Страница:
Честно выполняли свой долг катерники и в дозорах: с большим напряжением несли дозорную службу.
На Черном море после захвата нашими войсками плацдарма в районе Мысхако сторожевые катера, мотоботы и торпедные катера почти каждую ночь в течение семи месяцев доставляли туда людей, боеприпасы и продовольствие, вывозили раненых.
Противник прилагал все усилия, чтобы сорвать перевозки, бросал в этот район сторожевые и торпедные катера, подводные лодки, авиацию. Много раз вражеские катера пытались прорваться к району выгрузки. Но каждый раз они встречали решительный отпор наших катеров, несших дозор на подходах к Мысхако.
Такие же задачи и столь же успешно торпедные катера выполняли и при высадке десанта на Керченский полуостров в 1943 году.
Но, пожалуй, наиболее сложными и опасными были задания по высадке разведывательных групп на побережье в тылу противника. Места, куда приходилось доставлять разведчиков, моряки знали, как правило, лишь по картам, а разве может карта в военное время полностью раскрыть ту обстановку, которую создал здесь противник. Он мог поставить у побережья мины, выставить наблюдательные посты и дозоры, оборудовать на берегу дзоты, соорудить другие препятствия. Прежде чем забрасывать разведчиков в тыл врага, следовало знать такие места на побережье, где противник наименее бдителен.
Однажды два наших катера под командованием Шабалина высадили группу разведчиков на норвежском берегу вблизи города Барде и остались на месте, маскируясь тенью крутого берега. Разведчики ушли. Через час до слуха моряков донеслись разрывы гранат и стрельба из автоматов. Засверкали лучи прожекторов. Во многих местах взвились и повисли в воздухе ракеты. На шоссе то ярко вспыхивали, то гасли фары грузовых автомашин. По всему было видно, что разведчики ведут бой. Прошло еще немного времени, и те появились на берегу, подавая опознавательные сигналы. За короткое время они успели перебить около 20 офицеров, уничтожить гранатами несколько грузовых машин и захватить 4 "языка". Шабалин быстро принял разведчиков на катера и незаметно отошел от берега. Он хорошо знал финские и норвежские фиорды, все особенности побережья, и это неизменно обеспечивало ему успех.
Катерникам и самим порой приходилось добывать "языка". В мае 1944 года группа из трех торпедных катеров под командованием капитан-лейтенанта И. Я. Решетько вышла в Варангер-фиорд. Уже начался полярный день, поэтому видимость на море была хорошей. Через три часа поиска моряки одного из катеров обнаружили у вражеского берега какой-то силуэт. Подошли ближе: то был дрифтербот противника. Командир группы принял решение взять с него "языка".
По сигналу с головного катера советские моряки начали действовать по заранее разработанному плану. К дрифтерботу направился катер капитан-лейтенанта В. В. Чернявского. Второй катер, которым командовал капитан-лейтенант Б. Т. Павлов, отрезал дрифтерботу путь к берегу, а катер старшего лейтенанта Е. Г. Шку-това поставил дымовую завесу, прикрыв своих товарищей от наблюдения и артиллерийского огня с мыса Киркенес.
Дрифтербот, заметив опасность, устремился к берегу, но катер Павлова, открыв огонь, заставил его остановиться. К борту дрифтербота подошел катер капитан-лейтенанта Чернявского и высадил абордажную группу.
Катерники захватили в плен 15 человек - экипаж и пассажиров дрифтербота. Пленные дали много ценных сведений.
Катера-минеры
Успешные действия наших сил, в том числе и торпедных катеров, на морских сообщениях вынуждали противника изменить тактику проводки своих конвоев в прибрежных районах. Фашистское командование стало в основном использовать самоходные десантные баржи и небольшие мелкосидящие суда и направляло их по внутренним шхерным фарватерам (в Финском заливе, например) или по мелководным районам вблизи берегов, на Черном море.
Перед советским морским командованием встала задача найти такой способ воздействия, чтобы заставить врага отказаться от прибрежных перевозок и проводить свои конвои по-прежнему в открытом море, создавая тем самым советскому флоту благоприятные условия для нанесения торпедных ударов. Наилучшее решение задачи - это минировать фарватер, вероятные курсы движения судов, рейды. Но каким образом? Крупные корабли в мелководных районах не пройдут, и советское морское командование решило привлечь к активным минным постановкам воздушные силы и торпедные катера. Авиация стала производить постановку минных банок в глубине обороны противника, в портах, на внутренних рейдах и фарватерах. Торпедные катера, благодаря своим малым размерам и небольшой осадке, выполняли активные минные постановки на подходах к портам врага, на узлах морских сообщений и у побережий, где проходили пути вражеских кораблей и судов.
Балтийские катерники ставили мины на фарватерах в восточной части Финского залива. Они выставили за войну большое количество мин, около 100 минных банок.
В 1942 году наша разведка обнаружила сосредоточение немецко-фашистских кораблей и транспортов в портах Усть-Луга, Котка, Нарва и в губе Кунда. Между этими пунктами происходило постоянное движение как отдельных судов и кораблей, так и конвоев. Чтобы закупорить входные фарватеры у названных пунктов, торпедные катера провели 15 групповых выходов и выставили около 30 минных банок. Несколько вражеских кораблей и судов подорвалось на минах, что вынудило гитлеровцев заметно ограничить здесь движение судов. Немецкие моряки были вынуждены тратить силы и средства на систематическое траление фарватеров.
Активные минные постановки торпедными катерами оправдали себя.
Военный совет Краснознаменного Балтийского флота распорядился к началу кампании 1943 года создать специальный отряд, в состав которого вошли шесть торпедных катеров типа "Г-5". Четыре из них были специально оборудованы минными стеллажами, а остальные два предназначались для прикрытия катеров-минеров. Кроме того, в состав отряда входил один опытный катер типа "СМ-4", который также был приспособлен для постановки мин. Командиром отряда назначили капитан-лейтенанта Б. П. Ущева.
В середине мая, как только Финский залив очистился ото льда, отряд приступил к постановке мин на опушке Хоопсарских шхер, у входа в Бьерке-зунд и в Нарвском заливе. К июню здесь было выставлено уже более 200 мин. Катерники действовали смело и дерзко, с каждым разом все глубже и глубже проникали во вражеские воды, выставляя мины на фарватерах непосредственно у портов.
Чего только не предпринимали гитлеровцы, чтобы помешать катерам-минерам! Прожекторы почти непрерывно обшаривали фарватеры. Артиллеристы береговых батарей не отходили от орудий, готовые в любой момент открыть огонь по обнаруженным катерам. На подходах к портам выставлялись усиленные дозоры. На путях движения катеров расставлялись минные ловушки.
Но отряд как ни в чем не бывало продолжал ставить мины, прорываясь и через заградительный огонь батарей, и сквозь заслоны сторожевых катеров, и через минные ловушки. Будничная боевая работа моряков отряда, по существу, была длительным подвигом. Командир его капитан-лейтенант Б. П. Ущев, всегда ходивший на головном катере, дважды подрывался на минных ловушках. Но даже контуженный, он отказывался от госпиталя и в каждый новый поход вновь шел во главе своего отряда.
Однажды катерам пришлось производить постановку мин под обстрелом противника. Один из них получил несколько осколочных попаданий. Загорелся боезапас. Каждую секунду мог произойти взрыв. Но пулеметчик, пренебрегая болью, голыми руками выбросил горящие кассеты со снарядами за борт.
В другой раз катера задержались в водах противника и возвращались в базу уже с рассветом. Гитлеровцы ухватились за возможность отомстить катерникам за их дерзкие действия. Вражеские самолеты атаковали катера и подбили один из них. Однако советские моряки героическими усилиями сумели устранить повреждения, и катер благополучно возвратился в базу.
Благодаря упорству, мастерству и героизму балтийские катерники в 1943 году выставили на вражеских путях в два раза больше мин, чем в предыдущие годы. Намеченный план минных постановок был перевыполнен.
Бригада торпедных катеров Северного флота в 1944 году выставила активные минные заграждения на прибрежных морских сообщениях противника в районе Кибергнес - Лилле-Эккере.
Интенсивные минные постановки проводили торпедные катера и на Черном море. Перед ними была поставлена задача затруднить движение судов противника между портами Феодосия и Керчь, а также Керчь и Анапа. Выполняли ее соединения торпедных катеров, которыми командовали капитан 1 ранга А. М. Филиппов и капитан 2 ранга В. Т. Проценко.
Сложность действий здесь заключалась в том, что минные постановки должны были производиться в короткие сроки широким фронтом на пределе оперативного радиуса при одновременном участии большого числа катеров. Кроме того, катера сами подвергались минной опасности, например в Керченском проливе, в котором вражеские мины стояли вперемежку с нашими и который, по выражению командиров торпедных катеров, представлял собой "суп с клецками".
Торпедные катера ставили мины самостоятельно и при поддержке авиации. В первом случае было очень трудно с достаточной точностью определить места своих заграждений. Между тем это имело большое значение, так как приходилось по нескольку раз производить минные постановки в одном районе. И чтобы не подорваться на своих же собственных минах, надо было точно знать, где они поставлены. Низкие же берега Керченского пролива не имели хороших ориентиров, необходимых для определения места навигационным способом в ночных условиях. Кроме того, катерам приходилось вести минные постановки в непосредственной близости берегов, на которых находились вражеские артиллерийские батареи и прожекторные станции.
Успешнее шло дело, когда на помощь катерникам приходили летчики.
В июле 1943 года большая группа торпедных катеров
под командованием капитана 1 ранга Филиппова получила задание поставить минное заграждение в Керченском проливе.Пришли в намеченный район. В это время в воздухе появилась наша авиация и начала бомбардировку Керчи, Камыш-Буруна и Тамани. Противник, занятый отражением воздушного налета, ослабил наблюдение за морем. Катерники воспользовались этим и начали постановку мин. Несколько самолетов повесили над центральной частью пролива осветительные бомбы, чем помогли катерникам определить места постановки мин. Другая группа барражировала в районе Керченского пролива, находясь в непрерывной готовности к действию против немецких береговых батарей и прожекторных станций, если они обнаружат себя. С помощью авиации торпедные катера поставили мины без каких-либо помех.
Торпедным катерам случалось выходить на минные постановки не только в тихую погоду, но и при значительном волнении моря. Если учитывать, что они не являлись специальными минными заградителями, а только приспосабливались к этому, то нужно отдать должное высокому мастерству моряков. На большой скорости катер сильно бьет о волну, и в таких случаях мины могут сорваться с креплений. В одном из походов так и случилось на катере старшего лейтенанта А. Г. Кананадзе. Уже прошли половину пути, когда боцман старшина 1-й статьи Свириденко доложил:
- Товарищ командир, на одной мине оборвалось две стропы и ее развернуло в стеллаже!
Создалась серьезная опасность. Однако возвращаться в базу командиру не хотелось, и он, выделив в помощь боцману одного человека из машинной команды, приказал закрепить мину. Чтобы облегчить работу, Кананадзе временами сбавлял ход.
Около часа провозились с миной два моряка. Что делалось на корме в это время, командир не мог видеть. И только после возвращения в базу выяснилось, какие огромные усилия потребовались от боцмана и моториста, чтобы закрепить мину. Оборванные стальные строны раздирали в кровь руки. Боцмана два раза смывало волной за борт. К счастью, моряки работали обвязавшись концами, и моторист оба раза с невероятным трудом на ходу вытаскивал Свириденко из воды. Несмотря ни на что, моряки сумели закрепить мину и обеспечили успешное выполнение катером боевой задачи.
Только за один 1943 год торпедные катера Черноморского флота выставили на морских путях врага более 600 мин различных типов.
О результатах минной деятельности торпедных катеров можно судить хотя бы по высказываниям самих гитлеровцев. Так, в журнале боевых действий группы армий "А" за июль 1943 года говорится, что флот систематически несет большие потери от русских мин. 26 июля, например, вход судов в Темрюк был запрещен на целые сутки ввиду большой минной опасности.
Потери противника от подрыва на минах составили несколько самоходных десантных барж, много катеров и других различных судов. Главное в постановках активных минных заграждений в водах противника заключалось в том, что морские перевозки врага из-за минной опасности сокращались, и немецко-фашистский флот был вынужден отвлекать на борьбу с минами значительные силы.
Золотые традиции катерников
Смелость, отвага, героизм
В Великой Отечественной войне советским боевым кораблям, в том числе катерам, пришлось иметь дело с опытным и коварным врагом, который не один год воевал и накопил большой боевой опыт.
Советские военные моряки, воспитанные и руководимые Коммунистической партией, беззаветно преданные своей Родине, делу коммунизма, проявляли в морских боях высокое воинское мастерство, смелость, отвагу, незнание страха в борьбе. Экипажи советских кораблей действовали по принципу - врагов не считают, их бьют.
В походах и боях в дни войны складывались и умножались золотые традиции моряков торпедных катеров.
Вот что было в бою 13 июля 1941 года на Балтике.
Глубокой ночью с острова Эзель вышли в море четыре торпедных катера под командованием старшего лейтенанта В. П. Гуманенко. Им предстояло встретить и атаковать вражеский конвой. Конвой уже проходил Ирбенский пролив, и, чтобы не опоздать, командир группы приказал дать полный ход. Рассчитывать на внезапность не приходилось, так как в это время года на Балтике еще стоят белые ночи и видимость на море ночью не хуже, чем днем. Впрочем, предрассветная прохлада оставила после себя на водной поверхности дымку, которая несколько скрывала катера.
Около четырех часов катерники обнаружили у горизонта едва различимые силуэты. Это и был конвой. По мере сближения все яснее вырисовывались транспорты и корабли охранения. Последние почему-то сосредоточились главным образом в голове конвоя. Видимо, противник опасался атаки советских катеров с носовых курсовых углов.
Старший лейтенант Гуманенко решил воспользоваться этим обстоятельством и ударить по конвою не в лоб, а с тыла. Он уже приказал командирам катеров И. С. Иванову и А. И. Афанасьеву напасть на врага со стороны берега, а В. И. Белугину и М. Г. Чебыкину со стороны моря, но тут обнаружилось, что в конце конвоя следуют буксиры и сейнеры, не представлявшие собой какой-либо ценности. Более крупные транспорты шли впереди, и Гуманенко решил атаковать их.
Обнаружив позади конвоя торпедные катера, гитлеровцы, видимо, приняли их вначале за свои и некоторое время не обращали на них внимания. Потом стали запрашивать опознавательные. Было очевидным, что они вот-вот убедятся в своей ошибке и откроют артиллерийский огонь. Значит, пора действовать, и катер Алексея Афанасьева на полных оборотах рванулся вперед, оставляя за собой широкий шлейф густого дыма. Атака началась.
Катер Иванова под прикрытием дымовой завесы стремительно сблизился с вражеским миноносцем на короткую дистанцию и почти в упор выстрелил торпедой. Грохот взрыва возвестил о гибели миноносца, а Иванов на своем катере уже мчался на транспорт водоизмещением в 8 тысяч тонн. И вторая торпеда попала так же точно, как первая. Одновременно атаковал транспорт и Афанасьев, выпустив по нему две торпеды. Корабли противника открыли ураганный артиллерийский огонь, но было уже поздно. Завершив атаку, оба катера, умело маневрируя и прикрываясь дымовой завесой, вывели свои катера из зоны артиллерийского огня. В это же время вторая группа торпедных катеров действовала со стороны моря. Внимание командира
привлекла низкобортная самоходная баржа, на палубе которой отчетливо различались стоящие в ряд танки и большая группа десантников. Это была весьма заманчивая цель, и Белугин с короткой дистанции выстрелил
по барже торпедой. Катерники ясно видели, как след торпеды точно прошел под баржей. Но взрыва почему-то не последовало. Видимо, из-за малой осадки судна торпеда прошла под днищем. Выпускать вторую торпеду не было смысла, и Белугин выбрал новую цель, более крупную - ближайший транспорт, торпедировал его и опять повернул к груженной танками барже, которая не давала ему покоя. По его приказанию боцман Маликов открыл по ней огонь из крупнокалиберного пулемета. Фашистские солдаты заметались по палубе, пытаясь укрыться от губительного огня, но меткие очереди Маликова настигали их всюду. Кончилась у боцмана пулеметная лента, радист Пуканов подал новую. И опять огненные трассы потянулись к барже.
Торпедные катера Иванова и Афанасьева, выскочив из дымовой завесы, чуть было не напоролись на эту же десантную баржу. Разобравшись в обстановке, командиры круто развернули свои катера и тоже открыли огонь. Сначала все три боцмана стреляли по фашистам, находившимся на палубе. Но вскоре сообразили, что гораздо целесообразнее потопить баржу, изрешетив ее борт в районе ватерлинии. Так и сделали. Получив сотни мелких пробоин, баржа вскоре затонула со всем своим грузом.
А где же в это время был четвертый катер, лейтенанта Чебыкина? На нем находился и командир группы Гуманенко.
В самом начале боя Чебыкин обошел мелкие суда противника, торпедировал транспорт и собирался атаковать второй. Но здесь его постигла неудача. Миноносец и сторожевые катера открыли по катеру сильный артиллерийский огонь. Один снаряд пробил борт, другой попал в моторный отсек и повредил двигатель. Командира отделения мотористов старшину 2-й статьи Горбунова ранило в голову, плечо и грудь. Но сильный и мужественный человек не покинул боевого поста. Не подавая виду, он возглавил борьбу за живучесть катера, и только потом уже, когда катер пришел в базу, Чебыкин узнал о тяжелом ранении своего подчиненного и о том, каких усилий стоило экипажу удержать катер на плаву. Труднее всего было заделать пробоину. Радист Вакушин сначала пытался заткнуть ее кожанкой, но вода продолжала с силой проникать внутрь катера. Тогда матрос, упершись в переборку ногами, закрыл пробоину своим телом и оставался в таком положении, преодолевая усталость и жгучую боль в теле, до самой базы.
Между тем пока экипаж боролся за спасение своего корабля, огонь противника становился все точнее и точнее. В сторону поврежденного катера двинулись сторожевые катера. Как ни отстреливался боцман Василий Огромнов, все же казалось, что минуты отважного экипажа сочтены. Но в этот тяжелый момент на помощь пришли товарищи - остальные три катера. Они прикрыли поврежденный катер дымовой завесой, а затем на полном ходу повернули в сторону противника и заставили вражеские сторожевые катера отойти назад.
В начале сентября 1941 года два торпедных катера Северного флота, которыми командовали капитан-лейтенант Светлов и младший лейтенант Шабалин, вели поиск кораблей противника. Была темная ночь. Катера незаметно приблизились к берегу, занятому врагом, и пошли вдоль него. Вскоре они обнаружили неприятельский конвой. Он ясно просматривался со стороны берега, в то время как сами катера оставались невидимыми. Выбрав наиболее благоприятный момент, катера пошли в атаку. С короткой дистанции Светлов выпустил торпеду по миноносцу охранения и...
Тут произошел казус, который чуть не кончился трагически. Боцман катера по привычке, сложившейся у него в учебных атаках, выстрелил ракетой. Яркий свет озарил все вокруг. Гитлеровцы немедленно открыли ожесточенный огонь, и Шабалину, избравшему для атаки транспорт, пришлось пробиваться сквозь плотную огневую завесу. Он все-таки пробился на близкую дистанцию, потопил транспорт, но и сам подвергся преследованию катеров охранения.
Вокруг рвались снаряды. Один из них попал в масляный бачок. Масло обильной струей потекло в поддон двигателя, и мотор заглох. Заметив, что катер уменьшил ход, противник стал наседать еще ожесточеннее. Боцман Конопля и пулеметчик Тревлов отбивались меткими очередями. Положение сложилось тяжелое, но, к счастью, моторист Луконин быстро сумел устранить повреждение, и катер, увеличив ход и прикрывшись дымовой завесой, оторвался от противника.
Смелость и отвага советских катерников, без колебаний вступавших в неравный бой, взаимная выручка особенно ярко проявлялись в борьбе за живучесть маленьких, но грозных кораблей. Моряки делали все возможное, а порой и невозможное, чтобы спасти свой корабль, сохранить его для будущих боев.
В один из майских дней 1944 года два торпедных катера под командованием старших лейтенантов А. И. Кисова и И. М. Желвакова обнаружили в Варангер-фиорде силуэты нескольких кораблей. Что это за корабли, определить пока было трудно, но ясно одно - это корабли врага и их надо уничтожить. Катера, увеличив ход, пошли в атаку. Оказалось, что в фиорде отстаивались два сторожевика и несколько катеров. Встреча с ними не сулила катерникам ничего хорошего. Но раз атака начата, командиры решили довести ее до конца.
Атака торпедного катера скоротечна. Она похожа в какой-то мере на стремительное пике самолета-истребителя. Да и командир катера в эти минуты очень напоминает летчика-истребителя.
Торпедный катер летит в вихре пены, а море встает ему навстречу не только ударами волн, но и фонтанами взрывов, роями стальных осколков. Именно в такие минуты командир должен быть максимально собранным, точным, уверенным и хладнокровным.
Кисов и Желваков выпустили торпеды. Но пока они шли к цели, сторожевики вели интенсивный огонь. Дистанция совсем небольшая, и в торпедный катер Желвакова попали один за другим три 100-миллиметровых снаряда. Осколки прошили катер ниже ватерлинии и поразили сразу два отсека. Внутрь катера начала поступать вода.
Все попытки заделать пробоины оказались безуспешными. Катер стал терять ход. К тому же в румпельном отделении загорелась обшивка корпуса, и пожар начал быстро распространяться по всему отсеку.
Моряки, не жалея сил, старались спасти свой корабль, но очень уж велики были пробоины. В критическую минуту на помощь подоспел катер Кисова. Под интенсивным огнем он снял команду с горящего катера, а сам катер затопил.
Но на этом испытания советских моряков еще не кончились. На подходе к базе возвращавшихся моряков атаковали три фашистских самолета. И опять неравный бой - один катер против трех самолетов. Вражеские летчики делали заход за заходом, обстреливали катер из пушек и пулеметов, сбрасывая на него бомбы. Гигантские столбы воды вставали вокруг катера. Умелым маневрированием Кисов искусно уклонялся от прямого попадания, но бомбы рвались так близко, что многочисленные осколки наделали в корпусе катера множество пробоин. От попадания снаряда в бензоотсек возник пожар, через пробоины в корпусе начала поступать вода. Положение было весьма тяжелым, но все-таки благодаря мужеству, стойкости, огромной выдержке личного состава катер сумел удержаться на плаву и возвратился в базу.
В этом бою на катере Кисова погиб комсомолец Саша Ковалев. Он прибыл в подразделение катеров из школы юнг зимой 1941 года. Жизнерадостный, веселый юноша скоро стал любимцем экипажа. Отважные моряки-катерники воспитали в нем любовь к морю, родному кораблю..
Первое боевое крещение Саша Ковалев получил в одну из апрельских ночей. Два наших катера встретили в море корабли противника, атаковали их и потопили транспорт и сторожевик. Корабли вели по катерам сильный артиллерийский огонь. Юнга стоял рядом с командиром и докладывал ему о направлении трасс и о падении снарядов. Юнга во многом помог осуществлению важного маневра. За мужество и отвагу Саша тогда был награжден орденом Красной Звезды.
Командир не раз предлагал Саше пойти учиться. Но каждый раз юнга просил оставить его на катере: полная риска, радости побед боевая жизнь увлекла его.
И вот снова жестокий бой. Вражеским снарядом пробило водяной коллектор мотора. Саша помогал мотористам. Он первым заметил, что произошло. Ему было ясно, что, если немедленно не закрыть пробоину, уйдет вода, мотор сгорит, и катер, потерявший ход, явится прекрасной мишенью для фашистов. И Саша, не колеблясь, закрыл горячий коллектор своим туловищем. Кипящая вода обжигала сквозь одежду, от страшной боли мутилось сознание, но отважный комсомолец, стиснув зубы, не трогался с места. Лишь когда боевая задача была выполнена, Саша отстранился от мотора. На его теле остались огромные ожоги. Вскоре он скончался от них, отдав свою недолгую светлую жизнь великому делу победы над врагом.
За самоотверженный поступок герой-комсомолец был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени.
На Черном море после захвата нашими войсками плацдарма в районе Мысхако сторожевые катера, мотоботы и торпедные катера почти каждую ночь в течение семи месяцев доставляли туда людей, боеприпасы и продовольствие, вывозили раненых.
Противник прилагал все усилия, чтобы сорвать перевозки, бросал в этот район сторожевые и торпедные катера, подводные лодки, авиацию. Много раз вражеские катера пытались прорваться к району выгрузки. Но каждый раз они встречали решительный отпор наших катеров, несших дозор на подходах к Мысхако.
Такие же задачи и столь же успешно торпедные катера выполняли и при высадке десанта на Керченский полуостров в 1943 году.
Но, пожалуй, наиболее сложными и опасными были задания по высадке разведывательных групп на побережье в тылу противника. Места, куда приходилось доставлять разведчиков, моряки знали, как правило, лишь по картам, а разве может карта в военное время полностью раскрыть ту обстановку, которую создал здесь противник. Он мог поставить у побережья мины, выставить наблюдательные посты и дозоры, оборудовать на берегу дзоты, соорудить другие препятствия. Прежде чем забрасывать разведчиков в тыл врага, следовало знать такие места на побережье, где противник наименее бдителен.
Однажды два наших катера под командованием Шабалина высадили группу разведчиков на норвежском берегу вблизи города Барде и остались на месте, маскируясь тенью крутого берега. Разведчики ушли. Через час до слуха моряков донеслись разрывы гранат и стрельба из автоматов. Засверкали лучи прожекторов. Во многих местах взвились и повисли в воздухе ракеты. На шоссе то ярко вспыхивали, то гасли фары грузовых автомашин. По всему было видно, что разведчики ведут бой. Прошло еще немного времени, и те появились на берегу, подавая опознавательные сигналы. За короткое время они успели перебить около 20 офицеров, уничтожить гранатами несколько грузовых машин и захватить 4 "языка". Шабалин быстро принял разведчиков на катера и незаметно отошел от берега. Он хорошо знал финские и норвежские фиорды, все особенности побережья, и это неизменно обеспечивало ему успех.
Катерникам и самим порой приходилось добывать "языка". В мае 1944 года группа из трех торпедных катеров под командованием капитан-лейтенанта И. Я. Решетько вышла в Варангер-фиорд. Уже начался полярный день, поэтому видимость на море была хорошей. Через три часа поиска моряки одного из катеров обнаружили у вражеского берега какой-то силуэт. Подошли ближе: то был дрифтербот противника. Командир группы принял решение взять с него "языка".
По сигналу с головного катера советские моряки начали действовать по заранее разработанному плану. К дрифтерботу направился катер капитан-лейтенанта В. В. Чернявского. Второй катер, которым командовал капитан-лейтенант Б. Т. Павлов, отрезал дрифтерботу путь к берегу, а катер старшего лейтенанта Е. Г. Шку-това поставил дымовую завесу, прикрыв своих товарищей от наблюдения и артиллерийского огня с мыса Киркенес.
Дрифтербот, заметив опасность, устремился к берегу, но катер Павлова, открыв огонь, заставил его остановиться. К борту дрифтербота подошел катер капитан-лейтенанта Чернявского и высадил абордажную группу.
Катерники захватили в плен 15 человек - экипаж и пассажиров дрифтербота. Пленные дали много ценных сведений.
Катера-минеры
Успешные действия наших сил, в том числе и торпедных катеров, на морских сообщениях вынуждали противника изменить тактику проводки своих конвоев в прибрежных районах. Фашистское командование стало в основном использовать самоходные десантные баржи и небольшие мелкосидящие суда и направляло их по внутренним шхерным фарватерам (в Финском заливе, например) или по мелководным районам вблизи берегов, на Черном море.
Перед советским морским командованием встала задача найти такой способ воздействия, чтобы заставить врага отказаться от прибрежных перевозок и проводить свои конвои по-прежнему в открытом море, создавая тем самым советскому флоту благоприятные условия для нанесения торпедных ударов. Наилучшее решение задачи - это минировать фарватер, вероятные курсы движения судов, рейды. Но каким образом? Крупные корабли в мелководных районах не пройдут, и советское морское командование решило привлечь к активным минным постановкам воздушные силы и торпедные катера. Авиация стала производить постановку минных банок в глубине обороны противника, в портах, на внутренних рейдах и фарватерах. Торпедные катера, благодаря своим малым размерам и небольшой осадке, выполняли активные минные постановки на подходах к портам врага, на узлах морских сообщений и у побережий, где проходили пути вражеских кораблей и судов.
Балтийские катерники ставили мины на фарватерах в восточной части Финского залива. Они выставили за войну большое количество мин, около 100 минных банок.
В 1942 году наша разведка обнаружила сосредоточение немецко-фашистских кораблей и транспортов в портах Усть-Луга, Котка, Нарва и в губе Кунда. Между этими пунктами происходило постоянное движение как отдельных судов и кораблей, так и конвоев. Чтобы закупорить входные фарватеры у названных пунктов, торпедные катера провели 15 групповых выходов и выставили около 30 минных банок. Несколько вражеских кораблей и судов подорвалось на минах, что вынудило гитлеровцев заметно ограничить здесь движение судов. Немецкие моряки были вынуждены тратить силы и средства на систематическое траление фарватеров.
Активные минные постановки торпедными катерами оправдали себя.
Военный совет Краснознаменного Балтийского флота распорядился к началу кампании 1943 года создать специальный отряд, в состав которого вошли шесть торпедных катеров типа "Г-5". Четыре из них были специально оборудованы минными стеллажами, а остальные два предназначались для прикрытия катеров-минеров. Кроме того, в состав отряда входил один опытный катер типа "СМ-4", который также был приспособлен для постановки мин. Командиром отряда назначили капитан-лейтенанта Б. П. Ущева.
В середине мая, как только Финский залив очистился ото льда, отряд приступил к постановке мин на опушке Хоопсарских шхер, у входа в Бьерке-зунд и в Нарвском заливе. К июню здесь было выставлено уже более 200 мин. Катерники действовали смело и дерзко, с каждым разом все глубже и глубже проникали во вражеские воды, выставляя мины на фарватерах непосредственно у портов.
Чего только не предпринимали гитлеровцы, чтобы помешать катерам-минерам! Прожекторы почти непрерывно обшаривали фарватеры. Артиллеристы береговых батарей не отходили от орудий, готовые в любой момент открыть огонь по обнаруженным катерам. На подходах к портам выставлялись усиленные дозоры. На путях движения катеров расставлялись минные ловушки.
Но отряд как ни в чем не бывало продолжал ставить мины, прорываясь и через заградительный огонь батарей, и сквозь заслоны сторожевых катеров, и через минные ловушки. Будничная боевая работа моряков отряда, по существу, была длительным подвигом. Командир его капитан-лейтенант Б. П. Ущев, всегда ходивший на головном катере, дважды подрывался на минных ловушках. Но даже контуженный, он отказывался от госпиталя и в каждый новый поход вновь шел во главе своего отряда.
Однажды катерам пришлось производить постановку мин под обстрелом противника. Один из них получил несколько осколочных попаданий. Загорелся боезапас. Каждую секунду мог произойти взрыв. Но пулеметчик, пренебрегая болью, голыми руками выбросил горящие кассеты со снарядами за борт.
В другой раз катера задержались в водах противника и возвращались в базу уже с рассветом. Гитлеровцы ухватились за возможность отомстить катерникам за их дерзкие действия. Вражеские самолеты атаковали катера и подбили один из них. Однако советские моряки героическими усилиями сумели устранить повреждения, и катер благополучно возвратился в базу.
Благодаря упорству, мастерству и героизму балтийские катерники в 1943 году выставили на вражеских путях в два раза больше мин, чем в предыдущие годы. Намеченный план минных постановок был перевыполнен.
Бригада торпедных катеров Северного флота в 1944 году выставила активные минные заграждения на прибрежных морских сообщениях противника в районе Кибергнес - Лилле-Эккере.
Интенсивные минные постановки проводили торпедные катера и на Черном море. Перед ними была поставлена задача затруднить движение судов противника между портами Феодосия и Керчь, а также Керчь и Анапа. Выполняли ее соединения торпедных катеров, которыми командовали капитан 1 ранга А. М. Филиппов и капитан 2 ранга В. Т. Проценко.
Сложность действий здесь заключалась в том, что минные постановки должны были производиться в короткие сроки широким фронтом на пределе оперативного радиуса при одновременном участии большого числа катеров. Кроме того, катера сами подвергались минной опасности, например в Керченском проливе, в котором вражеские мины стояли вперемежку с нашими и который, по выражению командиров торпедных катеров, представлял собой "суп с клецками".
Торпедные катера ставили мины самостоятельно и при поддержке авиации. В первом случае было очень трудно с достаточной точностью определить места своих заграждений. Между тем это имело большое значение, так как приходилось по нескольку раз производить минные постановки в одном районе. И чтобы не подорваться на своих же собственных минах, надо было точно знать, где они поставлены. Низкие же берега Керченского пролива не имели хороших ориентиров, необходимых для определения места навигационным способом в ночных условиях. Кроме того, катерам приходилось вести минные постановки в непосредственной близости берегов, на которых находились вражеские артиллерийские батареи и прожекторные станции.
Успешнее шло дело, когда на помощь катерникам приходили летчики.
В июле 1943 года большая группа торпедных катеров
под командованием капитана 1 ранга Филиппова получила задание поставить минное заграждение в Керченском проливе.Пришли в намеченный район. В это время в воздухе появилась наша авиация и начала бомбардировку Керчи, Камыш-Буруна и Тамани. Противник, занятый отражением воздушного налета, ослабил наблюдение за морем. Катерники воспользовались этим и начали постановку мин. Несколько самолетов повесили над центральной частью пролива осветительные бомбы, чем помогли катерникам определить места постановки мин. Другая группа барражировала в районе Керченского пролива, находясь в непрерывной готовности к действию против немецких береговых батарей и прожекторных станций, если они обнаружат себя. С помощью авиации торпедные катера поставили мины без каких-либо помех.
Торпедным катерам случалось выходить на минные постановки не только в тихую погоду, но и при значительном волнении моря. Если учитывать, что они не являлись специальными минными заградителями, а только приспосабливались к этому, то нужно отдать должное высокому мастерству моряков. На большой скорости катер сильно бьет о волну, и в таких случаях мины могут сорваться с креплений. В одном из походов так и случилось на катере старшего лейтенанта А. Г. Кананадзе. Уже прошли половину пути, когда боцман старшина 1-й статьи Свириденко доложил:
- Товарищ командир, на одной мине оборвалось две стропы и ее развернуло в стеллаже!
Создалась серьезная опасность. Однако возвращаться в базу командиру не хотелось, и он, выделив в помощь боцману одного человека из машинной команды, приказал закрепить мину. Чтобы облегчить работу, Кананадзе временами сбавлял ход.
Около часа провозились с миной два моряка. Что делалось на корме в это время, командир не мог видеть. И только после возвращения в базу выяснилось, какие огромные усилия потребовались от боцмана и моториста, чтобы закрепить мину. Оборванные стальные строны раздирали в кровь руки. Боцмана два раза смывало волной за борт. К счастью, моряки работали обвязавшись концами, и моторист оба раза с невероятным трудом на ходу вытаскивал Свириденко из воды. Несмотря ни на что, моряки сумели закрепить мину и обеспечили успешное выполнение катером боевой задачи.
Только за один 1943 год торпедные катера Черноморского флота выставили на морских путях врага более 600 мин различных типов.
О результатах минной деятельности торпедных катеров можно судить хотя бы по высказываниям самих гитлеровцев. Так, в журнале боевых действий группы армий "А" за июль 1943 года говорится, что флот систематически несет большие потери от русских мин. 26 июля, например, вход судов в Темрюк был запрещен на целые сутки ввиду большой минной опасности.
Потери противника от подрыва на минах составили несколько самоходных десантных барж, много катеров и других различных судов. Главное в постановках активных минных заграждений в водах противника заключалось в том, что морские перевозки врага из-за минной опасности сокращались, и немецко-фашистский флот был вынужден отвлекать на борьбу с минами значительные силы.
Золотые традиции катерников
Смелость, отвага, героизм
В Великой Отечественной войне советским боевым кораблям, в том числе катерам, пришлось иметь дело с опытным и коварным врагом, который не один год воевал и накопил большой боевой опыт.
Советские военные моряки, воспитанные и руководимые Коммунистической партией, беззаветно преданные своей Родине, делу коммунизма, проявляли в морских боях высокое воинское мастерство, смелость, отвагу, незнание страха в борьбе. Экипажи советских кораблей действовали по принципу - врагов не считают, их бьют.
В походах и боях в дни войны складывались и умножались золотые традиции моряков торпедных катеров.
Вот что было в бою 13 июля 1941 года на Балтике.
Глубокой ночью с острова Эзель вышли в море четыре торпедных катера под командованием старшего лейтенанта В. П. Гуманенко. Им предстояло встретить и атаковать вражеский конвой. Конвой уже проходил Ирбенский пролив, и, чтобы не опоздать, командир группы приказал дать полный ход. Рассчитывать на внезапность не приходилось, так как в это время года на Балтике еще стоят белые ночи и видимость на море ночью не хуже, чем днем. Впрочем, предрассветная прохлада оставила после себя на водной поверхности дымку, которая несколько скрывала катера.
Около четырех часов катерники обнаружили у горизонта едва различимые силуэты. Это и был конвой. По мере сближения все яснее вырисовывались транспорты и корабли охранения. Последние почему-то сосредоточились главным образом в голове конвоя. Видимо, противник опасался атаки советских катеров с носовых курсовых углов.
Старший лейтенант Гуманенко решил воспользоваться этим обстоятельством и ударить по конвою не в лоб, а с тыла. Он уже приказал командирам катеров И. С. Иванову и А. И. Афанасьеву напасть на врага со стороны берега, а В. И. Белугину и М. Г. Чебыкину со стороны моря, но тут обнаружилось, что в конце конвоя следуют буксиры и сейнеры, не представлявшие собой какой-либо ценности. Более крупные транспорты шли впереди, и Гуманенко решил атаковать их.
Обнаружив позади конвоя торпедные катера, гитлеровцы, видимо, приняли их вначале за свои и некоторое время не обращали на них внимания. Потом стали запрашивать опознавательные. Было очевидным, что они вот-вот убедятся в своей ошибке и откроют артиллерийский огонь. Значит, пора действовать, и катер Алексея Афанасьева на полных оборотах рванулся вперед, оставляя за собой широкий шлейф густого дыма. Атака началась.
Катер Иванова под прикрытием дымовой завесы стремительно сблизился с вражеским миноносцем на короткую дистанцию и почти в упор выстрелил торпедой. Грохот взрыва возвестил о гибели миноносца, а Иванов на своем катере уже мчался на транспорт водоизмещением в 8 тысяч тонн. И вторая торпеда попала так же точно, как первая. Одновременно атаковал транспорт и Афанасьев, выпустив по нему две торпеды. Корабли противника открыли ураганный артиллерийский огонь, но было уже поздно. Завершив атаку, оба катера, умело маневрируя и прикрываясь дымовой завесой, вывели свои катера из зоны артиллерийского огня. В это же время вторая группа торпедных катеров действовала со стороны моря. Внимание командира
привлекла низкобортная самоходная баржа, на палубе которой отчетливо различались стоящие в ряд танки и большая группа десантников. Это была весьма заманчивая цель, и Белугин с короткой дистанции выстрелил
по барже торпедой. Катерники ясно видели, как след торпеды точно прошел под баржей. Но взрыва почему-то не последовало. Видимо, из-за малой осадки судна торпеда прошла под днищем. Выпускать вторую торпеду не было смысла, и Белугин выбрал новую цель, более крупную - ближайший транспорт, торпедировал его и опять повернул к груженной танками барже, которая не давала ему покоя. По его приказанию боцман Маликов открыл по ней огонь из крупнокалиберного пулемета. Фашистские солдаты заметались по палубе, пытаясь укрыться от губительного огня, но меткие очереди Маликова настигали их всюду. Кончилась у боцмана пулеметная лента, радист Пуканов подал новую. И опять огненные трассы потянулись к барже.
Торпедные катера Иванова и Афанасьева, выскочив из дымовой завесы, чуть было не напоролись на эту же десантную баржу. Разобравшись в обстановке, командиры круто развернули свои катера и тоже открыли огонь. Сначала все три боцмана стреляли по фашистам, находившимся на палубе. Но вскоре сообразили, что гораздо целесообразнее потопить баржу, изрешетив ее борт в районе ватерлинии. Так и сделали. Получив сотни мелких пробоин, баржа вскоре затонула со всем своим грузом.
А где же в это время был четвертый катер, лейтенанта Чебыкина? На нем находился и командир группы Гуманенко.
В самом начале боя Чебыкин обошел мелкие суда противника, торпедировал транспорт и собирался атаковать второй. Но здесь его постигла неудача. Миноносец и сторожевые катера открыли по катеру сильный артиллерийский огонь. Один снаряд пробил борт, другой попал в моторный отсек и повредил двигатель. Командира отделения мотористов старшину 2-й статьи Горбунова ранило в голову, плечо и грудь. Но сильный и мужественный человек не покинул боевого поста. Не подавая виду, он возглавил борьбу за живучесть катера, и только потом уже, когда катер пришел в базу, Чебыкин узнал о тяжелом ранении своего подчиненного и о том, каких усилий стоило экипажу удержать катер на плаву. Труднее всего было заделать пробоину. Радист Вакушин сначала пытался заткнуть ее кожанкой, но вода продолжала с силой проникать внутрь катера. Тогда матрос, упершись в переборку ногами, закрыл пробоину своим телом и оставался в таком положении, преодолевая усталость и жгучую боль в теле, до самой базы.
Между тем пока экипаж боролся за спасение своего корабля, огонь противника становился все точнее и точнее. В сторону поврежденного катера двинулись сторожевые катера. Как ни отстреливался боцман Василий Огромнов, все же казалось, что минуты отважного экипажа сочтены. Но в этот тяжелый момент на помощь пришли товарищи - остальные три катера. Они прикрыли поврежденный катер дымовой завесой, а затем на полном ходу повернули в сторону противника и заставили вражеские сторожевые катера отойти назад.
В начале сентября 1941 года два торпедных катера Северного флота, которыми командовали капитан-лейтенант Светлов и младший лейтенант Шабалин, вели поиск кораблей противника. Была темная ночь. Катера незаметно приблизились к берегу, занятому врагом, и пошли вдоль него. Вскоре они обнаружили неприятельский конвой. Он ясно просматривался со стороны берега, в то время как сами катера оставались невидимыми. Выбрав наиболее благоприятный момент, катера пошли в атаку. С короткой дистанции Светлов выпустил торпеду по миноносцу охранения и...
Тут произошел казус, который чуть не кончился трагически. Боцман катера по привычке, сложившейся у него в учебных атаках, выстрелил ракетой. Яркий свет озарил все вокруг. Гитлеровцы немедленно открыли ожесточенный огонь, и Шабалину, избравшему для атаки транспорт, пришлось пробиваться сквозь плотную огневую завесу. Он все-таки пробился на близкую дистанцию, потопил транспорт, но и сам подвергся преследованию катеров охранения.
Вокруг рвались снаряды. Один из них попал в масляный бачок. Масло обильной струей потекло в поддон двигателя, и мотор заглох. Заметив, что катер уменьшил ход, противник стал наседать еще ожесточеннее. Боцман Конопля и пулеметчик Тревлов отбивались меткими очередями. Положение сложилось тяжелое, но, к счастью, моторист Луконин быстро сумел устранить повреждение, и катер, увеличив ход и прикрывшись дымовой завесой, оторвался от противника.
Смелость и отвага советских катерников, без колебаний вступавших в неравный бой, взаимная выручка особенно ярко проявлялись в борьбе за живучесть маленьких, но грозных кораблей. Моряки делали все возможное, а порой и невозможное, чтобы спасти свой корабль, сохранить его для будущих боев.
В один из майских дней 1944 года два торпедных катера под командованием старших лейтенантов А. И. Кисова и И. М. Желвакова обнаружили в Варангер-фиорде силуэты нескольких кораблей. Что это за корабли, определить пока было трудно, но ясно одно - это корабли врага и их надо уничтожить. Катера, увеличив ход, пошли в атаку. Оказалось, что в фиорде отстаивались два сторожевика и несколько катеров. Встреча с ними не сулила катерникам ничего хорошего. Но раз атака начата, командиры решили довести ее до конца.
Атака торпедного катера скоротечна. Она похожа в какой-то мере на стремительное пике самолета-истребителя. Да и командир катера в эти минуты очень напоминает летчика-истребителя.
Торпедный катер летит в вихре пены, а море встает ему навстречу не только ударами волн, но и фонтанами взрывов, роями стальных осколков. Именно в такие минуты командир должен быть максимально собранным, точным, уверенным и хладнокровным.
Кисов и Желваков выпустили торпеды. Но пока они шли к цели, сторожевики вели интенсивный огонь. Дистанция совсем небольшая, и в торпедный катер Желвакова попали один за другим три 100-миллиметровых снаряда. Осколки прошили катер ниже ватерлинии и поразили сразу два отсека. Внутрь катера начала поступать вода.
Все попытки заделать пробоины оказались безуспешными. Катер стал терять ход. К тому же в румпельном отделении загорелась обшивка корпуса, и пожар начал быстро распространяться по всему отсеку.
Моряки, не жалея сил, старались спасти свой корабль, но очень уж велики были пробоины. В критическую минуту на помощь подоспел катер Кисова. Под интенсивным огнем он снял команду с горящего катера, а сам катер затопил.
Но на этом испытания советских моряков еще не кончились. На подходе к базе возвращавшихся моряков атаковали три фашистских самолета. И опять неравный бой - один катер против трех самолетов. Вражеские летчики делали заход за заходом, обстреливали катер из пушек и пулеметов, сбрасывая на него бомбы. Гигантские столбы воды вставали вокруг катера. Умелым маневрированием Кисов искусно уклонялся от прямого попадания, но бомбы рвались так близко, что многочисленные осколки наделали в корпусе катера множество пробоин. От попадания снаряда в бензоотсек возник пожар, через пробоины в корпусе начала поступать вода. Положение было весьма тяжелым, но все-таки благодаря мужеству, стойкости, огромной выдержке личного состава катер сумел удержаться на плаву и возвратился в базу.
В этом бою на катере Кисова погиб комсомолец Саша Ковалев. Он прибыл в подразделение катеров из школы юнг зимой 1941 года. Жизнерадостный, веселый юноша скоро стал любимцем экипажа. Отважные моряки-катерники воспитали в нем любовь к морю, родному кораблю..
Первое боевое крещение Саша Ковалев получил в одну из апрельских ночей. Два наших катера встретили в море корабли противника, атаковали их и потопили транспорт и сторожевик. Корабли вели по катерам сильный артиллерийский огонь. Юнга стоял рядом с командиром и докладывал ему о направлении трасс и о падении снарядов. Юнга во многом помог осуществлению важного маневра. За мужество и отвагу Саша тогда был награжден орденом Красной Звезды.
Командир не раз предлагал Саше пойти учиться. Но каждый раз юнга просил оставить его на катере: полная риска, радости побед боевая жизнь увлекла его.
И вот снова жестокий бой. Вражеским снарядом пробило водяной коллектор мотора. Саша помогал мотористам. Он первым заметил, что произошло. Ему было ясно, что, если немедленно не закрыть пробоину, уйдет вода, мотор сгорит, и катер, потерявший ход, явится прекрасной мишенью для фашистов. И Саша, не колеблясь, закрыл горячий коллектор своим туловищем. Кипящая вода обжигала сквозь одежду, от страшной боли мутилось сознание, но отважный комсомолец, стиснув зубы, не трогался с места. Лишь когда боевая задача была выполнена, Саша отстранился от мотора. На его теле остались огромные ожоги. Вскоре он скончался от них, отдав свою недолгую светлую жизнь великому делу победы над врагом.
За самоотверженный поступок герой-комсомолец был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени.