Петров Михаил. Гончаров приобретает популярность (Часть 2)

   - А вот теперь поняла! Поняла в какие подлые руки я попалась. Ужас!
   - У тебя есть выбор. Если не хочешь так, то сделаем по другому варианту о котором мы уже говорили. А то ещё можно всем вместе поехать в ментовку и сдать тебя как убийцу. Какой вариант ты предпочитаешь? Я жду от тебя ответа?
   - У меня никаких вариантов кроме тех что предложили вы просто нет.
   - Ну вот и отлично, я думаю, что по этому поводу следует немного выпить. Хотя прежде я хотел тебе рассказать ещё одну интересную деталь. Оказывается те самые парни отлично видели, что Валентина убили Михаил и Борис. Это же подтверждает и Константин Иванович и моя дочь. Наверное ты тоже это видела? Или я ошибаюсь?
   - Нет, полковник, вы не ошибаетесь, все было именно так.
   - Вот за это и выпьем, а потом мы поедем в магазин купим тебе кое какую одежонку и на этом наши пути должны навсегда разойтись. Это тебя устраивает?
   - Устраивает. - Подавлено принимая рюмку согласилась Наталия.
   - Тогда, если вопросов больше нет, все в машину. - Скомандовал полковник выключая телевизор. - Назад пути нет.
   На первой же барахолке полковник купил ей спортивный костюм, очки и шляпу. Дал денег на дорогу и посоветовав впредь ему не попадаться выгнал вон.
   Покончив с этим вопросом Ефимов, неожиданно для меня, направился в сторону реки, а на мой вопрос проворчал что - то неопределенное и нечленораздельное. Предпочитая его не нервировать, дабы не напороться на грубость я перебрался на заднее сиденье и приготовился немного вздремнуть.
   - Хорошая политика! - Раздраженно бросил он в зеркало заднего обозрения. - Обгадил все кругом, а теперь можно и поспать. Хоть бы спросил, что с твоей женой!
   - Я спрашивал, но вы же не захотели разговаривать.
   - Значит так спрашивал. Значит так она тебе нужна! - Надолго забрюзжал он, но я молчал, потому как прекрасно понимал - ему нужно как следует выматериться и только потом с ним можно начинать разговор.
   - Где сейчас Милка? - Задал я вопрос, когда источник его гнева иссяк.
   - Там где надо там и есть. - Проворчал он по привычке и свернул к пристани.
   - Алексей Николаевич, а что мы тут забыли?
   - Дерьмо ещё не все за тобой прибрали. - Загадочно ответил он и остановился напротив стеклянной будки спасателей. - Пойдем вместе, один я краснеть не намерен.
   Открыв багажник он передал мне два пакета набитые всякой всячиной и велел идти вперед. Примерно я уже представлял, что он хочет и потому довольно уверенно двинулся к стекляшке. Андрей и Гарик, как будто и не покидали своего насиженного места, они по прежнему резались в карты.
   - Доблестным спасателям наш коммунистический привет! - Просовываясь в окно жизнерадостно заорал я.
   - Здорово, мужики! - Входя через дверь вторил мне полковник.
   - Здравствуйте. - В один голос ответили они и отложили колоду. Проходите.
   - Андрей, Гарик! - Влезая в окно завопил я с новым энтузиазмом. - Тут какой - то Посейдон, царь морей передает вам дары.
   - Ну спасибо ему. - Принимая пакеты ухмыльнулся Гарик. - Не откажемся.
   - И это вам тоже от него. - Выкладывая на хлипкий столик два сторублевых пресса дополнил меня Ефимов.
   - Не много ли будет? - Растеряно спросил Андрей. - Дело того не стоит.
   - Стоит, Андрей, стоит. - Возразил тесть и не зная что делать дальше закрутился на месте. - Как они себя ведут?
   - Все в полном порядке. Они уже осознали кто кого замочил и кто за кого в ответе. Думаю проблем больше не будет и ночью их можно отускать.
   - Тогда дайте им вот это. - Полковник выкинул на стол ещё десять тысяч и я подумал, что он сдурел.
   - А вот этого делать нельзя. - Категорически возразил Андрей засовывая деньги в карман полковника. - Мы их воспитывали совершенно в другом ключе. Взяв деньги они подумают, что мы не правы, либо их боимся и тогда начнется шуршание. Нельзя.
   - Может быть ты и прав, ну ладно, мужики нам пора.
   - Как себя чувствует ваша дочь?
   - Терпимо. Привет. Как нас найти вы знаете.
   - Вы тоже, приезжайте. Встретим по большому счету.
   - Откуда у вас столько денег? - Уже в машине поинтересовался я. - И почему вы их так бездарно транжирите? Зачем было давать такие большие суммы?
   - Чтобы спать спокойно. Как видишь твои проказы стоят дорого. А деньги, в сумме тридцати тысяч, как и обещал, мне выплатил Ищенко, как гонорар за возвращенную эаморскую капусту.
   Страдающая Милка лежала на диване и смотрела телевизор. При беглом осмотре никакого гипса или шины я на её шее не обнаружил.
   - Привет, мать. - Беспечно поздоровался я. - Ну как ты тут без меня?
   - Без тебя лучше чем с тобой. - Дежурно ответила она изображая полное бессилие.
   - А мы с папой тебе подарок принесли. - Загадочно интригуя глянул я на тестя.
   - Можете оставить его себе. Мне твои подарки поперек горла встают.
   - Дочка, ну зачем же так, мы от чистого сердца. - Укоризненно пробасил полковник и выложил последний свой пресс на журнальный столик. - Вот, десять тысяч!
   - Сколько? - Как куропатка крутанув шеей заинтересовалась несчастная.
   - Десять тысяч. - Виновато повторил полковник.
   - Ладно оставьте, потом заберу. - Снизошла она до наших молений и устало закрыла глаза. - Тебе звонил какой - то Лютов, но я послала его к чертям.
   - Хорошенькое дело! - Возмутился я. - Отца Никодима посылать к чертям! Вот предаст он тебя анафеме тогда будешь знать.
   - Вы меня уже давно предали анафеме. А почему ты шепелявишь?
   - Потому что твой папочка выбил мне зубы. Теперь тебе прийдется жить с беззубым и немощным стариком.
   - Нужен ты мне сто лет. Папа, а ты много зубов у него выставил?
   - Ни единого, просто болтаются они у него, поменьше трещать будет, они восстановятся. Ты не беспокойся, дочка, надо будет, другого тебе кобеля найдем, получше этого будет. Ладно, отдыхай, а мы на кухню пойдем.
   На кухню я не пошел, а занялся тем, что жгло меня со вчерашнего дня. Закрывшись в тестевском кабинете я извлек блокнот и при боковом свете настольной лампы свободно прочитал фамилии выдавленные с предыдущего листа. Всего их було пять и щли они в такой последовательности: Крюкова, Крутько, Федько, Гончаров, Стешкина и Лютова. Причем пять первых фамилий были жирно перечеркнуты и чистой оставалась только фамилия Лютовой.
   Что это могло означать если предположить, что писавшим был тот самый неуловимый тип крутившийся у церкви и подбросивший нам кокаин? Это могло означать, что пять человек проверены и больше интереса не представляют. Зато как Лютова у писавшего все ещё оставалась белым пятном и вызывала тревогу. Наверное поэтому носатый агент и решил устроить нам ловушку.
   Такое объяснение показалась мне убедительным и я занялся дальнейшим изучением блокнота. Из его середины была вырвана страница, а на следующей точно так же четко отпечатался чей - то телефон, но записанный уже другой рукой. Не мудрствуя лукаво, я переписал его карандашом и тут же набрал. После десятого гудка я понял, что пока со мной разговаривать никто не желает. Ну что ж подождем до вечера, а лучше попросим тестя установить адрес этого номера. Что дальше? Дальше получается интересный момент. Если этот Носач нанят четой Рафалович и разыскивает церковное добро, то наши пути удивительно переплетаются. Он как и я подозревал Крутько и Наталию Николаевну и даже успел их проверить и судя по черте они ту проверку прошли. Неплохо, у меня они тоже больлше не вызывают подозрений.
   Он также ставит под сомнение и мою благонадежность, но убедившись в своей неправоте исключает и меня, что ж, я не возражаю. То что он подозревает Лютову тоже вполне резонно, я и сам ещё не вполне ей верю. Пока все правильно. Но вот дальше в его списке следует некоторая неясность. Что значит фамилии Крюкова и Стешкина? Кто такая Стешкина я пока не знаю и потому на время оставим её в покое. Но какую Крюкову он имеет ввиду? Их, как выяснилось по крайней мере три. Убиенная Мария Андреевна, её сестра на которую он работал Зоя Андреевна и её очаровательная дочурка Клара Оттовна. Поди тут разбери кого он имел ввиду. Если препположить, что его работодательница автоматически отпадает, то тогда остается покойная учительница и Клара Оттовна любезно предложившая ему литерный номер. Но вряд ли он её имел ввиду. Значит у него были какие - то основания подозревать Марию Андреевну и очевидно не беспочвенные. Впрочем как бы то ни было, он свои подозрения снял.
   Оставил только Светлану Сергеевну Лютову, мою разлюбезную заказчицу. Что ж над этим стоит подумать. Но не надо выпускать из виду и неизвестную мне фамилию Стешкина. Она хоть и вычеркнута Носачем, но перепроверить её стоит. Вообще, хотелось бы мне этого или нет, но перепроверить стоит всех перечисленных за исключеним меня и Федько. И начать нужно, скорее всего с Крутько старшего. Не понравился этот деревенский мэр мне с первого взгляда, да и свечной огарок в граненной рюмки говорит не в его пользу. Да и просамого Носача нужно узнать как можно скорее. Черт его знает на какие подвиги его ещё понесет. О нем мне должна хоть что - то рассказать Клархен, а если замкнется на этот счет, то можно будет делать определенные выводы в отношении её.
   - Опять пьете? И не стыдно вам? - Выходя на кухню спросил я изрядно косого тестя. - Пожилой человек, а такое себе позволяете!
   - Пошамкай, пошамкай, я тебе и остальные зубы в кошелек сложу. Куда собрался?
   - Навстречу бурям и опасностям. А вас бы я попросил выяснить адрес одного телефончика, который я оставил на столе, а так же к моему приезду узнайте в каком положении сейчас находится госпожа Лютова.
   - После многократных встреч с тобой её положение очевидно интересное.
   - Вы хам и солдафон! Я беру вашу машину, потому как моя там примелькалась.
   - Откуда тебя на этот раз выковыривать?
   - Село Белая церковь, подворье Крутько. Милка спит, лучше ей ничего не говорить.
   - Ладно, возьми хоть газовый пистолет.
   - У меня просрочено разрешение. Попадешься будет ещё хуже.
   - Возьми мой, скажешь, что нашел в бардачке машины.
   - Вы настоящий друг, второй после Гитлера. Если будет звонить отец Никодим, то хорошенькоего расспросите. Он муж Светланы Сергеевны. Вернусь часов в десять. И еще, Алексей Николаевич, я совсем поиздержался, не могли бы вы...
   - Сколько?!
   - Сколько не жалко.
   Знакомые печальные места! Проезжая мимо церкви я старался не смотреть в её сторону, потому как знал, нам ещё предстоит встретиться. И дай Бог, не так драматично как в последний раз.
   Подворье Александра Трофимовича Крутько было самым добротным в этом умирающем селе. Свежевыкрашенные ворота и новый забор говорили о том, что не смотря на хозяйское пристрастие к выпивке за хозяйством он все таки смотрит. Лопоухая розовая свинья, заметив, что я подворачиваю к её воротом, вежливо встала и уступила мне место. На стук дверцы на крыльцо вышел сам Александр Трофимович. Щурясь на закат он тщетно старался меня рассмотреть, а когда это ему надоело он крикнул.
   - Кто там! Трофимыч, открывай ворота. Гулевати будем.
   - Ага, это ты значит. - Узнав меня осерчал он. - Губитель Серегин! И какого рожна тебе от меня надо? Одного посадил и меня хочешь, душегуб! Чего пришел?
   - За жизнь поговорить. - Ненароком звякнув бутылками пояснил я. Люблю с пожилыми людьми за жизнь поговорить.
   - А я вот как орясиной тебя через горб перетяну, вот тебе и будет весь мой сказ. - Неуверенно пообещал дед очевидно прикидывая какое количество спиртного может находиться в моем пакете.
   - Зачем же так сразу, орясиной?
   - А за внучка моего, Серегу, вот зачем.
   - Зверь он, Трофимыч, убийца и живодер. Ты сам это прекрасно знаешь. Пять душ на его совести, мыслимо ли дело?
   - Да знаю. - Старик досадливо махнул рукой. - И в кого только такой звереныш уродился, ума не приложу. Ну заходи коли пришел, только не в избу, там бабка лаяться будет, айда ко мне в сарайку, а то в гараж...У меня там все приспособлено.
   Сарайка носила функции предбанника и бара и действительно была оборудована со знанием дела, но мне нужно было попасть в саму избу. Поэтому я по достоинству оценив его золотые руки пожаловался на холод и попросил познакомить с хозяйкой.
   - Как хочешь, только потом не обижайся. - Удивился старик и повел меня в дом.
   - Федоровна, принимай гостя! - Пропуская меня вперед объявил он.
   - На что он мне? - Резонно спросила сидевшая на диване строгая старуха в красивой кофте и газовой косынке.
   - Антонина Федоровна, это вам от меня. - С поклоном приподнес я ей коробку конфет. - Кушайте на здоровье, а мы с Александром Трофимовичем, если вы не возражаете, немного покалякаем на кухне.
   - Ишь ты какой вежливый. - Удивилась старуха. - Знаю как вы будете калякать, да уж ладно, садитесь, сейчас я вам сама на стол соберу. Только много не пейте, болеет он потом сильно, а мне завтра к вечеру в город надо.
   - Ну что вы, Антонина Федоровна, где уж в нашем - то возрасте много пить, так только клювики смочем. - Заверил я беспокойную старуху.
   Я напряженно следил за сервировкой стола. Вот появились везесущие грибочки, за ними дежурные огурчики с капусткой. Сало и самодельный сыр. Графин холодного кваса для запивки. Но все это меня волновало постольку поскольку, я ждал пояления посуды, рюмок из которых нам предстояло пить. И наконец они появились, но к глубокому моему разочарованию они были представлены современным дешевым хрусталем. Собрав на стол хозяйка пригубула с нами рюмочку и сославшись на неотложные дела оставила нас наедине.
   Положение выходило дурацкое. То ради чего я ссюда ехал было мне уже известно, а вести задушевные разговоры с деревенским дедом не было ни желания ни времени. Хотя был один момент, который неплохо было бы проверить.
   Достав из нагрудного кармана портрет Носача я показал его Трофимычу.
   - Не приходилось ли вам встречать эту личность?
   - Как же не приходилось? - Наполняя рюмки удивился дед. - Очень даже приходилось.
   - И где же?
   - А вот где вы сейчас сидите там и он сидел. Тоже водку приносил.
   - На чем он приезжал, на какой машине?
   - Ни на какой. Пешком пришел, пешком и ушел и больше я его не видел.
   - А когда это было?
   - Дай бог памяти, однако с неделю назад он пришпандорил.
   - И о чем же у вас был разговор. - Чокаясь с хозяином невзначай спросил я.
   - Известное дело о чем. - Интеллигентно выпивая отозвался дед. - Все о том же. Все им не дает покоя церковное церковное серебро спрятанное Алексеем Михайловичем в двадцать втором годе. Все как мухи на мед на него летят и летят.
   - А как он представился?
   - Назвался Анатолием Васильевичем, сказал, что музейный работник и собирает материалы о нашей церкви.
   - И что же вы ему ответили?
   - А что я мог ему ответить когда и сам - то ни хрена незнаю. А тут недавно слух пустили, что оно под церковью в подвале лежало, да только кто-то его уже умыкнул. Вот и все мои сведения.
   - Но вы же говорили о нем Сергею?
   - Говорил, да только что я ему говорил? Что дескать где - то поблизости Алексей Михайлович заховал церковное добро, а он сразу ко мне какую-то свиристелку привез. А она пристала ко мне как банный лист к заднице. Укажи где поп оклады спрятал и все тут. Я ей по русски объясняю, не знаю, говорю, да и никто не знает, а она все свое твердит, покажи, да покажи. Надоела хуже горькой редьки. Тогда бабка её и вытурила в три шеи. А ты наверное тоже про тот клад приехал выспрашивать? Тогда зря. Ничего такого я не знаю.
   - А кто же знает? - Задал я дурацкий вопрос иногда дающий неожиданные результаты.
   - А тот кто знал того уже нет. Здается мне, что про него ведала наша учительша, внучка Алексея Михайловича, Мария Андреевна.
   - А почему ты так думаешь?
   - Она больше всех возле церкви крутилась, почти каждый день на утес тот хромала. Бывало дохромает и сядит, сидит и вроде как думу думает, а сама наверное соображала как половчее черковное добро спереть, но её уже нет.
   - Твой внучек, подонок, постарался, калеными щипцами из старухи тайну вытягивал. Причем, как мне кажется, по твоей дед наколке.
   - Обижаешь. Ежели и обмолвился я когда в полслова, то не нарочно, а просто так получилось. Больно нужен мне их церковный хлам.
   - Вольно невольно, а старуху под нож подставил.
   - Ну что я говорил? Ты и меня теперь заарестуешь. - Засопливился старик.
   - Кому ты нужен, пень трухлявый. Что ж теперь делать! Давай уж выпьем за упокой души рабы божьей Марии! Да не из этого дерьмового хрусталя, а как положено. У тебя что же лафитников граненных дома не осталось?
   - Лафитничков - то? Да вроде где-то было, осталось пару штук, сейчас гляну. Они где - то здесь, в буфете болтались. Ну точно, вот они.
   Старик вытащил две пыльные граненные рюмки и сердце мое подпрыгнуло от радости. Это было то что нужно. Пока он их всполаскивал я уже думал как ловчее его прищучить и вынудить сознаться.
   Какое же разочарование я получил когда Трофимыч выставил их передо мной. Граненными они были только снаружи, Внутренняя же часть, там где должна была стоять свеча была гладко закатана.
   - Хорошая посуда. - Разливая водку решил я довести дело до конца. Наверное не у каждого такие рюмки водились?
   - Да что ты?! - Удивился старик. - Этого добра в каждом доме хватало. Лет тридцать тому назад только из таких и пили. Другой тары не было.
   - А у Марии Андреевну тоже такие рюмки были?
   - А то как же. Это я хорошо помню. Она хоть сама и не пила, а у себя всегда держала. Ну там, кто дров наколет, кто оградку подправит, она тому и наливала.
   - Пойдем, дед, по селу прогуляемся, во двор к ней зайдем и на крылечке ещё раз помянем. Видно хорошая она была женщина.
   - Женщина - то хорошая, да поздно больно.
   - А чего тут идти, через три двора, вот тебе и её дом. Пойдем, ты виноват перед ней, а грехи надо замаливать.
   - Ну что с тобой сделаешь?! Пойдем.
   Не слишком - то прияно входить в заброшенное желище недавно умершего человека, а тем более в темное время суток. Трофимыч явно чувствовал некоторую робость и все время подталкивал меня вперед. Дойдя до крыльца мы сели на верхней степеньке и выпили по первой. Потом как бы играючи я оторвал доски, что крест на крест закрывали дверь и позвал его в дом. Осмелев от выпитого он охотно вошел следом.
   Но освещение от дома уже отрезали и потому мы в полной темноте присели к столу. Вроде как случайно я разбил наши рюмки и ужасно сокрушаясь предложил поискать их в хозяйстве Марии Андреевны.
   - А что их искать - то, если соседка, Люба не забрала, то тут в шкафчике они и должны быть. - Пояснил Трофимыч. - Посвети ка мне зажигалкой. Ну вот, что я говорил, все на месте. И рюмки тут.
   Рюмки вытащил я сам и на ощупь понял, что внутренность граненная. Что мне это даст я пока не знал, но теперь я мог вполне обоснованно предположить, что Мария Андреевна могла быть в подвале.
   Здесь же, возле шкафчика мы выпили по второй. Пряча в карман трофейную рюмку я услышал под окнами подозрительный шорох и решив, что мои приключения начинаются опять вытащил газовый пистолет. Припавшее к стеклу искаженное лицо сначала меня испугало, а потом заставило зайтись нервным хохотом. За нами зорко наблюдала подруга и соседка покойной, моя спасительница баба Люба.
   - Заходи, баба Люба. - Громко и приветливо позвал я старуху. - Да не бойся здесь только мы с Трофимычем, все свои.
   - Батюшки, а я - то уж перепугалась! - Сетую опасливо зашла старушка. - Думала опять тот черт под окнами шнырит. А вы что это тут делаете?
   - Да вот, баба Люба, проезжал мемо, думаю, дай заеду, помяну Марию, Андреевну. - Привольно врал я. - А тут и Александр Трофимович. Присоеденяйся к нам.
   - Помянуть дело нужное. - Согласилась старуха. - Но почему здесь - то, да без света, да впотьмах? Зашли бы ко мне.
   - Так получилось. А кто тут у тебя под окнами шнырит, спать не дает?
   - Да кто ж его знает? Впотьмах не видно, а на оклик не отозвался, как сквозь землю провалилися. Тайные дела у нас творяться.
   - Он под чьими окнами шнырил, под этими или под твоими?
   - Неделю назад все здесь лазил, а дней пять тому назад и под моими зашастал. Я проснулась от того, что на меня кто - то через окно смотрит лежу ни жива ни мертва. Ни слова сказать не могу, ни рукой пошевелить. Потом окликнула, а он и исчез.
   - А какой он из себя был, не помнишь?
   - Страшный, но я плохо его разглядела, он к стеклу приплюснулся и фонариком по избе все водит, да водит, будто высматривает что-то.
   - Надо было участковому сказать.
   - Так говорила, а он мне в ответ, пить надо, баба Люба, поменьше, а если пьешь, то получше закусывай. Однако пришел, посмотрел, но ничего не нашел. Вот такие у нас дела творяться. С тех самых пор все и началось. Наливай что ли. Помянем Марию - то Андреевну, все она кому - то спать не дает.
   - Посвети ка мне Трофимыч, я бабе Любе портрет покажу, может в нем она узнает своего черта. Ну что похож? - поднося поближе к свету личность Носача спросил я.
   - Да нет, этого - то я знаю, он ко мне днем приходил с гостинцами. Все про церковное серебро выспрашивал. Вот ведь люди, все неймется им.
   - А ты уверена, что это не он. Подумай. Если прижать его к стеклу, да расплющить нос, может то самое и будет?
   - Может и так, да только в сомнении я. Тот вроде как пострашнее был.
   - А этот, который приходил к тебе с гостинцами как представился?
   - Сказался Анатолием Васильевичем, собирателем музейных редкостей, а уж правда ли, про то не знаю. Все у меня иконку одну выпрашивал, обещал даже заплатить.
   - Отдала иконку-то? - Протягивая ей поминальную спросил я.
   - Разбежалась. Этих жучков я насмотрелась. Им оно для обогащения, а мне для души. Я хоть сама и не верующая, а лики божеские приятны.
   С бабой Любой мы расстались в двенадцатом часу. Поскольку я был немного в подпитии, то решил часа два покемарить в машине, по прежнему припаркованной у дома Крутько. Вежливо отказавшись от его приглашений я залез в салон и призадумалсья, пытаясь найти причину слабого беспокойства, что вдруг начало тревожить меня. Оно возникло совсем недавно и обследовать этот гнойник нужно было немедленно, пока ещё свежа памать. Прокручивая весь разговор и последние события я довольно скоро нашел причину своего душевного дискомфорта. Он таился в участковом, к которому обращалась баба Люба по поводу своих ночных страхов и который в самом начале нашей истории назвал её баба Люба Стешкина.
   Что и говорить, Носач пошел куда дальше меня, выудил и эту рыбку. А что я собственно про неё знаю? Да ничего. И выпала она иэ обоймы подозреваемых только потому что прошлый раз выкопала меня из ямы. Надо будет её как следует проверить, но это уже после того как я найду этого Анатолия Васильевича. По моим глубокому убеждению сегодня он владеет всей информацией, поскольку, в отличии от Гончарова, не разъезжал по островам, не глядел на голых девок, а целеустремленно занимался своим делом. А баба Люба Стешкина пока подождет, тем более, что она им вычеркнута из списка. Зато не вычеркнута единственная фамилия Лютовой. Вот и думай тут..
   Незаметно уснув, продрых я до самого рассвета и тоьлко с первыми лучами солнца понесся домой, где меня с нетерпеньем поджидали два нетерпеливых седца. Большое полковничье и маленькое сердце моей жены.
   После бурного восторга и упреков вызванных моей задержкой тесть затащил меня в кабинет и сурово отчитав отчитался.
   - Названный тобой телефон принадлежит гражданке Симоновой проживающей по адресу Березовый бульвар дом двадцать и квартира шесть, но вчера до самого позднего вечера по нему никто не отвечал.
   - Спасибо, а что в отношении Светланы Сергеевны Лютовой?
   - Тут дело обстоит несколько хуже. Она задержана за перевозку наркотиков в крупных размерах. Не знаю какие у неё связи, но если таковых нет, то загреметь она может прилично. - На одном дыханье сообщил полковник и скорбно высморкался.
   - Можем ли мы ей помочь? - пытливо глядя ему в глаза откровенно спросил я?
   - Помочь можно всем. - Неопределенно и горестно ответил он. - Неплохо бы только знать кому помогаешь и зачем.
   - Нужно помочь невиновному человеку которого намеренно подставили. Кстати сказать вашего покорного слугу хотели упрятать точно таким же приемом.
   - Так - то оно так, но все равно потребуются некоторые издержки.
   - Думаю, что за этим дело не станет. - Хватаясь за телефон облегченно заверил я.
   - Погоди, а чего ты так о ней печешься? Она тебе кто? Жена? Любовница?
   - Она наш клиент и об этом стоит помнит не только мне, но и вам.
   - Ты все таки взялся тащить то церковное дело?
   - Да и я его добью. - Накручивая номер уверенно ответил я.
   - Если не добьют тебя.
   Отец Никодим оказался дома, чеиу я был несказанно рад, впрочем как и он сам. После немногословных приветствий я спросил как обстоят дела с матушкой.
   - Не так хорошо как хотелось бы. Вы обещали...
   - Да и ждем вас сегодня после обеда у себя дома. - Оборвал я его распространную речь и положив трубку обратился к полковнику. - Вы сегодня после обеда располагате некоторым временем?
   - По моему ты уже все сказал вместо меня. В два часа я буду дома.
   - Ну вот и отлично. Это на тот случай если я вдруг задержусь.
   Клара Оттовна Старикова сегодня немного задержалась. Я успел выдуть две чашки чая прежде чем эта миловидная особа дала о себе знать.
   - Валентина Николаевна, немедленно уберите мусор от подъезда и прогоните шелудивых собак, что разлеглись на ступеньках. - Зычно и требовательно заявила она о своем приходе. - Совсем распустились. Не гостиница, а горьковская ночлежка. Чтобы через пять минут был полный порядок, в противном случае вы не дополучите зарабоной платы. За исполнением я прослежу сама.