Платонов О.. Святая Русь (Энциклопедический словарь русской цивилизации)

      Молитва и трезвение неразрывно связаны между собой. Трезвение - это "заботливостью", трудом и опытом приобретаемое "внимание" ума к тому, что происходит в "сердце", т.е. во внутренней жизни, внимание, сопровождаемое "бодренностию", т.е. неослабным напряжением сил с целью "охранения" сердца от дурных движений для достижения чистоты сердца.
      Этот подвиг в аскетике имеет еще следующие наименования, которые оттеняют его с различных сторон: "подвиг и труд ума" (Макарий Египетский, Иоанн Кассиан Римлянин), "собрание себя в одно место" (Исаак Сирин, Василий Великий), или, иначе, "самособрание", "собрание внутрь" (еп. Феофан), "внутреннее делание" (Древний Патерик, еп. Феофан), "сердечное делание" (еп. Феофан), "сокровенное делание", "духовное делание" (Исихий).
      Путь к Богу лежит через познание самого себя. "Никто не может познать Бога, не познавши самого себя", - повторяет за Великим Антонием Великий Афанасий. В познании самого себя кроется величайшая наука из наук, ибо не постигший ее не уведает Бога. От подвижника требуется знание духовных и психологических законов и глубокое проникновение в свою душу. Но обычно люди находятся в ослеплении и самообольщении и не видят своего падшего состояния. Поэтому увидеть свое истинное состояние и познать зло в себе есть первый шаг к самопознанию. Но на этом пути стремления к бесстрастию подвижнику еще предстоит многотрудная и долгая борьба со страстями и усвоение добродетелей. При этом требуется последовательность и постепенность. Исаак Сирин (VII в.) говорит: "Каждая добродетель есть мать следующей за нею. Если оставить мать, рождающую добродетели, и устремиться ко взысканию дщерей, прежде стяжания матери их, то добродетели эти соделываются ехиднами для души. Если отвергнешь их от себя, скоро умрешь". Итак, духовное совершенство созидается последовательно и постепенно, подобно зданию. В основание его должна быть положена вера, а на это основание полагаются камни: послушание, долготерпение, воздержание, а на них уже воздвигаются другие камни: сострадание, отсечение воли и т.д. Но краеугольными камнями будут терпение и мужество, и от них зависит твердая устойчивость здания. Цементом, все соединяющим, служит смирение, без которого ни одно доброе дело не есть добродетель и без которого нельзя спастись.
      Св. Отцы говорят о том, что высокие духовные состояния достигаются только хранением ума. По слову прп. Исихия, "хранение ума достойно именоваться светородным, молниеродным, светоиспускательным и огненосным. Ибо, истинно сказать, оно одно превосходнее самых великих телесных добродетелей, сколько бы их ни имел кто. Сего-то ради и надлежит называть сию добродетель самыми почетными именами, ради рождающихся из нее светозарных светов. Возлюбивши ее, из грешников непотребных, скверных, невежд, несмысленных, неправедных делаются силою Иисус-Христовою праведными, благопотребными, чистыми, святыми и разумными; и не только это, но и начинают совершать таинства и богословствовать. Сделавшись созерцателями, они переселяются к оному пречистому, беспредельному Свету, прикасаются к Нему неизреченными прикосновениями, с Ним живут и действуют, поелику вкусили, "яко благ Господь".
      Согласно св. Макарию Египетскому, огонь благодати, возжженный Духом Святым в сердцах христиан, делает их сияющими наподобие свечей перед лицом Сына Божия.
      "Огонь Божественный, в соответствии с волей человеческой, то возгорается большим пламенем, то уменьшается и совсем не дает отблеска в сердцах, смущенных страстьми. Огонь невещественный и божественный освещает и испытывает души. Этот огонь снизошел на апостолов в виде огненных языков. Этот огонь воссиял Павлу, беседовал с ним, озарил его ум и вместе с тем ослепил его глаза, ибо то, что является плотью, не может вынести сияния этого света. Моисей видел этот огонь в несгораемой купине. Этот огонь вознес Илию с земли в виде огненной колесницы... Ангелы и служебные духи приобщаются свету этого огня... Этот огонь прогоняет демонов, искореняет грехи. Он есть сила Воскресения, истина вечной жизни, озарение душ святых, постоянство небесного могущества" (Макарий Египетский).
      Это и есть "божественные энергии", "лучи Божества", о которых говорит Дионисий Ареопагит, те творческие свойства, которые проницают Вселенную и познаются вне тварного мира, как свет неприступный, в котором пребывает Святая Троица. Преподанные христианам через Духа Святого, эти энергии уже не носят характера внешнего явления, но являются как благодать, внутренний свет, который преобразует природу, обожая ее. "Бог назван Светом не по своей природе, но согласно Его энергии, - говорит св. Григорий Палама. - Насколько Бог проявляется, сообщается, может быть познаваем - Он есть Свет". Если Бог называется Светом, это не только по аналогии со светом материальным. Божественный свет не имеет только значение аллегорическое и абстрактное: это есть данное мистического опыта. Этот божественный опыт дается каждому по его силам и может быть большим или меньшим согласно достоинству каждого, кто это испытывает. Видение Божества, ставшего лицезримым в озарении несозданного света, есть "тайна восьмого дня" - она принадлежит будущему веку. Однако достойные могут видеть "Царствие Божие, пришедшее в силе" (Мк. 9: 1) еще и в сей жизни, как это видели три апостола на Фаворской горе.
      У Симеона Нового Богослова находим мы вдохновенные страницы, изображающие нам высочайшие состояния Богосозерцания.
      О высшем ощущении Симеон говорит так: "Бог не является в каком-либо очертании или отпечатлении, но является как простый, образуемый светом, без образа, непостижимым, неизреченным. Больше этого я не могу ничего сказать. Впрочем, являет Он себя ясно, узнается весьма хорошо, видится чисто невидимый, говорит и слышит невидимо; беседует естеством Бог с теми, кои рождены от Него богами по благодати, как беседуют друг с другом, лицом к лицу; любит сынов своих, как отец, и любим бывает ими чрезмерно и бывает для них дивным неким видением и страшным слышанием, о которых не могут они говорить как должно, но опять и молчать не могут... И не могут они насытиться возвещением истины, потому что не суть больше господа над собою, но суть органы Духа Святаго, в них обитающего, Который подвизает их и Сам опять подвизаем бывает ими".
      Симеон обращается к Божеству и говорит: "Однажды, когда Ты, пришедши, орошал и омывал меня, как мне казалось, водами и многократно погружал меня в них, я видел молнии, меня облистававшие и лучи от лица Твоего, смешивавшиеся с водами, и видя, как омываем был водами световиднейшими и блестящими, пришел в исступление... Проведши так довольное время, я опять увидел другое страшное таинство. Я увидел, что Ты, взяв меня, возшел на небеса, вознесши и меня с Собою, - не знаю, впрочем, в теле ли Ты возвел меня туда или кроме тела, Ты один то знаешь, сделавший сие. После того как я пробыл там с Тобою довольный час, удивляясь величию славы (чья же была та слава и что она такое, не знаю), я пришел в исступление от безмерной высоты ее и вострепетал весь. Но опять оставил меня одного на земле, на которой я стоял прежде. Пришедши в себя, я нашел себя плачущим и дивящимся скорбному обнищанию своему. Потом, немного спустя после того, как я стал долу, Ты благоволил показать мне горе, на небесах отверзшихся лице Свое, как солнце, без образа и вида...
      Опять явился Ты, невидимый, неосязаемый, неуловимый... и давал мне видеть славу Твою обильнее, и Сам Ты увеличиваешься паче и паче и блистанием паче и паче расширяешься, и мне казалось, что с удалением тьмы Ты приближаешься ближе и ближе, - как это часто испытываем мы и в чувственных вещах. Ибо когда сияет луна и облака бегут, гонимые ветром, тогда кажется, что и луна бежит скорее, хотя на деле она нисколько не скорее бежит обыкновенного своего течения.
      Таким образом, о Владыко, мне казалось, что Ты, недвижимый, грядешь, неизменяемый - увеличиваешься, не имеющий образа - приемлешь образ. Ибо как бывает со слепым, что он мало-помалу привыкает видеть и ясно обнимать весь образ человека, или все очертания человеческого тела, живописует его в себе, как он есть, когда начертывается все подобие образа человека в сих глазах и через них проходит в ум и рисуется в памяти человека, как на доске: так и Ты, когда очистил совершенно ум мой, явился мне ясно во свете Духа Святаго, и как ум мой видел Тебя яснее и чище, то мне казалось, что Ты будто выходишь откуда-то, являешься светлейшим и даешь мне видеть черты беззрачного зрака Твоего... Когда же я спросил Тебя, говоря: о Владыко, кто Ты? Тогда Ты в первый раз сподобил меня услышать и сладчайший глас Твой, и столь сладко и кротко беседовал со мною, что я пришел в исступление, изумлялся и трепетал, помышляя в себе и говоря: как это славно и как блистательно... Ты сказал мне: "Я - Бог, соделавшийся человеком, по любви к тебе... Я говорю с тобою через Духа Святаго, Который вместе со Мною говорит тебе. Это даровал Я тебе за одно произволение и веру, и дам еще больше сего".
      Под впечатлением этого Божественного созерцания Симеон в восхищении восклицает: "Что другое блистательнее и выше сего?" И слышит ответ, что ощущения будущей жизни выше этого счастия. "Чрезмерно мала душа твоя, слышит Симеон, - когда ты довольствуешься только таким благом, ибо оно в сравнении с будущим похоже на то, как если б кто нарисовал небо на бумаге и держал ее в руках: сколько разнится нарисованное небо от истинного, столько или несравненно более разнится будущая слава с той, какую видишь ты теперь..."
      "И Паламе ведомы озарения внутреннего человека неизреченным светом, когда, пользуясь тем светом, он идет путем, возводящим его на вечные вершины, и он становится зрителем премирных вещей"... По слову его, подвижник, "отделяясь от материального, в котором он сначала проходит известный ему путь, восходит не на мечтательных крыльях ума, который кругом всего блуждает, как слепой, но идет к истине неизреченною силою Духа, духовным и неизреченным восприятием он слышит неизреченные глаголы и видит несозерцаемое, и он уже здесь на земле есть и становится чудо... он состязается с ангелами в непрестанном песнопении, став на земле, как некий ангел Божий, и приводит через себя к Богу всякий вид тварей" (арх. Киприан).
      Таковы непостижимые духовные переживания и высокие достижения Богосозерцания. "Они показывают возможность преодоления тварного мира, детерминированности космических законов. Мистик выходит из себя, из тесных рамок тварного мира, из законов логического мышления, из категории времени и пространства, подымается на третье небо, слышит несказанные глаголы, погружается в добытийственные бездны, касается трансцендентных основ твари.
      ..."Мистическое ведение есть не только знание о Боге и божественном, но и обожение своего ума, поэтому мистическому познанию открываются те тайны Божия о Нем, о мире, о человеке, о начале и конце всего, каких никогда не познать богослову" (арх. Киприан). Надо также отметить, что мистические созерцания не есть переживания каких-то субъективных психических состояний радости, мира, покоя, но откровения иного мира, действительное соприкосновение с этим, хотя духовным, но реально существующим миром. Только силою благодати может человек достигать таких сверхъестественных состояний, поэтому: "Приступающий к созерцанию без света благодати, - как говорит св. Григорий Синаит, - да ведает, что он строит фантазии, а не созерцания имеет в мечтательном духе, будучи опутываем фантазиями и сам себя обманывая". И далее: "Сам от себя не строй воображений, а которые сами строятся, не внимай тем и уму не позволяй напечатлевать их на себя. Ибо все сие со вне будучи печатлеемо и воображаемо, служит к прельщению души... Ум и сам по себе естественную имеет силу мечтать и может легко строить призрачные образы того, что вожделевает... Тогда испытывающий сие бывает уже мечтателем, а не безмолвником".
      К истинному безмолвию способны только те, которые стяжали Божественное утешение к поощрению в трудах и Божественное содействие в помощи при бранех" (Иоанн Лествичник). Иначе говоря, удел безмолвников есть удел не всех, а лишь тех, кого благодать Божия призывает на это. Истинные подвижники никогда не стремились непосредственно к мистическим созерцаниям.
      Это таило бы в себе опасность "прелести". Высшие духовные созерцания не есть удел каждого подвижника, это присуще немногим гигантам духа. "В чистую молитву един от тысяч достигнешь, а яже по сей, едва один от тмы" (Исаак Сирин).
      О. Павел Флоренский устанавливает онтологическое различие духовных типов и их иерархичность. Хотя каждый тип по своей "кривой" может возрастать в духовном совершенствовании бесконечно, но характер возрастания, способности, духовная одаренность различны. Группы типов одной "породы" при возрастании могут превосходить друг друга и в быстроте возрастания, и в интенсивности и различаться друг от друга до бесконечности, но все же между ними можно установить какое-то родство, или связь, можно их сравнить, но типы разной "породы" просто несравнимы между собою. Они из разного "теста", из разного материала. Одному типу свойствен могучий взлет: ему даны орлиные крылья, другой же поднимается вверх по более пологой кривой, и, может быть, чтобы достигнуть высот созерцания Боговидения, ему недостаточно времени, ограниченного пределами земной жизни. И правильная духовная школа не ставит никогда ученику целью это созерцание, но очищение от страстей. Остальное же зависит от способностей человека к духовному возрастанию, от его усилий в этом направлении, от правильной школы и опытного старца, если он может вести кратчайшим путем. Господь же, видя твердую решимость и неотступность подвижника, венчает его плодами Духа.
      И. Концевич
      "УМЯГЧЕНИЕ ЗЛЫХ СЕРДЕЦ", чудотворная икона Пресвятой Богородицы. С давних времен всем известна и всеми почитается чудотворною; но сведений о ней, к сожалению, никогда никаких не было, неизвестно даже, где и когда она явилась. На этой иконе Матерь Божия изображается одна, пронзенная семью мечами: три с правой, три с левой стороны, а седьмой меч посредине. Все прибегающие к ней с молитвою веры чувствуют, что при умягчении сердца умягчаются и облегчаются страдания душевные и телесные, и сознают, что когда молятся пред нею за врагов своих, тогда смягчаются их враждебные отношения, уступая более великодушному чувству милосердия.
      С. Снессорева
      УНЖЕНСКИЙ МАКАРЬЕВ ТРОИЦКИЙ мужской монастырь, Костромская еп., в г. Макарьеве, на правом берегу р. Унжи. Основан в 1439 Макарием Унженским. В монастыре пять каменных церквей: Троицкая, посреди монастыря, построенная в 1664-70 игуменом св. Митрофаном Воронежским, Макарьевская, на юго-западе от Троицкой, построенная в 1670-74, Благовещенская, на южной стороне, построенная в 1680, Никольская, над св. воротами, на восточной стороне, и Успенская - на западной. Монастырь окружен каменною оградою, построенной в период 1754-64. В Троицком соборе, в богатой раке, почивали св. мощи прп. Макария. Здесь же хранилась чудотворная Макарьевская икона Божией Матери список с чудотворной иконы, чудесно явившейся в 1442 прп. Макарию, сделанный его учениками; изображение на этой св. иконе напоминало икону Смоленскую "Одигитрию". В 1626 и 1690, несмотря на бывшие в обители сильные пожары, св. икона чудесно оставалась невредимою; впоследствии она прославилась многими благодатными знамениями. Празднество в честь ее совершалось в монастыре 17 сентября. В монастыре также находилась древняя чтимая икона прп. Макария, которую в 1890 разрешено переносить ежегодно с крестным ходом в г. Унжу, где она оставалась с 15 июня по 1 июля. Недалеко от монастыря находился колодезь, выкопанный прп. Макарием.
      С.В. Булгаков
      УНЫНИЕ, в учении Православной Церкви смертный грех, выражающий неверие в спасение.
      УПРАВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ, одна из форм деятельности государства, обеспечивающая претворение в жизнь установок верховной и местной власти. На Руси определяющим фактором государственного управления был Царь, находившийся в непосредственном общении с народом во всех областях исполнительной, законодательной и судебной власти.
      В качестве центральных управительных учреждений около Государя имелись "приказы", некое подобие министерств. Они в разное время носили разные названия, их компетенция не была, с нашей точки зрения, правильно специализирована. Возникли они из того, что государи приказывали кому-нибудь из бояр ведать дела известной категории, причем начальнику, конечно, придавался штат служащих, и возникало целое учреждение - "приказ". Приказы, ведавшие ряд дел, иногда потом разделялись на несколько отдельных, иногда несколько приказов сливались в один. Каждый приказ имел свои средства; на его содержание приписывались города и окладные люди, с которых он и получал доходы. Начальниками приказов бывали и члены боярской думы, и особо назначенные лица, но все они вели дела с докладами государю и по его указаниям.
      Во многочисленных канцеляриях приказов было множество дьяков, которые иногда заведовали самими приказами, и подьячих трех "статей": старших, средних и младших. Это был элемент чисто бюрократический, игравший огромную роль не только фактически ("быть так, как пометил дьяк", гласила пословица), но иногда занимавший авторитетное положение и в самой боярской думе.
      На областное, местное, управление посылались воеводы, но кроме них существовали многочисленные общественные выборные власти.
      Компетенция воевод была сложна и обширна. Воевода, как представитель царя, должен был смотреть решительно за всем: "чтобы все государево было цело, чтобы везде были сторожа; беречь накрепко, чтобы в городе и уезде не было разбоя, воровства, убийства, бою, грабежа, корчемства, распутства; кто объявится в этих преступлениях, того брать и, по сыску, наказывать. Воевода судил и во всех гражданских делах".
      Воевода ведал вообще всеми отраслями ведения самого Государя, но власть его не безусловна, и он ее практиковал совместно с представителями общественного самоуправления.
      Вторым лицом после воеводы являлся губной староста, ведавший дела уголовные. Его выбирали дворяне и боярские дети. Иногда же он назначался свыше.
      Затем следовал земский головной староста - власть, выборная городским и уездным населением. При нем состояли выборные от уездных крестьян советники. Они составляли земскую избу. Дело земского старосты и советных его людей состояло в раскладке податей, выборе окладчиков и целовальников (целовавших крест). В дело распределения оклада воевода не мог вмешиваться, точно так же и в выборы, не мог сменять выборных лиц и вообще не имел права вступаться в "мирские дела". Кроме выборов, земская изба заведовала городским хозяйством, разверсткой земли и могла обсуждать вообще все нужды посадских уездных людей, доводя о чем считала нужным воеводе или же в Москву.
      Земский головной староста был представителем "мира" перед правительством, должен был защищать мир от воеводы.
      У крестьян уездных, кроме общей с городом земской избы, были и свои власти. Крестьяне выбирали своих общинных старост, "посыльщиков" (для сношений с воеводою и его приказными людьми), выбирали земского пристава "для государева дела и денежных сборов". Были волости, выбиравшие земских судей, целовальников (полицейские власти) и сотских. Приходы выбирали также священников и церковных дьячков, которые имели значение сельских писарей. По грамотам Ивана Грозного, монастырские крестьяне выбирали у себя приказчиков, старост, целовальников, сотских, пятидесятских, десятских, а для "губных дел" (уголовных) - губных приказчиков, губных целовальников и дьячков. Монастыри определяли свои отношения к крестьянам "уставными грамотами".
      По царскому судебнику, всякие правители, назначаемые в города и волости, не могли судить дел без общественных представителей: "на суде у них быть - дворскому и старосте, и лучшим людям". Закон в этом отношении не полагал различия между крестьянами вольными и владельческими.
      Наконец, по всем вообще делам - весь народ имел самое широкое право обращения к Государю. "Правительство, - замечает С.М. Соловьев, - не оставалось глухо к челобитиям. Просил какой-нибудь мир выборного чиновника вместо коронного - правительство охотно соглашалось. Бьют челом, чтобы городового приказчика (по нашему коменданта) отставить и выбрать нового миром: Государь велит выбирать и т.д."
      В общей сложности система управительных властей Московского государства отличалась множеством технических несовершенств, случайностью складыванья учреждений, отсутствием их специализации и т.д. Но в этой системе управления было одно драгоценное качество: широкое допущение аристократического и народного элементов, пользование их общими силами, под верховенством царской власти, со всеобщим правом челобитья к царю. Это давало верховной власти широкое осведомление, сближало ее с жизнью всех сословий и во всех русских вселяло глубокое убеждение в реальности верховной власти, все направляющей и все устраивающей.
      Л.А. Тихомиров
      УПРУГОСТИ ПАРА РАСТВОРОВ ТЕОРИЯ, выдающееся открытие в химии, сделанное в 1884 русским ученым Д.П. Коноваловым.
      УПЫРИ (упырицы), в древнерусской языческой мифологии первоначально, вероятно, души мертвых, которым славяне "клали требы". Позже под упырями стали пониматься вурдалаки, вампиры, злобные покойники, в которых через сорок дней после смерти вселяется нечистый дух. По старинным преданиям, упыри встают из могил для того, чтобы сосать кровь спящих людей.
      Считалось, что упырем становится после смерти человек, рожденный от нечистой силы или испорченный ею; умерший, через гроб которого перескочил черт в образе черной кошки; самоубийца или колдун.
      О. П.
      УРАЛ, природная, историческая и экономическая часть России. Состоит из большей части горной страны Урала. Русские люди называли Уральские горы словом "Камень". Во 2-й пол. XVII в. русские начинают использовать название "Уральские горы".
      Урал богат природными ресурсами, особенно полезными ископаемыми (известно ок. 13 тыс. месторождений). Наибольшее значение имеют железные, медные и никелевые руды, хромиты, бокситы, золото, платина, драгоценные камни, калийные соли, каменный уголь, нефть и др. Сочетание источников энергии и сырья предопределило развитие Урала как горнопромышленного района.
      Проникновение русских на Урал начинается в XI в. В его северной части появлялись дружины новгородских ушкуйников, занимавшихся пушным промыслом, торговлей и сбором ясака. Югорская земля, а позднее и Пермская, становятся новгородскими волостями, куда начинается приток русских поселенцев. В XII-XIV вв. шла борьба за уральские земли между Новгородом и Владимиро-Суздальским, а затем Московским княжествами. В н. XV в. появляются русские поселения на верхней Каме - Анфаловский городок (основан между 1398 и 1409) и Соль-Камская (1430). После победы московских войск в Шелонской битве 1471 над новгородской ратью Приуралье по Отказной грамоте 1471 отошло к Москве. В 1472 русский отряд под командованием воевод Ф. Пестрого и Г. Нелидова занял коми-пермяцкие городки (Чердынь, Покчу и др.). К к. XV в. Верхнее Прикамье окончательно вошло в состав Московского государства, центром края стал городок Покча, затем Чердынь. В 1489 к Русскому государству была присоединена часть удмуртских земель (по pp. Вятке и Чепце).
      После разгрома Казанского ханства (1552) добровольно вошла в состав России к 1557 большая часть Башкирии и остальная, прикамская, часть Удмуртии. Возникает ряд русских поселений: Уфа (1586), Сарапул (1596), Новоникольская слобода (будущий г. Оса), Архангельское (будущий г. Бирск). В результате царских пожалований и земельных захватов в Прикамье возникают вотчины Строгановых, на землях которых строятся укрепленные городки Пыскор (1558), Орел-городок (1564), Нижний Чусовской (1568) и др. В 1574 правительством Ивана IV была дана Строгановым жалованная грамота на зауральские земли, которые еще не входили в состав Русского государства. Строгановы снарядили отряд казаков во главе с Ермаком, поход которого создал предпосылки для колонизации Зауралья. После него в Зауралье возникли русские крепости и города - Лозьвинский городок (1589), Пелым (1595), Верхотурье (1598) и др. В XVII в. русскими заселялись земли Южного и Среднего Урала. Возникают г. Кунгур (1649), крупное промысловое поселение Новое Усолье (1606), зауральские слободы: Ирбитская (1633), Шадринская (1662), Камышловская (1668) и др.
      Русски поселенцы принесли более развитые агротехнику и ремесла. В н. XVIII в. на Урале начинается широкое заводское строительство, вызванное потребностями развития страны и военными нуждами государства. Возникли казенные заводы: в 1701 - Невьянский (с 1702 - частный) и Каменский, в 1723 - Екатеринбургский и Ягошихинский. Наряду с казенным строительством появляется и частное (Демидовы и др.). Много сделали для организации и развития горнозаводской промышленности Урала в н. XVIII в. В.Н. Татищев и В.И. Геннин. В 1-й пол. XVIII в. на Урале было построено 63 металлургических завода на высоком для того времени техническом уровне и он превратился в крупнейший горнопромышленный район России. Бурное заводское строительство продолжалось и в 1750-60-х (возникло еще 67 предприятий). К н. XX в. число промышленных предприятий на Урале многократно увеличилось, число рабочих на них превысило 300 тыс. чел. Наряду с Москвой и Петербургом Урал стал главным промышленным центром России, великое значение которого для страны не изменялось весь XX век.