Подымов Владлен. Пасынки шторма Часть вторая

   Медленно обернулась…
   В шаге от нее замер Ширай Гомпати, - мертвый взгляд и пена на губах. Раздвоенный клинок "Черта" жалом ищущей жертвы змеи смотрел прямо в глаза девушке.
   Фолке в страхе закричала, распахнула дверь и выбежала из кабинета.
   Син-ханза рванулся ей вслед, но тут же резко остановился. Рыча, он боролся с самим собой. Упал на пол и несколько минут катался по кабинету. Пару раз пытался встать и вновь падал. Глава Средней ветви бился в судорогах, пока не ударился головой о ножку своего стола. Тут он замер, и несколько мгновений лежал на спине. Приступ постепенно уходил, серые тени бледнели, открывая мир.
   Но ярость! Ярость кипела еще сильнее! Он поднялся, цепляясь за стол, и уперся острием кинжала в столешницу из драгоценного дерева.
   Эта маленькая Ци Фолке виновна в том, что безумие посетило его?! Как недостойно! Если бы на крики прибежали телохранители, он мог потерять лицо перед своими людьми! И во всем виноват этот песок! Этот проклятый песок в чае!
   Гомпати в бешенстве всадил кинжал в столешницу, выдернул и вновь вонзил. Он яростно кромсал дерево, сопя и сыпля самыми черными ругательствами, какие только знал. Через несколько минут правый край его стола представлял собой хаос расщепленного дерева. Стол был безнадежно испорчен, но спокойствие постепенно снисходило на Син-ханзу. В последний раз, медленно, почти лениво, он вонзил скорпионий хвост "Черта" в дерево. Да так и оставил в нем, памятником ушедшему безумию.
   Обойдя стол, он рухнул в кресло и задумался.
   Удивительно неприятный день! Победа так близка; почему же все, - да - все! - приводят его в дурное расположение духа? Не может быть, чтобы это было просто так. Возможно, это знак плохой судьбы? Что ж! Он ему не подчинится!
   Широкое раздвоенное лезвие кинжала торчало из расколотой столешницы. Син-ханза поднялся из кресла, легким движением выдернул "Черта" и сунул за пояс. Времени было слишком мало, чтобы тратить его на маловажные дела.
   Ширай Гомпати вновь был собран, как и полагается главе Средней ветви.
   И - холоден, как лед.
 
   - -
 
   Ширай Гомпати пылал гневом.
   Юкима Хотто, главный шпион Средней Ветви, склонился перед Син-ханзой. Он молча слушал своего господина. Голос Гомпати резал его душу на тонкие полоски. Слово - и прореха. Еще слово и кус сердца долой. Хотто внимал и мысленно подсчитывал, сколько ему осталось жить. Получалось - совсем мало, слишком плохие вести он принес.
   Так неудачно, но утаить их невозможно!
   Син-ханза хлопнул ладонью о стол и взревел:
   - Если ты солгал мне, я отдам тебя Гаки-о-Моро!
   Хотто вздрогнул и подавился куском репейного корня. Син-ханза мрачно наблюдал, как его помощник кашляет. Наконец тот сумел выплюнуть жвачку в платок и утереть им же слезы. Через пару минут главный шпион смог заговорить.
   - Ошибки не может быть, мой господин, - поклонился он, - мои люди проследили за Сагами до самого дома Гетанса.
   - Почему же твои люди не помешали ему совершить предательство?! - взревел Гомпати.
   - Мой господин, - осторожно начал Хотто, - я не мог предположить…
   На самом же деле его люди потеряли Сагами, когда тот уехал за город и позже совершенно случайно обнаружили рядом с Домом Танцоров. Времени, чтобы принять решение, у Хотто просто не было. Но не говорить же об этом Ширай Гомпати?
   Тем временем Гомпати легко поднялся из-за стола и подошел к шпиону. Он уставился прямо ему в глаза и прошипел:
   - Ты должен был предполагать все! Ты - мои глаза и уши!
   - Да, мой господин.
   - Ты должен подозревать каждого! Сагами, Хокусана, Безьера, Ягю, Мурамасу, да и самого себя тоже!
   Юкима Хотто скривился и склонился чуть не до пола. Он прошептал и голос его был странен:
   - Мурамаса, мой господин…
   - Да?
   - Мурамаса… исчез.
   - Что-о-о?! Исчез?!
   Главный шпион распластался на полу у ног Син-ханзы. Гомпати носком сапога приподнял голову Хотто. Шпион застыл в неудобной позе, глядя куда-то поверх лица Син-ханзы. Он прошептал:
   - Да, мой господин. Он исчез, а в его лаборатории произошел пожар. Огонь уже потушен, но сгорело многое.
   - Почему я узнаю об этом так поздно?!
   - Мой господин, это произошло только что… Час назад.
   - Час, это, мой господин шпион, очень много.
   - Вы приказали не беспокоить вас, мой господин…
   Син-ханза вернулся к столу, упал в кресло и надолго задумался. Наконец он ударил в стол уже не ладонью, а кулаком. Прошипел несколько ругательств и заставил себя успокоиться.
   - Надеюсь, с плохими новостями покончено. Теперь можешь рассказывать хорошие. Поднимись.
   Шпион встал с пола. Уперев взгляд в раскрошенную столешницу, он промолчал, прикидывая, как преподнести последнюю новость. Было видно, что он не решается открыть ее хозяину. Верно, сомневался, что эта новость так уж хороша.
   - Так что? Все, больше рассказать нечего?
   - Нет, мой господин. Есть еще… Помощник Мурамасы, Эйго Макковей…
   - Что с ним?
   - Он сошел с ума, мой господин, - осторожно пробормотал человечек, ничуть не похожий в эту минуту на главного шпиона Средней ветви, - он проник в вычислительный центр. Тот, который управляет Гаки-о-Моро.
   - Гаки-о-Моро?!
   - Да… - Хотто вздохнул, - он хотел уничтожить управляющую программу для вычислителей.
   В кабинете явственно похолодало. Взгляд Син-ханзы мог заморозить птицу в полете. Юкима Хотто поспешил успокоить хозяина:
   - Но он не преуспел. Мои люди схватили его до того, как он смог причинить серьезный вред…
   - Они должны были схватить его еще тогда, как он только подумал о таком!
   - Да, мой господин, - смиренно склонился шпион.
   - Так он нанес вред?
   - Незначительный, мой господин! Один день работы - и все будет в порядке.
   Ширай Гомпати с трудом расцепил сжатые руки и прошипел:
   - Целый день… Почему ты сказал, что он сошел с ума? Это разумный поступок. Сколько ему заплатили дейзаку?
   - Он… гм… не получал денег от наших врагов. Он решил, что, разрушив управление Гаки-о-Моро, принесет… пользу вам, мой господин.
   - Пользу?! Ты удивляешь меня, мой шпион. Завтра ты расскажешь мне про убийцу, который хотел застрелить меня из чувства благодарности!
   - Я же говорю, он сошел с ума, мой господин.
   Син-ханза покачал головой. Поистине, наступило время, когда самые старые и полезные слуги покидают его. За что наказывает его судьба? С кем он будет управлять Кинто?! С кем поделится плодами трудов, кого наградит после победы, если уходят даже такие как Сагами и Мурамаса?! Кого, безумцев вроде Макковея?
   Он закрыл лицо руками и долго так сидел. Шорох песчаного прибоя заглушал медленно текущие мысли. Он не мог бы сказать, о чем думал. Но чувствовал - Пески Времени готовились принять его в свои объятья. Еще немного, еще шаг… Еще одна новость, подобная тем, что прозвучали сейчас… И когда до зыбучей бездны остался лишь шаг - он очнулся.
   И понял, что Хотто все это время что-то говорил.
   - Что?
   - Э-э, мой господин, Эйго Макковей просит о милости. Он просит разрешить ему совершить ритуальное самоубийство.
   - Нет. Он не достоин благородной смерти. Сбросьте его со скалы.
   - Он был когда-то вашим преданным воином, мой господин, - осторожно возразил Хотто, - и его семья…
   - Ты слышал меня, старик?
   Главный шпион тут же согнулся в поклоне.
   - Еще что-нибудь хорошее?
   - Нет, мой господин, - выдавил из себя Хотто, - все остальное незначительные…
   - Тогда иди.
   Юкима Хотто, непрерывно кланяясь, удалился.
   Син-ханза остался один. Он поднялся из кресла, выдернул из столешницы "Круглый Черт". Оплетенная акульей кожей и медной проволокой рукоять удобно устроилась в левой руке. Ширай Гомпати мрачно рассматривал раздвоенное жало лезвия, подходящее и для рассекания и для колющего удара. Жизнь чем-то похожа на этот кинжал. Вот она лениво и плавно изгибается, и вот - резкий удар!
   Сунув "Черт" за пояс, Ширай Гомпати подошел к окну. Бордовый и серый гранит и темно-зеленая листва редких кустиков на склоне. Алое закатное солнце и багровые облака в небе. Последний вечер старого мира. Завтра все изменится. Завтра утром древняя мощь, ведомая его волей, разобьет мир в осколки, из которых Син-ханза сложит мир новый. Он долго так стоял, не моргая и почти не дыша - до тех пор, пока скальный склон перед ним вдруг не заблестел. Дымчатое полупрозрачное стекло разделило мир и Син-ханзу, и шорох…
   Гомпати вздрогнул и пришел в себя.
   За спиной вновь послышался едва слышный шорох.
   Нет, даже не шорох, а его тень, как если бы мышь пошевелила усами, обнюхивая ломоть сыра. Гомпати насторожился. Левая рука незаметно скользнула по камню и легла рядом с рукоятью кинжала. Позади опять что-то ворохнулось. Так же осторожно и едва слышно, но уже ближе. Син-ханза качнул головой, как бы рассматривая вершины гор, окрашенные заходящим солнцем в багровый цвет. Достав правой рукой из кармана телефон, он поднес его к уху и…
   Резко развернулся, вытягиваясь вдоль пола, и ударил! "Круглый Черт" метнулся, словно атакующее жало серого скорпиона и рассек… воздух.
   Кабинет был пуст.
   Гомпати медленно прошелся по кабинету, оглядывая все укромные уголки, где мог бы спрятаться враг. Никого не нашел. Убрал "Черта", покачал головой и вернулся к окну. Шорох послышался вновь. Явственный, как если бы человек не собирался больше скрываться.
   Рука Гомпати опять сжала кинжал.
   - Вам не нужно это делать, - произнес за его спиной спокойный голос.
   Син-ханза медленно обернулся. Рукоять кинжала застонала от жесткой хватки пальцев.
   Перед главой Средней ветви стоял человек в желто-золотистом кинну и синих узких штанах. Старинный покрой, такой давно уже не в моде. Человек нерадостно усмехнулся:
   - Мой долг - принести вам Слово, господин Гомпати. И слово это - Одиночество.
   Ширай Гомпати молчал. Темное пламя рвалось из глубин глаз Син-ханзы. Ярилось, плевалось протуберанцами, сыпало искрами. Душа Гомпати тлела в горниле подземной кузницы, растекалась чадящим огнем по Сандзу, реке, текущей сквозь ад.
   Он холодно улыбнулся.
   - Я не боюсь твоих проклятий, Несущий Слово. Такие как ты не имеют власти надо мной!
   - Мне не нужна власть, - легчайшая тень жалости проявилась в голосе Господина Лянми. - Я лишь несу Слова. И ваше Слово - Одиночество. Оно уже начало исполняться.
   - Так не должно быть! Ты обязан принести Слово, и лишь тогда…
   - Я счел это необязательным, - голос, как каменная плита на могиле, - в вашем случае.
   Гомпати приблизился к человеку в темно-золотом кинну.
   - Пытаться убить тебя бесполезно, ведь так?
   - Полагаю, это - малоценная мысль, - усмехнулся Господин Лянми.
   - Но я слышал, что есть способ изгнать даже Сущность…
   Недоуменный взгляд. Короткая усмешка.
   - Прогнать меня? Этого не нужно. Слово произнесено и услышано. Мне ни к чему здесь задерживаться.
   Минуту двое смотрели друг другу в глаза. И зрачки Гомпати дрогнули, во взгляде возникла неуверенность. На миг, не больше. Но этого хватило.
   Пространство раздалось в стороны, раздернулось с треском рвущегося шелка. Надежные каменные стены Северного дома исчезли. Вокруг до горизонта растеклась плоская пустыня - гладкая зеркальная поверхность из темного стекла. По ней, оскальзываясь и падая, брела одинокая человеческая фигурка. Она ползла к горизонту, который равнодушно смотрел поверх нее.
   Вечность до края мира. Или чуть меньше - половина вечности.
   Фигура пошатнулась и упала. Ногти отчаянно заскребли по холодному стеклу. Человек судорожно дернулся, с трудом поднялся и побрел дальше - бесконечным путем. К горизонту, который с каждым шагом откатывался все дальше и дальше.
   Из-за края темного мира поднялся грязно-серый диск холодного солнца и покатился по небосводу, заливая гладкую пустыню бледным мертвенным светом…
   …Ширай Гомпати помотал головой и отступил на шаг от Господина Лянми. Видение пропало, но ноги предательски дрожали, а в пальцах медленно таяло ощущение холода и равнодушной скользкости стекла.
   - Уходи! - хрипло закричал Син-ханза. - Уходи, я не желаю тебя видеть!
   - Ты сам виновен в своем одиночестве. Помни об этом.
   Короткий взгляд полный жалости. Светло-зеленый отблеск.
   Через миг глава Средней ветви Черного Древа остался один.
   Как холодно.
   И - скользко.
 

Глава 42 - Огонь в тебе

 
   - -
 
   Стальные птицы кружили над горами.
   Присматривались к скалам, шарили взглядами по валунам. Искали.
   Хаос каменных джунглей раскинулся внизу. Скалы красного, серого и черного гранита тянулись к вечернему небу. Зеленый пух лесов окутывал долины. Изредка камень и зелень расступались и, - блеск озера. Блекло-серые пятна горелого леса рвали полотно лесов, блестящие строчки горных ручьев и рек прошивали его насквозь и скрывались под зелеными кронами.
   Все это - привычно. Иное было потребно стальным летунам.
   Где-то далеко блеснул огонек. Тонкая, почти невидимая на таком расстоянии, струйка дыма поднималась и таяла в небе. Железные охотники увидели добычу. Резкий разворот и стальной клин завалился, падая в сторону далекого огня. Ветер рванулся за ними, но отстал.
   Как быстро!
 
   Смотрел в пламя Нобунага.
   Пламя бушевало.
   Оно похрустывало ветвями ясеня, жадно облизывало кипящую смолу с сосновых поленьев, пробовало на зуб тисовое ложе. А на ложе в жарких объятиях огня обугливался и рассыпался пеплом индиговый хлопок и золотой шелк. В них был облачен тот, чья душа сегодня освободится от земного и уйдет в Колесо Преображения.
   Глотал жар костра Нобунага.
   Тот, на ложе, сегодня уйдет. Навсегда прервется связь между ним, уплывающим в небеса смолистым дымом и Нобунагой. Неопределенность, что длилась всю их жизнь, сегодня окончится. И тоже - навсегда. Теперь многое станет проще, но мало радости от этого.
   Сухой песок дерет горло и злой сок ягоды-горчанки на языке.
   Ткал жгучую пелерину Нобунага.
   Оранжевые и алые тени бродили по его лицу. Справа и слева от погребального костра застыли двое воинов: молодой и старый. Оба - в свободных синих хаккама и плотных синих же кинну. На груди каждого - знак в виде золотого круга. Старый держал в руках круглое бронзовое зеркало, позеленелое от времени, молодой - покрытый узорами шар из изумруда величиной чуть больше кулака. Напротив Нобунаги, глядя на него через дрожащую завесу огня, замерла девушка. В ее руках - потрескавшаяся от старости шкатулка черного лака с яшмовыми подвесками внутри. На ладонях самого Нобунаги покоился тяжелый прямой меч. Сегодня старик был четвертым у костра.
   Сегодня… Он надеялся - больше никогда!
   Жег себя на жертвенном огне Нобунага. Жег и не мог выжечь горечь и соль.
   Пламя отражалось в его глазах. Нет! Это горела душа. Слезы высыхали от жара, оставляя на щеках белесые дорожки. И не понять, где обжигающие ладони погребального костра, а где - кипение горчащей соли в душе старого архивиста.
   Сегодня он хоронил брата. Близнеца.
   Как горько!
   …Хрустнула ветка под ногами. Кто-то подошел и встал слева.
   - Господин?
   Нобунага пришел в себя. Костер давно прогорел, лишь кроваво-алые угли дышали жаром. И - четверо стояли у костра. Пятый, - Хосокава Элсон, - только что прервал мысли Нобунаги.
   Старик вздохнул и медленно поклонился воинам и девушке. Те склонились в ответ и покинули каменную площадку. Руки у старика закаменели и почти не разгибались. Нобунага с трудом сумел уложить меч в поспешно поданный Хосокавой футляр.
   Архивист повернулся к догоревшему костру и надолго застыл в глубоком поклоне.
   …Через половину часа он спускался по скалам, оставляя за спиной истекающие ленивым жаром угли. Некогда его брат пожелал уйти к Алмазному Колесу путем огня - что ж, он исполнил желание.
   Внизу Нобунагу ожидали его люди. Полтора десятка человек одетых в синее. И совсем юные, и седые старики, и воины, достигшие возраста… Мужчины и женщины. Пятнадцать человек - четвертая часть тех, кто остался с семьей Нобунаги. Тех, кто был верен и пронес эту верность через жизнь.
   Нобунага оглядел их, молча кивнул и повернулся спиной к заходящему солнцу. Там, за перевалом, в сотне километров отсюда был Кинто. Архивист оглянулся на скалу, над которой все еще курился дым погребального костра и направился в сторону города. Маленький отряд двинулся за стариком. Двое молодых воинов опередили Нобунагу и быстро ушли вперед.
   В горах надо быть осторожным. Особенно, если ты забрался так далеко от города.
   Когда солнце на две ладони подкралось к вершине горы Онобэ и золотистые предвечерние тени легли на тропу, эта истина подтвердилась еще раз. Слева, из узкой расщелины, навстречу людям медленно выбрался демон. Хашур. Был он стар и сед, как само время, но янтарный огонь в глазах горел ярко, как у нетерпеливого юнца. Да и булыжники мышц говорили, что лучшее время хашура отнюдь не позади. Тело демона было перетянуто ремнями из акульей кожи, справа на поясе висела кобура, из которой торчала серая пластиковая рукоять, а к левой нижней руке пристегнут кожаный чехол с кинжалом.
   Воины мгновенно закрыли собой Нобунагу и нацелили автоматы на окружающие скалы и демона. Хашур спокойно приблизился к отряду и остановился. Тряхнув седой гривой, в которой звякнули серебряные пластинки, он коротко, но уважительно поклонился. Нижнюю пару рук сунул за пояс, а верхнюю сложил на груди. Издавна это считалось приглашением к мирному разговору.
   Хашур блеснул глазами и оскалил в усмешке крепкие клыки:
   - Пусть путь ваш будет легок и дела удачны.
   Говорил он, на удивление, чисто. Ни малейшего рычания или пришепетывания. Нобунага изумленно приподнял брови. Столь хорошо разговаривающий демон - это необычно, очень необычно. Верно, хашур действительно стар.
   - Желаю вам и вашему повелителю Хёггивашэ долгих лет жизни, - откликнулся архивист.
   Демон едва заметно усмехнулся и произнес:
   - Хёггивашэ услышит и оценит ваши слова, господин архивист.
   Нобунага молча поклонился.
   - Я искал вас, уважаемый архивист, - продолжил хашур. - Нам необходимо поговорить.
   Он повернулся и указал рукой на расщелину.
   - Это можно сделать там. И я желаю говорить с вами наедине.
   Некоторое время Нобунага рассматривал неожиданного знакомца. Странный хашур. Удивительное предложение. Но если подумать - что в нашем мире не удивительно и не странно? И потому Нобунага сделал знак своим людям. Двое из них быстро добрались до щели меж скалами и скрылись в ней. Вскоре вернулись. Старший подошел к Нобунаге и произнес:
   - Недалеко, мой господин. Узкий и опасный проход, за ним широкий выступ над ущельем. Пусто. Ни на скалах, ни с той стороны ущелья никого не видно.
   Нобунага помолчал. То, что его люди никого не заметили, еще не значит, что никого там нет. Хашуры живут в горах и соревноваться с ними в искусстве укрытия средь камней бесполезно. Подумав, старик решился и неохотно кивнул демону.
   Несколько минут они пробирались меж камней. Едва заметная тропа ползла под опасно нависающими сверху глыбами. Казалось - скажи громкое слово, и упадут они, раздавив неразумных букашек! Наконец старик и демон оказались на плоском каменном выступе, шагов в пятьдесят в длину и полтора десятка в ширину. Площадка торчала из скалы огромной каменной ладонью, нависающей над ущельем. Вокруг было пусто. Вдали вздымалась скальная стена - провал был глубоким и довольно широким. В теснине тихо выл сильный ветер, намного сильнее, чем там, где недавно шел отряд Нобунаги.
   Нобунага быстро огляделся и повернулся к демону:
   - Как мне называть вас… господин?
   - Люди знают меня как торговца по имени Старый Ву, господин архивист. Но имя это - только для вас, никто более не должен слышать его. Когда вокруг нас будут другие люди, зовите меня любым другим именем. Например… Хэг. Да, это хорошее имя. Хэг.
   - Хорошо… господин Хэг. Мое имя Нобунага. Итиро Нобунага.
   - Да, господин Итиро Нобунага, Старому Ву известно как вас зовут, - оскалил клыки Хэг. - Я не случайно оказался здесь. Я ждал вас.
   - Ждали… И давно?
   - Не слишком долго, господин архивист.
   - Вы знали, что я здесь буду? И как вы здесь оказались? Спустились с неба? Мои люди недавно проходили здесь. Наверняка они вас бы заметили.
   - С неба? - Хашур хохотнул. - Да, пожалуй - с неба.
   Демон подошел к краю обрыва и щелкнул пальцами. Внизу что-то заскрежетало и из провала возникло нечто. Это нечто поднялось и зависло перед ними в воздухе, едва заметно покачиваясь под порывами ветра. Нобунага на мгновение даже не поверил глазам. Что за удивительный сон он видит?!
   Перед ним в воздухе парил так хорошо знакомый ему по древним летописям аппарат. Широкий треугольник крыла, две короткие гондолы поверху. И тяжелое стальное брюхо внизу. Из этой выпуклости свисали несколько тонких металлических… Архивист не успел додумать мысль.
   Флаер бесшумно скользнул на площадку, стальные лапы ухватились за камень. В левой гондоле архивист только сейчас заметил еще одного хашура. Судя по иссиня-черной шерсти - молодого. Тот проворчал нечто неразборчивое. Хэг в ответ молча махнул рукой и повернулся к Нобунаге.
   Он явно был доволен произведенным впечатлением.
   Нобунага долго рассматривал флаер.
   - Мир сложнее, чем нам кажется, - наконец промолвил он.
   - Верно, господин архивист. Изредка прошлое дарит странные подарки. Это - один из таких даров. Старый Ву ходил в мертвые города в поисках новых товаров. Старых вещей. Он долго искал, и однажды ему повезло.
   - Я слышал об этих вещах. Но не верил. Мне придется извиниться перед кое-кем из друзей.
   Нобунага с интересом разглядывал железную птицу. Это было нечто удивительное! Столь древняя вещь - и работает?! Поистине, сегодня день потерь и обретений.
   Седой хашур покосился на старика, вздохнул и пожал плечами:
   - Старый Ву не сможет продать вам ни одну из них. К сожалению, уважаемый господин Нобунага, поиски этих флаеров так дорого обошлись, что цена окажется поистине необыкновенной.
   - Я ничего не говорил о покупках, господин Ву.
   - Не говорили, уважаемый господин Нобунага. Но блеск ваших глаз явно говорит о том, что вы пытались оценить эту вещь. Товар сей крайне недешев. Цена не подойдет вам, господин архивист.
   Нобунага неопределенно хмыкнул. Помолчав, он усмехнулся:
   - Что же, дела торговые мы обсудили. Зачем вы хотели видеть меня, господин Ву? Верно, у вас есть нечто иное на продажу? Но если я не так состоятелен, чтобы быть вашим клиентом…
   Седой демон замялся.
   - Верно, с деньгами у вас плохо. Но это маловажно. Ваш род столь древен, что деньги для вас не должны быть основой. Ведь есть иные возможности…
   Хашур вновь умолк, подбирая нужные слова. Нобунага пожал плечами:
   - Если вы так хорошо знаете наш род, то должны знать, что подарки я не имею права принимать.
   - Да, господин Нобунага. Я слышал об этом. Старое правило, древнее даже этих машин.
   - Так что же вы хотели?
   Медленно, мешая в словах времена и лица, седой хашур начал свой рассказ. Он вдруг словно разучился нормально говорить, вспоминая нечто очень далекое:
   - Старый Ву обязан… один… человек. Но мой долг… не нужен. Нет, не так! Просто Старому Ву нечего ему предложить. Он… У него есть… Да, почти все. Мне нет возможности расплатиться. Но я могу предложить свою помощь вам. А через вас - другим людям Кинто. И тем уменьшу свою обязанность… тому человеку.
   - Вернуть долг? Через меня? Странно… И… он столь велик, ваш долг?
   В этот миг ветер рванул их за волосы. Серебро в гриве демона коротко звякнуло. Хашур явственно вздрогнул и огляделся. Казалось, что он к чему-то прислушивается. Вокруг было пусто и тихо, лишь ветер пел тоскливую песню в ущелье. Демон успокоился и ответил:
   - Да. Нет. Так случилось, что Старый Ву сам определит, когда долг будет выплачен. В этом мой кредитор оказался милостив.
   - Милостив? - Нобунага покачал головой. - Скорее - жесток. Это страшное условие.
   Хашур вздохнул:
   - Полагаю, все же, господин архивист, что милостив.
   - Что же, вам лучше знать.
   - Да, это очень старая история. Не будем о ней.
   Нобунага согласно кивнул. Хашур нервно потер ладони нижних рук, огляделся и продолжил:
   - Кредитор Старого Ву сказал, что я могу понадобиться вам. И вот Старый Ву здесь, уважаемый архивист. Понимаю, мое появление неожиданно и несет в себе много вопросов. Но вам нужно либо поверить, либо отказаться от моих услуг. Старый Ву не сможет вам даже поклясться. Ничем, кроме здоровья внуков.
   - А как же Рассвет?
   - Это не моя вера, господин архивист. Это сказка для молодых, которую они придумали для оправдания своих дел. Они верят в Рассвет, даже сильнее чем верили их предки трис… хррр… не будем вспоминать! Да, Ву слишком стар для этой новомодной чепухи.
   Ветер хлопнул полой кинну Нобунаги и звякнул серебром хашура. В этот раз и старику почудился чей-то далекий голос. Демон вздрогнул и вновь огляделся по сторонам. Затем наклонился к человеку и прошептал:
   - Придумайте клятву и я ей поклянусь…
   Он явно нервничал.
   - Мне достаточно вашего слова, господин Ву. - покачал головой Нобунага. - Сегодня я хоронил брата… и огонь принес мне странное. Я знаю, мир меняется и скоро изменится еще сильнее.
   Хашур согласно кивнул.
   - Да, мир меняется. Скоро - очередное Канджао. А ваш брат…
   - Он умер не просто так. В его доме побывали ваши собратья…