Степан Микоян:
— Я думаю, зная характер Светланы, что одна фраза Бенедиктова заставила ее принять решение. Когда они встретились, Бенедиктов протянул Светлане обратный билет, паспорт и сказал: «Вот вам, милочка, билет и летите в Москву, хватит валять дурака!»
Для Светланы этого было достаточно, чтобы не лететь в Москву. Кстати, по-моему, Бенедиктов за это пострадал. Потерял свой пост…
В гостинице Светлана вдруг начинает перекладывать вещи из большого чемодана в маленький.
«Вдруг» — это пишет Светлана. Нам остается только верить ей или строить предположения. Например о том, что мысль о побеге возникла у Светланы в тот момент, когда она увидела огромный американский флаг над посольством Соединенных Штатов, которое оказалось поблизости с советским посольством.
Дальше у Светланы «проскакивает мысль»: «Не тащить же с собой в американское посольство большой чемодан!»
Американское посольство, зазывно размахивающее звездно-полосатым флагом, манило Светлану, как духовой оркестр отправившегося в школу несмышленого Буратино.
Куда бежать, Светлане уже было понятно, оставался вопрос «когда?».
Времени до самолета в Москву — полтора дня. Светлана решает, что ждать нечего. Бежать нужно сегодня, вечером, когда праздник, посвященный Международному женскому дню будет в разгаре. Вот уж подарочек получат к празднику не только женщины — сотрудницы посольства, но главным образом их мужья!
В начале седьмого она заказывает по телефону такси. Через несколько минут такси уже стоит у входа. Светлана сначала спустилась без вещей, на разведку наверное. В машине сидели двое улыбающихся сикхов в тюрбане.
— Минуту! — просит водителя подождать ее Светлана.
Затем возвращается в номер, берет чемодан, в котором лежат ее рукопись и вещи, купленные в Индии. Все остальное, включая подарки детям, оставляет в номере, тем не менее надеясь, что дети их когда-нибудь получат, и спускается вниз.
Через несколько минут она уже входит в американское посольство. Здесь уже все другое: прекрасная обстановка, кондиционер, красивые улыбчивые люди. Все подряд. Во всяком случае, у Светланы складывается такое впечатление. Она показывает паспорт на имя Аллилуевой и поясняет, что она дочь Сталина.
Да-да, того самого.
Может быть, даже мелькнула мысль, что зря поменяла фамилию. Наверняка Светлане Сталиной задавали бы меньше вопросов. Чуть позже Светлана пишет свою автобиографию. Просто описывает все, что с ней происходило все эти годы. В конце ставит дату: 6 марта 1967 года.
Посол, второй секретарь посольства и консул решают немедленно вывезти беженку из Индии, не дожидаясь директив из Вашингтона. Их подгоняло еще и то, что был ночной рейс до Рима. В противном случае важную беглянку пришлось бы скрывать в Дели несколько дней, а там всякое может произойти. И уже поздней ночью Светлана в сопровождении американского разведчика, которого она наивно считает обыкновенным дипломатом, вылетает в Рим.
В своих книгах Светлана представляет этот шаг как импульсивное решение, как некий взрыв эмоций, протест против советской тирании, как прыжок из одного мира в другой, за который она заплатила разлукой с детьми. Но в той же самой книге она, впрочем как всегда, противоречит себе самой.
— Вы понимаете, что сжигаете за собой все мосты? — спрашивает ее американец.
— Я долго думала, — отвечает Светлана, — у меня было время подумать. Я понимаю.
Побег состоялся. Светлане кажется, что она вырвалась из прошлого, из страны, которую искалечил ее отец, навсегда. Однако она заблуждалась, как заблуждалась в своих суждениях по поводу страны, в которую она рвалась всем сердцем.
В Америку Светлана попала не сразу.
Шум, который поднялся в мире после ее отъезда, заставил американцев предпринять дипломатический ход. Светлане оформляют трехмесячную туристическую визу в Швейцарию. Журналисты не давали ей спокойно ступить и шагу, и тогда Светлану прячут в монастырском приюте Сен-Антони. Правильное место, чтобы отдышаться от постоянного бега, подумать, заняться изданием своей книги и, наконец, написать письмо детям.
Письма писали и Светлане, но не Ося и Катя. Ей писали эмигранты, сумасшедшие, потенциальные женихи, но все это было не то. Наконец пришло письмо и от детей. Писал Ося. Писал о растерянности, охватившей их с сестрой, когда матери не оказалось в самолете, прилетевшем из Дели. Несколько дней до официального сообщения в газетах они не знали, что делать. Потом жизнь вошла в свою колею, а вот Катя так и не смогла войти в эту самую колею.
Иосиф Аллилуев — Светлане Аллилуевой, сын — матери:
Светлана решает позвонить детям.
Разговор не получается. Сын вдруг растерялся, услышав наконец голос матери, а Светлана все твердила одно и то же: «Я не вернусь, я не туристка, ты понимаешь?»
Сын все понял. Разговор прервался неожиданно. Через несколько дней Светлана опять звонит домой, но никого не застает. Тогда она звонит подруге. Пытается рассказать о том, как она себя хорошо чувствует на Западе, какие прекрасные люди ее окружают, какое замечательные друзья у нее появились. Подруга слов не подбирала и все доводы Светланы казались ей легковесными и неубедительными.
«Какие там у тебя друзья? О чем ты говоришь?» — сокрушенно восклицает подруга.
Светлана ожидала совершенно другого разговора. Ей очень не хотелось слышать фразу о том, что ее детям тяжело, но именно ее она и услышала.
Иосиф Аллилуев:
— Кате было 16 лет, ей совсем было тяжело. Катя попросила, чтобы я по возможности из этого ее исключил. И я исключил. Первые два года были особенно тяжелые. Я работал в две смены, шел с утра на работу, возвращался из клиники, а в дверь звонили, входили и выходили корреспонденты разных газет, и я должен был с ними разговаривать, чтобы не создалось впечатление, что меня куда-то уже упекли...
Светлана тоже не находила себе места. Поиски покоя и гармонии в монастыре ни к чему не привели. Дети, друзья, близкие осуждают ее. Даже ее новые знакомые не поддерживают ее стремление обязательно уехать в США. Кто-то ей даже говорит: «Вы попадете из одной тюрьмы в другую»
Но Светлана уже сожгла все мосты.
По странному стечению обстоятельств дочь Сталина ступила на американскую землю в день рождения Ленина — 22 апреля 1967 года. Первая фраза для журналистов, которые уже ждали ее, была готова: «Хелло! Я счастлива быть здесь!»
Светлане казалось, что это будет эффектно и абсолютно по-западному.
Америка ждала ее. После пресс-конференции в отеле «Плаза» Светлана стала знаменитостью. Ей присылали цветы, ее приглашали читать лекции, ее ждали в университетах, церквях и каких-то клубах, объединяющих людей по интересам. Ее даже приняли в клуб знаменитостей. Книга ее переводилась.
Все было прекрасно, хотя и немного навязчиво.
Письмо от сына, полученное в это сказочное время, Светлана сравнивает с «ударом ножа в самое сердце».
Иосиф Аллилуев — матери, Светлане Аллилуевой:
Отказывалась от нее и страна.
Сначала Косыгин, будучи в США, сказал, что «Аллилуева морально неустойчивый человек», потом дипломаты стали давить на госдепартамент, требуя не допустить выхода книги «20 писем к другу» в канун 50-летия Октября, потом вдруг в Германии начали публиковать главы ее книги с комментариями корреспондента лондонской газеты. Это мешало изданию в Америке. На Светлану ополчилась вся советская пресса. Но в этом разноголосом шуме была одна щемящая, но правдивая нота.
Многие советские люди не прощали дочери Сталина не побег из страны, а то, что она бросила своих детей.
Как ни странно, но и многие западные газеты вдруг начали печатать любую, самую сенсационную информацию о Светлане. Часто отрицательную и очень часто просто бредовую. То написали, что всю жизнь Светлана находилась под наблюдением психиатров, то, что она носила бриллианты Романовых, то, что она присутствовала при подписании акта Молотова —Риббентропа. И уже полный бред — статья о том, что Сталин всегда советовался с дочерью, перед тем как принять любое, самое простое решение.
Элеонора Микоян:
— Я видела фотографию, на которой я была изображена со своим ребенком, а подпись была: Светлана Сталина с сыном. Мы были примерно одного возраста, и дети были одного возраста. Не помню, в каком-то западном журнале или газете... Там были главы из книги Светланы, их публиковал этот журналист... Луи, кажется...
В разгар всей этой шумихи Светлана на одном из пикников в присутствии семнадцатилетнего парня — сына ее друзей сжигает на гриллере, где жарили мясо, свой советский паспорт.
Вот теперь и не только мосты были сожжены.
В 1969 году выходит указ Президиума Верховного совета СССР о лишении Светланы Аллилуевой советского гражданства.
Постепенно жизнь в Америке для Светланы становится привычной, и ее нахождение становится привычным для Америки. Книга, с которой были связаны большие надежды, не входит даже в десятку самых продаваемых, потому что в ней мало интимных подробностей и громких разоблачений. В жизни самой Светланы их больше, если верить журналу «Тайм», который пишет:
Мы опускаем в нашем рассказе историю жизни Светланы Аллилуевой в Америке. Заметим только, что через некоторое время она поняла, что и в этой стране не все так благополучно, как кажется на первый взгляд. Не все служащие здесь расторопны, не все адвокаты честны, и путь от богатства к нищете не такой уж длинный, а разница между этими двумя понятиями огромна.
Поиски лучшей жизни по средствам заставляли Светлану не раз переезжать из штата в штат, менять дома и машины, вновь выйти замуж, вновь разойтись и вновь остаться только вдвоем с дочкой Ольгой, которая, кстати, как и все ее дети, появилась на свет в мае.
Ровно через двадцать лет после рождения дочери Кати, в 1970 году.
Последнее замужество Светланы было как всегда скоропалительным, но по своей эксцентричности и последствиям несравнимо ни с одним из предыдущих. Более того, в нем можно обнаружить даже элемент мистики.
Вэс Питерс, американский архитектор, ученик знаменитого архитектора Фрэнка Ллойда Райта, член товарищества Талиесин в штате Аризона, сразу не понравился Светлане манерой вычурно одеваться. Она встретилась с ним на вечеринке в Аризоне. Светлана приехала в Аризону по приглашению Ольги Райт. Она получала сотни таких приглашений, но почему откликнулась именно на это, объяснить не могла.
Нет, объяснения, конечно, нашлись. Начать с того, что Ольга Ивановна Райт была родом из Грузии и ровесницей матери Светланы. Она даже убедила себя, что Ольга Райт чем-то похожа на ее мать. Несомненно, Светлану тронула трагическая история смерти дочери Ольги Ивановны, тоже Светланы. Обо всем этом Ольга Райт писала в письмах и регулярно отправляла приглашения погостить в Аризоне.
Тогда Светлана не могла подозревать, что в этой американской пустыне уже некоторое время идет охота за ней, дочерью Сталина, и за ее деньгами.
Охотились на живца.
Его роль и выполнял вдовец Вэс Питерс, бывший зять Ольги Райт, вдовы знаменитого архитектора, а теперь хозяйки и главы товарищества. Жена Вэса, Светлана, будучи беременной, погибла с одним из сыновей в автомобильной катастрофе. Печать скорби не сходила с лица Вэса, когда их знакомили на каком-то приеме. Вокруг были дамы в шикарных платьях, мужчины в смокингах. Это происходило буквально в день ее приезда. За ней прибыл эскорт, состоящий только из молодых мужчин. Светлана часто бывала в богатых домах, но такой роскоши припомнить не могла. Немыслимые драгоценности на женщинах, стол, сервированный золотыми приборами.
Ольга Райт многозначительно произнесла:
— Ну вот, наконец вы познакомились!
Светлана смотрела на своего нового знакомого, в фиалковой рубашке с оборочками и массивной золотой брошью на шее, с иронией. Еще ее смешил смокинг песочного цвета, а весь этот шум с обильной едой и выпивкой почему-то напомнил Светлане застолья на даче к Кунцеве. Она даже успела подумать о том, что, к счастью, у нее уже есть билет до Сан-Франциско и что здесь она надолго не задержится. Вэс никаких знаков внимания знаменитой русской гостье не оказывал, только один раз сказал:
— Этот соус, «Сальва брава», очень острый...
И все.
Тем не менее на следующий день они гуляли по территории товарищества. Вэс показывал кумпус, объяснял, как устроен их городок, рассказывал историю его создания. Вечером они обедали в ресторане.
Именно в ресторане Вэс и поведал Светлане свою печальную историю о гибели молодой жены. Что произошло между этими не очень уже молодыми людьми дальше, почему Светлана резко изменила мнение о Вэсе, можно только догадываться, но через три недели они поженились.
Хотя, зная уже характер Светланы Аллилуевой, можно не удивляться стремительности и крутизне виражей ее судьбы. Короче говоря, ей почему-то очень понадобился Вэс Питерс.
А раз так — вынь да положь!
В это время Светлана ощущает себя абсолютно счастливой, возможно, еще и потому, что впервые в стране, где всеобщее равнодушие царит наравне со страстью разбогатеть, вдруг перестала себя чувствовать одинокой. Она ослеплена этим счастьем, и даже то, что муж ни слова не говорит о своих чувствах, не настораживает Светлану.
Светлана Аллилуева, «Далекая музыка»:
Однако у самого Вэса и у товарищества, на которое он работает, дела обстоят далеко не блестяще. Заказов, несмотря на рекламу, полученную в результате приезда в коммуну Светланы, у архитекторов не становится больше. Тем не менее Вэс то и дело покупает жене шикарную одежду и драгоценности. Деньги на общем счету тают, а пополнять его неоткуда. К тому же, кроме магазинов и работы, похоже, Вэса больше ничего не интересует. Мечты Светланы о домашнем уюте, о долгих разговорах с мужем о литературе и искусстве, об аристократическом круге знакомых остаются только мечтами. Последней каплей для нее становится открытое требование бывшей тещи Вэса внести в коммуну тридцать тысяч долларов, полностью подчиниться ей, Ольге Райт, и стать частью коммуны. Светлана говорит Ольге, что, во-первых, делами фонда распоряжается не она, а во-вторых, таких денег у ее фонда нет. Она ищет поддержки у мужа, но муж, как всегда, на стороне товарищества.
Именно здесь и происходит эпизод, который дает нам право говорить о присутствии мистики в этой истории. Во время очередного трудного разговора с Ольгой Райт Светлана вдруг увидела, как изменились ее лицо и взгляд. От этого взгляда Светлана почувствовала слабость, ноги ее подогнулись, она упала на колени, вдруг облилась слезами, стала целовать руки Ольге Райт и просить у нее прощения. Ольга помогла Светлане подняться и произнесла:
— Ну, теперь у нас все будет хорошо.
Однако она заблуждалась и недооценила характер дочери Сталина. Светлана не только не покорилась этой властной женщине, а просто возненавидела ее. Ольга и ее окружение платили Светлане той же монетой. Всех еще раздражало решение Светланы родить ребенка. После крестин маленькой Ольги, из которых было устроено шоу, Светлана и Вэс решают разойтись.
Элеонора Микоян:
— Светлана не очень много рассказывала об Америке, о ее жизни там. Несла американцев на чем свет стоит, говорила, что ее муж с сыном оставили ее без денег...
Приходится констатировать, что и этот брак для Светланы кончается крахом. Мечты не сбылись, деньги потеряны, сердце разбито. Теперь уже, кажется, окончательно.
Светлана Аллилуева, «Далекая музыка»:
«…Я тихо прошла по гостиной и увидела Вэса, сидевшего в шелковом халате, босиком, спиной ко мне. Он смотрел телевизор и не шевелился, совсем как камень. Тогда я подошла ближе, коснулась его плеча рукой, и слезы полились из моих глаз.
Он встал с таким же точно лицом, как тогда, когда я увидела его в первый раз: печальным, с глубокими складками вдоль щек. Он был бледен, уставший и не мог найти слов.
— Ты должна уйти, — сказал он, боясь, что кто-нибудь увидит меня там. — Ты должна… Ты должна…»
Светлана с маленькой дочерью возвращается в Принстон, из которого уехала в поисках счастья. Девочку Светлана воспитывает сама. Рядом нет бабуси, нет домработниц и экономок. Иногда за деньги приходят посидеть равнодушные американки, занятые только своей личной жизнью. Дочь Светланы не говорит по-русски и не знает, что она внучка Сталина. Ольга растет стопроцентной американкой, а вот у Светланы былого очарования от Америки уже нет. Отношения между матерью и дочерью совсем не безоблачные.
Письмо Светланы другу из Кембриджа:
Светлана таких гарантий дать не может.
На этом общение с сыном вновь прерывается на годы. Катя и вовсе не хочет знать свою мать. Она — ученый-вулканолог и живет на Камчатке. В Москву никогда не приезжает, а на вопрос «почему?» всегда отвечает одинаково:
— Потому что там нет вулканов.
В десять лет и Ольга демонстрирует матери свой характер — убегает из дома. Светлана не понимает почему. Ведь для девочки она делает все: оплачивает учебу в хорошей школе, кроме этого, платит за дополнительные уроки французского и музыки — девочка играет на гитаре. К тому же Ольга посещает школу верховой езды.
Тем не менее однажды утром Светлана находит записку: «Мамочка, я ушла из дома. Встречай меня в среду у автобусной остановки. Прости меня, но я должна уйти».
Самые первые минуты Светлана мечется по улицам Принстона, звонит в полицию, а потом вдруг на нее находит ступор. Она просто сидит и ждет непонятно чего. История заканчивается счастливо: девочку привозит домой сосед-индеец.
Этот эпизод и поездка в Лондон для выступления по Би-би-си подталкивают Светлану к очередному побегу. На сей раз в Англию. Англия по сравнению с Америкой кажется ей более спокойной, домашней. Цель побега — учеба дочери, которая в Америке стала неорганизованной, недисциплинированной и эгоистичной, как все американские дети. К тому же один бывший миссионер, очень милый человек, сказал, что лучшего места, чем пансион квакеров в Англии, для учебы Ольги просто не найти. Светлана не хочет слушать друзей, которые говорят, что в Англию сейчас ехать не время, а пансион будет несчастьем для девочки. Из множества голосов Светлана выбирает один, который утверждает: «Пансион — не для всех детей, но для некоторых он — наилучшая школа жизни».
Конечно, с Ольгой Светлана не советуется.
По приезде в Англию Светлана, мечтавшая в Индии о единой религии для всех, вдруг принимает католичество. Странный на первый взгляд поступок, но очень характерный для нее. В своей жизни она неоднократно делала так, как требовала ситуация: сначала была любящей дочерью, потом практически отказалась от отца, сменила фамилию, уехала из страны, восхищалась Америкой, потом стала ругать ее.
Светлана хотела, чтобы Ольга посещала дорогую католическую школу, где учатся отпрыски лучших английских семей. Но в школе к девочке отнеслись как к человеку второго сорта, назвали ее «полурусской». Тогда Светлана устраивает Ольгу в интернациональную школу квакеров. Ту самую, о которой говорил миссионер. Эта школа девочке нравится, но у самой Светланы дела идут неважно. Книга «Далекая музыка» выходит на английском языке только в Индии, но ожидаемых денег за нее Светлана не получает. Однако все как-то устраивается, и безжалостная к иностранцам Англия в конце концов добреет в глазах Светланы.
В 1984 году Светлана совершает очередной странный поступок. Вернее, сразу несколько поступков. Она возвращается в СССР, потом уезжает в Грузию, а потом так же неожиданно покидает Родину. Теперь уже, наверное, навсегда. Что же заставило Светлану Аллилуеву предпринять эту поездку: «тоска по детям и внукам», как говорит она сама, или все те же «материальные вопросы», которые заставляли Светлану каждый раз, наступая на собственную гордость, обращаться к своему отцу? Человеку — цитируем! — «создавшему систему кровавого террора, погубившего миллионы невинных жертв».
В 1983 году Осе Аллилуеву было тридцать восемь лет. Светлана пишет письмо сыну, в котором говорит о том, что она разочаровалась и в Америке, и в Англии, что ей хочется видеть родные лица. Ося звонит матери. Объясняет, что теперь звонить можно сколько угодно, в стране происходят изменения. К власти пришел Ю. В. Андропов. Мать и сын перезваниваются довольно часто, и даже Ольга говорит со своим старшим братом по-английски.
Светлана Аллилуева, «Книга для внучек»:
Иосиф Аллилуев:
— Я ответил, естественно, что я эту идею поддерживаю, потому что в конце концов мне тогда казалось, что если мы все как-то объединимся, то, может быть, всем будет проще...
В это время Светлана в редких интервью каждый раз подчеркивает, что очень скучает по детям и внукам, а корреспонденту «Обсервера» говорит, что «разлука с детьми и двумя внуками непереносима». Ей нужна была Родина. Вынь да положь!
Последней каплей стал разговор с известным музыкантом Владимиром Ашкенази. Она позвонила ему, говорила что-то о том, что в Америке было хоть какое-то чувство дома, а в Англии это чувство давно потеряно.
Светлана Аллилуева, «Книга для внучек»:
Светлана принимает решение, но не знает, как сказать об этом дочери. Зато твердо знает: дочь не поймет ее и ехать в СССР не захочет. Мать столько рассказывала ей, что это за страна... Хотя дочь, как и во время первого бегства за границу, можно будет и не брать. Дочь можно оставить, например, у сестры отца. Светлана даже посылает ей письмо с просьбой взять девочку к себе, если со Светланой случится что-то непредвиденное. Тут же пришел деловой американский ответ: тетушка Мардж просила справку о здоровье Светланы, хотела узнать, степень опасности, грозящей Светлане.
Как ни странно, но разрешение на въезд в СССР Светлана получила очень быстро — она даже не была готова к этому. Более того, советские дипломаты, почти так же, как когда-то американские, стали разрабатывать лучшие пути возвращения Светланы на Родину. Решено было ехать через третью страну, как всегда, боялись каких-то провокаций в Хитроу. Для побега была выбрана Греция. Греция подходила — Светлана давно собиралась свозить туда дочь.
— Я думаю, зная характер Светланы, что одна фраза Бенедиктова заставила ее принять решение. Когда они встретились, Бенедиктов протянул Светлане обратный билет, паспорт и сказал: «Вот вам, милочка, билет и летите в Москву, хватит валять дурака!»
Для Светланы этого было достаточно, чтобы не лететь в Москву. Кстати, по-моему, Бенедиктов за это пострадал. Потерял свой пост…
В гостинице Светлана вдруг начинает перекладывать вещи из большого чемодана в маленький.
«Вдруг» — это пишет Светлана. Нам остается только верить ей или строить предположения. Например о том, что мысль о побеге возникла у Светланы в тот момент, когда она увидела огромный американский флаг над посольством Соединенных Штатов, которое оказалось поблизости с советским посольством.
Дальше у Светланы «проскакивает мысль»: «Не тащить же с собой в американское посольство большой чемодан!»
Американское посольство, зазывно размахивающее звездно-полосатым флагом, манило Светлану, как духовой оркестр отправившегося в школу несмышленого Буратино.
Куда бежать, Светлане уже было понятно, оставался вопрос «когда?».
Времени до самолета в Москву — полтора дня. Светлана решает, что ждать нечего. Бежать нужно сегодня, вечером, когда праздник, посвященный Международному женскому дню будет в разгаре. Вот уж подарочек получат к празднику не только женщины — сотрудницы посольства, но главным образом их мужья!
В начале седьмого она заказывает по телефону такси. Через несколько минут такси уже стоит у входа. Светлана сначала спустилась без вещей, на разведку наверное. В машине сидели двое улыбающихся сикхов в тюрбане.
— Минуту! — просит водителя подождать ее Светлана.
Затем возвращается в номер, берет чемодан, в котором лежат ее рукопись и вещи, купленные в Индии. Все остальное, включая подарки детям, оставляет в номере, тем не менее надеясь, что дети их когда-нибудь получат, и спускается вниз.
Через несколько минут она уже входит в американское посольство. Здесь уже все другое: прекрасная обстановка, кондиционер, красивые улыбчивые люди. Все подряд. Во всяком случае, у Светланы складывается такое впечатление. Она показывает паспорт на имя Аллилуевой и поясняет, что она дочь Сталина.
Да-да, того самого.
Может быть, даже мелькнула мысль, что зря поменяла фамилию. Наверняка Светлане Сталиной задавали бы меньше вопросов. Чуть позже Светлана пишет свою автобиографию. Просто описывает все, что с ней происходило все эти годы. В конце ставит дату: 6 марта 1967 года.
Посол, второй секретарь посольства и консул решают немедленно вывезти беженку из Индии, не дожидаясь директив из Вашингтона. Их подгоняло еще и то, что был ночной рейс до Рима. В противном случае важную беглянку пришлось бы скрывать в Дели несколько дней, а там всякое может произойти. И уже поздней ночью Светлана в сопровождении американского разведчика, которого она наивно считает обыкновенным дипломатом, вылетает в Рим.
В своих книгах Светлана представляет этот шаг как импульсивное решение, как некий взрыв эмоций, протест против советской тирании, как прыжок из одного мира в другой, за который она заплатила разлукой с детьми. Но в той же самой книге она, впрочем как всегда, противоречит себе самой.
— Вы понимаете, что сжигаете за собой все мосты? — спрашивает ее американец.
— Я долго думала, — отвечает Светлана, — у меня было время подумать. Я понимаю.
Побег состоялся. Светлане кажется, что она вырвалась из прошлого, из страны, которую искалечил ее отец, навсегда. Однако она заблуждалась, как заблуждалась в своих суждениях по поводу страны, в которую она рвалась всем сердцем.
В Америку Светлана попала не сразу.
Шум, который поднялся в мире после ее отъезда, заставил американцев предпринять дипломатический ход. Светлане оформляют трехмесячную туристическую визу в Швейцарию. Журналисты не давали ей спокойно ступить и шагу, и тогда Светлану прячут в монастырском приюте Сен-Антони. Правильное место, чтобы отдышаться от постоянного бега, подумать, заняться изданием своей книги и, наконец, написать письмо детям.
Письма писали и Светлане, но не Ося и Катя. Ей писали эмигранты, сумасшедшие, потенциальные женихи, но все это было не то. Наконец пришло письмо и от детей. Писал Ося. Писал о растерянности, охватившей их с сестрой, когда матери не оказалось в самолете, прилетевшем из Дели. Несколько дней до официального сообщения в газетах они не знали, что делать. Потом жизнь вошла в свою колею, а вот Катя так и не смогла войти в эту самую колею.
Иосиф Аллилуев — Светлане Аллилуевой, сын — матери:
«…Нам бы очень хотелось написать тебе непосредственно или, что самое лучшее, поговорить с тобой по телефону обо всем. В частности, нам бы хотелось узнать твои планы на будущее, как долго ты собираешься там пробыть и когда собираешься вернуться.Светлана поняла, что ее письмо на пятнадцати страницах, написанное в монастыре, Ося и Катя тоже не получили.
До свиданья. Целуем.
Ося. Катя».
Светлана решает позвонить детям.
Разговор не получается. Сын вдруг растерялся, услышав наконец голос матери, а Светлана все твердила одно и то же: «Я не вернусь, я не туристка, ты понимаешь?»
Сын все понял. Разговор прервался неожиданно. Через несколько дней Светлана опять звонит домой, но никого не застает. Тогда она звонит подруге. Пытается рассказать о том, как она себя хорошо чувствует на Западе, какие прекрасные люди ее окружают, какое замечательные друзья у нее появились. Подруга слов не подбирала и все доводы Светланы казались ей легковесными и неубедительными.
«Какие там у тебя друзья? О чем ты говоришь?» — сокрушенно восклицает подруга.
Светлана ожидала совершенно другого разговора. Ей очень не хотелось слышать фразу о том, что ее детям тяжело, но именно ее она и услышала.
Иосиф Аллилуев:
— Кате было 16 лет, ей совсем было тяжело. Катя попросила, чтобы я по возможности из этого ее исключил. И я исключил. Первые два года были особенно тяжелые. Я работал в две смены, шел с утра на работу, возвращался из клиники, а в дверь звонили, входили и выходили корреспонденты разных газет, и я должен был с ними разговаривать, чтобы не создалось впечатление, что меня куда-то уже упекли...
Светлана тоже не находила себе места. Поиски покоя и гармонии в монастыре ни к чему не привели. Дети, друзья, близкие осуждают ее. Даже ее новые знакомые не поддерживают ее стремление обязательно уехать в США. Кто-то ей даже говорит: «Вы попадете из одной тюрьмы в другую»
Но Светлана уже сожгла все мосты.
По странному стечению обстоятельств дочь Сталина ступила на американскую землю в день рождения Ленина — 22 апреля 1967 года. Первая фраза для журналистов, которые уже ждали ее, была готова: «Хелло! Я счастлива быть здесь!»
Светлане казалось, что это будет эффектно и абсолютно по-западному.
Америка ждала ее. После пресс-конференции в отеле «Плаза» Светлана стала знаменитостью. Ей присылали цветы, ее приглашали читать лекции, ее ждали в университетах, церквях и каких-то клубах, объединяющих людей по интересам. Ее даже приняли в клуб знаменитостей. Книга ее переводилась.
Все было прекрасно, хотя и немного навязчиво.
Письмо от сына, полученное в это сказочное время, Светлана сравнивает с «ударом ножа в самое сердце».
Иосиф Аллилуев — матери, Светлане Аллилуевой:
«…Согласись, что после того, что ты сделала, советовать нам издалека мужаться, держаться вместе, не унывать и не отдавать Катю по меньшей мере странно. У нас здесь есть близкие люди, которые нам всегда дадут хороший совет, и не только совет, но и реальную помощь. Я считаю, что ты своим поступком отделила себя от нас, и поэтому позволь нам жить так, как мы считаем нужным».По сути, дети отказывались от нее.
Отказывалась от нее и страна.
Сначала Косыгин, будучи в США, сказал, что «Аллилуева морально неустойчивый человек», потом дипломаты стали давить на госдепартамент, требуя не допустить выхода книги «20 писем к другу» в канун 50-летия Октября, потом вдруг в Германии начали публиковать главы ее книги с комментариями корреспондента лондонской газеты. Это мешало изданию в Америке. На Светлану ополчилась вся советская пресса. Но в этом разноголосом шуме была одна щемящая, но правдивая нота.
Многие советские люди не прощали дочери Сталина не побег из страны, а то, что она бросила своих детей.
Как ни странно, но и многие западные газеты вдруг начали печатать любую, самую сенсационную информацию о Светлане. Часто отрицательную и очень часто просто бредовую. То написали, что всю жизнь Светлана находилась под наблюдением психиатров, то, что она носила бриллианты Романовых, то, что она присутствовала при подписании акта Молотова —Риббентропа. И уже полный бред — статья о том, что Сталин всегда советовался с дочерью, перед тем как принять любое, самое простое решение.
Элеонора Микоян:
— Я видела фотографию, на которой я была изображена со своим ребенком, а подпись была: Светлана Сталина с сыном. Мы были примерно одного возраста, и дети были одного возраста. Не помню, в каком-то западном журнале или газете... Там были главы из книги Светланы, их публиковал этот журналист... Луи, кажется...
В разгар всей этой шумихи Светлана на одном из пикников в присутствии семнадцатилетнего парня — сына ее друзей сжигает на гриллере, где жарили мясо, свой советский паспорт.
Вот теперь и не только мосты были сожжены.
В 1969 году выходит указ Президиума Верховного совета СССР о лишении Светланы Аллилуевой советского гражданства.
Постепенно жизнь в Америке для Светланы становится привычной, и ее нахождение становится привычным для Америки. Книга, с которой были связаны большие надежды, не входит даже в десятку самых продаваемых, потому что в ней мало интимных подробностей и громких разоблачений. В жизни самой Светланы их больше, если верить журналу «Тайм», который пишет:
«Светлана влюблялась бешено, скандалила, приходила к женам, разбивала окна, при разлуке требовала подарки».Конечно, журналу можно и не верить, но уж очень все это напоминает походы Светланы к жене Каплера и родственникам Марфы Пешковой.
Мы опускаем в нашем рассказе историю жизни Светланы Аллилуевой в Америке. Заметим только, что через некоторое время она поняла, что и в этой стране не все так благополучно, как кажется на первый взгляд. Не все служащие здесь расторопны, не все адвокаты честны, и путь от богатства к нищете не такой уж длинный, а разница между этими двумя понятиями огромна.
Поиски лучшей жизни по средствам заставляли Светлану не раз переезжать из штата в штат, менять дома и машины, вновь выйти замуж, вновь разойтись и вновь остаться только вдвоем с дочкой Ольгой, которая, кстати, как и все ее дети, появилась на свет в мае.
Ровно через двадцать лет после рождения дочери Кати, в 1970 году.
Последнее замужество Светланы было как всегда скоропалительным, но по своей эксцентричности и последствиям несравнимо ни с одним из предыдущих. Более того, в нем можно обнаружить даже элемент мистики.
Вэс Питерс, американский архитектор, ученик знаменитого архитектора Фрэнка Ллойда Райта, член товарищества Талиесин в штате Аризона, сразу не понравился Светлане манерой вычурно одеваться. Она встретилась с ним на вечеринке в Аризоне. Светлана приехала в Аризону по приглашению Ольги Райт. Она получала сотни таких приглашений, но почему откликнулась именно на это, объяснить не могла.
Нет, объяснения, конечно, нашлись. Начать с того, что Ольга Ивановна Райт была родом из Грузии и ровесницей матери Светланы. Она даже убедила себя, что Ольга Райт чем-то похожа на ее мать. Несомненно, Светлану тронула трагическая история смерти дочери Ольги Ивановны, тоже Светланы. Обо всем этом Ольга Райт писала в письмах и регулярно отправляла приглашения погостить в Аризоне.
Тогда Светлана не могла подозревать, что в этой американской пустыне уже некоторое время идет охота за ней, дочерью Сталина, и за ее деньгами.
Охотились на живца.
Его роль и выполнял вдовец Вэс Питерс, бывший зять Ольги Райт, вдовы знаменитого архитектора, а теперь хозяйки и главы товарищества. Жена Вэса, Светлана, будучи беременной, погибла с одним из сыновей в автомобильной катастрофе. Печать скорби не сходила с лица Вэса, когда их знакомили на каком-то приеме. Вокруг были дамы в шикарных платьях, мужчины в смокингах. Это происходило буквально в день ее приезда. За ней прибыл эскорт, состоящий только из молодых мужчин. Светлана часто бывала в богатых домах, но такой роскоши припомнить не могла. Немыслимые драгоценности на женщинах, стол, сервированный золотыми приборами.
Ольга Райт многозначительно произнесла:
— Ну вот, наконец вы познакомились!
Светлана смотрела на своего нового знакомого, в фиалковой рубашке с оборочками и массивной золотой брошью на шее, с иронией. Еще ее смешил смокинг песочного цвета, а весь этот шум с обильной едой и выпивкой почему-то напомнил Светлане застолья на даче к Кунцеве. Она даже успела подумать о том, что, к счастью, у нее уже есть билет до Сан-Франциско и что здесь она надолго не задержится. Вэс никаких знаков внимания знаменитой русской гостье не оказывал, только один раз сказал:
— Этот соус, «Сальва брава», очень острый...
И все.
Тем не менее на следующий день они гуляли по территории товарищества. Вэс показывал кумпус, объяснял, как устроен их городок, рассказывал историю его создания. Вечером они обедали в ресторане.
Именно в ресторане Вэс и поведал Светлане свою печальную историю о гибели молодой жены. Что произошло между этими не очень уже молодыми людьми дальше, почему Светлана резко изменила мнение о Вэсе, можно только догадываться, но через три недели они поженились.
Хотя, зная уже характер Светланы Аллилуевой, можно не удивляться стремительности и крутизне виражей ее судьбы. Короче говоря, ей почему-то очень понадобился Вэс Питерс.
А раз так — вынь да положь!
В это время Светлана ощущает себя абсолютно счастливой, возможно, еще и потому, что впервые в стране, где всеобщее равнодушие царит наравне со страстью разбогатеть, вдруг перестала себя чувствовать одинокой. Она ослеплена этим счастьем, и даже то, что муж ни слова не говорит о своих чувствах, не настораживает Светлану.
Светлана Аллилуева, «Далекая музыка»:
«Нас засыпали цветами, письмами, пожеланиями счастья, подарками всех видов и возможностей. Что-то было от волшебной сказки в нашей встрече. Те дни никогда не забудутся, даже если позже пришли другие чувства и другие события…»Для него она готова на все. Она оплачивает все долги Вэса, любящего делать дорогие подарки окружающим, она покупает у мужа его ферму, чтобы как-то поправить дела, — Вэс оказался банкротом. Она даже переводит все активы своего фонда в Аризону, не слушая своих адвокатов, которые настойчиво советуют не делать этого. После этого еще один ход доверия: Светлана с Вэсом открывают объединенный счет в банке.
Однако у самого Вэса и у товарищества, на которое он работает, дела обстоят далеко не блестяще. Заказов, несмотря на рекламу, полученную в результате приезда в коммуну Светланы, у архитекторов не становится больше. Тем не менее Вэс то и дело покупает жене шикарную одежду и драгоценности. Деньги на общем счету тают, а пополнять его неоткуда. К тому же, кроме магазинов и работы, похоже, Вэса больше ничего не интересует. Мечты Светланы о домашнем уюте, о долгих разговорах с мужем о литературе и искусстве, об аристократическом круге знакомых остаются только мечтами. Последней каплей для нее становится открытое требование бывшей тещи Вэса внести в коммуну тридцать тысяч долларов, полностью подчиниться ей, Ольге Райт, и стать частью коммуны. Светлана говорит Ольге, что, во-первых, делами фонда распоряжается не она, а во-вторых, таких денег у ее фонда нет. Она ищет поддержки у мужа, но муж, как всегда, на стороне товарищества.
Именно здесь и происходит эпизод, который дает нам право говорить о присутствии мистики в этой истории. Во время очередного трудного разговора с Ольгой Райт Светлана вдруг увидела, как изменились ее лицо и взгляд. От этого взгляда Светлана почувствовала слабость, ноги ее подогнулись, она упала на колени, вдруг облилась слезами, стала целовать руки Ольге Райт и просить у нее прощения. Ольга помогла Светлане подняться и произнесла:
— Ну, теперь у нас все будет хорошо.
Однако она заблуждалась и недооценила характер дочери Сталина. Светлана не только не покорилась этой властной женщине, а просто возненавидела ее. Ольга и ее окружение платили Светлане той же монетой. Всех еще раздражало решение Светланы родить ребенка. После крестин маленькой Ольги, из которых было устроено шоу, Светлана и Вэс решают разойтись.
Элеонора Микоян:
— Светлана не очень много рассказывала об Америке, о ее жизни там. Несла американцев на чем свет стоит, говорила, что ее муж с сыном оставили ее без денег...
Приходится констатировать, что и этот брак для Светланы кончается крахом. Мечты не сбылись, деньги потеряны, сердце разбито. Теперь уже, кажется, окончательно.
Светлана Аллилуева, «Далекая музыка»:
«…Я тихо прошла по гостиной и увидела Вэса, сидевшего в шелковом халате, босиком, спиной ко мне. Он смотрел телевизор и не шевелился, совсем как камень. Тогда я подошла ближе, коснулась его плеча рукой, и слезы полились из моих глаз.
Он встал с таким же точно лицом, как тогда, когда я увидела его в первый раз: печальным, с глубокими складками вдоль щек. Он был бледен, уставший и не мог найти слов.
— Ты должна уйти, — сказал он, боясь, что кто-нибудь увидит меня там. — Ты должна… Ты должна…»
Светлана с маленькой дочерью возвращается в Принстон, из которого уехала в поисках счастья. Девочку Светлана воспитывает сама. Рядом нет бабуси, нет домработниц и экономок. Иногда за деньги приходят посидеть равнодушные американки, занятые только своей личной жизнью. Дочь Светланы не говорит по-русски и не знает, что она внучка Сталина. Ольга растет стопроцентной американкой, а вот у Светланы былого очарования от Америки уже нет. Отношения между матерью и дочерью совсем не безоблачные.
Письмо Светланы другу из Кембриджа:
«Я связана по рукам и ногам этой длинноногой и пустоголовой испорченной девчонкой. В воскресенье она возвращается в школу, слава богу!»На этом фоне былые отношения с Иосифом и Катей кажутся идиллией. Кстати, Иосиф в это время разводится со своей женой, находит мать и в телефонном разговоре сообщает, что хотел бы приехать в Америку. Он еще говорит, что роднее человека для него нет в целом мире. Светлана пытается добиться разрешения от американских властей на приезд сына, но ее смущает одна деталь. Она должна дать гарантии, что сын вернется в СССР.
Светлана таких гарантий дать не может.
На этом общение с сыном вновь прерывается на годы. Катя и вовсе не хочет знать свою мать. Она — ученый-вулканолог и живет на Камчатке. В Москву никогда не приезжает, а на вопрос «почему?» всегда отвечает одинаково:
— Потому что там нет вулканов.
В десять лет и Ольга демонстрирует матери свой характер — убегает из дома. Светлана не понимает почему. Ведь для девочки она делает все: оплачивает учебу в хорошей школе, кроме этого, платит за дополнительные уроки французского и музыки — девочка играет на гитаре. К тому же Ольга посещает школу верховой езды.
Тем не менее однажды утром Светлана находит записку: «Мамочка, я ушла из дома. Встречай меня в среду у автобусной остановки. Прости меня, но я должна уйти».
Самые первые минуты Светлана мечется по улицам Принстона, звонит в полицию, а потом вдруг на нее находит ступор. Она просто сидит и ждет непонятно чего. История заканчивается счастливо: девочку привозит домой сосед-индеец.
Этот эпизод и поездка в Лондон для выступления по Би-би-си подталкивают Светлану к очередному побегу. На сей раз в Англию. Англия по сравнению с Америкой кажется ей более спокойной, домашней. Цель побега — учеба дочери, которая в Америке стала неорганизованной, недисциплинированной и эгоистичной, как все американские дети. К тому же один бывший миссионер, очень милый человек, сказал, что лучшего места, чем пансион квакеров в Англии, для учебы Ольги просто не найти. Светлана не хочет слушать друзей, которые говорят, что в Англию сейчас ехать не время, а пансион будет несчастьем для девочки. Из множества голосов Светлана выбирает один, который утверждает: «Пансион — не для всех детей, но для некоторых он — наилучшая школа жизни».
Конечно, с Ольгой Светлана не советуется.
По приезде в Англию Светлана, мечтавшая в Индии о единой религии для всех, вдруг принимает католичество. Странный на первый взгляд поступок, но очень характерный для нее. В своей жизни она неоднократно делала так, как требовала ситуация: сначала была любящей дочерью, потом практически отказалась от отца, сменила фамилию, уехала из страны, восхищалась Америкой, потом стала ругать ее.
Светлана хотела, чтобы Ольга посещала дорогую католическую школу, где учатся отпрыски лучших английских семей. Но в школе к девочке отнеслись как к человеку второго сорта, назвали ее «полурусской». Тогда Светлана устраивает Ольгу в интернациональную школу квакеров. Ту самую, о которой говорил миссионер. Эта школа девочке нравится, но у самой Светланы дела идут неважно. Книга «Далекая музыка» выходит на английском языке только в Индии, но ожидаемых денег за нее Светлана не получает. Однако все как-то устраивается, и безжалостная к иностранцам Англия в конце концов добреет в глазах Светланы.
В 1984 году Светлана совершает очередной странный поступок. Вернее, сразу несколько поступков. Она возвращается в СССР, потом уезжает в Грузию, а потом так же неожиданно покидает Родину. Теперь уже, наверное, навсегда. Что же заставило Светлану Аллилуеву предпринять эту поездку: «тоска по детям и внукам», как говорит она сама, или все те же «материальные вопросы», которые заставляли Светлану каждый раз, наступая на собственную гордость, обращаться к своему отцу? Человеку — цитируем! — «создавшему систему кровавого террора, погубившего миллионы невинных жертв».
В 1983 году Осе Аллилуеву было тридцать восемь лет. Светлана пишет письмо сыну, в котором говорит о том, что она разочаровалась и в Америке, и в Англии, что ей хочется видеть родные лица. Ося звонит матери. Объясняет, что теперь звонить можно сколько угодно, в стране происходят изменения. К власти пришел Ю. В. Андропов. Мать и сын перезваниваются довольно часто, и даже Ольга говорит со своим старшим братом по-английски.
Светлана Аллилуева, «Книга для внучек»:
«Звонки туда и обратно продолжались весь 1983 год, а затем и 1984-й. Мне было неожиданно трудно сочетать эту мою обычную жизнь за рубежом, ставшую для меня давно нормой, в особенности после рождения Оли, с этими вестями „оттуда“. Я сделала невероятное усилие забыть, что там что-то и кто-то существует, почти перестала говорить по-русски, и мои заботы были все здесь».Светлана все чаще думает о возвращении в Москву.
Иосиф Аллилуев:
— Я ответил, естественно, что я эту идею поддерживаю, потому что в конце концов мне тогда казалось, что если мы все как-то объединимся, то, может быть, всем будет проще...
В это время Светлана в редких интервью каждый раз подчеркивает, что очень скучает по детям и внукам, а корреспонденту «Обсервера» говорит, что «разлука с детьми и двумя внуками непереносима». Ей нужна была Родина. Вынь да положь!
Последней каплей стал разговор с известным музыкантом Владимиром Ашкенази. Она позвонила ему, говорила что-то о том, что в Америке было хоть какое-то чувство дома, а в Англии это чувство давно потеряно.
Светлана Аллилуева, «Книга для внучек»:
«Слушая по телефону мой довольно бессвязный монолог, он едко заметил:Короткие гудки.
—Ну, знаете, если вам здесь не нравится и в Штатах не нравится, так не поехать ли вам обратно в Советский Союз?
Меня уязвил его тон — он еще смеется! Хорошо ему: вся семья и дети с ним, живет королем в Швейцарии, повсюду резиденции…
И я ответила в его же тоне:
— А что, возможно, я воспользуюсь вашим советом.
И повесила трубку».
Светлана принимает решение, но не знает, как сказать об этом дочери. Зато твердо знает: дочь не поймет ее и ехать в СССР не захочет. Мать столько рассказывала ей, что это за страна... Хотя дочь, как и во время первого бегства за границу, можно будет и не брать. Дочь можно оставить, например, у сестры отца. Светлана даже посылает ей письмо с просьбой взять девочку к себе, если со Светланой случится что-то непредвиденное. Тут же пришел деловой американский ответ: тетушка Мардж просила справку о здоровье Светланы, хотела узнать, степень опасности, грозящей Светлане.
Как ни странно, но разрешение на въезд в СССР Светлана получила очень быстро — она даже не была готова к этому. Более того, советские дипломаты, почти так же, как когда-то американские, стали разрабатывать лучшие пути возвращения Светланы на Родину. Решено было ехать через третью страну, как всегда, боялись каких-то провокаций в Хитроу. Для побега была выбрана Греция. Греция подходила — Светлана давно собиралась свозить туда дочь.