Страница:
Так и делалось; повсюду в его земле давали им лошадей, продовольствие, выдавалось все, что им нужно было. По правде сказать, иной раз давали им провожатых от места к месту до двухсот человек; и было это нужно. Ахату не был законным владетелем, и народ не боялся, как при законном царе, злодействовать.
Скажу вам вот еще что, к чести трех послов: Николай, Матвей и Марко поистине были людьми именитыми; великий хан верил им и любил их так, что поручил отвезти царицу Кокачину и дочь царя Манзи[29]; отвезти их должны они были к Аргону, царю восточному. Так они и сделали; повезли их, как я вам рассказывал, морем, и вначале со многими людьми и большими расходами.
Обе царицы, скажу вам, были под охраною трех послов; как родных дочерей оберегали они их и защищали, а царицы, молодью да красивые, всех трех почитали за родных отцов и во всем их слушались. Послы передали цариц их государям. Кокачина, жена Казана, что теперь царствует, и сказать правду, так и сам Казан полюбили послов так, что нет того, чего бы оба не сделали для них как для родных отцов. Когда три посла уходили домой и прощались, так царица на расставании горько плакала.
Рассказал я вам все, что похвалы достойно, как трем послам поручено было из далеких стран отвезти таких двух невест к их женихам. Оставим это и расскажем о том, что случилось потом.
Что же вам еще сказать? Простились три посла с Кокату и пустились в дорогу; ехали каждый день, пока не добрались до Трепизонда, оттуда в Константинополь, потом в Негропонт и, наконец, в Венецию, и было это в 1295 г . по Р. X.
Рассказал вам в прологе все, что вы слышали, теперь начну книгу.
КНИГА ПЕРВАЯ
ГЛАВА XX
Здесь описывается Малая Армения[30]
Нужно знать, что есть две Армении: Малая и Великая. Царь Малой Армении правит своею страною по справедливости и подвластен татарам.
Много тут городов и городищ и всего вдоволь, а от охоты на зверей и на птиц потехи много. Но, скажу вам, страна сильно нездоровая. В старину здешние дворяне были храбры и воинственны; теперь они слабы и ничтожны и только пьянствуют.
Есть тут на берегу моря торговый город Лаяс. По правде сказать, так все пряности и все ткани с Евфрата привозятся в этот город, все дорогие товары и товары из Венеции, Генуи свозятся сюда и здесь покупаются. Отсюда идут к Евфрату и купцы, и путешественники.
Рассказали вам о Малой Армении, теперь опишем Туркмению[31].
Нужно знать, что есть две Армении: Малая и Великая. Царь Малой Армении правит своею страною по справедливости и подвластен татарам.
Много тут городов и городищ и всего вдоволь, а от охоты на зверей и на птиц потехи много. Но, скажу вам, страна сильно нездоровая. В старину здешние дворяне были храбры и воинственны; теперь они слабы и ничтожны и только пьянствуют.
Есть тут на берегу моря торговый город Лаяс. По правде сказать, так все пряности и все ткани с Евфрата привозятся в этот город, все дорогие товары и товары из Венеции, Генуи свозятся сюда и здесь покупаются. Отсюда идут к Евфрату и купцы, и путешественники.
Рассказали вам о Малой Армении, теперь опишем Туркмению[31].
ГЛАВА XXI
Здесь описывается Туркмения
В Туркмении три народа: туркмены чтут Мухаммеда и следуют его закону; люди простые, и язык у них грубый. Живут они в горах и в равнинах, повсюду, где знают, что есть привольные пастбища, так как занимаются скотоводством. Водятся здесь, скажу вам, добрые туркменские лошади и хорошие, дорогие мулы.
Есть тут еще армяне и греки; живут вперемешку по городам и городищам; занимаются они торговлею и ремеслами.
Выделываются тут, знайте, самые тонкие и красивые в свете ковры, а также ткутся отменные, богатые материи красного и другого цвета, много и других вещей изготовляется здесь.
Города тут зовутся: Комо, Кассери, Севасто[32]; много и других городов и городищ; перечислять их всех было бы долго; принадлежат они все татарам левантским, что здесь царят.
Оставим эту область и поговорим о Великой Армении.
В Туркмении три народа: туркмены чтут Мухаммеда и следуют его закону; люди простые, и язык у них грубый. Живут они в горах и в равнинах, повсюду, где знают, что есть привольные пастбища, так как занимаются скотоводством. Водятся здесь, скажу вам, добрые туркменские лошади и хорошие, дорогие мулы.
Есть тут еще армяне и греки; живут вперемешку по городам и городищам; занимаются они торговлею и ремеслами.
Выделываются тут, знайте, самые тонкие и красивые в свете ковры, а также ткутся отменные, богатые материи красного и другого цвета, много и других вещей изготовляется здесь.
Города тут зовутся: Комо, Кассери, Севасто[32]; много и других городов и городищ; перечислять их всех было бы долго; принадлежат они все татарам левантским, что здесь царят.
Оставим эту область и поговорим о Великой Армении.
ГЛАВА XXII
Здесь описывается Великая Армения
Великая Армения — страна большая; начинается она у города Арзинга[33], где выделывается лучший в свете бокаран[34]. Есть тут также отличные бани и самые лучшие в мире источники. Живут там армяне, и подвластны они татарам. Много там городов и городищ.
Самый отменный город — Арзинга. Там живет архиепископ. Есть еще города Аргирон и Дарзизи[35].
Страна большая, и летом, скажу вам, приходят сюда толпы левантских татар, потому что во все лето тут привольные пастбища для скота; и живут здесь татары со своими стадами летом, а зимою их нет; большого холоду и снега скотина не выносит, и на зиму татары уходят туда, где тепло, есть трава и пастбища для скота.
В Великой Армении, скажу вам еще, на высокой горе — Ноев ковчег.
На юго-востоке Великая Армения граничит с Мосулом[36]. Народ там христианский, якобиты и несториане. О них расскажу потом. К северу грузины, и о них будет говорено далее. На грузинской границе есть источник масла и много его — до сотни судов[37] можно зараз нагрузить тем маслом. Есть его нельзя, а можно жечь или мазать им верблюдов, у которых чесотка и короста. Издалека приходят за тем маслом и во всей стране его только и жгут.
Оставим Великую Армению и расскажем о грузинской земле.
Великая Армения — страна большая; начинается она у города Арзинга[33], где выделывается лучший в свете бокаран[34]. Есть тут также отличные бани и самые лучшие в мире источники. Живут там армяне, и подвластны они татарам. Много там городов и городищ.
Самый отменный город — Арзинга. Там живет архиепископ. Есть еще города Аргирон и Дарзизи[35].
Страна большая, и летом, скажу вам, приходят сюда толпы левантских татар, потому что во все лето тут привольные пастбища для скота; и живут здесь татары со своими стадами летом, а зимою их нет; большого холоду и снега скотина не выносит, и на зиму татары уходят туда, где тепло, есть трава и пастбища для скота.
В Великой Армении, скажу вам еще, на высокой горе — Ноев ковчег.
На юго-востоке Великая Армения граничит с Мосулом[36]. Народ там христианский, якобиты и несториане. О них расскажу потом. К северу грузины, и о них будет говорено далее. На грузинской границе есть источник масла и много его — до сотни судов[37] можно зараз нагрузить тем маслом. Есть его нельзя, а можно жечь или мазать им верблюдов, у которых чесотка и короста. Издалека приходят за тем маслом и во всей стране его только и жгут.
Оставим Великую Армению и расскажем о грузинской земле.
ГЛАВА XXIII
Здесь описываются грузинские цари и их дела
В Грузии царь всегда называется Давид-мелик, что (по-французски) значит «царь Давид»; подчинен он татарам[38]. В прежнее время здешние цари рождались со знаком орла на правом плече.
Грузины красивы, мужественны, отменные стрелки и бойцы в сражениях. Они христиане греческого исповедания. Волосы стригут коротко, как духовные.
Это та страна, чрез которую Александр, идя на запад, не мог пройти, потому что дорога тут узка и опасна: с одной стороны море, а с другой — высокие горы, и верхом по ним не проехать. Между горами и морем дорога очень узка и теснина тянется на четыре лье, несколько человек тут устоят против всего света; поэтому-то Александр и не мог здесь пройти. Он выстроил тут башню, заложил крепость, чтобы враг не прошел и не напал на него сзади; место то назвал он Железными вратами[39]. В книге «Александрия»[40] о том месте говорится, что тут между двух гор Александр заключил татар; то были не татары, а куманы[41] и другие племена. Татар в то время не было.
Городов, городищ здесь довольно-таки; много тут шелку; выделывают здесь шелковые и золотые ткани; таких красивых нигде не увидишь. Лучшие в мире кречеты здесь водятся. Всего тут много. Народ занимается торговлею и ремеслами. Гор, ущелий, крепостей здесь много, и татары не могли подчинить эту страну вполне.
Есть здесь женский монастырь[42] Св. Леонарда, и творится в нем вот какое чудо: есть там большое озеро[43], куда вода набирается с гop; возле стоит церковь Св. Леонарда. В воде той, что с гор набирается, нет ни малой, ни большой рыбы; как настанет первый день поста и во весь пост до Святой субботы, до заутрени Пасхи, во все этo время рыбы много, а в другое время рыбы нет. А море, о котором вам рассказывал и что находится у самых гор, называется Глевешелан[44]; в длину почти что семьсот миль; а другое море отсюда добрых двенадцать дней. Евфрат и много других рек сюда текут; а кругом со всех сторон горы и суша[45]. Генуэзские купцы стали плавать туда недавно; перевезли сюда свои суда[46]. Отсюда идет тот шелк, что зовется «желл».
Рассказали вам о границах Армении к северу, теперь опишем границы на юго-восток.
В Грузии царь всегда называется Давид-мелик, что (по-французски) значит «царь Давид»; подчинен он татарам[38]. В прежнее время здешние цари рождались со знаком орла на правом плече.
Грузины красивы, мужественны, отменные стрелки и бойцы в сражениях. Они христиане греческого исповедания. Волосы стригут коротко, как духовные.
Это та страна, чрез которую Александр, идя на запад, не мог пройти, потому что дорога тут узка и опасна: с одной стороны море, а с другой — высокие горы, и верхом по ним не проехать. Между горами и морем дорога очень узка и теснина тянется на четыре лье, несколько человек тут устоят против всего света; поэтому-то Александр и не мог здесь пройти. Он выстроил тут башню, заложил крепость, чтобы враг не прошел и не напал на него сзади; место то назвал он Железными вратами[39]. В книге «Александрия»[40] о том месте говорится, что тут между двух гор Александр заключил татар; то были не татары, а куманы[41] и другие племена. Татар в то время не было.
Городов, городищ здесь довольно-таки; много тут шелку; выделывают здесь шелковые и золотые ткани; таких красивых нигде не увидишь. Лучшие в мире кречеты здесь водятся. Всего тут много. Народ занимается торговлею и ремеслами. Гор, ущелий, крепостей здесь много, и татары не могли подчинить эту страну вполне.
Есть здесь женский монастырь[42] Св. Леонарда, и творится в нем вот какое чудо: есть там большое озеро[43], куда вода набирается с гop; возле стоит церковь Св. Леонарда. В воде той, что с гор набирается, нет ни малой, ни большой рыбы; как настанет первый день поста и во весь пост до Святой субботы, до заутрени Пасхи, во все этo время рыбы много, а в другое время рыбы нет. А море, о котором вам рассказывал и что находится у самых гор, называется Глевешелан[44]; в длину почти что семьсот миль; а другое море отсюда добрых двенадцать дней. Евфрат и много других рек сюда текут; а кругом со всех сторон горы и суша[45]. Генуэзские купцы стали плавать туда недавно; перевезли сюда свои суда[46]. Отсюда идет тот шелк, что зовется «желл».
Рассказали вам о границах Армении к северу, теперь опишем границы на юго-восток.
ГЛАВА XXIV
Здесь описывается Мосул
Мосул — большое царство, живут тут многие народы, и вот какие: есть здесь арабы-мусульмане и еще другой народ исповедует христианскую веру, но не так, как повелевает Римская Церковь, а во многом отступает. Называют этих людей несторианами и якобитами. Есть у них патриарх; зовут они его жатоликом. Патриарх этот назначает архиепископов, епископов, аббатов и других прелатов. Он же рассылает во все страны Индии, Катая, в Бодак[47]совершенно так же, как это делает римский апостол. Все христиане здешних мест, о которых я вам говорил, — несториане и якобиты.
Все шелковые ткани и золотые, что называются мосулинами[48], делаются здесь. Скажу вам еще, из этого же царства — все богатые купцы, что гуртом привозят дорогие пряности и называются мосулинами[49].
В здешних горах живут карды[50], они христиане — несториане и якобиты; но есть между ними и сарацины, Мухаммеду молятся. То люди храбрые и злые, ограбить купца они не задумаются.
Оставим Мосул и поговорим о Бодаке, большом городе.
Мосул — большое царство, живут тут многие народы, и вот какие: есть здесь арабы-мусульмане и еще другой народ исповедует христианскую веру, но не так, как повелевает Римская Церковь, а во многом отступает. Называют этих людей несторианами и якобитами. Есть у них патриарх; зовут они его жатоликом. Патриарх этот назначает архиепископов, епископов, аббатов и других прелатов. Он же рассылает во все страны Индии, Катая, в Бодак[47]совершенно так же, как это делает римский апостол. Все христиане здешних мест, о которых я вам говорил, — несториане и якобиты.
Все шелковые ткани и золотые, что называются мосулинами[48], делаются здесь. Скажу вам еще, из этого же царства — все богатые купцы, что гуртом привозят дорогие пряности и называются мосулинами[49].
В здешних горах живут карды[50], они христиане — несториане и якобиты; но есть между ними и сарацины, Мухаммеду молятся. То люди храбрые и злые, ограбить купца они не задумаются.
Оставим Мосул и поговорим о Бодаке, большом городе.
ГЛАВА XXV
Здесь описывается, как взяли большой город Бодак
Бодак — большой город. Точно так же как в Риме — глава всех в мире христиан, так и здесь живет калиф всех в мире сарацин. Посреди города — большая река; по ней можно спуститься в Индийское море; купцы с товарами плавают по той реке взад и вперед. От Бодака до Индийского моря, знайте, добрых осьмнадцать дней пути. Купцы, что идут в Индию, спускаются по той реке до города Киси[51] и здесь вступают в Индийское море. На этой самой реке, скажу вам еще, между Бодаком и Киси, есть большой город Басра, а кругом него рощи, и родятся тут лучшие в мире финики.
В Бодаке выделывают разные шелковые и золотые материи: нассит, нак, кремози[52]; по ним на разный манер богато вытканы всякие звери и птицы.
Во всей стране это самый знатный и большой город. У бодакского калифа, по истинной правде, золота, серебра и драгоценных камней более, нежели у кого-либо. Вот в 1255 г . по Р. X. Алау (Хулагу), великий царь татар, брат того хана, что ныне царствует, набрал большую рать, напал на Бодак, да и взял его силою[53]. Великое то было дело. В Бодаке, не считая пеших, было сто тысяч одних конных. И когда Алау взял город, открыл он калифскую башню, и была она полна золотом, серебром и другими богатствами; никогда, нигде не видано было зараз столько богатства. Посмотрел Алау на эти богатства и подивился. Позвал он к себе калифа, да и говорит ему:
«Калиф, на что ты собрал столько богатства? Что ты задумал с ним делать? Или ты не знал, что я твой враг и иду с большой ратью уничтожить тебя? Если же ты это знал, так почему не роздал ты этого богатства конной и пешей рати, чтобы они защищали и тебя, и твой город?»
Молчал калиф и не знал, что отвечать. Сказал тогда Алау опять:
«Вижу я, калиф, что любишь ты свое богатство, отдаю его тебе, кормись им».
Приказал Алау заключить калифа в ту самую башню с казною и запретил давать ему есть и пить.
«Калиф, — говорит он ему потом, — ешь свое богатство сколько хочешь, полюбилось оно тебе сильно и не будет тебе никогда другой еды!»
Умер калиф через четыре дня после того, как посадили его в башню[54].
И было бы калифу лучше, если бы роздал свое богатство воинам, чтобы защитили они и страну, и народ, и не погиб бы он, ограбленный, вместе со всеми своими.
После него не было более калифа.
Мог бы я вам еще порассказать об их делах и обычаях, да было бы это слишком долго, а потому сокращу мою повесть, с тем чтобы порассказать о другом, как вы услышите, примечательном и диковинном.
Бодак — большой город. Точно так же как в Риме — глава всех в мире христиан, так и здесь живет калиф всех в мире сарацин. Посреди города — большая река; по ней можно спуститься в Индийское море; купцы с товарами плавают по той реке взад и вперед. От Бодака до Индийского моря, знайте, добрых осьмнадцать дней пути. Купцы, что идут в Индию, спускаются по той реке до города Киси[51] и здесь вступают в Индийское море. На этой самой реке, скажу вам еще, между Бодаком и Киси, есть большой город Басра, а кругом него рощи, и родятся тут лучшие в мире финики.
В Бодаке выделывают разные шелковые и золотые материи: нассит, нак, кремози[52]; по ним на разный манер богато вытканы всякие звери и птицы.
Во всей стране это самый знатный и большой город. У бодакского калифа, по истинной правде, золота, серебра и драгоценных камней более, нежели у кого-либо. Вот в 1255 г . по Р. X. Алау (Хулагу), великий царь татар, брат того хана, что ныне царствует, набрал большую рать, напал на Бодак, да и взял его силою[53]. Великое то было дело. В Бодаке, не считая пеших, было сто тысяч одних конных. И когда Алау взял город, открыл он калифскую башню, и была она полна золотом, серебром и другими богатствами; никогда, нигде не видано было зараз столько богатства. Посмотрел Алау на эти богатства и подивился. Позвал он к себе калифа, да и говорит ему:
«Калиф, на что ты собрал столько богатства? Что ты задумал с ним делать? Или ты не знал, что я твой враг и иду с большой ратью уничтожить тебя? Если же ты это знал, так почему не роздал ты этого богатства конной и пешей рати, чтобы они защищали и тебя, и твой город?»
Молчал калиф и не знал, что отвечать. Сказал тогда Алау опять:
«Вижу я, калиф, что любишь ты свое богатство, отдаю его тебе, кормись им».
Приказал Алау заключить калифа в ту самую башню с казною и запретил давать ему есть и пить.
«Калиф, — говорит он ему потом, — ешь свое богатство сколько хочешь, полюбилось оно тебе сильно и не будет тебе никогда другой еды!»
Умер калиф через четыре дня после того, как посадили его в башню[54].
И было бы калифу лучше, если бы роздал свое богатство воинам, чтобы защитили они и страну, и народ, и не погиб бы он, ограбленный, вместе со всеми своими.
После него не было более калифа.
Мог бы я вам еще порассказать об их делах и обычаях, да было бы это слишком долго, а потому сокращу мою повесть, с тем чтобы порассказать о другом, как вы услышите, примечательном и диковинном.
ГЛАВА XXVI
Здесь описывается величественный город Торис
Торис[55] — большой город в стране Ирак[56]; много там и других городов и городищ, но Торис самый лучший в целой области, о нем поэтому и расскажу вам.
Народ в Торисе торговый и занимается ремеслами; выделываются тут очень дорогие золотые и шелковые ткани. Торис на хорошем месте; сюда свозят товары из Индии, из Бодака, Мосула, Кремозора[57] и из многих других мест; сюда за чужеземными товарами сходятся латинские купцы. Покупаются тут также драгоценные камни, и много их здесь. Вот где большую прибыль наживают купцы, что приходят сюда.
А здешний народ делами мало занимается, и много тут всяких людей; есть и армяне, и несториане, и якобиты, грузины и персияне, и есть также такие, что Мухаммеду молятся; а те, что в городе живут, тауризами прозываются. Кругом города — прекрасные сады, и много там разных вкусных плодов. Сарацины из Ториса — народ нехороший, злой.
Торис[55] — большой город в стране Ирак[56]; много там и других городов и городищ, но Торис самый лучший в целой области, о нем поэтому и расскажу вам.
Народ в Торисе торговый и занимается ремеслами; выделываются тут очень дорогие золотые и шелковые ткани. Торис на хорошем месте; сюда свозят товары из Индии, из Бодака, Мосула, Кремозора[57] и из многих других мест; сюда за чужеземными товарами сходятся латинские купцы. Покупаются тут также драгоценные камни, и много их здесь. Вот где большую прибыль наживают купцы, что приходят сюда.
А здешний народ делами мало занимается, и много тут всяких людей; есть и армяне, и несториане, и якобиты, грузины и персияне, и есть также такие, что Мухаммеду молятся; а те, что в городе живут, тауризами прозываются. Кругом города — прекрасные сады, и много там разных вкусных плодов. Сарацины из Ториса — народ нехороший, злой.
ГЛАВА XXVII
О великом чуде в Бодаке и о горе[58]
Хочу вам рассказать о великом чуде, что свершилось между Бодаком и Мосулом. Нужно знать, что в 1275 г . по Р. X.[59] в Бодаке был калиф и ненавидел он сильно христиан; днем и ночью раздумывал, как бы обратить всех христиан своей страны в сарацин, а не то перебить их всех. Каждый день совещался он об этом со своими муллами и кази[60]; все они ненавидели христиан; по правде сказать, так все в мире сарацины ненавидят христиан.
Случилось, что калиф вместе со своими мудрецами нашел к чему придраться, и вот что: отыскал он, что в одном Евангелии говорится, если у христианина веры с горчичное зерно, так по его молитве к Господу Богу две горы сойдутся. Отыскал это и очень обрадовался: чрез это, говорил он, все христиане или в сарацин обратятся, или все будут перебиты.
Созвал калиф христиан, несториан и якобитов, всех, что были в его стране, а было их много. Пришли они к нему, а он показал им то Евангелие и заставил прочесть.
«Что же, правда ли это?» — спросил калиф христиан, когда те прочли.
«Воистину то правда!» — отвечали христиане.
«Так вы говорите, — спрашивал калиф, — что если у христианина веры с горчичное зерно, то по его молитве к Господу Богу две горы сойдутся?»
«Мы это воистину говорим», — отвечали христиане.
«Так я же вас испытаю, — сказал калиф. — Вот вы все христиане, и между вами должен же быть хоть один с малой верою. Объявляю же вам: или вы подвинете гору, что видите там, — и указал он им на гору невдалеке, — или я всех без жалости перебью. Если вы не сдвинете горы, так, значит, нет у вас веры и я вас всех перебью, не то все вы обратитесь в нашу святую веру, что даровал нам Мухаммед, наш пророк. Имейте веру, будьте мудры; даю вам десять дней сроку; коли в это время вы этого не сделаете, всех перебью».
Замолчал калиф и отпустил христиан.
Хочу вам рассказать о великом чуде, что свершилось между Бодаком и Мосулом. Нужно знать, что в 1275 г . по Р. X.[59] в Бодаке был калиф и ненавидел он сильно христиан; днем и ночью раздумывал, как бы обратить всех христиан своей страны в сарацин, а не то перебить их всех. Каждый день совещался он об этом со своими муллами и кази[60]; все они ненавидели христиан; по правде сказать, так все в мире сарацины ненавидят христиан.
Случилось, что калиф вместе со своими мудрецами нашел к чему придраться, и вот что: отыскал он, что в одном Евангелии говорится, если у христианина веры с горчичное зерно, так по его молитве к Господу Богу две горы сойдутся. Отыскал это и очень обрадовался: чрез это, говорил он, все христиане или в сарацин обратятся, или все будут перебиты.
Созвал калиф христиан, несториан и якобитов, всех, что были в его стране, а было их много. Пришли они к нему, а он показал им то Евангелие и заставил прочесть.
«Что же, правда ли это?» — спросил калиф христиан, когда те прочли.
«Воистину то правда!» — отвечали христиане.
«Так вы говорите, — спрашивал калиф, — что если у христианина веры с горчичное зерно, то по его молитве к Господу Богу две горы сойдутся?»
«Мы это воистину говорим», — отвечали христиане.
«Так я же вас испытаю, — сказал калиф. — Вот вы все христиане, и между вами должен же быть хоть один с малой верою. Объявляю же вам: или вы подвинете гору, что видите там, — и указал он им на гору невдалеке, — или я всех без жалости перебью. Если вы не сдвинете горы, так, значит, нет у вас веры и я вас всех перебью, не то все вы обратитесь в нашу святую веру, что даровал нам Мухаммед, наш пророк. Имейте веру, будьте мудры; даю вам десять дней сроку; коли в это время вы этого не сделаете, всех перебью».
Замолчал калиф и отпустил христиан.
ГЛАВА XXVIII
Как христиане испугались слов калифа
Услышали христиане калифовы речи и очень перепугались; хотя и боялись они смерти, а все-таки твердо верили, что Творец не оставит их без помощи в такой трудности. Стали они совещаться с мудрыми из христиан, со своими прелатами; было там много и епископов, и архиепископов, и священников. Не придумали они ничего другого, как помолиться Господу Богу, чтобы он по своему милосердию и благости помог им в этом деле и избавил от той жестокой смерти, какую определил им калиф, коли не исполнят они его требования.
И что же? Днем и ночью христиане поистине служили молебны, усердно молили Господа Бога, чтобы Он по своей благости помог им в этой великой опасности. Восемь дней и ночей все христиане, мужчины и женщины, взрослые и малолетние, служили молебны и молились. И вот когда они молились, ангел, посланник от Бога, явился в видении одному епископу, человеку святой жизни.
Говорил ангел епископу: «Ступай ты к такому-то кривому, и, если он скажет горе двинуться, она двинется тотчас же!»
А об этом башмачнике скажу, что был он человек разумный, честный и праведный; не грешил, постился; ходил каждый день в церковь, к обедне, и каждый же день, Христа ради, раздавал хлеб. Был он чистой и святой жизни; не найти было лучшего человека ни вблизи, ни вдали.
Расскажу вам об одном из его дел, и говорит то дело, что был он человек добрый, веры искренней и жизни хорошей. Слышал он много раз, как читали в Евангелии: если око твое соблазняет тебя на грех, вырви его из главы, ослепи его, да не вводит оно тебя в грех.
Вот раз в дом этого башмачника пришла красавица покупать башмаки; сначала хозяин, не глядя на ноги, стал примерять башмаки, а потом попросил взглянуть на ноги, и красавица показала их ему, и, говоря по правде, ноги были так хороши, что лучше и желать нельзя было. И вот как увидел ногу той женщины этот, как я вам сказал, добродетельный человек, соблазнился он, любовались его глаза ногами. Отослал он красавицу, не захотел продавать ей башмаков.
Как ушла женщина, стал он про себя думать: «О чем ты помышляешь, о беззаконник и изменник? Глазам, что меня соблазняют, следует отомстить!» Взял он потом шило, наточил его, да и воткнул в самую средину глаза; выковырнул его так, что потом никогда им больше не видел.
Вот так-то, как вы слышали, попортил башмачник себе глаз. Был он, по правде сказать, добрый и святой человек.
А теперь вернемся к нашему рассказу.
Услышали христиане калифовы речи и очень перепугались; хотя и боялись они смерти, а все-таки твердо верили, что Творец не оставит их без помощи в такой трудности. Стали они совещаться с мудрыми из христиан, со своими прелатами; было там много и епископов, и архиепископов, и священников. Не придумали они ничего другого, как помолиться Господу Богу, чтобы он по своему милосердию и благости помог им в этом деле и избавил от той жестокой смерти, какую определил им калиф, коли не исполнят они его требования.
И что же? Днем и ночью христиане поистине служили молебны, усердно молили Господа Бога, чтобы Он по своей благости помог им в этой великой опасности. Восемь дней и ночей все христиане, мужчины и женщины, взрослые и малолетние, служили молебны и молились. И вот когда они молились, ангел, посланник от Бога, явился в видении одному епископу, человеку святой жизни.
Говорил ангел епископу: «Ступай ты к такому-то кривому, и, если он скажет горе двинуться, она двинется тотчас же!»
А об этом башмачнике скажу, что был он человек разумный, честный и праведный; не грешил, постился; ходил каждый день в церковь, к обедне, и каждый же день, Христа ради, раздавал хлеб. Был он чистой и святой жизни; не найти было лучшего человека ни вблизи, ни вдали.
Расскажу вам об одном из его дел, и говорит то дело, что был он человек добрый, веры искренней и жизни хорошей. Слышал он много раз, как читали в Евангелии: если око твое соблазняет тебя на грех, вырви его из главы, ослепи его, да не вводит оно тебя в грех.
Вот раз в дом этого башмачника пришла красавица покупать башмаки; сначала хозяин, не глядя на ноги, стал примерять башмаки, а потом попросил взглянуть на ноги, и красавица показала их ему, и, говоря по правде, ноги были так хороши, что лучше и желать нельзя было. И вот как увидел ногу той женщины этот, как я вам сказал, добродетельный человек, соблазнился он, любовались его глаза ногами. Отослал он красавицу, не захотел продавать ей башмаков.
Как ушла женщина, стал он про себя думать: «О чем ты помышляешь, о беззаконник и изменник? Глазам, что меня соблазняют, следует отомстить!» Взял он потом шило, наточил его, да и воткнул в самую средину глаза; выковырнул его так, что потом никогда им больше не видел.
Вот так-то, как вы слышали, попортил башмачник себе глаз. Был он, по правде сказать, добрый и святой человек.
А теперь вернемся к нашему рассказу.
ГЛАВА XXIX
Как епископу было видение о том, чтобы башмачник молился
То же видение было епископу, знайте, не один раз; и рассказал он христианам о том видении, что было ему много раз; стали тут христиане просить, чтобы позвал епископ башмачника, и призвали его. Пришел он, и говорят ему христиане, чтобы умолил он Господа Бога подвинуть гору. Выслушал башмачник речи епископа и христиан и сказал, что не такой он святой человек, не по его молитве Господь Бог или Пресвятая Дева сотворят великое такое чудо. А христиане все-таки слезно упрашивали его помолиться Богу. И что же? Упрашивали его долго, и согласился башмачник по их желанию помолиться Творцу.
То же видение было епископу, знайте, не один раз; и рассказал он христианам о том видении, что было ему много раз; стали тут христиане просить, чтобы позвал епископ башмачника, и призвали его. Пришел он, и говорят ему христиане, чтобы умолил он Господа Бога подвинуть гору. Выслушал башмачник речи епископа и христиан и сказал, что не такой он святой человек, не по его молитве Господь Бог или Пресвятая Дева сотворят великое такое чудо. А христиане все-таки слезно упрашивали его помолиться Богу. И что же? Упрашивали его долго, и согласился башмачник по их желанию помолиться Творцу.
ГЛАВА XXX
Как молитва христиан сдвинула гору
Наступил срок, рано утром поднялись христиане, мужчины и женщины, старые и малые. Пошли в церковь и отслужили обедню; отслужили обедню, покончили службу Господу Богу и пошли вместе по дороге к той равнине, где была гора, а крест Спасителя несли перед собою. Сошлись все христиане на той равнине; больше ста тысяч было их там; стали они все перед крестом Господа нашего. Был тут и калиф, и многое множество сарацин; сошлись христиан убивать, не верили они, чтобы гора сдвинулась; и христиане, большие и малые, побаивались и сильно сомневались, но все-таки искренно уповали на своего Творца.
Собрался на равнине весь народ, христиане и сарацины, стал тут башмачник на колени перед крестом и простер руки к небу; много молился он Спасителю, чтобы гора та сдвинулась и не погибло бы жестокою смертью столько христиан. Кончил он молиться, не прошло и получаса, гора тронулась и стала двигаться. Увидели это калиф и сарацины и диву дались; многие обратились в христианство, и калиф стал христианином, и, только когда он умер, на шее у него нашли крест. Сарацины не похоронили его вместе с другими калифами, а в ином месте.
Так-то свершилось это чудо.
По закону, что дал им Мухаммед, должны они творить всякое зло тем, кто не их закона, вредить во всем и в этом для них нет греха; если бы не власти их, много зла наделали бы они; и все другие сарацины повсюду злодействуют точно так же.
Оставим Таурис и Бодак, начнем о Персии.
Наступил срок, рано утром поднялись христиане, мужчины и женщины, старые и малые. Пошли в церковь и отслужили обедню; отслужили обедню, покончили службу Господу Богу и пошли вместе по дороге к той равнине, где была гора, а крест Спасителя несли перед собою. Сошлись все христиане на той равнине; больше ста тысяч было их там; стали они все перед крестом Господа нашего. Был тут и калиф, и многое множество сарацин; сошлись христиан убивать, не верили они, чтобы гора сдвинулась; и христиане, большие и малые, побаивались и сильно сомневались, но все-таки искренно уповали на своего Творца.
Собрался на равнине весь народ, христиане и сарацины, стал тут башмачник на колени перед крестом и простер руки к небу; много молился он Спасителю, чтобы гора та сдвинулась и не погибло бы жестокою смертью столько христиан. Кончил он молиться, не прошло и получаса, гора тронулась и стала двигаться. Увидели это калиф и сарацины и диву дались; многие обратились в христианство, и калиф стал христианином, и, только когда он умер, на шее у него нашли крест. Сарацины не похоронили его вместе с другими калифами, а в ином месте.
Так-то свершилось это чудо.
По закону, что дал им Мухаммед, должны они творить всякое зло тем, кто не их закона, вредить во всем и в этом для них нет греха; если бы не власти их, много зла наделали бы они; и все другие сарацины повсюду злодействуют точно так же.
Оставим Таурис и Бодак, начнем о Персии.
ГЛАВА XXXI
Здесь начинается о большой области Персии
Большая страна Персия, а в старину она была еще больше и сильнее, а ныне татары разорили и разграбили ее. Есть тут город Сава[61], откуда три волхва вышли на поклонение Иисусу Христу[62]. Здесь они и похоронены в трех больших, прекрасных гробницах. Над каждой могилой — квадратное здание, и все три одинаковы и содержатся хорошо. Тела волхвов совсем целы, с волосами и бородами. Одного волхва звали Белтазаром, другого — Гаспаром, третьего — Мельхиором.
Марко спрашивал у многих жителей города, кто были эти волхвы. Никто ничего не знал, и только рассказывали ему, что были они царями и похоронили их тут в старые годы.
Но вот еще что узнал он все-таки: впереди, в трех днях пути, есть крепость Кала Атаперистан, а по-французски «крепость огнепоклонников», и это правда, тамошние жители молятся огню[63], и вот почему почитают они огонь: в старину, говорят, три тамошних царя пошли поклониться новорожденному пророку и понесли ему три приношения: злато, ливан и смирну[64], хотелось им узнать, кто этот пророк: Бог ли, царь земной или врач. Если он возьмет злато, говорили они, то это царь земной, если ливан, то Бог, а если смирну, то врач.
Большая страна Персия, а в старину она была еще больше и сильнее, а ныне татары разорили и разграбили ее. Есть тут город Сава[61], откуда три волхва вышли на поклонение Иисусу Христу[62]. Здесь они и похоронены в трех больших, прекрасных гробницах. Над каждой могилой — квадратное здание, и все три одинаковы и содержатся хорошо. Тела волхвов совсем целы, с волосами и бородами. Одного волхва звали Белтазаром, другого — Гаспаром, третьего — Мельхиором.
Марко спрашивал у многих жителей города, кто были эти волхвы. Никто ничего не знал, и только рассказывали ему, что были они царями и похоронили их тут в старые годы.
Но вот еще что узнал он все-таки: впереди, в трех днях пути, есть крепость Кала Атаперистан, а по-французски «крепость огнепоклонников», и это правда, тамошние жители молятся огню[63], и вот почему почитают они огонь: в старину, говорят, три тамошних царя пошли поклониться новорожденному пророку и понесли ему три приношения: злато, ливан и смирну[64], хотелось им узнать, кто этот пророк: Бог ли, царь земной или врач. Если он возьмет злато, говорили они, то это царь земной, если ливан, то Бог, а если смирну, то врач.