Страница:
Закончив экскурсию, доктор Терпл все-таки навязала мне чашечку чая, точнее сказать, капсулу чая, и, пока мы пили его, уцепившись за поручни, сказала:
- Ну вот, кажется, и все, Клара. О, постойте, я ведь еще не представила вам наш корабельный мозг. Ганс! Поздоровайся с мисс Мойнлин!
Приятный низкий мужской голос отозвался:
- Здравствуйте, мисс Мойнлин. Добро пожаловать на борт. Мы давно надеялись на ваш визит.
Я поздоровалась в ответ и не стала затягивать разговор. Мне не особенно нравится беседовать с механическими разумами, не считая моего собственного. Я допила чай, сунула пустую капсулу в гнездо и сказала:
- Ну, не буду вам больше мешать. Теперь мне хотелось бы вернуться на свой корабль.
Терпл кивнула и не стала спрашивать зачем.
- Обед у нас примерно через час. Не хотите присоединиться? Ганс недурно готовит.
Предложение было не хуже других, и я не стала отказываться.
Провожая меня к стыковочному шлюзу, Терпл искоса взглянула в мою сторону.
- Послушайте, мне очень жаль, что попытка радиоперехвата провалилась. Но это не значит, что крабяне не создали цивилизацию. Представьте себе, что кто-то вел наблюдения за Землей до начала двадцатого века. Они не поймали бы ни одного радиосигнала, хотя разум землян достиг к тому времени полного развития.
- Мне это известно, Джун.
- Да-да… - Она откашлялась. - Можно вас спросить?
Я ответила: «Конечно», подразумевая, что она вправе спрашивать о чем хочет, а соглашусь ли я отвечать, это совсем другое дело.
- Ну, вы вложили большие деньги в проект «Феникс», хотя мы всего лишь предполагаем, что до вспышки сверхновой на планете существовала разумная раса. Зачем?
Ответить на этот вопрос не составляло труда. Что толку быть самой богатой женщиной во вселенной, если время от времени не позволить себе развлечься на свои же денежки? Но этого я ей не сказала. А сказала:
- А чем еще мне заниматься?
Глава 3
Вообще-то, дела у меня были. Даже в избытке, хотя по большей части не слишком важные.
Единственное, что я считала важным для себя, это присматривать за островком у побережья Таити, на котором я живу, когда бываю дома. Я очень славно там все устроила. Если у меня есть что-то вроде семьи, то она там, и по ней я на самом деле скучаю, когда отлучаюсь надолго.
Найдутся и другие важные дела: например, провести иногда время с Биллом Тарчем, который довольно мил, и с другими милыми людьми вроде Билла, которых у меня порядочно набралось за эти годы. И еще покупать всякую всячину, и придумывать, как распорядиться той властью, которую дают такие деньги, как у меня. В общей сложности занятий в жизни хватает. И жить я собираюсь еще долго, особенно если поддамся на уговоры Ипатии стать бессмертной.
И почему бы мне не собираться?
Ипатия уже ждала меня в корабле, в видимом трехмерном облике, в свободных одеждах римлянки V века, раскинувшись на кушетке в задрапированном в римском стиле салоне.
- Ну, довольна своим предприятием? - спросила она, чтобы завязать беседу.
- Сейчас расскажу, подожди минутку, - отозвалась я, проходя в нос и прикрывая за собой дверь.
Конечно, для Ипатии закрытые двери ничего не значат, она видит меня в любом помещении корабля, но когда мой машинный разум выглядит и ведет себя по-человечески, я предпочитаю соблюдать принятые у людей приличия.
Собственно, я потому и вернулась в корабль, что мне надо было побывать в носовом отсеке. Не люблю я справлять нужду при свободном падении, в этих их жутких туалетах. Ипатия ради меня поддерживает в нашем подходящую гравитацию, такую же, как на всем корабле. К тому же и она нервничает, когда я пользуюсь чужими туалетами, потому что, не покопавшись в моих экскрементах, не знает наверняка, здорова ли я.
Она проделала обычный анализ, пока я была на носу. Выйдя, я застала ее в том же положении, но она сразу спросила:
- Ты и вправду собираешься есть их пищу?
- Конечно. Почему бы и нет?
- У тебя высоковат уровень полисахаридов. Давай лучше я тебе приготовлю.
Я, чтобы подразнить ее, сказала:
- Джун Терпл уверяет, что Ганс лучше готовит.
- Она сказала, что он недурно готовит, - поправила Ипатия. - Как и я. Кстати, я с ним связывалась, так что если тебя интересует кто-либо из их экипажа…
- Из экипажа - никто, но вот Звездомысла упоминала о какой-то Ребекке Шапиро. Это кто?
- В базе данных «Феникса» этих сведений нет, Клара, - с упреком заметила она. - Однако…
Забелив уголок салона, Ипатия высветила на нем лицо и вкратце изложила биографию. Ребекка Шапиро обладала драматическим сопрано, и перед ней открывалось блестящее будущее оперной певицы, пока в результате авиакатастрофы она не повредила связки. В целом ее неплохо починили, но с пением было покончено. Она никогда уже не сумеет исполнить «Царицу ночи»
- Есть еще вопросы? - спросила Ипатия.
- О Ребекке нет, но вот почему они зовут свой мозг Гансом?
- А, это идея Марка Рорбека. Он предложил назвать его в честь одного из пионеров компьютерной эры. Но разве имя так уж важно? Вот, например, почему ты назвала меня Ипатией?
- Потому что Ипатия Александрийская
- Пф!
- И к тому же первая женщина, ставшая крупным ученым, - добавила я, зная, что Ипатия всегда не прочь поговорить о себе.
- Первая из известных нам, - поправила она. - Мы ведь не знаем, сколько еще таких, чьи открытия до нас не дошли. Женщинам нелегко было прорваться в вашем древнем мясном мире, как и теперь, между прочим.
- Кроме того, предполагают, что ты была красавицей,- напомнила я,- и, во всяком случае, ты умерла девственницей.
- Это был сознательный выбор, Клара. Даже та древняя Ипатия предпочитала не пачкаться с этими грязными мясными делами. И я не просто умерла, а была зверски убита. Холодной дождливой весной четыреста пятидесятого года нашей эры меня растерзала банда нитрийских монахов
Она таки сумела заставить меня усмехнуться.
- Еще не поздно, - напомнила я ей. - Как насчет Жанны д'Арк?
Богобоязненная язычница-римлянка с отвращением содрогнулась при мысли стать христианкой и сменила тему:
- Хочешь, я свяжу тебя с мистером Тарчем?
Ну, я и хотела, и не хотела. Мне требовалось кое-что решить с Биллом Тарчем, но я еще не готова была решить, поэтому покачала головой.
- Я вот подумала об исчезнувшем народе, который мы пытаемся воскресить. У тебя есть хичийские отчеты об этой планете, кроме тех, что я уже видела?
- Как не быть. Всех не пересмотришь.
- Покажи хоть некоторые.
- Слушаюсь, босс, - сказала она и исчезла, а я оказалась стоящей на скальном уступе, и подо мной внизу расстилалась яркая зеленая равнина, по которой двигались забавного вида животные.
Между симулятором «Феникса» и моим есть некоторая разница. Мой дороже. Их симулятор годится для работы, он показывает все, что вы хотите увидеть, но мой-то помещает вас прямо в картину. Мой снабжен полным набором сенсоров, так что я не только вижу и слышу, но и ощущаю и обоняю. И вот ласковый ветерок ерошил мне волосы и доносил издалека запах гари.
- Эй, Ипатия! - слегка удивилась я. - Они что, уже изобрели огонь?
- Использовать не умели, - пробормотала она у меня в ухе. - Должно быть, во время грозы молния подожгла холмы.
- Какая гроза?
- Та, что только что прошла. Видишь, все еще мокрое?
Нет, на моей скале было сухо. Солнце над головой, большое, яркое и очень жаркое, высушило ее досуха, но в листве вьющихся растений у подножия действительно еще висели капли, а обернувшись, я увидела горящие растения на далеком холме.
Долина казалась более интересной. Рощицы деревьев или чего-то похожего на деревья и стада крупных косматых тварей. Ростом с бурого медведя, но, по-видимому, вегетарианцы, они трудолюбиво выворачивали из земли деревья, чтобы удобнее было объедать листья. Пара речушек: одна, узкая и быстрая, водопадами сбегала с холмов слева от меня и впадала в другую, пошире и поленивее, образуя приличную реку. Другое стадо косматых созданий, более крупных, чем первые, кормилось на равнине. Я не видела, что там у них росло, но зрелище было увлекательное. Пожалуй, так выглядели американские прерии или африканский вельд, пока наши предки не перебили всех диких мясных животных.
Самым интересным в смоделированной ситуации мне показалась группа с дюжину или около того. Они находились довольно далеко от меня и опасливо кружили вокруг маленького стада животных, рассмотреть которых мне толком не удавалось.
- Это они? - спросила я Ипатию, указывая в ту сторону.
Она подтвердила, и я попросила ее увеличить изображение.
Вблизи стало заметно, что животные, на которых охотились хищники, напоминали свиней, вернее, напоминали бы, если бы у свиней были длинные, не покрытые шерстью ноги и длинные беличьи хвосты. Я заметила, что свинья-мамаша скалит клыки и щелкает ими на подступающих со всех сторон хищников, а трое малышей жмутся у нее под брюхом. Но меня больше интересовали хищники. Они смутно напоминали приматов, то есть у них были обезьяньи морды и короткие хвосты. Только на Земле никогда не водилось шес-тилапых приматов. На четырех они бегали, а две больше походили на руки, и в этих вроде бы руках они держали острые камни. И как только подобрались поближе, принялись швырять этими камнями в добычу.
У свиньи не было шансов. За пару минут двух ее малышей подбили, а сама она мчалась прочь, мотая своим длинным хвостом из стороны в сторону, точь-в-точь стрелка метронома, и уцелевший поросенок бежал за ней, болтая хвостиком в такт мамаше, а шестилапые хищники приступили к пиру.
Зрелище было не из приятных.
Я прекрасно знаю, что животным для жизни необходимо есть, и никаких сантиментов по этому поводу не испытываю. Черт возьми, ем же я бифштексы! (И притом не всегда синтетические.) А все-таки смотреть на происходящее полмиллиона лет назад в чужом вельде было неприятно, потому что, когда волко-обезьяны начали есть, один поросенок был еще жив и его жалобный визг донесся до меня.
Я ничуть не пожалела, когда Ипатия прервала меня сообщением, что мистер Тарч, не дождавшись моего вызова, вышел на связь сам.
Почти все мои беседы с Биллом Тарчем заходят в несколько интимную область. Он любит такой секс на словах.
А я - не особенно, поэтому постаралась сократить разговор. Основная мысль его сводилась к тому, что он по мне соскучился и, хотя словами об этом не говорилось, по-прежнему хорош собой: не высок и даже, строго говоря, не красив, но крепкого сложения и с широкой вызывающей ухмылкой, которая так и говорит: «Я умею повеселиться!», и еще - что он прибывает через два дня. Признаю, не слишком богатая информация для четверти часа связи, протянувшейся на световые годы, но остальное касалось только нас двоих; а когда я закончила, уже пора было одеваться к обеду на «Фениксе».
Ипатия, как обычно, не дожидалась распоряжений. Она перебрала мой гардероб и с помощью манипуляторов вытащила нарядный костюмчик с шортами, чтобы мне не возиться больше с юбкой, которая так и норовит взлететь, а к нему - золотое ожерелье, плотно охватывающее шею, которое не станет порхать перед лицом, как нитка жемчугов. Прекрасный выбор, я не стала спорить. Пока я переодевалась, Ипатия спросила как бы невзначай:
- Ну как, мистер Тарч спасибо-то сказал?
Я уже выучила наизусть все ее интонации. От этой у меня шерсть встала дыбом.
- Это за что еще?
- Да за то, что ты поддерживаешь его карьеру, - проговорила она, изображая удивление. - Он ведь почти сошел на нет к тому времени, как ты его подобрала, верно? Так что совсем не лишне было бы, знаешь ли, выразить благодарность.
- Ты сильно рискуешь, - предупредила я, влезая в расшитые драгоценными камнями штанишки.
Порой мне кажется, что Ипатия затрагивает вопросы, которые ее не касаются, к тому же в данном случае она была несправедлива. Мне, чтобы завоевать мужчину, нет нужды оказывать ему одолжения. Господи, обычно приходится думать о том, как от них отделаться! Просто мне нравится покидать их чуточку более благополучными, чем они были до встречи со мной, а Билл в самом деле находился тогда на том этапе карьеры, когда помощь ему не помешала.
Но обсуждать это с Ипатией я не собиралась.
- Говори о другом или заткнись, - приказала я.
- Как скажешь, милая. Подумаем… Как тебе понравились крабяне?
Я откровенно призналась:
- Не слишком. Совершенно не умеют вести себя за столом. Ипатия хихикнула:
- С каких пор у тебя слабый желудок, Клара? Ты в самом деле считаешь, что твои отдаленные предки были лучше? Мне почему-то кажется, что Australopithecus robustus тоже не слишком переживали, по вкусу ли их общество их обеду.
Знакомый спор.
- Это было давно, Ипатия.
- То же относится к крабянам, которых ты видела. Животные есть животные. Между прочим, если ты в самом деле хочешь избавиться от неприятной необходимости убивать то, что ешь…
- Пока не хочу, - сказала я ей, как говорила уже много раз до того.
Ипатия все мечтает меня очистить. То есть избавить от моего мясного тела со всеми его болячками и неприятностями и вложить меня в чистый машинный мозг. Как уже проделали многие мои знакомые. Да и сама Ипатия, хотя она скорее просто приближенная модель существа, которое когда-то было живым мясом.
Идея жутковатая, не спорю, но у нее есть свои преимущества. В моей жизни меньше радостей, чем мне хотелось бы, это правда, но умирать я точно не хочу. А если бы я поддалась на уговоры Ипатии, умирать мне не пришлось бы.
Но к этому шагу я еще не готова. Есть пара вещей, на которые способна мясная личность и не способна машинная, пусть даже одна, по большому счету, и я не собиралась отказываться от плоти, пока не сделала того, что женской плоти удается лучше всего. А для этого дела нужен мужчина… и я не совсем уверена, что Билл Тарч - тот самый мужчина, который мне нужен.
На «Фениксе», когда я вернулась туда к обеду, у всех был заговорщицкий и предвкушающий вид.
- Около двадцати процентов оптических блоков уже установлено,- сдерживая волнение, сообщила мне Терпл.- Хотите посмотреть? - Не дожидаясь ответа, она скомандовала: - Ганс! Изображение планеты!
Освещение померкло, и перед нами всплыл бело-голубой шар величиной с мою голову, если на нее смотреть метров с десяти. Он был наполовину темным, а наполовину освещен солнцем, располагавшимся где-то справа за пределами картины. Из-за кромки планеты как раз показывалась половинка луны. Она выглядела меньше земной Луны, и если на ней имелись отметины кратеров и океанов, то я их не разглядела. На самой планете я различила большой океан и почти прямоугольный материк на освещенной стороне. Когда Терпл полностью погасила свет в помещении, стало ясно, что на темной стороне тоже есть суша, потому что пятнышки света - искусственный свет, огни городов! - цвели по всей поверхности ночного полушария.
- Вот видите, Клара! - победно возгласила она. - Города! Цивилизация!
Глава 4
Их корабельный мозг в самом деле умел готовить. У розовых устриц был такой вкус, будто их всего час как выловили из моря, то же самое относилось к фритто мисто 1с очень приличным ризотто 2, а на десерт были фиги со сливками. Все приготовлено безупречно. А может, так только показалось, потому что все заметно расслабились, убедившись, что нам все-таки будет за чем наблюдать.
Чего не было, так это вина к обеду. Вместо него предлагался какой-то тропический сок в винных грушах. Когда я попробовала его, Джун Терпл, взглянув на мое лицо, заметила:
- Мы отказались от алкоголя до конца наблюдений. - Я не поняла, извинение или вызов звучало в ее голосе, однако она тут же добавила: - Думаю, Ганс сумеет что-нибудь раздобыть, если вам действительно хочется.
Я вежливо покачала головой, а сама задумалась, не насплетничала ли Ипатия Гансу насчет моей склонности время от времени немного выпить. Вполне возможно: корабельные мозги, когда они настолько сложные, как Ипатия с Гансом, любят пошептаться, и команде явно было кое-что обо мне известно. За столом велась живая и разнообразная беседа, но в ней ни разу не упомянули ни ту самую черную дыру, ни черные дыры вообще.
Обед был неспешным и приятным. Легкие заминки возникали, только когда кто-нибудь из сотрудников станции с извинениями поднимался из-за стола, чтобы лишний раз проверить, как работают роботы-паучки, ползающие по пятикилометровой тарелке, бесшовно сращивая отражающие пластины в идеальную параболу. Органические члены команды могли бы и не беспокоиться: Ганс бдил без устали, присутствуя всюду одновременно, но Терпл, как видно, держала подчиненных в строгости:
Большая часть перелетающей от одного к другому болтовни содержала шутки, понятные только в узком кругу, но мне это не мешало, потому что Ипатия подсказывала на ушко их смысл.
Когда кто-то вспомнил о тоске но дому и Олег Кекуш-кян шутя и с намеком ответил, что некоторым тосковать не приходится, он целил в Хэмфри Мэйсона-Мэнли.
- У него амуры с Терпл, Клара, а Кекушкян ревнует, - объяснила мне Ипатия.
Хулия, имя произносилось по-испански, Ибаррури, толстая пожилая перуанская инка, бывшая учительница, с сожалением рассказывала Звездомысле, как ей хотелось бы побывать, пока она еще жива, в Ядре. Она страшно возмутилась, узнав, что я ни разу не бывала в Мачу-Пиччу 1.
- Повидали всю галактику, а на величайшее чудо родной планеты времени не нашлось!
Единственный, кто выглядел подавленным, был Марк Рорбек. Между фигами и кофе он, извинившись, вышел и не возвращался почти полчаса.
- Домой звонит, - понимающе заметил Мэйсон-Мэнли, а Ипатия, которая, если я не запрещала, умела подслушивать лучше всех в галактике, прошептала:
- Пытается отговорить от развода. Она не соглашается. Мы не успели еще допить кофе, когда Терпл прошептала
что-то в воздух. Ганс, очевидно, расслышал, и в дальнем конце столовой сразу погас свет. Планета появилась снова, теперь гораздо большего размера, чем в прошлый раз. Терпл снова пошептала, и изображение разрослось, заполнив почти всю комнату. У меня даже голова закружилась: показалось, что я в нее падаю.
- Сейчас разрешение около двух или трех километров,- гордо объявила Терпл.
Все равно мы мало что увидели, кроме гор, береговой линии и облаков, к тому же половина планеты по-прежнему находилась в тени. (В сущности, так ведь и должно быть. Планета под нами вращается, но относительно солнца она неподвижна.) Рассматривая модель, я заметила одну странность в нижней части суши и показала на нее:
- Здесь, внизу слева, наверное, океан? Я имею в виду темную часть. Потому что там не видно огней.
- Нет, это тоже суша. Может быть, там слишком холодно для обитания. Мы ведь смотрим на планету не прямо, а под углом около двадцати градусов снизу от экватора, так что нам виден южный полюс, а к северу не видно ничего дальше, скажем, Шотландии или юга Аляски, если сравнивать с Землей. Вы видели глобус, который составил наш Ганс? Нет? Ганс, покажи!
Посреди комнаты мгновенно возникла и стала медленно поворачиваться сфера. Совсем как глобус, что стоял в гостиной у моего дедушки: сетка параллелей и меридианов, только очертания материков совсем неправильные.
- Он составлен по старым данным хичи, которыми с нами поделилась Звездомысла, - произнес голос Ганса. - Однако мы дали континентам собственные названия. Как видите, один из них представляет собой два округлых участка, соединенных перешейком, и напоминает гантель. Доктор Терпл и назвала его Гантелью. Он подразделяется на Восточную и Западную Гантели. Округлый материк с длинным мысом, выдающимся на юго-запад, назван Сковородой. Тот, что сейчас показался, - Арахис, потому что…
- Я вижу почему, - остановила я его.
Он действительно походил на земляной орех. Ганс оказался достаточно восприимчив, чтобы понять - может быть, по моему тону, - что урок географии - или планетографии - кажется мне довольно скучным. В отличие от Терпл, которая, едва он замолчал, приказала:
- Продолжай, Ганс.
И он продолжил. Я, как положено благовоспитанной гостье, сидела смирно, пока он перечислял мне названия каждой точки на карте, но когда названия иссякли, иссякло и мое терпение.
- Спасибо за угощение, Джун, - сказала я, отстегиваясь от обеденной скобы. - Все было очень мило, но, думаю, не стоит больше отвлекать вас от работы. Так или иначе, в ближайшие пять суток нам предстоит часто видеться.
Все лица, до каких я могла дотянуться взглядом, вдруг стали непроницаемыми, а Терпл кашлянула:
- Вы знаете, неполных пять суток, - произнесла она с неловкостью в голосе. - Не знаю, говорили ли вам, что нам придется уйти прежде, чем вспыхнет звезда.
Я застыла, комкая одной рукой продетую в привязное кольцо салфетку, а другой вцепившись в поручень.
- В ваших проспектах ничего не сказано о преждевременном уходе. Почему меня не предупредили?
- Это само собой разумеется, Клара, - с запинкой пояснила она. - Как только начнется коллапс звезды, я все здесь закрываю и мы убираемся подальше. Слишком опасно.
Я не люблю сюрпризов от людей, которые работают на меня. Я окинула ее взглядом.
- Какая там опасность, если мы в шести тысячах световых лет от нее?
Терпл упрямо возразила:
- Не забывайте, я отвечаю за безопасность установки й экипажа. Думаю, Клара, вы не совсем представляете, что такое сверхновая. Она оченьбольшая. Китайские астрологи в июле тысяча пятьсот четвертого года видели ее почти месяц при дневном свете, а ведь у них не было линз для увеличения яркости.
- Ну так наденем солнечные очки. Она твердо подытожила:
- Мы уходим. Я говорю не только о видимом свете. Эта штука даже сейчас, спустя шесть тысяч лет после вспышки, излучает по всему электромагнитному спектру от микрочастот до рентгеновского излучения. Нам совершенно ни к чему оставаться там, где соберется в фокус вся свеженькая радиация.
Я чистила зубы, а Ипатия за спиной рассуждала:
- Терпл, знаешь ли, решила вполне разумно. Когда звезда станет сверхновой, все в этом фокусе просто поджарится.
Я не отвечала, поэтому она сделала заход с другой стороны:
- Этот Рорбек довольно симпатичный на вид, тебе не кажется? Сейчас он в растрепанных чувствах из-за развода и прочего, но думаю, ты в его вкусе.
Я глянула на нее в зеркало. Ее трехмерная модель прислонилась к косяку двери и почти незаметно усмехалась.
- Он же вдвое младше меня, - напомнила я.
- О нет, Клара! - поправила она. - На самом деле меньше, чем на треть. И вообще, разве в этом дело? Ганс показывал мне его досье. Очень чистая генетика для органического существа. Хочешь взглянуть?
- Нет.
Я закончила умывание и повернулась к выходу. Ипатия грациозно посторонилась, чтобы мне не пришлось проходить сквозь нее.
- Ну тогда, - предложила она, - как насчет поесть? Или глоточек на сон грядущий?
- Я бы предпочла поспать. Прямо сейчас. Она вздохнула:
- Какой расход времени! Ты же сама знаешь, что рано или поздно откажешься от мяса. Так зачем тянуть? Твоя машинная симуляция сможет делать все, что делаешь ты, только еще лучше, и…
- Хватит, - приказала я. - Прямо сейчас я намерена отправиться в постель и увидеть во сне любовника, который приближается с каждой минутой. Уйди.
Изображение пропало, и ее «Тогда спокойной ночи» донеслось уже из пустоты. Конечно, на самом деле Ипатия не уходит по моему приказу, но всегда изображает послушание. Кроме того, она никогда не показывает, что знает, чем я занимаюсь в своей комнате наедине с собой.
Насчет снов о Билли Тарче я немножко приврала. Будь я более романтичной особой, могла бы и вправду считать секунды до прибытия верного моего возлюбленного. Черт, признаться, может, я и почувствовала что-то в этом роде, особенно когда, очутившись в этой огромной круглой постели, я машинально потянулась к кому-то, кого в ней не было. Я действительно люблю засыпать, прижавшись к теплой мужской спине. Однако обойтись без нее могу, и тем более могу обойтись без храпа над ухом, и без брыкающихся во сне ног, и без разговоров поутру, когда я еще не успела продрать глаза и мечтаю только о чашечке кофе и дольке грейпфрута наедине с собой.
Обычно такие мысли утешают, но в этот раз они мне не очень-то помогли. Стоило опустить голову на подушку, и сна как не бывало.
Бессонница - еще один из недостатков мясных существ, вызывающих отвращение Ипатии, так что мне не обязательно было от нее мучиться. Она набила аптечку в ванной всеми снадобьями, какие только можно вообразить, на случай, если мне что-то понадобится среди ночи, и в том числе дюжиной разных таблеток от бессонницы, но у меня на уме было кое-что получше. Я откинула крышку прикроватной тумбочки с ручным управлением, которым пользуюсь, когда мне хочется обойтись без помощи Ипатии, и вышла в нужный мне сайт.
- Ну вот, кажется, и все, Клара. О, постойте, я ведь еще не представила вам наш корабельный мозг. Ганс! Поздоровайся с мисс Мойнлин!
Приятный низкий мужской голос отозвался:
- Здравствуйте, мисс Мойнлин. Добро пожаловать на борт. Мы давно надеялись на ваш визит.
Я поздоровалась в ответ и не стала затягивать разговор. Мне не особенно нравится беседовать с механическими разумами, не считая моего собственного. Я допила чай, сунула пустую капсулу в гнездо и сказала:
- Ну, не буду вам больше мешать. Теперь мне хотелось бы вернуться на свой корабль.
Терпл кивнула и не стала спрашивать зачем.
- Обед у нас примерно через час. Не хотите присоединиться? Ганс недурно готовит.
Предложение было не хуже других, и я не стала отказываться.
Провожая меня к стыковочному шлюзу, Терпл искоса взглянула в мою сторону.
- Послушайте, мне очень жаль, что попытка радиоперехвата провалилась. Но это не значит, что крабяне не создали цивилизацию. Представьте себе, что кто-то вел наблюдения за Землей до начала двадцатого века. Они не поймали бы ни одного радиосигнала, хотя разум землян достиг к тому времени полного развития.
- Мне это известно, Джун.
- Да-да… - Она откашлялась. - Можно вас спросить?
Я ответила: «Конечно», подразумевая, что она вправе спрашивать о чем хочет, а соглашусь ли я отвечать, это совсем другое дело.
- Ну, вы вложили большие деньги в проект «Феникс», хотя мы всего лишь предполагаем, что до вспышки сверхновой на планете существовала разумная раса. Зачем?
Ответить на этот вопрос не составляло труда. Что толку быть самой богатой женщиной во вселенной, если время от времени не позволить себе развлечься на свои же денежки? Но этого я ей не сказала. А сказала:
- А чем еще мне заниматься?
Глава 3
Вообще-то, дела у меня были. Даже в избытке, хотя по большей части не слишком важные.
Единственное, что я считала важным для себя, это присматривать за островком у побережья Таити, на котором я живу, когда бываю дома. Я очень славно там все устроила. Если у меня есть что-то вроде семьи, то она там, и по ней я на самом деле скучаю, когда отлучаюсь надолго.
Найдутся и другие важные дела: например, провести иногда время с Биллом Тарчем, который довольно мил, и с другими милыми людьми вроде Билла, которых у меня порядочно набралось за эти годы. И еще покупать всякую всячину, и придумывать, как распорядиться той властью, которую дают такие деньги, как у меня. В общей сложности занятий в жизни хватает. И жить я собираюсь еще долго, особенно если поддамся на уговоры Ипатии стать бессмертной.
И почему бы мне не собираться?
Ипатия уже ждала меня в корабле, в видимом трехмерном облике, в свободных одеждах римлянки V века, раскинувшись на кушетке в задрапированном в римском стиле салоне.
- Ну, довольна своим предприятием? - спросила она, чтобы завязать беседу.
- Сейчас расскажу, подожди минутку, - отозвалась я, проходя в нос и прикрывая за собой дверь.
Конечно, для Ипатии закрытые двери ничего не значат, она видит меня в любом помещении корабля, но когда мой машинный разум выглядит и ведет себя по-человечески, я предпочитаю соблюдать принятые у людей приличия.
Собственно, я потому и вернулась в корабль, что мне надо было побывать в носовом отсеке. Не люблю я справлять нужду при свободном падении, в этих их жутких туалетах. Ипатия ради меня поддерживает в нашем подходящую гравитацию, такую же, как на всем корабле. К тому же и она нервничает, когда я пользуюсь чужими туалетами, потому что, не покопавшись в моих экскрементах, не знает наверняка, здорова ли я.
Она проделала обычный анализ, пока я была на носу. Выйдя, я застала ее в том же положении, но она сразу спросила:
- Ты и вправду собираешься есть их пищу?
- Конечно. Почему бы и нет?
- У тебя высоковат уровень полисахаридов. Давай лучше я тебе приготовлю.
Я, чтобы подразнить ее, сказала:
- Джун Терпл уверяет, что Ганс лучше готовит.
- Она сказала, что он недурно готовит, - поправила Ипатия. - Как и я. Кстати, я с ним связывалась, так что если тебя интересует кто-либо из их экипажа…
- Из экипажа - никто, но вот Звездомысла упоминала о какой-то Ребекке Шапиро. Это кто?
- В базе данных «Феникса» этих сведений нет, Клара, - с упреком заметила она. - Однако…
Забелив уголок салона, Ипатия высветила на нем лицо и вкратце изложила биографию. Ребекка Шапиро обладала драматическим сопрано, и перед ней открывалось блестящее будущее оперной певицы, пока в результате авиакатастрофы она не повредила связки. В целом ее неплохо починили, но с пением было покончено. Она никогда уже не сумеет исполнить «Царицу ночи»
[1]. На Земле ее жизнь не имела перспектив, и Ребекка подписалась на мою программу.
- Есть еще вопросы? - спросила Ипатия.
- О Ребекке нет, но вот почему они зовут свой мозг Гансом?
- А, это идея Марка Рорбека. Он предложил назвать его в честь одного из пионеров компьютерной эры. Но разве имя так уж важно? Вот, например, почему ты назвала меня Ипатией?
- Потому что Ипатия Александрийская
[2]была головастая и заносчивая стерва, - объяснила я ей. - Вроде тебя.
- Пф!
- И к тому же первая женщина, ставшая крупным ученым, - добавила я, зная, что Ипатия всегда не прочь поговорить о себе.
- Первая из известных нам, - поправила она. - Мы ведь не знаем, сколько еще таких, чьи открытия до нас не дошли. Женщинам нелегко было прорваться в вашем древнем мясном мире, как и теперь, между прочим.
- Кроме того, предполагают, что ты была красавицей,- напомнила я,- и, во всяком случае, ты умерла девственницей.
- Это был сознательный выбор, Клара. Даже та древняя Ипатия предпочитала не пачкаться с этими грязными мясными делами. И я не просто умерла, а была зверски убита. Холодной дождливой весной четыреста пятидесятого года нашей эры меня растерзала банда нитрийских монахов
[3]за то, что я не была христианкой. Однако, - заключила она, - ты сама выбирала мне личность. Если бы тебе хотелось другую, ты бы другую и выбрала.
Она таки сумела заставить меня усмехнуться.
- Еще не поздно, - напомнила я ей. - Как насчет Жанны д'Арк?
Богобоязненная язычница-римлянка с отвращением содрогнулась при мысли стать христианкой и сменила тему:
- Хочешь, я свяжу тебя с мистером Тарчем?
Ну, я и хотела, и не хотела. Мне требовалось кое-что решить с Биллом Тарчем, но я еще не готова была решить, поэтому покачала головой.
- Я вот подумала об исчезнувшем народе, который мы пытаемся воскресить. У тебя есть хичийские отчеты об этой планете, кроме тех, что я уже видела?
- Как не быть. Всех не пересмотришь.
- Покажи хоть некоторые.
- Слушаюсь, босс, - сказала она и исчезла, а я оказалась стоящей на скальном уступе, и подо мной внизу расстилалась яркая зеленая равнина, по которой двигались забавного вида животные.
Между симулятором «Феникса» и моим есть некоторая разница. Мой дороже. Их симулятор годится для работы, он показывает все, что вы хотите увидеть, но мой-то помещает вас прямо в картину. Мой снабжен полным набором сенсоров, так что я не только вижу и слышу, но и ощущаю и обоняю. И вот ласковый ветерок ерошил мне волосы и доносил издалека запах гари.
- Эй, Ипатия! - слегка удивилась я. - Они что, уже изобрели огонь?
- Использовать не умели, - пробормотала она у меня в ухе. - Должно быть, во время грозы молния подожгла холмы.
- Какая гроза?
- Та, что только что прошла. Видишь, все еще мокрое?
Нет, на моей скале было сухо. Солнце над головой, большое, яркое и очень жаркое, высушило ее досуха, но в листве вьющихся растений у подножия действительно еще висели капли, а обернувшись, я увидела горящие растения на далеком холме.
Долина казалась более интересной. Рощицы деревьев или чего-то похожего на деревья и стада крупных косматых тварей. Ростом с бурого медведя, но, по-видимому, вегетарианцы, они трудолюбиво выворачивали из земли деревья, чтобы удобнее было объедать листья. Пара речушек: одна, узкая и быстрая, водопадами сбегала с холмов слева от меня и впадала в другую, пошире и поленивее, образуя приличную реку. Другое стадо косматых созданий, более крупных, чем первые, кормилось на равнине. Я не видела, что там у них росло, но зрелище было увлекательное. Пожалуй, так выглядели американские прерии или африканский вельд, пока наши предки не перебили всех диких мясных животных.
Самым интересным в смоделированной ситуации мне показалась группа с дюжину или около того. Они находились довольно далеко от меня и опасливо кружили вокруг маленького стада животных, рассмотреть которых мне толком не удавалось.
- Это они? - спросила я Ипатию, указывая в ту сторону.
Она подтвердила, и я попросила ее увеличить изображение.
Вблизи стало заметно, что животные, на которых охотились хищники, напоминали свиней, вернее, напоминали бы, если бы у свиней были длинные, не покрытые шерстью ноги и длинные беличьи хвосты. Я заметила, что свинья-мамаша скалит клыки и щелкает ими на подступающих со всех сторон хищников, а трое малышей жмутся у нее под брюхом. Но меня больше интересовали хищники. Они смутно напоминали приматов, то есть у них были обезьяньи морды и короткие хвосты. Только на Земле никогда не водилось шес-тилапых приматов. На четырех они бегали, а две больше походили на руки, и в этих вроде бы руках они держали острые камни. И как только подобрались поближе, принялись швырять этими камнями в добычу.
У свиньи не было шансов. За пару минут двух ее малышей подбили, а сама она мчалась прочь, мотая своим длинным хвостом из стороны в сторону, точь-в-точь стрелка метронома, и уцелевший поросенок бежал за ней, болтая хвостиком в такт мамаше, а шестилапые хищники приступили к пиру.
Зрелище было не из приятных.
Я прекрасно знаю, что животным для жизни необходимо есть, и никаких сантиментов по этому поводу не испытываю. Черт возьми, ем же я бифштексы! (И притом не всегда синтетические.) А все-таки смотреть на происходящее полмиллиона лет назад в чужом вельде было неприятно, потому что, когда волко-обезьяны начали есть, один поросенок был еще жив и его жалобный визг донесся до меня.
Я ничуть не пожалела, когда Ипатия прервала меня сообщением, что мистер Тарч, не дождавшись моего вызова, вышел на связь сам.
Почти все мои беседы с Биллом Тарчем заходят в несколько интимную область. Он любит такой секс на словах.
А я - не особенно, поэтому постаралась сократить разговор. Основная мысль его сводилась к тому, что он по мне соскучился и, хотя словами об этом не говорилось, по-прежнему хорош собой: не высок и даже, строго говоря, не красив, но крепкого сложения и с широкой вызывающей ухмылкой, которая так и говорит: «Я умею повеселиться!», и еще - что он прибывает через два дня. Признаю, не слишком богатая информация для четверти часа связи, протянувшейся на световые годы, но остальное касалось только нас двоих; а когда я закончила, уже пора было одеваться к обеду на «Фениксе».
Ипатия, как обычно, не дожидалась распоряжений. Она перебрала мой гардероб и с помощью манипуляторов вытащила нарядный костюмчик с шортами, чтобы мне не возиться больше с юбкой, которая так и норовит взлететь, а к нему - золотое ожерелье, плотно охватывающее шею, которое не станет порхать перед лицом, как нитка жемчугов. Прекрасный выбор, я не стала спорить. Пока я переодевалась, Ипатия спросила как бы невзначай:
- Ну как, мистер Тарч спасибо-то сказал?
Я уже выучила наизусть все ее интонации. От этой у меня шерсть встала дыбом.
- Это за что еще?
- Да за то, что ты поддерживаешь его карьеру, - проговорила она, изображая удивление. - Он ведь почти сошел на нет к тому времени, как ты его подобрала, верно? Так что совсем не лишне было бы, знаешь ли, выразить благодарность.
- Ты сильно рискуешь, - предупредила я, влезая в расшитые драгоценными камнями штанишки.
Порой мне кажется, что Ипатия затрагивает вопросы, которые ее не касаются, к тому же в данном случае она была несправедлива. Мне, чтобы завоевать мужчину, нет нужды оказывать ему одолжения. Господи, обычно приходится думать о том, как от них отделаться! Просто мне нравится покидать их чуточку более благополучными, чем они были до встречи со мной, а Билл в самом деле находился тогда на том этапе карьеры, когда помощь ему не помешала.
Но обсуждать это с Ипатией я не собиралась.
- Говори о другом или заткнись, - приказала я.
- Как скажешь, милая. Подумаем… Как тебе понравились крабяне?
Я откровенно призналась:
- Не слишком. Совершенно не умеют вести себя за столом. Ипатия хихикнула:
- С каких пор у тебя слабый желудок, Клара? Ты в самом деле считаешь, что твои отдаленные предки были лучше? Мне почему-то кажется, что Australopithecus robustus тоже не слишком переживали, по вкусу ли их общество их обеду.
Знакомый спор.
- Это было давно, Ипатия.
- То же относится к крабянам, которых ты видела. Животные есть животные. Между прочим, если ты в самом деле хочешь избавиться от неприятной необходимости убивать то, что ешь…
- Пока не хочу, - сказала я ей, как говорила уже много раз до того.
Ипатия все мечтает меня очистить. То есть избавить от моего мясного тела со всеми его болячками и неприятностями и вложить меня в чистый машинный мозг. Как уже проделали многие мои знакомые. Да и сама Ипатия, хотя она скорее просто приближенная модель существа, которое когда-то было живым мясом.
Идея жутковатая, не спорю, но у нее есть свои преимущества. В моей жизни меньше радостей, чем мне хотелось бы, это правда, но умирать я точно не хочу. А если бы я поддалась на уговоры Ипатии, умирать мне не пришлось бы.
Но к этому шагу я еще не готова. Есть пара вещей, на которые способна мясная личность и не способна машинная, пусть даже одна, по большому счету, и я не собиралась отказываться от плоти, пока не сделала того, что женской плоти удается лучше всего. А для этого дела нужен мужчина… и я не совсем уверена, что Билл Тарч - тот самый мужчина, который мне нужен.
На «Фениксе», когда я вернулась туда к обеду, у всех был заговорщицкий и предвкушающий вид.
- Около двадцати процентов оптических блоков уже установлено,- сдерживая волнение, сообщила мне Терпл.- Хотите посмотреть? - Не дожидаясь ответа, она скомандовала: - Ганс! Изображение планеты!
Освещение померкло, и перед нами всплыл бело-голубой шар величиной с мою голову, если на нее смотреть метров с десяти. Он был наполовину темным, а наполовину освещен солнцем, располагавшимся где-то справа за пределами картины. Из-за кромки планеты как раз показывалась половинка луны. Она выглядела меньше земной Луны, и если на ней имелись отметины кратеров и океанов, то я их не разглядела. На самой планете я различила большой океан и почти прямоугольный материк на освещенной стороне. Когда Терпл полностью погасила свет в помещении, стало ясно, что на темной стороне тоже есть суша, потому что пятнышки света - искусственный свет, огни городов! - цвели по всей поверхности ночного полушария.
- Вот видите, Клара! - победно возгласила она. - Города! Цивилизация!
Глава 4
Их корабельный мозг в самом деле умел готовить. У розовых устриц был такой вкус, будто их всего час как выловили из моря, то же самое относилось к фритто мисто 1с очень приличным ризотто 2, а на десерт были фиги со сливками. Все приготовлено безупречно. А может, так только показалось, потому что все заметно расслабились, убедившись, что нам все-таки будет за чем наблюдать.
Чего не было, так это вина к обеду. Вместо него предлагался какой-то тропический сок в винных грушах. Когда я попробовала его, Джун Терпл, взглянув на мое лицо, заметила:
- Мы отказались от алкоголя до конца наблюдений. - Я не поняла, извинение или вызов звучало в ее голосе, однако она тут же добавила: - Думаю, Ганс сумеет что-нибудь раздобыть, если вам действительно хочется.
Я вежливо покачала головой, а сама задумалась, не насплетничала ли Ипатия Гансу насчет моей склонности время от времени немного выпить. Вполне возможно: корабельные мозги, когда они настолько сложные, как Ипатия с Гансом, любят пошептаться, и команде явно было кое-что обо мне известно. За столом велась живая и разнообразная беседа, но в ней ни разу не упомянули ни ту самую черную дыру, ни черные дыры вообще.
Обед был неспешным и приятным. Легкие заминки возникали, только когда кто-нибудь из сотрудников станции с извинениями поднимался из-за стола, чтобы лишний раз проверить, как работают роботы-паучки, ползающие по пятикилометровой тарелке, бесшовно сращивая отражающие пластины в идеальную параболу. Органические члены команды могли бы и не беспокоиться: Ганс бдил без устали, присутствуя всюду одновременно, но Терпл, как видно, держала подчиненных в строгости:
Большая часть перелетающей от одного к другому болтовни содержала шутки, понятные только в узком кругу, но мне это не мешало, потому что Ипатия подсказывала на ушко их смысл.
Когда кто-то вспомнил о тоске но дому и Олег Кекуш-кян шутя и с намеком ответил, что некоторым тосковать не приходится, он целил в Хэмфри Мэйсона-Мэнли.
- У него амуры с Терпл, Клара, а Кекушкян ревнует, - объяснила мне Ипатия.
Хулия, имя произносилось по-испански, Ибаррури, толстая пожилая перуанская инка, бывшая учительница, с сожалением рассказывала Звездомысле, как ей хотелось бы побывать, пока она еще жива, в Ядре. Она страшно возмутилась, узнав, что я ни разу не бывала в Мачу-Пиччу 1.
- Повидали всю галактику, а на величайшее чудо родной планеты времени не нашлось!
Единственный, кто выглядел подавленным, был Марк Рорбек. Между фигами и кофе он, извинившись, вышел и не возвращался почти полчаса.
- Домой звонит, - понимающе заметил Мэйсон-Мэнли, а Ипатия, которая, если я не запрещала, умела подслушивать лучше всех в галактике, прошептала:
- Пытается отговорить от развода. Она не соглашается. Мы не успели еще допить кофе, когда Терпл прошептала
что-то в воздух. Ганс, очевидно, расслышал, и в дальнем конце столовой сразу погас свет. Планета появилась снова, теперь гораздо большего размера, чем в прошлый раз. Терпл снова пошептала, и изображение разрослось, заполнив почти всю комнату. У меня даже голова закружилась: показалось, что я в нее падаю.
- Сейчас разрешение около двух или трех километров,- гордо объявила Терпл.
Все равно мы мало что увидели, кроме гор, береговой линии и облаков, к тому же половина планеты по-прежнему находилась в тени. (В сущности, так ведь и должно быть. Планета под нами вращается, но относительно солнца она неподвижна.) Рассматривая модель, я заметила одну странность в нижней части суши и показала на нее:
- Здесь, внизу слева, наверное, океан? Я имею в виду темную часть. Потому что там не видно огней.
- Нет, это тоже суша. Может быть, там слишком холодно для обитания. Мы ведь смотрим на планету не прямо, а под углом около двадцати градусов снизу от экватора, так что нам виден южный полюс, а к северу не видно ничего дальше, скажем, Шотландии или юга Аляски, если сравнивать с Землей. Вы видели глобус, который составил наш Ганс? Нет? Ганс, покажи!
Посреди комнаты мгновенно возникла и стала медленно поворачиваться сфера. Совсем как глобус, что стоял в гостиной у моего дедушки: сетка параллелей и меридианов, только очертания материков совсем неправильные.
- Он составлен по старым данным хичи, которыми с нами поделилась Звездомысла, - произнес голос Ганса. - Однако мы дали континентам собственные названия. Как видите, один из них представляет собой два округлых участка, соединенных перешейком, и напоминает гантель. Доктор Терпл и назвала его Гантелью. Он подразделяется на Восточную и Западную Гантели. Округлый материк с длинным мысом, выдающимся на юго-запад, назван Сковородой. Тот, что сейчас показался, - Арахис, потому что…
- Я вижу почему, - остановила я его.
Он действительно походил на земляной орех. Ганс оказался достаточно восприимчив, чтобы понять - может быть, по моему тону, - что урок географии - или планетографии - кажется мне довольно скучным. В отличие от Терпл, которая, едва он замолчал, приказала:
- Продолжай, Ганс.
И он продолжил. Я, как положено благовоспитанной гостье, сидела смирно, пока он перечислял мне названия каждой точки на карте, но когда названия иссякли, иссякло и мое терпение.
- Спасибо за угощение, Джун, - сказала я, отстегиваясь от обеденной скобы. - Все было очень мило, но, думаю, не стоит больше отвлекать вас от работы. Так или иначе, в ближайшие пять суток нам предстоит часто видеться.
Все лица, до каких я могла дотянуться взглядом, вдруг стали непроницаемыми, а Терпл кашлянула:
- Вы знаете, неполных пять суток, - произнесла она с неловкостью в голосе. - Не знаю, говорили ли вам, что нам придется уйти прежде, чем вспыхнет звезда.
Я застыла, комкая одной рукой продетую в привязное кольцо салфетку, а другой вцепившись в поручень.
- В ваших проспектах ничего не сказано о преждевременном уходе. Почему меня не предупредили?
- Это само собой разумеется, Клара, - с запинкой пояснила она. - Как только начнется коллапс звезды, я все здесь закрываю и мы убираемся подальше. Слишком опасно.
Я не люблю сюрпризов от людей, которые работают на меня. Я окинула ее взглядом.
- Какая там опасность, если мы в шести тысячах световых лет от нее?
Терпл упрямо возразила:
- Не забывайте, я отвечаю за безопасность установки й экипажа. Думаю, Клара, вы не совсем представляете, что такое сверхновая. Она оченьбольшая. Китайские астрологи в июле тысяча пятьсот четвертого года видели ее почти месяц при дневном свете, а ведь у них не было линз для увеличения яркости.
- Ну так наденем солнечные очки. Она твердо подытожила:
- Мы уходим. Я говорю не только о видимом свете. Эта штука даже сейчас, спустя шесть тысяч лет после вспышки, излучает по всему электромагнитному спектру от микрочастот до рентгеновского излучения. Нам совершенно ни к чему оставаться там, где соберется в фокус вся свеженькая радиация.
Я чистила зубы, а Ипатия за спиной рассуждала:
- Терпл, знаешь ли, решила вполне разумно. Когда звезда станет сверхновой, все в этом фокусе просто поджарится.
Я не отвечала, поэтому она сделала заход с другой стороны:
- Этот Рорбек довольно симпатичный на вид, тебе не кажется? Сейчас он в растрепанных чувствах из-за развода и прочего, но думаю, ты в его вкусе.
Я глянула на нее в зеркало. Ее трехмерная модель прислонилась к косяку двери и почти незаметно усмехалась.
- Он же вдвое младше меня, - напомнила я.
- О нет, Клара! - поправила она. - На самом деле меньше, чем на треть. И вообще, разве в этом дело? Ганс показывал мне его досье. Очень чистая генетика для органического существа. Хочешь взглянуть?
- Нет.
Я закончила умывание и повернулась к выходу. Ипатия грациозно посторонилась, чтобы мне не пришлось проходить сквозь нее.
- Ну тогда, - предложила она, - как насчет поесть? Или глоточек на сон грядущий?
- Я бы предпочла поспать. Прямо сейчас. Она вздохнула:
- Какой расход времени! Ты же сама знаешь, что рано или поздно откажешься от мяса. Так зачем тянуть? Твоя машинная симуляция сможет делать все, что делаешь ты, только еще лучше, и…
- Хватит, - приказала я. - Прямо сейчас я намерена отправиться в постель и увидеть во сне любовника, который приближается с каждой минутой. Уйди.
Изображение пропало, и ее «Тогда спокойной ночи» донеслось уже из пустоты. Конечно, на самом деле Ипатия не уходит по моему приказу, но всегда изображает послушание. Кроме того, она никогда не показывает, что знает, чем я занимаюсь в своей комнате наедине с собой.
Насчет снов о Билли Тарче я немножко приврала. Будь я более романтичной особой, могла бы и вправду считать секунды до прибытия верного моего возлюбленного. Черт, признаться, может, я и почувствовала что-то в этом роде, особенно когда, очутившись в этой огромной круглой постели, я машинально потянулась к кому-то, кого в ней не было. Я действительно люблю засыпать, прижавшись к теплой мужской спине. Однако обойтись без нее могу, и тем более могу обойтись без храпа над ухом, и без брыкающихся во сне ног, и без разговоров поутру, когда я еще не успела продрать глаза и мечтаю только о чашечке кофе и дольке грейпфрута наедине с собой.
Обычно такие мысли утешают, но в этот раз они мне не очень-то помогли. Стоило опустить голову на подушку, и сна как не бывало.
Бессонница - еще один из недостатков мясных существ, вызывающих отвращение Ипатии, так что мне не обязательно было от нее мучиться. Она набила аптечку в ванной всеми снадобьями, какие только можно вообразить, на случай, если мне что-то понадобится среди ночи, и в том числе дюжиной разных таблеток от бессонницы, но у меня на уме было кое-что получше. Я откинула крышку прикроватной тумбочки с ручным управлением, которым пользуюсь, когда мне хочется обойтись без помощи Ипатии, и вышла в нужный мне сайт.