Страница:
Было ли вмешательство Раштона в ее домашние дела таким уж бескорыстным? Что, если граф поместил Сьюк в дом шпионить за хозяйкой? Поскольку привычка Дэра делать слишком поспешные умозаключения приносила одни неприятности, он умолчал о своих подозрениях. Короткая дружба Орианы с надменным лордом беспокоила Дэра, но показать свою ревность и собственнические чувства значило бы оттолкнуть ее от себя.
– Чета Ламли была со мной всю мою жизнь, – продолжала Ориана, – а лакей Сэм – их племянник. Мой повар – бельгиец, он готовил в свое время моему отцу. Человек очень верующий и каждый день ходит к мессе. Посудомойка – бойкая и дерзкая девчонка, порой приводит старших слуг в отчаяние.
У ворот Сент-Джеймсского дворца Дэр впервые увидел одного из членов королевской семьи. Герцог Глостер-ский, брат короля Георга, командовал проходом гвардии. Золоченые пуговицы и застежки на ярко-красных мундирах сверкали на солнце, звуки бодрого марша разносились во влажном воздухе. Толпа зрителей, выстроившихся вдоль тротуаров, приветствовала процессию. У Дэра тоже поднялось настроение, но тут он заметил застывшее лицо Орианы.
Генри, ее любимый муж, был военным. Ему, Дэру, следовало бы вспомнить об этом раньше и понять сердечную боль Орианы.
Тронув ее за локоть, он сказал:
– Я уже достаточно посмотрел. Она подняла на него глаза.
– Но ведь они только начали. Это большой полк.
– Да, и гораздо более впечатляющий, чем все воинские части острова Мэн, – признал он. – Но если вы не возражаете, я хотел бы заглянуть в книжный магазин, который видел накануне на Пиккадилли.
– Магазин Хэтчарда? Да, я его знаю.
Ориана поманила к себе Сьюк.
В книжном магазине Ориана купила ежемесячный «Универсальный журнал знаний и развлечений», а также ноты. Дэр обратился к клерку, который ведал научной литературой, и приобрел «Образцы британских минералов» Рашлея.
Они прибыли в Гайд-парк к началу фешенебельного променада, но аллеи уже были заполнены изысканно одетыми гуляющими и не менее изысканными экипажами. Многие женщины были красивы, но ни одна из них не могла затмить спутницу Дэра. Холодные, неодобрительные взгляды, бросаемые на нее, были, несомненно, вызваны завистью. На Дэра тоже поглядывали с любопытством, хотя он был здесь чужой – а может, именно потому, что он был чужой, так сказать, некий загадочный незнакомец.
Вокруг Орианы собралось несколько джентльменов. Дэр был тотчас представлен этим мистерам, сэрам и лордам, бросавшим на его спутницу взгляды, от которых кровь закипала в жилах.
– Вы будете в Ньюмаркете? – возбужденно спрашивал один из них.
– Когда состоится ваше следующее выступление в Воксхолле? – интересовался другой.
– В субботу вечером, – ответила Ориана.
– Мы пропустили ваше последнее выступление. Не отобедаете ли с нами после концерта? Скажите «да» хотя бы раз!
– Пожалуйста, не уговаривайте меня, мистер Лонстон. Вы знаете, что я должна отказаться.
– Жестокая Анна! Берегитесь, Корлетт, она разобьет вам сердце так же, как разбила мне.
Ориана терпеливо выслушивала их назойливую болтовню, никого не поощряя и никому не возражая. Мистер Лонстон поинтересовался ее мнением о его лошади, Ориана ее похвалила. Ее заверяли, что ужасно скучали во время ее отсутствия, она ответила, что рада была вернуться в круг друзей.
– Однако вы обзавелись новыми, – едко заметил мистер Лонстон и, пустив легким галопом своего серого коня с коротко обрезанным хвостом, бросил на Дэра неодобрительный взгляд.
Не успела рассеяться толпа молодых щеголей, как Ориана вдруг страдальчески вздохнула:
– О нет!
– Что-то не так?
– Принц Уэльский здесь. Вон тот тучный мужчина со светлыми волосами. На нем синий сюртук.
К Ориане подошел грум и сообщил, что его королевское высочество желает с ней побеседовать. Бросив на Дэра виноватый взгляд, Ориана пошла по дорожке вслед за посланцем принца.
– Такое, наверное, происходит каждый раз, когда ваша хозяйка гуляет в парке, – обратился Дэр к Сьюк Барри.
Та несколько раз кивнула, потом быстро заговорила:
– Эти джентльмены, мистер Лонстон и другие, не дают ей прохода. И мне тоже. Обращаются ко мне и вручают письма для нее, и даже предлагают деньги за то, чтобы я передала письмо. Когда это случилось в первый раз, я рассказала хозяйке. Она расхохоталась и велела мне оставить у себя то, что я получила. С тех пор я этими письмами разжигаю огонь у себя в комнате.
– Вы, должно быть, накопили немалую сумму.
– Так и есть, сэр.
– А лорд Раштон платил вам когда-нибудь за сведения о вашей госпоже?
– Платил мне? Нет, сэр, весной он как-то спросил меня, часто ли бывает у нас в доме один джентльмен, и я ему сказала. Но он ничего не платил мне.
– Кто же этот джентльмен?
– Мистер Пауэлл, который женится на дочери лорда Раштона.
Дэр решил, что нет ничего страшного в том, чтобы человек хотел разузнать о привычках своего будущего зятя.
– Леди Раштон, видимо, скончалась? – спросил он.
– Да, сэр, уже много лет назад, вскоре после рождения дочери. Милорд больше не вступал в брак.
Когда аудиенция Орианы у королевской особы закончилась, Дэр пошел к ней навстречу.
Ориана извинилась за то, что оставила его в одиночестве.
– Я не могла представить вас, так как принц не попросил меня об этом.
– Я вполне удовлетворен тем, что полюбовался им издали.
Когда они подошли к примыкающей к парку площади Гайд-парк-корнер, Ориана подняла на Дэра свои ореховые глаза и спросила:
– Теперь вы понимаете, почему я так не хотела выходить? Я ужасно устаю от этих навязчивых джентльменов. Иногда они меня забавляют, но чаще вызывают досаду.
– Ваша слава всегда столь обременительна?
– Есть разница между славой и скандальной известностью. Качество моих сольных выступлений привлекает внимание публики и прессы в гораздо меньшей степени, чем слухи о моих предполагаемых романах и платья, которые я ношу. Лондонские повесы крутятся вокруг меня, потому что считают легкой добычей. Принц призывает меня к себе, полагая, что флирт со мной укрепляет его репутацию галантного кавалера.
– И потому он пожелал поближе взглянуть на ваше прекрасное личико.
– Он по крайней мере не стремится сделать меня своей любовницей, предпочитая леди постарше, причем замужних.
Наемная карета доставила их на Сохо-сквер, и у входа в дом Орианы они стали свидетелями следующей сцены.
Пожилой дворецкий сидел на ступеньках крыльца, держась рукой за перила, а его жена водила ваткой у него под носом.
– Что случилось? – вскрикнула Ориана.
– У меня подогнулись ноги, – отвечал бедняга. – И очень сильный шум в ушах.
– Я велела ему лежать в постели, – тяжело дыша, сообщила жена Ламли. – Куда запропастился Сэм, почему он до сих пор не принес бренди?
Сэм как раз в эту минуту показался в холле. Ориана взяла у него стаканчик и протянула Ламли.
– Ваша жена права, вам следовало отдыхать.
– Я бы так и сделал, мэм, если бы не завтрашний парадный обед. Необходимо отполировать ваш серебряный сервиз и отобрать нужные вина.
– Не думайте об этих мелочах, – перебила дворецкого Ориана. – Луи отлично знает дорогу к погребу, а Сэм может почистить серебро и подавать за столом. – Она выпрямилась и прошла в холл, где ее ждал Дэр. – Как видите, у меня домашний кризис.
– Уверен, что вы его преодолеете. Если я не могу быть чем-то полезен, позвольте попрощаться с вами.
Ориана развязала ленты капора.
– Ничего, мы справимся.
Сожалея о собственной бесполезности, Дэр покинул дом на Сохо-сквер.
– Любовник, любовник, любовник! – заорал Мертон Принта.
Дерзкий мальчишка напомнил Дэру ту проклятую крикливую птицу, которую Ориана держала в Гленкрофте. Но будь у него возможность выбора, он сейчас предпочел бы ее.
Глава 15
– Чета Ламли была со мной всю мою жизнь, – продолжала Ориана, – а лакей Сэм – их племянник. Мой повар – бельгиец, он готовил в свое время моему отцу. Человек очень верующий и каждый день ходит к мессе. Посудомойка – бойкая и дерзкая девчонка, порой приводит старших слуг в отчаяние.
У ворот Сент-Джеймсского дворца Дэр впервые увидел одного из членов королевской семьи. Герцог Глостер-ский, брат короля Георга, командовал проходом гвардии. Золоченые пуговицы и застежки на ярко-красных мундирах сверкали на солнце, звуки бодрого марша разносились во влажном воздухе. Толпа зрителей, выстроившихся вдоль тротуаров, приветствовала процессию. У Дэра тоже поднялось настроение, но тут он заметил застывшее лицо Орианы.
Генри, ее любимый муж, был военным. Ему, Дэру, следовало бы вспомнить об этом раньше и понять сердечную боль Орианы.
Тронув ее за локоть, он сказал:
– Я уже достаточно посмотрел. Она подняла на него глаза.
– Но ведь они только начали. Это большой полк.
– Да, и гораздо более впечатляющий, чем все воинские части острова Мэн, – признал он. – Но если вы не возражаете, я хотел бы заглянуть в книжный магазин, который видел накануне на Пиккадилли.
– Магазин Хэтчарда? Да, я его знаю.
Ориана поманила к себе Сьюк.
В книжном магазине Ориана купила ежемесячный «Универсальный журнал знаний и развлечений», а также ноты. Дэр обратился к клерку, который ведал научной литературой, и приобрел «Образцы британских минералов» Рашлея.
Они прибыли в Гайд-парк к началу фешенебельного променада, но аллеи уже были заполнены изысканно одетыми гуляющими и не менее изысканными экипажами. Многие женщины были красивы, но ни одна из них не могла затмить спутницу Дэра. Холодные, неодобрительные взгляды, бросаемые на нее, были, несомненно, вызваны завистью. На Дэра тоже поглядывали с любопытством, хотя он был здесь чужой – а может, именно потому, что он был чужой, так сказать, некий загадочный незнакомец.
Вокруг Орианы собралось несколько джентльменов. Дэр был тотчас представлен этим мистерам, сэрам и лордам, бросавшим на его спутницу взгляды, от которых кровь закипала в жилах.
– Вы будете в Ньюмаркете? – возбужденно спрашивал один из них.
– Когда состоится ваше следующее выступление в Воксхолле? – интересовался другой.
– В субботу вечером, – ответила Ориана.
– Мы пропустили ваше последнее выступление. Не отобедаете ли с нами после концерта? Скажите «да» хотя бы раз!
– Пожалуйста, не уговаривайте меня, мистер Лонстон. Вы знаете, что я должна отказаться.
– Жестокая Анна! Берегитесь, Корлетт, она разобьет вам сердце так же, как разбила мне.
Ориана терпеливо выслушивала их назойливую болтовню, никого не поощряя и никому не возражая. Мистер Лонстон поинтересовался ее мнением о его лошади, Ориана ее похвалила. Ее заверяли, что ужасно скучали во время ее отсутствия, она ответила, что рада была вернуться в круг друзей.
– Однако вы обзавелись новыми, – едко заметил мистер Лонстон и, пустив легким галопом своего серого коня с коротко обрезанным хвостом, бросил на Дэра неодобрительный взгляд.
Не успела рассеяться толпа молодых щеголей, как Ориана вдруг страдальчески вздохнула:
– О нет!
– Что-то не так?
– Принц Уэльский здесь. Вон тот тучный мужчина со светлыми волосами. На нем синий сюртук.
К Ориане подошел грум и сообщил, что его королевское высочество желает с ней побеседовать. Бросив на Дэра виноватый взгляд, Ориана пошла по дорожке вслед за посланцем принца.
– Такое, наверное, происходит каждый раз, когда ваша хозяйка гуляет в парке, – обратился Дэр к Сьюк Барри.
Та несколько раз кивнула, потом быстро заговорила:
– Эти джентльмены, мистер Лонстон и другие, не дают ей прохода. И мне тоже. Обращаются ко мне и вручают письма для нее, и даже предлагают деньги за то, чтобы я передала письмо. Когда это случилось в первый раз, я рассказала хозяйке. Она расхохоталась и велела мне оставить у себя то, что я получила. С тех пор я этими письмами разжигаю огонь у себя в комнате.
– Вы, должно быть, накопили немалую сумму.
– Так и есть, сэр.
– А лорд Раштон платил вам когда-нибудь за сведения о вашей госпоже?
– Платил мне? Нет, сэр, весной он как-то спросил меня, часто ли бывает у нас в доме один джентльмен, и я ему сказала. Но он ничего не платил мне.
– Кто же этот джентльмен?
– Мистер Пауэлл, который женится на дочери лорда Раштона.
Дэр решил, что нет ничего страшного в том, чтобы человек хотел разузнать о привычках своего будущего зятя.
– Леди Раштон, видимо, скончалась? – спросил он.
– Да, сэр, уже много лет назад, вскоре после рождения дочери. Милорд больше не вступал в брак.
Когда аудиенция Орианы у королевской особы закончилась, Дэр пошел к ней навстречу.
Ориана извинилась за то, что оставила его в одиночестве.
– Я не могла представить вас, так как принц не попросил меня об этом.
– Я вполне удовлетворен тем, что полюбовался им издали.
Когда они подошли к примыкающей к парку площади Гайд-парк-корнер, Ориана подняла на Дэра свои ореховые глаза и спросила:
– Теперь вы понимаете, почему я так не хотела выходить? Я ужасно устаю от этих навязчивых джентльменов. Иногда они меня забавляют, но чаще вызывают досаду.
– Ваша слава всегда столь обременительна?
– Есть разница между славой и скандальной известностью. Качество моих сольных выступлений привлекает внимание публики и прессы в гораздо меньшей степени, чем слухи о моих предполагаемых романах и платья, которые я ношу. Лондонские повесы крутятся вокруг меня, потому что считают легкой добычей. Принц призывает меня к себе, полагая, что флирт со мной укрепляет его репутацию галантного кавалера.
– И потому он пожелал поближе взглянуть на ваше прекрасное личико.
– Он по крайней мере не стремится сделать меня своей любовницей, предпочитая леди постарше, причем замужних.
Наемная карета доставила их на Сохо-сквер, и у входа в дом Орианы они стали свидетелями следующей сцены.
Пожилой дворецкий сидел на ступеньках крыльца, держась рукой за перила, а его жена водила ваткой у него под носом.
– Что случилось? – вскрикнула Ориана.
– У меня подогнулись ноги, – отвечал бедняга. – И очень сильный шум в ушах.
– Я велела ему лежать в постели, – тяжело дыша, сообщила жена Ламли. – Куда запропастился Сэм, почему он до сих пор не принес бренди?
Сэм как раз в эту минуту показался в холле. Ориана взяла у него стаканчик и протянула Ламли.
– Ваша жена права, вам следовало отдыхать.
– Я бы так и сделал, мэм, если бы не завтрашний парадный обед. Необходимо отполировать ваш серебряный сервиз и отобрать нужные вина.
– Не думайте об этих мелочах, – перебила дворецкого Ориана. – Луи отлично знает дорогу к погребу, а Сэм может почистить серебро и подавать за столом. – Она выпрямилась и прошла в холл, где ее ждал Дэр. – Как видите, у меня домашний кризис.
– Уверен, что вы его преодолеете. Если я не могу быть чем-то полезен, позвольте попрощаться с вами.
Ориана развязала ленты капора.
– Ничего, мы справимся.
Сожалея о собственной бесполезности, Дэр покинул дом на Сохо-сквер.
– Любовник, любовник, любовник! – заорал Мертон Принта.
Дерзкий мальчишка напомнил Дэру ту проклятую крикливую птицу, которую Ориана держала в Гленкрофте. Но будь у него возможность выбора, он сейчас предпочел бы ее.
Глава 15
Утром того дня, на который был назначен званый обед, Ориана встала спозаранку и оделась с необычной поспешностью. Врач, осмотрев больного и определив у него лихорадку, рекомендовал постельный режим и регулярные порции крепкого мясного бульона.
Ориана, спустившись вниз, обнаружила, что миссис Ламли строго соблюдает назначения доктора – вопреки протестам мужа, который твердил, что чувствует себя уже лучше.
– Я намерен встать с постели вечером и выполнять свои обязанности, – заверил он Ориану.
– Вы только послушайте его, – ворчала миссис Ламли. – Как будто она захочет, чтобы ты обносил в этом своем состоянии гостей ее наилучшими блюдами. К тому же приступ может повториться.
– Вы должны в точности выполнять предписания врача, Ламли, – сказала Ориана.
– Очень хорошо, мэм. Только уведите мою хозяйку отсюда. Я не в силах выносить ее уловки и придирки.
– У меня и без тебя есть чем заняться, – вздернула нос оскорбленная супруга. – Пока я не вернусь от зеленщика, за тобой присмотрит Энни. – Повернувшись к Ориане, она добавила: – Побудет часок с этой барышней и будет рад тому, что за ним снова ухаживаю я, верно?
Опороченная таким образом судомойка вперила в экономку негодующий взор.
Миссис Ламли удалилась с корзинкой в руках, а Ориана заговорила с поваром. Бельгиец, чье самомнение соответствовало размерам его чрезвычайно внушительной фигуры, заявил, что поскольку качество подаваемых блюд будет безупречным, то совершенно не важно, если они будут скверно поданы. От такого замечания лакей Сэм побелел. Ориана увела его к себе в кабинет, где никто не мог им помешать, и постаралась утешить.
– Ведь ты хорошо знаешь, как это делается, а сегодняшний обед ничем не отличается от других.
– Да, мэм. Я уже заменил свечи во всех шандалах и канделябрах в большой гостиной и передвинул торшер поближе к клавесину. Когда Сьюк погладит скатерть, я накрою стол.
– Отлично. Ты будешь настолько занят делом, что не останется времени для волнения.
Стук дверного молотка заставил Сэма выбежать из комнаты, и Ориана даже не успела предупредить его, что не принимает. Если это Дэр Корлетт, она со спокойной душой выпроводит его в это весьма неподходящее для визитов время.
Однако Сэм вернулся в сопровождении совершенно незнакомого ей человека, мужчины среднего роста, седого, одетого в строгий черный костюм.
– Меня прислал мой хозяин, сэр Дэриус. Я Джонатан Уингейт.
У Орианы похолодело на сердце при мысли о том, что, если Дэр не сможет прийти, все ее расчеты рухнули. Ей нужно будет искать джентльмена, который заменил бы его.
– Вы пришли сообщить об отказе сэра Дэриуса присутствовать на обеде? – спросила она, в ужасе ожидая, что меч сейчас упадет.
– Нет, мадам. Он прислал меня на помощь вашим слугам. Я не только камердинер сэра Дэриуса, но и его дворецкий.
На лице у юного Сэма появилось выражение такого радостного облегчения, что это выглядело комичным.
– Я весьма признательна сэру Дэриусу, – произнесла обрадованная Ориана. Неожиданное спасение пришло в виде столь симпатичного и компетентного человека. – Сэм, не нужно накрывать на стол, тебе придется отнести записку с моей благодарностью в гостиницу «Нерд».
– Сэр Дэриус больше там не живет, мадам. Он переехал в гостиницу Морланда на Дин-стрит.
– К Морланду?
Ориана не могла себе представить, чтобы Дэр захотел оставить самые элегантные в Сент-Джеймсе, если не во всем Лондоне, апартаменты ради маленькой гостиницы в Сохо.
Ее удивление было столь очевидным, что Уингейт счел нужным пояснить:
– Сэр Дэриус нашел этот район более соответствующим его вкусам. Мистер Морланд открыл свою гостиницу всего лишь год назад, и недостаток клиентов позволил ему удовлетворить желание сэра Дэриуса занять весь второй этаж.
Ориана, подойдя к письменному столу и не присаживаясь, обмакнула перо в чернильницу и быстро нацарапала на листке нотной бумаги: «Сомневаюсь, что смогу полностью отблагодарить вас за то, что вы сделали, но, во всяком случае, постараюсь». Сложила листок и вручила его Сэму.
– Отправляйся в гостиницу Морланда – и побыстрей.
После того как Сэм удалился, слуга Дэра спросил:
– Это будет большой прием?
– Нет, всего восемь человек. – Ориана перечислила имена гостей. – У нас две перемены блюд, а после того как послушаем музыку, холодный ужин. Где-то здесь у меня было меню. – Она пошарила на письменном столе.
Уингейт подошел к камину и взял с полки листок.
– Может быть, это. – Он внимательно просмотрел список и одобрительно кивнул. – У вас, как я вижу, повар-француз?
– Он франкоговорящий бельгиец, но, прожив в Лондоне десять лет, отлично говорит и по-английски... когда в добром настроении. Луи – король кухни и настоящий гений кулинарии.
– Похоже, мсье Луи держится точно также, как повар моего хозяина. Я постараюсь не задеть его достоинства. Вина уже выбраны?
– Пока нет. Вот ключ от погреба. Поднос уже достали из шкафа в буфетной и поставили на столик в холле для прислуги. Если вы не сможете чего-то найти, спросите у миссис Ламли. Разрешаю вам одергивать в случае необходимости Энни – а такая необходимость скорее всего возникнет. Это наша посудомойка и одновременно истинное бедствие нашего существования. Сэм, которого вы увидели паренек надежный, но слишком большая ответственность сбивает его с толку, и потому очень хорошо, что вы здесь.
– Все будет в порядке, мадам.
Остаток дня Ориана провела в музыкальной комнате, упражняясь на мандолине и совершенствуя исполнение новой музыкальной пьесы на фортепиано. Потом она полистала журнал, купленный в магазине Хэтчарда. Сьюк Барри время от времени заглядывала в музыкальную комнату и сообщала, как идут дела у Уингейта. К удивлению Орианы, дворецкий Дэра прекрасно поладил с двумя личностями, которые могли бы отнестись с предубеждением к его вторжению, – поваром и экономкой. Что касается Сэма, тот исполнял свои обязанности помощника с большой охотой и старанием.
– Мистер Уингейт даже поговорил с мистером Ламли, – докладывала Сьюк. – Он хотел узнать, что лучше подавать для первой перемены блюд, фронтенак или кларет.
Поднося к губам чашку с чаем, к которому ей подали шоколадные пирожные, только что испеченные Луи, Ориана подумала, что подобный дипломатический ход сослужит Уингейту хорошую службу.
Любопытно, а чем сейчас занят Дэр? Скорее всего ходит по магазинам, выбирая красивую мебель для своей виллы.
Ориана вновь и вновь вспоминала минуты их близости. Но повторись то, что произошло в Скайхилле, она потом страдала бы. Завершив свои дела, Дэр уплывет к себе на остров и лишит ее поддержки, искренности в отношениях и поцелуев, от которых у нее кружилась голова, земля уплывала из-под ног и неистово колотилось сердце. Как он это уже сделал в Ливерпуле – ведь мог же онтогда пригласить ее ехать с ним.
И хотя она провела в Глен-Олдине несколько счастливых недель, отдыхая от работы, она не прижилась там. Слишком крепка ее связь с Сохо-сквер – здесь ее дом. Она приложила столько усилий, чтобы стать примадонной. Последние несколько лет работала в Лондоне, выступая в концертных залах и увеселительных садах и постоянно мечтая о том дне, когда управляющий театром «Ройял» пригласит ее снова в оперу. Было бы глупо отказаться от столь долго лелеемых амбиций ради мужчины с острова Мэн, тем более что все ее любовные отношения в прошлом кончались потерями.
Правда, Дэр Корлетт не был военным. И Ориана почему-то была убеждена, что он будет относиться к ней внимательнее и нежнее, чем Томас Теверсал. При своей энергичной и живой натуре он поддерживал бы ее в трудную минуту.
Что бы ни ожидало ее в будущем, она никогда не забудет, как он предложил купить ей новый клавесин. Он поступил так по внутреннему побуждению, потому что мог себе это позволить, даже не сознавая значения своего жеста. А вчера он попросил ее спеть. Из всех мужчин в ее жизни только отец заботился о ее таланте и лелеял его. Генри больше интересовался военной службой, а не музыкой. Томас одаривал ее бриллиантами, но редко посещал концерты.
Дэр заинтересовался ее мандолиной, хотел отвезти Ориану в музыкальный магазин Бродвуда.
Она не могла обманывать себя надеждами на его серьезные намерения. Размышляя о возможности выйти за него замуж, Ориана каждый раз напоминала себе, что не такой жены желал для себя Дэр. Он определил качества своей будущей супруги с причиняющей боль прямотой: безупречное происхождение, незапятнанная репутация, состояние, превышающее его собственное. Обыщи Дэр весь шар земной, он не нашел бы женщины, более противоречащей этим требованиям, нежели она. Следовательно, его притязания не были матримониальными и никогда такими не станут. Он хотел, чтобы она стала его любовницей.
На острове одиночество сделало ее уязвимой, и она уступила его страстному желанию. Здесь, в Лондоне, она должна быть сильнее и мудрее. Она должна победить желание, которое Дэр пробуждает в ней, – силу столь же опасную, сколь и непредсказуемую.
Одеваясь к обеду, Ориана чувствовала то же возбуждение, что овладевало ею перед выходом на сцену. Новое платье из кремового шелкового крепа сидело отлично, верхняя юбка расходилась на талии, открывая нижнюю, отделанную по подолу «оборками Сент-Олбанс» из ручного брюссельского кружева, такого же, как на корсаже.
Сьюк зачесала ей волосы в шиньон, повязав его лентой с нашитыми на нее жемчужинами. Ориана надела жемчужное ожерелье и вдела в уши такие же серьги.
– Он признает вас самой красивой леди в Лондоне, – проговорила Сьюк, протягивая хозяйке флакон духов.
– Кто?
– Джентльмен, который был с вами вчера на прогулке. Который целовал вас.
Ориана загадочно улыбнулась своему отражению в зеркале, потому что Дэр не только целовал ее. Предположение горничной, что хозяйка так тщательно одевается сегодня к обеду именно для этого джентльмена, должно было бы ее обеспокоить, но не обеспокоило. Встав со стула, она сказала:
– Надо бы узнать у Уингейта, все ли готово.
– Он такой предусмотрительный, мэм. Знаете, он убедил Энни надеть чистый чепчик и новый фартук, даже не повысив голоса.
– Он, несомненно, замечательный работник.
Первым прибыл лорд Раштон и выразил сожаление, что должен уехать сразу после обеда, так как в палате лордов назначено позднее заседание.
– А разве вы сейчас не должны быть в Вестминстере? – спросила Ориана.
– Я займу свое место позже. Зная, с какой тщательностью вы готовитесь к таким встречам, я не хотел нарушать ваши планы.
– Мне жаль, что вы не услышите дуэт мистера Келли и миссис Крауч, они обещали нам спеть после обеда.
Боклерки, кузен и кузина Орианы, появились следующими и оживленно приветствовали ее.
– Очаровательное платье, – похвалила леди Кэтрин. – Ваша портниха, без сомнения, сможет устроить себе весьма приятную жизнь, если ей захочется продать свою фирму.
– Надеюсь, у нее нет пока подобных планов, – сказала Ориана. – Без нее мне не осуществить ни одного из придуманных мною фасонов. – Улыбнувшись герцогу Сент-Олбансу, она спросила: – А как насчет ваших новых приобретений, кузен Обри? Какую вазу вы всё-таки купили – мраморную или бронзовую?
– Обе, и вы их увидите, когда заглянете в следующий раз к нам на Мэнсфилд-стрит. – Он окинул стены гостиной взглядом светло-голубых глаз. – Вы убрали отсюда полотна, которые приобрели на моем аукционе.
– Рембрандта вы увидите в моей музыкальной комнате. – Понизив голос, она добавила: – А вакханка слишком откровенна для смешанного общества, я держу ее у себя в будуаре.
Герцог рассмеялся.
Два эти полотна обошлись Ориане в сумму около четырехсот фунтов, однако она не жалела о своей прошлогодней причуде. «Вакханка, переходящая ручей» была прекрасным дополнением к коллекции картин, оставленных Ориане отцом, а полотно великого голландца «Матрона, дающая советы дочери» она выбрала по чисто эмоциональным соображениям: позы дочери и матери пробуждали в ней ностальгию по тем временам, когда у Орианы были добрые отношения с матерью.
Майкл Келли – певец-тенор, композитор, бонвиван – вошел в гостиную вместе со своей партнершей по исполнению дуэтов Анной Марией Крауч, которая жила в одном с ним доме на Лайсл-стрит. Их законный брак был невозможен, так как существовал мистер Крауч, а они оба исповедовали католическую веру, запрещающую разводы. Мик Келли дирижировал пением в театре «Друри-Лейн» и в театре «Ройял», а миссис Крауч являла собой уникальную редкость – она была английской примадонной.
Миссис Крауч сказала Ориане своим чистым голосом:
– У Мика для вас приятные новости, но я предоставляю возможность ему самому изложить их.
– Попозже, – заявил Мик и подмигнул Ориане. – Не следует говорить о делах на пустой желудок.
Ориана не связывала с упомянутой новостью особых надежд, так как, не обладая итальянской фамилией, вряд ли можно было рассчитывать на место в оперном театре. Вероятнее всего, Мик собирается предложить ей одно из своих последних сочинений для исполнения в Воксхолле.
– Не хотите ли вина? – предложила она, когда Уин-гейт появился с подносом.
– Я не враг соку виноградных гроздей, – ответил Мики, едва дворецкий удалился, спросил: – У вас новый слуга? Желаю, чтобы вам с ним повезло больше, чем нам с миссис Крауч, когда мы решили увеличить штат прислуги. Слугу нам порекомендовал совершенно незнакомый человек, и мы вскоре были вынуждены его уволить, заподозрив, что он намерен нас ограбить. Как потом выяснилось, оба они действовали заодно с целой шайкой грабителей. Один угодил в Ньюгейт, а второго повесили, бедолагу. Будьте осторожны, Анна, и постарайтесь убедиться, что лицу, которое рекомендовало вам слугу, можно доверять.
Не успела Ориана объяснить, что присутствие Уингейта – явление временное, как в гостиную вошли сэр Джозеф Бэнкс с супругой и сестрой. Дамы этого семейства предпочитали костюмы для верховой езды любой другой одежде, и Ориане всегда забавно было видеть их у себя в вечерних туалетах. Леди Бэнкс надела свою свадебную брошь с большим желтым бриллиантом, окруженным более мелкими обычными, Сара София Бэнкс вообще не носила драгоценностей.
После взаимных приветствий сэр Джозеф заметил:
– Для меня неразрешимая загадка, чего ради вы приглашаете такого закоснелого старого книжного червя, как я, на ваши приемы.
– Вы мой сосед на Сохо-сквер и сосед герцога в Виндзоре.
– Мы редко видим герцога с тех пор, как сгорел Хэну-орт-Парк. Я должен спросить его, успешно ли продвигается восстановление дворца.
Ориана предложила ему вина, но сэр Джозеф, покачав седой головой, пробормотал, что, к сожалению, он заложник своего желудка.
– Сегодня вечером я познакомлю вас с новичком в Лондоне, – сообщила ему Ориана. – Он уроженец острова Мэн, большой знаток геологии и минералогии, автор книги о камнях своего острова.
Но где же Дэр? Что могло его задержать? Гостиная наполнилась оживленными разговорами гостей, а Ориана то и дело поглядывала на дверь, плохо понимая, что говорит ей кто-либо из присутствующих. Ее репутация безупречной хозяйки находилась под угрозой из-за сильного опоздания – или, не дай Бог, отсутствия – одного из гостей, кроме того, ей необходимо было доказать своему умному, любящему деревенское уединение поклоннику, что она городская жительница, ведущая бурную светскую жизнь, что время ее расписано по часам, что она чудовищно занята и не может вести праздную жизнь. Если Дэр поймет это, он уедет из Лондона. Пока он здесь, ей приходится жить в постоянном страхе, что его настойчивость и личное обаяние сломят ее сопротивление и приведут к тому страстному сближению с ним, которое уже имело место в Скай-хилле.
Занятая своими беспокойными размышлениями, Ориана не сразу сообразила, что сэр Джозеф обращается к ней и в то же время, сдвинув свои густые седые брови, пристально разглядывает мужчину, появившегося на пороге гостиной.
А на пороге появилась весьма впечатляющая фигура.
Когда Дэр наконец вошел в гостиную, сэр Джозеф спросил:
– Это тот самый парень, о котором вы мне говорили? Я уже видел его на обеде у главы судебной и исполнительной власти в Дербишире. Полагаю, это он. Кто он такой?
– Сэр Дэриус Корлетт, – ответила Ориана, крепко, до боли в пальцах стиснув ножку рюмки с вином.
– Корлетт? – повторил сэр Джозеф. – Уверен, что знал его деда, король даровал нам баронство в один и тот же год.
Вспомнив о долге перед гостем, Ориана подошла поздороваться с Дэром, добавив еле слышно:
– Негодник, почему вы мне не сказали, что знакомы с сэром Джозефом?
– Это было бы сильным преувеличением, – отвечал тот. – Мы встречались всего один раз и очень давно.
– Он вас узнал.
– Я этого не ожидал.
– Вы опоздали, – упрекнула она его.
Вечерний костюм Дэра был великолепен, отлично сшитый черный сюртук, темно-вишневый жилет в узкую белую полоску, белые шелковые панталоны.
– Я не привык обходиться без камердинера, – объяснил Дэр. – Пришлось обратиться за помощью к двум гостиничным слугам, и я не уверен, все ли у меня в порядке. Если Уингейт подойдет поправить мне галстук, я пойму, что не все как надо.
– Вид у вас, – проговорила Ориана и сглотнула, чтобы избавиться от сухости в горле, – вид у вас такой, каким и должен быть. Идемте, я представлю вас.
Ориана, спустившись вниз, обнаружила, что миссис Ламли строго соблюдает назначения доктора – вопреки протестам мужа, который твердил, что чувствует себя уже лучше.
– Я намерен встать с постели вечером и выполнять свои обязанности, – заверил он Ориану.
– Вы только послушайте его, – ворчала миссис Ламли. – Как будто она захочет, чтобы ты обносил в этом своем состоянии гостей ее наилучшими блюдами. К тому же приступ может повториться.
– Вы должны в точности выполнять предписания врача, Ламли, – сказала Ориана.
– Очень хорошо, мэм. Только уведите мою хозяйку отсюда. Я не в силах выносить ее уловки и придирки.
– У меня и без тебя есть чем заняться, – вздернула нос оскорбленная супруга. – Пока я не вернусь от зеленщика, за тобой присмотрит Энни. – Повернувшись к Ориане, она добавила: – Побудет часок с этой барышней и будет рад тому, что за ним снова ухаживаю я, верно?
Опороченная таким образом судомойка вперила в экономку негодующий взор.
Миссис Ламли удалилась с корзинкой в руках, а Ориана заговорила с поваром. Бельгиец, чье самомнение соответствовало размерам его чрезвычайно внушительной фигуры, заявил, что поскольку качество подаваемых блюд будет безупречным, то совершенно не важно, если они будут скверно поданы. От такого замечания лакей Сэм побелел. Ориана увела его к себе в кабинет, где никто не мог им помешать, и постаралась утешить.
– Ведь ты хорошо знаешь, как это делается, а сегодняшний обед ничем не отличается от других.
– Да, мэм. Я уже заменил свечи во всех шандалах и канделябрах в большой гостиной и передвинул торшер поближе к клавесину. Когда Сьюк погладит скатерть, я накрою стол.
– Отлично. Ты будешь настолько занят делом, что не останется времени для волнения.
Стук дверного молотка заставил Сэма выбежать из комнаты, и Ориана даже не успела предупредить его, что не принимает. Если это Дэр Корлетт, она со спокойной душой выпроводит его в это весьма неподходящее для визитов время.
Однако Сэм вернулся в сопровождении совершенно незнакомого ей человека, мужчины среднего роста, седого, одетого в строгий черный костюм.
– Меня прислал мой хозяин, сэр Дэриус. Я Джонатан Уингейт.
У Орианы похолодело на сердце при мысли о том, что, если Дэр не сможет прийти, все ее расчеты рухнули. Ей нужно будет искать джентльмена, который заменил бы его.
– Вы пришли сообщить об отказе сэра Дэриуса присутствовать на обеде? – спросила она, в ужасе ожидая, что меч сейчас упадет.
– Нет, мадам. Он прислал меня на помощь вашим слугам. Я не только камердинер сэра Дэриуса, но и его дворецкий.
На лице у юного Сэма появилось выражение такого радостного облегчения, что это выглядело комичным.
– Я весьма признательна сэру Дэриусу, – произнесла обрадованная Ориана. Неожиданное спасение пришло в виде столь симпатичного и компетентного человека. – Сэм, не нужно накрывать на стол, тебе придется отнести записку с моей благодарностью в гостиницу «Нерд».
– Сэр Дэриус больше там не живет, мадам. Он переехал в гостиницу Морланда на Дин-стрит.
– К Морланду?
Ориана не могла себе представить, чтобы Дэр захотел оставить самые элегантные в Сент-Джеймсе, если не во всем Лондоне, апартаменты ради маленькой гостиницы в Сохо.
Ее удивление было столь очевидным, что Уингейт счел нужным пояснить:
– Сэр Дэриус нашел этот район более соответствующим его вкусам. Мистер Морланд открыл свою гостиницу всего лишь год назад, и недостаток клиентов позволил ему удовлетворить желание сэра Дэриуса занять весь второй этаж.
Ориана, подойдя к письменному столу и не присаживаясь, обмакнула перо в чернильницу и быстро нацарапала на листке нотной бумаги: «Сомневаюсь, что смогу полностью отблагодарить вас за то, что вы сделали, но, во всяком случае, постараюсь». Сложила листок и вручила его Сэму.
– Отправляйся в гостиницу Морланда – и побыстрей.
После того как Сэм удалился, слуга Дэра спросил:
– Это будет большой прием?
– Нет, всего восемь человек. – Ориана перечислила имена гостей. – У нас две перемены блюд, а после того как послушаем музыку, холодный ужин. Где-то здесь у меня было меню. – Она пошарила на письменном столе.
Уингейт подошел к камину и взял с полки листок.
– Может быть, это. – Он внимательно просмотрел список и одобрительно кивнул. – У вас, как я вижу, повар-француз?
– Он франкоговорящий бельгиец, но, прожив в Лондоне десять лет, отлично говорит и по-английски... когда в добром настроении. Луи – король кухни и настоящий гений кулинарии.
– Похоже, мсье Луи держится точно также, как повар моего хозяина. Я постараюсь не задеть его достоинства. Вина уже выбраны?
– Пока нет. Вот ключ от погреба. Поднос уже достали из шкафа в буфетной и поставили на столик в холле для прислуги. Если вы не сможете чего-то найти, спросите у миссис Ламли. Разрешаю вам одергивать в случае необходимости Энни – а такая необходимость скорее всего возникнет. Это наша посудомойка и одновременно истинное бедствие нашего существования. Сэм, которого вы увидели паренек надежный, но слишком большая ответственность сбивает его с толку, и потому очень хорошо, что вы здесь.
– Все будет в порядке, мадам.
Остаток дня Ориана провела в музыкальной комнате, упражняясь на мандолине и совершенствуя исполнение новой музыкальной пьесы на фортепиано. Потом она полистала журнал, купленный в магазине Хэтчарда. Сьюк Барри время от времени заглядывала в музыкальную комнату и сообщала, как идут дела у Уингейта. К удивлению Орианы, дворецкий Дэра прекрасно поладил с двумя личностями, которые могли бы отнестись с предубеждением к его вторжению, – поваром и экономкой. Что касается Сэма, тот исполнял свои обязанности помощника с большой охотой и старанием.
– Мистер Уингейт даже поговорил с мистером Ламли, – докладывала Сьюк. – Он хотел узнать, что лучше подавать для первой перемены блюд, фронтенак или кларет.
Поднося к губам чашку с чаем, к которому ей подали шоколадные пирожные, только что испеченные Луи, Ориана подумала, что подобный дипломатический ход сослужит Уингейту хорошую службу.
Любопытно, а чем сейчас занят Дэр? Скорее всего ходит по магазинам, выбирая красивую мебель для своей виллы.
Ориана вновь и вновь вспоминала минуты их близости. Но повторись то, что произошло в Скайхилле, она потом страдала бы. Завершив свои дела, Дэр уплывет к себе на остров и лишит ее поддержки, искренности в отношениях и поцелуев, от которых у нее кружилась голова, земля уплывала из-под ног и неистово колотилось сердце. Как он это уже сделал в Ливерпуле – ведь мог же онтогда пригласить ее ехать с ним.
И хотя она провела в Глен-Олдине несколько счастливых недель, отдыхая от работы, она не прижилась там. Слишком крепка ее связь с Сохо-сквер – здесь ее дом. Она приложила столько усилий, чтобы стать примадонной. Последние несколько лет работала в Лондоне, выступая в концертных залах и увеселительных садах и постоянно мечтая о том дне, когда управляющий театром «Ройял» пригласит ее снова в оперу. Было бы глупо отказаться от столь долго лелеемых амбиций ради мужчины с острова Мэн, тем более что все ее любовные отношения в прошлом кончались потерями.
Правда, Дэр Корлетт не был военным. И Ориана почему-то была убеждена, что он будет относиться к ней внимательнее и нежнее, чем Томас Теверсал. При своей энергичной и живой натуре он поддерживал бы ее в трудную минуту.
Что бы ни ожидало ее в будущем, она никогда не забудет, как он предложил купить ей новый клавесин. Он поступил так по внутреннему побуждению, потому что мог себе это позволить, даже не сознавая значения своего жеста. А вчера он попросил ее спеть. Из всех мужчин в ее жизни только отец заботился о ее таланте и лелеял его. Генри больше интересовался военной службой, а не музыкой. Томас одаривал ее бриллиантами, но редко посещал концерты.
Дэр заинтересовался ее мандолиной, хотел отвезти Ориану в музыкальный магазин Бродвуда.
Она не могла обманывать себя надеждами на его серьезные намерения. Размышляя о возможности выйти за него замуж, Ориана каждый раз напоминала себе, что не такой жены желал для себя Дэр. Он определил качества своей будущей супруги с причиняющей боль прямотой: безупречное происхождение, незапятнанная репутация, состояние, превышающее его собственное. Обыщи Дэр весь шар земной, он не нашел бы женщины, более противоречащей этим требованиям, нежели она. Следовательно, его притязания не были матримониальными и никогда такими не станут. Он хотел, чтобы она стала его любовницей.
На острове одиночество сделало ее уязвимой, и она уступила его страстному желанию. Здесь, в Лондоне, она должна быть сильнее и мудрее. Она должна победить желание, которое Дэр пробуждает в ней, – силу столь же опасную, сколь и непредсказуемую.
Одеваясь к обеду, Ориана чувствовала то же возбуждение, что овладевало ею перед выходом на сцену. Новое платье из кремового шелкового крепа сидело отлично, верхняя юбка расходилась на талии, открывая нижнюю, отделанную по подолу «оборками Сент-Олбанс» из ручного брюссельского кружева, такого же, как на корсаже.
Сьюк зачесала ей волосы в шиньон, повязав его лентой с нашитыми на нее жемчужинами. Ориана надела жемчужное ожерелье и вдела в уши такие же серьги.
– Он признает вас самой красивой леди в Лондоне, – проговорила Сьюк, протягивая хозяйке флакон духов.
– Кто?
– Джентльмен, который был с вами вчера на прогулке. Который целовал вас.
Ориана загадочно улыбнулась своему отражению в зеркале, потому что Дэр не только целовал ее. Предположение горничной, что хозяйка так тщательно одевается сегодня к обеду именно для этого джентльмена, должно было бы ее обеспокоить, но не обеспокоило. Встав со стула, она сказала:
– Надо бы узнать у Уингейта, все ли готово.
– Он такой предусмотрительный, мэм. Знаете, он убедил Энни надеть чистый чепчик и новый фартук, даже не повысив голоса.
– Он, несомненно, замечательный работник.
Первым прибыл лорд Раштон и выразил сожаление, что должен уехать сразу после обеда, так как в палате лордов назначено позднее заседание.
– А разве вы сейчас не должны быть в Вестминстере? – спросила Ориана.
– Я займу свое место позже. Зная, с какой тщательностью вы готовитесь к таким встречам, я не хотел нарушать ваши планы.
– Мне жаль, что вы не услышите дуэт мистера Келли и миссис Крауч, они обещали нам спеть после обеда.
Боклерки, кузен и кузина Орианы, появились следующими и оживленно приветствовали ее.
– Очаровательное платье, – похвалила леди Кэтрин. – Ваша портниха, без сомнения, сможет устроить себе весьма приятную жизнь, если ей захочется продать свою фирму.
– Надеюсь, у нее нет пока подобных планов, – сказала Ориана. – Без нее мне не осуществить ни одного из придуманных мною фасонов. – Улыбнувшись герцогу Сент-Олбансу, она спросила: – А как насчет ваших новых приобретений, кузен Обри? Какую вазу вы всё-таки купили – мраморную или бронзовую?
– Обе, и вы их увидите, когда заглянете в следующий раз к нам на Мэнсфилд-стрит. – Он окинул стены гостиной взглядом светло-голубых глаз. – Вы убрали отсюда полотна, которые приобрели на моем аукционе.
– Рембрандта вы увидите в моей музыкальной комнате. – Понизив голос, она добавила: – А вакханка слишком откровенна для смешанного общества, я держу ее у себя в будуаре.
Герцог рассмеялся.
Два эти полотна обошлись Ориане в сумму около четырехсот фунтов, однако она не жалела о своей прошлогодней причуде. «Вакханка, переходящая ручей» была прекрасным дополнением к коллекции картин, оставленных Ориане отцом, а полотно великого голландца «Матрона, дающая советы дочери» она выбрала по чисто эмоциональным соображениям: позы дочери и матери пробуждали в ней ностальгию по тем временам, когда у Орианы были добрые отношения с матерью.
Майкл Келли – певец-тенор, композитор, бонвиван – вошел в гостиную вместе со своей партнершей по исполнению дуэтов Анной Марией Крауч, которая жила в одном с ним доме на Лайсл-стрит. Их законный брак был невозможен, так как существовал мистер Крауч, а они оба исповедовали католическую веру, запрещающую разводы. Мик Келли дирижировал пением в театре «Друри-Лейн» и в театре «Ройял», а миссис Крауч являла собой уникальную редкость – она была английской примадонной.
Миссис Крауч сказала Ориане своим чистым голосом:
– У Мика для вас приятные новости, но я предоставляю возможность ему самому изложить их.
– Попозже, – заявил Мик и подмигнул Ориане. – Не следует говорить о делах на пустой желудок.
Ориана не связывала с упомянутой новостью особых надежд, так как, не обладая итальянской фамилией, вряд ли можно было рассчитывать на место в оперном театре. Вероятнее всего, Мик собирается предложить ей одно из своих последних сочинений для исполнения в Воксхолле.
– Не хотите ли вина? – предложила она, когда Уин-гейт появился с подносом.
– Я не враг соку виноградных гроздей, – ответил Мики, едва дворецкий удалился, спросил: – У вас новый слуга? Желаю, чтобы вам с ним повезло больше, чем нам с миссис Крауч, когда мы решили увеличить штат прислуги. Слугу нам порекомендовал совершенно незнакомый человек, и мы вскоре были вынуждены его уволить, заподозрив, что он намерен нас ограбить. Как потом выяснилось, оба они действовали заодно с целой шайкой грабителей. Один угодил в Ньюгейт, а второго повесили, бедолагу. Будьте осторожны, Анна, и постарайтесь убедиться, что лицу, которое рекомендовало вам слугу, можно доверять.
Не успела Ориана объяснить, что присутствие Уингейта – явление временное, как в гостиную вошли сэр Джозеф Бэнкс с супругой и сестрой. Дамы этого семейства предпочитали костюмы для верховой езды любой другой одежде, и Ориане всегда забавно было видеть их у себя в вечерних туалетах. Леди Бэнкс надела свою свадебную брошь с большим желтым бриллиантом, окруженным более мелкими обычными, Сара София Бэнкс вообще не носила драгоценностей.
После взаимных приветствий сэр Джозеф заметил:
– Для меня неразрешимая загадка, чего ради вы приглашаете такого закоснелого старого книжного червя, как я, на ваши приемы.
– Вы мой сосед на Сохо-сквер и сосед герцога в Виндзоре.
– Мы редко видим герцога с тех пор, как сгорел Хэну-орт-Парк. Я должен спросить его, успешно ли продвигается восстановление дворца.
Ориана предложила ему вина, но сэр Джозеф, покачав седой головой, пробормотал, что, к сожалению, он заложник своего желудка.
– Сегодня вечером я познакомлю вас с новичком в Лондоне, – сообщила ему Ориана. – Он уроженец острова Мэн, большой знаток геологии и минералогии, автор книги о камнях своего острова.
Но где же Дэр? Что могло его задержать? Гостиная наполнилась оживленными разговорами гостей, а Ориана то и дело поглядывала на дверь, плохо понимая, что говорит ей кто-либо из присутствующих. Ее репутация безупречной хозяйки находилась под угрозой из-за сильного опоздания – или, не дай Бог, отсутствия – одного из гостей, кроме того, ей необходимо было доказать своему умному, любящему деревенское уединение поклоннику, что она городская жительница, ведущая бурную светскую жизнь, что время ее расписано по часам, что она чудовищно занята и не может вести праздную жизнь. Если Дэр поймет это, он уедет из Лондона. Пока он здесь, ей приходится жить в постоянном страхе, что его настойчивость и личное обаяние сломят ее сопротивление и приведут к тому страстному сближению с ним, которое уже имело место в Скай-хилле.
Занятая своими беспокойными размышлениями, Ориана не сразу сообразила, что сэр Джозеф обращается к ней и в то же время, сдвинув свои густые седые брови, пристально разглядывает мужчину, появившегося на пороге гостиной.
А на пороге появилась весьма впечатляющая фигура.
Когда Дэр наконец вошел в гостиную, сэр Джозеф спросил:
– Это тот самый парень, о котором вы мне говорили? Я уже видел его на обеде у главы судебной и исполнительной власти в Дербишире. Полагаю, это он. Кто он такой?
– Сэр Дэриус Корлетт, – ответила Ориана, крепко, до боли в пальцах стиснув ножку рюмки с вином.
– Корлетт? – повторил сэр Джозеф. – Уверен, что знал его деда, король даровал нам баронство в один и тот же год.
Вспомнив о долге перед гостем, Ориана подошла поздороваться с Дэром, добавив еле слышно:
– Негодник, почему вы мне не сказали, что знакомы с сэром Джозефом?
– Это было бы сильным преувеличением, – отвечал тот. – Мы встречались всего один раз и очень давно.
– Он вас узнал.
– Я этого не ожидал.
– Вы опоздали, – упрекнула она его.
Вечерний костюм Дэра был великолепен, отлично сшитый черный сюртук, темно-вишневый жилет в узкую белую полоску, белые шелковые панталоны.
– Я не привык обходиться без камердинера, – объяснил Дэр. – Пришлось обратиться за помощью к двум гостиничным слугам, и я не уверен, все ли у меня в порядке. Если Уингейт подойдет поправить мне галстук, я пойму, что не все как надо.
– Вид у вас, – проговорила Ориана и сглотнула, чтобы избавиться от сухости в горле, – вид у вас такой, каким и должен быть. Идемте, я представлю вас.