была, но это была злая воля. А может быть, доброй воли вообще нет в природе?
Когда-то, в молодости, я думал, что знаю, как улучшить этот мир. Ведь я прочитал много умных книжек. Там же были ответы на все вопросы бытия. Бунин и Набоков. Борхес и Кортасар. Оруэлл и Хаксли. Аксенов и Ерофеев. Кафка и Стругацкие. О! Как мы зачитывались этими книжками! Как мы их раздирали на цитаты. А потом прикрывались цитатами, словно щитами.
Мы говорили себе: наши родители пели Галича на кухнях, а мы ? на площадях. Мы очень гордились этим, будто бы оно одно делало нас членами какого-то особого клуба. Нет, не делало. Потому что не объединяло, не давало ни защиты, ни уверенности, что тот, кто стоит рядом, всегда поможет, всегда заступится. Попели на площадях и разошлись по домам ? назад, к своим проблемам, которые всегда приходится решать в одиночку. Да поймите вы наконец! Нормальный человек вполне может обойтись без ваших книг. И защитить себя сможет, и семью создаст нормальную. Кто вам сказал, что семья уродует человека? Кто такую чушь придумал? Да, семья ? это муторно. Да, семья ? это ограничение личной свободы. Но только семья способна дать заботу, когда вам тяжко и жить не хочется. Только мама всегда примет и всё простит. Только ребенок будет любить вас чисто и бескорыстно. И для того, чтобы нормальную семью создать, книжки читать не обязательно. Достаточно быть взрослым человеком, который умеет любить сам и умеет принимать любовь своих близких.
Мы говорили себе: свобода ? это осознанная необходимость. Вроде бы, высказывание принадлежит Ленину. Который цитировал Энгельса. Который цитировал Маркса. Который цитировал Гегеля. Который цитировал Аристотеля. Тоже, значит, были интеллигенты с любовью к книгам. А подумать? Кем она осознанная? Вами, что ли? Свободу мало осознать ? за нее драться надо. И умирать, если придется. Но что-то не видно желающих драться и умирать. Наоборот, все только и ждут, когда гайки закрутят: если сами организовать жизнь не можем, пусть это сделает за нас кто-нибудь другой. А охотники порулить стадом найдутся. Уже нашлись. Но главная-то проблема даже не в этом, а в том, что вы только болтаете о свободе, но даже не знаете, как ею распорядиться. Путаете ее с отсутствием законов и ограничений, а потому и боитесь что-то там осознавать.
Мы говорили себе: то, что наиболее естественно, наименее всего подобает человеку. Демагогия. Ведь тогда оправданы любые извращения, любой сон разума оправдан. Ведь критерии естественности задает мораль, а значит, мы переступаем через мораль. А ради чего? Ради того, чтобы оправдать свое нежелание жить в мире с собственной природой? Ради того, чтобы давить естественные потребности, которые одни только и делают нас разносторонними, непохожими друг на друга? Так ведь и стоиков из нас не получилось ? а получилась размазня, без рода и родины, с кашей в головах.
Мы говорили себе: нужно делать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать. А нужно ли делать добро из зла? Попробуйте сделать добро из концлагеря. Что предлагаете? Устроить парк развлечений? Может, санаторий? А может, всем будет намного лучше, если сравнять концлагерь бульдозерами, а парк развлечений с санаторием построить в другом месте? Добро нужно делать из добра, оно есть всегда ? даже в самую темную эпоху. Учитесь видеть его, находить его. А зло, наша тень, пусть знает свое место.
Мы говорили себе: счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженным. При этом прекрасно понимали: будут обиженные, никуда не денутся, нельзя всех счастьем наградить, всегда счастье будет за чей-то счет, ? но мы отвернемся, отведем взгляд и пройдем мимо, счастливые. Да и зачем нам счастье даром? Какой от него прок? Право на счастье нужно заработать, а иначе не счастье это будет, а скотство.
Я не знаю. Я запутался. Весь изошел на цитаты. Книги не научили меня главному ? не научили воле. Не научили делать выбор и смиренно принимать на себя ответственность за последствия этого выбора.
Я потерял всё, ради чего стоит жить. И сам потерялся…
Может, хоть следующему поколению повезет? Может, хоть они научатся любить по-настоящему, ненавидеть по-настоящему, давать и брать по-настоящему? Может, хоть они будут счастливы?..
Завидую женщинам. Если у них не получилось, они всегда могут родить ? продолжиться в надежде на лучшее будущее. А я не могу. Урод, обделенный природой.
Но я хочу сына. Слышишь, Ось? Я хочу сына! Пусть у меня будет сын ? мудрый и прощающий, как все дети мира.
Он будет маленький и хрупкий. Ясноглазый. Он будет лежать, укутавшись, на согретой постели в ожидании колыбельной. И я обязательно ему спою:
? Молодой был, ? ответил Тяглов. ? Глупый. Романтики хотелось. Подумать только: американцы на Луну летают, чтобы до других планет добраться, а у нас другая планета здесь, под боком. И позагадочнее Луны будет. В Ванавару многие тогда рвались. И далеко не всем посчастливилось. А может, наоборот, как раз тем, кто сюда не попал, и посчастливилось.
? Разочарован?
? Не то слово. Быстро понял, что и здесь то же самое, как везде. Такая же тоска. Такой же бардак. Поэтому из отдела ушел при первой возможности. Надоело.
? Не могу понять, как тебе всё-таки удалось сделать модель Кратера? Почему никто из твоих коллег до этого не додумался?
? Потому что все мы узкие специалисты. Бич современной науки ? узкая специализация. Всё лежало на поверхности, но этого никто не захотел увидеть. Лишнюю работу на себя брать не привыкли. За нее премию не дадут, а вот покритиковать, выкатить на защите «черный шар» всегда пожалуйста.
? А ты почему взял?
? Потому что злость одолевала. На начальство институтское. Хотелось доказать, что я их умнее. Тоже глупость, конечно.
? А как материалы добывал?
? По-разному. У Барковича проходил стажировку. Лачевскому оформлял докторскую диссертацию. С Федоровым делал совместный доклад на ежегодной конференции. А графики Садовникова просто украл.
? Взял и украл? ? Луньков недоверчиво хохотнул.
? Взял и украл, ? подтвердил Тяглов. ? И мне даже не стыдно. Он потом всё равно в Америку эмигрировал. Зачем ему там графики трансмутаций?.. Ты даже себе представить не можешь, какой азарт меня охватил, когда я понял, что все эти теории сочетаются через элементарную функцию. Нужно было только не вникать, а прямо подставлять текущие значения в переменные. Когда первый раз обсчитал северный край Вала и увидел знакомые аномалии на своих местах, меня затрясло всего. Думал, вот сейчас переверну мир. Они по наитию в Кратер ходят, гайки с болтами кидают, гробятся там ежедневно, а я буду как умный ходить ? по карте.
? Да-а-а, ? протянул Луньков, ? для меня это дремучий лес.
Наконец справа показался аккуратный столбик с надписью «40».
? Всем номерам ? стоп! ? скомандовал Тяглов в радиотелефон.
Он вылез из амфибии и осмотрелся. Всё-таки Кратер пугал даже его ? опытного искателя. Ватная тишина, не нарушаемая перекличкой птиц или звоном насекомых, всегда вызывала безотчетную тревогу. Тяглов ступил на обочину, подышал полной грудью, как перед нырком в воду. Посмотрел направо ? туда, где вздымалась зеленым горбом гора Фаррингтона. Посмотрел налево. Без труда различил легкое дрожание воздуха в тридцати метрах от тракта, между высоких стволов лиственниц (там притаилась молодая скороварка, появление которой предсказала модель). Потом вернулся и снова уселся за ноутбук. Начиналась настоящая работа.
? Номер семь, правая рука, на малой скорости сходи с тракта. Номер шесть, делай как седьмой. Держи дистанцию.
С картой было легко. Время от времени Тяглов приказывал колонне остановиться, проводил процедуру привязки к местности и давал новые ориентиры водителям. Луньков больше помалкивал ? понимал, что искателю в деле лучше не мешать. Если не хочешь, конечно, гробануться или склеить ласты.
По прямой от Главного научного тракта до Скучной Деревни было всего шесть километров. Однако в Кратере редко ходят по прямой: местность здесь сильно пересеченная ? целые поля катастрофных выворотней, скрытые под новым лесом, который успел преизрядно вымахать за сто лет. Поэтому продвигались, заметно петляя.
Аномалий было много, и чем дальше ? тем больше. Десятки знатных искателей погибли на этом маршруте. А потом просто перестали сюда ходить.
Где-то здесь оборвался славный путь легендарного искателя Флоренского. Первый раз он пришел в Кратер в 49-ом. Экспедицию благословил товарищ Сталин лично. До сих пор вольные искатели рассказывают страшные байки, будто бы экспедиция состояла исключительно из политзаключенных с расстрельными статьями, но Тяглов точно знал: никаких зэка там не было и в помине, специалисты ? Янковский, Вронский и другие ? добровольно пошли и, кстати, с большим энтузиазмом пошли, когда узнали, в чем суть проблемы. Энтузиазма в те времена было не занимать. И ведь дошли, без подготовки, без карт, до самого эпицентра! И вернулись с артефактами. И никого не потеряли по дороге, вот что удивительно!
Сейчас утверждают, что Флоренскому повезло: год, дескать, был такой исключительный, активность аномалий была низкая, ? но это всё ерунда. Андрей давным-давно посчитал из любопытства тот год на модели, а потом маршрут Флоренского на карту наложил. Витиевато шла экспедиция, но красиво обходила все ловушки, словно чутье какое-то вело. А почему бы и нет? Чутье и вело. Флоренский был уникум, Кратер кожей чувствовал. Но Скучная Деревня его доконала.
Очень соблазнительно было к ней пройти. Флоренский считал, что там находится приборный отсек Тунгусского Космического Тела. До сих пор работающий отсек. Потому и аномалий в районе Южного озера так много ? их подпитывает энергия, запасенная в отсеке, словно в аккумуляторе. А еще Флоренский рассчитывал найти там Урода.
Готовился академик больше года и, наверное, прошел бы. И вернулся бы с триумфом. Но вляпался ногой в зародыш клети ? уникальный, практически невозможный случай. Ногу отсекло по колено, и Флоренский истек кровью, прежде чем спутники дотащили его до тракта.
«Почему Скучная Деревня?» ? спросил однажды Луньков.
«Черный искательский юмор, ? ответил Тяглов. ? Она очень даже нескучная. Это такое артефактное образование у Южного озера. Словно какой-то гигантский ребенок кубики рассыпал. Ее со спутника засняли в начале семидесятых, но пройти не смогли».
«А мы как пройдем, если пройти нельзя?»
«А мы в Деревню не пойдем. Мы ее объедем по кривой. Только вот здесь придется в воду лезть. Сумеешь обеспечить амфибиями?»
«Обеспечу, не вопрос».
В воду действительно пришлось «лезть». Это был самый опасный участок во всем путешествии, поскольку требовалось не просто спуститься с берега в озеро, но и пролезть перед тем в узкую щель между двумя супермобиле. Тут-то и мог их настигнуть пресловутый «промах» матмодели ? но, к счастью, обошлось.
На пятом часу похода Тяглов чувствовал себя выжатым лимоном. Перед последним рывком он снова объявил остановку и попил кофе из термоса.
? Мы в двух шагах, ? сказал Луньков и возбужденно потер руки.
? Слушай, Никита, ? обратился к нему Тяглов; он отдыхал, глядя на экран, ? давно хочу тебя спросить: а что ты будешь делать, если Ось действительно тебе подчинится? Что ты ей собираешься приказать?
Луньков повернулся и посмотрел со знакомым до боли прищуром:
? Мы должны стать сильными.
? Патриоты России? Вы и так сильные. Куда уж сильнее?
? Сильными в глобальном смысле. Чтобы весь мир знал: мы лучше и сильнее их. Чтобы жили по нашим правилам, а не навязывали свои.
? Как-то всё это очень абстрактно. Конкретное что предлагаешь?
? Сверхспособности. Абсолютное здоровье. Физическое бессмертие. Комиксы американские видел? Вот, то самое.
? Для всех? ? удивился Тяглов.
? Слишком жирно будет для всех, ? твердо сказал Луньков. ? Для настоящих людей. Для элиты. Зачем бомжу сверхспособности, подумай?
? А сортировать на бомжей и элиту будешь ты?
? Да. И не боюсь ответственности. Многое повидал, знаешь ли. И многих. Во всех видах и позах повидал. Справлюсь как-нибудь.
? Всё понятно, подполковник, ? Тяглов с удовлетворением откинулся в кресле. ? Тогда поехали. Седьмой номер, кончай перекур! Малым ходом вперед на двести метров.
Машины двинулись одна за другой ? прямо в одну из псевдоподий гипермагнита, перекрывавшего проход к месту, где упала, зарывшись в глину, Ось корабля уродов. Тяглов знал, что сейчас произойдет, но всё равно зрелище впечатлило.
Магнитная аномалия действует не сразу. В нее успела втянуться вся колонна, а потом началось. Переднюю «Синюю птицу» сплющило разом, как будто ударом огромной кувалды. Вторую начало рвать по швам. Третья успела задымиться. Четвертую и пятую развернуло. Кран опрокинулся. А потом всё это сминаемое с оглушительным скрежетом железо потащило в центр аномалии, как будто хищный кракен ухватил щупальцем жертву и утягивает ее на дно, чтобы устроить пиршество в ледяной темноте бездны.
? Что это?! Что?! ? в ужасе закричал Луньков, вдавив педаль тормоза и умудрившись остановить машину в полуметре от кончика псевдоподии.
? Это, Никита, финиш, ? спокойно сообщил Тяглов. ? Не быть тебе фюрером всея Земли.
Луньков обернулся, и Тяглов выстрелил в его перекошенное и столь ненавидимое лицо. Голова подполковника откинулась, и он обмяк в кресле.
Андрей бросил пистолет на пол, закрыл ноутбук и аккуратно положил на диван.
Он был совершенно спокоен. Он собирался умереть сегодня, вместе с остальными, но не повезло. Значит, досмотрим спектакль до конца.
Тяглов вылез из амфибии и начал снимать с себя одежду. Разделся до трусов и медленно пошел вперед. Там еще что-то искрилось, но Андрей знал, что это ненадолго. Гипермагнит, затягивая железо, сорвал верхний слой почвы, и теперь приходилось идти по горячей распаханной целине. Это было даже удобно. Ближе к центру аномалии начали попадаться отдельные куски черного тела, но они уже меняли форму, словно плавились под невидимым жаром.
А потом центр аномалии взорвался. Полетели комья грязи и камни, поднялось облако пыли, и в ту же секунду взорвался берег озера. Два черных потока ринулись навстречу друг, слились, перевились, обдав застывшего Тяглова теплым ветром. И он увидел Ось.
Она встала вертикально ? антрацитовый столб высотой в десять метров. Казалось, столб бешено вращается, но Андрей быстро понял, что это иллюзия ? просто по черной поверхности пробегали тусклые искры, за которые и цеплялся усталый взгляд. Еще казалось, что Ось издает низкий вибрирующий звук, а может, это просто звенело в ушах от внутреннего напряжения.
Тяглов подошел к столбу вплотную и вытянул руку, чтобы прикоснуться к поверхности. Но у него не получилось ? монолитная поверхность мягко подалась; приглашающее распахнулось отверстие, за которым тоже была чернота и… звезды?
Ну вот я перед тобой, думал Андрей Тяглов. Говорят, ты машина власти. Не знаю, может быть, и так. Тебе нужен пилот. Тебе нужен разумный человек с волей. Без него ты просто железяка. Статор без ротора. Но есть ли у меня воля? Вот у подполковника Лунькова была, но это была злая воля. А может быть, доброй воли вообще нет в природе?
Когда-то, в молодости, я думал, что знаю, как улучшить этот мир. Ведь я прочитал много умных книжек. Там же были ответы на все вопросы бытия. Бунин и Набоков. Борхес и Кортасар. Оруэлл и Хаксли. Аксенов и Ерофеев. Кафка и Стругацкие. О! Как мы зачитывались этими книжками! Как мы их раздирали на цитаты. А потом прикрывались цитатами, словно щитами.
Мы говорили себе: наши родители пели Галича на кухнях, а мы ? на площадях. Мы очень гордились этим, будто бы оно одно делало нас членами какого-то особого клуба. Нет, не делало. Потому что не объединяло, не давало ни защиты, ни уверенности, что тот, кто стоит рядом, всегда поможет, всегда заступится. Попели на площадях и разошлись по домам ? назад, к своим проблемам, которые всегда приходится решать в одиночку. Да поймите вы наконец! Нормальный человек вполне может обойтись без ваших книг. И защитить себя сможет, и семью создаст нормальную. Кто вам сказал, что семья уродует человека? Кто такую чушь придумал? Да, семья ? это муторно. Да, семья ? это ограничение личной свободы. Но только семья способна дать заботу, когда вам тяжко и жить не хочется. Только мама всегда примет и всё простит. Только ребенок будет любить вас чисто и бескорыстно. И для того, чтобы нормальную семью создать, книжки читать не обязательно. Достаточно быть взрослым человеком, который умеет любить сам и умеет принимать любовь своих близких.
Мы говорили себе: свобода ? это осознанная необходимость. Вроде бы, высказывание принадлежит Ленину. Который цитировал Энгельса. Который цитировал Маркса. Который цитировал Гегеля. Который цитировал Аристотеля. Тоже, значит, были интеллигенты с любовью к книгам. А подумать? Кем она осознанная? Вами, что ли? Свободу мало осознать ? за нее драться надо. И умирать, если придется. Но что-то не видно желающих драться и умирать. Наоборот, все только и ждут, когда гайки закрутят: если сами организовать жизнь не можем, пусть это сделает за нас кто-нибудь другой. А охотники порулить стадом найдутся. Уже нашлись. Но главная-то проблема даже не в этом, а в том, что вы только болтаете о свободе, но даже не знаете, как ею распорядиться. Путаете ее с отсутствием законов и ограничений, а потому и боитесь что-то там осознавать.
Мы говорили себе: то, что наиболее естественно, наименее всего подобает человеку. Демагогия. Ведь тогда оправданы любые извращения, любой сон разума оправдан. Ведь критерии естественности задает мораль, а значит, мы переступаем через мораль. А ради чего? Ради того, чтобы оправдать свое нежелание жить в мире с собственной природой? Ради того, чтобы давить естественные потребности, которые одни только и делают нас разносторонними, непохожими друг на друга? Так ведь и стоиков из нас не получилось ? а получилась размазня, без рода и родины, с кашей в головах.
Мы говорили себе: нужно делать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать. А нужно ли делать добро из зла? Попробуйте сделать добро из концлагеря. Что предлагаете? Устроить парк развлечений? Может, санаторий? А может, всем будет намного лучше, если сравнять концлагерь бульдозерами, а парк развлечений с санаторием построить в другом месте? Добро нужно делать из добра, оно есть всегда ? даже в самую темную эпоху. Учитесь видеть его, находить его. А зло, наша тень, пусть знает свое место.
Мы говорили себе: счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженным. При этом прекрасно понимали: будут обиженные, никуда не денутся, нельзя всех счастьем наградить, всегда счастье будет за чей-то счет, ? но мы отвернемся, отведем взгляд и пройдем мимо, счастливые. Да и зачем нам счастье даром? Какой от него прок? Право на счастье нужно заработать, а иначе не счастье это будет, а скотство.
Я не знаю. Я запутался. Весь изошел на цитаты. Книги не научили меня главному ? не научили воле. Не научили делать выбор и смиренно принимать на себя ответственность за последствия этого выбора.
Я потерял всё, ради чего стоит жить. И сам потерялся…
Может, хоть следующему поколению повезет? Может, хоть они научатся любить по-настоящему, ненавидеть по-настоящему, давать и брать по-настоящему? Может, хоть они будут счастливы?..
Завидую женщинам. Если у них не получилось, они всегда могут родить ? продолжиться в надежде на лучшее будущее. А я не могу. Урод, обделенный природой.
Но я хочу сына. Слышишь, Ось? Я хочу сына! Пусть у меня будет сын ? мудрый и прощающий, как все дети мира.
Он будет маленький и хрупкий. Ясноглазый. Он будет лежать, укутавшись, на согретой постели в ожидании колыбельной. И я обязательно ему спою:
Светит незнакомая звезда.
Снова мы оторваны от дома…