Страница:
Различно искаженные хандрой;
Оживший чайник ручку подавал
И носиком задумчиво клевал;
Треножником вышагивал горшок;
Вздыхал кувшин, и говорил пирог.
Беременностью хвастал старый лев,
И пробок жаждал хор бутылок-дев.
Гном, пролетая в этом царстве грез,
В руке целебный папоротник нес,
И молвил он: "Владычица, привет!
С пеленок до пятидесяти лет
Владеешь каждой женщиною ты,
Внушая то капризы, то мечты;
Ты вызываешь в дамах интерес
То к медицине, то к писанью пьес;
Гордячек заставляешь ты блажить,
Благочестивых учишь ты ханжить.
Есть нимфа, чей пример, прельстив других,
Толкнет к восстанью подданных твоих.
Когда подпортить я умел красу,
Искусно вызвав прыщик на носу,
Когда сжигал я нежный цвет ланит,
Уверив, будто проигрыш грозит,
Когда на головах рога растил,
Мял юбки дам, на простынях гостил,
Удачную прическу разрушал,
И подозреньем душу иссушал,
И слезы заставлял напрасно лить,
Хотя нельзя собачку исцелить,
Внемли: Белинду омрачить пора!
Тогда полмира поразит хандра".
Богиня с кислой миною брюзжит,
Но, в сущности, советом дорожит;
Мешок достала, не велик, не мал
(В мешке таком Улисс ветра держал).
У ней в мешке изысканный набор
Бурь дамских, всхлипов, причитании, ссор.
Дала флакон скорбей, печалей, слез,
И это все с собою гном унес;
Дары незаменимые ценя,
На черных крыльях взмыл к высотам дня.
В объятиях Фалестрис нимфу гном
Узрел, порвал мешок, и грянул гром,
И фурии взвились, подъемля вой
Над непричесанною головой.
И без того была Белинда зла,
А тут пожар Фалестрис разожгла.
"Несчастная, рыдай! - вопит она
(Ей отвечает эхо из окна). -
Когда враждебный беспощадный рок,
Зачем щипцы, заколки, гребешок?
Зачем в неволе волосы держать,
Железом раскаленным поражать?
Зачем ярем, тяжелый, как свинец?
Зачем нам папильотки, наконец?
И похититель смеет свой трофей
Показывать собранью светских фей?
Но если пострадала наша честь,
Покоя не вернет нам даже лесть.
Предвижу слезы горькие твои,
Предвижу грязных домыслов рои.
Злоречие свою покажет прыть:
Испорченным кусочком будешь слыть.
Как мне тогда вступить с молвою в спор?
Мне скажут, что дружить с тобой позор.
Неужто так судьбой предрешено?
Неужто с бриллиантом заодно
Сверкать придется вечно красоте -
О, ужас! - на разбойничьем персте?
Скорей Гайд-парк бурьяном зарастет
И колокол рассудок обретет.
Не лучше ли пропасть вселенной всей -
От комнатных собачек до людей?"
И сэра Плюма шлет Фалестрис в путь:
Извольте, дескать, волосы вернуть!
Сэр Плюм повиновался, осердясь;
Янтарной табакеркою гордясь
И тросточкой, рассеян и угрюм,
Открыл сначала табакерку Плюм,
Потом вскричал: "Милорд, какого черта!
Тьфу, пропасть! Шутка не такого сорта...
Отдайте локон! Разве я не прав?"
И замолчал, по крышке постучав.
"Мне очень жаль, - в ответ промолвил пэр,
Должна бы с вас любезность брать пример,
Но локоном клянусь я вам, что впредь
Я вечно буду на него смотреть,
И не сиять ему среди волос,
Где ненаглядный прежде произрос;
Покуда я дышу, моя рука
С ним не расстанется наверняка".
Ответив так, он локон показал,
Которым хвастать суетно дерзал.
Гном Умбриель - поистине злодей.
Разбить он поспешил флакон скорбей.
Белинда током слез поражена,
В красивую тоску погружена,
И, не подняв печального чела,
Свой монолог Белинда начала:
"Будь проклят, омраченный вечной тьмой,
Мерзейший день, отнявший локон мой!
За что должна я, Господи, страдать?
Уж лучше Хэмптон-Корта не видать!
Там пала жертвой - ах! - не я одна,
Придворной суетой совращена.
Не лучше ли таить свою красу
Хоть на скале безлюдной, хоть в лесу,
Без ломбера, без чая, без карет,
Когда девице все это во вред,
И чтобы репутацию спасти,
Не лучше ли в пустыне отцвести?
Зачем средь лордов юных мне блистать?
Молитвы дома лучше бы читать!
Ничто не предвещало мне добра:
Шкатулка трижды падала с утра,
Качался без причины мой фарфор,
У Шока был недружелюбный взор,
И сильф меня во сне предостерег,
Но слишком поздно мне открылся рок!
Оставшимся кудрям несдобровать,
Я волосы мои готова рвать!
Два локона блюли мою весну
И оттеняли мраком белизну.
Теперь один остался у меня;
Грустит он, похитителя дразня,
И тоже беспощадных ножниц ждет,
И, кажется, придет его черед.
Мой враг жестокий! Лучше бы в тот миг
Ты мне другие волосы остриг!"
Сказала, и раздался общий стон;
Неколебим, однако же, барон.
Ему заткнуло уши божество:
Белинда не растрогала его.
Троянец был едва ли так суров,
Когда звучал Дидоны страстный зов.
Взмах веера внимание привлек;
Кларисса начинает монолог:
"Скажите мне, за что красавиц чтят?
Что вызывает восхищенный взгляд?
Зачем их наряжает вся земля,
Благоговейно к ним благоволя?
Зачем сопровождают милых дам?
Зачем в театре кланяются нам?
Поверьте мне, что все это тщета,
Когда умом не блещет красота,
Но помнить надлежит средь суеты,
Что добродетель выше красоты.
Когда бы танцы или туалет
Спасали нас от быстротечных лет,
Кто не презрел бы повседневный труд
И то, что люди пользою зовут? -
Тогда бы слыл спасительным роман
И святость не стыдилась бы румян.
Но так как молодиться нам грешно,
И локоны седеют все равно,
И, как бы ни был облик твой хорош,
Презрев мужчин, девицею помрешь,
Не лучше ли, чем просто горевать,
В хорошем настроенье пребывать?
В спокойствии, поверьте, нет вреда;
Не нужно духом падать никогда.
Пусть красота влюбленный взор манит,
Заслуга душу нежную пленит".
Но, правотой своею дорожа,
Ответила Фалестрис: "Вы ханжа!"
"К оружию, - кричит она, - вперед!"
Фалестрис дам воинственных ведет.
Разгорячились и вошли во вкус,
И слышно, как трещит китовый ус.
Басят герои в хоре героинь,
Небесная внимает воплям синь,
Бойцам особый род оружья дан;
Они, как боги, не боятся ран.
Так, если прав божественный Гомер
И для бессмертных смертные - пример,
Паллада, Марс, Латона и Гермес
Сражались, возмутив покой небес;
Юпитер громы в ярости метал,
Нептун волнами грозно грохотал;
Земля тряслась, и рушились дворцы;
Средь бела дня вставали мертвецы.
На канделябре Умбриель сидел,
На битву с наслаждением глядел.
Другие духи наблюдали бой,
Участвуя в сражении порой.
Фалестрис - для противника гроза,
Неутомимо сеют смерть глаза,
Становится в сражении лихом
Метафорою смерть или стихом.
"О нимфа! Смерть - счастливый мой удел",
Рек мистер Франт и мимо кресла сел.
Сэр Хлыщ, который в вечность отходил,
"Сии глаза - убийцы", - подтвердил.
На берегу Меандра средь цветов
Так лебедь с песней умереть готов.
Сэр Плюм, в разгаре битвы раздражен,
Сразив Клариссу, Хлоей был сражен,
Но Хлоя улыбается над ним,
И воскрешенный рыцарь невредим.
Юпитер золотые взял весы;
На них он бросил женские власы
И здравый смысл мужской, но тяжелей
Был женский локон, как ни сожалей.
Белиндой атакован был барон,
Но не страшил воителя урон;
Его влекла единственная страсть:
У ней в объятьях смертью храбрых пасть.
Отвагою мужской вооружен,
Щепоткою девичьей лорд сражен,
Девица, увернувшись кое-как,
Барону в ноздри бросила табак;
Гном едкой пылью в грешника стрелял
И раздраженье жгучее вселял;
Потоки слез обильней вешних вод,
И носу отвечает эхом свод.
Белинда похитителю грозит,
Заколкою вот-вот его пронзит;
Девицын прадед, щеголь и гордец,
Носил на шее в виде трех колец
То, что застежкой в блеске золотом
На вдовьем платье сделалось потом,
Для бабушки свистулькой позже став,
Одною из младенческих забав,
Чтобы в заколке дамской заблистать,
Которую дала Белинде мать.
Барон вскричал: "Мой враг, не верь судьбе!
Поверь, грозит паденье и тебе.
Нет, не страшит меня смертельный бой,
Страшит разлука вечная с тобой;
И заживо, пожалуй, лучше мне
Гореть, но в купидоновом огне".
Кричит Белинда: "Локон возврати!"
Белинде вторит целый мир почти;
Кричал Отелло в яростной тоске
Не громче о потерянном платке.
Но часто в ожидании наград,
Дерзая, добиваются утрат.
Добыча принесла герою вред,
Сам локон сгинул: нет его как нет.
Так небеса решили: видно, впредь
Им недостойны смертные владеть.
Подумали, согласно данным книг,
Что лунной сферы локон сей достиг,
Где скопище потерянных предметов:
Коллекция нарушенных обетов,
Неверные любовники в ларцах,
Нет недостатка в любящих сердцах,
Посулы знатных и улыбки шлюх,
Притворная слеза и ложный слух,
Загон для мухи, упряжь для блохи,
Тома благочестивой чепухи.
Но верьте Музе, локон воспарил,
Чтобы поэт об этом говорил,
Как Юлий Прокул мог сказать один,
Что возвратился в небеса Квирин;
Звезда явила в небе яркий свет,
Тянулся волосок за нею вслед;
И Береники волосы не так
Светло сияли, разгоняя мрак;
Возликовали сильфы, уяснив,
Что там летит среди небесных нив.
Гуляя в парке, будет высший свет
Музыкой посылать звезде привет.
Вздыхатель, размечтавшись на пруду,
Сочтет Венерой новую звезду.
Глазами Галилея Партридж наш
Обследует заоблачный пейзаж,
Найдет звезду, взглянув на небосклон,
И нам предскажет, что падет Бурбон.
О локоне ты, нимфа, не грусти!
Он среди звезд сияющих в чести.
Утраченный, он выше остальных:
Завиднейший удел в глазах земных.
Сразишь ты миллионы светом глаз,
Но и тебя постигнет смертный час.
Два эти солнца тоже догорят,
И в прах падут все локоны подряд,
А этот цел, он Музою воспет,
И вписана Белинда в звездный свет.
^TКОММЕНТАРИИ^U
Первоначальный вариант "Похищения локона" в двух песнях был написан,
по-видимому, в июле 1711 г. менее чем за две недели и в мае 1712 г.
опубликован издателем Линтотом в "Альманахе поэм и переводов". Вторая
редакция поэмы, существенно переработанной и расширенной до пяти песен,
вышла в свет отдельным иллюстрированным изданием в марте 1714 г. Именно в
этом пятипесенном варианте появились "машинерия" - сильфы, гном и все
связанные с ними события, описания туалета Белинды, прогулки по Темзе и игры
в ломбер. Для издания в составе первого тома своих произведений (1717) Поуп
еще раз просмотрел текст и дополнил его в начале пятой песни речью Клариссы.
Темой для поэмы послужило происшествие, случившееся летом 1711 г., - ссора
лорда Питре с мисс Арабеллой Фермор, о чем рассказал Поупу его друг Джон
Кэрил, приходившийся лорду Питре троюродным братом. Лорд Питре, ухаживавший
за мисс Фермор, ухитрился отрезать у нее локон, и разгневанная красавица
отказала ему от дома. Этот светский анекдот Поуп, по совету Кэрила и с
намерением помирить молодых людей, положил в основу шутливой ироикомической
поэмы. Примирение не состоялось, но состоялось произведение, исполненное
юмора и неудержимой фантазии, в котором невероятные события перемежаются с
живыми описаниями быта и нравов аристократического Лондона - произведение,
которое поистине вписано в "звездный свет" английской поэзии XVIII в.
Неполный перевод поэмы на русский язык сделала в 30-х годах нашего столетия
Т. Щепкина-Куперник.
Розенкрейцеры - члены тайного религиозно-мистического общества,
получившего распространение в Европе с начала XVII в. Эмблемой
розенкрейцеров был андреевский крест с четырьмя розами. ...повествует о них
французская книга, называемая "Le Comte de Gabalis". - Полное название книги
"Граф де Габалио, или Беседы о тайных науках". Ее автором был аббат Монфокон
де Вийяр. Эта книга, в которой осмеивались мнимые "тайны" розенкрейцеров,
впервые опубликована в 1670 г., а в 1714 г. в Лондоне вышел ее перевод на
английский язык.
Эпиграф к поэме представляет собой перефразировку строк из эпиграммы
Марциала (Кн. 12 Эп. 86), куда Поуп вставил имя "Белинда".
Знай, в нижнем небе духам нет числа... - Согласно христианской
мифологии, вокруг Земли находятся девять небес; первое, или нижнее, - это
небо Луны.
Мы любим ломбер... - Ломбер - старинная карточная игра, появившаяся в
Испании еще в XIV в., а позднее получившая распространение и в других
странах. В ней участвуют три игрока: двое играют против третьего, который
объявляет игру; играют не полной колодой - из нее изымают все восьмерки,
девятки и десятки, оставляя по десять карт каждой масти, всего сорок карт;
цель игры - набрать наибольшее количество взяток.
Слон с черепахой как бы заодно, // Им сочетаться в гребнях суждено. -
Речь идет о черепаховых гребнях, отделанных слоновой костью.
Китовый ус и даже сталь никак... - В то время дамские нижние юбки
поддерживались стальным проволочным каркасом и укреплялись китовым усом.
Серебряный рубеж оберегать. - Имеется в виду серебряная кайма на нижней
юбке.
Завертится, как новый Иксион... - Согласно древнегреческому мифу, царь
лапифов Иксион за свои преступления был жестоко наказан: в подземном царстве
он был прикован к вечно вращающемуся огненному колесу. Хэмптон-Корт - дворец
с парком на берегу Темзы близ Лондона; в те времена был королевской
резиденцией.
Три воинства числом по девяти... - В ломбере игрокам раздают по девять
карт. Оставшиеся в колоде тринадцать карт кладут на стол - из них берут
прикуп. Достался Ариелю матадор... - Матадорами в ломбере называются три
старших козыря: спадильо, манильо и басто. Спадильо - первый по старшинству
козырь, которым всегда является туз пик. Манильо - второй по старшинству
козырь, который меняется с каждой игрой; им служит самая младшая карта
выбранной козырной масти. Басто - третий по старшинству козырь, которым
всегда является туз треф.
Лорд Пам, который заслужил хвалу, // Кося войска в сражениях при Лу...
- Имеется в виду валет треф, являющийся высшим козырем в карточной игре в
мушку (по-английски - loo).
Как не дрожать, когда грозит кодиль. - Кодилью в ломбере называют такой
исход игры, когда один из двух партнеров, играющих против третьего,
выигрывает большую часть взяток.
Известно, что кофейные пары // Не прочь от политической игры... - Во
времена Поупа лондонская кофейня была поистине центром общественной жизни, и
каждый почтенный горожанин регулярно ходил в определенную кофейню. Здесь
велись непринужденные беседы и ожесточенные политические споры, здесь
узнавали, передавали и обсуждали политические, литературные, военные и
торговые новости. Ты Скилле уподобиться готов. - Скилла, дочь мегарского
царя Ниса, влюбившись в критского вождя Миноса, который долгое время осаждал
Мегары, срезала с темени отца волшебный пурпуровый волос, источник силы
Ниса, и хотела отдать его Миносу. Однако Минос волос не взял и снял осаду
Мегар, а Скилла за свой проступок была превращена в птицу (Овидий.
Метаморфозы. VIII, I - 151).
Пока читают "Атлантиду" все... - Имеется в виду книга писательницы и
журналистки Мери де ля Ривьер Мэнли (1663-1724) "Придворные интриги: в
собрании оригинальных писем с острова Новая Атлантида", вышедшая в 1711 г.,
именно в то время, когда Поуп писал "Похищение локона". За два года до
этого, в 1709 г., миссис Мэнли опубликовала "Секретные мемуары и нравы
некоторых знатных особ обоего пола. Скандальная хроника Новой Атлантиды" -
сочинение, в котором высмеивались видные деятели партии вигов.
В мешке таком Улисс ветра держал. - Эол, повелитель ветров, дабы
облегчить путешествие Одиссея, снабдил его мешком со всевозможными ветрами
(Гомер. Одиссея, Х, 19-24).
Троянец был едва ли так суров, // Когда звучал Дидоны страстный зов. -
Речь идет об Энее и Дидоне - персонажах "Энеиды" Вергилия (кн. IV).
На берегу Меандра средь цветов... - Извилистая река Меандр в Малой Азии
часто упоминалась в античной художественной и исторической литературе.
Кричал Отелло в яростной тоске... - См.: Шекспир В. Отелло,
венецианский мавр. Акт III, сцена 4.
Как Юлий Прокул мог сказать один, // Что возвратился в небеса Квирин...
- Согласно преданию, Ромул, легендарный основатель Рима, заявил сенатору
Юлию Прокулу, что он желает, чтобы его чтили под именем Квирина. И Береники
волосы не так II Светло сияли, разгоняя мрак... - Береника Киренская, жена и
двоюродная сестра египетского правителя Птолемея III Евергета (247-222 гг.
до н. э.), молясь о благополучном возвращении мужа из военного похода,
отрезала свою косу и посвятила ее Афродите Зефиритской. Однако волосы
исчезли из храма, и придворный астроном Конон Самосский, дабы спасти
положение, объявил, что волосы Береники вознесены на небо и стали
созвездием. Глазами Галилея Партридж наш... - Джон Партридж был английским
астрономом, старшим современником Поупа (он умер в 1715 г.). В своих
календарях он ежегодно предсказывал конец литературной карьеры Поупа и
падение французского короля Людовика XIV, который вел с Англией
продолжительную и изнурительную войну за испанское наследство. Говоря о
"глазах Галилея", поэт имеет в виду зрительную трубу, которую Галилей первым
использовал для астрономических наблюдений.
А. Субботин
Оживший чайник ручку подавал
И носиком задумчиво клевал;
Треножником вышагивал горшок;
Вздыхал кувшин, и говорил пирог.
Беременностью хвастал старый лев,
И пробок жаждал хор бутылок-дев.
Гном, пролетая в этом царстве грез,
В руке целебный папоротник нес,
И молвил он: "Владычица, привет!
С пеленок до пятидесяти лет
Владеешь каждой женщиною ты,
Внушая то капризы, то мечты;
Ты вызываешь в дамах интерес
То к медицине, то к писанью пьес;
Гордячек заставляешь ты блажить,
Благочестивых учишь ты ханжить.
Есть нимфа, чей пример, прельстив других,
Толкнет к восстанью подданных твоих.
Когда подпортить я умел красу,
Искусно вызвав прыщик на носу,
Когда сжигал я нежный цвет ланит,
Уверив, будто проигрыш грозит,
Когда на головах рога растил,
Мял юбки дам, на простынях гостил,
Удачную прическу разрушал,
И подозреньем душу иссушал,
И слезы заставлял напрасно лить,
Хотя нельзя собачку исцелить,
Внемли: Белинду омрачить пора!
Тогда полмира поразит хандра".
Богиня с кислой миною брюзжит,
Но, в сущности, советом дорожит;
Мешок достала, не велик, не мал
(В мешке таком Улисс ветра держал).
У ней в мешке изысканный набор
Бурь дамских, всхлипов, причитании, ссор.
Дала флакон скорбей, печалей, слез,
И это все с собою гном унес;
Дары незаменимые ценя,
На черных крыльях взмыл к высотам дня.
В объятиях Фалестрис нимфу гном
Узрел, порвал мешок, и грянул гром,
И фурии взвились, подъемля вой
Над непричесанною головой.
И без того была Белинда зла,
А тут пожар Фалестрис разожгла.
"Несчастная, рыдай! - вопит она
(Ей отвечает эхо из окна). -
Когда враждебный беспощадный рок,
Зачем щипцы, заколки, гребешок?
Зачем в неволе волосы держать,
Железом раскаленным поражать?
Зачем ярем, тяжелый, как свинец?
Зачем нам папильотки, наконец?
И похититель смеет свой трофей
Показывать собранью светских фей?
Но если пострадала наша честь,
Покоя не вернет нам даже лесть.
Предвижу слезы горькие твои,
Предвижу грязных домыслов рои.
Злоречие свою покажет прыть:
Испорченным кусочком будешь слыть.
Как мне тогда вступить с молвою в спор?
Мне скажут, что дружить с тобой позор.
Неужто так судьбой предрешено?
Неужто с бриллиантом заодно
Сверкать придется вечно красоте -
О, ужас! - на разбойничьем персте?
Скорей Гайд-парк бурьяном зарастет
И колокол рассудок обретет.
Не лучше ли пропасть вселенной всей -
От комнатных собачек до людей?"
И сэра Плюма шлет Фалестрис в путь:
Извольте, дескать, волосы вернуть!
Сэр Плюм повиновался, осердясь;
Янтарной табакеркою гордясь
И тросточкой, рассеян и угрюм,
Открыл сначала табакерку Плюм,
Потом вскричал: "Милорд, какого черта!
Тьфу, пропасть! Шутка не такого сорта...
Отдайте локон! Разве я не прав?"
И замолчал, по крышке постучав.
"Мне очень жаль, - в ответ промолвил пэр,
Должна бы с вас любезность брать пример,
Но локоном клянусь я вам, что впредь
Я вечно буду на него смотреть,
И не сиять ему среди волос,
Где ненаглядный прежде произрос;
Покуда я дышу, моя рука
С ним не расстанется наверняка".
Ответив так, он локон показал,
Которым хвастать суетно дерзал.
Гном Умбриель - поистине злодей.
Разбить он поспешил флакон скорбей.
Белинда током слез поражена,
В красивую тоску погружена,
И, не подняв печального чела,
Свой монолог Белинда начала:
"Будь проклят, омраченный вечной тьмой,
Мерзейший день, отнявший локон мой!
За что должна я, Господи, страдать?
Уж лучше Хэмптон-Корта не видать!
Там пала жертвой - ах! - не я одна,
Придворной суетой совращена.
Не лучше ли таить свою красу
Хоть на скале безлюдной, хоть в лесу,
Без ломбера, без чая, без карет,
Когда девице все это во вред,
И чтобы репутацию спасти,
Не лучше ли в пустыне отцвести?
Зачем средь лордов юных мне блистать?
Молитвы дома лучше бы читать!
Ничто не предвещало мне добра:
Шкатулка трижды падала с утра,
Качался без причины мой фарфор,
У Шока был недружелюбный взор,
И сильф меня во сне предостерег,
Но слишком поздно мне открылся рок!
Оставшимся кудрям несдобровать,
Я волосы мои готова рвать!
Два локона блюли мою весну
И оттеняли мраком белизну.
Теперь один остался у меня;
Грустит он, похитителя дразня,
И тоже беспощадных ножниц ждет,
И, кажется, придет его черед.
Мой враг жестокий! Лучше бы в тот миг
Ты мне другие волосы остриг!"
Сказала, и раздался общий стон;
Неколебим, однако же, барон.
Ему заткнуло уши божество:
Белинда не растрогала его.
Троянец был едва ли так суров,
Когда звучал Дидоны страстный зов.
Взмах веера внимание привлек;
Кларисса начинает монолог:
"Скажите мне, за что красавиц чтят?
Что вызывает восхищенный взгляд?
Зачем их наряжает вся земля,
Благоговейно к ним благоволя?
Зачем сопровождают милых дам?
Зачем в театре кланяются нам?
Поверьте мне, что все это тщета,
Когда умом не блещет красота,
Но помнить надлежит средь суеты,
Что добродетель выше красоты.
Когда бы танцы или туалет
Спасали нас от быстротечных лет,
Кто не презрел бы повседневный труд
И то, что люди пользою зовут? -
Тогда бы слыл спасительным роман
И святость не стыдилась бы румян.
Но так как молодиться нам грешно,
И локоны седеют все равно,
И, как бы ни был облик твой хорош,
Презрев мужчин, девицею помрешь,
Не лучше ли, чем просто горевать,
В хорошем настроенье пребывать?
В спокойствии, поверьте, нет вреда;
Не нужно духом падать никогда.
Пусть красота влюбленный взор манит,
Заслуга душу нежную пленит".
Но, правотой своею дорожа,
Ответила Фалестрис: "Вы ханжа!"
"К оружию, - кричит она, - вперед!"
Фалестрис дам воинственных ведет.
Разгорячились и вошли во вкус,
И слышно, как трещит китовый ус.
Басят герои в хоре героинь,
Небесная внимает воплям синь,
Бойцам особый род оружья дан;
Они, как боги, не боятся ран.
Так, если прав божественный Гомер
И для бессмертных смертные - пример,
Паллада, Марс, Латона и Гермес
Сражались, возмутив покой небес;
Юпитер громы в ярости метал,
Нептун волнами грозно грохотал;
Земля тряслась, и рушились дворцы;
Средь бела дня вставали мертвецы.
На канделябре Умбриель сидел,
На битву с наслаждением глядел.
Другие духи наблюдали бой,
Участвуя в сражении порой.
Фалестрис - для противника гроза,
Неутомимо сеют смерть глаза,
Становится в сражении лихом
Метафорою смерть или стихом.
"О нимфа! Смерть - счастливый мой удел",
Рек мистер Франт и мимо кресла сел.
Сэр Хлыщ, который в вечность отходил,
"Сии глаза - убийцы", - подтвердил.
На берегу Меандра средь цветов
Так лебедь с песней умереть готов.
Сэр Плюм, в разгаре битвы раздражен,
Сразив Клариссу, Хлоей был сражен,
Но Хлоя улыбается над ним,
И воскрешенный рыцарь невредим.
Юпитер золотые взял весы;
На них он бросил женские власы
И здравый смысл мужской, но тяжелей
Был женский локон, как ни сожалей.
Белиндой атакован был барон,
Но не страшил воителя урон;
Его влекла единственная страсть:
У ней в объятьях смертью храбрых пасть.
Отвагою мужской вооружен,
Щепоткою девичьей лорд сражен,
Девица, увернувшись кое-как,
Барону в ноздри бросила табак;
Гном едкой пылью в грешника стрелял
И раздраженье жгучее вселял;
Потоки слез обильней вешних вод,
И носу отвечает эхом свод.
Белинда похитителю грозит,
Заколкою вот-вот его пронзит;
Девицын прадед, щеголь и гордец,
Носил на шее в виде трех колец
То, что застежкой в блеске золотом
На вдовьем платье сделалось потом,
Для бабушки свистулькой позже став,
Одною из младенческих забав,
Чтобы в заколке дамской заблистать,
Которую дала Белинде мать.
Барон вскричал: "Мой враг, не верь судьбе!
Поверь, грозит паденье и тебе.
Нет, не страшит меня смертельный бой,
Страшит разлука вечная с тобой;
И заживо, пожалуй, лучше мне
Гореть, но в купидоновом огне".
Кричит Белинда: "Локон возврати!"
Белинде вторит целый мир почти;
Кричал Отелло в яростной тоске
Не громче о потерянном платке.
Но часто в ожидании наград,
Дерзая, добиваются утрат.
Добыча принесла герою вред,
Сам локон сгинул: нет его как нет.
Так небеса решили: видно, впредь
Им недостойны смертные владеть.
Подумали, согласно данным книг,
Что лунной сферы локон сей достиг,
Где скопище потерянных предметов:
Коллекция нарушенных обетов,
Неверные любовники в ларцах,
Нет недостатка в любящих сердцах,
Посулы знатных и улыбки шлюх,
Притворная слеза и ложный слух,
Загон для мухи, упряжь для блохи,
Тома благочестивой чепухи.
Но верьте Музе, локон воспарил,
Чтобы поэт об этом говорил,
Как Юлий Прокул мог сказать один,
Что возвратился в небеса Квирин;
Звезда явила в небе яркий свет,
Тянулся волосок за нею вслед;
И Береники волосы не так
Светло сияли, разгоняя мрак;
Возликовали сильфы, уяснив,
Что там летит среди небесных нив.
Гуляя в парке, будет высший свет
Музыкой посылать звезде привет.
Вздыхатель, размечтавшись на пруду,
Сочтет Венерой новую звезду.
Глазами Галилея Партридж наш
Обследует заоблачный пейзаж,
Найдет звезду, взглянув на небосклон,
И нам предскажет, что падет Бурбон.
О локоне ты, нимфа, не грусти!
Он среди звезд сияющих в чести.
Утраченный, он выше остальных:
Завиднейший удел в глазах земных.
Сразишь ты миллионы светом глаз,
Но и тебя постигнет смертный час.
Два эти солнца тоже догорят,
И в прах падут все локоны подряд,
А этот цел, он Музою воспет,
И вписана Белинда в звездный свет.
^TКОММЕНТАРИИ^U
Первоначальный вариант "Похищения локона" в двух песнях был написан,
по-видимому, в июле 1711 г. менее чем за две недели и в мае 1712 г.
опубликован издателем Линтотом в "Альманахе поэм и переводов". Вторая
редакция поэмы, существенно переработанной и расширенной до пяти песен,
вышла в свет отдельным иллюстрированным изданием в марте 1714 г. Именно в
этом пятипесенном варианте появились "машинерия" - сильфы, гном и все
связанные с ними события, описания туалета Белинды, прогулки по Темзе и игры
в ломбер. Для издания в составе первого тома своих произведений (1717) Поуп
еще раз просмотрел текст и дополнил его в начале пятой песни речью Клариссы.
Темой для поэмы послужило происшествие, случившееся летом 1711 г., - ссора
лорда Питре с мисс Арабеллой Фермор, о чем рассказал Поупу его друг Джон
Кэрил, приходившийся лорду Питре троюродным братом. Лорд Питре, ухаживавший
за мисс Фермор, ухитрился отрезать у нее локон, и разгневанная красавица
отказала ему от дома. Этот светский анекдот Поуп, по совету Кэрила и с
намерением помирить молодых людей, положил в основу шутливой ироикомической
поэмы. Примирение не состоялось, но состоялось произведение, исполненное
юмора и неудержимой фантазии, в котором невероятные события перемежаются с
живыми описаниями быта и нравов аристократического Лондона - произведение,
которое поистине вписано в "звездный свет" английской поэзии XVIII в.
Неполный перевод поэмы на русский язык сделала в 30-х годах нашего столетия
Т. Щепкина-Куперник.
Розенкрейцеры - члены тайного религиозно-мистического общества,
получившего распространение в Европе с начала XVII в. Эмблемой
розенкрейцеров был андреевский крест с четырьмя розами. ...повествует о них
французская книга, называемая "Le Comte de Gabalis". - Полное название книги
"Граф де Габалио, или Беседы о тайных науках". Ее автором был аббат Монфокон
де Вийяр. Эта книга, в которой осмеивались мнимые "тайны" розенкрейцеров,
впервые опубликована в 1670 г., а в 1714 г. в Лондоне вышел ее перевод на
английский язык.
Эпиграф к поэме представляет собой перефразировку строк из эпиграммы
Марциала (Кн. 12 Эп. 86), куда Поуп вставил имя "Белинда".
Знай, в нижнем небе духам нет числа... - Согласно христианской
мифологии, вокруг Земли находятся девять небес; первое, или нижнее, - это
небо Луны.
Мы любим ломбер... - Ломбер - старинная карточная игра, появившаяся в
Испании еще в XIV в., а позднее получившая распространение и в других
странах. В ней участвуют три игрока: двое играют против третьего, который
объявляет игру; играют не полной колодой - из нее изымают все восьмерки,
девятки и десятки, оставляя по десять карт каждой масти, всего сорок карт;
цель игры - набрать наибольшее количество взяток.
Слон с черепахой как бы заодно, // Им сочетаться в гребнях суждено. -
Речь идет о черепаховых гребнях, отделанных слоновой костью.
Китовый ус и даже сталь никак... - В то время дамские нижние юбки
поддерживались стальным проволочным каркасом и укреплялись китовым усом.
Серебряный рубеж оберегать. - Имеется в виду серебряная кайма на нижней
юбке.
Завертится, как новый Иксион... - Согласно древнегреческому мифу, царь
лапифов Иксион за свои преступления был жестоко наказан: в подземном царстве
он был прикован к вечно вращающемуся огненному колесу. Хэмптон-Корт - дворец
с парком на берегу Темзы близ Лондона; в те времена был королевской
резиденцией.
Три воинства числом по девяти... - В ломбере игрокам раздают по девять
карт. Оставшиеся в колоде тринадцать карт кладут на стол - из них берут
прикуп. Достался Ариелю матадор... - Матадорами в ломбере называются три
старших козыря: спадильо, манильо и басто. Спадильо - первый по старшинству
козырь, которым всегда является туз пик. Манильо - второй по старшинству
козырь, который меняется с каждой игрой; им служит самая младшая карта
выбранной козырной масти. Басто - третий по старшинству козырь, которым
всегда является туз треф.
Лорд Пам, который заслужил хвалу, // Кося войска в сражениях при Лу...
- Имеется в виду валет треф, являющийся высшим козырем в карточной игре в
мушку (по-английски - loo).
Как не дрожать, когда грозит кодиль. - Кодилью в ломбере называют такой
исход игры, когда один из двух партнеров, играющих против третьего,
выигрывает большую часть взяток.
Известно, что кофейные пары // Не прочь от политической игры... - Во
времена Поупа лондонская кофейня была поистине центром общественной жизни, и
каждый почтенный горожанин регулярно ходил в определенную кофейню. Здесь
велись непринужденные беседы и ожесточенные политические споры, здесь
узнавали, передавали и обсуждали политические, литературные, военные и
торговые новости. Ты Скилле уподобиться готов. - Скилла, дочь мегарского
царя Ниса, влюбившись в критского вождя Миноса, который долгое время осаждал
Мегары, срезала с темени отца волшебный пурпуровый волос, источник силы
Ниса, и хотела отдать его Миносу. Однако Минос волос не взял и снял осаду
Мегар, а Скилла за свой проступок была превращена в птицу (Овидий.
Метаморфозы. VIII, I - 151).
Пока читают "Атлантиду" все... - Имеется в виду книга писательницы и
журналистки Мери де ля Ривьер Мэнли (1663-1724) "Придворные интриги: в
собрании оригинальных писем с острова Новая Атлантида", вышедшая в 1711 г.,
именно в то время, когда Поуп писал "Похищение локона". За два года до
этого, в 1709 г., миссис Мэнли опубликовала "Секретные мемуары и нравы
некоторых знатных особ обоего пола. Скандальная хроника Новой Атлантиды" -
сочинение, в котором высмеивались видные деятели партии вигов.
В мешке таком Улисс ветра держал. - Эол, повелитель ветров, дабы
облегчить путешествие Одиссея, снабдил его мешком со всевозможными ветрами
(Гомер. Одиссея, Х, 19-24).
Троянец был едва ли так суров, // Когда звучал Дидоны страстный зов. -
Речь идет об Энее и Дидоне - персонажах "Энеиды" Вергилия (кн. IV).
На берегу Меандра средь цветов... - Извилистая река Меандр в Малой Азии
часто упоминалась в античной художественной и исторической литературе.
Кричал Отелло в яростной тоске... - См.: Шекспир В. Отелло,
венецианский мавр. Акт III, сцена 4.
Как Юлий Прокул мог сказать один, // Что возвратился в небеса Квирин...
- Согласно преданию, Ромул, легендарный основатель Рима, заявил сенатору
Юлию Прокулу, что он желает, чтобы его чтили под именем Квирина. И Береники
волосы не так II Светло сияли, разгоняя мрак... - Береника Киренская, жена и
двоюродная сестра египетского правителя Птолемея III Евергета (247-222 гг.
до н. э.), молясь о благополучном возвращении мужа из военного похода,
отрезала свою косу и посвятила ее Афродите Зефиритской. Однако волосы
исчезли из храма, и придворный астроном Конон Самосский, дабы спасти
положение, объявил, что волосы Береники вознесены на небо и стали
созвездием. Глазами Галилея Партридж наш... - Джон Партридж был английским
астрономом, старшим современником Поупа (он умер в 1715 г.). В своих
календарях он ежегодно предсказывал конец литературной карьеры Поупа и
падение французского короля Людовика XIV, который вел с Англией
продолжительную и изнурительную войну за испанское наследство. Говоря о
"глазах Галилея", поэт имеет в виду зрительную трубу, которую Галилей первым
использовал для астрономических наблюдений.
А. Субботин