Пратчетт Терри. Угонщики

   – Не знаю, – пробормотал он. – А что такое «тысяча»?
 
   Герцог Кидо де Галантерейя, он же – Лорд Протектор Эскалатора Наверх, Защитник Антресолей и Рыцарь Прилавка, безразлично покрутил Талисман в руках и отбросил в сторону.
   – Весьма забавно, – объявил он.
   Номы стояли смущенной группкой и переминались с ноги на ногу. Прием происходил в герцогском дворце, располагавшемся под половицами отдела Мягкой Мебели. Герцог был в доспехах, и по нему не было заметно, что Талисман его позабавил.
   – Итак, вы утверждаете, что явились из Снаружного мира? – сурово произнес он. – И вы всерьез думаете, что я вам поверю?
   – Отец, я… – начал Ангало.
   – Помалкивай! Вам известны слова Арнольда Лимитеда (осн. 1905)! Все Под Одной Крышей! Все! Следовательно, Снаружи не может быть ничего. А следовательно, вы – пришельцы из другой части Магазина. Из отдела Корсетных Изделий. Или Молодежной Моды. Почему бы нет? Мы никогда не исследовали эти отдаленные области, так что…
   – Да нет же, мы… – начал Масклин.
   Герцог остановил его повелительным жестом.
   – Слушай меня, – потребовал он, сверкнув глазами. – Я не возлагаю вину на вас. Мой сын – слишком впечатлительный юноша. И я не сомневаюсь, что он просто подговорил вас. Парень совершенно свихнулся: бегает смотреть на грузовики, наслушался всяких глупых историй – вот и помешался. Но у меня есть голова на плечах. – В голосе герцога послышался вызов. – А для крепких парней вроде тебя среди латников Галантерейи всегда найдется место. Так что забудем это маленькое недоразумение, и все.
   – Но мы действительно приехали снаружи.
   – Нет никакого Снаружи! – закричал герцог. – В Снаружный мир попадают только умершие, и то если они вели праведную жизнь. Вот они будут пребывать Снаружи – в сиянии вечной славы. А теперь – к делу. – Герцог хлопнул Масклина по плечу. – Брось эту глупую болтовню. Нам нужна твоя помощь. Ведь перед нами стоит поистине героическая задача…
   – А в чем она состоит?
   – Ты ведь не желаешь, чтобы наш отдел захватили Слесарные Инструменты и Электротовары? – требовательно спросил Герцог.
   Масклин озадаченно покосился на Ангало. Тот резко кивнул.
   – Полагаю, что нет, – пробормотал Масклин. – Но вы ведь все – номы, разве не так? И ведь тут всем хватает места. Зачем же тогда вы только и делаете, что ссоритесь между собой? Это же глупо.
   Краешком глаза он видел, как Ангало закрыл лицо руками.
   Герцог побагровел.
   – Глупо? Ты сказал «глупо»?
   Масклин хотел было взять свои слова обратно, но он с детства был честным номом. Он чувствовал, что не настолько хитер, чтобы солгать и вывернуться из неприятной ситуации.
   – Ну… – начал он.
   – А ты хоть когда-нибудь слышал о таком понятии, как «честь»? – взревел герцог.
   Масклин немного подумал и кивнул.
   – Слесарные Инструменты и Электротовары хотят захватить весь Магазин, – поспешно вмешался в разговор Ангало. – Это будет просто ужасно. А ведь есть еще и Дамские Головные Уборы. Они ничем не лучше.
   – Почему? – удивился Масклин.
   – Почему?! – взорвался герцог. – Да потому, что они испокон веков ведут с нами вражду! А теперь ступайте, – прибавил он чуть спокойнее.
   – Куда?
   – К Слесарным Инструментам и Электротоварам. Или к Дамским Головным Уборам. Или к Канцелярским Принадлежностям. Этот народец как раз вам под стать. Или обратно, в Снаружный мир. В общем, куда хотите, это уже не мое дело, – саркастически расхохотался герцог.
   – Мы хотим получить обратно наш Талисман, – бесстрастно объявил Масклин.
   Герцог поднял с пола черный кубик и швырнул его в лицо Масклину.
 
   – Извините меня, – пожал плечами Ангало, когда они вышли из зала. – Я должен был сразу предупредить вас, что у папы горячий нрав.
   – Зачем ты вылез и стал перечить? – рассердилась Гримма. – Если уж мы вынуждены к кому-то присоединиться, то почему бы не к этим, как их там, Горлодерии? А что с нами будет теперь?
   – Этот ихний герцог слишком много себе позволяет, – отрезала матушка Морки.
   – Он никогда не слышал о Талисмане, – пробубнил папаша Торрит. – Ужас, это ж надо! Или взять то, что Снаружи. Я как-никак там родился. Всю жизнь прожил. И нет там никаких мертвецов. И живущих в какой-то такой «славе» тоже нет. В норах – есть. А в «славе» – нет, это точно.
   Тут, как всегда, между ним и матушкой Морки вспыхнула перебранка. Масклин посмотрел на них, потом опустил глаза. Они шли по какой-то низкой сухой траве. Ангало сказал, что это называется «ковер». Еще одна вещь, украденная у людей.
   Масклину хотелось сказать: это же нелепо. Почему, как только не надо думать о питье и пище, номы начинают ссориться друг с другом? Затем разве родились они на свет?
   И еще хотелось ему сказать: если люди так глупы, как же они построили этот Магазин и все эти грузовики? Если мы так умны, тогда они должны красть у нас, а не наоборот. Может, они слишком большие, слишком медлительные, но они достаточно сообразительны, этого у них не отнимешь.
   И еще одно прибавил бы он: я бы не удивился, будь они столь же сообразительны, как крысы.
   Но он ничего не сказал – пока раздумывал и искал слова, взгляд его упал на Талисман, который нес папаша Торрит.
   Вот о чем стоило подумать.
   Масклин выбросил из головы прочие мысли и стал терпеливо ждать. Ему показалось: еще немножко – и все станет понятно, и тут Гримма спросила Ангало:
   – А как живут номы, которые не принадлежат к отделам?
   – О, у них очень печальная участь. Перебиваются, как могут. – Вид у Ангало был совсем жалкий. – Я вам верю, – пробормотал он. – Отец говорил, незачем мне засматриваться на грузовики. Мол, не доведут они меня до добра. А я… я месяцами только тем и занимался, что наблюдал за ними. И видел, как иногда они возвращаются мокрые, все в грязи. Снаружи что-то есть, это не пустые россказни. Что-то там происходит. Послушай, может, вы не будете далеко уходить, а? Я уверен, он еще передумает!
 
   Магазин был большим. Раньше Масклин думал, что грузовики большие. Но Магазин был куда больше. Он тянулся бесконечно: запутанный лабиринт этажей, стен, длинных изматывающих лестниц. Номы шли и шли по новым и новым переходам – то прибавляли шагу, то едва плелись. Слово «большой» было слишком маленьким, чтобы вместить в себя все это. Тут было нужно совсем новое слово.
   Странным образом Магазин был даже больше, чем мир Снаружи. Снаружи – оно такое огромное, что ты даже не задумываешься об этом. Ему нет ни конца ни края, оно кажется беспредельным. А Магазин… До его конца, до последнего его предела, надо так далеко идти, что создавалось впечатление, будто он очень большой.
   Пока они шли следом за Ангало, Масклин привел в порядок мысли и перво-наперво решил переговорить с Гриммой.
   – Я хочу вернуться, – объявил он.
   – Но ведь мы только-только приехали, – возразила она. – Так чего же ради…
   – Не знаю. Здесь все как-то не так. Не могу отделаться от этого чувства. И, понимаешь, если я здесь останусь, хотя бы ненадолго, то совсем перестану верить, что есть какой-то мир снаружи, что именно там я и родился. Вот устрою вас – и уйду. Хочешь, пошли со мной… Но это уж тебе решать, – прибавил он.
   – Но… здесь так тепло, так много еды!..
   – Я же сказал: я не умею объяснять такие вещи. Только чувствую, за нами следят…
   Гримма инстинктивно глянула вверх, но вверху был только потолок, что навис в нескольких дюймах над их головами. Дома, если за номами кто-то следил, это значило, что кто-то голоден и не прочь подкрепиться. А здесь… Гримма нервно рассмеялась.
   – Глупости все это! – отмахнулась она.
   – Просто я не могу чувствовать себя здесь в безопасности, – пробормотал Масклин.
   – Скажи лучше, не хочешь, так оно будет вернее, – тихо произнесла Гримма.
   – То есть?
   – А что, разве не так? Ты так привык во всем себе отказывать, жил, можно сказать, ради других и страшно этим гордился. А теперь что? – Она резко отвернулась и пошла прочь.
   Масклин остолбенел. Пальцы его непроизвольно теребили шнурок, которым был привязан наконечник копья.
   «Странно, никогда бы не подумал, что такое придет кому-то в голову». Смутные воспоминания о прошлом всплывали в его сознании. Гримма… Нора… Гримма все время стирала, готовила жалкий ужин из принесенного им съестного, убирала за стариками. Странно. Разве можно жалеть о той жизни?
   Вдруг он понял, что остальные тоже почему-то остановились. Впереди простирался длинный коридор, тускло освещенный слабенькими лампочками, развешанными по стенам.
   – Слесарные Инструменты и Электротовары берут за свет слишком большую плату, – объяснил Ангало. – И никому не дают проникнуть в тайну управления электричеством. Электричество – это один из главных источников их власти. Здесь кончается территория Галантерейи, – сказал он. – Дальше уже владения Дамских Головных Уборов. В настоящий момент у нас с ними несколько напряженные отношения. А вам… вам обязательно нужно найти какой-нибудь отдел, где вас примут… – Он взглянул на Гримму и нерешительно произнес: – Э-э…
   – Мы не собираемся разделяться, – вмешалась матушка Морки. Она пристально посмотрела на Масклина. Потом обернулась к Ангало и царственным жестом отослала его прочь. – Все, можешь проваливать, юноша. Масклин, становись во главе. Ну… Вперед!
   – Кто ты такая, чтобы командовать, а? «Вперед»! – рассердился Торрит. – Я предводитель, вот оно как. Я. Это моя работа – отдавать приказы!
   – Да? – ехидно осведомилась матушка Морки. – Ну тогда приказывай! Что же ты?
   Торрит зашамкал ртом.
   – Правильно, – наконец выдавил он из себя. – Вперед!
   У Масклина от удивления отвисла челюсть.
   – Куда? – только и спросил он.
   Старуха подтолкнула его в спину.
   – Туда. – И она показала в темноту. – Что мы, не найдем себе пристанища? Я пережила Великую Зиму тысяча девятьсот восемьдесят шестого! – В голосе ее звучала гордость. – Нет, а этот нахал герцог… Вы только подумайте! Я едва сдержалась. Вот уж кто недолго бы протянул в Великую Зиму, скажу я вам!
   – Никакое зло не коснется нас, если мы будем повиноваться Талисману, – объявил Торрит, трепетно поглаживая черный ящичек.
   Масклин резко остановился.
   «Хватит, – решил он. – Хватит, сыт по горло, все».
   – И что же говорит Талисман? – резко спросил он. – Что именно он нам советует, а? Ну, мы ждем. Что нам теперь делать?
   Торрит не мог скрыть своего замешательства.
   – Э-э… – прошамкал он. – Э-э… Если мы будем все вместе и… э-э… вести праведную жизнь…
   – Ты просто заговариваешь нам зубы. Ты только этим и занимаешься!
   – Да как ты смеешь такое говорить?! – накинулась на него Гримма.
   Масклин швырнул копье на землю.
   – Все, я сыт по горло! – рявкнул он. – Талисман говорит то, Талисман говорит се… Вечно он что-нибудь говорит, и хоть бы одно дельное слово!
   – Номы передавали его из поколения в поколение. Сотни лет, – рассердилась Гримма. – Талисман – это очень важная вещь.
   – Ну?
   Гримма взглянула на Торрита. Старик облизнул тубы.
   – Он повелевает нам… – начал он, побледнев.
   – Поднесите меня ближе к проводам электросети…
   – Послушать вас, так без Талисмана… Эй, на что это вы там уставились? – осекся Масклин.
   – …ближе к электросети.
   Торрит остолбенело уставился на Талисман. Руки его тряслись.
   На гладкой черной поверхности кубика мерцали разноцветные огоньки. Сотни огоньков. «Может быть, даже тысячи…» – подумал Масклин, ощутив некоторую гордость, что знает это слово.
   – Кто это там говорит? – удивился он.
   Торрит разжал руки. Талисман упал на пол. Светящиеся точки на его поверхности плясали, словно огни тысячи фар на ночном шоссе. Номов охватил ужас.
   – Так Талисман и вправду разговаривает с тобой… – пробормотал Масклин. – Ничего себе!
   Торрит в отчаянии заломил руки.
   – Нет! Нет! Он… Он совсем не так говорит! Не так! Не вслух! Он так никогда раньше не делал!
   – …ближе к электросети!
   – Он просит электричества, – произнес Масклин.
   – Нет-нет! Не хочу к нему прикасаться! – взвизгнул Торрит.
   Масклина передернуло, но он взял себя в руки и древком копья подтолкнул Талисман к стене, по которой тянулись провода.
   – А… а как он говорит? У него же нет рта! – недоумевала Гримма.
   Кубик загудел. Цветные узоры на его поверхности сменяли друг друга с такой быстротой, что Масклин просто не мог за ними уследить. В основном в этих узорах преобладал красный цвет.
   Торрит вдруг упал на колени.
   – Талисман гневается, – простонал он. – Не надо было нам есть крыс, не надо было сюда приходить…
   Масклин тоже опустился на колени, протянул руку и опасливо дотронулся до мерцающего кубика. На ощупь Талисман был такой же холодный, как всегда.
   И опять его охватило странное чувство: казалось, в его голове ворочаются мысли, для которых нет правильных слов.
   – Когда Талисман говорил с тобой раньше, – медленно начал он, – ты знал, как мы должны жить, и что такое праведность, и…
   Лицо Торрита исказилось мукой.
   – Нет. Не было этого ничего.
   – Но ведь ты говорил…
   – Так было когда-то, давным-давно. Очень давно. Когда старый Вузел передал мне Талисман, он сказал, что тот перестал разговаривать сотни лет назад…
   – Что?! – воскликнула матушка Морки. – И все эти годы ты утверждал, будто Талисман сказал то, Талисман сказал се… Чего он только не говорил!
   Торрит был похож на загнанную в угол и трясущуюся от страха мышь.
   – Ну? – не отставала от него матушка. В голосе ее отчетливо слышалась угроза.
   – Хм… – прошамкал папаша Торрит. – Э-э… старый Вузел объяснил: надо подумать, что бы такое сказал Талисман, а потом произнести это самому, вот. Главное – не давать номам сбиться с пути истинного, направлять их… Помочь им попасть на Небеса. Это очень важно, чтобы все попали на Небеса. И тут не обойтись без помощи Талисмана. «Талисман – самое главное, что для этого нужно», – сказал Вузел.
   – Для чего – для этого? – не унималась Морки.
   – Он мне больше ничего не сказал, – захныкал Торрит. – Но я ведь все делал правильно…
   Масклин не обращал на эту перебранку никакого внимания. Как зачарованный следил он за загадочным мерцанием цветовых узоров на поверхности кубика. В нем все больше и больше крепла уверенность, что они что-то значат.
   Иногда в погожие дни, теперь навсегда оставшиеся в прошлом, Масклин, если не надо было охотиться, шел на насыпь и просиживал там часами, глядя на стоянку грузовиков внизу.
   Там еще высилась такая большая синяя доска с изображением каких-то фигурок. Или взять те же коробки и мятые бумажки, что попадались в мусорных контейнерах.