Пескова Юлия. Привет, красавица !

   Из толпы появился Пако, с трудом удерживая три бокала.
   - Это вам! - Его лицо сияло. - Водка с лимоном!
   - А ты уже напился? - спросила его сестра, хватая бокал.
   - Не поверите! - сказал он. - Я только что познакомился с такой красавицей! Кажется, я влюбился!
   Лола зашлась в хохоте. Звонко ударив свой бокал о мой, она крикнула:
   - За любовь!
   После пятого глотка я почувствовала, что ноги немеют и подгибаются.
   - Нельзя смешивать! - крикнула Лола, допив.
   Мне захотелось простой воды, захотелось выйти из душного облака дыма, из прыгающей толпы, из мечущегося по лицам света.
   - Сейчас приду, - сказала я и, расталкивая танцующих, почти выбежала на улицу. Внезапная тишина оглушила меня настолько, что я стояла мгновение не шевелясь, вцепившись рукой в перила. Из хаоса, грохота и дыма я словно шагнула в космос. Холодная горная ночь мерцала россыпями звезд, благоухала свежестью мяты. Летучие мыши бесшумно парили в воздухе.
   На ступеньках сидел Андре. Я узнала его сразу, несмотря на то что в голове шумела водка.
   - Садись, - сказал он.
   Я села рядом. Впрочем, я села бы, даже если б его здесь не было. Ноги меня не держали.
   - Ты что здесь делаешь? - спросила я, разглядывая его внимательно, как разглядывают предметы.
   Он улыбнулся:
   - Курю.
   - Понятно. - Я удивилась собственному голосу - он словно отделился от меня и говорил самостоятельно. - Моя подруга хочет с тобой познакомиться.
   - Правда? - Он усмехнулся и встал. - Значит, я ей понравился?
   - Наверно. Пойдешь к нам?
   - Нет.
   - Почему?
   - Потому что я иду домой.
   - Как знаешь, - отозвалась я. Меня тошнило, а холод уже пробрался за воротник.
   - До завтра!
   Он бросил сигарету на землю. Она ударилась о мостовую и рассыпалась искрами. Скоро его фигура исчезла за поворотом. Некоторое время я сидела на ступеньках, тараща глаза в темноту, потом встала и, держась за стену, поплелась обратно на дискотеку.
   Пако я не нашла, а Лола отплясывала севильянас в окружении пятерых испанцев. В голове моей стало совсем мутно. Я видела, как дергается Лола, как она опрокидывает бокал за бокалом, как закуривает очередную сигарету. Я видела саму себя, которую какой-то пьяный аргентинец учит танцевать танго, и его сверкающая улыбка вспыхивает в луче прожектора. Кто-то опять протягивал мне бокал, кто-то твердил: "Ты красавица", я смеялась, пила и танцевала. Потом все поплыло перед глазами, у всех людей стало одно лицо, которое размножилось и закружилось вокруг меня; чьи-то черные глаза глядели на меня с твердым упорством, они увеличивались, расширялись, потом заняли собой все пространство и вдруг, загоревшись, разрослись во всепоглощающую тьму, и я упала в объятья аргентинцу. Точнее сказать, мы упали вместе, потому что он держался на ногах не тверже, чем я. Падая, мы увлекли за собой еще несколько человек, в том числе Лолу.
   Чертыхаясь, я поднялась с пола первой и протянула ей руку. Она помотала головой, сама встала на четвереньки и поднесла руку ко рту:
   - Сейчас сблюю!
   - Лола! - закричала я. - Вставай сейчас же! - Она отмахнулась. Я схватила аргентинца за рубашку. - Помоги мне дотащить ее до туалета. Давай!
   Схватив Лолу под мышки, мы протащили ее по уже пустеющему залу и втолкнули в туалет. Кабинка была занята, и ее вырвало в раковину.
   - Ходер! - бормотала она, открывая кран. - Какая гадость!
   Она выпрямилась и схватилась за мое плечо. Лицо у нее побелело.
   - Зря я это сделала, - забормотала она, - зря. Но я никогда их раньше не пробовала, я не знала, что так выйдет.
   - Лола, ты пьяна. Пошли, пошли. Где Пако?
   - Не знаю. Мне очень плохо. Проводи меня до машины. Зря я съела эту гадость.
   - Какую гадость?
   - Magic mushrooms. Хорхе предложил, а я взяла.
   - Какой Хорхе?
   - Хорхе... Я с ним танцевала. Такой красавчик... Господи, до чего же мне плохо.
   Я вывела ее на улицу и посадила на ступеньки крыльца. Уже рассветало.
   - Сиди здесь, - сказала я. - Пойду искать Пако.
   Я нашла его на втором этаже, в самом дальнем кресле в темном углу. Он целовался со стриженой скандинавкой. Ее подруга спала в соседнем кресле, открыв рот.
   - Пошли скорее! Твоей сестре плохо!
   - Отстань.
   - Дай мне ключи от машины! - крикнула я, топнув ногой от злости.
   Скандинавка, обвив руками шею Пако, глядела на меня бессмысленными пьяными глазами. Пако вытащил ключи, я схватила их и побежала вниз.
   Когда я открыла машину, Лола упала на сиденье, словно неодушевленный предмет. Я села на землю и, прислонившись к машине, закрыла глаза.
   Прошло несколько минут. Кто-то тронул меня за плечо.
   - Это я, - послышался голос Пако. - Поехали.
   Он сел за руль, я забралась на переднее сиденье. Лола спала на заднем как убитая, поджав под себя ноги.
   - Ходер! - сказал Пако, зевая и заводя машину. - Забыл спросить, как ее зовут.
   Я молчала.
   - Ну что скисла? Устала? Я тебя довезу до дома.
   Он нажал на газ, и машина рванула вверх по улице. Возле калитки мы попрощались.
   - Мы отлично отдохнули, - сказал Пако. - Я давно так не отдыхал. Тебе надо лечь спать. На тебе лица нет.
   - Конечно. Прощай, Пако. Когда Лола проснется, передай ей от меня привет!
   - Мы позвоним из Мадрида. Или ты позвони из Парижа. Пока! - Он зевнул, улыбнулся и сел в машину. Раздались звуки музыки, и, взревев, машина скрылась за поворотом.
   Я с трудом открыла и закрыла двери, с трудом поднялась по лестнице и вошла в квартиру. В моей голове дребезжала музыка и прыгали обрывки фраз, смеха, шуток - сотни лиц, пьющих, гогочущих, ненавистных. Я упала на кровать и зажала уши руками. Мне казалось, меня терзают демоны, казалось, еще немного - и я умру. Слезы душили меня, и я зарыдала беззвучно, уткнувшись в подушку.
   Когда я проснулась, уже стемнело. Из-под двери просачивался дымок марихуаны. Я вышла из комнаты. Забравшись в кресло, Кармен задумчиво курила. Из открытого окна падал рассеянный сумеречный свет; Кармен сидела к окну спиной, и от этого ее глаза казались совсем черными. На журнальном столике была рассыпана колода карт.
   - Привет! - сказала она. - Ты спала?
   - Да.
   - Понятно. - Она затянулась. - А я сначала решила, что ты уже уехала. Но потом увидела твои вещи и поняла, что ты еще здесь. Сегодня воскресенье?
   - Суббота.
   - Ну да, ты же сказала, что уедешь в воскресенье. Ходер! Как быстро летит время... - Она опять затянулась. Дымок, взвившись, образовал над ее головой светлый круг.
   - Туалет течет, - равнодушно сообщила Кармен. - Надо позвать слесаря.
   - Понятно.
   Она молчала, делая затяжку за затяжкой.
   - Зачем тебе карты? С кем-то играла?
   - Нет. Я гадала.
   - Ты умеешь гадать?
   - Каждая цыганка умеет гадать.
   "Цыганка? Какая цыганка? Что она несет? Обкурилась!" - подумала я уныло.
   - Хочешь, погадаю? Для тебя бесплатно.
   - Нет, спасибо. Я в это не верю. Да и потом - что гадать? И так все известно.
   - Известно? - Она захохотала и стала собирать со стола карты. - Тебе, может, известно. А многим нет. Многие ходят, спрашивают про судьбу. - Она перетянула колоду резинкой и положила ее в ящик. - Но ты права. Я себе тоже никогда не гадаю. Только другим.
   Она опять затянулась. Я молчала, вдыхая сладкий дым.
   - И у всех - одно и то же, - продолжала Кармен. - Будешь курить?
   - Спасибо, не хочу.
   - Зря. Когда грустно, это помогает.
   - Мне не грустно.
   - Правда? - Она усмехнулась. - Ну как хочешь.
   Мы помолчали. Кармен докурила, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Я встала и ушла в свою комнату.
   Около десяти позвонила Тони:
   - Пойдешь с нами на дискотеку?
   - Пойду, - ответила я, секунду подумав, и стала собираться.
   Я уже дозастегивала ремешок левой туфли, как опять затрещал мобильник.
   - Здравствуйте, - сказал голос Дардыкова. - Я надеюсь, вы сейчас уже дома.
   - Здравствуйте, - ответила я холодно, зажимая трубку между ухом и плечом, а руками дозастегивая ремешок на туфле.
   - Я заходил к вам сегодня утром, но ваша хозяйка сказала, что вы спите. Я заходил к вам днем, но мне никто не открыл. Поэтому я вынужден был выяснить номер вашего телефона у моих соседок. Что вы сейчас делаете?
   - Ничего особенного, - сказала я, подходя к зеркалу и поднося кисточку с тушью к ресницам.
   - С тех пор как вы ушли, - продолжал Дардыков, - я не нахожу себе покоя. Вы так ничего мне и не ответили на мое предложение. Это, в конце концов, невежливо. К тому же я просто хочу вас увидеть. Мне просто необходимо вас увидеть! Его голос стал громче и настойчивее.
   "Он не просто сумасшедший, - испуганно подумала я, - он маньяк".
   Рука моя дрогнула, и я нечаянно провела кисточкой черную черту по щеке.
   - Простите. - Вытирая щеку ладонью, я старалась придать голосу спокойную уверенность. - Но вчера я не могла с вами встретиться.
   - Давайте встретимся сейчас!
   - Сейчас? - На мгновение я замолчала, придумывая, что соврать. - Дело в том, что... я... Сейчас я не могу говорить... Я очень устала... Я спала, когда вы позвонили. И сейчас опять буду спать. Давайте встретимся завтра.
   - Завтра? Завтра... Ну что же, хорошо... Завтра... В какое время я могу вам позвонить, чтобы не разбудить вас и еще застать вас дома? - сдавленным голосом спросил Дардыков.
   - Когда хотите. До свиданья.
   Я вышла на балкон и посмотрела вниз. Скандинавки ждали возле калитки. Я погасила свет и спустилась.
   В первое мгновение я их не узнала: стриженая надела необыкновенное серо-голубое платье и подвела глаза так, что стала похожа на хорошенькую куклу. Тони рассталась наконец с военной кепкой и облачилась в бархатный сарафан. Ее светлые волосы рассыпались шелковыми кудрями по плечам, и серебряные браслеты, сжимавшие запястья, поблескивали в лунном свете. Только татуировка на плече немного ее портила.
   - Хелло! - сказала Тони весело. - Смотри, какая луна!
   Я подняла голову и посмотрела вверх. На террасе соседнего дома темнела неподвижная фигура человека. Дардыков! Я сунула ключи в карман и сказала тихо:
   - Пошли быстрее.
   - В чем дело? - удивилась Тони и почти побежала вслед за мной.
   - Ни в чем. Просто люблю быстро ходить.
   - Надо идти быстрее, - согласилась стриженая. - Андре нас ждет.
   Андре ждал нас на дискотеке. Место оказалось неплохим: с четырьмя верандами, откуда открывался чудесный вид города, с зажигательной латинской музыкой и проворными кокетливыми официантами. Один из них сразу же признался мне в любви и стал угощать каким-то ликером. Я смеялась, он сыпал комплиментами. Мы обсуждали последние новости футбола, как вдруг, словно призрак, за спиной у бармена выросла фигура Дардыкова.
   "Выследил!" - стукнуло в голове. От неожиданности я вздрогнула и едва не выронила бокал.
   - Вы здесь! - сказал он по-русски. - Вы, я вижу, не скучаете.
   В отчаянии я перевела взгляд на бармена. Тот наблюдал за мной с любопытством.
   - Хосе, - сказала я по-испански, отодвигаясь от Дардыкова на шаг. - Познакомься. Это - тоже русский.
   Бармен подмигнул и засмеялся:
   - Завидую русским. У них такие красивые женщины!
   - Что он сказал? - спросил Дардыков громко.
   - Ничего особенного. - Я снова отступила на шаг. Дардыков придвинулся ближе.
   - Зачем вы мне солгали?
   - Я вам не лгала.
   - Лгали. Вы сказали, что будете спать, а ушли на дискотеку. Я все видел.
   - Ну и что? - Меня начало трясти. Я снова отступила, а Дардыков придвинулся.
   - Выйдем отсюда, - бросил он отрывисто.
   - Что?
   - Я сказал: выйдем отсюда. Нам надо объясниться.
   - Вам надо, вы и выходите.
   Он схватил меня за руку и потащил за собой. Меня охватил панический страх, и я заверещала изо всех сил, перекрывая криком музыку:
   - Хосе! Хосе! На помощь!
   Я увидела, как от дверей к нам кинулись мощные вышибалы, затем почувствовала, что меня отпустили. Вокруг столпились любопытные, они что-то кричали и указывали в ту сторону, где вышибалы били Дардыкова. Я дрожала, прислонившись к стене.
   - С тобой все в порядке? - спросил Хосе.
   - Все в порядке. - Я попыталась улыбнуться, но у меня не получилось.
   - Не бойся. Он больше не придет. Ребята его отделают как следует.
   Я молчала и не могла сосредоточиться на его словах - меня била нервная дрожь.
   - Пойдем. Тебе надо что-нибудь выпить. Хочешь, сделаю тебе кальперинью?
   Я кивнула.
   Через минуту все стало по-прежнему. Любопытные покричали и снова стали танцевать. Хосе вернулся за стойку, а вышибалы встали у дверей. Все еще озираясь по сторонам, я сделала глоток кальпериньи.
   Подошел Андре со скандинавками. Тони взяла меня за руку.
   - Боже мой! - сказала она сочувственно. - Валериу... Он что, пьян? Я все видела. Ты как?
   - Все о'кей! - я смогла наконец выдавить улыбку. - Пустяки.
   - У вас все мужчины такие нецивилизованные? - спросил Андре.
   Я промолчала.
   - Мы заняли место на верхней террасе. Пошли? - Он подтолкнул меня.
   - Нет, мне пора.
   - Тогда пока? - улыбнулся Андре.
   - Пока.
   - И ты больше ничего мне не скажешь на прощанье?
   - Что я должна сказать?
   - Не знаю. - Он усмехнулся. - Я оставлю тебе номер своего телефона.
   - Зачем?
   Он пожал плечами:
   - Может, захочешь мне позвонить. У тебя есть на чем записать?
   Я порылась в карманах и вытащила мятый листок. Андре развернул его и поморщился.
   - Оскар, - прочитал он.
   Несколько секунд он молчал, словно размышляя, затем усмехнулся и вернул мне бумажку.
   - Ты права, мой телефон тебе не нужен. - На его лице появилась обычная снисходительная улыбка: - Bon voyage!
   По мере того как я шла, шум дискотеки отдалялся, слабел, и наконец его не стало слышно. Надо было скорее возвращаться домой - день предстоял тяжелый: сначала на автобусе в Мадрид, затем на самолете в Париж.
   Однако знакомая улица не появлялась. Дорога становилась все более узкой, она поворачивала и петляла среди лабиринта домов. Скоро стало совсем темно - все фонари куда-то пропали, и я уже не могла разглядеть на табличках названия улиц.
   "Не хватало еще заблудиться", - подумала я угрюмо и пошла дальше. Дорога свернула вправо и скоро уткнулась в тупик. Чертыхнувшись, я пошла назад, однако дорога снова повернула, и я оказалась на крошечной площади с маленьким апельсиновым деревцем посреди. Казалось, город вымер - вокруг не было ни души. Беспомощно оглядевшись, я продолжала брести, надеясь, что встречу кого-нибудь из местных жителей, однако кругом были только глухие белые стены, теряющиеся во тьме. Стук моих каблуков о камень и безразличное эхо, разносящее его по лабиринту, вызывали у меня глухую тоску. Улицы были столь узки, что, протягивая руку, я упиралась в стену.
   Над головой сверкали звезды, и я шла словно по дну темного колодца. Я взглянула на часы: циферблат высвечивал три часа ночи - значит, до автобуса осталось четыре часа... Мне хотелось закричать, разбить стены, взлететь над городом - сделать что-нибудь, чтобы выбраться из коварного лабиринта. Но я продолжала идти, глотая слезы и упираясь в тупики. Через полчаса я снова вышла на площадь с апельсиновым деревцем посередине и поняла, что хожу по кругу.
   Обессилев от бессмысленной ходьбы, я прислонилась к стене и закрыла глаза. Кругом было тихо, только пели цикады и откуда-то долетал аромат цветов.
   "Попробуем рассуждать логически, - велела я себе. - Город стоит на холме. Внизу есть главная площадь, вверху начинаются горы. Если все время спускаться вниз, я буду приближаться к главной площади. Там всегда людно. Оттуда я найду дорогу". Оставалось только определить, справа или слева находилась эта площадь, но это было невозможно. Положившись на судьбу, я решила спускаться, беря левее. "Авось как-нибудь", - промелькнуло в голове.
   Сделав очередной поворот, я вдруг наткнулась на улицу, уходящую куда-то вниз.
   Прищурившись, я стала разбирать надпись на указателе, едва видимую в темноте. Когда я разобрала - мне стало немного жутко: вот то место, о котором предупреждал меня Пако, - цыганский квартал.
   Мгновение я стояла в нерешительности. Вернуться назад? Но куда? Пойти по цыганской улице? "Цыгане, испанцы - какая разница! - раздраженно подумала я и пошла вниз. - Не пропадать же теперь!"
   Наконец я дошла до крохотной площади, точнее, площадки - так она была невелика, - на углу светилась вывеска со странным, совсем не испанским названием, а из-за дверей, над которыми она висела, доносились звуки музыки.
   Я заглянула внутрь - это был обыкновенный бар. Возле стойки сидели обычные люди: встретив их в центре города, я никогда бы не определила в них цыган. "Зайду и узнаю, как дойти до главной площади, - решила я. - А заодно что-нибудь выпью".
   На мое появление никто не обратил внимания. Спросив сангрию, я уселась на высокий стул и прислушалась - где-то пел женский голос. Он лился из темной глубины бара.
   - Нравится? - спросил бармен, подавая мне бокал. Я кивнула. - Это внизу. Он указывал пальцем в темноту. - Можешь спуститься.
   Следуя движению его руки, я оказалась внутри странного темного помещения, напоминающего пещеру. Скоро глаза привыкли ко тьме, и я различила в углу, на слабо освещенной площадке, двух мужчин, играющих на гитарах. На их лицах застыло напряжение, почти исступление.
   Нашарив в темноте стул, я опустилась на него и уставилась на музыкантов. Никогда нигде я не слышала подобной мелодии - она была так прекрасна, что на глазах у меня выступили слезы. А странный, огненный голос дрожал, обрывался, вспыхивал, как пламя свечи, и люди, глядя во тьму, молчали, завороженные мелодией.
   Я тоже молчала, забыв, что мне надо идти, что надо искать главную площадь, что надо собирать чемодан. Мне казалось, когда-то давно я уже слышала эту песню, эту непонятную и дикую мелодию. Только когда? И почему в ней столько тоски? Почему она разрывает сердце? Словно у меня отняли что-то прекрасное...
   Мои мысли смешались. Вся жизнь вдруг показалась мне бессмысленной и пустой. Лишенной солнечного света, любви и красоты. Моя нелепая жизнь... И этот голос...
   Песня стихла. Люди вскочили, захлопали и принялись громко кричать "оле". Рядом со мной изо всех сил надрывался какой-то турист, он свистел и подпрыгивал на месте. "Наверно, я попала на концерт цыганской музыки", - подумала я.
   Из темноты возникла худая женская фигура - это ей кричали люди. Она вышла на середину сцены, обвела глазами зрителей и улыбнулась.
   Я узнала Кармен.
   От удивления я поперхнулась сангрией, и, пока откашливалась, Кармен исчезла. Ее сменил другой певец - старый грязный цыган. И опять зазвенели аккорды, и опять полетел, срываясь в пустоту ночи, странный голос, теперь уже мужской...
   Я вернулась домой на рассвете. Оказалось, я жила в трех минутах ходьбы от цыганского квартала, почти на соседней улице. По трем оборотам ключа я поняла, что Кармен еще не пришла.
   До автобуса оставался только час, и я кинулась собирать вещи - они не умещались, я чертыхалась и уминала их коленом. Наконец мне удалось застегнуть молнию, отчего чемодан неестественно раздулся.
   Я оглядела комнату - мне казалось, я что-то забыла. Но в комнате не оставалось ничего, кроме кровати, стула и стеклянной вазы на полу. Я поставила чемодан перед дверью. Теперь надо было вызвать такси.
   Но мобильника в сумке не было.
   Я снова открыла чемодан и перевернула все вещи, но ничего не нашла. Я осмотрела комнату, кухню и ванную - мобильник пропал.
   В растерянности я опустилась на стул, схватила со стола сухую корку хлеба и стала нервно ее грызть. Неужели я его потеряла? Где его искать? Наверно, его украли...
   Цыгане!
   Однако размышлять было уже некогда. Я взяла телефон Кармен и вызвала такси. Пока я говорила, мой взгляд упал на аккуратный сверток, лежащий на столе. Рядом была записка, адресованная мне. Я развернула ее и прочитала:
   "Прощай. Счастливого пути и удачи. Возьми мой подарок".
   Несколько секунд я разглядывала прыгающие, корявые буквы - и мне стало грустно. Я взяла в руки сверток. Тем же почерком, но другими чернилами на нем было написано: "На память от Кармен". Я развернула хрустящую бумагу и извлекла темный компакт-диск.
   Я успела на автобус в последнюю минуту. В салоне было холодно - несмотря на прохладное утро, кондиционеры работали вовсю. Я вытащила из сумки свитер и приготовилась к долгому путешествию.
   Автобус качнулся и стал отъезжать, выруливая на автостраду.
   Город остался позади. За окном поплыли горные ущелья и оливковые рощи, серебрящиеся на ветру, их сменяли виноградники и яркие желтые клочки подсолнуховых посадок. Изредка среди поля вдруг возникал белый уединенный домик, потом он исчезал, терялся вдали, среди терракотовых просторов и бездонной синевы неба.
   Город пропал, будто его не было.