Глянув снизу вверх на Моркоу, турист вежливо подергал его за рубашку.
– Прошу прощения, сэр, что он сейчас делает?
– М-м… он… он вынимает…
– О, только не ЭТО,– прошептала Ангва.
– …Вынимает из шлема церемониальную пачку сигар, – заключил Моркоу. – О!… А теперь он, он теперь зажигает…
Турист еще несколько раз нажал на рычажок.
– Настоящая историческая традиция?
– Очень памятная, – пробормотала Ангва.
Толпа умолкла. Никто не хотел нарушать сосредоточенность Ваймса. Тысячи людей затаили дыхание, воцарилась великая наэлектризованная тишина.
– А сейчас что он делает? – спросил Моркоу.
– Ты что, не видишь? – удивилась Ангва.
– С закрытыми глазами – нет, не вижу. Бедный командор…
– Он… он только что выдул кольцо…
– …Первое за сегодняшний день, он ВСЕГДАпускает кольцо…
– …А теперь он опять зашагал вперед… взялся за жезл, подбросил, поймал, подбросил, опять поймал, ну, знаешь, как обычно он подбрасывает меч, когда размышляет… Вид у него, надо сказать, очень довольный…
– По-моему, он абсолютно счастлив и от души наслаждается происходящим, – заметил Моркоу.
Толпа забеспокоилась. Процессия за спиной Ваймса полностью остановилась. Некоторые – наиболее впечатлительные участники шествия, не понимающие, что теперь делать, или те, кто слишком усердно прикладывался к университетскому, весьма неплохому, шерри, – стали оглядываться в поисках предметов, которые можно было бы подбрасывать и ловить. В конце концов, они ведь участвовали в Традиционной Церемонии, а в Традиционной Церемонии нет места для тех, кто придерживается принципа «я не делаю того, что выглядит нелепо или смехотворно».
– Он просто устал, – сказал Моркоу. – Последнее время командор даже дома не появлялся. И днем и ночью на службе. Сама знаешь, какой он: все любит делать сам.
– Будем надеяться, патриций тоже понимает это.
– О, его светлость… Он ведь понимает, а?
Послышались смешки. Ваймс принялся перебрасывать жезл из одной руки в другую.
– Он может подбросить меч так, чтобы тот целых три раза провернулся в воздухе, и поймать его…
Ваймс вдруг поднял голову. Сощурился. Его жезл со стуком запрыгал по ^булыжнику и закатился в лужу.
А потом Ваймс побежал.
Моркоу недоуменно смотрел ему вслед, тщетно пытаясь сообразить, что же такое Ваймс увидел.
– На Барбикане… – наконец пробормотал он. – Вон в том окне… видишь, там кто-то есть! Прошу прощения… простите… извините… – Он принялся проталкиваться сквозь толпу.
Ваймс уже превратился в крошечную фигурку. Виден был лишь алый плащ, развевающийся на ветру.
– Ну и что? Многие забираются повыше, чтобы лучше разглядеть шествие, – хмыкнула Ангва. – Что такого особенного?…
– Там никого не должно быть! – Теперь, когда они наконец вырвались из толпы, Моркоу тоже пустился бегом. – Мы запечатали входы в башню!
Ангва осмотрелась. Все взгляды уличных зевак сосредоточились на суматохе, творящейся впереди, а на стоящую рядом телегу никто не обращал внимания. Вздохнув, Ангва с выражением высокомерного безразличия на лице скрылась за телегой. Раздалось еле слышное «ох», вслед за которым последовал слабый, но отчетливо органический звук, потом – приглушенное «ваф», а потом – громкое бряцанье от упавших на булыжную мостовую доспехов.
Ваймс и сам не знал, почему вдруг сорвался с места. Это было настоящее шестое чувство. Словно бы мозг какой-то задней долей выхватил из эфира предупреждающий сигнал, что вот-вот произойдет нечто очень плохое, и, не имея времени на тщательную обработку поступившей информации, просто взял на себя управление спинным мозгом.
Забраться на Барбикан никто не мог. Эти полуворота-полубашню возвели еще в те времена, когда Анк-Морпорк не относился к атакующим армиям исключительно как к толпе потенциальных клиентов, которые что-нибудь да купят. Частично Барбикан еще использовался, однако в целом он представлял собой шести-семиэтажную гору развалин, соединенных лестницами, на прочность которых не положился бы ни один разумный человек. В ветреные ночи сверху падали целые куски кладки, снабжая наиболее оборотистую часть анк-морпоркцев строительным материалом. Барбикан избегали даже горгульи.
Смутный гул толпы за спиной прорезали крики. Ваймс не стал оглядываться. Что бы там ни происходило, Моркоу с этим разберется.
Мимо что-то стремительно пролетело. Это «что-то» очень походило на волка, в число предков которого затесалась длинношерстная клатчская борзая – одно из тех грациозно-воздушных созданий, что состоят сплошь из нюха и летящей по ветру шерсти.
Волчица огромными прыжками скрылась внутри Барбикана.
Когда Ваймс наконец вбежал в полуразрушенные ворота, волчицы нигде не было видно. Однако ее отсутствие не вызвало у него интереса – из-за куда более неотложного присутствия трупа, распластавшегося на груде каменных глыб.
Ваймс всегда говорил (точнее, всегда говорил, что всегда говорил, а с начальством не спорят): ;иногда маленькая деталь, самая что ни на есть крошечная деталька, на которую в обычных обстоятельствах никто бы и внимания не обратил, хватает ваши чувства за горло и вопит: «Заметь меня!»
В воздухе витал острый запах. А в провале между двумя глыбами бледнел зубок гвоздичной луковицы.
Было пять часов. Ваймс и Моркоу ждали в приемной зале патриция. Тишина не нарушалась ничем, кроме знаменитого неравномерного тиканья часов.
Через некоторое время Ваймс произнес:
– Дай-ка еще раз глянуть.
Моркоу послушно вытащил бумажный квадратик. Ваймс посмотрел на листок. Так и есть, ошибки быть не может. Он сунул бумажку себе в карман.
– Э-э… Зачем это вам, сэр?
– Что?
– Иконограмма, что я одолжил у туриста.
– Понятия не имею, о чем ты.
– Но вы же…
– Слушай, капитан, скажу честно: разговоры о всяких несуществующих вещах очень мешают продвижению по служебной лестнице.
– О!
Часы словно бы затикали громче.
– Вы о чем-то думаете, сэр.
– Время от времени я задаю своим мозгам такую работу, капитан. Как ни странно.
– Но о чем вы думаете, сэр?
– О том, о чем они хотят, чтобы я думал.
– А кто такие они?
– Пока не знаю. Всему свое время.
Звякнул колокольчик.
Ваймс поднялся.
– Знаешь, я всегда говорил и не устаю повторять… – начал было он.
Моркоу принялся полировать рукавом шлем.
– Да, сэр. «Все в чем-то виноваты, особенно те, которые не виноваты ни в чем», сэр.
– Нет, не это…
– Э-э… ну тогда: «Всегда имей в виду, что можешь чудовищно заблуждаться»?
– Опять нет.
– Тогда, может: «Как вообще получилось, что Шнобби стал стражником?» Эту фразу, сэр, вы частенько повторяете.
– Да нет же! «Всегда прикидывайся дураком» – вот что я имел в виду.
– А, это! Ну конечно, сэр. Теперь буду помнить, что вы всегда это говорите, сэр.
Оба взяли шлемы на изгиб руки. Ваймс постучал.
– Войдите, – отозвались изнутри.
Патриций стоял у окна.
А еще в кабинете стояли или сидели лорд Ржав и другие. Ваймс никогда не понимал, по какому принципу отбирались так называемые гражданские вожди. Они появлялись словно бы из ниоткуда, подобно гвоздям в подметках.
– А, Ваймс… – нарушил молчание Витинари.
– Сэр.
– Давай не будем ходить вокруг до около, Ваймс. Прошлой ночью твои люди все тщательно проверили. Как же этот человек там оказался? По волшебству?
– Не могу сказать, сэр.
Моркоу, застывший по стойке «смирно», сморгнул.
– Твои люди ведь ПРОВЕРЯЛИБарбикан?
– Никак нет, сэр.
– НЕ ПРОВЕРЯЛИ?
– Никак нет, сэр. Барбикан проверял я сам.
– Значит, ты сам, лично, проверил Барбикан, да, Ваймс? – уточнил Боггис из Гильдии Воров.
В эту секунду капитан Моркоу чуть ли не кожей ощутил мысли Ваймса.
– Верно… Боггис. – Отвечая, Ваймс даже не повернул головы. – Но… мы считаем, что кто-то проник туда через заколоченные окна, сняв предварительно доски, а потом поставив их обратно. Кое-где стерта пыль и…
– Однако ты, Ваймс, ничего этого не заметил?
Ваймс вздохнул.
– Доски приколотили на место столь аккуратно, что даже посреди бела дня было трудно заметить это. Не говоря уже о ночи.
«И не то чтобы мы заметили это, – добавил он про себя. – Ангва сперва унюхала запах». Лорд Витинари уселся за свой стол.
– Ситуация весьма опасна, Ваймс.
– Да, сэр?
– Его высочество очень серьезно ранен. А принц Кадрам, по нашим сведениям, вне себя от ярости.
– Он НАСТАИВАЕТна том, чтобы его брат не покидал посольства, – встрял лорд Ржав. – Это преднамеренное оскорбление. Как будто у нас в городе нет хороших хирургов.
– Вот тут они не правы, – согласился Ваймс. – Многие из них к тому же отличные парикмахеры.
– Ты надо мной издеваешься, Ваймс?
– Разумеется нет, милорд. Ни у одного чужеземного хирурга я не видел на полу таких чистых опилок, как у наших городских.
Ржав бросил на него бешеный взгляд. Патриций кашлянул.
– Итак, командор, личность убийцы уже выяснена? – спросил он.
Моркоу ожидал, что Ваймс сейчас поправит: «Предполагаемого убийцы, сэр», но…
– Да, сэр, – вместо этого произнес командор. – Это… это БЫЛОсей Шок, сэр. Других имен у него вроде не было. Жил на Рыночной улице. Время от времени выполнял всякую скользкую работенку. Был одинок. Ни родственников, ни друзей обнаружить не удалось. Ведется расследование.
– Прошу прощения, сэр, что он сейчас делает?
– М-м… он… он вынимает…
– О, только не ЭТО,– прошептала Ангва.
– …Вынимает из шлема церемониальную пачку сигар, – заключил Моркоу. – О!… А теперь он, он теперь зажигает…
Турист еще несколько раз нажал на рычажок.
– Настоящая историческая традиция?
– Очень памятная, – пробормотала Ангва.
Толпа умолкла. Никто не хотел нарушать сосредоточенность Ваймса. Тысячи людей затаили дыхание, воцарилась великая наэлектризованная тишина.
– А сейчас что он делает? – спросил Моркоу.
– Ты что, не видишь? – удивилась Ангва.
– С закрытыми глазами – нет, не вижу. Бедный командор…
– Он… он только что выдул кольцо…
– …Первое за сегодняшний день, он ВСЕГДАпускает кольцо…
– …А теперь он опять зашагал вперед… взялся за жезл, подбросил, поймал, подбросил, опять поймал, ну, знаешь, как обычно он подбрасывает меч, когда размышляет… Вид у него, надо сказать, очень довольный…
– По-моему, он абсолютно счастлив и от души наслаждается происходящим, – заметил Моркоу.
Толпа забеспокоилась. Процессия за спиной Ваймса полностью остановилась. Некоторые – наиболее впечатлительные участники шествия, не понимающие, что теперь делать, или те, кто слишком усердно прикладывался к университетскому, весьма неплохому, шерри, – стали оглядываться в поисках предметов, которые можно было бы подбрасывать и ловить. В конце концов, они ведь участвовали в Традиционной Церемонии, а в Традиционной Церемонии нет места для тех, кто придерживается принципа «я не делаю того, что выглядит нелепо или смехотворно».
– Он просто устал, – сказал Моркоу. – Последнее время командор даже дома не появлялся. И днем и ночью на службе. Сама знаешь, какой он: все любит делать сам.
– Будем надеяться, патриций тоже понимает это.
– О, его светлость… Он ведь понимает, а?
Послышались смешки. Ваймс принялся перебрасывать жезл из одной руки в другую.
– Он может подбросить меч так, чтобы тот целых три раза провернулся в воздухе, и поймать его…
Ваймс вдруг поднял голову. Сощурился. Его жезл со стуком запрыгал по ^булыжнику и закатился в лужу.
А потом Ваймс побежал.
Моркоу недоуменно смотрел ему вслед, тщетно пытаясь сообразить, что же такое Ваймс увидел.
– На Барбикане… – наконец пробормотал он. – Вон в том окне… видишь, там кто-то есть! Прошу прощения… простите… извините… – Он принялся проталкиваться сквозь толпу.
Ваймс уже превратился в крошечную фигурку. Виден был лишь алый плащ, развевающийся на ветру.
– Ну и что? Многие забираются повыше, чтобы лучше разглядеть шествие, – хмыкнула Ангва. – Что такого особенного?…
– Там никого не должно быть! – Теперь, когда они наконец вырвались из толпы, Моркоу тоже пустился бегом. – Мы запечатали входы в башню!
Ангва осмотрелась. Все взгляды уличных зевак сосредоточились на суматохе, творящейся впереди, а на стоящую рядом телегу никто не обращал внимания. Вздохнув, Ангва с выражением высокомерного безразличия на лице скрылась за телегой. Раздалось еле слышное «ох», вслед за которым последовал слабый, но отчетливо органический звук, потом – приглушенное «ваф», а потом – громкое бряцанье от упавших на булыжную мостовую доспехов.
Ваймс и сам не знал, почему вдруг сорвался с места. Это было настоящее шестое чувство. Словно бы мозг какой-то задней долей выхватил из эфира предупреждающий сигнал, что вот-вот произойдет нечто очень плохое, и, не имея времени на тщательную обработку поступившей информации, просто взял на себя управление спинным мозгом.
Забраться на Барбикан никто не мог. Эти полуворота-полубашню возвели еще в те времена, когда Анк-Морпорк не относился к атакующим армиям исключительно как к толпе потенциальных клиентов, которые что-нибудь да купят. Частично Барбикан еще использовался, однако в целом он представлял собой шести-семиэтажную гору развалин, соединенных лестницами, на прочность которых не положился бы ни один разумный человек. В ветреные ночи сверху падали целые куски кладки, снабжая наиболее оборотистую часть анк-морпоркцев строительным материалом. Барбикан избегали даже горгульи.
Смутный гул толпы за спиной прорезали крики. Ваймс не стал оглядываться. Что бы там ни происходило, Моркоу с этим разберется.
Мимо что-то стремительно пролетело. Это «что-то» очень походило на волка, в число предков которого затесалась длинношерстная клатчская борзая – одно из тех грациозно-воздушных созданий, что состоят сплошь из нюха и летящей по ветру шерсти.
Волчица огромными прыжками скрылась внутри Барбикана.
Когда Ваймс наконец вбежал в полуразрушенные ворота, волчицы нигде не было видно. Однако ее отсутствие не вызвало у него интереса – из-за куда более неотложного присутствия трупа, распластавшегося на груде каменных глыб.
Ваймс всегда говорил (точнее, всегда говорил, что всегда говорил, а с начальством не спорят): ;иногда маленькая деталь, самая что ни на есть крошечная деталька, на которую в обычных обстоятельствах никто бы и внимания не обратил, хватает ваши чувства за горло и вопит: «Заметь меня!»
В воздухе витал острый запах. А в провале между двумя глыбами бледнел зубок гвоздичной луковицы.
Было пять часов. Ваймс и Моркоу ждали в приемной зале патриция. Тишина не нарушалась ничем, кроме знаменитого неравномерного тиканья часов.
Через некоторое время Ваймс произнес:
– Дай-ка еще раз глянуть.
Моркоу послушно вытащил бумажный квадратик. Ваймс посмотрел на листок. Так и есть, ошибки быть не может. Он сунул бумажку себе в карман.
– Э-э… Зачем это вам, сэр?
– Что?
– Иконограмма, что я одолжил у туриста.
– Понятия не имею, о чем ты.
– Но вы же…
– Слушай, капитан, скажу честно: разговоры о всяких несуществующих вещах очень мешают продвижению по служебной лестнице.
– О!
Часы словно бы затикали громче.
– Вы о чем-то думаете, сэр.
– Время от времени я задаю своим мозгам такую работу, капитан. Как ни странно.
– Но о чем вы думаете, сэр?
– О том, о чем они хотят, чтобы я думал.
– А кто такие они?
– Пока не знаю. Всему свое время.
Звякнул колокольчик.
Ваймс поднялся.
– Знаешь, я всегда говорил и не устаю повторять… – начал было он.
Моркоу принялся полировать рукавом шлем.
– Да, сэр. «Все в чем-то виноваты, особенно те, которые не виноваты ни в чем», сэр.
– Нет, не это…
– Э-э… ну тогда: «Всегда имей в виду, что можешь чудовищно заблуждаться»?
– Опять нет.
– Тогда, может: «Как вообще получилось, что Шнобби стал стражником?» Эту фразу, сэр, вы частенько повторяете.
– Да нет же! «Всегда прикидывайся дураком» – вот что я имел в виду.
– А, это! Ну конечно, сэр. Теперь буду помнить, что вы всегда это говорите, сэр.
Оба взяли шлемы на изгиб руки. Ваймс постучал.
– Войдите, – отозвались изнутри.
Патриций стоял у окна.
А еще в кабинете стояли или сидели лорд Ржав и другие. Ваймс никогда не понимал, по какому принципу отбирались так называемые гражданские вожди. Они появлялись словно бы из ниоткуда, подобно гвоздям в подметках.
– А, Ваймс… – нарушил молчание Витинари.
– Сэр.
– Давай не будем ходить вокруг до около, Ваймс. Прошлой ночью твои люди все тщательно проверили. Как же этот человек там оказался? По волшебству?
– Не могу сказать, сэр.
Моркоу, застывший по стойке «смирно», сморгнул.
– Твои люди ведь ПРОВЕРЯЛИБарбикан?
– Никак нет, сэр.
– НЕ ПРОВЕРЯЛИ?
– Никак нет, сэр. Барбикан проверял я сам.
– Значит, ты сам, лично, проверил Барбикан, да, Ваймс? – уточнил Боггис из Гильдии Воров.
В эту секунду капитан Моркоу чуть ли не кожей ощутил мысли Ваймса.
– Верно… Боггис. – Отвечая, Ваймс даже не повернул головы. – Но… мы считаем, что кто-то проник туда через заколоченные окна, сняв предварительно доски, а потом поставив их обратно. Кое-где стерта пыль и…
– Однако ты, Ваймс, ничего этого не заметил?
Ваймс вздохнул.
– Доски приколотили на место столь аккуратно, что даже посреди бела дня было трудно заметить это. Не говоря уже о ночи.
«И не то чтобы мы заметили это, – добавил он про себя. – Ангва сперва унюхала запах». Лорд Витинари уселся за свой стол.
– Ситуация весьма опасна, Ваймс.
– Да, сэр?
– Его высочество очень серьезно ранен. А принц Кадрам, по нашим сведениям, вне себя от ярости.
– Он НАСТАИВАЕТна том, чтобы его брат не покидал посольства, – встрял лорд Ржав. – Это преднамеренное оскорбление. Как будто у нас в городе нет хороших хирургов.
– Вот тут они не правы, – согласился Ваймс. – Многие из них к тому же отличные парикмахеры.
– Ты надо мной издеваешься, Ваймс?
– Разумеется нет, милорд. Ни у одного чужеземного хирурга я не видел на полу таких чистых опилок, как у наших городских.
Ржав бросил на него бешеный взгляд. Патриций кашлянул.
– Итак, командор, личность убийцы уже выяснена? – спросил он.
Моркоу ожидал, что Ваймс сейчас поправит: «Предполагаемого убийцы, сэр», но…
– Да, сэр, – вместо этого произнес командор. – Это… это БЫЛОсей Шок, сэр. Других имен у него вроде не было. Жил на Рыночной улице. Время от времени выполнял всякую скользкую работенку. Был одинок. Ни родственников, ни друзей обнаружить не удалось. Ведется расследование.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента