Тейя!!!
Ну да, она самая!
Вон бежит, улыбается…
Опа! Бросилась с разбегу на шею, потерлась носом. У Макса даже в глазах защипало.
– Тейя. – Он ласково погладил девушку по плечам. – Ты-то хоть как здесь оказалась?
Девушка лишь смеялась – ну конечно, русского-то не понимала. Да и никаких других языков, окромя своего, местного, из которого Максим уже знал несколько десятков слов – во многом благодаря той же Тейе.
Вспоминая нужные фразы, юноша напряг память:
– Ты! Откуда?
Девушка что-то быстро затараторила, смеясь и помогая жестами, так что Макс в конце концов понял: Тейя шла за ними по берегу, но не показывалась на глаза, опасаясь вельможи со шрамом на щеке. Потом, когда суда причалили, увидела Максима – «Ах-Маси! Ах-Маси!» – хотела подойти еще там, в кустах, у храма. Подошла бы, если б не бандиты.
– Хека хасут! Хека хасут! Хат-Уарит! – как заведенная, твердила непонятные слова девушка. – Плохо, плохо. Хека хасут – плохие, жестокие. Ужас! Страх! Кровь! Хат-Уарит – плохо, Уасет – хорошо. Мы идем в Уасет! Ты и я. Туда, туда! – Тейя показала на юг, вверх по течению Нила.
Максим покачал головой:
– А может, все-таки повернем на север? Туда, туда. Понимаешь?
Тейя в ужасе передернула плечами:
– Там – Хат-Уарит. Там смерть, кровь. Там – хека хасут.
– Да что такое это «хека хасут»?! Хека хасут – что? Кто?
– Хека хасут… Властелины. Властелины пустынь, гор. Теперь – и наши.
Так ничего толком и не поняв, молодой человек лишь махнул рукой и, согласно кивнув, улыбнулся:
– Ну, на юг так на юг. Вместе все веселее. Слушай, а там есть большие города? Селения? Ну, большой, понимаешь? Много, много домов. Один, два… много.
– Уасет – большой! Очень большой! Красивый. Как солнце!
– Большой, говоришь… – Максим пригладил растрепавшиеся волосы. – Хочется верить. Слушай, а метро там есть? Ну, метрополитен, понимаешь? Андеграунд, подземка. Мет-ро!
– Мет-ро, – моргнув, повторила девушка. – Мет-ро. Идем?
– Идем!
Тейя бросилась к реке.
– Постой! Постой! Куда ты? – закричал ей вслед Макс. – Нам же не туда вовсе!
Девушка на полпути обернулась:
– Туда, туда. Лодка!
– Ах, лодка… Постой. А откуда у тебя лодка?
Тейя ничего не ответила, побежала к реке, черные волосы ее бились по худым лопаткам блестящими антрацитовыми волнами. Тейя… Оказывается, она следила за ним! Не бросила! Интересно – а помогла бы бежать? Нет, скорее всего, просто сообщила бы в полицию. И все же какая она молодец! Ведь не бросила, пробиралась вслед за бандитским судном – несмотря на то что ей-то надо было на юг, совсем в другую сторону.
– Тейя! – Максим осторожно уселся в тростниковую лодку. – Ты очень хорошая. Очень! – И погладил девушку по плечу.
Та вдруг расхохоталась, задорно запрокинув голову, – ох, и любили же здесь посмеяться!
Потом протянула парню весло – греби, мол.
И Макс сделал такой мощный гребок, что едва не перевернул лодку!
– Э, не так, на так! Дай!
Отобрав весло, Тейя показала, как нужно грести – осторожно и плавно. Потом произнесла какую-то не совсем понятную фразу, жестами изобразив, как переворачивается лодка и как выплывает из воды какое-то зубастое чудище. Ап! И сомкнулись челюсти.
Господи – крокодилы! Макс похолодел: так вот почему никто не бросился за ним следом с борта бандитского корабля. Крокодилы! Ну правильно, их же тут множество. И как же он сам-то об этом не подумал, не сообразил! А вообще и хорошо, что не сообразил, иначе б не убежал, томился б до сих пор в плену у бандитов. А так… Но вполне ведь мог попасться на ужин зубастому хищнику, вполне. Пронесло, слава богу! И вот не только выбрался на свободу, но и Тейю встретил. Вернее, она его.
– Тейя, хорошо я гребу? Так?
– Так, так.
Девушка снова засмеялась, потом наклонилась к воде, зачерпнув, омыла лицо и шею. Сложила благоговейно руки:
– Хапи! Великий Хапи!
– Хапи, Хапи. – Максим улыбнулся.
Все ж таки хорошо было вокруг! Тянулись по берегу желто-зеленые заросли камышей и трав, над густым кустарником порхали птицы. В мутной зеленовато-коричневой воде сверкающим кругом отражалось желтое солнце. Кстати, здесь, на реке, зной чувствовался не сильно – спасал прохладный северный ветер. Похоже, он дул здесь всегда или по крайней мере довольно часто, и если б поставить парус, то можно было бы и не грести…
Какая-то крупная изумрудная муха – слепень? – уселась Максиму на шею. Парень хлопнул рукой – сидевшая на носу Тейя снова расхохоталась. Потом, покрутив головой, сняла с себя платье, оставшись голышом, повернулась, принялась полоскать одежку в воде, ничуть не стесняясь. Макс аж закашлялся, покраснел, а ей хоть бы хны! Постирав, улеглась на носу, вытянув ноги, – причем не проявляя никаких сексуальных намерений. Будто так и надо. Словно б в купальнике загорала.
Парень даже глаза прикрыл – слишком уж девчонка была красивой. И не сказать, чтоб бесстыдной, но все же… На спине у Тейи, между лопатками, виднелась татуировка – изящное изображение сокола.
Максим стыдился признаться приятелям, но он до сих пор стеснялся девчонок, хотя пару раз, конечно, было, но… все как-то не по его инициативе, да и девушки попались те еще, прости господи… Да как-то и не до этого было – все тренировки, да еще внезапно навалившаяся болезнь отца. Нет, вот в прошлом месяце как-то целовался с одной, и может быть, там дошло бы и до большего, но вот не сложилось как-то – то ли кто-то помешал, то ли еще что… В общем, вот так вот!
А тут…
Безумно красивая нагая девчонка лежала перед ним, греясь на солнышке, словно кошка. Вот повернулась, потянулась, зевнула. И, махнув рукой Максу – греби, мол, – закрыла глаза, задремала.
Да уж, погребешь тут…
Максим посмотрел вперед и увидел, что за излучиной показались крытые папирусом хижины – деревня. Наклонившись, пощекотал Тейе пятки – та захихикала, распахнула глаза и тут же зажмурилась от яркого солнца.
– Деревня! – Макс показал рукою.
Взглянув на деревню, девушка неторопливо натянула платье, поправила, обнажив грудь, и, подмигнув своему спутнику, кивнула: давай-ка, друг, к берегу. Надо сказать, молодой человек исполнил приказ с удовольствием – устал грести, давно уже плыли. По указанию Тейи пристали не у самой деревни, а чуть выше по реке. Спугнув гусей и уток, спрятали лодку в камышах, выбрались вдвоем на неширокую тропку. Овальные глинобитные хижины маячили метрах в ста, за пальмами. И уж конечно, никаких почт, полицейских участков, антенн-тарелок и прочего. Даже завалящего грузовичка – и то не было. Как всегда – вот глушь-то! А что если… Нет! Нет! Нет! Уж больно невероятно! Хотя… а вот выйти на «Данфер Рошро» и оказаться в Египте – это как, в порядке вещей? Так, может быть, и…
Отгоняя страшные мысли, Макс потряс головой, словно норовистый конь. А потом вдруг подумал, что ничего страшного нет: как попал сюда, так же и выберется обратно. Всего-то и делов! Шагавшая впереди Тейя внезапно остановилась, всмотрелась вдаль и вдруг, потянув парня за руку, быстро спряталась за пальмой. Макс удивился:
– Ты чего?
– Тсс!
Тейя кивнула на одну из хижин – повыше и попросторней других. Как тут же решил Макс, видимо, что-то типа сельсовета, или как это у них тут называется. Из хижины в огороженный невысоким забором двор с распахнутыми настежь воротами как раз выходили люди. Впереди, понурив голову, шел совсем молодой человек, подросток лет четырнадцати, смуглый, худой, даже тощий. Его по-хозяйски подталкивали в спину двое дюжих молодцов в разноцветных одежках. Волосатые, с черными лохматыми бородищами, они отнюдь не походили на египтян, скорее напоминая главаря с бандитского судна. За ними шагал… нет, здесь было бы уместнее иное слово – шествовал, да-да, шествовал толстяк с обрюзгшим лицом и крайне надменным видом. Платье его отличалось завидной пестротой, пояс сверкал золотом, ноги – у единственного из всех – были обуты в сандалии. И такие же нечесаные патлы, борода, заплетенная в сальные косицы, высокая шапка – видок тот еще!
Присмотревшись внимательней, Макс заметил у молодцов, тех, что подгоняли в спину испуганного подростка, широкие, заткнутые за пояс кинжалы, а за плечами – луки. Абсурд какой-то! Зачем им луки? Артисты погорелого театра.
Вальяжный толстяк остановился прямо напротив ворот и щелкнул пальцами. Выбежавшая из хижины пожилая женщина с поклоном поднесла ему стул, точнее, табурет на хиленьких ножках. Скептически оглядев сиденье, толстомордый рявкнул на женщину и кого-то позвал. В глубине двора, за домом, вдруг заржали кони… их вывел под уздцы молодой парень, тоже в пестрых одеждах, с реденькой бороденкой и с луком. Пара белых коней была запряжена в повозку, не лишенную некоего изящества, даже, можно сказать, изысканности, что ли. Богатая – больно глазам! – упряжь, высокие колеса с металлическим ободом, дышло, синие круглые щиты по бокам… Колесница! Да-да-да, вот именно так это и называется!
Усевшись прямо на колесницу, – а сзади на ней не было никакого ограждения, – толстяк свесил ноги и повелительно, с некоторой даже брезгливостью махнул рукою. Тотчас же двое молодцов повалили паренька наземь, один из них сел несчастному на шею, другой – тот, что подвел колесницу, – на ноги, ну а оставшийся молодец взял в руку палку… Что же это, они его сейчас бить будут? А похоже, что так.
Максим закусил губу и даже зажмурился при звуке удара.
Раз!
Лежащий парнишка дернулся, застонал.
Два, три, четыре… десять… пятнадцать… двадцать.
Двадцать ударов!
Макс рвался было на помощь, но тут же остыл – а что он мог сейчас сделать? Лишь закусил губу да тихо спросил:
– Кто это?
– Хека хасут, – тихо отозвалась девушка. – Чужие! Идем. Они нас заметят – будет плохо.
Ну, ясно, что плохо…
Так вот они какие, эти хека хасут, «повелители пустынь и нагорий», – так, кажется, переводились эти слова. Злыдни. Впрочем, нет, просто относились к египтянам как, скажем, к животным или каким-нибудь мелким рептилиям – с той же безжалостностью, равнодушием и брезгливостью.
Хека хасут…
– Ничего. – Уходя, юноша прищурил глаза. – Бог даст, еще посчитаемся!
– Идем, идем. – Тейя тянула его за руку.
Никем не замеченные, они вернулись в камыши и застыли – лодки нигде не было! Вот камень, к которому они ее привязали, небольшая пальма невдалеке росла все так же, а лодки не было. Ну, ясно – чудес не бывает, сама отвязаться не могла. Значит, украли.
Тейя горестно кивнула – ну да, мол, украли. Придется теперь дальше пешком тащиться, а куда денешься? Даже если и будет попутное судно, так никаких вещей в уплату кормщику уже не осталось… ну разве что ожерелье.
– Уходим. Быстро, – немного подумав, решительно заявила девчонка.
И так же решительно зашагала вперед, оставляя позади себя деревню с жестокими хека хасут, по всей видимости выбивающими из местного населения какие-то недоимки. Максим чуть поотстал – по мелкой надобности, а когда ринулся догонять свою спутницу, никого на тропе не увидел!
То есть вообще никого! Пусто! А где же, интересно…
Впрочем, нечего рассуждать, когда надо действовать.
Рванувшись вверх по тропинке, Макс сразу же увидал за пальмами двух человек – по виду, как раз египтян, а не хека хасут. Те тащили какой-то взбрыкивающийся мешок. Ну, не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Ах вы ж твари! Ладно…
– Эй, постойте-ка!
Юноша быстро нагнал египтян. Видя такое дело, те бросили свою ношу в траву и взялись за палки – и где только их и прятали-то? Небось, к поясу прицепляли – Максим давно заметил уже, что любое дерево тут ценность.
– Ну, что вылупились? – встав в боксерскую стойку, Макс подзадорил парней.
Это были именно что парни – высокие, жилистые, мускулистые. Если б они умели боксировать, еще неизвестно, каков бы оказался итог схватки, вероятно, Максиму тоже досталось бы не хило. Впрочем, ему и так не хило досталось, правда не кулаками – палками. А действовали ими эти парни вполне уверенно, со сноровкой!
Бах, бах – да по предплечьям – больно! – хорошо, не по голове, увернулся, отпрыгнул, нанес обманный удар одному… И сразу двойной – в подбородок – второму! Тот только крякнул, повалившись на землю. Но его напарник отнюдь не собирался сдаваться – принялся так лихо махать палкой, так… словно мельница крыльями! Несколько раз отбил Максиму все кулаки, раскровянив костяшки пальцев… Ух ты ж гад!
Макс уклонялся, пятился, переставлял ноги, выбирая подходящий момент для удара. Ага, вражина опять замахнулся! Ну, давай, давай… подними повыше свою палку. Ага!
Не теряя драгоценных секунд, юноша бросился в атаку – хук слева… справа… апперкот!
На тебе! На! На! На!
В бешеной злобе Максим уселся верхом на упавшего и молотил его кулаками по лицу, разбрызгивая по траве кровь, – на! на! на!
Его оттащила освободившаяся из мешка Тейя. Со страхом посмотрела вокруг – на поверженные тела, на окровавленные кулаки парня. Закусила губу. Всхлипнула… И побежала. Не оглядываясь, через камыши, к реке…
– Эй, постой, Тейя! – Максим бросился за ней. – Ну постой же.
Девушка навзрыд плакала в камышах, не реагируя на прикосновения и слова Макса. Лишь один раз обернулась, зло сверкнула глазищами:
– Уходи!
– Да не злись ты!
– Ты… Ты жестокий! Хека хасут!
Парень потупился. В конце-то концов, могла б и не обзываться, это ведь ради нее он сейчас старался.
– Тейя… Ну, пожалуйста, не плачь, а?
Никакого эффекта! Девчонка рыдала еще сильнее.
Максим погладил ее по плечу, прижал к себе… потом встал на колени, взмолился:
– Ну, выслушай же меня!
Тейя снова сверкнула глазами. Но хотя бы отвлеклась от плача.
– Понимаешь, тебе ведь было плохо – да? Они несли тебя куда-то в мешке. Куда? Явно не для хорошего дела. А когда тебе плохо, то плохо и мне! Понимаешь?!
Девчонка, кажется, поняла, успокоилась. Улыбнулась даже. Робко так, с грустью, так в хмурый дождливый день пробивается сквозь тучи-облака несмелое солнышко. Поднялась из травы.
Максим обнял ее ноги, посмотрел, чувствуя, что и сам вот-вот заплачет:
– Ну, Тейя… Ну, не сердись, ладно?
Снова усевшись, девушка потерлась носом об его лоб, всхлипнула:
– Я смотрела на тебя вон там… И мне было страшно. Кровь. Повсюду кровь! Ужас!
Максим хотел было заметить, что добро должно быть с кулаками, да не знал, как это сказать. К тому же и постеснялся – здорово его уела эта девчонка! Совсем как когда-то отец.
Улыбнулся примирительно, погладил девушку по руке, поднялся на ноги:
– Ну что? Идем?
– Идем, – решительно отозвалась Тейя. – Быстро-быстро идем. За нами будут бежать, ехать, гнаться!
Она изобразила жестами колесницу, потом – толпу бегущих людей и с грустью посмотрела на реку. Да-а, лодочки-то нет! Плохо.
Вздохнула:
– Без лодки нам не уйти.
К своему удивлению, Максим хорошо понял произнесенную фразу. Согласился:
– Да, без лодки – не уйти. А если на колеснице? – Он повторил жест.
Тейя со страхом дернулась:
– Нет! Нет, нельзя!
– Да почему же нельзя-то? Лодку ведь ты позаимствовала. Почему же колесницу нельзя?
Максим и сам не заметил, как заговорил по-русски. Впрочем, девчонка его, кажется, вполне понимала – а чего тут было непонятного-то?
Потом все ж таки махнула рукой – согласилась, мол, уговорил, красноречивый. Похоже, это сейчас был единственный способ уйти от погони, а она, несомненно, последует, и в самое ближайшее время, ведь не до смерти же Максим прибил тех парней.
Они снова подобрались к деревне – экзекуция уже закончилось, вкусно пахло какой-то едой.
– Вон она! – выглядывая из-за пальмы, прошептал Макс.
Колесница стояла у самых ворот, привязанная за дышло. Кузов разукрашен золотыми спиралями, какими-то звериными мордами, пальмами. Ленты – красные, зеленые, голубые, сверкает золотыми дисками упряжь, над синими, с золотым шитьем чепцами, украшавшими головы лошадей, развеваются страусиные перья. Да-а, богатый экипаж, ничего не скажешь. Жаль вот только, с комфортом плоховато – никаких сидений внутри повозки не было. Один пол.
Из дома раздались пьяные песни. Во молодцы-то! Умаялись – теперь пьянствуют. И правильно – меньше заботы.
Максим встал у ворот, а Тейя, быстро отвязав лошадей, повела их за собой под уздцы. Стукнули по камням колеса…
Вот и околица, тропа… дорога! Широкая, на дамбе! Ну конечно, дорога, иначе б как же сюда вообще колесница приехала? Не асфальт, правда, но все же…
Выведя лошадей, беглецы забрались в колесницу, и Тейя взяла в руки вожжи… Поехали! Умеет ведь управлять, девчонка, ну надо же.
Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, усаживаясь на пол, хотел было пошутить Максим, но не смог – едва не прищемил язык. И тут же встал, ухватившись, как и Тейя, за передний борт – сидеть на полу не было никакой возможности, колесницу неимоверно трясло на малейшем ухабе, а ухабов, как и мелких противных камней, на дороге было достаточно! И буквально каждый камешек чувствовался, тем более что девушка разогнала лошадей во всю прыть. Макс обернулся – позади быстро удалялись хижины. Да, при всех недостатках этого транспортного средства теперь за ними вряд ли кто угонится, ну разве что на автомобиле или верхом. Впрочем, верхом тут, похоже, не ездили, за все время Макс так и не видал ни одного всадника. Да и вообще кони у местных жителей были в дефиците.
Они ехали, наверное, с час, а то и более – Макс уже начал чувствовать, как задеревенели ноги. Скосил глаза на Тейю – а вот той, похоже, хоть бы что. Довольная, с вожжами в руках, смеется!
Ну да, она самая!
Вон бежит, улыбается…
Опа! Бросилась с разбегу на шею, потерлась носом. У Макса даже в глазах защипало.
– Тейя. – Он ласково погладил девушку по плечам. – Ты-то хоть как здесь оказалась?
Девушка лишь смеялась – ну конечно, русского-то не понимала. Да и никаких других языков, окромя своего, местного, из которого Максим уже знал несколько десятков слов – во многом благодаря той же Тейе.
Вспоминая нужные фразы, юноша напряг память:
– Ты! Откуда?
Девушка что-то быстро затараторила, смеясь и помогая жестами, так что Макс в конце концов понял: Тейя шла за ними по берегу, но не показывалась на глаза, опасаясь вельможи со шрамом на щеке. Потом, когда суда причалили, увидела Максима – «Ах-Маси! Ах-Маси!» – хотела подойти еще там, в кустах, у храма. Подошла бы, если б не бандиты.
– Хека хасут! Хека хасут! Хат-Уарит! – как заведенная, твердила непонятные слова девушка. – Плохо, плохо. Хека хасут – плохие, жестокие. Ужас! Страх! Кровь! Хат-Уарит – плохо, Уасет – хорошо. Мы идем в Уасет! Ты и я. Туда, туда! – Тейя показала на юг, вверх по течению Нила.
Максим покачал головой:
– А может, все-таки повернем на север? Туда, туда. Понимаешь?
Тейя в ужасе передернула плечами:
– Там – Хат-Уарит. Там смерть, кровь. Там – хека хасут.
– Да что такое это «хека хасут»?! Хека хасут – что? Кто?
– Хека хасут… Властелины. Властелины пустынь, гор. Теперь – и наши.
Так ничего толком и не поняв, молодой человек лишь махнул рукой и, согласно кивнув, улыбнулся:
– Ну, на юг так на юг. Вместе все веселее. Слушай, а там есть большие города? Селения? Ну, большой, понимаешь? Много, много домов. Один, два… много.
– Уасет – большой! Очень большой! Красивый. Как солнце!
– Большой, говоришь… – Максим пригладил растрепавшиеся волосы. – Хочется верить. Слушай, а метро там есть? Ну, метрополитен, понимаешь? Андеграунд, подземка. Мет-ро!
– Мет-ро, – моргнув, повторила девушка. – Мет-ро. Идем?
– Идем!
Тейя бросилась к реке.
– Постой! Постой! Куда ты? – закричал ей вслед Макс. – Нам же не туда вовсе!
Девушка на полпути обернулась:
– Туда, туда. Лодка!
– Ах, лодка… Постой. А откуда у тебя лодка?
Тейя ничего не ответила, побежала к реке, черные волосы ее бились по худым лопаткам блестящими антрацитовыми волнами. Тейя… Оказывается, она следила за ним! Не бросила! Интересно – а помогла бы бежать? Нет, скорее всего, просто сообщила бы в полицию. И все же какая она молодец! Ведь не бросила, пробиралась вслед за бандитским судном – несмотря на то что ей-то надо было на юг, совсем в другую сторону.
– Тейя! – Максим осторожно уселся в тростниковую лодку. – Ты очень хорошая. Очень! – И погладил девушку по плечу.
Та вдруг расхохоталась, задорно запрокинув голову, – ох, и любили же здесь посмеяться!
Потом протянула парню весло – греби, мол.
И Макс сделал такой мощный гребок, что едва не перевернул лодку!
– Э, не так, на так! Дай!
Отобрав весло, Тейя показала, как нужно грести – осторожно и плавно. Потом произнесла какую-то не совсем понятную фразу, жестами изобразив, как переворачивается лодка и как выплывает из воды какое-то зубастое чудище. Ап! И сомкнулись челюсти.
Господи – крокодилы! Макс похолодел: так вот почему никто не бросился за ним следом с борта бандитского корабля. Крокодилы! Ну правильно, их же тут множество. И как же он сам-то об этом не подумал, не сообразил! А вообще и хорошо, что не сообразил, иначе б не убежал, томился б до сих пор в плену у бандитов. А так… Но вполне ведь мог попасться на ужин зубастому хищнику, вполне. Пронесло, слава богу! И вот не только выбрался на свободу, но и Тейю встретил. Вернее, она его.
– Тейя, хорошо я гребу? Так?
– Так, так.
Девушка снова засмеялась, потом наклонилась к воде, зачерпнув, омыла лицо и шею. Сложила благоговейно руки:
– Хапи! Великий Хапи!
– Хапи, Хапи. – Максим улыбнулся.
Все ж таки хорошо было вокруг! Тянулись по берегу желто-зеленые заросли камышей и трав, над густым кустарником порхали птицы. В мутной зеленовато-коричневой воде сверкающим кругом отражалось желтое солнце. Кстати, здесь, на реке, зной чувствовался не сильно – спасал прохладный северный ветер. Похоже, он дул здесь всегда или по крайней мере довольно часто, и если б поставить парус, то можно было бы и не грести…
Какая-то крупная изумрудная муха – слепень? – уселась Максиму на шею. Парень хлопнул рукой – сидевшая на носу Тейя снова расхохоталась. Потом, покрутив головой, сняла с себя платье, оставшись голышом, повернулась, принялась полоскать одежку в воде, ничуть не стесняясь. Макс аж закашлялся, покраснел, а ей хоть бы хны! Постирав, улеглась на носу, вытянув ноги, – причем не проявляя никаких сексуальных намерений. Будто так и надо. Словно б в купальнике загорала.
Парень даже глаза прикрыл – слишком уж девчонка была красивой. И не сказать, чтоб бесстыдной, но все же… На спине у Тейи, между лопатками, виднелась татуировка – изящное изображение сокола.
Максим стыдился признаться приятелям, но он до сих пор стеснялся девчонок, хотя пару раз, конечно, было, но… все как-то не по его инициативе, да и девушки попались те еще, прости господи… Да как-то и не до этого было – все тренировки, да еще внезапно навалившаяся болезнь отца. Нет, вот в прошлом месяце как-то целовался с одной, и может быть, там дошло бы и до большего, но вот не сложилось как-то – то ли кто-то помешал, то ли еще что… В общем, вот так вот!
А тут…
Безумно красивая нагая девчонка лежала перед ним, греясь на солнышке, словно кошка. Вот повернулась, потянулась, зевнула. И, махнув рукой Максу – греби, мол, – закрыла глаза, задремала.
Да уж, погребешь тут…
Максим посмотрел вперед и увидел, что за излучиной показались крытые папирусом хижины – деревня. Наклонившись, пощекотал Тейе пятки – та захихикала, распахнула глаза и тут же зажмурилась от яркого солнца.
– Деревня! – Макс показал рукою.
Взглянув на деревню, девушка неторопливо натянула платье, поправила, обнажив грудь, и, подмигнув своему спутнику, кивнула: давай-ка, друг, к берегу. Надо сказать, молодой человек исполнил приказ с удовольствием – устал грести, давно уже плыли. По указанию Тейи пристали не у самой деревни, а чуть выше по реке. Спугнув гусей и уток, спрятали лодку в камышах, выбрались вдвоем на неширокую тропку. Овальные глинобитные хижины маячили метрах в ста, за пальмами. И уж конечно, никаких почт, полицейских участков, антенн-тарелок и прочего. Даже завалящего грузовичка – и то не было. Как всегда – вот глушь-то! А что если… Нет! Нет! Нет! Уж больно невероятно! Хотя… а вот выйти на «Данфер Рошро» и оказаться в Египте – это как, в порядке вещей? Так, может быть, и…
Отгоняя страшные мысли, Макс потряс головой, словно норовистый конь. А потом вдруг подумал, что ничего страшного нет: как попал сюда, так же и выберется обратно. Всего-то и делов! Шагавшая впереди Тейя внезапно остановилась, всмотрелась вдаль и вдруг, потянув парня за руку, быстро спряталась за пальмой. Макс удивился:
– Ты чего?
– Тсс!
Тейя кивнула на одну из хижин – повыше и попросторней других. Как тут же решил Макс, видимо, что-то типа сельсовета, или как это у них тут называется. Из хижины в огороженный невысоким забором двор с распахнутыми настежь воротами как раз выходили люди. Впереди, понурив голову, шел совсем молодой человек, подросток лет четырнадцати, смуглый, худой, даже тощий. Его по-хозяйски подталкивали в спину двое дюжих молодцов в разноцветных одежках. Волосатые, с черными лохматыми бородищами, они отнюдь не походили на египтян, скорее напоминая главаря с бандитского судна. За ними шагал… нет, здесь было бы уместнее иное слово – шествовал, да-да, шествовал толстяк с обрюзгшим лицом и крайне надменным видом. Платье его отличалось завидной пестротой, пояс сверкал золотом, ноги – у единственного из всех – были обуты в сандалии. И такие же нечесаные патлы, борода, заплетенная в сальные косицы, высокая шапка – видок тот еще!
Присмотревшись внимательней, Макс заметил у молодцов, тех, что подгоняли в спину испуганного подростка, широкие, заткнутые за пояс кинжалы, а за плечами – луки. Абсурд какой-то! Зачем им луки? Артисты погорелого театра.
Вальяжный толстяк остановился прямо напротив ворот и щелкнул пальцами. Выбежавшая из хижины пожилая женщина с поклоном поднесла ему стул, точнее, табурет на хиленьких ножках. Скептически оглядев сиденье, толстомордый рявкнул на женщину и кого-то позвал. В глубине двора, за домом, вдруг заржали кони… их вывел под уздцы молодой парень, тоже в пестрых одеждах, с реденькой бороденкой и с луком. Пара белых коней была запряжена в повозку, не лишенную некоего изящества, даже, можно сказать, изысканности, что ли. Богатая – больно глазам! – упряжь, высокие колеса с металлическим ободом, дышло, синие круглые щиты по бокам… Колесница! Да-да-да, вот именно так это и называется!
Усевшись прямо на колесницу, – а сзади на ней не было никакого ограждения, – толстяк свесил ноги и повелительно, с некоторой даже брезгливостью махнул рукою. Тотчас же двое молодцов повалили паренька наземь, один из них сел несчастному на шею, другой – тот, что подвел колесницу, – на ноги, ну а оставшийся молодец взял в руку палку… Что же это, они его сейчас бить будут? А похоже, что так.
Максим закусил губу и даже зажмурился при звуке удара.
Раз!
Лежащий парнишка дернулся, застонал.
Два, три, четыре… десять… пятнадцать… двадцать.
Двадцать ударов!
Макс рвался было на помощь, но тут же остыл – а что он мог сейчас сделать? Лишь закусил губу да тихо спросил:
– Кто это?
– Хека хасут, – тихо отозвалась девушка. – Чужие! Идем. Они нас заметят – будет плохо.
Ну, ясно, что плохо…
Так вот они какие, эти хека хасут, «повелители пустынь и нагорий», – так, кажется, переводились эти слова. Злыдни. Впрочем, нет, просто относились к египтянам как, скажем, к животным или каким-нибудь мелким рептилиям – с той же безжалостностью, равнодушием и брезгливостью.
Хека хасут…
– Ничего. – Уходя, юноша прищурил глаза. – Бог даст, еще посчитаемся!
– Идем, идем. – Тейя тянула его за руку.
Никем не замеченные, они вернулись в камыши и застыли – лодки нигде не было! Вот камень, к которому они ее привязали, небольшая пальма невдалеке росла все так же, а лодки не было. Ну, ясно – чудес не бывает, сама отвязаться не могла. Значит, украли.
Тейя горестно кивнула – ну да, мол, украли. Придется теперь дальше пешком тащиться, а куда денешься? Даже если и будет попутное судно, так никаких вещей в уплату кормщику уже не осталось… ну разве что ожерелье.
– Уходим. Быстро, – немного подумав, решительно заявила девчонка.
И так же решительно зашагала вперед, оставляя позади себя деревню с жестокими хека хасут, по всей видимости выбивающими из местного населения какие-то недоимки. Максим чуть поотстал – по мелкой надобности, а когда ринулся догонять свою спутницу, никого на тропе не увидел!
То есть вообще никого! Пусто! А где же, интересно…
Впрочем, нечего рассуждать, когда надо действовать.
Рванувшись вверх по тропинке, Макс сразу же увидал за пальмами двух человек – по виду, как раз египтян, а не хека хасут. Те тащили какой-то взбрыкивающийся мешок. Ну, не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Ах вы ж твари! Ладно…
– Эй, постойте-ка!
Юноша быстро нагнал египтян. Видя такое дело, те бросили свою ношу в траву и взялись за палки – и где только их и прятали-то? Небось, к поясу прицепляли – Максим давно заметил уже, что любое дерево тут ценность.
– Ну, что вылупились? – встав в боксерскую стойку, Макс подзадорил парней.
Это были именно что парни – высокие, жилистые, мускулистые. Если б они умели боксировать, еще неизвестно, каков бы оказался итог схватки, вероятно, Максиму тоже досталось бы не хило. Впрочем, ему и так не хило досталось, правда не кулаками – палками. А действовали ими эти парни вполне уверенно, со сноровкой!
Бах, бах – да по предплечьям – больно! – хорошо, не по голове, увернулся, отпрыгнул, нанес обманный удар одному… И сразу двойной – в подбородок – второму! Тот только крякнул, повалившись на землю. Но его напарник отнюдь не собирался сдаваться – принялся так лихо махать палкой, так… словно мельница крыльями! Несколько раз отбил Максиму все кулаки, раскровянив костяшки пальцев… Ух ты ж гад!
Макс уклонялся, пятился, переставлял ноги, выбирая подходящий момент для удара. Ага, вражина опять замахнулся! Ну, давай, давай… подними повыше свою палку. Ага!
Не теряя драгоценных секунд, юноша бросился в атаку – хук слева… справа… апперкот!
На тебе! На! На! На!
В бешеной злобе Максим уселся верхом на упавшего и молотил его кулаками по лицу, разбрызгивая по траве кровь, – на! на! на!
Его оттащила освободившаяся из мешка Тейя. Со страхом посмотрела вокруг – на поверженные тела, на окровавленные кулаки парня. Закусила губу. Всхлипнула… И побежала. Не оглядываясь, через камыши, к реке…
– Эй, постой, Тейя! – Максим бросился за ней. – Ну постой же.
Девушка навзрыд плакала в камышах, не реагируя на прикосновения и слова Макса. Лишь один раз обернулась, зло сверкнула глазищами:
– Уходи!
– Да не злись ты!
– Ты… Ты жестокий! Хека хасут!
Парень потупился. В конце-то концов, могла б и не обзываться, это ведь ради нее он сейчас старался.
– Тейя… Ну, пожалуйста, не плачь, а?
Никакого эффекта! Девчонка рыдала еще сильнее.
Максим погладил ее по плечу, прижал к себе… потом встал на колени, взмолился:
– Ну, выслушай же меня!
Тейя снова сверкнула глазами. Но хотя бы отвлеклась от плача.
– Понимаешь, тебе ведь было плохо – да? Они несли тебя куда-то в мешке. Куда? Явно не для хорошего дела. А когда тебе плохо, то плохо и мне! Понимаешь?!
Девчонка, кажется, поняла, успокоилась. Улыбнулась даже. Робко так, с грустью, так в хмурый дождливый день пробивается сквозь тучи-облака несмелое солнышко. Поднялась из травы.
Максим обнял ее ноги, посмотрел, чувствуя, что и сам вот-вот заплачет:
– Ну, Тейя… Ну, не сердись, ладно?
Снова усевшись, девушка потерлась носом об его лоб, всхлипнула:
– Я смотрела на тебя вон там… И мне было страшно. Кровь. Повсюду кровь! Ужас!
Максим хотел было заметить, что добро должно быть с кулаками, да не знал, как это сказать. К тому же и постеснялся – здорово его уела эта девчонка! Совсем как когда-то отец.
Улыбнулся примирительно, погладил девушку по руке, поднялся на ноги:
– Ну что? Идем?
– Идем, – решительно отозвалась Тейя. – Быстро-быстро идем. За нами будут бежать, ехать, гнаться!
Она изобразила жестами колесницу, потом – толпу бегущих людей и с грустью посмотрела на реку. Да-а, лодочки-то нет! Плохо.
Вздохнула:
– Без лодки нам не уйти.
К своему удивлению, Максим хорошо понял произнесенную фразу. Согласился:
– Да, без лодки – не уйти. А если на колеснице? – Он повторил жест.
Тейя со страхом дернулась:
– Нет! Нет, нельзя!
– Да почему же нельзя-то? Лодку ведь ты позаимствовала. Почему же колесницу нельзя?
Максим и сам не заметил, как заговорил по-русски. Впрочем, девчонка его, кажется, вполне понимала – а чего тут было непонятного-то?
Потом все ж таки махнула рукой – согласилась, мол, уговорил, красноречивый. Похоже, это сейчас был единственный способ уйти от погони, а она, несомненно, последует, и в самое ближайшее время, ведь не до смерти же Максим прибил тех парней.
Они снова подобрались к деревне – экзекуция уже закончилось, вкусно пахло какой-то едой.
– Вон она! – выглядывая из-за пальмы, прошептал Макс.
Колесница стояла у самых ворот, привязанная за дышло. Кузов разукрашен золотыми спиралями, какими-то звериными мордами, пальмами. Ленты – красные, зеленые, голубые, сверкает золотыми дисками упряжь, над синими, с золотым шитьем чепцами, украшавшими головы лошадей, развеваются страусиные перья. Да-а, богатый экипаж, ничего не скажешь. Жаль вот только, с комфортом плоховато – никаких сидений внутри повозки не было. Один пол.
Из дома раздались пьяные песни. Во молодцы-то! Умаялись – теперь пьянствуют. И правильно – меньше заботы.
Максим встал у ворот, а Тейя, быстро отвязав лошадей, повела их за собой под уздцы. Стукнули по камням колеса…
Вот и околица, тропа… дорога! Широкая, на дамбе! Ну конечно, дорога, иначе б как же сюда вообще колесница приехала? Не асфальт, правда, но все же…
Выведя лошадей, беглецы забрались в колесницу, и Тейя взяла в руки вожжи… Поехали! Умеет ведь управлять, девчонка, ну надо же.
Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, усаживаясь на пол, хотел было пошутить Максим, но не смог – едва не прищемил язык. И тут же встал, ухватившись, как и Тейя, за передний борт – сидеть на полу не было никакой возможности, колесницу неимоверно трясло на малейшем ухабе, а ухабов, как и мелких противных камней, на дороге было достаточно! И буквально каждый камешек чувствовался, тем более что девушка разогнала лошадей во всю прыть. Макс обернулся – позади быстро удалялись хижины. Да, при всех недостатках этого транспортного средства теперь за ними вряд ли кто угонится, ну разве что на автомобиле или верхом. Впрочем, верхом тут, похоже, не ездили, за все время Макс так и не видал ни одного всадника. Да и вообще кони у местных жителей были в дефиците.
Они ехали, наверное, с час, а то и более – Макс уже начал чувствовать, как задеревенели ноги. Скосил глаза на Тейю – а вот той, похоже, хоть бы что. Довольная, с вожжами в руках, смеется!
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента