Пратчетт Терри. Ночная стража

   — Госпожа Длань и госпожа Баттий, и некоторые девушки уже были, — произнес Достабль. — И, конечно же, госпожа всегда удостоверится, что есть яйцо.
   — Как мило, что они всегда помнят, — ответил сержант Колон.
   Все трое стояли в тишине. В целом, они не были из тех, у кого всегда найдется слово для подобного момента. Но через некоторое время Шнобби почувствовал, что он должен что-нибудь сказать.
   — Один раз он мне дал ложку, — произнес он, обращаясь скорее к воздуху.
   — Да, я знаю, — отозвался Колон.
   — Мой папаша забрал ее, когда вышел из тюрьмы, но это была моя ложка, — не унимался Шнобби. — Собственная ложка очень много значит для ребенка.
   — Если уж заговорили об этом, — добавил Колон, — он первым произвел меня в сержанты. Потом, конечно, меня опять понизили, но я знал, что снова им стану. Он был отличным копом.
   — Он купил у меня пирог. Когда я только начинал, — внес свою лепту Достабль. — Съел его и ничего не выплюнул.
   И снова — тишина.
   Немного погодя сержант Колон откашлялся — всеобщий знак того, что нечто, вроде минуты молчания, теперь закончилось. Они расслабились.
   — Знаешь, как-нибудь нужно будет прийти сюда и все подчистить, — произнес сержант.
   — Ты всегда говоришь так, — ответил Шнобби, когда они шли прочь. — И мы никогда не приходим.
   — Если бы мне давали по доллару за каждые похороны копа, на которых я присутствовал, — заметил Колон, — у меня бы было уже… девятнадцать долларов и пятьдесят пенсов.
   — Пятьдесят пенсов? — переспросил Шнобби.
   — А, капрал Хилдебидль очнулся как раз вовремя и застучал по крышке. Это было еще до тебя. Все говорили, что это было чудесное исцеление
   — Мистер сержант?
   Все трое повернулись. К ним бочком приближалась тощая, облаченная в черное одеяние фигура Законного Первенца, постоянного могильщика этого кладбища.
   Колон вздохнул.
   — Да, Зак?
   — Доброго утречка, мил… — начал могильщик, но сержант Колон ткнул в него пальцем.
   — Прекрати немедленно, — сказал он. — Тебя ведь уже предупреждали. Чтоб больше никакой ерунды вроде этого твоего «веселого могильщика». Это не смешно и уж тем более не умно. Просто говори, что должен. Без глупостей.
   Вид у Зака был удрученный.
   — Ну, достопочтенные господа…
   — Зак, мы знаем друг друга много лет, — устало прервал его Колон. — Просто попытайся, ну?
   — Дьякон хочет, чтобы их выкопали, Фрэд, — мрачно произнес Зак. — Прошло уже более тридцати лет. Они уже давно должны быть в склепе…
   — Нет, — ответил Фрэд Колон.
   — Но я приготовил им замечательные полки, Фрэд, — умолял Зак. — Совсем рядом с выходом. Нам нужно место, Фрэд! А ведь здесь оно простаивает без дела! Даже черви выстраиваются в очередь! Прямо рядом с выходом, Фрэд, и я смогу болтать с ними, когда буду пить чай. Как тебе?
   Стражники и Достабль переглянулись. Многие жители города бывали в склепе Зака, если осмеливались. И для них было потрясением узнать, что скорбное погребение было не вечно, а лишь на несколько лет, чтобы, по словам Зака, «мои маленькие извивающиеся помощнички» сделали свою работу. А потом самым последним пристанищем оказывался склеп и запись в огромных книгах.
   Зак жил в склепе. Как он говорил, там он был единственным, да и компания ему нравилась.
   Зак единогласно признавался странным, но добросовестным.
   — Это ведь не ты придумал? — уточнил Фрэд Колон.
   Зак опустил взгляд.
   — Новый дьякон несколько, ну, новый, — пробормотал он. — Понимаешь… увлеченный. Требует перемен.
   — Ты говорил, почему их не выкапывали? — спросил Шнобби.
   — Он сказал, что это всего лишь древняя история. Он говорит, мы все должны оставить прошлое позади.
   — А ты сказал, что он должен обговорить это с лордом Ветинари? — добавил Шнобби.
   — Да, и он сказал, что уверен, что его светлость — разумный человек, который не станет цепляться за прошлое.
   — Похоже, он совсем новенький, — заметил Достабль.
   — Ага, — кивнул Шнобби. — И, наверняка, долго не протянет. Все в порядке, Зак, можешь сказать, что говорил с нами.
   Могильщик вздохнул с облегчением.
   — Спасибо, Шнобби. И еще, джентльмены, я бы хотел добавить, когда придет ваше время, вы будете на отличных полках с прекрасным видом. Я уже забронировал их для вас.
   — Ну, это, э, очень здорово, Зак, — ответил ему Колон, обдумывая, так ли это. Из-за постоянной нехватки места, кости в склепе были разложены по размеру, а не по прежним хозяевам. Там были целые комнаты ребер. Улицы бедренных костей. И, разумеется, полки у самого входа были завалены черепами, потому как склеп без груды черепов нельзя назвать настоящим склепом. И если некоторые из религий окажутся правы, и однажды действительно произойдет всеобщее воскрешение, думал Фрэд, то будет чертовски огромная путаница и толкотня.
   — У меня есть как раз… — начал Зак, но тут же замолчал. Он сердито указал на выход. — Я же говорил, чтоб он не приходил сюда!
   Они повернулись. Капрал Редж Башмак с целым букетом сирени, привязанным к его шлему, торжественно шел по тропе. На одном плече он держал лопату.
   — Это всего лишь Редж, — ответил Фрэд. — Он имеет право быть здесь, Зак. Ты же знаешь.
   — Он же мертвец! Я не потерплю мертвецов на своем кладбище!
   — Здесь их полно, Зак, — заметил Достабль, пытаясь успокоить его.
   — Да, но они не шатаются туда-сюда!
   — Ладно тебе, Зак, ты говоришь так каждый год, — покачал головой Колон. — Его убили, и он ничего не может с этим поделать. Тот факт, что он зомби, вовсе не значит, что он плохой человек. Очень полезный парень, наш Редж. К тому же, вокруг все было бы гораздо чище, если бы каждый следил за собой, как он. Утро, Редж.
   Серолицый Редж Башмак улыбнулся, кивнул им и пошел дальше.
   — И он принес с собой лопату, — пробормотал Зак. — Это отвратительно!
   — Я всегда полагал, что с его стороны было, ну, понимаешь, мило поступать так. Оставь его в покое, Зак. Если снова станешь кидать в него камни, как два года назад, об этом узнает командор Ваймс, и будут большие неприятности. Тебя предупреждали. Ты хороший человек с, с…
   — … покойниками, — подсказал Шнобби.
   — … но… ну, Зак, ты не был там, — закончил Колон. — Вот в чем все дело. Редж был. Вот и все, Зак. Если ты не был там, ты не поймешь. А теперь, иди и пересчитай черепа еще разок, я знаю, тебе это нравится. Пока, Зак.
   Законный Первенц смотрел им вслед, пока они не ушли. Сержант Колон чувствовал на себе его оценивающий взгляд.
   — Меня всегда интересовало его имя, — произнес Шнобби, повернувшись и махая рукой. — Ну, то есть… Законный?
   — Нельзя винить мать в гордыне, Шнобби, — ответил Колон.
   — Что еще я должен знать на сегодня? — спросил Ваймс, пока они с Моркоу проталкивались по улицам.
   — Мы получили письмо от Черных Лент, ^[2]сэр. Они полагают, что было бы большим шагом навстречу полной гармонии в городе, если бы вы пересмотрели…
   — Они хотят, чтобы в страже служил вампир?
   — Да, сэр. Уверен, многие члены Комитета полагают, что, несмотря на ваши сомнения, было бы…
   — Похоже, что я умер?
   — Нет, сэр.
   — Значит, ответ — нет. Что еще?
   Моркоу на ходу пролистал бумаги в папке.
   — Таймз пишет, что Борогравия вторглась в Мулдавию, — произнес он.
   — Это хорошо? Я не припомню, где это.
   — Обе были частью Черной Империи, сэр. Рядом с Убервальдом.
   — На чьей мы стороне?
   — Таймз пишет, что мы должны поддержать Мулдавию в битве против захватчиков, сэр.
   — Борогравия мне уже нравится, — выкрикнул Ваймс. На прошлой неделе в Таймз напечатали самую, по его мнению, нелестную карикатуру на него, и, что еще хуже, Сибилла попросила ее оригинал и вставила в рамочку. — И что все это нам дает?
   — Вероятно, новых беженцев, сэр.
   — О боги, у нас уже нет места для них! Почему они едут сюда?
   — Полагаю, в поисках лучшей жизни, сэр.
   — Лучшей жизни? — удивился Ваймс. — Здесь?
   — Думаю, там, откуда они бегут, все еще хуже, сэр, — ответил Моркоу.
   — О какого рода беженцах мы говорим?
   — В основном люди, сэр.
   — Ты имеешь в виду, что большинство из них будут людьми, или что каждый из них будет в основном человеком? — переспросил Ваймс. Пожив некоторое время в Анк-Морпорке учишься, как задавать подобные вопросы.
   — Э, кроме людей, я слышал только, что среди них будут кветчи, сэр. Они живут в лесах и покрыты шерстью.
   — Правда? Что ж, мы наверняка узнаем о них больше, когда нам предложат принять одного в стражу, — кисло отозвался Ваймс. — Что еще?
   — Довольно обнадеживающие новости, сэр, — Моркоу улыбнулся. — Помните Хумов? Уличную банду?
   — Что с ними?
   — Они приняли в члены первого тролля.
   — Что? Мне казалось, они колотят троллей! Я думал, что в этом все и дело!
   — Ну, по всей видимости, юный Кальцит тоже любит бить троллей.
   — И это хорошо?
   — В некотором роде, сэр. Это можно считать шагом вперед.
   — Едины в ненависти, а?
   — Полагаю, что так, сэр, — кивнул Моркоу. Он перелистывал бумаги снова и снова. — Так, что еще тут есть? А, да, патрульная лодка снова затонула…
   Где я ошибся? думал Ваймс, слушая монотонный доклад Моркоу. Когда-то я был копом. Настоящим копом. Я преследовал людей. Я был охотником. Это я умел делать. Я знал, где нахожусь, ногами чувствуя мостовую. А теперь — посмотрите на меня! Герцог! Командор стражи! Зверье политиканское! Я должен знать, кто с кем воюет за тысячи миль отсюда, просто, на случай если здесь будут беспорядки!
   Когда я в последний раз ходил в патруль? На той неделе? В том месяце? И ведь это нельзя уже назвать настоящим патрулем, потому что сержанты, черт возьми, всех ставят в известность, что я вышел из кабинета, и к тому времени, как я прихожу, каждый чертов констебль успеет побриться и начистить доспехи, даже если я буду пробираться к черному входу (и к этой мысли примешивалась небольшая гордость, потому как он понимал, что не нанимал на работу тупых сержантов). Я уже не стою ночами под дождем, и не борюсь в сточной канаве с каким-нибудь бандитом, и не двигаюсь быстрее обычной ходьбы. Все это ушло. И ради чего?
   Комфорта, власти, денег, прекрасной жены…
   … э…
   … что, конечно же, было хорошо, но… даже так…
   Черт. Но я уже не коп, я… управленец. Мне приходится разговаривать с чертовым комитетом, как если бы они были детьми. Я посещаю приемы и ношу дурацкие игрушечные доспехи. Только политика и писанина. Все теперь так сложно.
   Что сталось с теми днями, когда все было просто?
   Завяли, точно сирень, подумал он.
   Они вошли во дворец и поднялись по лестнице в Продолговатый Кабинет.
   Патриций Анк-Морпорка стоял у окна. Больше в комнате не было никого.
   — А, Ваймс, — не оборачиваясь, произнес он. — Я предполагал, что вы опоздаете. Учитывая сложившиеся обстоятельства, я распустил комитет. Они были опечалены, как, впрочем, и я, услышав о Рукисиле. Не сомневаюсь, вы писали официальное письмо.
   Ваймс бросил на Моркоу вопросительный взгляд, тот закатил глаза и пожал плечами. Ветинари узнавал обо всем на удивление быстро.
   — Да, именно, — ответил Ваймс.
   — В такой прекрасный день, — продолжал Ветинари. — Хотя надвигается гроза. — Он повернулся. К его плащу была приколота веточка сирени.
   — Как себя чувствует леди Сибилла? — спросил он, садясь в кресло.
   — Вам лучше знать, — ответил Ваймс.
   — С некоторыми вещами, несомненно, лучше не спешить, — спокойно ответил Ветинари, перелистывая бумаги. — Так, посмотрим, посмотрим, нужно лишь разобраться с несколькими… а, новое письмо от наших религиозных друзей из храма Мелких Богов. — Он осторожно вынул его из стопы и переложил на другую сторону. — Похоже, стоит пригласить нового дьякона на чай и объяснить ему некоторые детали. Так, о чем я… а, политическая ситуация в… Да?
   Дверь открылась, и внутрь вошел Драмкнот, первый секретарь.
   — Сообщение для его светлости, — произнес он, протягивая пакет лорду Ветинари. Патриций очень вежливо передал его через стол. Ваймс вскрыл его.
   — Это со щелкающих башен! — воскликнул он. — Мы загнали Карцера в угол в Новом Зале! Я должен быть там сейчас же!
   — Это так будоражит. — Ветинари внезапно встал. — Зов погони. Но так ли необходимо ваше присутствие, ваша светлость?
   Ваймс одарил его мрачным взглядом.
   — Да, — ответил он. — Потому что иначе какой-нибудь бедолага, которого я обучал действовать по правилам, попытается арестовать этого ублюдка. — Он повернулся к Моркоу. — Капитан, займитесь этим немедленно! Башни, голуби, курьеры, что угодно. Все должны ответить, ясно! Но никто, повторяю, никто не должен пытаться захватить его в одиночку! Ясно? И пусть Свирс поднимается в воздух! О, черт.
   — Что-то не так, сэр? — спросил Моркоу.
   — Это от Малопопки. Она прислала это прямо сюда. Что она там делает? Она же Эксперт. Не для улицы! Она попытается делать все по книге!
   — А она не должна? — спросил Ветинари.
   — Нет. Карцеру нужно ногу прострелить, чтобы привлечь его внимание. Сначала стреляешь…
   — … а вопросы задаешь потом? — продолжил патриций.
   Ваймс остановился в дверях и ответил:
   — Его я спрашивать ни о чем не хочу.
   На Саторской площади Ваймсу пришлось замедлить бег, чтобы отдышаться, и это было отвратительно. Всего несколько лет назад к этому времени он бы только начинал развивать скорость! Но гроза, шедшая с равнин, нагнала жаркой духоты, что отнюдь не помогало командору справиться с отдышкой. И, даже после остановки у уличного лотка, чтобы глотнуть немного воздуха, он сомневался, хватит ли его на достаточно длинное предложение.
   К его огромному облегчению, капрал Веселинка Малопопка, без единого ранения, стояла у стены Университета. Она отдала честь.
   — Докладываю, сэр, — произнесла она.
   — Мм, — пробормотал Ваймс.
   — Я заметила двух троллей, сэр, что были тут на дежурстве, — продолжала Веселинка, — и отправила их к Водному Мосту. Потом подошел сержант Детрит, и я прика… посоветовала ему зайти в Университет через главные ворота и подняться повыше. А сержанта Колона и Шнобби я отправила к Размерному Мосту…
   — Зачем? — не понял Ваймс.
   — Потому что я сомневаюсь, что он попытается проскользнуть именно там, — ответила Веселинка с искренним выражением невинности на лице. Ваймсу пришлось сдержать кивок. — А остальных людей я расставляю по периметру. Но он, полагаю, забрался наверх и останется там.
   — Почему?
   — А иначе ему придется пробиваться через волшебников, сэр. Лучше всего ему незаметно проскользнуть по крышам и тихонько спуститься где-нибудь подальше. Есть куча потайных местечек, и он может оставаться наверху до самой Персиковопирожной улицы.
   Эксперт, подумал Ваймс. Ха. И, если нам повезет, он не знает про Багги.
   — Отлично продумано, — произнес он вслух.
   — Спасибо, сэр. Не могли бы вы встать ближе к стене, сэр?
   — Это еще зачем?
   Что-то ударилось о булыжники. Ваймс тут же прижался к стене.
   — У него арбалет, сэр, — пояснила Веселинка. — Наверное, снял его с Рукисилы. Но он не умеет обращаться с ним.
   — Отлично, капрал, — слабо отозвался Ваймс. — Хорошая работа. — Он оглянулся на площадь. Ветер трепал навесы рыночных прилавков, а торговцы, изредка поглядывая на небо, прикрывали свои товары.
   — Но мы не можем допустить, чтобы он оставался там, — продолжал он. — Он станет стрелять навскидку и обязательно попадет в кого-нибудь.
   — Зачем это ему, сэр?
   — Карцеру не нужна причина, — пояснил Ваймс. — Ему нужны только оправдания. — В небе он заметил какое-то движение и ухмыльнулся.
   Над городом поднималась большая птица.
   Бормоча свои жалобы, цапля большими, широкими кругами набирала высоту. Мир вращался вокруг капрала Багги Свирса, а он еще сильнее сдавил колени и потом накренил птицу вниз, и она, спотыкаясь и подпрыгивая на бегу, приземлилась на Башню Искусств, самое высокое здание в городе.
   Привычным движением лилипут обрезал веревки, удерживавшие переносной семафор, и спрыгнул на подстилку из листьев и старых вороновых гнезд.
   Цапля следила за ним глупыми круглыми глазами. Багги приручил ее старым лилипутским способом; для этого нужно раскрасить себя в зеленый цвет, став похожим на лягушку, и потом сидеть на болоте и квакать, пока одна из цапель не попытается тебя съесть, и тогда нужно взбежать по клюву и хорошенько ударить ее промеж глаз. А когда она очнется, вдуть ей в ноздри специальное масло, — которое нужно готовить целый день, и вонь которого опустошает весь штаб, — и тогда, стоит ей только взглянуть на тебя, она будет считать тебя своей мамочкой.
   Цапля была полезна. Она могла переносить оборудование. Но для патрулирования Багги все же предпочитал ястребиного сарыча. На нем можно было парить.
   Он установил семафор в потайном местечке, которое он устроил несколько недель назад. Затем он вытащил из седельных сумок цапли крошечный телескоп и прикрепил его к краю, направив практически отвесно вниз. Багги любил подобные моменты. Именно в это время все остальные были меньше него.
   — Так… посмотрим, — пробормотал он.
   Вот здания Университета. Башенные часы Старого Тома, и громада сержанта Детрита, карабкающегося меж ближайших труб. Желтый отсвет надвигающейся бури блестел на шлемах стражников, спешащий по улицам. А вон крадется за парапетом…
   — Попался, — шепнул он и потянулся к ручкам семафора.
   — Д… Т… Р… Т… пробел Н… пробел… С… Т… Р… пробел Т… М, — произнесла Веселинка.
   Ваймс кивнул. Детрит был на крыше возле башни Старого Тома. А еще у Детрита есть осадный арбалет, который не могут поднять и трое человек, и который может выпустить огромную охапку стрел за раз. В основном они разламывались в воздухе из-за всех разновеликих сил, и цель уже поражало облако горящих щепок. Ваймс запретил ему использовать этот арбалет против людей, но лучшего оружия, чтобы входить в здания, нельзя было придумать. Оно могло открывать переднюю и заднюю двери одновременно.
   — Пусть сделает предупредительный выстрел, — приказал он. — Если он заденет Карцера, мы даже тела не найдем. — Хотя я хочу увидеть его тело, добавил он про себя.
   — Так точно, сэр. — Веселинка вытащила из-за пояса пару белых флажков, посмотрела на вершину башни и отправила короткий сигнал. Багги ответил.
   — Д… Т… Р… Т… пробел П… Д… П… Т… Й… пробел В… С… Т… Л, — бормотала она про себя, передавая сообщение.
   Сверху последовал очередной ответ. Через мгновение с крыши башни взлетела красная сигнальная ракета и взорвалась. Это был эффективный способ привлекать внимание. Затем Ваймс увидел, как передалось сообщение.
   Вокруг Университета стражники, так же увидевшие приказ, поспешили скрыться в дверных проемах. Они знали про арбалет.
   Несколько секунд тролль разбирал слова, потом последовал отдаленный удар, звук, точно пролетел рой адских пчел, и, наконец, грохот черепицы и камней. Осколки дождем летели на площадь. Целая труба, все еще выпускавшая легкий дым, грохнулась в нескольких ярдах от места, где стоял Ваймс.
   А затем — лишь стук деревянных щепок, пыли и мягкий душ из голубиных перьев.
   Ваймс стряхнул цементную пыль со своего шлема.
   — Мда. Ну, пожалуй, это можно считать предупреждением, — проговорил он.
   Рядом с трубой приземлилась половинка флюгера.
   Веселинка стряхнула перья с подзорной трубы и вновь посмотрела на башню.
   — Багги говорит, что он остановился, — доложила она.
   — Правда? Удивительно. — Ваймс поправил свой ремень. — А теперь, отдай мне свой арбалет. Я иду туда.
   — Сэр, вы ведь приказали, чтобы никто не пытался арестовать его! Поэтому я отправила вам сообщение!
   — Верно. Я сам его арестую. Прямо сейчас. Пока он проверяет, все ли осталось при нем. Скажи Детриту, что я поднимаюсь, потому что я не хочу превратиться в 160 фунтов деликатесов. И не смотри на меня так. К тому времени, как мы разберемся с поддержкой и оружием, и выстроим всех, он окапается где-нибудь еще.
   Последние слова он выкрикнул на бегу.
   Добравшись до двери, Ваймс бросился внутрь. Новый Зал был студенческим общежитием, но, поскольку не было еще и десяти часов, большинство из них спали. Из-за дверей выглянуло лишь несколько лиц, пока Ваймс пробежал к лестнице в дальнем конце коридора. А по ней он добрался — теперь уже шагом и с меньшей надеждой на будущее — на верхний этаж. Так, посмотрим, он уже бывал здесь раньше… так, дверь приоткрыта, и одного взгляда за нее достаточно, чтобы понять, где именно вахтер оставляет свои ведра и швабры.
   И там, в дальнем углу, стояла лестница, ведущая на крышу.
   Ваймс осторожно зарядил арбалет.
   Значит, у Карцера был такой же. Это классическая однозарядная модель, и чтобы вставить новый болт, требуется время. Если он выстрелит в Ваймса и промахнется, значит, это будет его единственный выстрел. А потом… планировать бессмысленно.
   Ваймс взбирался по лестнице, и песня вернулась вновь.
   — Они подымаются на ноги, на ноги, на ноги… — прошептал он.
   Он замер у самого края открытого люка. Карцер не купится на старый трюк со «шлемом на палке», только не с одним выстрелом. Он должен рискнуть.
   Ваймс высунул голову, повернул ее, на мгновение исчез из поля зрения, а затем быстро выпрыгнул наружу. Он неуклюже перекатился по свинцовым пластинам крыши и присел на ноги. Вокруг не было ни души. Он все еще был жив. Он выдохнул.
   Рядом с ним возвышался покатый фронтон крыши. Ваймс прокрался вдоль него, прислонился к забросанной деревянными щепками трубе и взглянул на башню.
   Небо было свинцовым. Бушуя над равнинами, грозы набирались многого, а эта, похоже, собиралась побить все рекорды. Но яркое солнце осветило Башню Искусств и — на ее вершине — крошечные пятнышки суматошных сигналов.
   О… О… О
   Офицер В Опасности.
   Ваймс моментально повернулся. За ним не было никого. Он осторожно заглянул за трубу, и там, укрывшись между двумя другими дымоходами, невидимый никому, кроме Ваймса и Багги, стоял Карцер.
   И он прицеливался.
   Ваймс повернул голову, чтобы увидеть его цель.
   В пятидесяти ярдах от них Моркоу пробирался по крыше здания Факультета Высокоэнергетической Магии.
   Чертов дурак никогда не умел прятаться. Да, он пригибался и крался, и, не смотря на это, становился только более заметным. Он так и не познал искусство невидимости. И вот он — украдкой шлепает по крыше и так же заметен, как и огромная утка в крошечной ванной. И никакого прикрытия.
   Дурак…
   Карцер тщательно прицеливался. Крыша ФВЭМ представляла собой настоящий лабиринт из брошенного оборудования, а Моркоу шел позади приподнятой платформы, поддерживавшей огромные бронзовые сферы, известные по всему городу как Шары Волшебников. Они сбрасывали избыточную магию, если — но еще чаще, когда — эксперименты в зале проваливались. Под защитой этого приспособления Моркоу не представлял собой такую уж легкую цель.
   Ваймс поднял арбалет.
   Гром… покатился. Это был звук огромного железного куба, падающего по лестнице богов, это был глухой рокочущий грохот, который расколол небо и затряс здание.
   Карцер взглянул вверх и увидел Ваймса.
   — Шо ты делаешь, мифтер?
   Багги не оторвался от телескопа. В этот момент его нельзя было бы сдвинуть даже ломом.
   — Заткнитесь, тупое воронье! — пробормотал он.
   Ниже оба человека выстрелили, и оба промахнулись, потому что попытались стрелять и уворачиваться одновременно.
   Что-то с силой ткнулось в плечо Багги.
   — Шо проифходит, мифтер? — произнес настойчивый голос.
   Он повернулся. За ним сидело с дюжину всклокоченных воронов, похожих на стариков в великоватых им черных плащах. Это были птицы Башни Искусств. Поколения за поколениями проживая в зоне повышенной магии, они довели свой интеллект до начального уровня разумных существ. Но, хотя и считается, что вороны мудры, эти не были особенно умными. Они обладали более настойчивым видом тупости, как и подобало птицам, для которых захватывающее зрелище раскинувшегося внизу города было чем-то вроде дневного телевидения.
   — Отвалите! — крикнул он и повернулся обратно к телескопу. Карцер бежал, и Ваймс бежал за ним, и тут начался град…
   Он окрасил мир в белый цвет, с глухим звуком падая вокруг Багги и звеня по его шлему. Градины величиной с его голову отскакивали от камня и сбивали его с ног. Ругаясь и заслоняя лицо руками, постоянно подгоняемый кристаллическими шарами, каждый из которых обещал весьма болезненные ощущения, он скользил по катящемуся льду. Он добрался до арки, созданной плющом между двумя маленькими башенками, где убежище себе присмотрела и цапля, и упал внутрь. Лед все еще попадал в него, но, по крайней мере, теперь он мог видеть и дышать.
   Клюв с силой ткнулся в его спину.
   — Шо теперь, мифтер?
   Карцер тяжело приземлился на арку между общежитием и главными зданиями, едва не поскользнулся на черепице и замедлил. Стрела, пущенная снизу одним из стражников, оцарапала его ногу.
   Ваймс приземлился за ним, как раз когда начался град.
   Ругаясь и скользя, один человек преследовал другого через всю арку. Карцер добрался до растущего плюща, который вел на крышу Библиотеки, и начал карабкаться вверх.
   Ваймс ухватился за плющ, как только Карцер исчез на плоской крыше. Он оглянулся на шум за своей спиной и увидел Моркоу, который пробирался вдоль стены Факультета Высокоэнергетической Магии. Вокруг него град образовывал некий ореол из ледяных осколков.