Пол Фредерик. За синим горизонтом событий (Хичи - 2)

   Теперь у него было копье - оружие, с которым он намеревался сражаться против сотни Древних.
   Несколько раз Пол натыкался на машины, которые показались ему уменьшенной версией знаменитых прокладчиков туннелей хичи. И, как это ни странно, они работали То, что хичи делали, они делали навсегда.
   Полу потребовались целых три дня, полных ежесекундного страха, жажды и кропотливой работы, чтобы заставить машины действовать. Он часто останавливался, пробирался в золотые коридоры или на корабль за пищей и водой. И все время Пол ожидал, что грохот работающих машин привлечет к нему внимание Древних, прежде чем он будет готов. Но ничего такого не случилось.
   В конце концов Пол научился нажимать рычаг, отчего на пульте управления вспыхивали многочисленные огни, поворачивать тугие колеса, заставляя машину двигаться вперед и назад. Он разобрался, что если наступить на большую педаль, то перед машиной появится голубоватое сияние, размягчающее даже металл хичи. Но все это сопровождалось ненужным шумом. К тому же Пол боялся, что повредит что-нибудь в самом Небе хичи, если и не вызовет внимание Древних.
   Когда он начал двигать машину к избранному им месту, она катилась на роликах почти беззвучно. Пол остановил ее и задумался.
   Он знал, куда и когда ходят Древние. У него было копье, которым можно убить одного жителя Неба хичи. Он мог даже справиться с двумя или тремя Древними, если попробовать захватить их врасплох. Кроме того, у Пола была машина, которая невероятно горячим пламенем могла уничтожить любое количество Древних, если они окажутся перед ней.
   Из всего этого вырабатывалась стратегия, которая при нормальном везении должна была подействовать.
   И все же это было рискованно, очень рискованно. Пол слишком многого не знал об обитателях Неба хичи. Древние как будто не были вооружены, но кто знал, что они умеют и какое оружие у них может оказаться. Его давно подмывало начать убивать их по одному, искусно и осторожно, не привлекая внимания всего племени. Потом же, когда он будет готов, вступить в схватку со всеми оставшимися, он собирался использовать машину. Но насколько велики его шансы на успех, он даже не мог предположить. А главное, Пола смущала большая машина, этот Древнейший, которого он мельком видел раза два издали. Ему казалось, что Древнейший не должен был вмешиваться. Но кто мог дать ему гарантии, что это так?
   Ответов на многие важные вопросы не было. Пол жил только одной надеждой на благосклонность судьбы. Он видел, что Древнейший слишком велик, чтобы продвигаться по коридорам, за исключением золотых. Да и вообще этот шагающий агрегат приходил в движение не часто. И Пол надеялся, что, может, ему удастся каким-то образом подманить хозяина Неба хичи к всепожирающему жару туннелепрокладочной машины. Впрочем, это, конечно, была не машина для прокладки туннелей, хотя действовала она по тому же принципу.
   И все же на всех ступенях план казался ему ненадежным. Но вера в успех не покидала его.
   Однако не риск все это время останавливал Пола.
   Пол Холл, который скрывался от Древних в туннелях Неба хичи, строил планы его захвата, полубезумный от гнева и беспокойства за пленников, не совсем сошел с ума. Это был все тот же Пол Холл, чьи мягкость и терпение когда-то убедили Дорему Хертер выйти за него замуж, который принял ее дерзкую взбалмошную сестру и неуживчивого отца как неотъемлемую часть договора. Он очень хотел освободить их и вернуться вместе с ними на Землю. Даже с риском для собственной жизни. У него всегда была вполне реальная возможность отказаться от риска, прокрасться на корабль Вэна, вернуться на Пищевую фабрику и потом медленно, в одиночестве и печали вернуться на Землю к ожидавшим его богатству и славе.
   Правда, помимо риска, существовал еще один трудно-Разрешимый вопрос. Это - уничтожение почти целой расы живых и разумных существ. Конечно, Древние забрали у него жену, но, в сущности, не причинили ей вреда. И как Пол ни старался, он не мог убедить себя, что имеет право их уничтожить.
   ...И тут появился этот "освободитель", полуживой одиночка по имени Робин Броудхед. Он выслушал планы Пола хитро улыбнулся и достаточно вежливо сказал:
   - Вы все еще работаете на меня, Холл. Поступим по-моему.
   - К дьяволу с вашей работой!
   Несмотря на грубость, Броудхед не изменил своей вежливости. Ванна и немного еды сотворили с ним чудо, и Робин миролюбиво произнес:
   - Главное сейчас - выяснить, что нам противостоит. Помогите мне перетащить оборудование информационного процессора к Мертвецам, и мы все узнаем. Это прежде всего.
   - Прежде всего надо освободить мою жену!
   - Зачем, Холл? Ей ничего не угрожает, вы сами это сказали. Я не говорю о долгой отсрочке. Может быть, не больше одного дня. Узнаем, что сможем, от Мертвецов. Запишем все, вытащим у них все возможное. Потом унесем записи на мой корабль и тогда...
   - Нет. - Да!
   - Нет, и говорите потише! - Они ссорились, как дети на школьном дворе, оба красные и сердитые, глядя в глаза друг другу. Наконец Робин Броудхед покачал головой, улыбнулся и сказал:
   - Черт возьми, Пол! Вы думаете о том же, о чем и я? Пол Холл позволил себе расслабиться. И через секунду он ответил:
   - Я считаю, что нам вдвоем стоит подумать над предстоящими действиями, а не спорить, кто должен принимать решения.
   - Я с вами абсолютно согласен, - улыбнулся Броудхед. - Знаете, в чем моя беда? Я так удивился, что выжил, что все еще никак к этому не могу привыкнуть.
   Им потребовалось всего шесть часов, чтобы установить процессор PMAL-2, но это были шесть часов тяжелейшей работы. К концу они оба выбились из сил. Они понимали, что разумнее было бы поспать, но оба не могли сдержать нетерпения. Как только они подсоединили источник энергии к банкам программ, записанный голос Альберта шаг за шагом объяснил им, что делать дальше. Сам процессор они установили в коридоре, его речевые терминалы - внутри помещения Мертвецов, рядом с радиосвязью. После этого Робин взглянул на Пола, Пол пожал плечами, и Робин начал осуществлять программу.
   Из терминала донесся голос: "Генриетта! Генриетта, дорогая, ты меня слышишь?" Но никакого ответа за этим не последовало. Программа, которую написал Альберт с помощью Зигфрида, попыталась снова: "Генриетта, это Том. Пожалуйста, ответь мне".
   Было бы быстрее привлечь ее внимание набором кода, но это выглядело бы несколько неестественно - давно потерянный муж добрался до своей жены по радио.
   Голос попробовал снова, потом еще раз. Пол нахмурился и с досадой прошептал:
   - Не сработало.
   - Подождите, - отмахнулся от него Робин.
   Они еще долго ждали, нервничали, а мертвый голос компьютера продолжал уговаривать Генриетту. И наконец в ответ послышался тихий неуверенный шепот:
   - Том? Томазино, это ты?
   Пол Холл был нормальным человеком, может, не в луч-Шей форме после четырех лет заключения на корабле, затем на Пищевой фабрике и на Небе хичи. Он был достаточно нормальным, чтобы ощущать естественную для его пола и возраста похотливость, но то, что он слышал, ему совсем не хотелось слышать. Он в замешательстве улыбнулся Робину Броудхеду, тот ответил тем же. Унизительно было стать свидетелем болезненной нежности и уязвленной ревности посторонних людей. Невольные свидетели в таких случаях обычно улыбаются. Например, частные детективы, специализирующиеся на разводах, для забавы прослушивают в компании постельные записи. Но это было совсем не весело! Генриетта, любая Генриетта, даже машинное привидение с таким именем, совсем не была смешна в порыве страсти, когда считала, что ее обманывают и предают. Программа, имитирующая ее мужа, делала это очень искусно. Она просила прощения и умоляла, она даже плакала, свистящими хриплыми рыданиями, когда плоский голос самой Генриетты прерывался рыданиями печали и безнадежной радости. А потом программа, как и было предусмотрено, приготовилась к убийству.
   - Не сможешь ли ты, дорогая Генриетта... не известно ли тебе, как управляется корабль хичи?
   Последовала затяжная пауза. Компьютерная Генриетта колебалась. Затем голос мертвой женщины произнес:
   - Да, Томазино.
   Следующая пауза длилась, пока запрограммированный обманщик не решил заполнить пробел:
   - Если ты сможешь, дорогая, я думаю, что сумею добраться до тебя. Я нахожусь в каком-то корабле. Кажется, это рубка управления. Если бы я знал, как его заставить двигаться...
   Полу не верилось, что даже плохо записанный компьютерный разум поддастся на такую явную фальшивку. Но Генриетта клюнула.
   Отвратительно принимать участие в обмане, но он участвовал, а когда Генриетта начала говорить, ее невозможно было остановить.
   - Тайна управления кораблями хичи ? Конечно, дорогой Томазино!
   И мертвая женщина предупредила своего несуществующего возлюбленного, что передает для записи ускоренную информацию, и разразилась свистящим треском машинного разговора. Пол не мог расслышать ни слова в этом шуме. Но Робин Броудхед, слушавший через наушники особое сообшение своего компьютера, улыбнулся, кивнул и поднял сомкнутые кольцом большой и указательный пальцы в знак успеха.
   Затем Пол утащил его в коридор.
   - Если вы получили то, что нужно, давайте уйдем отсюда! - тихим, но очень энергичным шепотом попросил он.
   - Получил! - ответил Робин. - Она все рассказала. У нее связь со всеми механизмами, управляющими этой штукой, она входит в ее мозг и все нам рассказывает. .
   - Прекрасно. Теперь пойдем отыщем Ларви! Броудхед посмотрел на него не сердито, а скорее умоляюще и ответил:
   - Еще несколько минут. Кто знает, что она может выдать?
   - Нет!
   - Да! - Они взглянули друг на друга, и оба покачали головами. Предлагаю компромисс, - сказал Робин Броудхед. - Пятнадцать минут, ладно? А потом пойдем освобождать вашу жену.
   Они, печально и одновременно удовлетворенно улыбаясь, вернулись к прежнему месту, но радость от маленькой победы быстро улетучилась. Голоса не были больше интимно мягкими. Генриетта и ее компьютерный муж почти ссорились. Послышался щелчок и металлический голос резко произнес:
   - Ты был свиньей, Том!
   На что программа попыталась ответить более или менее рассудительно:
   - Но, Генриетта, дорогая! Я только пытаюсь узнать...
   - То, что ты пытаешься узнать, - негодующе проговорил голос Генриетты, - зависит только от твоих способностей Учиться. Я пытаюсь рассказать тебе кое-что куда более важное! Я и раньше пробовала это сделать. Пыталась на протяжении всего пути сюда, но нет, ты не желал меня слушать, ты хотел только уединяться в шлюпке с этой толстой сукой...
   Программа прекрасно знала, когда следует раскаиваться, и принялась успокаивать истеричную Генриетту:
   - Прости, Генриетта, дорогая. Если ты хочешь поучить меня астрофизике, я согласен.
   - Засунь себе в задницу свое согласие! - продолжала неистовствовать обиженная жена. - Это ужасно важно, Том! - воскликнула она и вдруг сменила гнев на милость. - Хорошо, Том. Но нам придется вернуться к Большому Взрыву. Ты слушаешь меня, Том ?
   - Конечно, дорогая, - ответила программа самым искренним и любящим голосом.
   - Хорошо! Все начинается с образования вселенной, и мы достаточно неплохо знаем этот процесс, за исключением одного переходного момента, который не совсем ясен. Назовем его моментом X.
   - Ты хочешь рассказать мне, что такое этот момент X, дорогая ?
   - Заткнись, Том! - нервно ответила Генриетта. - И слушай! До момента X вся вселенная представляла собой крошечный шар диаметром порядка нескольких километров, сверхплотный, сверхгорячий, настолько сжатый, что у него не было никакой внутренней структуры. Потом из-за внутреннего напряжения он взорвался и начал стремительно расширяться. Это происходило до самого момента X, и данная часть развития событий в общем ясна. Ты слушаешь меня, Том ?
   - Да, дорогая. Это обычная космология, верно ?
   - Ты только слушай, - выдержав зловещую паузу, сказала наконец Генриетта. - После момента X вселенная продолжала расширяться. По мере ее расширения небольшие сгустки материи начали конденсироваться. Вначале появились элементарные частицы, адроны и пионы, электроны и протоны, нейтроны и кварки. Потом стала возникать подлинная материя-Настоящие атомы водорода, затем даже атомы гелия. Расширение объема газа стало замедляться. В огромных облаках начались турбуленции. Гравитация стала собирать эти облака в сгустки. Объем их сокращался, и повышенная температура сжатия запустила ядерные реакции. Облака раскалились Так рождались первые звезды. Остальное, - закончила Генриетта, - мы можем наблюдать и сегодня.
   Программа Альберта подхватила намек.
   - Понимаю, Генриетта, это все очень интересно. Но я упустил, о каком промежутке времени мы говорим ?
   - Хороший вопрос, - ответила она, но в голосе ее не слышалось удовольствия. - От начала Большого Взрыва момента X три секунды. От момента X до настоящего времени примерно восемнадцать миллиардов лет. И мы уже здесь.
   Фальшивый возлюбленный Генриетты не был рассчитан на восприятие сарказма, хотя он ощущался даже в плоском металлическом голосе. Но программа продолжала стараться, как могла:
   - Спасибо, дорогая, - сказала она, - а теперь расскажи мне об этом особом моменте X.
   - Сию минуту, мой дорогой Томазино, - ласково ответила она, - только ты совсем не мой дорогой Томазино. Этот тупоголовый болван не понял бы ни одного моего слова, а мне не нравится, когда меня дурачат.
   Как ни старалась дальше программа Альберта, как ни пытался Робин Броудхед, сбросивший свою маску, обратиться к ней непосредственно, Генриетта больше ничего не выдала.
   - К чертовой матери! - проговорил наконец Броудхед. - У нас хватает забот на следующие несколько часов. Для этого не нужно возвращаться на восемнадцать миллиардов лет назад. - Он нажал кнопку на боку процессора и подхватил то, что выпало из него, - толстую мягкую ленту, на которой было записано все изложенное Генриеттой. - Вот за этим я и прилетел, - сказал он с грустной улыбкой. - А теперь, Пол, попробуем решить вашу маленькую проблему, а потом отправимся домой и будем тратить свои миллионы!
   В глубоком беспокойном сне Древнейшего не было видений, но были сплошные беспокойства. Раздражения поступали все быстрее и быстрее, они становились все более и более настойчивыми. С того момента, как, к его ужасу, появились первые старатели, и до последней их записи прошло всего одно мгновение - несколько лет. А с поимки чужаков и мальчишки - всего одно "сердцебиение". До того же момента, когда его разбудили и сообщили, что самка сбежала, - вообще ничего. Древнейший не успел даже разъединить эффекторы и сенсоры. И вот опять ему не давали покоя. Дети метались в панике и ссорились друг с другом. Но не только их шум беспокоил его. Шум не способен был разбудить Древнейшего Его могло вырвать из забытья только физическое нападение или прямое обращение. Самым раздражающим в этом шуме являлось то, что он был обращен не к нему, хотя это имело отношение к Древнейшему. Происходил спор: несколько напуганных детей требовали, чтобы его немедленно разбудили столько же еще более панических голосов умоляли не делать этого.
   А это казалось ему неправильным. Полмиллиона лет Древнейший обучал своих детей хорошим манерам. Если в нем была серьезная необходимость, к нему нужно было обратиться. Его нельзя тревожить по пустякам, нельзя будить случайно. Особенно сейчас. Особенно когда каждое пробуждение создает дополнительное напряжение для его древнего тела и он уже предчувствует время, когда совсем не сможет проснуться.
   Раздражающий гам не прекращался. Древнейший активировал свои внешние сенсоры и посмотрел на детей. Он не понял, почему их здесь было так мало? Почему половина лежит на полу, очевидно, спит?
   Древнейший с трудом активировал коммуникационную систему и заговорил:
   - Что случилось?
   Когда дети, дрожа от страха и возбуждения, начали отвечать и он разобрал, что они говорят, на его корпусе сразу вспыхнуло множество разноцветных полос. Оказалось, что самку пришельцев поймать не удалось. Младшая самка и мальчик тоже сбежали. Больше двадцати детей найдены в глубоком сне, а десятки других, отправившихся на поиски, не вернулись.
   Происходило что-то ужасающе неправильное. Даже в самом конце своей полезной жизни Древнейший оставался превосходной машиной. В его распоряжении были редко используемые ресурсы, силы, которые он не призывал сотни тысяч лет.
   Древнейший приподнялся, возвышаясь над детьми, словно гигантское божество, и углубился в свои воспоминания. Он искал нужные знания и руководства, соответствующие подобной ситуации. На передней плите, между выступающими визуальными рецепторами, две полированные голубые кнопки начали глухо гудеть, а над его могучим корпусом мелкая тарелка засветилась слабым фиолетовым светом.
   Тысячи лет Древнейший не использовал свои наиболее карательные эффекторы, но по мере поступления информации он начал осознавать, что время для этого настало.
   Древнейший просмотрел все записанные личности, в том числе и Генриетты. Он узнал, о чем спрашивали те, кто вмешивался в его дела, и что она им ответила. И Древнейший понял значение оружия, которым энергично размахивал Робин Броудхед. В его глубочайших воспоминаниях, воспоминаниях того периода, когда он еще состоял из плоти и крови, такое уже было - оружие, которое погружало его собственных предков в сон. Очевидно, оно было того же свойства.
   Неприятность такого масштаба Древнейшему еще не встречалась, и он не знал, как с ней справиться. Если бы он мог добраться до них... Но Древнейший был не в состоянии. Его громоздкий корпус не мог двигаться по коридорам артефакта, за исключением золотых. Это означало, что его оружие, готовое уничтожать все, что движется, не имело цели. В таком случае следовало попытаться использовать детей. Возможно, они сумели бы выследить и одолеть пришельцев. Во всяком случае, попробовать стоило, и Древнейший приказал тем немногим, что его еще окружали, уничтожить чужаков. Но в рациональном компьютерном сознании Древнейшего математические способности пока не пострадали. Он хорошо понимал вероятность успеха, и она была невелика.
   Главный вопрос, который его волновал, угрожает ли что-нибудь его великому плану? Ответ был неутешительным - да. Но тут Древнейший по крайней мере кое-что мог сделать. Сердцем плана являлось то место, откуда контролировалось движение артефакта. Это нервный центр всего сооружения. Именно отсюда он недавно предпринял шаги для завершения своего плана.
   Не успев принять окончательное решение, Древнейший уже начал действовать. Большой металлический корпус развернулся и покатился по веретену в широкий коридор, который вел к пункту управления. Там ему ничто не могло угрожать. Пришельцы не должны были достать Древнейшего в этом защищенном месте. Но даже если это произошло бы, оружие было готово к бою.
   И все же напряжение, которое испытывал Древнейший, плохо сказывалось на его действиях. Он двигался медленно и неуверенно, хотя энергии еще было достаточно. Древнейший решил, что закроется, и пусть тогда эти создания из плоти и крови попробуют...
   Он остановился. Перед ним стояла одна из машин, залечивающих стены. Другой не было на месте, тогда как совсем недавно она находилась в центре коридора, а за ней...
   Если бы Древнейший был чуть меньше истощен и на какую-то долю секунды среагировал быстрее... Но получилось иначе. Древнейшего вдруг охватил испепеляющий жар машины. Он мгновенно ослеп и оглох. Древнейший чувствовал, как неумолимый огонь прожигает его корпус, как тают и расплавляются двигательные цилиндры.
   Древнейший не знал, что такое физическая боль. Он не ведал, что такое печаль и тоска. И тем не менее он потерпел поражение. Жалкие создания из плоти и крови захватили его артефакт, и планы Древнейшего навсегда остались лишь планами.
   16. Богатейший человек
   Меня зовут Робин Броудхед, и я самый богатый человек Солнечной системы. Второй после меня по богатству - старина Боувер. Он был бы значительно ближе ко мне, если бы не потратил половину своих денег на снос лачуг и постройку целого поселка коттеджей для неимущих, да еще на прочесывание дюйм за дюймом всего трансплутонового пространства в поисках корабля с тем, что осталось от его жены Триш. Хотя я не могу представить себе, что он будет с ней делать, если найдет.
   Выжившие Хертеры-Холлы тоже ужасно богаты. Это очень хорошо, особенно для Вэна и Джанин, которым еще предстоит разобраться в своих непростых взаимоотношениях в этом сложном негостеприимном мире.
   Моя жена Эсси вполне здорова, и я ее очень люблю. Когда я умру, то есть когда Полная медицина не сможет больше латать меня, я использую свой план, направленный на кое-кого другого, кого я тоже люблю, и эта мысль греет меня. Меня почти все удовлетворяет в жизни. Единственное исключение - мой научный консультант Альберт Эйнштейн, который все пытается объяснить мне принцип Маха.
   Захватив Небо хичи, мы получили все. И умение управлять кораблями хичи, и способ строить корабли хичи, включая теорию, которая делает возможным путешествие быстрее скорости света. Нет, в эту теорию, конечно же, не входят ни гиперпространство, ни четвертое измерение. Все гораздо проще. Ускорение увеличивает массу - так утверждает Эйнштейн, настоящий, а не мой Альберт. Но если масса равна нулю, не имеет значения, во сколько раз она увеличивается. Она все равно остается равной нулю. Альберт говорит, что масса может быть создана искусственно, и подтверждает это основным логическим принципом: масса существует, следовательно, ее можно создать. Из этого вытекает, что масса может быть уничтожена, потому что то, что однажды создано, может прекратить свое существование. В этом и состоит тайна хичи, и с помощью Альберта в постановке эксперимента, и при содействии Мортона в уговорах Корпорации "Врата" предоставить нам необходимые корабли мы попробовали. Мне это не стоило ни пенса. Одно из преимуществ большого богатства состоит в том, что его не нужно тратить. Вы просто должны позволить другим тратить свои деньги ради вас, и для этого существуют юридические программы.
   И вот мы одновременно отправили с Врат два пятиместных корабля. Один шел только на двигателе шлюпки, в нем находились два человека и алюминиевый цилиндр с прикрепленным к нему измерителем напряжения. В другом находился полный экипаж, готовый к настоящему полету. На первом корабле разместили камеру, которая одновременно фиксировала три изображения: гравиметр, второй корабль и атомно-цезиевые часы с цифровым экраном.
   На мой непросвещенный взгляд, эксперимент ничего не показал. Второй корабль начал куда-то исчезать, и гравиметр зафиксировал его исчезновение. Большое дело! Но Альберт был страшно возбужден.
   - Его масса стала исчезать в самом начале, Робин! Боже мой! Любой мог бы додуматься до этого эксперимента за последние десять лет! За него можно будет получить не менее десяти миллионов долларов премии!
   - Получи мелкими купюрами, - пошутил я, потянулся и перевернулся, чтобы поцеловать Эсси, потому что мы как раз в это время валялись в постели.
   - Очень интересно, дорогой Робин, - сонно ответила она и вернула мне поцелуй.
   Альберт улыбнулся и отвел взгляд, отчасти потому, что Эсси усовершенствовала его программу, отчасти же потому, что он, как и я, знал, что она говорит неправду. Мою Эсси не интересует такая скучная ерунда, как астрофизика. Зато она ужасно обрадовалась возможности поиграть с разумом компьютеров хичи и занималась этим все свободное время. Эсси работала ежедневно по восемнадцать часов, пока не восстановила все сохранившиеся системы Древнейшего, все, что осталось от Мертвецов-Людей и Мертвецов-Нелюдей, чьи воспоминания на добрый миллион лет уходили в африканскую саванну. Не в том дело, что ей нужны были эти воспоминания. Ее интересовало, как они были записаны, - вот в этом вопросе она разбиралась очень хорошо.
   Усовершенствование программы Альберта - последнее, что получила Эсси от компьютеров Неба хичи. Вот это было действительно большое подспорье. Подробнейшие карты всех уголков Галактики, показывающие места, где побывали хичи. Уникальная карта черных дыр, изображающая, где они сейчас расположены. Была там и дыра, в которой сгинула Клара.
   Как еще один подарок от исчезнувшей цивилизации я получил ответ на вопрос, который интересовал меня чисто субъективно: почему во время полета на Небо хичи я остался жив? Корабль, который нес меня к Небу хичи, после девятнадцати дней пути начал уменьшать ускорение. По всем законам физики и здравого смысла это означало, что мое суденышко прибудет только через девятнадцать дней, и к этому времени я, несомненно, буду мертв, но оно прибыло через пять. Я остался жив, но не понимал почему.
   Альберт дал мне ответ. Все предыдущие корабли, успешно долетевшие до Неба хичи, перемещались между двумя относительно неподвижными космическими телами. Разница скоростей составляла несколько десятков или сотен километров в секунду. Не больше. И это почти не имело значения. Но мой корабль преследовал объект, который очень быстро двигался, и это поглощало почти все ускорение. Замедление было лишь незначительным. Корабль продолжал лететь на большой скорости и почти не тормозил. Именно поэтому я остался жить.
   Это выглядело очень удовлетворительно, однако... Однако за все приходится платить.