Страница:
А она глаза открыла
И со мной заговорила.
Старушонка с хитрецой:
Факт обмана налицо.
Натурально смерть сыграла.
Напоследок мне сказала:
«Не узнал Далматову?
Против меня ратовал,
Гнал и проклял сколько раз —
А сегодня взял и спас!»
ВЫБОРГСКИЙ ДВОРЕЦ КУЛЬТУРЫ
Вот Выборгский дворец культуры.
Дверь открываю, захожу:
У кассы люди, лица их понуры,
Билеты на концерт спешат купить. Гляжу:
Он композитора, Великого Творца,
Сыграет музыку. Потоки упоительных
Мелодий будут литься без конца.
Мне не на что билет купить,
И обувь сменную забыл я захватить:
Кто с улицы, те в зале неугодны.
На верхнем этаже, у входа в зал, контроль
У публики билеты проверяет,
И только с чистыми ногами пропускает,
И требует, чтоб все имели соль.
Вот девушка: в глазах ее сиянье
И кроткая невинная любовь,
А женщина исполнена страданья,
И слезы катятся по щекам вновь и вновь.
Старушка на скамейке примостилась
В домашних тапках, в шерстяных носках.
Готовы все… С душой моей срастилась
Холодная и смертная тоска.
Иду уныло за свободный столик,
А за соседний сел мужчина,
И теплого в себя стакан вливаю чаю.
СЛОВАРЬ
Пришел ко мне гость, человек молодой,
На плечи упали волной золотой
Блестящие локоны. Дивный словарь
В подарок принес он. «Откроешь страницу, —
Сказал незнакомец, – и вылетит птица.
Откроешь другую – словам моим верь! —
Из книги волшебной выскочит зверь.
Но обращайся ты с ней осторожно:
Нажить от нее неприятностей можно».
Я с нетерпеньем словарь открываю.
Тут прыг со страницы огромная кошка.
Между ушами выросли рожки.
Нрав у зверюги хищен и зол.
Иголок из пуза торчит частокол.
Втиснуть обратно в словарь я пытаюсь
Но понапрасну за кошкой гоняюсь:
Тварь не дается, иголками мучая…
Вовек не забуду сон вещий и мудрый,
Как мне подарил чудоносный словарь
Великий волшебник золотокудрый,
В светлосиянный одетый стихарь.
ДМИТРИЙ И ЕЛЕНА
Я живу на даче летом.
На горе стоит мой дом.
Тишина, покой кругом.
Из окна мне виден сад.
У калитки, на дороге,
С моим папой говорят
Парень с девушкой. Тревоги
Испытал я чувство. Слух
Шел давно про этих двух.
Новизна и перемена.
Я боюсь их как огня.
Девушку зовут Елена.
Как в их план проникнуть хитрый?
За двойным таюсь стеклом:
Страшно мне покинуть дом.
«Папа, Дмитрий ждет с Еленой.
Что впотьмах сидишь один?» —
«Я, сынок, боюсь их плена».
Как глупец себя веду!
Лучше встретить Лену с Димой.
Я к черте неотвратимой!
Но задумался опять,
Стал одежду поправлять,
Заправлял в штаны рубаху
Слишком долго – дал же маху!
Поздно выбежал я в сад.
Подошел к отцу, спросил,
Не сдержав досады слез:
«Что Димитрий говорил?»
Он ответил на вопрос,
Рассказал, что в Политехе
Обучался Дима будто,
Невзирая на успехи,
Изгнан был из института…
Приуныл я. Вот досада!
Мне бы другом стать их надо.
(Краски темные сгустил
Незаметно летний вечер.)
Где, когда теперь их встречу?
Вдруг прожег мне спину жар.
Караул! Пожар, пожар!
Дом горит, мой дом в огне.
Все, что свято было мне,
Превратилось в страшный факел,
Пламенеющий во мраке.
Нет сомнений, кто поджег,
Это дело Лены с Димой,
Но учесть необходимо:
Помешать я им не мог.
План был дьявольски хитер:
Меня выманив из дома,
Развели внутри костер.
Всемогуща сила тлена
Там, где Дмитрий и Елена.
АНДРЕЙ БОЛКОНСКИЙ
Я во сне поле бранное вижу:
Возле рощи стоит эскадрон,
В три шеренги построился он,
По бокам вороные и белые,
Ждут сигнала, чтоб ринуться в дело.
Мучит их нетерпения зуд,
Глаз на выкате, бешено зыркают,
Удила, словно кости, грызут,
Бьют копытом и яростно фыркают.
Возвестила атаку труба.
Выезжает вперед командир
В треуголке. Проклял он мир:
Поведет в страшный бой лошадей,
Тот, чье имя Болконский Андрей.
Сотряслась земля топотом конским.
Кони взвихрились. В диком самуме
Скачут беды, вражда и безумье.
АБДУЖАПАР
Глубокой ночью пуст проспект Лесной,
И я на нем единственный прохожий.
Но чувствую опасность за спиной,
Как будто недруг следует за мной,
И пробежал озноба жар по коже.
Я обернулся к незнакомцу резко,
Ответный взгляд в меня метнул он дерзко.
Вскипела кровь от ярости пожара.
Решил я первым нанести удар.
Легко он уклонился от удара,
С тобою, Петр, встречались мы. Как прежде
Ты ходишь в старенькой обтрепанной одежде.
Дешевый стиль. На что это похоже?
Купи пальто из натуральной кожи,
Как у меня к примеру, и носи!» —
Сказал и в мрак ночной уехал на такси.
АВИЦЕННА
В университете
Лингвистов много ценных.
Научные светила
Сошлись на семинар,
Что значит Авиценна,
Им было не по силам.
(Какой позор, кошмар!)
Растерянные лица.
А слово так знакомо!
И тут нашли словарь.
На первой же странице
Открыли: видят фото —
Лежит на крыше дома
Лев, животных царь.
Зверь ужасный с крыши
Прыгнул на дорогу.
К университету
Мчится он, рыча,
В гости. Рев заслыша, —
Спасите ради Бога! —
Все из кабинета
Дали стрекача!
ПИСТОЛЕТ С ЗЕЛЕНЫМ ЛУКОМ
В доме моем потайная есть комната.
Вход посторонним в нее под запретом.
Там я один, уголок мой укромный там.
Вооружен я большим пистолетом.
Смертью незваным гостям угрожаю:
Кто докучает, того ненавижу…
Слышу шаги. Они ближе и ближе,
В дверь постучали, волынь заряжаю.
Но вот незадача, вот странная штука:
А длинные перья зеленого лука.
Не верю, не верю, чтоб перья стрельнули!
Дверь открываю и вижу: на лестнице
Женщина. Хочет войти. Пистолет
И говорю ей: «Сюда хода нет!»
Она отвечает мне с наглой ухмылкой:
«Мой милый, напрасно ты лезешь в бутылку,
И брать бесполезно меня на испуг:
ЧЕРНОЕ МОРЕ
Жил на свете великий гангстер,
Главарем был преступного мира.
Среди киллеров слыл кумиром.
Что взбрело мне на ум с приятелем
В гости пойти к мафиози?
Добровольные смерти искатели
Равнодушны к ее угрозе.
Ну и что, пусть убьет этот зверь...
Очутились в подземном тоннеле.
Подходим к заветной цели.
Молодая встречает блондинка
С лицом прекрасным и строгим,
Не пускает, вышла заминка.
Говорит: «Уносите ноги
Прочь отсюда!» Смел и отчаян
Был в тот миг я и бросил фразу:
«Пропустите. Нам нужен хозяин!»
Так пароль верный был мной сказан.
Доверие в ласковом взоре.
И увидели Черное море!
Словно жилы под кожей чудища
Вздулись волны невиданной силы,
Но к стихии безжалостной, губящей
Искушенье меня поманило.
Говорю своему приятелю:
«Меня манит к себе волна.
Давай бросимся в моря объятия!»
Он в ответ: «Вода холодна,
Шторм для жизни безумно опасен —
Унести может в море открытое.
Рев прибоя – послушай! – ужасен.
Жажда жизни во мне не убита».
Только это сказал он – вдруг
Набежала волна могучая,
Окатила. Упал я, и друг.
Искупались по воле случая.
Я барахтался в теплой пене:
Затянуло в одно мгновение
В пучину свою необъятную.
ПРАВО УБИЙЦЫ
Серьезно задумал злодей с ней расправиться:
Предпринято было им пять покушений.
Взял под опеку я бедную женщину:
Нависла угроза над нею громадная.
Мною защита была ей обещана…
С нею заходим однажды в парадную.
(Ее провожал каждый день до квартиры:
Вдруг нам навстречу с улыбкой вампира
По лестнице тип спускается жуткий.
Сплюснут уродливо хрящ переносицы,
В черном кожане, короткая стрижка,
С наглой ухмылкой на женщину косится,
Ей угрожает: «Теперь тебе крышка!»
Выстрелил в жертву свою из нагана.
Льется обильно на каменный пол
Жаркая кровь из дымящейся раны.
В объятьях моих умирала испанка.
Киллер признался: «Мой долг был убить ее».
Бросил наган свой губитель в кожанке,
С места уходит кровопролитья.
Став на колени, я поднял оружие,
Чтобы достать уходящего в спину.
Он из нагана патроны все вынул.
Расхохотался: «Ах ты тупица!
Хочешь убить меня? Как же ты глуп!
В мире лишь мне дано право убийцы.
Что тебе делать? Оплакивай труп!»
ШТАТ ВЕРМОНТ
Раз я в историю жуткую влип…
В темный подземный схожу переход.
Следом угрюмый спускается тип,
Тенью за мной неотвязной идет.
Слышу шаги его ближе и ближе.
Зреет недобрая мысль в стервеце.
Тут он под череп, затылка пониже,
Спицу вогнал мне с крючком на конце.
Звук в голове как от крошки хрустящей,
Словно стекло раздавили в мозгу.
Я ухватился за спицу торчащую,
Твердо решив не сдаваться врагу.
Врешь, не возьмешь! Хоронить меня рано.
Вот подалась. Ну же! вырвал из раны
Неимоверным усилием рук.
«Мертв он, его добивать не резон.
Амба, каюк ему! Поздно в больницу:
Рана смертельна, не выживет он».
Кровью залитый, наверх из тоннеля
Даже не смотрит никто. На панели
Сдохну, как нищий бродяга, – о Боже!
Все же нашелся один иностранец.
Видит, что нужен мне срочный ремонт.
Скорую помощь американец
Вызвал из штата родного Вермонт.
СОКРОВИЩА СМЕРТИ
Была благосклонна Фортуна ко мне:
Дубовый сундук откопал я – в нем клад.
Открыл: черепа в оболочках камней,
В наростах кристаллов, сверкая, лежат.
Будто горят в огневидных орнаментах
Мертвые кости с времен незапамятных.
Два черных глаза зияют в оправах
Зерен алмазных, рубинов кровавых.
Спасибо Фортуне: теперь я богат
(Свое колесо добросовестно вертит).
Везучий отыщет невиданный клад,
Воочию узрит сокровища смерти!
ГАБРИЭЛЬ БАТИСТУТА
Он король на поле, гений, он артист.
Но однажды был на диво странный матч:
Нрав строптивый показал футбольный мяч.
По воротам Габриэль безбожно мажет,
С трех шагов попасть не может даже,
То защитник станет на пути —
Отбирает мяч, как ни финти!
Переменчива Фортуны карусель —
Разрыдался как ребенок Габриэль.
Он к трибуне, где болельщики, бежит
И покаяться в плохой игре спешит.
Рвет футболку на груди, себя кляня,
Молит зрителей: «Простите вы меня!
Перед вами я безмерно виноват
И сквозь землю провалиться буду рад:
Всех подвел я вас, кто за меня болел.
Вы свидетели, как я в галошу сел!»
И притих тогда огромный стадион.
Не осудит своего любимца он.
В эту напряженную минуту
Грянул возглас: «Любим Батистуту!»
МАРДАРЬ
К охотничьей избушке я проник
Глухими тропами, сквозь облачную хмарь.
Вхожу и вижу: кряжистый мужик
Ест за столом. Зовут его Мардарь.
И приглашает он меня за стол.
В его глазах презрение и злость.
Пустую миску подает мне и – прикол! —
Кладет в нее стальной огромный гвоздь.
И вспомнил я, что слово дал – гвоздь съесть,
Но понимаю: дело не под силу.
Гвоздь в горло? Нет, пускай страдает честь:
Неверность клятве совесть мне простила!
ВЕРА КИСЕЛЕВА
Проникает в дом отряд
(Маски, автоматы).
Террористы в доме спят.
Перебьют их всех подряд
С ними я в цепи, шепчу:
«Бойня будет скоро!»
Смерти гадам я хочу,
С наслажденьем замочу
Бандюганов свору.
Я взъярился, словно зверь.
Во мне гнев без меры…
Распахнулась настежь дверь:
Киселева Вера,
Моя юная подружка,
Вдруг выходят в коридор.
Передернул я затвор
И в припадке злобы лютой
Расстрелял их – бес попутал!
Тут откуда ни возьмись
Террористы заявись:
Хмуры, бородаты,
Форменные каты.
Отобрали автомат,
Вывернули руки
И с ухмылкой говорят:
«Жди ужасной муки!»
Я взмолился, жутко ведь:
«О, прошу пощады!
Легкой смертью умереть
Будет мне награда». —
«Хорошо, уговорил,
Милость в нашей воле.
Гордость ты свою смирил —
И умрешь без боли».
Положили на живот,
Голову зажали.
Чуть повыше, чем хребет,
Нож меня ужалил.
Резал шею мне тесак (Не скажу, что больно).
Наконец окутал мрак:
Стал я труп безвольный…
ВИКТОРОВ
За стол сажусь чайку попить с пирожным.
Оно на блюдечке заманчиво лежит.
Приходит Викторов, знакомый с хитрой рожей,
С ухмылкою, что, мол, не лыком шит.
Подходит он к столу без приглашенья,
Берет пирожное, запихивает в рот.
Я онемел от шока возмущенья:
Мой ужин поедает живоглот!
Эклера я мечтал отведать сладость,
И мягкость выпечки, и свежий аромат…
И кайфа не словил – все к черту, все не в радость,
Что слаще Викторову было во сто крат!
РЕКА
В саду тенистом, заросшем
Храм Христов одинок и заброшен…
Рядом с храмом, у южной стены,
Как посланник богини войны,
В шлеме грозной Афины-Паллады
На престоле языческий жрец.
Он статный, геройского склада —
Борец за блаженство сердец.
Перед ним дева в платье старинном:
Каштановых локонов волны
Упали на плечи и спину,
Очи слез и страдания полны.
Человек в шлеме грозной Афины
Деву к тайной реке зовет,
Где любовная лава течет.
Говорит ей: «Прими крещенье,
Соверши в реке омовенье!»
Из уст льются слова как мед.
Но поверить она не может,
Что дает избавленье река.
Кто же девушке бедной поможет,
Убежденья в ком сила крепка?
И тогда появляется женщина.
Она с девушкой связана кровно,
Она мать этой девушки словно.
Ей от века судьбою завещано
Пробуждать в детях чувства природные,
Делать все, естеству угодное.
Повелительным жестом руки
Она дочку туда направляет,
Где поток огневидной реки,
Словно золота слиток, сверкает.
И поверила матери дочь:
Из души все сомнения прочь!
И проснулись любовные грезы.
И к реке, где священная лава,
Вывел дочку служитель Афины,
Весь в лучах ослепительной славы
Избавителя девы невинной!
МОРЕ КОРОГОДСКОГО
Люди тонут. Им не выбраться из плена.
Будут морем Корогодского убиты.
Волны синие и гребней белых пена
Как надгробий мраморные плиты.
Сидя на песчаном берегу,
Я себя в тисках могильных вижу:
Выйти на берег из моря не могу —
Подойти боюсь к морской пучине ближе…
ОНА
«Не стану жить с тобою не любя! —
Она сказал мне. – Тебя забыть я рада». —
«Ну и пускай, – воскликнул я с досадой, —
Взаимно отрекаюсь от тебя!»
Любимый образ потускнел, поблек.
Увы! она растаяла как снег.
И тут является ее подруга, Лея,
Преподнести отступнику урок,
И как полынь в устах ее упрек:
«Ты потерял ее. Поступок дуралея!
Любовь к ней – легкое и розовое пламя.
Ты заглянул в себя и видел благо это.
Пускай отсутствует взаимность между вами —
Твоя душа была святым огнем согрета.
Мужчина тот поистине красив,
Кто дел сердечных трудности изведал
И боль терпел, зато Любви не предал:
Он был вынослив и трудолюбив!»
И понял я, что стал врагом Любви.
Огонь горит во мне неистребимый
И сердце беззащитное язвит
Невинным равнодушием любимой…
БИЧ
Я быков строптивых на лугу
Устрашаю, щелкая бичом.
Укротить животных не могу:
Им угроза плети нипочем.
В огневидный радужный клубок,
В луч животекущий распрямился,
По спине хлестнул быков, ударил в бок.
Свет почуя новый, необычный,
Покорясь лучистому бичу,
Побрело смиренно стадо бычье
На закланье в руки к палачу.
ВАМПИРЫ
Собственной матери, чувств не тая,
Излил свое горе: «Родная моя!
Яд смертоносный по жилам разлит.
Кто, как не ты, мою боль утолит?
Та, что люблю я, ко мне равнодушна.
Будет твоим лишь внушеньям послушна.
К ней поезжай, жить со мной убеди,
Счастья восторг обещай впереди».
Мать уезжает. Приходит известье,
Следует быть, мол, в условленном месте.
Адрес в кармане. Все в полном порядке.
В парадной был лифт. Вот и нужный этаж.
Девушка с парнем стоят на площадке:
Стиляги на вид и в манерах кураж.
Насмешливо смотрят. Нахальные лица.
И заявляют: «Мы служим в милиции.
Маньяка свирепого вышли на след.
Пока преступлений его не раскрыли.
Проверить бы надо: убийца не ты ли,
Ах! рассмешили историей жуткой.
Меня пропустили к заветной квартире.
Пластина железная к двери привинчена.
Надпись читаю на ней необычную:
Любимая… смерть…От прочтенного обмер я.
Дальше идут телефонов три номера.
Слово любимая палец мой стер.
Звоню. Мать открыла, пустила в переднюю.
В глазах ее скорбных ответ я читаю.
Развеял он грезы, надежду последнюю:
О встрече с любимой моей не мечтаю.
Горем убитый, вхожу я в гостиную:
С белою скатертью стол стоит длинный.
Мужчина сидит за ним, мрачен и тих.
(Он моей матери будто жених.)
Мать улыбается. Счастлива очень.
(Мрачный мужчина, выходит, мне отчим.)
Девушки носят на свадебный стол
Ноги куриные в винных бокалах,
Строят улыбочки. Страшен оскал их!
Словно я в гости к вампирам пришел.
ТИМУР
Артист народный З.Я. Корогодский
Преподает студентам СПГУП’а,
Где ректор знаменитый Запесоцкий.
Учащихся оценивает скупо:
Им прививает он азы актерской школы,
Дерет их, словно сидоровых коз,
Ведь правда розог лучше лести роз.
Пускай учения вкушают хлеб тяжелый.
Он ходит старческой нетвердою походкой,
По полу шаркая. Волочит еле ноги.
Седой как лунь, колючая бородка,
Взгляд острый, подозрительный и строгий.
У дедушки крутой, сварливый нрав.
(Одет с иголочки. На шее красный шарф.)
Пригрезился однажды мне З.Я.
Вот что во сне увидел ночью я…
Сон
Предстал он мне, повел бровями грозно,
Брюзжит как прежде, смотрит гневно, хмуро.
Но тут произошла метаморфоза:
Старик вдруг превращается в Тимура.
Студента СПГУП’а так зовут.
Приемами маститого актера
Сыграл З.Я. искусно юный плут,
Конечно при участии гримера.
Не зря артист народный Корогодский
Преподает студентам СПГУП’а,
Где ректор знаменитый Запесоцкий.
Учащихся оценивает скупо:
Дерет их, словно сидоровых коз,
И возбуждается при виде горьких слез
(Напоминает чем маркиза мне де Сада),
Но вышколит зато он их как надо,
Ведь правда розог лучше лести роз.
ПЯТКА
Привязан к ней. В одежде, но босой.
Я в плен попал к разбойнику. Гляжу:
Он зол, хитер и черный глаз косой.
Небритый, смуглый, волосы как смоль,
Кудрявые. По виду он цыган.
«Убью не сразу, – говорит, – узнаешь боль
Ран пулевых». И достает наган.
На пальце ствол он ухарски вращает.
Спокоен я, и смех меня берет:
Терять мне нечего. Наганом он стращает!
Предлог для шутки неудачный выбрал:
С длиннющей лентой он достал ручник,
С патронами огромного калибра.
И в ту минуту духом я поник.
Мне дулом он провел по пятке голой
И холодком ее пощекотал,
И плена своего постиг я смысл тяжелый
И страх, что пятку разорвет металл.
МУЗЕЙ АРКТИКИ-АНТАРКТИКИ
У меня два сына.
Митя – это старший,
Двадцать три исполнится.
Феде двадцать лет.
Вот во сне картина:
Дом, квартира наша,
Входит Митя, помнится:
«Папа, брат, привет!»
Говорит нам Митя:
«Вы в музей сходите
Арктики-Антарктики, где был раньше Храм.
Я там обнаружил
Арсенал оружия.
Просто не поверите вы своим глазам!
Ружья, автоматы,
Мины и гранаты».
Попадаем с Федором мы на Рубинштейна.
Тут сынок подумал – взял и говорит:
«Арктики с Антарктикой хоть музей затейный,
Но военной темой я по горло сыт!
В сад пойду пришкольный
Мяч гонять футбольный».
И пошел своею Феденька дорогой —
Я стоять остался на своей стезе:
Пусть себе играет, ну и слава Богу! —
С горечью подумал и побрел в музей.
К церкви по Кузнечному
Я иду расстроенный
По путям трамвайным.
Одинок мой путь!
Жизни драма вечная —
Как все неустроенно!
Но с путей нам тайных
Силы нет свернуть…
КУСТОДЬЕВСКИЕ БРИЛЛИАНТЫ
Во сне себя вижу я вором:
Проник в Институт геологии,
По узким крадусь коридорам,
В коленках дрожат мои ноги.
Забилось вдруг бешено сердце:
На полке, в шкафу – только глянь ты! —
Лежат за стеклянною дверцей
Кустодьевские бриллианты,
Три ограненных кристалла.
Дверца не заперта даже.
К брильянтам тянусь, но не стала
Рука совершать эту кражу.
Пальцы мои онемели —
Им не коснуться камней.
Думал, что рядом я с целью,
Но не приблизился к ней.
Неприкасаемы грани!
Чистым кристаллам служа,
На неусыпной охране
Тайно стоят сторожа.
ГУЛЬДЖАН ЕРГАЛИЕВА
Летней ночью взошли мы с Гульджан Ергалиевой
На вершину холма – и родные места
Видим как на ладони, стоим молчаливые.
Звездоносная твердь глубока и чиста.
Начертили на ней огневидные сетки,
А они образуют собою кубы.
По ночам облетают Вселенную клетки,
И зовутся они кораблями судьбы.
Куб гигантский с небес к нам с Гульджан подлетает,
Но ступить мы боимся на борт корабля.
Подхватила нас клетка, твердыня пустая,
От космической скорости дух захватило,
Но кричу я Гульджан: «Из Вселенной немой
Нас обратно доставит незримая сила,
И в указанный час мы вернемся домой!»
СИГАРЕТЫ «ТУ-134»
В комнате утром лежу я на койке.
Настежь окно. Где я? Глянул: не слабо —
Зимний, Колонна. Смекнул: справа Мойка,
Значит я в здании Главного штаба.
Пьяная брань раздалась на Дворцовой.
Центра нарушена вмиг тишина:
Набедокурить желает шпана.
Только подумал – в окошко влетает
Взвыла шакалов довольная стая —
Сыплются градом пивные жестянки.
Пачка пустая пикирует на пол
(Стало окошко мишенью, как в тире),
Ком грязи брошенный стены заляпал.
Кайф получив, дальше двинулась кодла,
Комнаты облик изгадив неслабо,
Хоть – слава богу! – не вышибли стекла
В здании царственном Главного штаба!
МУЗЫКА
Учителем быть – незавидная доля.
Вижу во сне, как работаю в школе.
Литературы веду я урок.
Словесность изящная дурням не впрок!
Дикие выходки, ругань и ор…
А за стеной голосов стройный хор
Ведет а’капелла.
Солистка запела
Свое ариозо.
Стоят в горле слезы.
Под школьными сводами плавно парила.
Потом на рояле
Сонату сыграли,
А следом свирели
Послышались трели…
Звонок, перемена. Из класса все вон.
Выдохся, выжат я словно лимон.
В кресло, сраженный усталостью, плюх!
Голову свесил. Я сник, я потух.
Эх, не житье, а сплошная проруха!
И отключился… Вдруг слышу: над ухом
Шепот сначала, девичий смешок,
Я встрепенулся и вижу вокруг
Лица веселые юных подруг.
Все пионерки в галстуках алых.
Было их девять. Сразу узнал их:
Пели они за стеной и играли
То на свирели, то на рояле.
Словно газели, легки, грациозны.
Радости искры во взорах серьезных.
Цветы полевые —
Глаза их живые.
Волосы – лен.
Я изумлен:
Одна из них запросто, без промедлений
Села, ласкаясь, ко мне на колени.
За шею обняв своей нежной рукой,
Прильнула к щеке моей теплой щекой.
Прижал я ладонь свою к тоненькой талии.
Локоны светлые благоухали.
Она мне сказала:
«Ты вынес немало.
Дух твой в упадке.
Ты не в порядке.
Бедный учитель, ты так одинок!
Жизнь преподносит свой горький урок.
Чтобы воспрянуть, ты музыку слушай:
В музыке ищут спасения души.
Музыку слушай – в ней счастье найдешь.
С музыкой Правда, без музыки – ложь!»
САРРА КАПЛАН
I
Вижу во сне Филимонову Олю
На киносъемках на острове Капри
(Там она в главной снимается роли):
Платье старинное, с лентами капор.
Даму играет и держится примой.
Внешность ее изменилась под гримом:
Бледно лицо и застыло, как воск.
Есть в нем игрушечный кукольный лоск.
Контур бровей искривлен черной тушью —
Так изогнулся, что сходство разрушил.
II
Дальше мне грезится: я в кинозале,
Свет потушили, зажегся экран,
Титры пошли, и за кадром сказали:
Фильм представляет, мол, Сарра Каплан…
НЕГРЫ
На приусадебный участок наш
Приехал я, окинул дачу взглядом:
У подпола, где цокольный этаж,
Толпа рабочих, целая бригада.
Подвал открыт, но главное – о, Боже! —
Рабочие все негры, чернокожи.
Что за дела? Туда скорей бегом.