Пока я размышляла на эту тему, вновь зазвонил телефон. На этот раз голос Кирилла Алексеевича я узнала сразу.
– Забыли что-нибудь?
– Ольга Сергеевна, – начал он жалостливо, – я, конечно, понимаю, у вас есть причина сердиться на меня, но… вы ж знаете, что у меня будут неприятности. Если фотоаппарат у вас, очень прошу…
– Сожалею, но я его правда выбросила. Зла была очень, а под горячую руку я и не такое могу выкинуть, то есть на самом деле все, что угодно. Вот, к примеру, наколку себе сделала, тоже со злости.
– На наколку я обратил внимание. Вам идет, то есть… я хотел сказать…
– Кирилл Алексеевич, вы мне лучше скажите, откуда вдруг такой интерес к пленке, если дела-то нет?
– Ну… – невнятно промычал он и надолго замолчал. Я было решила, что потеряла его навеки, но он все-таки продолжил: – Я так понял, что это вы…
– Я что? – пришла я в изумление от его ответа.
– Надавили где следует. У вас ведь есть возможности…
– Подождите. Вы решили, что проявить интерес к пленке вас вынудила я?
– Конечно.
– И на каком основании вы так решили?
– Кому еще это надо?
– От кого вы получили такой приказ?
– От начальства, естественно. Шутов – мой непосредственный начальник. Он был в бешенстве, когда узнал о фотоаппарате, хоть я и уверен, что этот фотоаппарат к парню никакого отношения не имеет. Выговор мне уже вкатили, а теперь могут и с работы турнуть. Вот я и звоню вам. Кто старое помянет… Ольга Сергеевна, вы ж у нас работали, вам объяснять не надо. Проучили дурака и будет, а, Ольга Сергеевна?
– Я долго злиться не умею, это вам каждый скажет, – вздохнула я. – И фотоаппарат, конечно, бы отдала, будь он у меня. Но я его выбросила.
– Нескладно получилось, – вздохнул Глаголев и, попрощавшись, повесил трубку, а я задумалась еще сильнее. Парень решил, что я настучала начальству, но я-то точно знаю, что это не так. Выходит, кто-то еще проявил инициативу. Этот «кто-то» – тип непростой, раз сумел надавить на милицейское начальство и Шутов даже лично пожаловал ко мне, точно у него других забот нет. Шутов наверняка знает, кому интересна пленка. Знает, да мне не расскажет. Похоже, никто уже не сомневается, что фотоаппарат принадлежал Александрову. Я бы даже сказала, что Шутов убежден в этом и именно ему пленка и интересна. Само собой, мне тоже. Можно сказать, изнываю от любопытства, хотя по опыту знаю, что любопытство до добра не доводит и даже иногда способно завести человека так далеко, что ему, бедолаге, уже и не выбраться. Но грех потому и грех, что бороться с ним трудно.
Скроив разнесчастную мину, я потянулась к телефону с намерением позвонить своему другу Артему Вешнякову. Вот уж обрадуется он, когда я расскажу ему про пленку. Я бы тоже не обрадовалась, да что делать. Друзья существуют на свете для того, чтобы было кому поднимать тебя по тревоге среди ночи и вообще всяческими способами портить жизнь. Все, с кем я дружу, в курсе, что друг я настоящий. По крайней мере жизнь им порчу самозабвенно. Больше всех достается Вешнякову, парень явно родился под дурной звездой. Должно быть, поэтому до сих пор ходит в майорах, хотя я не раз сулила ему полковника. Но почему-то всегда выходило, что мы на пару только шишек набивали, оттого и кривила я сейчас физиономию. Кое-какая совесть у меня все же есть, и я стыдилась, что вновь пытаюсь втравить Артема в историю. Хотя, может, и нет никакой истории, может, это мои фантазии.
– Привет, – задыхаясь от счастья, пропела я, услышав родной голос, счастье я слегка переигрывала, и мой друг забеспокоился.
– Чего у тебя?
– У меня хорошее настроение, а у тебя?
– У меня работы по горло.
– Жаль. Хотела тебя пивом угостить.
– Просто так? – заподозрил неладное Артем.
– Не просто так, а с воблой. Хочешь?
– Конечно, хочу. Давай через час на Смоленской, там пивнуха в подвале, найти легко.
– Найду. Значит, через час? А как же работа? – не удержалась я.
– Пиво работе не помеха, – резонно ответил Артем. – Хотя я бы и от водки не отказался.
Я весело хихикнула и начала сборы, размышляя, взять с собой Сашку или нет. Сашка, обратив внимание на мои передвижения, решил вопрос сам: сполз с кресла и побрел к машине, недовольно оглядываясь на меня.
– Можешь оставаться дома и смотреть телевизор, – предложила я, но Сашка презрительно отвернулся. Итак, на Смоленскую мы отправились вдвоем.
Найти пивнушку труда не составило, она имела громкое название «Парнас» и могла похвастать относительной чистотой. Это улучшило нам настроение, особенно Сашке, он довольно привередливый пес.
Возле окна сидели художники, из тех, что днем болтаются по Соборной площади. Их непроданные работы стояли возле стены, прикрытые мешковиной. День, судя по веселому гомону и количеству выпитого, у них был удачным. Впрочем, у нас одинаково охотно пьют и с горя, и с радости.
Я устроилась подальше от шумной компании. Неподалеку от меня пили пиво двое ребят, по виду студенты. Один обратил на меня внимание и улыбнулся, второй тоже уставился на меня. На счастье, появился Вешняков. Со времени нашей последней встречи он поправился на пару килограммов. Пуговицу на пиджаке не худо бы переставить, застегивалась с трудом. Вешняков плюхнулся на стул рядом со мной, а я сказала:
– Наконец-то у тебя вид преуспевающего майора, а то бегал как выпускник-лейтенантик.
– Я полковника хочу, – съязвил Артем и тут же вздохнул: – Скажи, отчего пузо растет?
– У баб в основном от беременности, а у тебя от пива.
– Нет, от непосильной работы.
– Брось все и иди к Лялину, – предложила я. Ни одна наша встреча не обходилась без его сетований на тяжелую работу и моего предложения. Это что-то вроде ритуала перед первой кружкой пива. Артем досадливо махнул рукой и позвал официантку. Она принесла нам по кружке пива, мы не торопясь выпили, похваливая воблу. Артем отодвинул пустую кружку и со вздохом сказал:
– Ну, что там у тебя?
– Ничего, – прикинулась я дурочкой.
– А то я поверю, что ты меня за просто так пивом угощаешь.
– Зря вы, дяденька, сироту обижаете, я вам не раз и не два даже водки наливала совершенно безвозмездно. – Артем ухмыльнулся, а я осчастливила его: – Гости у меня были, вот и потянуло к родному человеку.
– Какие гости? – спросил Артем, и я все ему подробно рассказала. – То, что менты поспешили дело закрыть, – почесал он бровь, – вполне понятно, кому лишнее убийство нужно? Говоришь, улица Рабочая? Это Первомайский район… Ясно, у них третий начальник за два года, показатели дохлые… А то, что за пленкой явились, может, правда кто шею намылил, а может… Что там на этой пленке?
– Понятия не имею, – пожала я плечами, выкладывая ее на стол.
– Неужто любопытства не проявила?
– Теперь, конечно, проявлю.
Артем сунул пленку в карман пиджака.
– Ты на всякий случай поосторожнее, вдруг там наши политики, чтоб им… – При слове «политики» Вешнякова так перекосило, что я всерьез испугалась, как бы у него пиво назад не попросилось. – Завязала бы ты с этим, – сказал он укоризненно.
– С чем?
– Лезть не в свое дело. Чего фотоаппарат ментам не отдала?
– Я отдавала, они не брали.
– Сегодня?
– Сегодня не отдала из вредности.
– Ясно. Пленку проявим, посмотрим. А про убитого парня даже не заговаривай, у меня своих дел выше крыши, хоть караул кричи.
– Но хотя бы справки навести о нем ты можешь?
– Как ты мне надоела, – простонал Артем, поднялся, чмокнул меня в макушку и ушел.
– Я ему надоела, – пожаловалась я Сашке, он все это время лежал в сумке, не замеченный Артемом. Для такой выдающейся собаки это попросту оскорбление. Сашка продемонстрировал зубы и зарычал.
Мы встретились с Вешняковым уже на следующий день. На этот раз инициатива исходила от него.
– Я сегодня домой собрался пораньше, можем встретиться по дороге, возле парка, часов в шесть. Идет?
Ровно в шесть я была возле парка. К моему удивлению, Артем приехал раньше, он бродил возле своих «Жигулей», с сердитым видом пиная то одно, то другое колесо.
– Резину пора менять, – сообщил он.
– Поменяй.
– Было бы так просто, я б тебе не жаловался, – съязвил он.
– Хочешь, я тебе подарок сделаю на день рождения. Хочешь?
– Я хочу, чтоб ты никуда не лезла и оставила меня в покое, – вздохнул он.
– Фотографии интересные? – насторожилась я.
– Дерьмо, а не фотографии. – Он распахнул дверь машины, предлагая мне сесть, и сел сам, достал из кармана конверт и бросил мне на колени. – Отснять успели лишь четыре кадра. Взгляни.
Я достала фотографии из конверта, две были практически одинаковые: четверо мужчин с напряженными лицами. На второй фотографии у того, что слева, широко раскрыт рот, похоже, он кричит. У седого благообразного мужчины с бородкой сжаты кулаки.
– На что это похоже? – удивилась я.
– На футбольный матч, – хмыкнул Артем. – Когда наши по воротам мажут.
Другие две фотографии были гораздо худшего качества. Мужчин на них было больше, они стояли плотной толпой, лица почти у всех смазаны.
– Знакомые среди этих типов есть? – спросила я.
– У меня нет.
– У меня тоже. Так что политиками здесь не пахнет.
– И слава богу, – обрадовался Артем. – Зря ментам фотоаппарат не отдала, ничего в этих фотографиях особенного нет. Чего губы надула? Небось горюешь, что никаких пакостей откопать не удалось?
– Еще как, – вздохнула я, продолжая разглядывать фотографии. – Скажи на милость, зачем нужны парню фотографии каких-то типов?
– Вот уж не знаю. Может, хотел запечатлеть какое-нибудь памятное событие. Почему обязательно что-то криминальное…
– Потому что парень мертв, дом, где он жил, сгорел, а некто интересуется пленкой.
– Ты же сама видишь, интересоваться здесь нечем.
– Ну… не знаю. Может, кому-то с кем-то рядом находиться не положено.
– Только не жди, что я буду рыть землю носом, – начал вредничать Вешняков.
– И не надо. На твой интерес, кстати, могут обратить внимание.
– Ох ты, господи… Скажи на милость, с чего ты вообще взяла… Ладно, горбатого могила исправит. Узнаю, что это за публика.
– Не надо, – покачала я головой. – Я серьезно.
– Ты серьезно выбросишь все это из головы? – не поверил Артем.
– Нет. Просто загляну к Лялину.
– Вот уж он обрадуется, – фыркнул Артем.
Вопреки прогнозам, Олег Лялин мне обрадовался, по крайней мере вначале. Его секретарь встретила меня улыбкой, а Лялин даже вышел навстречу, что при его лени вещь прямо-таки фантастическая.
– Похорошела. Влюбилась, что ли?
– Нет, я тебя жду.
– Стыда у тебя нет, так издеваться над пожилым человеком, – заворчал Лялин.
– Это у тебя стыда нет, – отрезала я. – Кто обещал полюбить меня хоть на время, хоть разок и совсем чуть-чуть? Вам все шуточки, а девушка надежды питает.
– Это произошло в минуту слабости. Я, считай, был без сознания и мог наболтать что угодно.
– Понятно. Но я все равно надеюсь.
Лялин засмеялся, придвинул кресло, не сводя с меня взгляда, и покачал головой:
– Нет, в самом деле похорошела. Замуж не собираешься?
– За кого? – подняла я брови.
– Да хоть за Тагаева. Говорят, вас в театре видели. Чтобы такой парень, как Тимур, добровольно отправился в театр, его должны переполнять чувства посильнее благодарности.
– Лялин, в нашем городе есть хоть что-то, способное укрыться от твоего соколиного взора?
– А честному человеку прятать нечего, – дурашливо пропел он. – Ну, так как?
– Это ты про Тагаева? Никак. Я, кстати, зашла зоркость взгляда проверить. Твоего, разумеется. – Я выложила на стол фотографии и придвинула их Лялину. Надо сказать, что на его знания и память я рассчитывала не зря. Они у него, прямо скажем, выдающиеся. С такими талантами не в охранной фирме начальствовать, а прямиком в разведку… Впрочем, как раз там Олег и служил долгие годы. Потом был у Деда начальником охраны, а теперь вот на вольных хлебах. Но старые привычки, как известно, живучи, и я надеялась, что он мне поможет. Если захочет.
Он взял фотографии, внимательно просмотрел их и спросил:
– И чего в них особенного?
– Вот и я думаю о том же, – сказала я.
– Только не говори, что из-за этой хрени кого-то пришили…
– Провидец, – ахнула я, а Олег нахмурился:
– Тебе, конечно, больше всех надо.
– Вовсе нет. Простое любопытство.
– Хорошо, если так, – буркнул он и еще раз просмотрел фотографии. – Двоих я знаю. Вот этот, – он щелкнул ногтем по изображению мужчины с открытым ртом, – Синявин Василий Павлович, бывший главврач пятой городской больницы. Ныне бизнесмен, торгует медицинским оборудованием. Говорят, виллу купил в Испании, не из дешевых. В любом случае не бедствует. Рядом с ним Кондаревский Руслан Сергеевич, в далекой юности комсомольский вожак, сейчас бездельник. От тестя ему достались склады бывшей овощебазы, ныне торговый центр «Раздолье». Если память мне не изменяет, там примерно тысяч пять квадратных метров. Если их помножить на среднестатистическую плату за аренду квадратного метра… Мужику с таким доходом работать – здоровье не беречь. Супруга впала в религиозный экстаз, по монастырям катается, постится и о мирском не думает, так что дядя живет припеваючи. Вот эта рожа мне тоже знакома. Вроде адвокат, но фамилии не вспомню. Остальные по виду люди приличные, то есть я хотел сказать не бедные, их костюмы мне нравятся.
– А не мог бы ты очень аккуратно узнать, что это за публика и вообще…
– Зачем? – посуровел Олег, а я тяжко вздохнула:
– Вы сговорились, что ли?
– С кем?
– С Артемом.
– Понятно. Он тебя послал, так ты ко мне притащилась. А еще на любовь намекала, нет у людей совести…
– Вот тут ты ошибаешься. Я не о совести, о ней и сама толком не знаю, когда вроде она есть, а когда и нет. Я насчет того, что Вешняков меня послал. Я сама решительным образом отказалась от его помощи.
– Да неужели?
– Ага. Менты проявили интерес к пленке. Как бы они не узнали о чужом любопытстве.
– Менты?
– Сначала от меня отмахивались, как от назойливой мухи, потом сами прибежали за пленкой.
– Но ты им ее не отдала.
– Конечно.
– Почему?
– А не фига баловать.
– О господи, – простонал Лялин, получилось у него очень натурально. Он вытянул ноги, подергал себя за рыжий ус, потом сложил руки на животе и скомандовал: – Валяй, рассказывай.
Видя такую доброту, я поспешно поведала ему о случившемся, начав со встречи на дороге с двумя молодыми людьми.
– Что я тебе могу сказать, – выслушав мой рассказ и немного поразмышляв, изрек Лялин. – Конечно, все это выглядит подозрительно. Хотя очень может быть, что мент прав: в шкафу шарил дружок, а увидев тебя, перепугался и сбежал. Мог и парнишку столкнуть, и такое между приятелями бывает. Начальство могло узнать о вещдоке, не спрашивай как, но могло, и менту надавали по шее.
– Второй по фамилии Шутов выглядел так, точно готовился меня целиком заглотить.
– Это уже твои эмоции, а их к делу не пришьешь. Постой, Шутов, а зовут Юрка, Юрий Николаевич?
– Он самый.
– Редкая сволочь, к тому же продажная. Да-а… действительно наводит на размышления… только вот фотографии – фигня. За такое не убивают. Согласна?
– Полностью. Но если я права и паренек погиб из-за фотографий, значит…
– Значит, кто-то из мужчин не должен быть здесь, – закончил Олег, глядя на фотографии. – Хорошо, личности установим, это не трудно. Говорить тебе о том, что совать свой нос куда не просят вредно для здоровья, конечно, бесполезно.
– Конечно. Дед говорит, я от безделья дурею, вот и страдаю любопытством.
– Правильно Дед говорит, – кивнул Олег. – Как вы, кстати, ладите?
– Как кошка с собакой.
– Ну, значит, все нормально. Иди ко мне на работу. Больших денег не обещаю, но и скучать не дам.
– А любовь?
– Какая любовь?
– Большая и светлая. Если пообещаешь, хоть завтра на работу выйду.
– Угораздило меня сболтнуть, – проворчал Олег, – теперь по гроб помнить будешь.
– А ты как думал? Нечего языком молоть, девушку тревожить.
Я поднялась, Олег сгреб фотографии и пленку в ящик стола.
– Пусть у меня полежат. Береженого бог бережет. Будут новости, позвоню.
Я сделала ему ручкой и удалилась. По дороге домой я заехала в магазин. Сворачивая с проспекта, я поймала себя на мысли, что без конца поглядываю в зеркало заднего вида и присматриваюсь к потоку машин за спиной. Я разозлилась и пожалела, что не отдала вовремя пленку. Теперь на попятный не пойдешь. Прав Дед, это все от безделья.
Дед, легок на помине, позвонил буквально через полчаса. Точнее, позвонила Ритка, его секретарь и моя подруга.
– Привет, – начала она заискивающе. – Дед просил найти тебя.
– Чего меня искать, раз я не терялась.
– Не придирайся к словам. Он хотел, чтоб ты заехала в контору.
– Не сказал зачем?
– Нет, а я, конечно, не спросила. И что я должна ему передать?
– Что я спешу по первому зову.
– Я же серьезно спрашиваю.
– И я не шучу. Когда надо быть в конторе?
– В 17.45 у него «окно».
– Хорошо, буду в 17.45.
Я приехала раньше, решив не заезжать домой. Немного погуляла с Сашкой около здания под укоризненными взглядами охраны. Однако подать голос никто не решился, лишь Сашка заливисто лаял, бегая за мячиком. Я сидела на ступеньках, грызла зубочистку и доводила охрану до белого каления, не зубочисткой, а тем, что сижу, можно сказать, в святая святых и развлекаюсь со своей собакой. И ведь не прогонишь, хотя, наверное, руки чешутся. У меня не было намерений злить их, просто Сашку к Лялину я с собой не брала, а долгое сидение в сумке дурно сказывается на его настроении, пусть немного побегает.
– Дед вызвал? – услышала я и даже оглядываться не стала, потому что и без того знала, что за спиной у меня Ларионов, начальник охраны Деда. Мы с ним друг друга не жаловали. Я свои чувства не особо скрывала, он же предпочитал демонстрировать дружелюбие. Ларионов спускался по лестнице, поравнявшись со мной, остановился. Пиджак застегнут на все пуговицы, рубашка белоснежная, галстук модный, физиономия честного служаки, хотя я точно знала, что ему убить человека раз плюнуть. Дед об этом тоже знал, но расставаться с ним не спешил. Впрочем, у Деда свой резон.
– Привет. Говорю, Дед вызвал?
– Тебе-то что за дело? – проявила я встречный интерес.
– Да я так просто… спросил.
– Сашка, – позвала я. Ларионов, вместо того чтобы двигать себе дальше, точно прилип к мраморным плитам, кашлянул и сделал ценное замечание:
– Смешная у тебя собака.
Сашка забрался в сумку, а я подхватила ее и начала подниматься по лестнице.
– Как твои дела? – вдруг спросил он.
– Нормально, – удивилась я его заботе.
– Да? Хорошо… заходи как-нибудь… поговорим…
– О чем? – я даже притормозила, так мне сделалось интересно.
– Ну… о чем люди говорят.
– Так то люди. Нам с тобой говорить не о чем.
– Зря ты… – пожал он плечами и поспешил к машине, оставив меня в недоумении. Что это на него нашло? Такой тип ни с того ни с сего глупых разговоров не заводит.
– Чудеса, – пожаловалась я Сашке.
Мент на входе широко улыбнулся мне.
– Здравствуйте, Ольга Сергеевна. – А Сашке даже подмигнул, чем сразу же завоевал мое расположение.
Игнорируя лифт, я поднялась по лестнице и вошла в приемную. Ритка грызла печенье, пользуясь тем, что приемная пуста.
– Подожди пару минут, – сказала она тихо. – Он сейчас освободится. – Не выдержала и все же добавила: – Не могла одеться поприличнее.
Ритке, как и Деду, не нравились мои джинсы, хотя Дед последнее время стал гораздо демократичнее.
– Времени не было, – отмахнулась я.
– Чем ты, интересно, занимаешься?
– Отдыхаю.
– Везет же некоторым…
– Что нового в нашей богадельне? – сунув в рот печенье и предварительно угостив Сашку, спросила я.
– Что тут может быть нового? – вздохнула Ритка.
– Ну, не скажи. Сейчас встретила Ларионова, так он мне в друзья набивался.
– Серьезно? – Ритка задумалась. – Хрен его знает, может, ему просто нравится твоя новая стрижка.
– А еще моя собака.
– Он терпеть не может собак.
– Уверена, это взаимно.
Эту содержательную беседу пришлось прервать: дубовая дверь распахнулась, и появился заместитель Деда, брови нахмурены, физиономия пятнами, небось влетело от Деда. Кивнув мне, он поспешно удалился, а я шагнула к дверям и едва не столкнулась со своим старшим другом.
– Ты уже здесь? Очень хорошо. Проходи, я вернусь через минуту.
Я вошла в кабинет и устроилась в кресле, поставив сумку на пол. Сашка хотел было выбраться, но я покачала головой, пес вздохнул и остался в сумке, тут и Дед вернулся. Торопливо чмокнул меня в макушку и устроился за столом.
– Хорошо выглядишь, – сказал он, перекладывая на столе бумаги, потом нацепил очки, без которых в последнее время уже не мог обходиться, и уставился на меня. – Что это? – спросил он с неудовольствием.
Я проследила его взгляд, короткий рукав моей футболки задрался, так что любопытство Деда было вполне обоснованно.
– Так, ерунда, – отмахнулась я.
Он не поленился подняться, подошел и задрал рукав повыше, после чего его физиономия приобрела разгневанное выражение.
– Ты с ума сошла?
Я пожалела, что откликнулась на его призыв и приехала. Впрочем, не сегодня так завтра он бы все равно увидел татуировку.
– Она не настоящая. Через пару месяцев сойдет.
– Знаешь что… Короче, займись чем-нибудь полезным. В голове ветер свищет, какие-то сомнительные знакомства, теперь вот татуировка. До чего ты еще додумаешься?
– Не заводись. Это вроде шутки.
– Ага, – хмыкнул он, – нет бы оригинальность проявила, написала, например: «Не забуду мать родную» или там «Сидел, опять сяду»…
– У тебя глубокие познания в этом вопросе, – хихикнула я.
– А у тебя детство в одном месте играет…
– Ты чего звал-то? – решила я сменить тему, раз уж он такой противник татуировок.
Дед устроился за столом, посверлил меня взглядом и наконец изрек:
– У меня к тебе просьба.
– Слушаю, – склонив голову набок, ответила я. Если честно, я была уверена, просьба будет примерно такой: не лезь не в свое дело. Кто-то вполне уже мог настучать Деду о фотоаппарате. Эта мысль свидетельствует о том, что к тому моменту я смогла убедить себя, что парнишку убили из-за пленки и эта пленка для некоторых людей или одного человека очень важна. Оправданием мне может служить тот факт, что подобное в моей жизни встречалось не раз и не два и ранее чутье меня не подводило. Потому-то я слегка удивилась, когда Дед сказал:
– Ты знаешь Якименко? Федора Васильевича?
– Зампредседателя Законодательного собрания? Знаю, конечно, но в моих друзьях он не числится.
– А кто числится? – не удержался Дед, что не делало ему чести, он это и сам понял, нахмурился и продолжил: – Так вот, у него проблемы. Пропала дочь. Уже три дня дома не показывается и нигде не могут найти. Отец боится, с ней что-то случилось.
– Допустим. Я-то здесь при чем? – Я не могла понять, куда он клонит, оказалось все очень просто.
– Найди ее.
– Я?
– Ну не я же… Отец волнуется и вообще… просил помочь.
– Чудеса. Сколько девочке лет?
– Пятнадцать.
– Ребенок не появляется дома уже три дня, а папа просит о помощи тебя? Он что, спятил? Ему в милицию надо.
Дед поморщился:
– Я ему то же самое посоветовал.
– И что?
– Девчонка совершенно отбилась от рук, попала в какую-то сомнительную компанию, учится плохо… короче, ты поняла. В прошлом году ее дружки ограбили чей-то гараж. Отец боится, что в этот раз могло быть и похуже. Чем меньше людей об этом узнает, тем лучше. Поэтому желательно обойтись без милиции. А у тебя полно свободного времени, так что отказать мне в такой малости ты не сможешь.
– Если честно, желание возиться с чужими детьми у меня отсутствует начисто, – сообщила я.
Дед нахмурился:
– Я о твоем желании не спрашиваю, я прошу тебя об одолжении. Ты знаешь ситуацию: Якименко…
– Знаю, – перебила я.
– Вот и отлично.
– Давай уточним: я должна найти девочку и вернуть ее домой.
– Конечно. А что еще? Спустись вниз, Валерий Степанович выпишет тебе удостоверение, чтоб с народом легче было общаться.
– У меня этих удостоверений…
– Тогда поезжай к Якименко, его жена дома, ждет тебя. Адрес знаешь?
– Нет.
– Спроси у Риты. – Он начал перекладывать бумаги на столе. Я поднялась. – На вечер у тебя какие планы? – спросил Дед, когда я уже подошла к двери.
– Девчонку искать, – буркнула я и поспешно покинула кабинет.
– Зачем звал? – зашептала Ритка.
– Буду чужих детей искать.
– Дочку Якименко?
Я покачала головой:
– Все-то ты знаешь, не интересно с тобой.
– А чего тут знать, если он к Деду сегодня прибегал, а все, кому надо, в курсе, что дочка у него… в общем, папе с мамой скучать не дает.
– Тогда давай адрес Якименко, – вздохнула я.
– Пожалуйста, – Ритка передала мне листок бумаги. – К нему поедешь?
– К ней.
– Мамаша тоже не подарок. Редкая стерва. Ты отлично проведешь время.
Сделав ручкой, я отбыла. Сашка из сумки с любопытством поглядывал на меня.
– У нас есть работа, пес, – сообщила я ему, но так и не поняла, обрадовался он или нет.
Якименко жил по соседству с Дедом. Дом не хуже моего, правда, подъезд на восемь квартир. Зато в холле дежурил охранник, я назвалась и стала ждать, когда он позвонит по телефону.