Певзнер Керен. Светильник фараона

   - Это его тайна и страсть. Я сама узнала об артефакте только тогда, когда приступила к докторату под руководством Алона. Он никому его не показывал и хранил в настенном сейфе для особо важных бумаг.
   - Почему? Ведь это так естественно для ученого показать свою находку, описать ее...
   Ципи замялась:
   - Понимаете, Валерия, для человека уровня профессора Розенталя, все должно быть предельно чистым и ясным. Еще тогда, в молодые годы, по закону он должен был сдать находку в комиссию по археологическим ценностям. Ведь у нас даже котлованы не роют, пока археолог не даст разрешение. Да еще египтяне...
   - А что египтяне?
   - Если бы они узнали, что светильник найден на территории Синая, они бы потребовали вернуть находку. Так что профессор молчал. Сначала по беспечности, а потом уже не мог расстаться со светильником. И я его хорошо понимаю. Такая старинная вещь притягивает, от нее невозможно оторваться. А уж тем более -- отдать, даже в музей.
   Наступила пауза. И я решилась:
   -- Ципи, я к вам по делу от профессора.
   - Да? А почему он сам не позвонил? -- в ее голосе послышались нотки ревности.
   - Он очень занят на разборке вещей, поэтому попросил меня заехать к вам.
   - Слушаю вас.
   - Розенталь сказал, что фирму по перевозкам нашли вы и заказали машину. Верно?
   - Да, а что? Они предложили хорошую цену, -- в ее голосе появилась нерешительность.
   - Как вы выбрали эту фирму, Ципи?
   - Нашла в газете объявление, позвонила, заказала машину... -- в ее интонации ясно слышалась нервозность. -- Да по какому праву вы меня допрашиваете? Я позвоню профессору!
   - Звоните, - равнодушно ответила я.
   Ждать пришлось недолго. По мере разговора с Розенталем, Ципи то бледнела, то хваталась за голову, а когда она нажала кнопку прекращения разговора, на ней лица не было.
   - Почему вы мне сразу не сказали, что убит грузчик, а коробка со светильником пропала?
   - Не успела. Увлеклась вашим рассказом об Осирисе. Так вы мне расскажете, как вы вышли на эту фирму?
   Но тут зазвонил мой сотовый:
   - Мама, тут водопроводчик пришел, - раздался голос дочери. -- Пускать его? Ты странная такая: приглашаешь человека и ничего не говоришь.
   - Какой водопроводчик? -- удивилась я. -- Я никого не звала. Никого не пускай, я сейчас еду.
   - А ты где, далеко? -- спросила Даша.
   - Я у Ципи, ассистентки профессора Розенталя, это на набережной.
   - Заканчивай с Ципи и возвращайся, мамуль. Мне уходить надо.
   - Я буду дома через десять минут, - и, обратившись к Ципи, произнесла скороговоркой: - Ципи, мне нужно уйти.
   - Это нельзя так оставлять! -- попыталась было она удержать меня. - Я сейчас напишу профессору письмо. Он должен все знать!
   Она села за компьютер, а я сломя голову выбежала сначала в коридор, а оттуда в просторный холл дома с окнами, выходящими на яхт-клуб "Марина".
   К моему приходу водопроводчик уже ретировался. Я спросила у дочери, как он выглядел, и она ответила, что парень был высоким, рослым брюнетом и говорил по-русски. Наверное, он ошибся квартирой, но хорошо, что дочь сообразила и не открыла дверь. Мало ли что...
   А через два часа за мной пришли.
   x x x
   - Откройте, полиция! -- произнесли за дверью.
   На пороге стояли два полицейских в голубых форменных рубашках с аксельбантами.
   - Проходите, - пропустила я их.
   - Вы госпожа Вишневская? -- осведомился один из них.
   - Да, - кивнула я, - а что произошло?
   - Мы просим вас проехать с нами в полицию. Следователь хочет задать вам несколько вопросов.
   - Это по поводу смерти Вадима Воловика?
   - Нет.
   Я заволновалась и всю дорогу в полицейской машине ломала себе голову.
   В кабинете сидел следователь Михаэль Борнштейн.
   - Садитесь, Валерия, - сказал он мне без улыбки.
   - Что случилось, Михаэль?
   - Это вас надо спрашивать, Валерия! Вы были сегодня утром у Ципоры Миллер?
   - Да, была.
   - Миллер найдена сегодня мертвой. Она упала вниз из окна, либо ее выбросили.
   - Боже мой! -- я прижала руку ко рту.
   - Вас опознала консьержка. Вы выбежали из гостинице и умчались на машине "Сузуки". Время смерти Миллер примерно совпадает со временем вашего ухода, -- Михаэль говорил холодно и сухо, словно мы не были знакомы несколько лет.
   - Я побежала домой, так как мне позвонила дочь и сказала, что в дом ломится какой-то водопроводчик. Мы не вызывали никакого водопроводчика, поэтому я испугалась за дочь и выбежала от Ципи. Уверяю вас, Михаэль, она была к тому времени жива и здорова.
   - Зачем вы к ней пошли?
   - Меня попросил профессор Розенталь. Ципи заказывала для него грузовую машину для перевозки мебели. И он хотел выяснить, почему она обратилась именно в эту фирму.
   - И как? Узнали, почему?
   - Не успела. Позвонила дочка, и я побежала домой.
   - По рассказу консьержки вы находились у Миллер около двух часов. Чем вы там занимались? Чтобы задать вопрос и получить ответ достаточно двух минут.
   - Верно. Просто мы заговорились.
   - О чем?
   - Ципи мне рассказывала историю пропавшего светильника. Оказалось, что это не светильник, а фаллос Осириса.
   - Какой фаллос? Какой Осирис?! Что вы мне морочите голову?
   Пришлось рассказать ему историю из жизни богов, а также о том, как профессор Розенталь, будучи помощником бурильщика, наткнулся на ценную находку.
   - Кстати, если вам интересно, я не убивала Ципи. Перед уходом я посоветовала ей позвонить профессору и самой выяснить, что он от нее хочет. Я видела, как она разговаривала с ним. И если телефонная станция зафиксировала звонок, то это доказательство того, что после моего ухода Ципи была жива. Не хотите проверить?
   - Она могла позвонить и при вас, а потом бы осталось время на убийство, - возразил Михаэль. -- Поймите, Валерия, пока вас никто не обвиняет, но вы почему-то оказываетесь в гуще событий и всячески препятствуете следствию. Уймитесь и сидите дома!
   - Честное слово, Михаэль, я не виновата. Это как-то само получается.
   - Ладно, идите, - вздохнул он. -- Вот вам пропуск и подпишитесь тут, на подписке о невыезде, что вы предупреждены. Вы можете мне понадобиться в любую минуту.
   x x x
   Оказавшись на улице, я стала раздумывать, что же делать? Извечный интеллигентский вопрос. И решила поехать к Розенталям. Конечно, вестника, приносящего дурные вести, следует, по обычаю, казнить, но мне захотелось порасспросить профессора о светильнике.
   Они ничего не знали. Профессор сидел за компьютером, Сара и Мириам возились на кухне.
   - Алон, я только что из полиции. Ципи погибла, - сказала я с порога.
   Он снял очки:
   - Как? Что вы говорите?
   - Либо выпала из окна, либо ее оттуда сбросили. Полиция меня уже допрашивала.
   Женщины вышли из кухни.
   - Боже мой! Надо срочно ехать к Миллерам! -- воскликнула Сара.
   - Да, верно... Собирайся, Сара.
   Профессор прошел в комнату собираться, а я осталась с Мириам.
   - Бедная девочка, - сказала она с резким восточным акцентом. -- Такая тихая, так любила книжки читать. Совсем еще и не пожила. Говорила я ей, не лезь в проклятое место. Алон - он что? Мужчина. А девушке не пристало.
   Меня заинтересовали слова старой женщины.
   - О каком проклятом месте вы говорите? -- спросила я.
   - О Долине Царей. После того, как Ципи вернулась оттуда, она сама не своя стала.
   - Расскажите, Мириам, что с ней случилось?
   - Да я толком не знаю. Уехала она не просто туристкой, а от университета -- это профессор помог. Вернулась подавленная и грустная, а уж загоревшая, как щепка обгорелая -- работала там на раскопках. Однажды они заперлись с профессором в кабинете, и спустя некоторое время я услышала, как они спорят. Громко спорят, Ципи даже кричала. А потом она вышла, хлопнула дверью и ушла. Долго не приходила. Потом они помирились, но Ципи с тех пор изменилась. Нервная стала, дерганная. От родителей ушла, сняла квартиру. Мы думали, что у нее друг появился, что она с ним придет в гости -- так нет, никого у нее не было. Она день и ночь работала над докторатом. И худела. Я для нее варила кус-кус5 ее любимый, а она не притрагивалась, клевала как птичка. Ее что-то изнутри сжигало, и это что-то она привезла оттуда, из Долины Царей. Я знаю, сама египтянка.
   - Как это? -- изумилась я.
   - Очень просто. Родители привезли меня из Каира совсем девочкой. И легенды о Долине Царей я знаю с детства. Да и не легенды это, а самая настоящая правда. Кто осквернит покой фараонов, тому не поздоровится, и он умрет в мучениях.
   - Мириям, скажите, - спросила я осторожно, чтобы не обидеть пожилую женщину, - Ципи убило проклятье фараонов?
   - А что же еще? -- удивилась она. -- Конечно, мумия сама не пришла и не сбросила нашу бедную девочку с балкона. Этот грех совершили люди, находящиеся под властью темных сил.
   Мне подумалось, что под это определение можно подвести что угодно, не только мумий и потусторонний мир, но и алчность, ревность и еще кучу определений.
   Из комнаты вышли супруги Розенталь, одетые в темные одежды.
   - Алон, когда я уходила от Ципи, она писала вам письмо. Может быть, оно дошло. Посмотрите почту.
   - Некогда, Валерия. Я прошу вас, зайдите ко мне в Outlook и, если письмо пришло, распечатайте. Я пока на новом месте почту не смотрел. Потом прочитаете по телефону, если в нем что-то важное. А мы к Миллерам. Их надо поддержать.
   Они сели в машину и уехали, а я подошла к компьютеру.
   Подавив в себе некомфортное чувство, я нажала на значок с изображением конверта в нижнем углу экрана.
   Непрочитанных писем было около пятнадцати. Последним пришло письмо от Ципи. Я поколебалась немного и нажала на него курсором мышки.
   На экране высветился текст:
   "Милый Алон! Я пишу это письмо, потому что мне очень стыдно! Стыдно за то, что я являюсь причиной неприятностей, произошедших в вашем доме.
   Все началось с Египта. Там я познакомилась с неким молодым человеком по имени Сэм. Его английский был плох, он говорил с сильным акцентом и сказал, что приехал из Сербии. Однажды он помог мне подняться, когда я оступилась и упала в яму. Мы разговорились, и он проводил меня до гостиницы.
   После этого мы стали видеться после работы, в те часы, когда наступали сумерки. Мы разговаривали обо всем, что интересовало нас обоих, и однажды я, забыв о вашем предупреждении, рассказала ему о светильнике Осириса. Сэм очень заинтересовался, расспрашивал меня, а потом пропал.
   Через два дня он появился, как ни в чем не бывало, позвал меня на прогулку и сказал, что очень солидные люди хотели бы выкупить у профессора этот светильник. И не могла бы я дать ваши данные и помочь убедить вас продать раритет.
   Я отказалась, так как знала, как вам дорога ваша находка и что вы не продадите ее ни за какие миллионы. И тогда он посоветовал мне покинуть Египет, так как здесь мне не дадут спокойно работать. Я не поверила, а через три дня на меня напали какие-то мальчишки, отняли сумку и разорвали кофту. Хорошо, что в сумке не было ничего стоящего -- документы я хранила в сейфе гостиницы.
   Может быть, это совпадение и никто специально не посылал хулиганов проверить, что у меня в сумочке. Но я испугалась. И как мне не хотелось уезжать из Египта, я все же сказала руководителю раскопок, доктору Чесмеру, что семейные обстоятельства вынуждают меня оставить работу, и спустя несколько дней вернулась в Израиль.
   Но от преследования я не избавилась. Однажды в моей новой квартире раздался звонок и женский голос на английском сказал мне, что им известно о покупке виллы и в моих интересах сказать им, кто будет заниматься перевозкой. Я ответила, что заказала машину от фирмы "Перевозки Когана", женщина поблагодарила и отключилась. А к вашему дому, профессор, подъехала совсем другая машина.
   И я промолчала. И в той машине..."
   Письмо на этом обрывалось.
   Сидя перед компьютером Розенталя, я соображала, что же было в той машине. Кого могла увидеть несчастная Ципи? И почему оборвала письмо? Кто ей помешал? Кто отправил письмо? Наверное, убийца позвонил в дверь, и она машинально нажала на кнопку "Отослать".
   Итак, давай порассуждаем. Что могла увидеть Ципи? Другую вывеску на машине? Так она об этом пишет. Тогда людей. Приехало пятеро парней. Вполне вероятно, что один из них оказался ее знакомым Сэмом. Самое время позвонить Борнштейну и попросить его проверить, был ли кто из этой пятерки в Египте в то время, когда там находилась Ципи Миллер.
   Что я и сделала. Набрала номер сотового Михаэля:
   - Михаэль, добрый день! Это Валерия.
   - Добрый день! Слушаю вас.
   - Я звоню вам из дома Розенталей. Профессору только что подключили интернет, и он попросил меня разобрать его почту.
   - Почему? -- удивился Михаэль. -- Вы с ним настолько дружны?
   - Просто Розентали торопились к Миллерам, а я сказала Алону, что Ципи собралась перед моим уходом писать ему письмо. И он посадил меня за компьютер. Вот я и подумала, что вам будет интересно узнать,что я нашла.
   - Мне интересно, Валерия, - серьезно ответил Борнштейн.
   - Тогда слушайте. Письмо пришло, и я вам его сейчас прочитаю.
   Михаэль выслушал меня не перебивая. Потом попросил:
   - Будьте любезны, перешлите мне это письмо на мою электронную почту. Я продиктую вам адрес. Нужно сверить время отправки со временем смерти Ципи Миллер.
   - Мне вот еще что подумалось, Михаэль: надо узнать, был ли кто-либо из грузчиков этой фирмы в Египте в то же время, что и Ципи.
   - Толково, - одобрил он. -- Я проверю.
   В кабинет заглянула Мириам:
   - Есть новости?
   - Да, - кивнула я. -- Я позвонила следователю. Он найдет убийцу Ципи, даже не сомневайтесь.
   - Да хранит тебя Господь, моя дорогая, - прошептала она, вытирая слезы фартуком.
   Снова зазвонил телефон:
   - Лера, это я, Ирина. Ты где?
   - Я в городе по делам.
   - У нас сейчас похороны. Ты придешь?
   - Боюсь, что не успею.
   - Тогда приходи на поминки.
   - Ирина, я бы с радостью... -- тут я прикусила язык, поняв, что сморозила глупость. -- Я не могу, честное слово. Тут такие дела закрутились.
   - Очень тебя прошу, Валерия...
   В ее голосе было столько мольбы, что я против воли согласилась.
   - Хорошо, я приду. Но ненадолго.
   Мне пришло в голову, что неплохо бы съездить в "Перевозки Когана", благо до поминок есть время. И еще домой, Дашку накормить. Ведь если ей не подать, она до вечера не будет ничего есть -- забудет. Взрослая девица, а со своим компьютером обо всем на свете забывает!
   В "Перевозках Когана" было настоящее столпотворение. Словно всех граждан нашего старого города обуяла охота к перемене мест, и обязательно с собственной мебелью. С трудом дождавшись своей очереди, я спросила:
   - Скажите, ваша фирма выполняла заказ профессора Розенталя из Барнеа? Мне сказали, что профессор звонил именно вам.
   Пожилая женщина с завитыми кудряшками, сидящая за столом, уставилась на меня с подозрением:
   - А в чем дело?
   - Послушайте, не отвечайте вопросом на вопрос. Просто мне так понравилась работа, что я тоже хочу нанять ваших грузчиков. Но я не уверена, что именно фирма "Перевозки Когана" выполнила этот заказ. Вы можете посмотреть по своим записям?
   - Так заказывайте и дело с концом! Раз вы пришли по рекомендации, я сделаю вам скидку.
   - Ну, нет! -- возразила я. -- Я хочу, чтобы мои вещи укладывала в машину именно та бригада, что была у Розенталей. Уж сильно мне хвалили ваших парней.
   - Хорошо, хорошо, посмотрим, - проворчала она, хотя было заметно, что мой неуклюжий комплимент пролил ей бальзам на душу. -- Как вы сказали, Розенталь? Когда это было?
   - Три дня назад.
   - У нас несколько бригад, поэтому надо посмотреть, кому был передан заказ. Одну минутку... Вот. Нашла. К Розенталю ездила бригада Реувена Хацора.
   - Дайте мне его телефон, - я изображала надменную капризную дамочку, привыкшую получать все, что хочется.
   - Так оформлять заказ или нет?
   - Сначала я поговорю с ним.
   - Зачем?
   - Это мое дело. Ваши рабочие подневольные? Вы их прячете?
   - Хорошо, я дам вам телефон. Но знайте, наши работники не принимают заказы в обход конторы, даже и не надейтесь.
   - Не волнуйтесь, я обязательно к вам вернусь. У меня и в мыслях не было договариваться с Реувеном за вашей спиной. Я все оформлю официально, мне документы нужны для налогового управления.
   Получив бумажку с номером телефона я поблагодарила даму в кудряшках и вышла из конторы. Вдохнув на улице свежего воздуха, я позвонила Реувену и из разговора с ним выяснилось, что к нему подошел человек, предложил денег в два раза больше за заказ и уплатил на месте. Как выглядел человек и как он был одет Реувен не ответил -- ему, видимо, неудобно было сознаваться в том, что он сделал и поэтому он хотел побыстрее прекратить разговор. Ну что ж, это уже след. Я была довольна и поехала домой, чтобы передохнуть перед тем, как отправиться на поминки.
   Дашка ждала меня и была в сильном возбуждении.
   - Мамуль, я решила, какой я хочу подарок на день рождения!
   - Только не лабрадора. Этого я не вынесу! -- моя дочь в прошлом году захотела щенка и ныла несколько месяцев, пока породистая сука наших друзей не заболела. Дочь с ужасом слушала их рассказы, как хозяева вытирали по всей квартире собачье дерьмо и возили Блюху на промывку желудка, и решила с собакой повременить.
   Теперь новая идея:
   - Я полечу на самолете.
   - Куда?
   - Не куда, а как. Сама!
   - Как сама? За границу? Ничего не понимаю, ты можешь толком объяснить.
   - Мы с Даниэлем решили взять урок полета на самолете. Недорого, всего по 75 долларов.
   - Дочь моя, ты меня с ума сведешь когда-нибудь! Никаких полетов, это опасно! А ты у меня единственная.
   - О чем ты говоришь? Это же урок с инструктором. Как на машине. Сначала научат, потом полечу.
   - А что родители Дани говорят?
   - То же самое! Вас, предков, пока уговоришь, поседеешь. Не волнуйся, мамуля, Даниэль меня сфотографирует. Я карточки принесу.
   Я без сил упала в кресло и задрала ноги на подлокотник.
   - Сделай мне чаю, пожалуйста. Я попью и поеду на поминки.
   - Какие поминки, мам? Я не собираюсь падать с самолета. И евреи же не делают поминок.
   - Типун тебе на язык, дочка!.. -- махнула я рукой. -- Это неважно. Сказали поминки, я и еду...
   - И отвертеться не можешь?
   - Нет, я обещала прийти.
   - Тогда езжай, а я к Даньке пойду заниматься. У нас завтра контрольная по графике.
   Дочь собрала сумку и умчалась, а я полчаса полежала в блаженной тишине.
   x x x
   Судя по пустым бутылкам из-под водки "Кеглевич", поминки были в самом разгаре. Я бочком протиснулась на свободное место, кляня себя на чем свет стоит за свое любопытство, неумение отказать и прочие комплексы, и оказалась между двумя бравыми парнями, Робиком и Гришей.
   - О! Девушка! -- воззрился на меня Григорий. -- Пей за упокой души Вадьки. Какой был мужик! Герой! Двух жен содержал и ни одной спуску не давал...
   - Мне бы так, - вздохнул худощавый Робик. -- Ух, я бы...
   - Что ты бы? -- удивился Гриша. -- Ты сможешь заработать на двух жен? Чтобы их кормить, одевать, за границу посылать путешествовать?
   Меня увидела Ирина и поспешила навстречу. На ней в обтяжку сидело тесное черное платье, явно с чужого плеча.
   - Валерия, спасибо, что зашла. Ты уже помянула моего мужа?
   - Да, вместе с ребятами.
   - Пойдем, поговорить надо, - она потащила меня в другую комнату и усадила на диван.
   - А где Лена? -- спросила я.
   - В конторе, - махнула рукой Ирина. -- Сказала, что дела не ждут, а поминки -- варварский обычай. Ну, разве ж так можно? Мы там к этому привыкли. Да и покойнику приятнее...
   Чтобы не рассмеяться в голос, я пошарила рукой по сторонам и наткнулась на фотоальбом. Прикрылась им и шумно выдохнула воздух.
   - Ира, о чем ты хотела меня спросить?
   - Я все насчет завещания. Что теперь будет?
   - А что будет? Завещане подписано? Заверено у нотариуса?
   - Вроде бы нет. Вадик не успел...
   - Тогда чего ты беспокоишься? Хотя, если полиция прознает об этих бумагах, ты становишься главной подозреваемой: убила сожителя, чтобы сопернице не досталось наследство, - мне почему-то Ира стала неприятна, несмотря на то, что я понимала ее беспокойство за собственное будущее.
   - Ой, ведь верно! Так я их спрячу от греха подальше!
   Она подбежала к комоду, а я принялась машинально перелистывать альбом: Ира с букетом, Ира на пляже в открытом купальнике, Вадим с девочкой... А что это?
   На меня, щурясь, смотрела Елена. Она стояла на солнце, в белой полотняной шляпе, а за ее спиной возвышались пирамиды. Вот это новость!
   - Ира, скажи, - произнесла я, стараясь не выдать заинтересованности в голосе, - это кто?
   - Ленка. Не узнаешь? Это она в Египте, возле пирамид сфотографировалась.
   - Давно?
   - Еще до приезда сюда. Подожди, дай вспомнить. В Израиль она приехала в мае, а в апреле была в Египте. Еще смеялась, что с израильским паспортом ее в Египет не пустят.
   - Ира, мне надо уйти, извини, - заторопилась я.
   - Как? Так сразу? А что мне делать с этим? -- она показала на бумаги.
   - Съешь их, так будет вернее.
   И я ретировалась.
   На улице я позвонила Борнштейну:
   - Добрый вечер, Михаэль! Не помешала?
   - Приветствую, Валерия, вы, как я догадываюсь, с новостями.
   - Михаэль, что я сейчас узнала! Оказывается, Елена Гуревич была в Египте в апреле этого года, еще до приезда в Израиль!
   - Интересная информация. Ее в наших компьютерах не было.
   - А я думала, что кто-то из бригады грузчиков был там. Ошиблась.
   - Действительно, мы проверили работников Воловика, да и его самого тоже. Никто из них в Египет не летал и в Эйлате границу не переходил.
   Второй звонок был профессору Розенталю:
   - Алон, добрый вечер, вы уже вернулись домой?
   - Да, Валерия. Это все так страшно!
   - Понимаю... Я оставила открытым в компьютере письмо Ципи. Вы его прочитали?
   - Да, прочитал. Бедная девочка. Она и не успела ничего сообщить...
   - Видела. Алон, хотела вас спросить: когда Ципи ездила в научную экспедицию?
   - Подождите, дайте вспомнить. В апреле, а что?
   - Нет, ничего, просто хотела узнать.
   - Неправда, Валерия, я вас знаю. Если вы спрашиваете, то это не из-за простого любопытства. Вы думаете, Ципи убили арабы? -- в его голосе послышалось сильное беспокойство.
   - Не думаю, Алон. Не волнуйтесь, полиция располагает всеми сведениями. Они найдут убийцу. Всего наилучшего.
   На улице я вдруг вспомнила, что забыла у Воловиков сумочку. Разве можно быть такой растеряхой? И я поспешила назад.
   В гостиной народу только прибавилось -- люди постоянно заходили и выражали сочувствие Ирине, которая сидела во главе стола и принимала соболезнования с видом вдовствующей королевы. На моем месте уже сидела какая-то пожилая женщина и ела винегрет. Сумочки нигде не было.
   Робик и Гриша находились на предпоследней стадии опьянения. Они о чем-то бормотали, не слушая друг друга, но еще не упали "мордой в салат". Гриша был даже чуть-чуть покрепче Робика. Вот его я и решилась спросить:
   - Гриша, вы не видели мою сумочку? Я ее повесила на спинку стула. А теперь ее тут нет.
   Он посмотрел на меня, словно видел впервые в жизни, и отрицательно помахал рукой. Я протиснулась между стеной и стульями и принялась заглядывать под стол. Было неудобно.
   Женщина, занявшая мое место, поднялась со стула и потянулась за грибочками, а я увидела внизу знакомый ремешок. Пришлось нагнуться и полезть под стол.
   Ремешок не хотел отцепляться от прочно стоявшей на нем ножки стула. Пытаясь освободить сумочку, я безуспешно дергала его и вдруг услышала голос:
   - Гриша, проснись, Муса звонил.
   - Муса? Чего вдруг? -- Гриша даже протрезвел. Во всяком случае, голос у него звучал вполне нормально.
   - Нужна машина на перевозку мяса. Свежий товар пришел, еще протухнет, если не подсуетимся.
   - Телятина?
   - Да, импортная, уже границу прошла.
   - Понятно. Какая же еще... Не могу. Надо платить больше -- с кондачка работать не буду.
   - Ты что, Григорий, совсем рехнулся. Хочешь, чтобы тебя, как Вадьку, грохнули? Давай трезвей и за работу! Ты где машину оставил?
   - Около конторы, на стоянке.
   Ползком я пробралась под столом, лавируя между ног сидящих, но, кажется, никто не почувствовал -- все были уже в той кондиции, что уже не понимали, на поминках они или на свадьбе.
   Выглянув из-под стола, я увидела, как Григорий идет, пошатываясь, а его за плечи ведет какой-то парень -- со спины я не разобрала, кто это был.
   Меня так заинтересовал их разговор, что я, не мешкая, вылезла из-под стола и крадучись пошла за ними. Мужчины сели в машину, белый форд "Фокус", и направились к центру. Я на своей "Сузуки" старалась не отставать.
   Интуиция подсказывала мне, что все вокруг слиплось в толстый тягучий ком, словно кто-то высыпал в рот пачку подушечек "Орбит" и тщательно их пережевал. Мне не очень было ясно, что именно я обнаружу, и я решила понадеяться на авось -- может, что-то и получится из этой авантюры.
   Форд остановился позади банка "Апоалим", фигуры вышли и направились в сторону конторы "Воловик и Ко". Несмотря на поздний час, в комнате горел свет и была видна фигура, сидящая за столом. Я узнала Елену. Мужчины зашли, и начался разговор. К сожалению, я не слышала, о чем идет речь, видела только силуэты по причине своей близорукости. Поэтому я отошла от окна и приблизилась к знакомому грузовику, стоящему неподалеку от входа.
   На мое удивление, задняя дверь в фургон была приоткрыта и даже приспущена лесенка, чтобы удобнее было подниматься.
   И я не удержалась. Меня словно черт подтолкнул: я залезла в фургон, даже не надеясь что-либо в нем отыскать.
   Мясом там и не пахло.Странно, что они перевозят туши не в рефрижераторе и они не кровят и не тухнут. Что-то не то. Зато пахло старой обивкой и застарелым потом, что, в принципе, характерно для мебельных фургонов, перевозящих старую рухлядь, а не свеженькие гарнитуры из магазинов.