Пико Андре. Кто убил прекрасную Урсулу

   Внезапно она снова заулыбалась.
   - О, простите... Это выражение, которое я употребила... Просто ужасно, я все время невольно острю. Но не хочу вас больше задерживать, комиссар. Вы, несомненно, собираетесь продолжить знакомство с Цюрихом.
   ***
   Руссо ждал всего несколько минут, чтобы получить разговор с Парижем. Телефонистка "Досье" сразу же соединила его с Винсентом. Старый Медведь отметил, что голос у того слегка дрожал.
   - Все в порядке? Не скрывайте от меня ничего!
   - Мадам Гарнье только что сообщила мне, что "Досье" завтра опубликует имя убийцы Урсулы Моос.
   - Она морочит вам голову. Ей просто хочется избавиться от вас.
   - Сегодня вечером у нее свидание с мадам Фишер.
   - Где?
   - Не знаю.
   - Если это правда, то Марсель рискует своей жизнью.
   - Встреча, без сомнения, будет в людном месте, среди толпы.
   - В толпе тоже убивают. Я прошу вас не отпускать Марсель ни на шаг. Если вам нужны деньги... Послушайте, я не могу сейчас уехать из Парижа, у меня важное дело. Но если Марсель... Алло? Вы меня слышите?
   - Успокойтесь, - сказал Старый Медведь, - я сделаю все, что смогу, даю вам слово.
   ***
   Он ругал себя, так как был недоволен, что ввязался в дело, которое его не касалось. Но очутившись на пороге Дворца правосудия, он почувствовал себя как дома. Несмотря на другой стиль постройки, своды, массивные стены, вывески на немецком, он узнавал коридоры, анфиладу кабинетов, знакомую атмосферу, казавшуюся враждебной только посторонним.
   - Моя фамилия Руссо, - представился он. - Я комиссар полиции в Париже. Нет, у меня нет официального поручения. Я хотел бы поговорить с инспектором, занимающимся делом Мооса.
   - С месье Штраусом? Проходите.
   Старый Медведь представился Штраусу, пожал его сильную руку. Лицо Штрауса было чем-то ему знакомо.
   - Мы встречались пять или шесть лет, назад в Париже на конференции по вопросу модернизации технических средств, - напомнил Штраус. Руссо дал выговориться своему коллеге, пустившемуся в воспоминания. Внезапно Штраус замолчал.
   - Каким ветром вас занесло?
   - Ураганным. Моя дочь преподает в Цюрихе. В ее классе учится дочь убитой Анни Моос. Девочка на грани нервного срыва. И я хотел бы узнать, нельзя ли ее избавить от некоторых допросов, которые не всегда представляются необходимыми?
   - Да, - согласился Штраус. - Я уже дал такое распоряжение.
   - А что, дело продвигается туго?
   - И да, и нет.
   - Вы отпустили Мооса?
   Черты лица Штрауса немного напряглись.
   - Нет доказательств. Лично я плохо представляю, чтобы он задушил свою жену. Но я не имею права руководствоваться своими чувствами. Пока Моос еще под подозрением. Но, раз вы здесь, поразмышляйте сами. Мне хотелось бы знать ваше мнение. Я вас, случайно, не утомляю?
   Старый Медведь плохо скрывал свое удовлетворение.
   - Абсолютно! Меня всегда увлекали сложные дела.
   - В таком случае возьмем техническую сторону преступления. Мы можем опираться только на конкретные факты. А они таковы: Урсула Моос лежала на паркете при входе в свою комнату. На ней был только пеньюар. На теле нет никаких следов насилия, и мы уверены, что борьбы не было. Жертва была застигнута врасплох и убита, фактически не имея времени на защиту. Какой отсюда вывод?
   - Убийца был ей знаком.
   - Именно поэтому мы сразу заподозрили ее мужа. Представляете сцену: стучат, Урсула открывает. "А, это ты!" Вначале Моос пытается переубедить ее, утверждает, что пришел извиниться...Не забудем, что Урсула не закричала. И вдруг.., такая драма. Все это кажется логичным?
   - Конечно.
   - Нет! Моос - человек слабый, но не расчетливый. Он мог убить только в припадке ярости. А все доказывает, что убийца действовал хладнокровно. Никаких отпечатков: значит, он был в перчатках. Он не задержался на месте преступления, так как пришел, чтобы убить и только для того, чтобы убить. Согласны?
   Руссо утвердительно кивнул.
   - Моос никогда не носил перчаток, - продолжил Штраус. - Мы узнавали. Он слыл за человека, мало заботящегося о своей элегантности. Если бы Урсула заметила, что ее муж вошел к ней в комнату в перчатках, то сразу же догадалась бы о его намерениях. И тогда закричала бы, начала отбиваться.
   - Значит, это приходил не Моос.
   - Женщина в ночной одежде не открывает дверь своей квартиры незнакомым.
   - В таком случае, Урсула ждала любовника.
   - Совершенно верно! Но она не успела догадаться о его намерениях, или же ей не хватило времени. Времени, чтобы закрыть дверь.
   - Но вы же знаете любовника Урсулы.
   - Да?
   Удивление Штрауса казалось искренним.
   - Только не говорите, что вы тоже доверяете слухам, которые ходят тут и там.
   - Однако некоторые журналы, в частности, "Досье"...
   - Неужели вы принимаете этот журналишко всерьез?
   - Его редакторы делают все для этого.
   - Циглер?
   - Мадам Гарнье, - сказал Старый Медведь. - Она хотела завербовать меня, чтобы придать больше веса своему собственному расследованию. Кажется, она очень плохо настроена по отношению к Курту Фишеру.
   Штраус иронически улыбнулся.
   - Вот гак поднимается шумиха. Как только человек достигает успеха, он становиться мишенью для всех неудачников.
   - Вы считаете Фишера вне подозрений?
   - Такие люди, как он, не компрометируют себя грязными делами. Если бы убийство произошло на богатой вилле или в шикарном отеле, то мы могли бы обсудить этот вариант. Но меблированная комната на Церингерштрассе! Такой, как Фишер, не посещает подобные кварталы!
   - Значит, вы не рассматривали версию с наемным убийцей?
   - Мы не в Чикаго. Дело представляется сложным только в силу своей банальности. Урсула Моос, выгнанная из дома, одна, в отчаянии готовая на любой бездумный поступок, идет на унижение, чтобы доставить себе удовольствие, дать выход ярости, болезненному самолюбию. Она назначает в своей квартире свидание мужчине, подцепившему ее на улице, в баре, где угодно...
   - Садист?
   - Это наиболее логичная версия.
   - Версия с наемным убийцей тоже правдоподобна.
   - Лучше назвать ее "без наемного убийцы". Штраус выдержал небольшую паузу.
   - Не понимаете?
   - Признаюсь, нет, - ответил Руссо. Штраус снисходительно объяснил:
   - Это потому, что вы не знаете Цюриха. И вы также не знаете некоторых деталей, касающихся Фишера. В вечер убийства Фишер стал жертвой своего рода мистификации. Некто, кто знал о его страсти к древностям, отправил его в Винтертур, чтобы лишить алиби.
   - Неужели? - с хорошо наигранным удивлением произнес Старый Медведь и вдруг спросил:
   - Но.., это Фишер рассказал вам об этом?
   - Ну и что?
   - И вы, конечно, все проверили?
   - Зачем?
   - Вам достаточно слова Фишера?
   - Такие истории не придумываются, - твердо сказал Штраус. - Если бы Фишер был виновен, он бы просто молчал, вот и все.
   - А может, это его хитрость? Штраус казался раздраженным. Он немного повысил тон и сухо произнес:
   - Хитрость исходит от кого-то другого.
   - От убийцы?
   - Да, от убийцы.
   - И что же за человек этот убийца?
   - Человек, который хотел скомпрометировать Фишера. Человек униженный, разоренный, доведенный Фишером до отчаяния. Человек, который не колеблясь убил едва знакомую женщину только для того, чтобы повесить это преступление на Фишера.
   Руссо, казалось, начал колебаться.
   - Скажите, все это можно отнести к Моосу?
   - И к нему, и ко многим другим, - вздохнул Штраус и показал на карту города, висевшую у него за спиной:
   - Ко всему Цюриху. - Затем посмотрел Старому Медведю прямо в лицо. - Вы, наверное, думаете, что я, как и многие другие, благоговею перед Фишером и боюсь его. Нет, дорогой коллега. Я уже вам сказал: мы не в Чикаго. Если Фишер или кто-нибудь из его окружения совершит когда-нибудь хоть малейший проступок, я первый применю к нему силу, более мощную, чем его закон. Но пока мы еще не дошли до этого и, надеюсь, никогда не дойдем. Это действительно так. Я считаю Фишера вне всяких подозрений. Все тут, в полиции, скажут вам то же самое.
   Глава 6
   В тот момент, когда Старый Медведь возвращался домой, его неожиданно осенило. Он выругался, стукнул по левой ладони правым кулаком.
   - Как это я не подумал об этом раньше?! Ведь если Марсель Гарнье встречается сегодня с МАДАМ ФИШЕР, то все становится совершенно ясно!
   - Убийца, оплаченный оскорбленной супругой! Магда Фишер - женщина, задетая за живое. Разве Марсель не уточнила: "Вы будете разочарованы"?
   "Мадам Фишер считает, - размышлял Старый Медведь, - что может добиться молчания "Досье" с помощью денег. Но она не учитывает гордости Марсель, ее желания преуспеть. "Досье" будет добиваться победы ради справедливости и великого принципа: "ТЫ БОЛЬШЕ НЕ БУДЕШЬ УБИВАТЬ". Магда Фишер - преступница, действовавшая через посредника. Акцент будет сделан на том факте, что она хотела спасти семью. Фишер, без сомнения, будет повержен быстрее, чем если бы атака была направлена против него самого. Если только..."
   Руссо почувствовал приступ тошноты. Он зажег сигарету, чтобы успокоиться.
   "Вот почему Марсель ничего не боится. Вот по-, чему она позволяет себе морочить мне голову и насмехаться надо мной...Она держит Магду Фишер в своих руках".
   Он остановил такси. Даже если это бесполезно, он все-таки поедет к Марсель и заставит ее раскрыть свои карты.
   Приехав в редакцию, Старый Медведь наткнулся на невысокую секретаршу в очках, плохо говорившую по-французски.
   - Мадам Гарнье на конференции, и никто не должен беспокоить ее до девятнадцати часов.
   Старый Медведь решил уйти. У него было еще достаточно времени, чтобы выпить полстаканчика. Он выпил целых два в симпатичной пивной, на стенах которой висели картины известных мастеров. Вначале он подумал, что это репродукции, но гарсон сказал, что это подлинники.
   "Удивительно! - изумился Старый Медведь. - Художественная галерея, где можно наслаждаться шедеврами, попивая пиво за умеренную плату. Что верно, то верно - Цюрих не такой город, как другие.
   Около девятнадцати часов Старый Медведь вернулся на Тальштрассе. Когда он собирался перейти улицу, какой-то мужчина вышел из здания, где располагалось "Досье", Мужчина шел быстро и почти сразу же сел в серый "Оппель", стоящий немного поодаль.
   "Андреа Моос! Значит, это с ним Марсель провела все послеобеденное время!"
   Руссо, решив изменить свои планы, остался стоять на противоположном тротуаре в ожидании Марсель. Наконец, он увидел ее. На ней был тот же костюм. Она пошла пешком. Старый Медведь последовал за ней. Он не сомневался, что преследование окажется долгим, но был полон решимости довести его до конца и вмешаться только в критический момент, чтобы застигнуть Марсель и мадам Фишер врасплох.
   "Значит, вот оно как! Шантаж мадам Фишер при участии Мооса. Вот в чем заключался план Марсель! "Досье" ничего не опубликует, удовольствовавшись большой компенсацией. Фишер оплатит злейших врагов: "Досье", Мооса, который отныне будет спекулировать на смерти жены..."
   Марсель, казалось, слонялась без дела, останавливаясь перед витринами. На Банхофштрассе Руссо чуть не потерял ее из виду. На улицах было многолюдно. Начинало темнеть. Он должен был идти за ней по тому же тротуару и стараться сохранять приличную дистанцию. Она свернула на Капеллергассе и зашла в закусочный бар. Руссо разозлился.
   Марсель села возле окна, выходившего на улицу. Он не мог войти в бар незамеченным и остался стоять на тротуаре возле киоска, купив единственный экземпляр "Фигаро", который прочитал уже накануне. Так простоял он около часа с развернутой газетой. Марсель все обедала. Люди входили и выходили. Старый Медведь перефразировал Ричарда III: "Все царство за бутерброд!" Желудок сводило от голода, но он не мог прекратить преследование ни на минуту.
   Шло время. Он курил сигарету за сигаретой. Его, видимо, принимали за человека, назначившего свидание женщине.
   "Я бы уже успел пообедать в любом другом ресторане", - с тоской подумал он.
   Было около двадцати часов, когда Марсель покинула закусочный бар и медленной походкой бесцельно побрела дальше.
   "Она заметила меня и теперь нарочно хочет довести до полного изнеможения. А потом повернет обратно, столкнется со мной и злорадно расхохочется прямо в лицо".
   Но ничего такого не произошло. Марсель пересекла Мюнтербрюкке и остановилась на углу улицы перед зданием кинотеатра. У Старого Медведя больше не было сил. Прогрессирующая колющая боль охватила икры его ног.
   "Сесть, боже мой, но куда? Хоть бы она зашла в кино".
   Она зашла, и он последовал за ней, обрадовавшись короткой передышке, позволявшей ему немного восстановить силы. Он сел с краю во втором ряду, почти у самого экрана. Дверь, выходившая в зал, открывалась со стороны сцены. Марсель могла выйти только через нее. Фильм оказался идиотским, наводненным секретными агентами и голыми шпионками, обманывающими и своих, и чужих.
   - Черт, как хочется есть! - пробормотал вполголоса Старый Медведь.
   Он встал и вышел. Может, на улице ему станет лучше. Боль в желудке еще можно терпеть, но если добавится мигрень...
   Продавщица болтала с кассиршей. Руссо вынул портмоне.
   - Две плитки шоколада.
   Это было лучше, чем ничего. На улице было тихо. Время от времени появлялись прохожие, прогуливающиеся парочки. Старый Медведь заметил небольшое кафе на углу соседней площади. С его террасы можно было наблюдать за кинотеатром. Он больше не хотел есть, но теперь его мучила жажда. С необыкновенным удовольствием он выпил огромную кружку пива.
   Без четверти одиннадцать. Он заметил Марсель в толпе, высыпавшей на улицу, и снова пошел за ней вдоль набережной. Теперь он чувствовал себя значительно лучше.
   Вот и Вокзальная площадь.
   Старый Медведь выругался. Если здесь назначена встреча, то его задача только усложняется. Но Марсель прошла Мюзеумштрассе и нырнула в тенистый парк, окружавший Национальный музей. Она не успела уйти далеко, и вскоре Старый Медведь обнаружил ее в нескольких шагах перед собой. Она открыла сумочку и вытащила журнал.
   "Досье". Условный знак. Значит, мадам Фишер ее не знает.
   Он остался стоять на тротуаре, не доходя до парка. Машины останавливались как обычно. Слева, перед поворотом к Вокзальной площади, был припаркован серый "Оппель".
   "Наверное, такой же иностранец, как и я", - подумал Руссо.
   Он наклонился вперед и различил на номере ZH.
   "Нет, это тип, завоевавший в борьбе свое место на стоянке".
   Поезд только что прибыл на вокзал, и выходившие пассажиры шли к стоянке такси, находившейся на другой стороне улицы. Все это происходило спокойно, почти без суеты. Старый Медведь с тоской вспомнил о пробках на Лионском вокзале во время отпусков. Ночь становилась прохладной. Он застегнул плащ, поднял воротник и полез в карман за сигаретами.
   "Шестнадцать минут двенадцатого, В полночь она подойдет ко мне и скажите, "пора спать".
   Он сделал несколько шагов, обернулся, взглянул в сторону парка. Марсель исчезла! Он бросил сигарету. Стоило ли так стараться, чтобы в последний момент... Не боясь быть замеченным, он медленно направился к деревьям. И тут совсем близко прозвучал выстрел. Закричала какая-то женщина. Старый Медведь бросился вперед, не думая о том, что у него нет оружия и что в него тоже могут выстрелить. Он подбежал к оседавшей Марсель. Она выпустила сумочку из рук, а ее журнал ,же уносил ветер. Между деревьями он заменил силуэт мужчины, который, как ему показалось, прятался в тени. Старый Медведь увидел металлический блеск оружия.
   На дорожке, посыпанной гравием, послышались быстрые шаги: это убегала испуганная парочка. Какая-то женщина, увидев Марсель, громко вскрикнула, и спутник прижал ее к себе. Появился человек в униформе.
   - Что случилось?
   Руссо кинулся к деревьям, за которыми исчез нападавший. Добежав до Mюзеумштрассе, он увидел серый "Оппель", несшийся, словно смерч, по Вокзальной площади.
   Глава 7
   Некоторое время царила неразбериха. Люди столпились вокруг Марсель. Опытный взгляд Старого Медведя различил на ее бежевом пиджаке постепенно увеличивающееся темное пятно. Какая-то женщина рыдала в нервном припадке. Полицейский пытался отстранить зевак, а пожилой мужчина, видимо, врач, жестами объяснял, что раненую нужно немедленно госпитализировать. Очень скоро к месту происшествия прибыли "скорая помощь" и полицейская машина. Маленький лысый мужчина отдавал указания, и Старый Медведь подошел к нему.
   - Я свидетель. Вы говорите по-французски?
   - Немного. Свидетель чего? Вы видели убийцу?
   - Нет, очень плохо, но...
   - Тогда уходите, вы ничего не видели.
   - Я засек машину...
   - Попозже. В полицейском участке, если желаете.
   Старый Медведь терпеливо прождал около получаса. Дежурные полицейские еле-еле объяснялись по-французски. Наконец, инспектор провел его в кабинет для дачи показаний.
   - Жюль Руссо? Комиссар полиции в отставке? Вы были свидетелем драмы? Вы знаете жертву?
   - Она умерла?
   - Вы задаете слишком много вопросов. Ее имя?
   - Мадам Гарнье, Марсель. Журналистка из "Досье".
   - "Досье"? Хм...
   Это "хм" было многозначительным.
   - Вы видели, кто в нее стрелял?
   - Я заметил силуэт, показавшийся мне силуэтом мужчины. Но я засек машину.
   - Интересно. Номер?
   - ZH, что-то в этом роде.
   - Марка?
   - Серый "Оппель".
   Инспектор делал заметки. Он остановился, держа ручку в руке.
   - И все? Серый "Оппель", зарегистрированный в Цюрихе? Вы представляете себе, сколько серых "Оппелей" ездят по Цюриху?
   - Я рассказал о том, что видел.
   - Но этого мало!
   - У мадам Гарнье сегодня вечером была назначена встреча.
   - С кем?
   Инспектор говорил враждебно, и Старый Медведь решил быть осторожнее.
   - С лицом, имени которого я не" знаю. Именно для того, чтобы это выяснить, я и следил за мадам Гарнье.
   - Что это значит? Вы следили за мадам Гарнье?
   - С самого начала.
   - Кто вам поручил следить за ней?
   - Мой инстинкт.
   Этот тип его нервировал. Руссо хотел поставить его на место, но тот опередил его.
   - Вас это как-то касалось?
   - Нет. Но это касалось мадам Гарнье. Я предупредил ее, что она ведет себя неосторожно. Однако любопытство журналистов ненасытно, а любопытство женщин еще больше.
   - Вы друг мадам Гарнье?
   - В силу обстоятельств - да. Инспектор пожал плечами.
   - Я никому не желаю зла и надеюсь, что мадам Гарнье выкарабкается, но я хочу также надеяться, что это приключение послужит ей уроком. "Досье"! В любой другой стране, кроме нашей, этот бульварный листок был бы уже давно запрещен.
   - Я бы мог повидать инспектора Штрауса?
   - Это тоже один из ваших друзей? Возвращайтесь-ка домой. Вы больше ничем не можете помочь мадам Гарнье.
   - Но я могу хотя бы узнать о ее состоянии?
   - Поезжайте в больницу, если вас туда пустят.
   ***
   Старый Медведь предпочел никуда не ехать. Он взял такси и вернулся домой. Дениз и Арлет еще, не ложились.
   - Мы так волновались.
   - Не сомневаюсь. Я хочу есть!
   Да, это было самое абсурдное. Он хотел есть в два часа ночи и, с аппетитом набросившись на ветчину, остатки сыра и кусок овсяного хлеба, стал рассказывать о случившемся:
   - Это не Моос в нее стрелял, это невозможно. Он был в курсе. Магда Фишер послала вместо себя убийцу.
   - Тебе нужно встретиться с инспектором Штраусом, - сказала Арлет.
   - Знаю, знаю! Завтра утром! Штраус возвратился из больницы с мало обнадеживающими новостями.
   - Переливание крови, кислородная подушка...Еще ничего нельзя сказать. Сердце не задето, но это ничего не означает. Почему вы вернулись?
   Руссо больше не стал хитрить. Он рассказал о всех своих шагах, изложил свою версию с момента возникновения драмы до ее конца. Штраус, вначале удивленный, слушал его с подчеркнутым вниманием.
   - Это было бы вполне типично для обычного поведения "Досье", - сказал он. - Мадам Гарнье, договорившись с Моосом, шантажирует Магду Фишер.
   - И последняя, не видя выхода...
   - Я полностью с вами согласен, комиссар, но еще раз повторяю: у нас нет никаких доказательств.
   - Однако Магда Фишер назначила свидание мадам Гарнье.
   - Она будет это отрицать.
   - Я свидетель формального заявления мадам Гарнье. Вот ее точные слова, касающиеся мадам Фишер: "КАЖДОЙ ИЗ НАС ПРИДЕТСЯ ПРОЙТИ ПО ПОЛОВИНЕ ПУТИ". Сквер на Мюзеумштрассе находится как раз на полпути от редакции и от дома Фишеров.
   - Я охотно верю, что мадам Гарнье сказала вам это, но что подтверждает искренность ее слов? Ничто. А может, она, наоборот, пыталась направить вас по ложному следу?
   - С какой целью?
   - Чтобы действовать, как ей заблагорассудится. Штраус некоторое время колебался, затем вынул из кармана маленькую черную записную книжку.
   - К черту официальные правила! Хоть вы и не служите у нас, однако ваша помощь может быть мне очень полезной, как и помощь любого из моих коллег. И в конце концов, жертва - одна из ваших соотечественниц. Вот записная книжка мадам Гарнье. Свидание с Магдой Фишер здесь не фигурирует. Наоборот, на листке с сегодняшней датой вы можете прочесть три фамилии, две из которых нам хорошо известны.
   Он протянул записную книжку Старому Медведю, который вполголоса прочитал:
   - Юлиус Вагнер... Ганс Эберт... Л.Литман.
   - Я не знаю, кто такой Юлиус Вагнер, но Эберт и Литман одни из тех, кого разорил Фишер. Это произошло несколько лет назад, и никто не знает, что с ними стало.
   - Какой вывод вы делаете из этого? Штраус забрал блокнот, помахал им как веером перед собой и, отчеканивая каждую фразу, произнес:
   - Мадам Гарнье вчера после обеда встретилась с Андреа Моосом и провела с ним более двух часов в своем кабинете. Она подвергла его более жесткому допросу, чем мы, и он сболтнул ей эти фамилии. Скоро это выяснится. Я вызвал Мооса на девять часов и клянусь вам, что на этот раз он не выпутается с помощью своих обычных жалоб.
   - Вы подозреваете, что сегодняшней ночью это был он?
   - Я подозреваю его в том, что он знает намного больше, чем хочет, чтобы мы думали. Старый Медведь покачал головой.
   - Я не смею просить вас поставить меня в известность о результатах этого допроса...
   - По закону я не имею права, но... Штраус понизил голос:
   - Моос, вероятно, начнет постепенно раскалываться. Но он знает, что при отсутствии доказательств нам снова придется отпустить его и держать в своем распоряжении. Значит, он будет настороже. С нами, естественно. Но ведь ничто не доказывает, что с кем-то другим он тоже не найдет общего языка. Вы знаете, к каким методам иногда приходится прибегать, чтобы получить нужные сведения. Итак, возвращайтесь к одиннадцати.
   ***
   Все одинаково во всех странах. Руссо злился, но был вынужден признать, что Штраус прав. Что же, он. Старый Медведь, продолжит игру, завоюет доверие Мооса, чтобы вырвать признания, в которых тот отказывает официальной полиции. В конце концов, это будет справедливо: Моос вызывал у него отвращение и, вполне вероятно, что двусмысленная роль Мооса приведет к смерти Марсель.
   "Я обещал ее защищать и не имею права бросить это дело!"
   Руссо возвратился к одиннадцати часам, как было договорено. Его ожидал большой сюрприз.
   Штраус принял его с широкой улыбкой, предложил сигарету и без всяких преамбул, только указав на кресло, сразу перешел к делу.
   - Моос в тюрьме, и отныне все остальное - дело правосудия! Я благодарен вам, дорогой коллега, за ваше участие, но мы больше в нем не нуждаемся. Все кончено и, честно говоря, я успокоен. Еще два часа назад я и не думал, что развязка будет такой быстрой.
   - Моос признался?
   - Вы слишком многого хотите! Он отрицает и отрицает нагло! Но, к несчастью для него, у нас есть доказательство его виновности, и все это благодаря вам. Ведь это вы сообщили ночью моему коллеге Виземану о сером "Оппеле" на Мюзеумштрассе, за рулем которого сидел человек, стрелявший в Марсель.
   - Действительно.
   - Это была машина Мооса. Она стояла перед парком музея в течение получаса, припаркованная к тротуару, но с левой стороны.
   - Совершенно верно.
   - Один полицейский записал номер, но не счел нужным оштрафовать водителя, решив сделать ему замечание, что машина припаркована не с той стороны. Он подождал несколько минут, но тут его вызвали по службе, поэтому он не стал возвращаться к этому инциденту, но все-таки доложил о нем своему начальству. И вот таким образом мы получили доказательство того, что машина Мооса находилась вблизи от места нападения.
   - Браво! - сказал Старый Медведь. - Но, видимо, Моос утверждает, что кроме этого других доказательств нет?
   - Конечно. Вчера вечером, по его словам, он напился с какой-то девицей в баре на Церингерштрассе. Но самая большая неприятность заключается в том, что все это произошло до двадцати трех часов. Мы связались с барменом, и тот пришел сюда сам, чтобы дать показания. Он узнал Мооса и сообщил, что в четверть одиннадцатого Моос с девицей покинули заведение. Он перечислил имена шести посетителей, которые могли бы сказать то же самое. Осталось только проверить.
   Старый Медведь вытащил сигарету. Он не был до конца удовлетворен рассказом Штрауса.
   - Вы все еще сомневаетесь? - спросил Штраус.
   - Все это так неожиданно.
   - Признаюсь, для меня тоже. Но Моос запутался в собственной лжи. Он понял, что совершил единственную оплошность, которой должен был избежать. Он приготовил себе алиби, в котором у него не было необходимости. Перестарался. Если бы он стал утверждать, что провел ночь дома, мы были бы обезоружены.
   - Старая аксиома: у невиновных никогда нет алиби. Так вы говорите, что Моос запутался в собственной лжи?