Страница:
— Что, они сказали? — поинтересовался Егор.
— Да нет, разве они скажут! Деликатные. Я сам вижу.
— Так, может быть, и я не буду?
— Кури, на воздухе можно.
— Так что да мысль тебя мучает? — спросил Егор, щелкнув зажигалкой и затянувшись.
— Вот сам рассуди. Растет-растет человек, вроде правильно его воспитывают, учат чему надо. А вырастает охламон несусветный, жулик какой-нибудь, а то и вовсе убийца. Откуда это берется? Кто его этому учил? Ведь ни родители, ни школа ничего плохого не хотели.
— Это тебе лучше у Ирины Геннадьевны спросить. Она доктор педагогических наук. А я кто?
— Ирина, конечно, человек знающий и специалист хороший. Только, я думаю, помимо воспитания в каждом ребенке что-то с самого рождения заложено. Можно, если очень постараться, плохую программу на хорошую переделать. И все равно, однажды, когда ребенок уже вырастет, нет гарантий, что не сорвется.
— Что-то ты, дядя Саша, завираешься. С чего это он срываться будет, если всю жизнь его учили только хорошему?
— С чего? А вот именно с того, что в нем от рождения заложено. Не знаю, как оно там называется: гены, хромосомы…
— Ну ладно, есть — нет, не нам разбираться. А твои ребята здесь при чем?
— Да как сказать… Ты помнишь фильм, что нам «свиньи» в Николеньках показывали?
— Какие свиньи?
— Память отшибло? Враги «зайцев».
— А-а… Ну, помню.
— Помнишь, что взрослые «зайцы» на той планете вытворяли?
— Ну…
— Вот и ну! А если в ребятах это самое заложено? А вырастут они и пойдут все крушить направо и налево? Ты можешь мне дать гарантию, что не будет этого?
Егор ошарашенно молчал. А дядя Саша продолжал развивать свою мысль:
— Конечно, может быть, ничего такого не произойдет, тем более, что у нас ребят плохому не научат. Но вдруг?
— Погоди-погоди, — опомнился Егор. — Ты что же, не веришь им?
— Да почему не верю, с чего ты взял?
— Как с чего? Ты ведь их нашел, спас, воспитываешь — и ты же такое говоришь!
— Брось ерунду городить! — подскочил со скамейки дядя Саша. — Не говорил я, что не верю! И мыслей у меня таких даже не было!
— Ну так что, же ты турусы на колесах здесь разводишь! — тоже подскочил Егор. — Ты подумай как следует, они — дети! А вырастут — кто им оружие и корабли космические даст? Да будь они хоть трижды такими бандитами, как их родители, что всемером можно сделать против целой планеты?
— Ду-у-рак ты! — вдруг сказал дядя Саша и, безнадежно махнув рукой, снова сел на скамейку. — Да разве же я об этом тебе толкую?
— А о чем же?
— Не о планете забочусь, что ей сделается. О ребятах!
Егор мысленно обозвал себя идиотом. Как только могло такое в голову придти: дядя Саша против своих приемышей? Он примирительно положил руку на плечо дяде.
— Прости, правда, ерунду спорол…
Дядя молчал. Потом буркнул не поворачиваясь:
— Дай сигарету!
Егор ухмыльнулся:
— Не дам. Ты курить бросил.
— Вот с такими как ты поговоришь — и не так еще закуришь!
— А с кем еще ты разговаривал?
— Да была тут комиссия одна. Ослы толстопузые! «По достижении зрелости могут представлять потенциальную опасность», — передразнил он кого-то. — Сами вы опасность для всего человечества!
— И что, изменится что-нибудь теперь?
— Нет, вроде отстояли. Ирина их чуть не разорвала, — дядя заулыбался, вспоминая эпизоды посещения комиссии. — Маленькая, а так на них вызверилась, что даже у меня мороз по коже. Как бы не нагорело ей от начальства.
Егор хотел было возразить, что Ирина Геннадьевна и сама начальство не малое и к тому же единственный в мире специалист по воспитанию инопланетных детей, но тут с шумом распахнулась дверь и на крыльцо вылетел Денис в сопровождении двух «зайцев». Теперь, полтора года спустя, детской неуклюжести у инопланетян не было и в помине. Движения их были ловкими и стремительными. Скорее, Денис казался на их фоне несколько увальневатым. Хотя как может быть увальнем худощавый мальчишка тринадцати лет?
— Дядя Саша! — завопил один из «зайцев», тот, что пониже. — Кино правда сегодня будет?
Егор отметил, что и речь его была чистой и безошибочной, никакого сюсюканья.
Дядя Саша весь как-то подтянулся, посерьезнел, но в то же время ясно видно было, как он счастлив в эти минуты.
Кашлянув, наверное, для придания голосу солидности, дядя ответил:
— Правда, будет кино. Кассеты новые привезли. Сегодня «Три мушкетера» посмотрим.
— Ура! — завопил Денис, знавший, о чем фильм, и «зайцы» подхватили: — Ура! — просто от детской радости своей подхватили, от полноты ощущения жизни.
— Это итало-французский, что ли? — поинтересовался Егор.
— Да нет, американский, кажется, — сказал дядя Саша.
— Так там же один мордобой, — удивился Егор.
— Ну и ничего страшного. Ира все кассеты предварительно просматривает и решает, что можно им смотреть, а что нет. Эту разрешила. Так, орлы! — Это уже детям. — Кино после ужина. А до того вести себя как следует!
Один из «зайцев» вдруг вытянулся, отдал честь, сказал: «Есть, товарищ командир!»- и, крутнувшись на месте, зашагал в дом. Денис захихикал. «Заяц» явно перенял это у него.
Егор укоризненно покачал головой:
— Чему хорошему научил бы ребят…
— А чего, — вмешался дядя Саша. — Нормально все, играют дети.
Денис сказал оставшемуся «зайцу»:
— Васька, догоняй Мячика, я сейчас.
Васька убежал, а Денис подошел ближе к отцу и дяде Саше и негромко сказал:
— Знаете, чьи следы в роще? Взрослого «зайца»!
— Ох ты… — только и промолвил дядя Саша, оседая на скамейку.
4
5
6
— Да нет, разве они скажут! Деликатные. Я сам вижу.
— Так, может быть, и я не буду?
— Кури, на воздухе можно.
— Так что да мысль тебя мучает? — спросил Егор, щелкнув зажигалкой и затянувшись.
— Вот сам рассуди. Растет-растет человек, вроде правильно его воспитывают, учат чему надо. А вырастает охламон несусветный, жулик какой-нибудь, а то и вовсе убийца. Откуда это берется? Кто его этому учил? Ведь ни родители, ни школа ничего плохого не хотели.
— Это тебе лучше у Ирины Геннадьевны спросить. Она доктор педагогических наук. А я кто?
— Ирина, конечно, человек знающий и специалист хороший. Только, я думаю, помимо воспитания в каждом ребенке что-то с самого рождения заложено. Можно, если очень постараться, плохую программу на хорошую переделать. И все равно, однажды, когда ребенок уже вырастет, нет гарантий, что не сорвется.
— Что-то ты, дядя Саша, завираешься. С чего это он срываться будет, если всю жизнь его учили только хорошему?
— С чего? А вот именно с того, что в нем от рождения заложено. Не знаю, как оно там называется: гены, хромосомы…
— Ну ладно, есть — нет, не нам разбираться. А твои ребята здесь при чем?
— Да как сказать… Ты помнишь фильм, что нам «свиньи» в Николеньках показывали?
— Какие свиньи?
— Память отшибло? Враги «зайцев».
— А-а… Ну, помню.
— Помнишь, что взрослые «зайцы» на той планете вытворяли?
— Ну…
— Вот и ну! А если в ребятах это самое заложено? А вырастут они и пойдут все крушить направо и налево? Ты можешь мне дать гарантию, что не будет этого?
Егор ошарашенно молчал. А дядя Саша продолжал развивать свою мысль:
— Конечно, может быть, ничего такого не произойдет, тем более, что у нас ребят плохому не научат. Но вдруг?
— Погоди-погоди, — опомнился Егор. — Ты что же, не веришь им?
— Да почему не верю, с чего ты взял?
— Как с чего? Ты ведь их нашел, спас, воспитываешь — и ты же такое говоришь!
— Брось ерунду городить! — подскочил со скамейки дядя Саша. — Не говорил я, что не верю! И мыслей у меня таких даже не было!
— Ну так что, же ты турусы на колесах здесь разводишь! — тоже подскочил Егор. — Ты подумай как следует, они — дети! А вырастут — кто им оружие и корабли космические даст? Да будь они хоть трижды такими бандитами, как их родители, что всемером можно сделать против целой планеты?
— Ду-у-рак ты! — вдруг сказал дядя Саша и, безнадежно махнув рукой, снова сел на скамейку. — Да разве же я об этом тебе толкую?
— А о чем же?
— Не о планете забочусь, что ей сделается. О ребятах!
Егор мысленно обозвал себя идиотом. Как только могло такое в голову придти: дядя Саша против своих приемышей? Он примирительно положил руку на плечо дяде.
— Прости, правда, ерунду спорол…
Дядя молчал. Потом буркнул не поворачиваясь:
— Дай сигарету!
Егор ухмыльнулся:
— Не дам. Ты курить бросил.
— Вот с такими как ты поговоришь — и не так еще закуришь!
— А с кем еще ты разговаривал?
— Да была тут комиссия одна. Ослы толстопузые! «По достижении зрелости могут представлять потенциальную опасность», — передразнил он кого-то. — Сами вы опасность для всего человечества!
— И что, изменится что-нибудь теперь?
— Нет, вроде отстояли. Ирина их чуть не разорвала, — дядя заулыбался, вспоминая эпизоды посещения комиссии. — Маленькая, а так на них вызверилась, что даже у меня мороз по коже. Как бы не нагорело ей от начальства.
Егор хотел было возразить, что Ирина Геннадьевна и сама начальство не малое и к тому же единственный в мире специалист по воспитанию инопланетных детей, но тут с шумом распахнулась дверь и на крыльцо вылетел Денис в сопровождении двух «зайцев». Теперь, полтора года спустя, детской неуклюжести у инопланетян не было и в помине. Движения их были ловкими и стремительными. Скорее, Денис казался на их фоне несколько увальневатым. Хотя как может быть увальнем худощавый мальчишка тринадцати лет?
— Дядя Саша! — завопил один из «зайцев», тот, что пониже. — Кино правда сегодня будет?
Егор отметил, что и речь его была чистой и безошибочной, никакого сюсюканья.
Дядя Саша весь как-то подтянулся, посерьезнел, но в то же время ясно видно было, как он счастлив в эти минуты.
Кашлянув, наверное, для придания голосу солидности, дядя ответил:
— Правда, будет кино. Кассеты новые привезли. Сегодня «Три мушкетера» посмотрим.
— Ура! — завопил Денис, знавший, о чем фильм, и «зайцы» подхватили: — Ура! — просто от детской радости своей подхватили, от полноты ощущения жизни.
— Это итало-французский, что ли? — поинтересовался Егор.
— Да нет, американский, кажется, — сказал дядя Саша.
— Так там же один мордобой, — удивился Егор.
— Ну и ничего страшного. Ира все кассеты предварительно просматривает и решает, что можно им смотреть, а что нет. Эту разрешила. Так, орлы! — Это уже детям. — Кино после ужина. А до того вести себя как следует!
Один из «зайцев» вдруг вытянулся, отдал честь, сказал: «Есть, товарищ командир!»- и, крутнувшись на месте, зашагал в дом. Денис захихикал. «Заяц» явно перенял это у него.
Егор укоризненно покачал головой:
— Чему хорошему научил бы ребят…
— А чего, — вмешался дядя Саша. — Нормально все, играют дети.
Денис сказал оставшемуся «зайцу»:
— Васька, догоняй Мячика, я сейчас.
Васька убежал, а Денис подошел ближе к отцу и дяде Саше и негромко сказал:
— Знаете, чьи следы в роще? Взрослого «зайца»!
— Ох ты… — только и промолвил дядя Саша, оседая на скамейку.
4
«Зайцы» и Денис смотрели видео, а в комнате у дяди Саши собрался совет. Присутствовали почти все взрослые, бывшие на тот момент в пансионате: Ирина Геннадьевна, дядя Саша, Егор и Василий Степанович, перепоручивший дело охраны автоматике. На время. Не было только повара. Но его никто и не приглашал.
Сначала еще раз сходили в рощу, осмотрели следы. Василий Степанович несколько раз сверкнул блицем, снимая портативной камерой. Начальству своему о происшедшем он доложил и получил указание действовать по обстановке и немедленно вызывать подкрепление в случае необходимости.
Да, Денис был прав. Следы явно принадлежали взрослому «зайцу». Размеры следов были крупнее ног воспитанников, шаг — шире. Василий Степанович, подумав, заявил, что этот неизвестный «заяц» еще и прихрамывает. Все молча с этим согласились, решив, что специалисту виднее.
И вот теперь они сидели и решали, как быть и что могут означать найденные следы.
Начал все этот же Василий Степанович.
— Полагаю, что на территорию объекта проник внеземной агент. Хотя, как ему это удалось при нашей системе сигнализации — не представляю.
— Вот так и удалось! — возмущенно сказал дядя Саша. — Поганая ваша сигнализация! Я говорил — собак надо!
— Александр Иванович! Опять вы за свое! — В голосе Ирины Геннадьевны зазвучал металл.
— Молчу, молчу. Но ведь поганая сигнализация!
Егор, сознавая, что он все-таки здесь посторонний, помалкивал. Однако кое-какие соображения у него уже были.
— Если у нас тут агент, то надо его найти и, как это называется, — обезвредить, — сказала Ирина Геннадьевна.
— Найти, я думаю, будет несложно. А вот насчет обезвредить — не знаю… — задумчиво высказался Василий Степанович. — Судя по уровню техники, и оружие у него должно быть получше нашего.
— Да уж получше, — снова вмешался дядя Саша. — Они же в меня тогда в лесу стреляли, запросто без головы остаться можно.
— Ну, кто без головы останется, мы или они, это еще вопрос, хмыкнул Василий Степанович. — Но надо действовать наверняка и лучше взять его живым.
— Это еще зачем? — спросил дядя Саша.
— Пригодится. В целях получения информации.
— Послушайте, — сказала Ирина Геннадьевна. — Почему мы считаем, что он один?
— Но ведь следы только одного?
— Другие могли и стороной пройти. Мы же не искали больше.
Все замолчали, раздумывая.
— Верное замечание, — сказал наконец Василий Степанович. — Это моя вина — не додумался подробнее осмотреться. Ну, что же. Один или несколько, дела не меняет. Я вызываю спецгруппу, осторожно эвакуируем воспитанников и начнем поиск.
Егор не выдержал:
— Неужели вы ничего не понимаете?! Какая эвакуация, педагоги? Они же его прячут!
Немая сцена длилась несколько минут. Потом Ирина Геннадьевна прошептала:
— Не может быть…
Дядя Саша ударил себя кулаком по лбу:
— Ах я старый дурак! Вот она — их тайна! Теперь все ясно. Вот почему они язык свой вспоминают!
— А Денису они звезду свою показывали, — добавил Егор.
— Точно, прячут, обормоты, — сокрушенно сказал дядя Саша. — Надо же…
Он был не на шутку расстроен. И Егор его очень хорошо понимал. Отдать сердце и душу сиротам и вдруг узнать, что не такие уж они и сироты, есть взрослый родственник, который детей всему научит лучше. Сколько волка ни корми… Егор едва не произнес этого вслух, но в последний момент осекся.
— Да, — сказала Ирина Геннадьевна, — ни о каких эвакуациях и обезвреживаниях речи идти теперь не может. Травма останется на всю жизнь. Надо искать его и договариваться. Помощь взрослого нам очень пригодится.
— Да заберет он их с собой, — почти взвыл дядя Саша.
— Никуда он их не заберет, — Егор поднял руки, успокаивая дядю.
— Почему? — встрепенулся тот.
— Знаете, кто этот взрослый? Пилот той самой «тарелки», что упала у Николенек. Ты был потом на месте катастрофы, дядя Саша?
— Нет, но туда комиссия ездила.
— Он мог спрятаться, в лес уползти. А теперь в себя пришел и сюда забрался. Потому и хромает, что ранен был.
— Что, так полтора года в лесу и отлеживался? — недоверчиво усмехнулся дядя Саша.
— А что мы знаем о возможностях его организма? — вопросом на вопрос ответил Егор.
Дяде крыть было нечем.
Но Василий Степанович общих восторгов по поводу раскрытия тайны не разделил.
— Спецгруппу вызывать придется в любом случае. Представитель агрессивной цивилизации вряд ли будет настроен мирно. Кроме того, он наверняка вооружен и видит в нас только врагов, захвативших детей его народа. Так что, думаю, вполне может открыть огонь.
— Никакой спецгруппы! — Ирина Геннадьевна была очень взволнована. — Всей этой стрельбой мы нанесем детям непоправимую психическую травму. Да они нас просто возненавидят. Если дети прячут старшего товарища, значит, понимают грозящую ему опасность!
— А что прикажете делать? — огрызнулся начинающий злиться Василий Степанович. — Где-то здесь засел вооруженный террорист и каждую минуту может случиться беда. Вы поручитесь за то, что ничего не произойдет этой же ночью? Я — нет. А поскольку за безопасность пансионата отвечаю я, то и решать, какие действия предпринимать, буду тоже я.
— Нет уж, позвольте! — Вот теперь чувствовалось, что Ирина Геннадьевна не простой воспитатель детского сада. — Внутренней жизнью пансионата руковожу я, и извольте считаться с моим мнением!
Охранник уступил.
— Ну что же. Тогда думайте вы, как выбраться из этой ситуации.
— Очень просто, — Ирина Геннадьевна успокаивалась. Сначала надо отыскать, где прячется этот взрослый «заяц». А затем я попытаюсь договориться с ним. Мне кажется, это будет не очень трудно. В конце концов и он, и мы хотим детям только добра.
— Вопрос только в том, кто как это добро понимает, — мрачно сказал Василий Степанович. — Хорошо, уговорили. До конца фильма еще около часа. Время у нас есть. Но одну я вас на переговоры не пущу. Пойдем вместе.
Ирина Геннадьевна чуть презрительно усмехнулась, но возражать не стала.
Сначала еще раз сходили в рощу, осмотрели следы. Василий Степанович несколько раз сверкнул блицем, снимая портативной камерой. Начальству своему о происшедшем он доложил и получил указание действовать по обстановке и немедленно вызывать подкрепление в случае необходимости.
Да, Денис был прав. Следы явно принадлежали взрослому «зайцу». Размеры следов были крупнее ног воспитанников, шаг — шире. Василий Степанович, подумав, заявил, что этот неизвестный «заяц» еще и прихрамывает. Все молча с этим согласились, решив, что специалисту виднее.
И вот теперь они сидели и решали, как быть и что могут означать найденные следы.
Начал все этот же Василий Степанович.
— Полагаю, что на территорию объекта проник внеземной агент. Хотя, как ему это удалось при нашей системе сигнализации — не представляю.
— Вот так и удалось! — возмущенно сказал дядя Саша. — Поганая ваша сигнализация! Я говорил — собак надо!
— Александр Иванович! Опять вы за свое! — В голосе Ирины Геннадьевны зазвучал металл.
— Молчу, молчу. Но ведь поганая сигнализация!
Егор, сознавая, что он все-таки здесь посторонний, помалкивал. Однако кое-какие соображения у него уже были.
— Если у нас тут агент, то надо его найти и, как это называется, — обезвредить, — сказала Ирина Геннадьевна.
— Найти, я думаю, будет несложно. А вот насчет обезвредить — не знаю… — задумчиво высказался Василий Степанович. — Судя по уровню техники, и оружие у него должно быть получше нашего.
— Да уж получше, — снова вмешался дядя Саша. — Они же в меня тогда в лесу стреляли, запросто без головы остаться можно.
— Ну, кто без головы останется, мы или они, это еще вопрос, хмыкнул Василий Степанович. — Но надо действовать наверняка и лучше взять его живым.
— Это еще зачем? — спросил дядя Саша.
— Пригодится. В целях получения информации.
— Послушайте, — сказала Ирина Геннадьевна. — Почему мы считаем, что он один?
— Но ведь следы только одного?
— Другие могли и стороной пройти. Мы же не искали больше.
Все замолчали, раздумывая.
— Верное замечание, — сказал наконец Василий Степанович. — Это моя вина — не додумался подробнее осмотреться. Ну, что же. Один или несколько, дела не меняет. Я вызываю спецгруппу, осторожно эвакуируем воспитанников и начнем поиск.
Егор не выдержал:
— Неужели вы ничего не понимаете?! Какая эвакуация, педагоги? Они же его прячут!
Немая сцена длилась несколько минут. Потом Ирина Геннадьевна прошептала:
— Не может быть…
Дядя Саша ударил себя кулаком по лбу:
— Ах я старый дурак! Вот она — их тайна! Теперь все ясно. Вот почему они язык свой вспоминают!
— А Денису они звезду свою показывали, — добавил Егор.
— Точно, прячут, обормоты, — сокрушенно сказал дядя Саша. — Надо же…
Он был не на шутку расстроен. И Егор его очень хорошо понимал. Отдать сердце и душу сиротам и вдруг узнать, что не такие уж они и сироты, есть взрослый родственник, который детей всему научит лучше. Сколько волка ни корми… Егор едва не произнес этого вслух, но в последний момент осекся.
— Да, — сказала Ирина Геннадьевна, — ни о каких эвакуациях и обезвреживаниях речи идти теперь не может. Травма останется на всю жизнь. Надо искать его и договариваться. Помощь взрослого нам очень пригодится.
— Да заберет он их с собой, — почти взвыл дядя Саша.
— Никуда он их не заберет, — Егор поднял руки, успокаивая дядю.
— Почему? — встрепенулся тот.
— Знаете, кто этот взрослый? Пилот той самой «тарелки», что упала у Николенек. Ты был потом на месте катастрофы, дядя Саша?
— Нет, но туда комиссия ездила.
— Он мог спрятаться, в лес уползти. А теперь в себя пришел и сюда забрался. Потому и хромает, что ранен был.
— Что, так полтора года в лесу и отлеживался? — недоверчиво усмехнулся дядя Саша.
— А что мы знаем о возможностях его организма? — вопросом на вопрос ответил Егор.
Дяде крыть было нечем.
Но Василий Степанович общих восторгов по поводу раскрытия тайны не разделил.
— Спецгруппу вызывать придется в любом случае. Представитель агрессивной цивилизации вряд ли будет настроен мирно. Кроме того, он наверняка вооружен и видит в нас только врагов, захвативших детей его народа. Так что, думаю, вполне может открыть огонь.
— Никакой спецгруппы! — Ирина Геннадьевна была очень взволнована. — Всей этой стрельбой мы нанесем детям непоправимую психическую травму. Да они нас просто возненавидят. Если дети прячут старшего товарища, значит, понимают грозящую ему опасность!
— А что прикажете делать? — огрызнулся начинающий злиться Василий Степанович. — Где-то здесь засел вооруженный террорист и каждую минуту может случиться беда. Вы поручитесь за то, что ничего не произойдет этой же ночью? Я — нет. А поскольку за безопасность пансионата отвечаю я, то и решать, какие действия предпринимать, буду тоже я.
— Нет уж, позвольте! — Вот теперь чувствовалось, что Ирина Геннадьевна не простой воспитатель детского сада. — Внутренней жизнью пансионата руковожу я, и извольте считаться с моим мнением!
Охранник уступил.
— Ну что же. Тогда думайте вы, как выбраться из этой ситуации.
— Очень просто, — Ирина Геннадьевна успокаивалась. Сначала надо отыскать, где прячется этот взрослый «заяц». А затем я попытаюсь договориться с ним. Мне кажется, это будет не очень трудно. В конце концов и он, и мы хотим детям только добра.
— Вопрос только в том, кто как это добро понимает, — мрачно сказал Василий Степанович. — Хорошо, уговорили. До конца фильма еще около часа. Время у нас есть. Но одну я вас на переговоры не пущу. Пойдем вместе.
Ирина Геннадьевна чуть презрительно усмехнулась, но возражать не стала.
5
Чердак здания был довольно большой, но в целях пожарной безопасности ничем не загроможденный и обыскать его удалось быстро всего за полчаса. Не было там места, где бы мог укрыться взрослый «заяц».
Прикинув, решили, что в комнатах ему спрятаться тоже негде. Но на всякий случай заглянули под каждую кровать в спальне.
И, наконец, направились к подвалу. Подвал в пансионате был мощный, немного походивший на катакомбы. С какой целью строители понагородили все эти комнатки, клетушки, коридорчики и тупички — одному Богу известно. Но если и мог кто-нибудь спрятаться в здании, то только там.
Василий Степанович шепотом приказал всем не разбредаться, держаться у входа. Сказав: «Пусть знает!», щелкнул общим выключателем, зажигая в подвале свет. Но пистолет свой, который было спрятал, вновь вытащил.
— Пойду сначала я один, — сказал он все так же шепотом.
— Что значит — один? Мы же решили! — возвысила голос Ирина Геннадьевна.
— Тихо, не надо шуметь. У вас нет достаточных навыков. Найду его — вот тогда и пойдем договариваться. Вдруг он сразу стрелять начнет? А есть у меня такое предчувствие.
Ирина Геннадьевна растерялась.
— А… если он вас убьет?
Василий Степанович спокойно и легко глянул на нее, улыбнулся:
— Ну что же, тогда я умру, — и шагнул на лестницу, ведущую в подвал.
Толстая железная дверь, уже кое-где тронутая ржавыми потеками, никогда не запиралась. И не смазывалась. Василий Степанович осторожно надавил плечом, и она приоткрылась с оглушительным визгом петель.
Несколько секунд охранник стоял, прижавшись спиной к стене и подняв ствол пистолета вверх, потом скользнул в подвал. Шагов его слышно не было.
Оставшиеся стояли в молчании, только дядя Саша нервно позевывал. Прошло несколько минут. Егор переглянулся с Ириной Геннадьевной может быть, пора ему идти вслед за охранником? Та отрицательно качнула головой, одними губами произнесла: «Еще подождем».
Наконец, так же бесшумно и стремительно, как исчез, из-за железной двери вынырнул Василий Степанович. В несколько широких шагов поднялся по ступенькам, отер ладонью пот со лба.
— Здесь он. В самой дальней кладовой сидит. Александр Иванович, кто в подвал из персонала ходит?
— Только повар. Продукты никому не доверяет, сам носит.
— Правильно, там холодильник рядом. Ладно, разберемся мы с этим поваром. — Он повернулся к Ирине Геннадьевне: — Ну что, носовым платком будем размахивать вместо белого флага?
Но женщина шутки не поняла, похоже, была все-таки напугана приготовлениями. Она полезла в карман джинсов, спросила:
— Кружевной подойдет?
— Подойдет! — довольный тем, что сумел поставить на место строптивую начальницу, ответил охранник. — Нам сейчас все подойдет. А может быть, спецгруппу вызовем? Они его безо всякого шума возьмут.
— Нет, надо идти, — тряхнула головой Ирина Геннадьевна. Попробуем договориться.
— Ну, раз надо, значит надо. Александр Иванович и ты, Егор, пока оставайтесь здесь — тылы прикрывать будете. Вдруг он все-таки не один! — И уже в полный голос: — Раз мы теперь парламентеры, то скрываться нужды нет. Пусть слышит, что идем. — И широко распахнул перед Ириной Геннадьевной загремевшую и зарычавшую дверь.
Дядя Саша и Егор напряженно вслушивались в голоса, раздававшиеся внизу. Голоса удалялись, становились глуше, потом стихли. Егор понял: подошли к той кладовой, где прятался «заяц». Несколько минут не доносилось ни звука. Ирина Геннадьевна, видимо, собиралась с духом.
Наконец она заговорила. Слов отсюда, сверху, разобрать было нельзя, но голос ее звучал ровно и уверенно.
Неожиданно свет мигнул и из глубины подвала послышался резкий свист, затем вскрикнула Ирина и гулко дважды ударил пистолет Василия Степановича. Егор бросился вниз, но не пробежал и десяти шагов по коридору, как натолкнулся на Ирину Геннадьевну. Лицо ее было белым, глаза почти закатились. Егор едва успел подхватить ее. Следом появился охранник, оглядывающийся и размахивающий пистолетом. Он был в ярости.
Ирина Геннадьевна без чувств обвисла на руках у Егора.
— Ранена? — только и спросил он у охранника.
— Да нет, обошлось, — задыхаясь ответил тот, все еще не отводя ствола пистолета от поворота коридора. — Давай наверх!
Наверху женщину посадили на колченогий стул, случившийся очень кстати, и дядя Саша захлопотал над ней, приводя в чувство.
— Сволочь какая! — ругался Василий Степанович. — К нему по-человечески, с добром, а он — стрелять! Ну, погоди, я тебе устрою сейчас, покажу школу верховой езды! Александр Иванович, они как, в темноте видят?
Дядя Саша несколько секунд непонимающе смотрел на охранника, соображая.
— Н-нет, кажется, нет…
— Ну и отлично. Ждите меня здесь. — Он осмотрел свой пистолет, щелкнул выключателем, погасив свет в подвале и, как привидение, скользнул по ступеням вниз. Егор даже не успел предложить себя в помощники.
Что и как происходило в подвале, — осталось тайной. Но спустя минут двадцать из темноты послышался крик Василия Степановича:
— Свет!
Егор нажал на клавишу, вспыхнули лампы и вскоре в проеме двери появился охранник, толкавший перед собой как-то неестественно сгорбившегося «зайца».
— Вот он, получите.
«Заяц» был так себе. Не очень большой, Егору по грудь, но достаточно высокий, чтобы понять, что взрослый. При захвате Василий Степанович, очевидно, повредил ему руку, и теперь «заяц» придерживал ее другой рукой под локоть.
Испуганным он не выглядел, разве что немного ошеломленным схваткой в темноте и неожиданным пленом. Не казался «заяц» и особенно агрессивным. Так, немного подросший приемыш дяди Саши.
Охранник показал оружие инопланетянина.
— Серьезная пушка, мощная. Там стена, в которую он пальнул, когда по Ирине стрелял, до сих пор светится. Остывает.
Да, пистолет «зайца» не походил на парализатор, который Егор видел однажды. И от сознания смертоносности этого орудия пришло ощущение опасности самого «зайца». Смог же он выстрелить в безоружную женщину, шедшую к нему для переговоров!
— У вас наручников нет? — неожиданно даже для самого себя спросил Егор у Василия Степановича.
— Нет, — охранник усмехнулся. — Да они сейчас и не понадобятся. Он в себя теперь не скоро придет — я его жестко брал.
Егору почему-то стало стыдно за свой вопрос. Чтобы скрыть неловкость, он повернулся к дяде.
— Ну что, тот это, что был в «тарелке»? Или другой? Дядя Саша пожал плечами.
— А черт его знает. Я ведь только ребят могу различать. А того и видел-то несколько минут, пока вытаскивал наружу.
— Ничего, — обнадежил охранник. — Допросят и во всем разберутся: тот или не тот.
Ирина Геннадьевна вдруг подала голос. Румянец уже вернулся на ее лицо. Она вновь была начальником.
— Никаких допросов. Нужно попробовать договориться.
— Да, — ядовито сказал охранник. — Он в нас стрелять будет, а мы с ним в дипломатию играть.
— Вот именно — в дипломатию. Вы что — не понимаете, какой уникальный шанс нам выпал? Да если мы сумеем договориться, проблем с детьми будет в десять, нет, в сто раз меньше!
Василий Степанович беспомощно развел руками и отошел в сторону.
— Ира, а если он по-русски не понимает? — спросил дядя Саша.
— Ничего, Александр Иванович, как-нибудь договоримся. — Голос Ирины Геннадьевны звучал весело и уверенно.
«Быстро же она оправилась», — подумалось Егору.
Однако договариваться не пришлось. Они все еще находились у входа в подвал, в небольшой комнате, образованной поворотом коридора. И вдруг через комнату метнулась какая-то тень, а затем раздался голос, полный напряжения и страха:
— Не трогайте его! Руки вверх!
Егор обернулся. Прямо на них смотрел ствол инопланетного оружия, и держал это оружие один из «зайчат».
Прикинув, решили, что в комнатах ему спрятаться тоже негде. Но на всякий случай заглянули под каждую кровать в спальне.
И, наконец, направились к подвалу. Подвал в пансионате был мощный, немного походивший на катакомбы. С какой целью строители понагородили все эти комнатки, клетушки, коридорчики и тупички — одному Богу известно. Но если и мог кто-нибудь спрятаться в здании, то только там.
Василий Степанович шепотом приказал всем не разбредаться, держаться у входа. Сказав: «Пусть знает!», щелкнул общим выключателем, зажигая в подвале свет. Но пистолет свой, который было спрятал, вновь вытащил.
— Пойду сначала я один, — сказал он все так же шепотом.
— Что значит — один? Мы же решили! — возвысила голос Ирина Геннадьевна.
— Тихо, не надо шуметь. У вас нет достаточных навыков. Найду его — вот тогда и пойдем договариваться. Вдруг он сразу стрелять начнет? А есть у меня такое предчувствие.
Ирина Геннадьевна растерялась.
— А… если он вас убьет?
Василий Степанович спокойно и легко глянул на нее, улыбнулся:
— Ну что же, тогда я умру, — и шагнул на лестницу, ведущую в подвал.
Толстая железная дверь, уже кое-где тронутая ржавыми потеками, никогда не запиралась. И не смазывалась. Василий Степанович осторожно надавил плечом, и она приоткрылась с оглушительным визгом петель.
Несколько секунд охранник стоял, прижавшись спиной к стене и подняв ствол пистолета вверх, потом скользнул в подвал. Шагов его слышно не было.
Оставшиеся стояли в молчании, только дядя Саша нервно позевывал. Прошло несколько минут. Егор переглянулся с Ириной Геннадьевной может быть, пора ему идти вслед за охранником? Та отрицательно качнула головой, одними губами произнесла: «Еще подождем».
Наконец, так же бесшумно и стремительно, как исчез, из-за железной двери вынырнул Василий Степанович. В несколько широких шагов поднялся по ступенькам, отер ладонью пот со лба.
— Здесь он. В самой дальней кладовой сидит. Александр Иванович, кто в подвал из персонала ходит?
— Только повар. Продукты никому не доверяет, сам носит.
— Правильно, там холодильник рядом. Ладно, разберемся мы с этим поваром. — Он повернулся к Ирине Геннадьевне: — Ну что, носовым платком будем размахивать вместо белого флага?
Но женщина шутки не поняла, похоже, была все-таки напугана приготовлениями. Она полезла в карман джинсов, спросила:
— Кружевной подойдет?
— Подойдет! — довольный тем, что сумел поставить на место строптивую начальницу, ответил охранник. — Нам сейчас все подойдет. А может быть, спецгруппу вызовем? Они его безо всякого шума возьмут.
— Нет, надо идти, — тряхнула головой Ирина Геннадьевна. Попробуем договориться.
— Ну, раз надо, значит надо. Александр Иванович и ты, Егор, пока оставайтесь здесь — тылы прикрывать будете. Вдруг он все-таки не один! — И уже в полный голос: — Раз мы теперь парламентеры, то скрываться нужды нет. Пусть слышит, что идем. — И широко распахнул перед Ириной Геннадьевной загремевшую и зарычавшую дверь.
Дядя Саша и Егор напряженно вслушивались в голоса, раздававшиеся внизу. Голоса удалялись, становились глуше, потом стихли. Егор понял: подошли к той кладовой, где прятался «заяц». Несколько минут не доносилось ни звука. Ирина Геннадьевна, видимо, собиралась с духом.
Наконец она заговорила. Слов отсюда, сверху, разобрать было нельзя, но голос ее звучал ровно и уверенно.
Неожиданно свет мигнул и из глубины подвала послышался резкий свист, затем вскрикнула Ирина и гулко дважды ударил пистолет Василия Степановича. Егор бросился вниз, но не пробежал и десяти шагов по коридору, как натолкнулся на Ирину Геннадьевну. Лицо ее было белым, глаза почти закатились. Егор едва успел подхватить ее. Следом появился охранник, оглядывающийся и размахивающий пистолетом. Он был в ярости.
Ирина Геннадьевна без чувств обвисла на руках у Егора.
— Ранена? — только и спросил он у охранника.
— Да нет, обошлось, — задыхаясь ответил тот, все еще не отводя ствола пистолета от поворота коридора. — Давай наверх!
Наверху женщину посадили на колченогий стул, случившийся очень кстати, и дядя Саша захлопотал над ней, приводя в чувство.
— Сволочь какая! — ругался Василий Степанович. — К нему по-человечески, с добром, а он — стрелять! Ну, погоди, я тебе устрою сейчас, покажу школу верховой езды! Александр Иванович, они как, в темноте видят?
Дядя Саша несколько секунд непонимающе смотрел на охранника, соображая.
— Н-нет, кажется, нет…
— Ну и отлично. Ждите меня здесь. — Он осмотрел свой пистолет, щелкнул выключателем, погасив свет в подвале и, как привидение, скользнул по ступеням вниз. Егор даже не успел предложить себя в помощники.
Что и как происходило в подвале, — осталось тайной. Но спустя минут двадцать из темноты послышался крик Василия Степановича:
— Свет!
Егор нажал на клавишу, вспыхнули лампы и вскоре в проеме двери появился охранник, толкавший перед собой как-то неестественно сгорбившегося «зайца».
— Вот он, получите.
«Заяц» был так себе. Не очень большой, Егору по грудь, но достаточно высокий, чтобы понять, что взрослый. При захвате Василий Степанович, очевидно, повредил ему руку, и теперь «заяц» придерживал ее другой рукой под локоть.
Испуганным он не выглядел, разве что немного ошеломленным схваткой в темноте и неожиданным пленом. Не казался «заяц» и особенно агрессивным. Так, немного подросший приемыш дяди Саши.
Охранник показал оружие инопланетянина.
— Серьезная пушка, мощная. Там стена, в которую он пальнул, когда по Ирине стрелял, до сих пор светится. Остывает.
Да, пистолет «зайца» не походил на парализатор, который Егор видел однажды. И от сознания смертоносности этого орудия пришло ощущение опасности самого «зайца». Смог же он выстрелить в безоружную женщину, шедшую к нему для переговоров!
— У вас наручников нет? — неожиданно даже для самого себя спросил Егор у Василия Степановича.
— Нет, — охранник усмехнулся. — Да они сейчас и не понадобятся. Он в себя теперь не скоро придет — я его жестко брал.
Егору почему-то стало стыдно за свой вопрос. Чтобы скрыть неловкость, он повернулся к дяде.
— Ну что, тот это, что был в «тарелке»? Или другой? Дядя Саша пожал плечами.
— А черт его знает. Я ведь только ребят могу различать. А того и видел-то несколько минут, пока вытаскивал наружу.
— Ничего, — обнадежил охранник. — Допросят и во всем разберутся: тот или не тот.
Ирина Геннадьевна вдруг подала голос. Румянец уже вернулся на ее лицо. Она вновь была начальником.
— Никаких допросов. Нужно попробовать договориться.
— Да, — ядовито сказал охранник. — Он в нас стрелять будет, а мы с ним в дипломатию играть.
— Вот именно — в дипломатию. Вы что — не понимаете, какой уникальный шанс нам выпал? Да если мы сумеем договориться, проблем с детьми будет в десять, нет, в сто раз меньше!
Василий Степанович беспомощно развел руками и отошел в сторону.
— Ира, а если он по-русски не понимает? — спросил дядя Саша.
— Ничего, Александр Иванович, как-нибудь договоримся. — Голос Ирины Геннадьевны звучал весело и уверенно.
«Быстро же она оправилась», — подумалось Егору.
Однако договариваться не пришлось. Они все еще находились у входа в подвал, в небольшой комнате, образованной поворотом коридора. И вдруг через комнату метнулась какая-то тень, а затем раздался голос, полный напряжения и страха:
— Не трогайте его! Руки вверх!
Егор обернулся. Прямо на них смотрел ствол инопланетного оружия, и держал это оружие один из «зайчат».
6
Василий Степанович хлопнул себя по карману пиджака, из которого только что торчала рукоятка захваченного в бою пистолета, и выругался. «Однако у них и реакция, — подумал Егор, медленно поднимая руки. Никто и сообразить не успел, как он уже оружие выхватил. Дурацкое положение».
Рук не поднял только дядя Саша. Вообще сегодня у него был день сплошных потрясений. Сначала открытие существования взрослого «зайца», потом операция захвата со стрельбой, а теперь самое ужасное — его приемный сын целится в него же из пистолета! Есть от чего впасть в ступор.
«Зайчонок» и сам был напуган. Оружие просто плясало в его руках. И, совершив то, что совершил, он теперь не знал, как быть дальше.
Первым опомнился Василий Степанович, которому по должности полагалось чувствовать себя в критических ситуациях как рыбе в воде. Не опуская рук, он заговорил, одновременно мягкими, незаметными движениями сдвигаясь в сторону.
— Спокойно, парень, не дури. Ничего страшного не произошло. Все живы, все здоровы. Ты только поосторожнее с оружием. Выстрелишь ненароком, а потом сам жалеть будешь. Ну, давай поговорим.
«Зайчонок» поднял оружие, направив ствол над головами людей, почти в потолок. Сверкнула молния, раздался уже знакомый резкий короткий свист, сверху посыпалась штукатурка, а на стене появилось круглое ярко-желтое пятно. Все отшатнулись назад.
Напряжение разрядилось само собой. Самый большой эффект выстрел произвел на «зайчонка». Он выронил пистолет и закрыл глаза руками. Взрослый «заяц» дернулся было, но охранник, и тут не потерявший хладнокровия, грозно сказал: «Куда?!» и, нагнувшись, сам поднял оружие. С интересом осмотрел его и засунул теперь уже за пояс, под пиджак. Для верности.
Несколько секунд царила тишина. Слышно было только, как потрескивает остывающая стена. Потом взрослый «заяц» глухо и со странным, непривычным акцентом сказал:
— Если мне дадут воды, я готов отвечать на вопросы. — И что-то добавил на своем языке, обращаясь к «зайчонку». Может быть, успокаивал.
Все действие переместилось в кабинет Ирины Геннадьевны. Был он достаточно просторен, чтобы поместиться всем с большими или меньшими удобствами. Сама Ирина Геннадьевна, забрав немного успокоившегося «зайчонка», которым оказался Серый Волк, самый старший из всех, пошла укладывать спать остальных. Она пообещала и Денису найти кровать, поскольку обстоятельства складывались так, что ему и Егору приходилось сегодня ночевать в пансионате.
Василий Степанович, оставив Егору свой пистолет («Наш надежнее»), сходил в дежурку, доложил обо всем начальству и, получив надлежащие санкции, принес диктофон. «Через часик люди подъедут. А пока предварительно потолкуем», — сказал он.
«Заяц», баюкая свою поврежденную руку, держался вполне достойно. Выпил два стакана предложенной «Славяновской», устроился в кресле и заявил:
— Спрашивайте.
Вопросы в основном задавал Василий Степанович, так вроде бы по штатному расписанию полагалось. Но иногда спрашивал и Егор. Дядя Саша тяжело молчал.
Картина получалась следующая. «Заяц» действительно был пилотом с того корабля, что упал в лесу под Николеньками. Придя в себя уже снаружи и не обнаружив детей, он, напрягаясь из последних сил, пополз в лес. Причин тому было две. Во-первых, корабль был сильно поврежден и сам мог взорваться с минуты на минуту. А во-вторых, существовала опасность уничтожения его с воздуха, с корабля противника. Что и произошло. К счастью, «заяц» успел отползти достаточно далеко и взрывом его не задело. Но ранен он был все-таки достаточно серьезно, и тут ему пригодилась одна особенность «заячьего» организма. Попав в неблагоприятные условия или будучи ранен, он как бы «закукливается», впадает в нечто вроде летаргического сна. И может оставаться в таком состоянии достаточно долго. «А если в открытом космосе?» поинтересовался Егор. «И там тоже», — ответил «заяц».
Причем, находясь в этом сне, организм тем не менее регенерируется, частично устраняет повреждения. Так вот этот «заяц» и закуклился и пробыл в этом состоянии больше года. «И никто за это время на вас не натолкнулся?» — уточнил Василий Степанович. «Это трудно объяснить. Мы как бы сливаемся с природой и не отличаемся от нее». Егор подсказал: «Мимикрия». — «Да?» — с сомнением качнул головой охранник.
Придя в себя, «заяц» понял, что почти здоров, и попытался установить биологический контакт с детьми. Это ему удалось плохо, поскольку расстояние было довольно большим. Он долго искал их, блуждая по лесам и постепенно приближаясь к городу. И наконец, добрался до пансионата. Оставалось преодолеть заградительную стену.
— Об этом сейчас не надо, об этом потом, — прервал его Василий Степанович, встревожившись.
Дядя Саша с Егором переглянулись понимающе. Незачем им знать секреты сигнализации.
Затаившись в роще, «заяц» ждал удобного момента. И однажды случай представился. Один из «зайчат» зашел, гуляя, в рощу глубже чем обычно. «Заяц» заговорил с ним, объяснил, что к чему. «Зайчонок» оказался понятливым, ночью тайно провел взрослого в пансионат и спрятал в подвале. Потом по одному стал водить туда товарищей — знакомиться. Старший обучал младших языку, сам изучал русский, рассказывал им о планетах, на которых живет «заячья» цивилизация. Все происходило в строжайшей тайне. «Охо-хо», — горестно вздохнул в этом месте рассказа дядя Саша.
— А никто из людей не подозревал о вашем присутствии? — спросил Василий Степанович.
— Знал один человек, — ответил «заяц».
— Кто?! Кто?! — даже привстал охранник.
— Его зовут Валерий.
Глаза у Василия Степановича сделались узкими.
— Кто у нас Валерий, Александр Иванович? — тихо спросил он.
Дядя Саша был тоже ошарашен.
— Да повар это, так его и так. Ведь чувствовал же я, что он гадюка подколодная!
Рук не поднял только дядя Саша. Вообще сегодня у него был день сплошных потрясений. Сначала открытие существования взрослого «зайца», потом операция захвата со стрельбой, а теперь самое ужасное — его приемный сын целится в него же из пистолета! Есть от чего впасть в ступор.
«Зайчонок» и сам был напуган. Оружие просто плясало в его руках. И, совершив то, что совершил, он теперь не знал, как быть дальше.
Первым опомнился Василий Степанович, которому по должности полагалось чувствовать себя в критических ситуациях как рыбе в воде. Не опуская рук, он заговорил, одновременно мягкими, незаметными движениями сдвигаясь в сторону.
— Спокойно, парень, не дури. Ничего страшного не произошло. Все живы, все здоровы. Ты только поосторожнее с оружием. Выстрелишь ненароком, а потом сам жалеть будешь. Ну, давай поговорим.
«Зайчонок» поднял оружие, направив ствол над головами людей, почти в потолок. Сверкнула молния, раздался уже знакомый резкий короткий свист, сверху посыпалась штукатурка, а на стене появилось круглое ярко-желтое пятно. Все отшатнулись назад.
Напряжение разрядилось само собой. Самый большой эффект выстрел произвел на «зайчонка». Он выронил пистолет и закрыл глаза руками. Взрослый «заяц» дернулся было, но охранник, и тут не потерявший хладнокровия, грозно сказал: «Куда?!» и, нагнувшись, сам поднял оружие. С интересом осмотрел его и засунул теперь уже за пояс, под пиджак. Для верности.
Несколько секунд царила тишина. Слышно было только, как потрескивает остывающая стена. Потом взрослый «заяц» глухо и со странным, непривычным акцентом сказал:
— Если мне дадут воды, я готов отвечать на вопросы. — И что-то добавил на своем языке, обращаясь к «зайчонку». Может быть, успокаивал.
Все действие переместилось в кабинет Ирины Геннадьевны. Был он достаточно просторен, чтобы поместиться всем с большими или меньшими удобствами. Сама Ирина Геннадьевна, забрав немного успокоившегося «зайчонка», которым оказался Серый Волк, самый старший из всех, пошла укладывать спать остальных. Она пообещала и Денису найти кровать, поскольку обстоятельства складывались так, что ему и Егору приходилось сегодня ночевать в пансионате.
Василий Степанович, оставив Егору свой пистолет («Наш надежнее»), сходил в дежурку, доложил обо всем начальству и, получив надлежащие санкции, принес диктофон. «Через часик люди подъедут. А пока предварительно потолкуем», — сказал он.
«Заяц», баюкая свою поврежденную руку, держался вполне достойно. Выпил два стакана предложенной «Славяновской», устроился в кресле и заявил:
— Спрашивайте.
Вопросы в основном задавал Василий Степанович, так вроде бы по штатному расписанию полагалось. Но иногда спрашивал и Егор. Дядя Саша тяжело молчал.
Картина получалась следующая. «Заяц» действительно был пилотом с того корабля, что упал в лесу под Николеньками. Придя в себя уже снаружи и не обнаружив детей, он, напрягаясь из последних сил, пополз в лес. Причин тому было две. Во-первых, корабль был сильно поврежден и сам мог взорваться с минуты на минуту. А во-вторых, существовала опасность уничтожения его с воздуха, с корабля противника. Что и произошло. К счастью, «заяц» успел отползти достаточно далеко и взрывом его не задело. Но ранен он был все-таки достаточно серьезно, и тут ему пригодилась одна особенность «заячьего» организма. Попав в неблагоприятные условия или будучи ранен, он как бы «закукливается», впадает в нечто вроде летаргического сна. И может оставаться в таком состоянии достаточно долго. «А если в открытом космосе?» поинтересовался Егор. «И там тоже», — ответил «заяц».
Причем, находясь в этом сне, организм тем не менее регенерируется, частично устраняет повреждения. Так вот этот «заяц» и закуклился и пробыл в этом состоянии больше года. «И никто за это время на вас не натолкнулся?» — уточнил Василий Степанович. «Это трудно объяснить. Мы как бы сливаемся с природой и не отличаемся от нее». Егор подсказал: «Мимикрия». — «Да?» — с сомнением качнул головой охранник.
Придя в себя, «заяц» понял, что почти здоров, и попытался установить биологический контакт с детьми. Это ему удалось плохо, поскольку расстояние было довольно большим. Он долго искал их, блуждая по лесам и постепенно приближаясь к городу. И наконец, добрался до пансионата. Оставалось преодолеть заградительную стену.
— Об этом сейчас не надо, об этом потом, — прервал его Василий Степанович, встревожившись.
Дядя Саша с Егором переглянулись понимающе. Незачем им знать секреты сигнализации.
Затаившись в роще, «заяц» ждал удобного момента. И однажды случай представился. Один из «зайчат» зашел, гуляя, в рощу глубже чем обычно. «Заяц» заговорил с ним, объяснил, что к чему. «Зайчонок» оказался понятливым, ночью тайно провел взрослого в пансионат и спрятал в подвале. Потом по одному стал водить туда товарищей — знакомиться. Старший обучал младших языку, сам изучал русский, рассказывал им о планетах, на которых живет «заячья» цивилизация. Все происходило в строжайшей тайне. «Охо-хо», — горестно вздохнул в этом месте рассказа дядя Саша.
— А никто из людей не подозревал о вашем присутствии? — спросил Василий Степанович.
— Знал один человек, — ответил «заяц».
— Кто?! Кто?! — даже привстал охранник.
— Его зовут Валерий.
Глаза у Василия Степановича сделались узкими.
— Кто у нас Валерий, Александр Иванович? — тихо спросил он.
Дядя Саша был тоже ошарашен.
— Да повар это, так его и так. Ведь чувствовал же я, что он гадюка подколодная!