Певзнер Керен. Светильник фараона

   - Голос был тот же самый?
   - Не знаю, говорили на иврите.
   Про себя я отметила, что нужно узнать у Алона, кто ему посоветовал фирму "Воловик и Ко".
   Послышался шум подъехавшей машины.
   - Хозяйки! Принимайте гостей! -- в салон ввалились четверо грузчиков.
   - О! И Лерочка здесь! Вот уж не думали-не гадали, - воскликнул один из них, Геннадий.
   - А где хозяин? Где этот бездельник? Мы в Иерусалиме пашем, как бобики в театре Дурова, а его нет!
   Ира с Леной, как по команде, залились слезами. Гляда на мать, завопила Анечка.
   - Да что случилось? Может кто-нибудь толком рассказать? -- нетерпеливо спросил плотный коренастый парень.
   - Убили Вадима, - сказала я.
   - Как убили?! Когда?! Кто?!
   - Мы с Ириной приехали сюда, а он лежит, голова проломлена, лужа крови натекла. Я вызвала полицию, Ира подтерла кровь.
   - Боже мой! -- ахнул другой грузчик, кажется, Робик. -- Как же теперь?..
   - Ладно, мне пора, - сказала я, вставая. -- Если что нужно, Ира, звони, не стесняйся. Мой телефон ты знаешь. А я пойду. Всем всего хорошего.
   И я вышла из этого скорбного дома.
   x x x
   У Алона Розенталя я оказалась через полчаса.
   - Какие новости, Валерия? -- кинулся он ко мне.
   Я поискала место, где можно было присесть, так как весь дом был уставлен полураспакованными коробками. К нам присоединилась встревоженная Сара.
   - Плохие новости, Алон. Убит Вадим, хозяин агенства по перевозкам.
   - Как? Зачем?
   - Никто не знает. Полиция уже была. Ему проломили голову в его доме. И вашего светильника нигде нет.
   - Какой ужас! -- воскликнула Сара, и я не поняла, к чему относился ее вскрик: к убийству Вадима или к пропаже светильника.
   - Скажите, почему вы наняли именно его? -- спросила я. -- Кто вам его посоветовал?
   Алон и Сара переглянулись.
   - Я попросила Ципи найти компанию по перевозкам в местной газете "Скуп". Она принесла несколько номеров, при мне позвонила по каждому телефону, и оказалось, что это агентство берет дешевле всех. Вот мы и попались на дешевизну.
   - Боже мой, ну почему я не застраховал светильник?! -- воскликнул профессор.
   - А чем он так знаменит, Алон? -- поинтересовалась я, чтобы отвлечь его от дурных мыслей. -- Вы еще не старый, поедете, еще накопаете.
   - Да о чем ты говоришь, Валерия! Это же уникальная вещь! Он сделан из части статуи Осириса. Статуя была посвящена Нефертити, и перед ее изображением царица воскуривала благовония!
   Он говорил с таким убеждением, что мне тут же захотелось спросить, откуда он знает, чем занималась Нефертити столько лет назад? Усилием воли я сдержалась.
   - У вас не найдется того экземпляра "Скупа"? Хотелось бы посмотреть...
   - Да откуда, Валерия? -- Сара всплеснула руками. -- Все выкинули.
   - Может, вспомните, от какого числа была газета?
   - Двухнедельной давности, пятничная.
   - Хорошо, - кивнула я. -- Алон, дайте мне адрес Ципи, я хочу заехать к ней, поспрашивать немного.
   - Спасибо, дорогая! Мы тут с женой совсем пали духом, особенно после этого страшного известия. Обратиться в полицию насчет светильника или повременить? Как ты думаешь?
   - Подождите денек, вот я съезжу к Ципи, а там видно будет.
   Собственно говоря, чего это я так с головой влезла в поиски злосчастного светильника, забросив дом и работу? Меня грызло чувство вины --самое разрушающее чувство. Мне казалось, что если бы груженый фургон с мебелью не остановился возле моего дома и из него не стали бы вытаскивать шкаф и книги, то все бы обошлось: светильник бы не пропал, Вадима бы не убили, а профессор Розенталь не хватался бы за сердце.
   Но история не терпит сослагательного наклонения, и я, занимаясь расследованием, пыталась задушить в себе это тягостно-сосущее чувство.
   x x x
   Зазвонил телефон:
   - Я имею честь говорить с мадам Кристи, снова вышедшей на тропу войны?
   - Денис, ты опять за свое?
   - Скажи мне, на тебе боевая раскраска?
   - Нет, а что?
   - Еврейский диалог у нас получается. Из одних вопросов, ты не находишь?
   - Так что тебе надо?
   - Могу я пригласить даму сердца в уютное местечко, дабы насладиться в ее обществе гастрономическими изысками и отменным вином? Короче, жрать хочешь?
   - Хочу! -- обрадовалась я, вспомнив, что давно ничего не ела.
   - Тогда жду в центре ГУМа у фонтана. Ну, ты знаешь где. Ровно в полночь.
   - Денис, ты что! Какая полночь?
   - То есть, я хотел сказать, полчаса. Жду тебя через полчаса.
   "Центром ГУМа у фонтана" мы называли площадь перед Дворцом Культуры, где били фонтаны разной высоты. Там всегда было прохладно и свежо, прыгали счастливые мокрые дети и спешила на концерты чинная публика, наряженная в вечерние костюмы. Охранников при входе интересовали больше дамские театральные сумочки, в которые они заглядывали со служебным рвением, нежели билеты, которые проверялись только перед первым действием. В антракте публика высыпала наружу, и на второе действие можно было спокойно пройти и без билета, и с бомбой. Очередной "тришкин кафтан".
   Форд "Фокус" Дениса стоял неподалеку. Нырнув вовнутрь, я поцеловала его в прохладный нос:
   - Куда теперь?
   - Мне посоветовали один премилый ресторанчик около яхт-клуба. Отметимся?
   - Ага!
   Когда нам принесли свежие булочки с чесночным маслом и салаты, Денис предложил:
   - А теперь рассказывай, что у тебя там произошло?
   Намазывая булочку маслом, я сообщила о визите в агенство по перевозкам, о Вадиме с проломленной головой, о просьбе профессора помочь ему в поисках светильника. Денис слушал внимательно, не перебивал.
   - Вадима могли убить по разным причинам: кому-то перешел дорогу, влез чужаком в налаженный бизнес, из ревности, по пьяному делу. И розенталевский светильник, пусть он и супер-пупер ценный и принадлежит, по слухам, самой Нефертити, может не играть в этом деле никакой роли. Разве что он пропал до убийства парня. Но, как ты сама любишь произносить: "После того не значит вследствие того". Ты хочешь помочь профессору найти светильник? Очень хорошо. Абстрагируйся от смерти Вадима. Поспрашивай жену, домработницу, грузчиков -- может, сунули куда-то. Убивать-то зачем? Не твое это дело --расследовать преступление. Пусть полиция занимается.
   Конечно, Денис консерватор и ретроград, несмотря на свой молодой возраст, но резон в его словах есть. Вот сейчас доем креветок в сливочном соусе и завтра с утра за работу! А поисками займусь в свободное от работы время. Найду -- хорошо, не найду -- на нет и суда нет. Решено.
   - И все же я не пойму, - произнес Денис, обсасывая креветочный хвостик, - почему тебя тянет разгадывать эти дедуктивные головоломки? Книжки читай, знаешь, как успокаивает? Сказки на ночь...
   - Сказки? -- удивилась я. -- Так они и есть самые криминальные истории! Я только не понимаю, как детям эти триллеры на ночь рассказывают, вроде "Красной шапочки".
   - С "Красной Шапочкой" уже Эрик Берн разобрался4. Ты хочешь сказать, что "Курочка-Ряба" или "Колобок" тоже детективы?
   - И ты еще сомневался? Ну, скажи, с чего бы вдруг Курочка-Ряба снесла золотое яйцо? Не иначе получила какое-то воздействие извне.
   - Зевс к ней пришел, как к Данае, в виде золотого дождя, - усмехнулся Денис.
   - Да хотя бы и Зевс. Ты же знаешь, что в древности происками или провидением высших сил назывались любые загадочные явления природы или человеческого умения и разума. Возьмем основной постулат римской юриспруденции: если что-то сделано, ищи того, кому это выгодно. Кому было выгодно, чтобы Курочка-Ряба несла золотое яичко?
   - Деду с бабкой.
   - А вот и нет. Они были в полной растерянности, узнав о новых свойствах своей курицы. И с присущим человеку любопытством принялись исследовать яйцо. Кстати, в этом нет ничего подозрительного -- нормальная реакция ничего не подозревающих людей. И это характеризует их алиби. Вот если бы они, зараженные вирусом стяжательства, требовали от Курочки-Рябы новых и новых кладок, а потом продавали их, как яйца Фаберже, вот тогда их можно было бы заподозрить.
   - Тогда, кроме мышки, других персонажей в сказке не имеется.
   - И это наводит на определенные размышления!
   - Какие?
   - Во-первых, уж больно она вовремя появилась на сцене. Неспроста это. В детективах случайностей не бывает. Далее, мышка -- специалист. Задачу, над которой бились дилетанты дед с бабкой, она решила одним движением хвоста. Значит, знала силовую точку, в которую надо ударить. Кстати, обрати внимание, что было дальше.
   - Да знаю я, что было дальше: "Дед плачет, бабка плачет, а курочка кудахчет..." Потом она опять им стала обычные белые яйца нести.
   - Тогда ответь мне на вопрос, господин аналитик: куда девались мышка и скорлупа золотого яйца? Об этом в сказке ни слова.
   - Мышка убежала, а скорлупу выкинули.
   - Золотую? Вот так просто?
   - А что ты, собственно говоря, хочешь этим сказать?
   - Одна из традиций детектива -- это рассказ о том, как сыщик видит целостную картину преступления. Обычно Ниро Вульф собирает всех участников драмы в своем кабинете, подозреваемого сажает в красное кресло и начинает вещать. Вот и представь себе, что в кабинете сидят дед, бабка, Курочка-Ряба, мышка, а на столе у Вульфа на серебрянном подносе лежит золотая скорлупа.
   Денис даже зажмурился от удовольствия.
   - Валяй, подруга! Тебе бы книжки писать!
   - Итак, господа, я начинаю. Мы видим перед собой скромную хату, в которой живут наши персонажи -- дед и баба. Живут они небогато, можно сказать, бедно. Из продуктов питания у них Курочка-Ряба, да и не собственно говоря, не она, а ее яйца. Курочка несет в день по яйцу, дед с бабкой жарят себе яичницу, тем и пробавляются. Но такая жизнь не нравится другому персонажу нашей драмы, а именно мышке! Ей надоело питаться яичной скорлупой, так как ничего другого у деда с бабкой нет, и она измысливает потрясающий по своей изощренности ход: с помощью методов генной инженерии мышка добивается того, что Курочка-Ряба сносит золотое яйцо. Из этого яйца должна вылупиться золотая курочка, которая положит начало благосостоянию деда с бабкой, а также и мышки, как особи, паразитирующей на них. У нее будут другие золотые яйца и другие золотые цыплята, уже без вмешательства генной инженерии. Цыпленка надо вытащить из прочной скорлупы. Дед с бабкой этого не знают, и из-за человеческого любопытства начинают колотить по яйцу. Мышка им не препятствует. Но когда она понимает, что у них ничего не получается, и цыпленку может быть нанесен вред, она выходит на авансцену и ловким ударом хвоста разбивает скорлупу. И тут, о горе! Золотое яйцо, на которое были возложены такие надежды -- пустое! Дед с бабкой плачут от разочарования, они трудились, им хочется есть, а кроме золотых скорлупок в доме ничего нет. Да и они исчезают. Мышка, поняв, что эксперимент окончился крахом, убегает, прихватив улики. Ей не нужно, чтобы методом получения золотых яиц воспользовались силовые структуры и органы. Курочка-Ряба успокаивает деда с бабкой и обещает им ежедневный прокорм вместо несбыточной мечты о журавле в небе. Я кончил, господа!
   - Браво! -- похлопал Денис. -- Более качественного бреда я в своей жизни не слышал. Молодец, Лерочка! Только ты одной детали не учла. Нет криминала в твоем детективе. А без криминала это не детектив. И без убийства тоже не детектив, а так, побасенка. Для того, чтобы найти истинного виновника, нужно вспомнить, что без петухов яйца с цыплятами не получаются. А золотое яйцо вместо простого -- это уже не генетическая метаморфоза, а банальная измена Курочки-Рябы с самцом Жар-Птицы. И главный преступник у нас -- петух. Он, как и полагается по детективу, в тени, за кадром, и у него есть реальные причины желать смерти того, кто заключен в золотом яйце. С какой стати сначала дед, потом баба, потом мышка стараются разбить золотое яйцо? Вероятно, петух не пользуется любовью в этом кругу. Он - тиран. Его все боятся. И происходит элементарное уничтожение улики - никто не хочет, чтобы золотое яйцо попало петуху на глаза. И финальные слезы деда с бабой реакция организма после тяжелого стресса, вызванного элементарным страхом перед петухом. А у Курочки крепкие нервы, и она находит в себе силы успокоить стариков после уничтожения золотого яйца. Вот так-то, дорогая!
   Да, это было сильно...
   - Я тебе также могу и о спящей красавице рассказать, и о мальчике-с-пальчик, - предложила я.
   - Спасибо, не надо, в другой раз. Официант, счет!
   x x x
   Утром я проснулась с мыслью, что пора завязывать с этим делом. Денис прав, пусть специалисты занимаются. Но я же обещала профессору съездить к Ципи. Ничего не поделаешь, обещания надо выполнять.
   Ципи жила на самом берегу моря, в квартирке из двух комнат: салона и спальни. Одна стена была полностью из стекла и открывала роскошный вид на море и яхт-клуб. Именно из-за этого вида тесные квартиры стоили очень дорого. Их покупали зажиточные туристы и израильтяне, как летние дачки: утром проснулся, перед тобой покачивается яхта, а внизу золотистый песок, на котором сушатся узконосые лодки-каяки.
   Войдя в просторный холл, я спросила у девушки за стойкой, где находится квартира номер 213. Она показала мне, куда идти.
   Длинный коридор устилал темнобородовый ковролит, на дверях висели таблички: "Не беспокоить" или "Просьба убрать". Это был дом гостиничного типа, с предоставлением различных услуг.
   Ципи открыла дверь, и на ее лице застыло удивленно-испуганное выражение.
   - Доброе утро, - поздоровалась я. -- Ципи, мы с вами договаривались вчера, что я к вам зайду. Вы помните, мы встречались у Розенталей?
   - Да, конечно, - кивнула она. - Проходите.
   Вид из окна был необыкновенный: тонкие мачты покачивались под морским бризом. В небе летел маленький желтый самолетик, а водную гладь рассекали яркие каяки.
   Девушка даже в домашней одежде выглядела патологическим "книжным червем". Сутулая, в некрасивых больших очках, со взлохмаченными волосами, требующими стрижки, она производила жалкое впечатление.
   Чтобы немного повысить себе настроение, я прошла в комнату и посмотрела в окно:
   - Ципи, какая красота! Вы счастливица, каждый вечер наблюдаете ослепительные закаты!
   - Да, - улыбнулась она. Улыбка ее красила, и, если бы не ужасные очки, она могла бы быть хорошенькой. -- Это то, ради чего я сняла здесь квартиру. Хоть и дорого, но очень красиво. А мне так не хватает красоты...
   - Понимаю, - протянула я, хотя ничего не понимала. Какой именно красоты не хватало Ципи? Внешности, интерьера, красоты отношений?
   - Вас, наверное, профессор послал? -- спросила она невпопад.
   - Да, Алон попросил меня кое-что выяснить, так как он очень занят в университете, а эта история выбила его из колеи.
   - Конечно, - кивнула она. -- Переезд - сложная процедура. У меня в сотню раз меньше вещей, и то я неделю приходила в себя. Я еще не была у Розенталей, планировала навестить их в субботу.
   Мне стало понятно, что Ципи ничего не знает ни о пропаже светильника, ни о смерти Вадима.
   - Скажите, вы давно знаете профессора? -- спросила я.
   - С детства, - просто ответила она. -- Наши отцы были дружны, и Алон с Сарой часто навещали нас. Я так была рада их визитам. Он всегда приносил для меня какую-нибудь книжку, а то и черепок из раскопок или какую-нибудь бусину, которой не одна сотня лет. А с четырнадцати лет я каждое лето участвовала в археологических экспедициях под руководством профессора. С тех пор я мечтала стать археологом.
   - И вы поступили в университет на эту специальность?
   - Да! Только чтобы заниматься любимым делом и быть рядом с профессором Розенталем.
   "Ого, - подумала я, - а девушка влюблена не по-детски".
   - И что вы делали после окончания университета?
   - Принялась писать докторат, - Ципи посмотрела на меня с таким изумлением, будто я задала глупый вопрос. - Чего же еще делать после университета?
   - Ну, не знаю... Работать, например.
   - А это что, не работа? -- она обвела руками комнату. Бумаги были везде -- на столе, на диване, под шкафом. -- Это очень интересная работа. Я пишу о еврейской общине в период правления Аменхотепа IV, о ее обычаях и законах. Это неизведанный пласт культуры и истории. И профессор мне всячески помогает в работе.
   - Кстати, об Аменхотепе, - сказала я, обрадовавшись, что Ципи сама завела этот разговор. -- Я слышала от Розенталя о каком-то необычном светильнике эпохи Нефертити. Вы его видели?
   - Да, видела, - кивнула она. -- Это очень редкая вещь, и профессор нашел его в Синае, когда тот был еще нашим, а не египетским. Если бы египтяне узнали о находке, они потребовали бы светильник назад. Для них это весьма ценная вещь.
   - Почему? Мало ли выкапывали разных ламп? Что им, своих не хватало?
   - Это не простой светильник. Он выполнен из пропавшего органа Осириса.
   - Какого органа?
   - Вы не знаете эту историю?
   - Расскажите, пожалуйста.
   - Вы видели фильм "Близнецы" со Шварцнеггером и Де Витто? -- спросила Ципи.
   - Да, - кивнула я.
   - Вот в той давней истории получилось примерно так же. Слушайте.
   И Ципи принялась рассказывать.
   Давным давно властвовали над Египтом бог земли Геб и богиня неба Нут. Когда пришло время Нут рожать, послышался голос с неба, гласящий, что родившийся ребенок станет владыкой всего сущего на земле. На свет появился Осирис, и был он рослым, широкоплечим и красивым. А после него родился Сет, он получился рыжеволосым карликом. Не привечают в Египте рыжих -- они считаются хитрыми, злыми и упрямыми. Таким и оказался Сет, младший брат великого Осириса.
   Конечно, к родителям, Гебу и Нут, тоже можно было бы предъявить претензии: они любили старшего сына, Осириса, а на младшего не обращали никакого внимания -- так и рос Сет, как сорная трава под забором.
   Осириса же родители с детства обучали всему, что знали сами, так как готовили его к царствованию над Египтом. И когда возмужал Осирис, сел он на царский трон и принялся учить людей всему, что узнал от родителей-богов. Египтяне тогда жили скудно, питались сырыми кореньями и не занимались ремеслами. У Осириса люди научились выращивать пшеницу и выпекать из нее хлеб, получать из винограда вкусное вино, изготовлять сыры и строить дамбы на Ниле, чтобы разливалась вода и плодородный ил оседал на полях дельты. Кроме того, фараон прекрасно пел, слагал гимны и научил египтян любить музыку.
   Разбогател Египет при Осирисе. Крестьяне пасли тучные нивы на мощных быках, давили виноград и оливы, пасли стада на обильных лугах. Народ радовался, процветал и нес богатые дары в храмы, чтобы поблагодарить богов и фараона Осириса.
   Сет завидовал брату лютой завистью. Он был богом суховеев и песчаных бурь. От этого он порос весь рыжей шерстью, как песок из пустыни, и глаза у него всегда слезились и воспалялись, словно их припорошили пылью.
   Сет, пользуясь своей силой, насылал бури на поля крестьян, губил урожаи, и земледельцы молили Осириса оградить их от гнева и своеволия Сета.
   Осирис женился на Исиде, прекрасной богине воды и ветра, женственной и нежной. Она охраняла умерших, идущих в свой последний путь, мореплавателей, пустившихся в бурное море, и носила головной убор, увенчанный коровьими рогами, символом плодородия. Когда Сет засыпал поля крестьян песком из жаркой пустыни, Изида проливала божественную влагу и насылала ветер, чтобы смести песок с земли. Сет ненавидел Изиду едва ли не больше, чем Осириса.
   Однажды весной в царском дворце начался пир. Фараон справлял свой двадцать восьмой день рождения. Он был красив и темен волосами, высокого роста и царской стати. Гости восхваляли божественную чету, пили, ели и веселились.
   Внезапно на пир явился Сет, которого никто не звал. Он даже нацепил на себя ослиную голову, чтобы его поначалу никто не узнал и не выгнал из дворца. Его слуги, такие же маленькие, краснокожие и рыжеволосые, тащили за ним огромный саркофаг, отделанный изящной резьбой и инкрустированный ценными породами дерева.
   "Объявляю свою волю, - провозгласил Сет. -- Тот, кому мой саркофаг придется впору, тот получит его в подарок и будет после смерти погребен с достойной пышностью и богатством."
   Египтяне очень интересовались загробной жизнью, тщательно готовились к ней, и поэтому в подарке Сета не было ничего необычайного. Каждому захотелось получить роскошный гроб и покоится в нем вечность, и поэтому около саркофага образовалась очередь из подвыпивших гостей. Они ложились в гроб, а Сет, как истинный Прокруст, проверял, впору саркофаг или нет.
   Но ни одному из гостей не повезло, слишком длинным было вместилище и слишком просторным. И тут встал с трона Осирис. "А давай-ка, брат мой Сет, и я попробую. Вдруг мне подойдет твой драгоценный подарок?" - подошел и лег в гроб.
   Сет только того и ждал. Он сделал знак слугам, те захлопнули крышку саркофага, заколотили гвоздями, засмолили, залили свинцом и вынесли из дворца. Часть заговорщиков охраняла Сета, чтобы дворцовая охрана не отбила гроб с Осирисом.
   Гроб с телом Осириса Сет выбросил в воду, и он, тяжелый и огромный, пошел ко дну неподалеку от устья, там, где Нил, разделенный в дельте на каналы и притоки, впадает в Средиземное море.
   Изида принялась за поиски своего супруга, и через четыре месяца нашла гроб - ей об этом сказали дети, видевшие Сета. С тех пор египтяне любят прислушиваться к болтовне своих отпрысков, надеясь найти в их словах предсказания судьбы.
   Изида со своими слугами вытащила гроб на сушу. И когда открыла его, то увидела, что ее любимый муж мертв -- задохнулся в тесном ящике.
   Долго оплакивала мужа скорбная вдова. Потом легла на труп мужа и зачала от него сына Гора. А когда, обессилевшая от слез, заснула около гроба, мстительный Сет подкрался, выкрал тело Осириса, разрубил его на четырнадцать кусков и раскидал их по каналам и притокам.
   Проснулась Изида и увидела, что нет в гробу тела ее любимого мужа. Оставили ее силы, она отчаялась, упала на колени и взмолилась сокологоловому богу Солнца Ра-Амону-Хепри: "Помоги мне, всесильный Ра! Дай мне силы разыскать Осириса!"
   Внял солнцеподобный Ра мольбам Изиды и послал ей в помощь Анубиса-Саба-Хентиаменти, с головой шакала, покровителя умерших, некрополей и кладбищ, хранителя ядов и лекарств. Вместе с Анубисом Изида отыскала тринадцать из четырнадцати частей тела. Не нашла она только божественный фаллос.
   Анубис плотно сложил и запеленал части тела Осириса и оживил его. Но Осирис отказался взойти вновь на престол фараона в царстве живых и передал власть сыну, которого должна была родить Изида. А сам вернулся в царство мертвых.
   И теперь каждый год в мае, когда на землю Израиля спускается засуха, умирает Осирис. А стоит пролиться первому осеннему дождю, Нил разливается, и Осирис возрождается, дабы принести народу Египта сытость и процветание...
   x x x
   Ципи закончила рассказ и словно вернулась в сегодняшний мир из Древнего Египта. Я молчала, дав ей время прийти в себя.
   - Профессор Розенталь сделал несколько открытий. На основании скрупулезного изучения древних текстов, он нашел место затопления саркофага Осириса и показал, где искать. Саркофаг скрыт под густым слоем донного ила в притоке Нила Рашиде, так как только этот приток естественно впадает в Средиземное море. Сам же Нил закрыт большой песчаной косой и прибоем. Так же было и во времена Древнего Египта. Приток Рашид открыт для прибоя и не имеет каких либо ограничений при впадении в море.
   - И как, нашли саркофаг?
   - Пока что египтяне не спешат с выводами израильского профессора. Может, нет денег, а может, это задевает их профессиональную и национальную гордость.
   - А что со светильником?
   - Именно с него и пошло увлечение Алона египтологией. После Шестидневной войны, в конце 1967 года, его, совсем молодого парня, послали в экспедицию на Синайский полуостров искать нефть. Однажды вахтенные оставили его возле бурильной установки на дежурстве, а сами уехали. От нечего делать Алон стал бродить возле отвалов земли, извлеченных во время бурения, и наткнулся на какую-то штуку, величиной с крупный баклажан. Он попробовал разобрать ее, но металлическая находка не поддавалась. Она была совершенно непрезентабельного вида: гнутая, ржавая, с налипшими камнями, и Алон закинул ее под кровать в жилом вагончике. А когда вахта закончилась и Розенталь собрал свои вещи, то сунул железяку в рюкзак. Дома он, с помощью ножовки и других слесарных инструментов, взрезал находку, и она оказалась полой. В футляре лежал бронзовый фаллос, выкрашенный в зеленый цвет. Фаллос был полым, с дырочками, и внутри сохранились остатки золы, видимо, его использовали в качестве светильника. А по боку шла надпись иероглифами.
   - И он прочитал? -- удивилась я.
   - Для этого Алону пришлось пойти в университет на факультет истории Ближнего Востока, всерьез заняться египтологией, защитить диссертацию и лишь после того понять, что за находка попала ему в руки.
   - Ципи, так что было там написано?
   - Божественный Эхнатон, повелитель Верхнего и Нижнего Египта, дарит статую со священным фаллосом Осириса своей любимой супруге, прекрасной Нефертити. Кстати, зеленый цвет считался любимым цветом Осириса, ведь с его возрождением зеленели поля. Даже в настенных расписях Осириса изображали с зеленой кожей.
   - Красиво, - восхитилась я, - он, наверное, диссертацию защитил по этому светильнику.
   - Представьте себе, нет, - ответила она. -- Его докторская была посвящена совсем другой теме - изучению склепа, принадлежавшего семье "носителя печати" Бен Хеси. Профессор сделал ряд интересных умозаключений, которыми заинтересовались египтологи многих стран мира.
   Я почувствовала, что разговор снова уходит в дебри тысячелетий.
   - Странно, что он не упомянул в своих научных работах о светильнике Осириса.