– Блины есть, с медом. Могу яичницу поджарить, – пожала я плечами.
– Давай, – согласился он, устроился за столом и стал пялить глаза на меня. – А вы здорово похожи. Вот уж не думал, просто удивительно.
– Чего ж удивляться, раз мы сестры?
– Ну… Катька говорила, что ты зануда, училка в школе и вроде бы даже уродина.
– Ну, сестрица, спасибо, – прошипела я.
– Все, мол, книжки читаешь, и у тебя от лишней грамотности крыша едет.
– Хорошо хоть с вашей крышей полный порядок. Образцовая семья и все такое…
– Тебе наших дел не понять, – нахмурился он.
– Куда там. Является муж неизвестно откуда и сразу с кулаками.
– Ладно, разберемся. Хотя, если честно, сестра у тебя редкая стерва, не в обиду тебе будет сказано. Где она, кстати?
– Не знаю. Звонила час назад… Как узнала, что ты вернулся, решила домой не спешить. А я собралась уезжать.
– Ага. Ничего, появится. А тебе куда торопиться, погости.
– Спасибо, – задыхаясь от счастья, сказала я.
– Нет, в самом деле. Честно говоря, у меня на душе кошки скребут оттого, что все так вышло. Я вообще-то кулаками махать не любитель, в смысле, баб колотить, но твоя сестрица, чтоб ей… ладно, извини.
– А что у вас произошло? – поинтересовалась я.
– Ну… – Он скроил забавную физиономию и уставился в потолок, посидел так с минуту и продолжил: – Не сошлись во мнениях по ряду вопросов…
– Видно, здорово не сошлись, раз ты кулаками машешь, – съязвила я.
– Бывает и хуже.
Я поставила перед ним тарелку с яичницей и блинами, сделала бутерброды, заварила кофе и устроилась напротив за огромным столом.
– Если уж мы познакомились, – сказала я миролюбиво, – давай рассказывай, как ваши дела, и все такое…
– Так ты ж видела? – удивился он. – А все такое… нормально, одним словом.
– Тогда о себе расскажи. Чем занимаешься, к примеру? – Я машинально оглядела кухню, решив про себя, что Мишка должен заниматься чем-нибудь существенным, раз умудрился приобрести такую квартиру.
– Да это не интересно, – отмахнулся он.
– Интересно, – нахмурилась я, пресекая попытки уйти от разговора. Если уж на мою долю выпали тяжкие испытания, я взамен имею право удовлетворить свое любопытство. – Ты мне родственник и…
– Сказать по чести, – скривился Мишка, – уже нет. Пока я в тюрьме парился, сестрица твоя развелась со мной.
– А за что парился-то? – нахмурилась я. – Ограбил кого?
– Почему сразу ограбил? – возмутился Мишка. – С чего это мне кого-то грабить? У меня, между прочим, фирма была, крупнейшая в области, и вообще… я такие бабки заколачивал…
– И куда же она делась? – с сомнением спросила я. На бизнесмена Мишка был мало похож, физиономия как есть разбойничья, щетина, волосы торчат в разные стороны, левая бровь рассечена, остался шрам с белыми зубчиками. Нет, бизнесмен так не выглядит. Правда, я их сроду не видывала… И Анька, моя подружка, всегда твердит, что бизнесмен по-русски, считай, тот же разбойник. Опять же, колотил он меня весьма чувствительно, может, поэтому я к нему и придираюсь?
– Кто? – поднял он бровь.
– Фирма, естественно.
– Никуда она не делась, – разозлился Мишка. – Это я делся, аж на семь месяцев. А у нас ворон не ловят, раз и… Чего я тебе говорю, ты ж в этих делах не смыслишь.
– А по-моему, ты врешь, – не осталась я в долгу. – Никакой ты не бизнесмен. Ты свою физиономию в зеркале видел? Просто так людей в тюрьму не сажают.
– Ага… грамотная очень… Между прочим… – В этом месте он махнул рукой, обиженно засопел и всецело сосредоточился на бутербродах.
– Так что у вас с Катькой произошло? – не выдержала я.
– Ничего.
– Как это ничего? За что ж ты ее, то есть меня, колотил? Я ей сестра и знать хочу…
– Вот у сестры и спрашивай. Мне так даже любопытно, что она ответит.
Я обиделась и кофе пила в молчании. Покончив с едой, Мишка прошел в ванную и, не закрывая дверь, замер перед зеркалом.
– Да… рожа что-то не очень, я бы даже сказал совершенно гнусная рожа… Вот что, родственница, я малость оттянусь в ванной, придам себе достойный вид, а ты посмотри в спальной, висят ли мои костюмы, а то, может, Катька их давно загнала по дешевке. С нее станется.
– Сам и смотри, – проворчала я.
– А чего тебе делать? Занята очень?
– Нет, – пожала я плечами.
– Ну так помоги человеку.
– Ладно, – неохотно согласилась я и поднялась по лестнице в спальню. Там, где я ночевала прошлой ночью, мужских вещей точно не было, поэтому я отправилась в спальню напротив. Мишка совершенно напрасно подозревал Катерину, одежда его содержалась в образцовом порядке. Я вернулась в кухню, громко крикнув: – Цело твое барахло. – Услышал он или нет, судить не берусь. Быстро помыв посуду, я вновь поднялась наверх и устроилась в спальне, в той самой, где провела ночь, размышляя, что ж мне теперь делать. Особых идей не наблюдалось, если я опоздала на встречу с сестрой сегодня, значит, придется ждать завтрашнего утра, есть слабая надежда, что Катька позвонит… На всякий случай следует держаться поближе к телефону. Включив телевизор, я пошарила по каналам и с досадой забросила пульт, ничего интересного. Тут дверь распахнулась, и на пороге возник Мишка, весьма довольный собой. Он тщательно побрился, облачился в светлый костюм и даже нацепил галстук, мокрые волосы были расчесаны на косой пробор. Если он думал произвести впечатление, то старался напрасно: небритая разбойничья рожа теперь стала бритой – вот и вся разница.
– Надо в парикмахерскую наведаться, – заявил он, с явным удовольствием разглядывая себя в зеркале.
– Ага, – равнодушно отозвалась я.
– Чего «ага»?
– Я про парикмахерскую…
– А ты чем думаешь заняться?
– Я телевизор смотрю.
– Тоже мне занятие… Пойдем по городу прогуляемся, зайдем куда-нибудь, отметим возвращение…
– А деньги у тебя есть? – насторожилась я.
– На выпивку хватит, не волнуйся.
– Нет, я, пожалуй, здесь останусь, завтра утром домой уезжаю, предстоит дальняя дорога, надо отдохнуть…
– Ну, как знаешь. Ключи внизу, на тумбочке.
Еще раз взглянув на себя в зеркало, Мишка удалился. Вскоре хлопнула входная дверь, и стало тихо, а я с облегчением вздохнула.
Однако через некоторое время лежать без дела мне надоело, и я решила сходить в магазин, раз уж у меня появились ключи. Переоделась в Катькин сарафан, припудрила синяк на скуле, помянув Мишку недобрым словом, и, прихватив сумку, вышла из дома. День был душным, после ночного дождя страшно парило, дышалось с трудом, прохожие поражали измученными лицами, и я подумала, что прогулка вряд ли доставит мне удовольствие, но по магазинам все-таки прошлась, потом вдруг увидела рекламный щит возле кинотеатра и отправилась в кино, так что дома появилась уже ближе к вечеру. Вошла, громко крикнула «Мишка» и, убедившись, что его нет, заглянула в кухню, приготовила ужин, пустила воду в ванную и вскоре лежала в мыльной пене с бокалом пепси в руках.
– В такой жизни что-то есть, – заметила я со вздохом и тут услышала настойчивый звонок в дверь. Звонок меня озадачил. Гостей я не ждала, но звонили так упорно, что я решила: может, Мишка ключи потерял и теперь в собственную квартиру попасть не может?
Накинув халат, я прошлепала к двери, на ходу ворча:
– Иду, иду. Незачем так трезвонить. – «Точно, Мишка», – решила я и посмотрела в дверной глазок, но перед дверью стоял отнюдь не Мишка, а Юрий Павлович, хозяин заведения, где трудилась сестрица. Выглядел он крайне озадаченным.
Если честно, встречаться мне с ним совершенно не хотелось, я начала удаляться на цыпочках от двери, пусть целый вечер звонит в свое удовольствие, но в последний момент все же передумала и открыла дверь.
– Здравствуй, радость моя, – плотоядно ухмыльнулся он и шмыгнул в квартиру.
– Здравствуйте, – ответила я и поправилась: – Здравствуй. В чем дело?
– А это я у тебя хотел спросить, – еще шире и еще противнее улыбнулся он.
– В каком смысле?
– В буквальном…
Я уже пожалела, что не послушалась внутреннего голоса и открыла дверь. Тут я вспомнила, что стою без очков и даже без косметики, и этот тип… вот черт. Подводить Катьку мне не хотелось, с другой стороны, какая теперь разница… Надо было сразу сказать, лишь только дверь открыла, что Катьки нет, а я ее сестра.
– Может, ты пригласишь меня в свою уютную гостиную? – проворковал он.
– Проходи, – пожала я плечами. – Правда, я сейчас занята и…
– Душ принимала? – закивал Юрий Павлович. – Вижу, вижу. Без косметики ты выглядишь очень миленько… Помолодела… прямо не узнать.
– Да, – промямлила я.
Мы уже вошли в гостиную, Юрий Павлович сразу же устроился в кресле, а я зажгла настольную лампу. В комнате к этому времени уже стемнело, а включать верхний свет я поостереглась: не может ведь человек, находясь в трех шагах от другого человека, не заметить, что тот… Я опять разозлилась: на кой черт не сказала сразу…
– А где же Катерина? – улыбаясь во весь рот, спросил Юрий Павлович. Челюсть у меня отвалилась с тихим щелчком, и я вроде бы выпучила глаза, но быстро с собой справилась: выходит, наши хитрости никого не обманули… Что ж, тем лучше.
– Катерина? – выжав улыбку, переспросила я. – Не знаю.
– Серьезно? И не догадываешься?
– Ну… возможно, она где-то с мужем отмечает его возвращение.
– Михаил вернулся? – нахмурился Юрий Павлович.
– Да. Сегодня.
– И Катька его видела?
– А почему вас это удивляет? Он ей муж, в конце концов.
– Они развелись.
– Милые бранятся, только тешатся.
– Это я и без тебя знаю. – Он посидел немного, пожевал губами и вдруг заявил: – Не мог я ошибиться. Зачем-то вам этот спектакль понадобился. Думала, я такой дурак? А я не дурак, я возьми да и проверь… – Он вскочил и навис надо мной, опершись рукой о спинку кресла, на котором я сидела. Физиономия его при этом была совершенно безумной.
– Слушайте, – забеспокоилась я. – Зачем так волноваться…
– А я знаю зачем, – брызжа слюной, продолжил он, не реагируя на мою просьбу. – Старичка-то тю-тю, а? С Мишкой она развелась, он ей не даст ни копейки, да и с квартиры погонит…
– Ничего подобного, – встряла я. – Они любят друг друга…
– Кому ты это лепишь, дурочка? А может, ты и вправду ничего не знаешь? Только я за версту вижу, все вижу… и этот прохвост, весь в долгах…
– Как вы себя чувствуете? – вконец перепугалась я. – Может, воды принести?
– Ах ты дрянь, – совершенно обезумел он. – Дурака из меня делаешь?
«Чего ж тут делать? – испуганно подумала я. – Дурак и есть, к тому же буйный…» Словно в подтверждение моих слов, Юрий Павлович рванул меня за ворот халата, тот неожиданно распахнулся, а я завизжала.
– Ты мне все скажешь, – взревел он и накинулся на меня, я пнула его ногой, он взвыл и замахнулся, а я, решив, что колотушек с меня хватит, вскочила, схватила настольную лампу и огрела ею Юрия Павловича по голове.
Он свел глаза у переносицы и рухнул на ковер, а я отскочила в сторону, все еще держа в руках эту проклятущую лампу, которой я совершенно не причинила никакого вреда, даже лампочка продолжала гореть, а вот лоб Юрия Павловича приобрел устрашающий вид, он был залит кровью, и зрелище это произвело на меня такое впечатление, что я, постояв немного с выпученными глазами, рухнула по соседству с Юрием Павловичем, а лампочка, должно быть, все-таки разбилась, потому что, когда я вновь открыла глаза, было темно.
Мне очень хотелось верить, что кровавое побоище мне привиделось и на самом деле не было никакого Юрия Павловича, настольной лампы и прочих ужасов, но, придя в себя, я сразу поняла, что лежу вовсе не в своей постели, а на полу, причем в крайне неудобной позе. Я протянула руку и нащупала что-то мягкое, резко села, вглядываясь в темноту. Так и есть, рядом кто-то лежит, а кто может лежать, как не Юрий Павлович, которого я огрела по голове.
Я поднялась на ноги и, слегка пошатываясь, пошла к двери, рядом с которой был выключатель, вспыхнул свет, на мгновение ослепив меня, я торопливо вернулась назад, протерла глаза и потрясла головой, точно надеясь избавиться от наваждения.
Юрий Павлович лежал на спине, раскинув руки и ноги, глаза его были закрыты, а возле головы уже образовалась лужица крови. Ахнув, я опустилась на колени и стала трясти его за плечо. И тут выяснилось, что под его спиной тоже кровь.
– Господи, – пролепетала я. – Неужто столько крови вылилось из такой маленькой ранки? – Я посмотрела на лампу, которая валялась рядом, основание у нее было бронзовое… А что, если я его убила? Заверещав тоненько и жалобно, я попыталась привести его в чувство. – Юрий Павлович, – причитала я, – очнитесь, пожалуйста. Я вас не хотела… честно, это я с перепугу… – Рука его была теплой, но какой-то вялой, я взвыла и, собрав волю в кулак, стала нащупывать пульс. Либо делала я это неправильно, либо пульса не было. – Мама моя, – всхлипнула я и тут увидела, что халат мой в крови. Я заорала в голос и бросилась к входной двери. Она была заперта на ключ. Разумеется, о ключах я не подумала, пришлось возвращаться в холл. Оказавшись на улице, я добежала до угла дома и тут поняла, что все делаю неправильно. Надо вызвать «Скорую», а не бежать в ночь, сломя голову.
– Меня посадят в тюрьму, – жалобно причитала я, вертясь в нескольких метрах от дома.