Пратчетт Терри. Эрик, а также Ночная стража, ведьмы и Коэн-Варвар

   – Да-да, я тебя понял, – перебил его Ринсвинд. – Только, видишь ли, дело в том, что я совсем не демон. Так что, может, ты просто выпустишь меня отсюда и мы пойдем каждый своей дорогой?
   – Воистину глаголю, не обманет меня внешний облик твой, демон, – возразил незнакомец, а потом уже более нормальным голосом добавил: – К тому же демоны всегда врут. Это хорошо известный факт.
   – Правда? – откликнулся Ринсвинд, с радостью хватаясь за эту соломинку. – Что ж, в таком случае я – демон.
   – Ага! Признание из собственных уст!
   – Послушай, я не собираюсь с этим мириться, – возмутился Ринсвинд. – Я понятия не имею, кто ты и что происходит, но мне очень нужно выпить, понял?
   Он шагнул вперед, намереваясь выйти из круга, и буквально остолбенел, когда рой потрескивающих искр, вылетевших из рунических надписей, впился в его тело.
   – Да не посмешь… не посмяшь… не посмеюти… – Так и не найдя нужного слова, заклинатель демонов наконец сдался: – В общем, ты не сможешь выйти за круг, пока я тебя не освобожу. Я вовсе не хочу показаться нелюбезным, но если я выпущу тебя из круга, ты сразу примешь свой истинный облик, и, полагаю, облик этот будет совершенно ужасным. Изыди! – добавил он, чувствуя, что взял не тот тон.
   – Ну хорошо, исхожу, исхожу, – мирно откликнулся Ринсвинд, потирая локоть. – Но все же я не демон.
   – Тогда как вышло, что ты явился по моему вызову? Или ты просто шел мимо через паранормальные измерения?
   – Думаю, что-то в этом роде. Долгая история, и запутанная к тому же.
   – Попробуй какую-нибудь другую шутку, у этой уже выросла борода.
   Заклинатель прислонил меч к кафедре, на которой лежала толстенная, ощетинившаяся закладками открытая книга, и исполнил короткую безумную джигу, громко выкрикивая:
   – Получилось! Хе-хе! Получилось!
   Поймав на себе полный ужаса взгляд Ринсвинда, он взял себя в руки и, смущенно кашлянув, подошел к кафедре.
   – Слушай, я правда не… – начал волшебник.
   – Где-то тут у меня был список… – задумчиво проговорил заклинатель. – Ну-ка, посмотрим. Ах да. Я приказываю тебе – в смысле, аз повелевай – э-э, исполнить три моих желания. Да. Я хочу властвовать над всеми царствами земными, хочу встретить самую красивую женщину из всех, какие когда-либо жили в этом мире, и желаю жить вечно.
   Он одарил Ринсвинда подбадривающим взглядом.
   – Всего-то? – переспросил волшебник.
   – Да.
   – О, нет проблем, – саркастически промолвил Ринсвинд. – И потом весь остаток дня я буду свободен?
   – А еще я хочу сундук с золотом. Но это так, в придачу.
   – Вижу, ты как следует все обдумал.
   – Да. Изыди!
   – Хорошо, хорошо. Вот только… – Ринсвинд торопливо соображал: «Он безумен, но у этого безумца в руках меч, и единственный шанс уболтать его – это начать разговаривать с ним на его же языке». – Вот только, понимаешь, я демон не очень высокого ранга, и, боюсь, такие поручения мне не по плечу, извини. Ты можешь сколько хочешь исходить меня, но это просто выше моих возможностей.
   Человечек глянул на него поверх очков и брюзгливо проговорил:
   – Понятно… И каковы же тогда твои возможности?
   – Ну, э-э… – ответил Ринсвинд. – Полагаю, я мог бы сбегать в лавку и принести тебе пакет мятных леденцов или что-нибудь в этом роде.
   Наступило долгое молчание.
   – Ты правда не можешь исполнить мои желания?
   – Извини. Послушай, вот что я тебе скажу. Ты меня отпусти, а я обязательно дам знать кому надо. Ну, когда вернусь в… – Ринсвинд заколебался. Где, черт возьми, живут демоны? – В Город Демонов, – с надеждой предположил он.
   – Ты имеешь в виду Пандемониум? – подозрительно переспросил похититель.
   – Да. Точно. Именно его. Так вот, я всем строго-настрого накажу, чтобы в следующий раз, когда они окажутся в реальном мире, непременно заглянули к… кстати, как тебя зовут?
   – Турсли. Эрик Турсли.
   – Отлично.
   – Демонолог. Навозный переулок, Псевдополис. Рядом с красильней, – с оптимизмом подсказал Турсли.
   – Замечательно. В общем, не беспокойся. А теперь ты, может, выпустишь меня?…
   Лицо Турсли вытянулось.
   – Ты уверен, что действительно не можешь исполнить мои желания? – спросил он. Ринсвинд заметил, что в голосе демонолога появились умоляющие нотки. – Я бы согласился даже на маленький сундук с золотом. И хочу сказать, это не обязательно должна быть самая красивая женщина в мире. Вторая по красоте сойдет. Или третья. В общем, можешь выбрать любую из верхней сот… тысячи. Ну, типа, то, что есть в наличии.
   К концу этой краткой речи голос Турсли уже звенел от страстного желания.
   Ринсвинду очень хотелось сказать ему: «Послушай, что тебе действительно нужно, так это бросить возиться со всякими химикалиями в темных комнатах, побриться, подстричься, принять ванну (лучше дважды), обновить гардероб и выйти вечерком погулять, и тогда… – Но придется быть честным, поскольку даже вымытый, побритый и залитый лосьоном Турсли вряд ли мог рассчитывать на какие-либо призы… – И тогда ты сможешь получить пощечину от любой женщины на выбор.
   Да, разумеется, это не так уж и много, но какой-никакой, а физический контакт».
   – Увы, – пожал плечами Ринсвинд.
   Турсли вздохнул.
   – Там чайник греется. Чайку не хочешь?
   Ринсвинд шагнул вперед, но вокруг него тут же затрещали искры.
   – Э-э… – неуверенно проговорил Турсли, глядя на посасывающего пальцы волшебника, – знаешь что, наложу-ка я на тебя удерживающее заклятие.
   – Уверяю, в этом нет никакой нужды…
   – Нет-нет, так будет лучше. Зато ты сможешь свободно передвигаться. К тому же я все равно приготовил его заранее – на тот случай, если ты сможешь пойти и привести, ну, знаешь, ее.
   – Давай свое заклинание, – отозвался Ринсвинд.
   «Ноги. Дверь. Лестница, – думал он, пока демонолог бормотал себе под нос какие-то слова из книги. – Какое замечательное сочетание…»
   Ринсвинду вдруг показалось, что в этом человечке есть что-то не совсем обычное, но он никак не мог понять, что именно. Турсли выглядел в точности как те демонологи, которых Ринсвинд знавал в Анк-Морпорке, – все они были сгорбленными, с кучей пятен от реактивов и со зрачками, сузившимися от всяких химических испарений до размеров булавочной головки. Турсли вполне вписывался в общую картину. Но было в нем что-то не то…
   – Если быть совсем честным, – признался Турсли, усердно стирая часть круга, – ты мой первый демон. Раньше у меня ничего не получалось. Как тебя зовут?
   – Ринсвинд.
   Турсли обдумал его ответ.
   – Что-то не припоминаю, – заявил он. – В «Демонологии» есть один Рийнисвин. И один Винсвин. Но у них больше крыльев, чем у тебя. Так, теперь можешь выходить. Кстати, должен заметить твою первоклассную материализацию. Посмотреть на тебя, так и не подумаешь, что ты злой дух. Большинство демонов, когда хотят походить на людей, материализуются в облике дворян, королей и принцев. Но твое подражание побитому молью волшебнику очень удачно. Ты чуть было не обвел меня вокруг пальца. Жаль, ты не можешь сделать того, о чем я прошу.
   – Никак не возьму в толк, и почему тебе так хочется жить вечно, – заметил Ринсвинд, обещая себе, что за «побитого молью» Турсли еще поплатится. – Вот снова стать молодым – это да, это я понимаю.
   – Ха. Быть молодым не так уж и весело, – отозвался Турсли. И быстро прихлопнул рот рукой.
   Ринсвинд наклонился вперед.
   Ага… Вот что в нем не так!
   – Эта борода фальшивая! – воскликнул он. – Тебе сколько лет?
   – Восемьдесят семь! – пискнул Турсли.
   – А что это за крючочки у тебя над ушами?!
   – Семьдесят восемь, честно! Изыди!
   – Ты маленький мальчик!
   Эрик высокомерно выпрямился.
   – А вот и нет! – рявкнул он. – Мне почти четырнадцать!
   – Ага-а!
   Эрик замахнулся на Ринсвинда мечом и прокричал:
   – И вообще, какая разница, сколько мне лет! Демонологом можно быть в любом возрасте, ты все равно мой демон, и тебе придется исполнять то, что я велю!
   – Эрик! – послышался голос откуда-то снизу.
   Лицо Эрика побледнело.
   – Да, мама? – крикнул он, не сводя глаз с Ринсвинда, а губы его беззвучно произнесли: «Пожалуйста, ничего не говори, ладно?»
   – Что это за шум? Что ты там делаешь?
   – Ничего, мама!
   – Спускайся и мой руки, дорогой, завтрак готов!
   – Да, мама, – Эрик застенчиво посмотрел на Ринсвинда и пояснил: – Это моя мама.
   – У нее хорошие легкие, – признал волшебник.
   – Ну так я… пойду? – спросил Эрик. – Тебе, разумеется, придется остаться здесь.
   Тут до него дошло, что он несколько выбился из роли. Мальчик снова взмахнул мечом и возвестил:
   – Изыди! Приказываю тебе не покидать эту комнату!
   – Хорошо. Конечно, – отозвался Ринсвинд, разглядывая окна.
   – Обещаешь? А иначе я отошлю тебя обратно в Бездну.
   – О, этого я совсем не хочу, – мигом отреагировал Ринсвинд. – Беги завтракай. И обо мне не беспокойся.
   – Я оставлю тут свой меч. И прочие принадлежности… – предупредил Эрик, снимая с себя большую часть своего облачения и являясь миру в образе худощавого темноволосого мальчишки, чье лицо должно было стать гораздо приятнее, когда с него сойдут прыщи. – Если ты посмеешь прикоснуться к ним, с тобой произойдут разные ужасные вещи.
   – Даже не подумаю, – заверил его Ринсвинд.
   Оставшись один, он подошел к кафедре и посмотрел на книгу. Заголовок, набранный внушительно мерцающими алыми буквами, гласил: «Маллификарум Сумпта Дьяболиките Оккуларис Сингуларум» – «Книга Абсолютной Власти»^[5]. Ринсвинд знал о ней. В университетской библиотеке хранился один ее экземпляр, хотя волшебники никогда им не пользовались.
   На первый взгляд подобное невнимание к столь могущественному труду могло показаться странным, ведь если и есть на свете то, ради чего волшебник готов продать родную бабушку, так это власть. Однако все вполне объяснимо. Любой волшебник, достаточно смышленый, чтобы выжить в течение хотя бы пяти минут, понимает: если в демонологии и есть какая-то власть, то принадлежит она демонам. И пытаться использовать демонологию в собственных целях – это все равно что пробовать пристукнуть мышь гремучей змеей.
   Демонологов даже волшебники считали по меньшей мере странными. Обычный демонолог – это неприметный, бледный человечек с вялыми, влажными лапками, занимающийся в темных помещениях всякими сложными для понимания вещами. Ни один уважающий себя волшебник не станет связываться с демоническими областями, обитатели которых слыли самым большим собранием пустозвонов, какое только можно найти за пределами колокольни.
   Ринсвинд на всякий случаи внимательно изучил скелет, но тот, похоже, не собирался вносить свой вклад в ситуацию.
   – Он принадлежал его, какеготам, дедушке, – раздался надтреснутый голос за спиной Ринсвинда.
   – Несколько необычное наследие, – заметил Ринсвинд.
   – О, не в прямом смысле. Дед купил его в какой-то лавке. Это один из этих, какихтам, двигающихся, в общем.
   – Сейчас он не больно-то двигается, – попытался пошутить Ринсвинд, но внезапно стал очень тихим и задумчивым и, не поворачивая головы, спросил:– Э-э, а с кем, собственно, я разговариваю?
   – Я какеготам. На кончике языка вертится. Начинается на «П».
   Ринсвинд медленно повернулся.
   – Попугай? – догадался он.
   – Точно.
   Ринсвинд уставился на сидящее на жердочке существо. У птицы был всего один глаз, который сверкал как рубин. Ее щуплое тельце было обтянуто розовато-лиловой кожей, утыканной огрызками перьев, так что в целом существо походило на готовую к обжарке щетку для волос. Оно поерзало на своей жердочке, ревматически похрустывая суставами, а потом, потеряв равновесие, медленно перевернулось и повисло вниз головой.
   – А я думал, ты чучело, – сказал Ринсвинд.
   – На себя посмотри, волшебник.
   Ринсвинд, не обращая на попугая внимания, подкрался к окну. Оно было маленьким, но выходило на пологую крышу. А там, за окном, была настоящая жизнь, настоящее небо, настоящие здания. Он потянулся, чтобы открыть ставни…
   По руке, потрескивая, пробежал разряд и зарылся в его мозжечок.
   Ринсвинд уселся на пол, посасывая обожженные пальцы.
   – А он предупреждал, – проскрипел попугай, раскачиваясь вниз головой. – Но ты не какеготам. Ха-ха, надо признать, он держит тебя за какихтам.
   – Но это заклинание должно действовать только на демонов!
   – О-о, – отозвался попугай. Он наконец набрал достаточный размах и снова утвердился на своей жердочке, помогая себе облезлыми остатками того, что некогда было крыльями. – Это как посмотреть. Если ты входишь в дверь, на которой написано: «Какихтам», то и обращаются с тобой как с какеготам. В смысле, как с демоном. Ты подпадаешь под все правила и какихтам. Не повезло тебе…
   – Но ты-то знаешь, что я простой волшебник!
   Попугай визгливо хихикнул.
   – О, я их повидал, приятель. Настоящих какихтам. Здесь такие какихтам побывали – ты бы своей овсянкой поперхнулся. Огромные, чешуйчатые, свирепые какихтам. На то, чтобы отмыть стены от сажи, уходили недели, – одобрительно добавил он. – Разумеется, это было во времена его дедушки. У малыша ничего не получалось. До сегодняшнего дня. А вообще, смышленый парнишка. Это все его, какихтам, родители. Деньги в семье недавно, понимаешь? Виноторговля. Избаловали пацана, позволяли ему играть со старым барахлом как его там, «О, он такой умничка мальчик, вечно сидит, уткнувшись носом в книжку», – передразнил попугай. – Если хочешь знать, они никогда не давали ему того, в чем по-настоящему нуждается чувствительный растущий какеготам.
   – Ты имеешь в виду любовь и наставления? – спросил Ринсвинд.
   – Вообще-то, я говорил о хорошей, какеётам, порке, – ответил попугай.
   Ринсвинд схватился за ноющую голову. Если все демоны проходят через такое, не удивительно, что у них всегда плохое настроение.
   – Попка хочет печенья… – рассеянно проговорил попугай (примерно таким же тоном человек произнес бы: «Э-э» или «Как я уже упоминал») и продолжил: – Его дед был страшно увлечен этими штуками. Ими и своими голубями.
   – Голубями, – уныло повторил Ринсвинд.
   – Не то чтобы у него особенно хорошо получалось. В основном это были попытки и какихтам.
   – Мне показалось, ты говорил о больших, чешуйчатых…
   – О да. Но он-то не к этому стремился. Он пытался вызвать суккубу. – Теоретически клюв не может ухмыляться, но попугаю каким-то образом удалось растянуть его в улыбке. – Суккуба – это такая женщина-демон, которая приходит по ночам и совершает всякие безумные, страстные каких…
   – Я слышал о суккубах, – перебил Ринсвинд. – Чертовски опасные твари.
   Попугай склонил голову набок.
   – Но у него ничего не вышло. Единственное, что он заполучил, так это невралгию.
   – А это что такое?
   – Это демон, который постоянно вызывает у тебя головную боль.
 
   Демоны существуют на Плоском мире по меньшей мере столько же, сколько и боги, на которых они во многом походят. По существу, разница между богами и демонами такая же, как между террористами и борцами за свободу.
   Большая часть демонов обитает в просторном измерении неподалеку от реальности, традиционно отделанном в ярко-пламенной гамме и постоянно сохраняющем температуру раскаленной печи. Честно говоря, подобные штуки вовсе не обязательны, но если чем и отличается рядовой демон, так это любовью к традициям.
   В самом центре преисподней, откуда открывается непревзойденный вид на все Восемь Кругов Ада, из озера, наполненного заменителем лавы, величественно поднимается город Пандемониум^[6]. Который за последнее время несколько поистрепался.
   Астфгл, новый правитель демонов, был в ярости. Не только потому, что у него снова сломался кондиционер, и совсем не потому, что его со всех сторон окружали полные идиоты и заговорщики, и даже не потому, что никто не мог правильно произнести его имя, но еще и потому, что минуту назад ему сообщили очень плохие новости. Демон, которому выпал жребий донести эту весть до ушей правителя, стоял перед его троном, жалко согнувшись и поджав хвост. Он бессмерти боялся, что с ним вот-вот произойдет что-то замечательное^[7].
   – Он – что? – переспросил Астфгл.
   – Он, э-э, раскрылся, о повелитель. Тот круг в Псевдополисе.
   – А-а. Умница мальчик. Мы возлагаем на него большие надежды.
   – Э-э… А потом снова закрылся, о повелитель.
   Демон закрыл глаза.
   – И кто через него прошел?
   – Э-э…
   Демон оглянулся на своих собратьев, столпившихся в дальнем углу протянувшегося на целую милю тронного зала.
   – Я спросил, кто через него прошел.
   – В сущности, о повелитель…
   – Да?
   – Мы не знаем. Но кто-то точно прошел.
   – Кажется, я отдал приказ, чтобы, когда мальчик добьется успеха, перед ним материализовался герцог Вассенего и предложил ему всяческие запретные удовольствия и порочные наслаждения, дабы подчинить его воле нашей, – так или не так?
   Правитель демонов зарычал. Проблема со злодействами заключалась в том, что демоны не были великими мыслителями-новаторами, им очень не хватало перчика человеческой изобретательности. А он так ждал, предвкушал эту встречу с Эриком Турсли, чей суперинтеллект обладал крайней неразборчивостью. Ад очень нуждался в таких ужасающе способных, эгоцентричных людях, как Эрик. У них куда лучше получалось творить всякие мерзости.
   – Поистине так, повелитель, – отозвался демон. – И герцог ждет вызова уже много лет, не поддаваясь никаким другим искушениям, упорно и терпеливо изучая мир людей…
   – И где же он был?!
   – Э-э… Отлучился по сверхъестественной надобности, повелитель, – проблеял демон. – Не успел отвернуться, как…
   – Как кто-то вместо него прошел через круг?
   – Мы пытаемся выяснить, кто это был…
   В этот момент поистине демоническое терпение лорда Астфгла лопнуло. Последняя фраза была пределом. Вечные муки для его подданных – слишком мягкая кара.
   – Убирайся вон, – прошептал он. – И я присмотрю за тем, чтобы ты удостоился поощрения за свою промашку…
   – О повелитель, умоляю…
   – Убирайся!
   Правитель демонов шагал по мерцающим алым цветом коридорам к своим личным покоям.
   Его предшественники любили щеголять косматыми ногами с копытами. Лорд Астфгл не задумываясь отказался от такого имиджа. Эти высокомерные сволочи, обитающие в Дунманифестине, ни в жизнь не станут серьезно относиться к тому, кто постоянно светит коровьим задом, так что Астфгл отдал предпочтение алому шелковому плащу, малиновым лосинам, капюшону с двумя довольно изысканными рожками и трезубцу. У трезубца постоянно отваливался наконечник, но Астфгл не сомневался, что в таком наряде он вполне может сойти за солидного, гм, демона…
   Очутившись в прохладе своих комнат – о боги (или, точнее, о не боги), у него ушли века на то, чтобы привести эти апартаменты в мало-мальски приличный вид; его предшественники довольствовались тем, что болтались по свету да искушали людей, они слыхом не слыхивали об административных нагрузках… Так вот, очутившись в блаженной прохладе своих покоев, Астфгл осторожно снял покрывало с Зеркала Душ, и оно, замерцав, включилось.
   Прохладная черная поверхность была окружена затейливой рамой, из которой безустанно поднимались и уплывали прочь струйки маслянистого дыма.