Поляков Юрий. Одноклассники (сборник)

   Елена. Нет. Мне вас жалко!
   Юрий Юрьевич. За фунговит!
   Все выпивают и закусывают.
   Сергей Артамонович. Ах, какие грибочки! Граф, грибочков!
   Лидия Николаевна. Федя, я тебе сейчас подам…
   Федор Тимофеевич. Не хочу.
   Костя. Это ты, папа, зря. Грибы фактически заменяют мясо.
   Сергей Артамонович. А правда, что грибы не растения, а скорее даже животные?
   Костя. В известной степени, ведь они не синтезируют хлорофилл, как растения, а отбирают его у других, как животные.
   Федор Тимофеевич. И новые русские.
   Юрий Юрьевич. Болик, не надо искать ключи! Профессор еще наверху посидит.
   Костя. Давайте выпьем за грибы – надежду всего человечества!
   Лидия Николаевна. Костя, не части!
   Все выпивают и закусывают. Болик вздыхает, завистливо поглядывая на выпивающих, бродит вдоль полок, берет большой альбом, садится в кресло и разглядывает картинки в течение всего разговора.
   Костя. Теперь, после открытия фунговита, человечеству не страшен никой голод. Мы накормим третий мир грибами! Никакого золотого миллиарда – грибов всем хватит. Это реальное, пищевое равенство!
   Лидия Николаевна. Я всегда знала, что социализм победит. Пусть даже не с помощью пролетариата, а с помощью грибов.
   Юрий Юрьевич. Скажите, а белых или, допустим, подосиновиков всем хватит?
   Костя. Нет, конечно. Но есть ведь опята, сыроежки, валуи наконец…
   Юрий Юрьевич. Равенства никогда не будет. Человек, которого кормят валуями, всегда будет мечтать о белых, в крайнем случае – о подосиновиках.
   Лидия Николаевна. А я и не отрицаю классовую борьбу на первых порах. Но в конце концов человечество выработает единый вид грибов, чтобы никто никому не завидовал.
   Юрий Юрьевич. А если он окажется невкусным?
   Лидия Николаевна. Какая разница? Других-то грибов не будет.
   Елена. Не спорьте с бабушкой! Она до пенсии преподавала научный коммунизм в торговом институте и в совершенстве владеет диалектикой.
   Сергей Артамонович. А вот я вам тоже сейчас про грибы расскажу. Однажды государь Александр Александрович собирал грибы. Прибегает вестовой и говорит, что пожаловал австрийский посланник. А государь и отвечает: «Пока русский царь грибы собирает, Европа может и подождать…»
   Костя. Скучно… (Начинает клевать носом, потом засыпает за столом.)
   Федор Тимофеевич. По-моему, Александр Третий говорил это про рыбалку.
   Сергей Артамонович. И про рыбалку, и про грибы… Он это часто говорил.
   Лидия Николаевна. Что вы тут из моего дома Дом Романовых устраиваете?
   Сергей Артамонович. Виноват! Вам, конечно, про Ленина приятнее слушать?
   Лидия Николаевна. Конечно.
   Сергей Артамонович. Так вот, по телевизору сообщили, что ваш Ильич – гриб!
   Лидия Николаевна. Что?! Вон из моего дома!..
   Сергей Артамонович (скорбно). К сожалению, вынужден покинуть…
   Юрий Юрьевич. Сидите! Вы – заложник.
   Елена. Бабушка, я тоже слышала по телевизору, что Владимир Ильич… гриб.
   Костя (сквозь сон). А Сталин тем более.
   Лидия Николаевна. Леночка! Что ты такое говоришь? Ну ладно Сергей Артамонович, ему простительно: он монархист. Но ты! Твой прадед Николай Ферапонтович всем обязан партии и лично Ленину. Это ведь Ленин направил папу поднимать парфюмерную промышленность, когда еще молодая советская республика задыхалась в кольце фронтов. И знаешь, что Ленин сказал Николаю Ферапонтовичу?
   Сергей Артамонович. Конечно, что-нибудь про пролетариат!
   Лидия Николаевна. Да. Угадали. Он сказал, что передовой класс не имеет права дурно пахнуть! И дедушка пронес этот наказ через всю жизнь. Первый выпущенный одеколон он назвал «Первая конная». А второй одеколон он назвал…
   Юрий Юрьевич. «Вторая конная».
   Сергей Артамонович (хохочет). Вторая конная! Замечательно! Я, пожалуй, молодой человек, помогу вам с дворянством. Для начала, конечно, с личным.
   Лидия Николаевна. Если вы не можете покинуть мой дом, то я отказываюсь сидеть с вами за одним столом! (Демонстративно взбирается на стремянку к профессору.)
   Из комнаты появляется Марина с чемоданом и огромной сумкой. Останавливается, с интересом прислушивается к разговору.
   Елена. Давайте не будем ссориться! Мы так хорошо сидели. Я даже забыла, что я заложница…
   Федор Тимофеевич. Это называется «Стокгольмский синдром», когда заложники начинают испытывать симпатии к террористу.
   Юрий Юрьевич. Выпьем за «Стокгольмский синдром»! Костя, проснись и пей!
   Елена. Не надо будить папу. Он ведь не спал всю ночь.
   Марина. Он пьет только за похмельный синдром…
   Юрий Юрьевич. И Марине налейте! Бабушка, за «Стокгольмский синдром»!
   Лидия Николаевна. Я вам не бабушка! С тем, кто глумится над самым человечным человеком, меня не примирит никакой «Стокгольмский синдром»!
   Елена. Ну хватит! Давайте сменим тему… Юрий Юрьевич, у вас в кабинете висит львиная шкура. Я давно хотела спросить. Это вы убили?
   Юрий Юрьевич. Я. В прошлом сезоне.
   Елена. В таком случае, вы, наверное, знаете, что это за странные белые ленточки вплетены в львиную гриву?
   Юрий Юрьевич. Понятия не имею.
   Федор Тимофеевич. Ленточки? Ты не путаешь? Может, их вплели потом, когда льва убили?
   Юрий Юрьевич. Лев с самого начала был с косичками. Может, папуасы вплели?
   Федор Тимофеевич. Сами вы папуас. Вы где охотились?
   Юрий Юрьевич. В Африке. В Тунгании.
   Федор Тимофеевич. Тунгаи принадлежат к негрской расе большой негроидной расы и живут в Африке. А папуасы относятся к меланезийской расе большой австралоидной расы и живут в Новой Гвинее. Вы в школе-то хоть учились?
   Юрий Юрьевич. Я и в институте учился. Но меня оттуда выгнали.
   Федор Тимофеевич. Оно и видно!
   Сергей Артамонович. Не обращайте внимания. Рассказывайте! Так по скольку львов вы забиваете за сезон?
   Юрий Юрьевич. Львы – не бараны. Их не забивают, а берут!
   Сергей Артамонович. Ну и сколько вы берете?
   Юрий Юрьевич. Одного, если повезет. Вы думаете, так легко получить лицензию на отстрел? Ничего подобного! Я член международного «Сафари-клуба», плачу взносы… (Смотрит на Лидию Николаевну.) Да, взносы! И немалые… Но все равно приходится стоять в очереди за лицензией.
   Лидия Николаевна. Ага! А обещали, что при вашем проклятом капитализме не будет очередей!
   Елена. Бабушка, ну ты сравнила: очередь за колбасой и очередь за львами.
   Лидия Николаевна. Не вижу принципиальной разницы. Я вообще не понимаю такого общественного устройства. Кто-то собирает бутылки, а кто-то со львами развлекается…
   Марина. Скажите, Юрий Юрьевич, а лицензия дорого стоит?
   Юрий Юрьевич. Не скажу. Но это ерунда по сравнению с тем, сколько я заплатил за мой карабин «холланд-холланд».
   Марина. А сколько вы заплатили за ваш карабин «холланд-холланд»?
   Юрий Юрьевич. Не важно. Охота на львов – дорогое удовольствие… Это вам не грибы собирать!
   Костя встрепенулся и открыл глаза.
   Костя (агрессивно). А что вы, собственно, имеете против грибов?
   Юрий Юрьевич. Вы меня неправильно поняли…
   Костя (еще агрессивнее). Все я правильно понял!
   Марина. Началось! Константин, успокойся: тебя никто не хотел обидеть!
   Костя. Не успокоюсь.
   Сергей Артамонович. Господа!
   Лидия Николаевна. Товарищи!
   Сергей Артамонович. Господа…
   Лидия Николаевна. Товарищи…
   Сергей Артамонович. Товарищи, ну дайте же господину рассказать про львов! Значит, вы получили лицензию, и что же дальше?
   Юрий Юрьевич. Дальше нужно подготовить специальную засидку на дереве неподалеку от того места, где обитает львиная семья…
   Костя. Прайд.
   Юрий Юрьевич. Что?
   Костя. Прайд. Львиная семья называется прайд и состоит из шести-восьми особей.
   Юрий Юрьевич. Пусть будет прайд. Мне все равно. Потом мы идем в поселок и покупаем у папуасов… то есть у негроидной расы большой негрской расы мясо – целую корову.
   Лидия Николаевна. И сколько стоит целая корова?
   Юрий Юрьевич. А вам-то зачем?
   Лидия Николаевна. Просто интересно, почем в Африке мясо?
   Юрий Юрьевич. Долларов двести-триста…
   Лидия Николаевна. Дороговато. При советской власти мясо было дешевле.
   Марина. Да, помню, было дешевле. Только его не было.
   Елена. Бабушка, мама, не мешайте! Рассказывайте, Юрий Юрьевич!
   Юрий Юрьевич. Ну вот… Вешаем корову на соседнем дереве и ждем в засидке…
   Сергей Артамонович. Чего ждете?
   Юрий Юрьевич. Львов, естественно. Поначалу, конечно, появляются самки. У львов в… прайде… пищу добывают в основном самки…
   Марина. Как это по-русски!
   Юрий Юрьевич. Но самки нам не нужны.
   Елена. Почему?
   Юрий Юрьевич. Ну сами посудите, зачем нам шкура без гривы? У самок же нет гривы.
   Костя (мстительно). Как это по-русски!
   Юрий Юрьевич. В общем, мы ждали три дня. И дождались! Он появился внезапно. Огромный. Даже видавшие виды проводники остолбенели. Эти ленточки издали казались сединой в его буйной гриве. Ударом гигантской лапы он свалил коровью тушу на землю и откусил сразу половину…
   Костя. Врете!
   Юрий Юрьевич. Почему это я вру?
   Костя. Потому что зубная формула не позволяет льву откусить сразу половину коровы. Лев – не динозавр.
   Юрий Юрьевич (вскакивая). Да что ж это такое! То мне морочили голову большой негроидной расой, теперь – какой-то зубной формулой! Не буду дальше рассказывать! Не буду…
   Елена. Юрий Юрьевич, не сердитесь! Я даже не знала, что вы такой обидчивый. Рассказывайте дальше, прошу вас!
   Юрий Юрьевич. Я забыл, на чем остановился.
   Сергей Артамонович. Лев откусил полкоровы…
   Юрий Юрьевич. Откусил. Возможно, и не полкоровы, но откусил. И тут я выстрелил…
   Федор Тимофеевич. Напрасно вы это сделали!
   Юрий Юрьевич. Что значит напрасно! Я же заплатил за лицензию.
   Лидия Николаевна. Долларами небось?
   Юрий Юрьевич. Конечно, долларами.
   Лидия Николаевна. Я всегда говорила, что капитализм – злейший враг живой природы!
   Сергей Артамонович. Ай, бросьте! Знаем, как ваши члены Политбюро поохотиться любили.
   Елена. Ну дайте же человеку рассказать! Значит, вы попали?
   Юрий Юрьевич. Конечно, попал! Другой бы лев после такого выстрела упал замертво. Но не этот… Он зарычал так, что задрожала саванна, тряхнул белой от ленточек гривой и ушел. Мы бросились за ним по кровавому следу. Проводники меня отговаривали, умоляли, что-то лопотали на своем языке… большом негроидном. Но я послал их, сами знаете куда, на нашем великом и могучем…
   Федор Тимофеевич. Зря вы их не послушали. Они знали, что говорили.
   Елена. Да, зря вы преследовали раненого льва. Это же очень опасно!
   Юрий Юрьевич. Еще бы! Я чуть не наступил на черную мамбу. Это страшная змея! Местные называют ее «семь шагов».
   Елена. Почему «семь шагов»?
   Юрий Юрьевич. Потому что после укуса человек делает семь шагов и умирает в страшных муках.
   Костя. Ерунда. Ядовитость мамбы сильно преувеличена. После укуса человек совершенно спокойно может прожить еще минут пятнадцать-двадцать…
   Юрий Юрьевич. Да что же это такое! Что бы я ни сказал – все не так! Может, я вам вообще не нравлюсь?
   Костя. А с какой стати вы должны нам нравиться? Мне вообще не нравятся люди с деньгами. Они – жулики.
   Марина. Константин, заткнись!
   Елена. Папа, все-таки Юрий Юрьевич у нас в гостях…
   Федор Тимофеевич. В гостях? Что-то не припомню, чтобы его кто-нибудь приглашал. И вообще, если память мне не изменяет, – мы заложники.
   Юрий Юрьевич (вскакивая). Да, вы заложники! Но не мои… Вы заложники собственной никчемности. Кто вы такие? Что вы в жизни можете? Книжки читать и бить себя в честную грудь! Сидеть на стремянке и ругать жизнь за то, что она не такая, как в книжках? Все, кто умеет зарабатывать, для вас – воры. А вы? Вы-то на что способны? Бутылки собирать? Кофе за двадцать долларов продавать?! Пока вы росли в тепленьких наркомовских квартирах – я боролся за жизнь…
   Лидия Николаевна. Спекулировали.
   Юрий Юрьевич. Да! Спекулировал, потому что сам хотел сделать свою жизнь лучше, а не ждать, когда это сделает ваша партия. Пока вы научный коммунизм преподавали – я джинсами торговал, потому что из-за вашего научного коммунизма люди штанов себе купить не могли.
   Лидия Николаевна. Люди штаны не могли себе купить из-за таких, как вы. Это вы создавали искусственный дефицит в стране! Вы – вредитель!
   Юрий Юрьевич. Вредитель? Так расстреляйте меня! Расстреляйте… Сталинистка вы красно-коричневая!
   Костя. Как вы разговариваете с моей мамой, гад!
   Юрий Юрьевич. Костя, не лезьте!
   Костя. Я вам не Костя!
   Юрий Юрьевич. Виноват, граф! Нижайше прошу вас не лезть, иначе мне придется съездить по вашей благородной физиономии!
   Марина. Костя! Прекрати! Как не стыдно!
   Костя. Не ори! Не на рынке…
   Юрий Юрьевич. Да, Марина, идите вы… лучше куртками торговать!
   Костя. А кто вам позволил так разговаривать с моей женой?
   Юрий Юрьевич. А почему я должен спрашивать позволения? Что хочу – то и говорю!
   Лидия Николаевна. Вы сейчас же покинете мой дом!
   Юрий Юрьевич. Не покину. Болик! Куда ты запропастился? Заложники совсем обнаглели!
   Болик откладывает альбом и подходит к столу.
   Болик. Не надо было с ними выпивать.
   Костя. Последний раз говорю: покиньте дом! В противном случае я вас… я вас…
   Юрий Юрьевич. Ну и что вы сделаете?
   Костя. Я вызову вас на дуэль!
   Марина. Алкоголики на дуэлях не дерутся.
   Костя. Еще как дерутся!
   Елена. Папа!
   Лидия Николаевна. Какая дуэль? Костя, прекрати сейчас же этот феодализм!
   Елена. Папа, Юрий Юрьевич, вы совсем с ума сошли!
   Костя. Я вас вызываю!
   Юрий Юрьевич. Ну и где ваша перчатка, граф, или ты в меня грибом кинешь? Фиктус…
   Костя. Что? Вот тебе моя перчатка! (Выплескивает водку в лицо Юрию Юрьевичу.)
   Смятение. Марина оттаскивает Костю. Болик протирает глаза шефу.
   Болик. Ну как вы, патрон?
   Юрий Юрьевич. Видеть, кажется, буду…
   Елена. Потерпите, Юрий Юрьевич, сейчас пройдет!
   Марина (Косте). Сейчас же извинись перед человеком! Это где ж ты выучился водку в лицо людям плескать?!
   Лидия Николаевна. Да, Костя… Нехорошо…
   Федор Тимофеевич. Правильно, сынок! Так их – хозяев жизни!
   Марина. Ты чего завелся?
   Костя. Это все из-за того, что ты мне сказала…
   Марина. Что я тебе сказала?
   Костя. Что мы чужие.
   Марина. А разве не так?
   Федор Тимофеевич. Эх, вы!
   Марина. Он сейчас извинится!
   Юрий Юрьевич. Никаких извинений! Мне еще никогда не плескали в лицо водкой!
   Лидия Николаевна. То ли еще будет, когда очнется одураченный вами народ!
   Юрий Юрьевич. Никогда он не очнется.
   Лидия Николаевна. Еще как очнется! Очнется и разорвет вас на ваучеры!
   Сергей Артамонович. Обязательно очнется! И призовет на царствование законного государя императора…
   Лидия Николаевна. Опять вы за свое?
   Сергей Артамонович. Как предводитель районного дворянства, я просто обязан вмешаться. Итак, согласно кодексу генерала Дурасова мы имеем оскорбление третьей степени. Самое тяжкое оскорбление – действием. В восемьсот семнадцатом году поручик Дубинский плеснул жженкой в лицо корнету Яковлеву. В результате…
   Лидия Николаевна. Вы еще драки неандертальцев вспомните! Мы же цивилизованные люди.
   Сергей Артамонович. Итак, согласно дуэльному кодексу генерала Дурасова оскорбленный действием имеет право на выбор дистанции. Кроме того, он имеет право употребить знакомое и привычное ему оружие. Сначала – дистанция.
   Юрий Юрьевич. Как можно ближе!
   Костя. Еще ближе!!
   Сергей Артамонович. Восемь шагов между барьерами…
   Костя. Семь!
   Юрий Юрьевич. Отлично! Семь шагов!
   Сергей Артамонович отмеряет шаги и устанавливает Маринины сумку и чемодан в качестве барьеров.
   Лидия Николаевна. Что вы делаете? Федор, скажи им!
   Федор Тимофеевич. Сергей Артамонович, мне кажется, вы увлеклись. Прекратите комедию!
   Сергей Артамонович. В вопросах чести я неумолим. Теперь – оружие. Выбирайте!
   Юрий Юрьевич. Пистолет! Болик, дай пистолет!
   Болик. Патрон, вообще-то разрешение на меня выписано…
   Юрий Юрьевич. Уволю вместе с разрешением. Давай пистолет!
   Болик нехотя отдает пистолет.
   Сергей Артамонович. Есть в доме еще огнестрельное оружие?
   Федор Тимофеевич. Мы на львов не охотимся.
   Сергей Артамонович. А что-нибудь колюще-режущее?
   Марина. Кроме столовых ножей, ничего нет. И то все тупые…
   Костя. Я наточу.
   Тем временем Лидия Николаевна пытается тихо вынести из комнаты пику.
   Болик. Оставьте пику!
   Костя. Пика… Точно! Знакомая пика. Я еще в детстве ею играл. Я выбираю пику.
   Елена. Папа, она же острая!
   Сергей Артамонович. Вот и славненько! Теперь секунданты…
   Юрий Юрьевич. Болеслав!
   Болик. Может, не надо…
   Юрий Юрьевич. Уволю!
   Костя. Марина, может быть, ты?
   Сергей Артамонович. Лица, состоящие в родственных и брачных отношениях, исключаются.
   Костя. Вот видишь, если бы мы развелись, ты могла бы стать моим секундантом!
   Марина. Успеем еще развестись.
   Лидия Николаевна. Бред какой-то! Прекратите сейчас же!
   Сергей Артамонович. Графиня, позвольте… Вашим секундантом, молодой граф, буду я. Согласны?
   Костя. Прекрасно. Можно сходиться?
   Сергей Артамонович. Погодите! Знаете, в чем главная задача секундантов?
   Юрий Юрьевич. Увезти с места дуэли труп?
   Сергей Артамонович. Ничего подобного! Согласно кодексу генерала Дурасова секунданты обязаны сделать все, чтобы закончить дело миром…
   Лидия Николаевна. Слава богу!
   Сергей Артамонович. Господа, не угодно ли вам примириться?
   Елена. Юрий Юрьевич, я вас прошу! Помиритесь с папой! Я вернусь на работу. И буду одеваться так, как вам нравится!
   Юрий Юрьевич. Мне еще никто не плескал в лицо водку!
   Костя (потрясая пикой). Елена, отойди от этого человека! Что, испугались! Это вам не на безоружных львов охотиться…
   Юрий Юрьевич. Примирение невозможно.
   Сергей Артамонович. Тогда к барьеру!
   Дуэлянты встают к барьеру.
   Сергей Артамонович. Сходитесь!
   Начинают медленно сходиться.
   Лидия Николаевна. Марина! Ну сделай что-нибудь! Я знаю, ты никогда не любила Костю… Но мыто его любим! Марина!
   Марина. Костя!
   Дуэлянты тем временем дошли до барьера.
   Костя. Что тебе?
   Сергей Артамонович. Не отвлекайте графа! Это дуэль, в конце-то концов!
   Марина. Костя, если ты отдашь пику – я к тебе вернусь. Прямо сегодня. Если хочешь – сейчас…
   Костя. Правда?
   Марина. Правда.
   Костя опускает пику.
   Сергей Артамонович. Что вы делаете, граф! Отказ от дуэли согласно кодексу генерала Дурасова приравнивается…
   Костя. Да идите вы со своим генералом Дурасовым! Не желаю я ни с кем драться…
   Юрий Юрьевич. Сейчас пожелаешь! Знаешь, кто продал твою лабораторию под казино «Золотой шанс»?
   Костя. Кто?
   Юрий Юрьевич. Я.
   Костя. Негодяй!
   Елена. Юрий Юрьевич, как вы могли?!
   Юрий Юрьевич. Мог! Представилась такая возможность, и откусил. Зубная формула мне, слава богу, позволяет…
   Костя. Я убью тебя, гад! (C воплем бросается на Владимирцева и втыкает ему пику в живот.)
   Юрий Юрьевич стреляет Косте в лицо. Костя делает, шатаясь, несколько шагов.
   Костя (падая). Семь шагов…
   Марина (бросаясь к нему). Костя! Что с тобой?
   Юрий Юрьевич (падая). Кругом обман…
   Елена (бросаясь к нему). Юра, Юрочка, не умирай!

Занавес.

Акт второй

   Та же квартира. Профессор все еще на стремянке. Дремлет. У стола сидят, обнявшись, Марина и Елена, одетая в новый брючный костюм. На диване храпит Лукошкин, накрывшись газетой «Монархист».
   Марина (грустно, продолжая рассказ). …Костя потом однажды признался, что полюбил меня с первого взгляда, но все не решался подойти. А я на первом курсе с одним проходимцем связалась. Сына от него даже хотела… Такого же талантливого. Дура! Я ведь в институтском ансамбле пела…
   Елена. Ты? Пела?
   Марина. Я… Теперь, конечно, не спою… Голос пропал. На рынке все время орешь, и ноги зимой мерзнут. А тогда знаешь как я пела! «Все могут короли, все могут короли…» А он – на ударных, как молодой король! (Имитирует игру на барабане, спохватывается, озираясь.) Спит Федор Тимофеевич?
   Елена. Спит.
   Марина. Потом раскусила я этого ударника… У него таких, как я, дурочек, пол-института оказалось. Ну я и психанула! Правильно, между прочим, сделала. Король этот потом спился и сгулялся. Встретила я его лет пять назад в одном ресторане: лысый, замызганный, и руки трясутся, как у Кости по утрам. А теперь и вообще, говорят, помер. Нет, правильно я тогда сделала – легла в больницу – ну и… сама понимаешь…
   Елена. И сколько бы ему сейчас было?
   Марина. Ударнику?
   Елена. Нет, моему брату…
   Марина. Тридцать.
   Елена (задумчиво). Как Юрию Юрьевичу… А папа ничего не знал?
   Марина. В том-то и дело, что знал! Выхожу через три дня из больницы – бледная, страшнющая, а Костя меня встречает с букетом роз. Наверное, девчонки проболтались. Я заплакала. Это ведь из роддома жену обычно с цветами встречают. А он меня – наоборот… Понимаешь?
   Елена. Понимаю.
   Марина. И буквально на ступеньках мне предложение сделал, повез с родителями знакомиться. Они мне сразу понравились. Даже дух перехватило: такая квартира после студенческой общаги! А вот я им сразу не понравилась: какая-то девчонка из Лихославля…
   Елена. По-моему, ты к ним несправедлива!
   Марина. Не-ет! Они сразу поняли, что Костя от меня без ума, а вот я…
   Елена. Что – ты?
   Марина. Я его уважала, восхищалась его умом и настойчивостью…
   Елена. И изменяла ему.
   Марина. Ты-то откуда знаешь?
   Елена. Дети очень наблюдательны. Неужели ты папу нисколечко не любила?
   Марина. А что такое любовь?
   Елена. Любовь… Это когда он на тебя смотрит, а у тебя мурашки… Когда он говорит, а у тебя вот здесь (кладет ладонь себе на грудь) теплеет… Когда он случайно до тебя дотронется, а тебя как током…
   Марина. Током убить может! Любовь, девочка моя, – это вроде симбиоза в природе. Когда порознь не выжить. Понимаешь?
   Елена (вздыхая). Понимаю.
   Марина. Ничего ты не понимаешь! И я не понимала… Когда тридцать лет просыпаешься утром в постели с одним и тем же мужчиной – это тоже любовь. Знаешь, в какой момент я это вдруг поняла?
   Елена. В какой?
   Марина. Когда твой в Костю выстрелил.
   Елена. Поздно же ты это поняла, мама!
   Из комнаты появляется Лидия Николаевна.
   Лидия Николаевна. Марина, ты можешь проститься с Костей.
   Марина. Да, конечно…
   Лидия Николаевна. Будешь уходить, ключи от квартиры оставь. Они тебе больше не понадобятся.
   Елена. Бабушка!
   Лидия Николаевна. Так надо!
   Марина. Я повешу на гвоздик в прихожей… (Уходит в комнату.)
   Лидия Николаевна (мужу). Ядрило, чай будешь?
   Федор Тимофеевич (дергая наручник). Ну какой чай! Издеваешься?!
   Елена. А мы, дедушка, думали, ты спишь…
   Федор Тимофеевич. Это только попугаи на жердочке спать умеют. Найдите же, наконец, этот чертов ключ от наручников! Я же не водонапорная башня!
   Елена. Бабушка, давай их выпустим! Может, Болик вспомнит все-таки, куда ключ подевал.
   Тем временем зашевелился и протер глаза Сергей Артамонович.
   Сергей Артамонович. Вообще-то государь император Николай Павлович приказывал сажать участников дуэлей в крепость, если в живых остались… И держать там на хлебе и воде.
   Лидия Николаевна. Не надо о воде! (Кивает на профессора.) Насколько же спящий монархист лучше бодрствующего!
   Сергей Артамонович. То же самое могу сказать о коммунистах.
   Лидия Николаевна. Ладно, выпускай своего террориста!
   Елена отпирает дверь комнаты. Оттуда выходит Болик.
   Елена. Вы свободны! А где твой патрон? Что с ним?
   Болик. Он мне больше не патрон.
   Елена. Почему?
   Болик. Он меня уволил.
   Елена. И тебя тоже? За что?
   Из комнаты выскакивает Юрий Юрьевич. Он в ярости.
   Юрий Юрьевич. И вы еще спрашиваете? Кругом обман! (Болику.) Почему ты мне не сказал, что завалил экзамен по стендовой стрельбе и тебе дали лицензию только на газовый пистолет?
   Болик. Вы бы меня тогда на работу не взяли.