Страница:
Я тянул сколько мог, затем взял трубку, набрал Мичиган 1-16-45 и услышал частые гудки. Занято! На какой-то миг я онемел. Однако дольше я тянуть не мог. Брид и так уже подозревал что-то. Нужно было воспользоваться моментом. Только я знал, что линия занята. И если Сэйдер был в “Подвале”, мне повезло, что не пришлось болтать всякую чепуху. Парни в комнате могли бы услышать его ответные вопли.
Я прижал трубку поплотнее к уху и произнес:
— Сэйдер? Здесь Скотт. Приключилась большая неприятность. Расскажу, когда приеду. Да, держи наготове список толкачей... Что? На объяснения нет времени, Марти. Я скоро буду.
Я сделал паузу, как бы слушая. Я был доволен тем, как ловко я это разыграл. В этот миг Брид потянулся через стол, выхватил трубку из моей руки и уже подносил ее к своему уху.
Я замер, глядя, как трубка в его жирной лапе приближалась к его жирной башке. В голове у меня промелькнуло: как только он услышит это “занято”, ему все станет ясно, а мне будет каюк. Ну что ж, попытка была неплохая, но я вырыл себе свою собственную могилу.
Но когда трубка была уже на полпути между мной и Бридом, я сделал единственно возможную вещь — резко опустил руку на рычаг телефона.
Физиономия Брида побагровела еще больше. Он выпялил на меня свои глазки, задержал воздух и шумно выдохнул:
— Что это ты себе позволяешь, Скотт? У меня не было времени на раздумья.
— Ты хочешь испортить все дело? Одно твое слово, и Сэйдер понял бы, что я продался тебе. Я не понимаю тебя, Брид.
— Ах, ты не понимаешь? Дьявол тебя побери! Я хотел послушать, а ты мне помешал. — Он придвинул к себе телефон и потребовал:
— Скажи-ка мне этот номер, Скотт, — телефон “Подвала”.
Мне пришлось подчиниться. Он набрал номер, послушал и протянул мне трубку.
— Занято, — сказал он. — Что бы это значило?
— А ты чего ожидал? — спросил я дрогнувшим голосом, почти фальцетом. Он наклонился ко мне: — Что с тобой, Скотт? Что приключилось с твоим голосом?
Сукин сын играл со мной в кошки-мышки. Я перевел дух и выпалил:
— О Господи. Ты звонишь Сэйдеру и при этом спрашиваешь, что со мной? Если он догадается о моем предательстве — я покойник. Ты хочешь моей смерти? Даже если ты не скажешь ни слова, а всего лишь дозвонишься до него и повесишь трубку, и то он может заподозрить что-то. Еще раз сделаешь это, и меня хватит удар.
Я не шутил, и это произвело на него впечатление. Однако он переспросил:
— Что ты имел в виду, когда спросил, чего я ожидал?
— Только то, что это естественно. Я же сказал Сэйдеру о неприятности и просил его приготовить списки распространителей наркотиков. Конечно же он начал звонить, чтобы созвать своих подручных.
Даже на мой взгляд это было малоубедительно. Но Брид, вздохнув, откинулся на спинку кресла.
— Хорошо, Скотт. За дело и будь паинькой. — Он повернулся к своим головорезам. — Одинокий, свяжи Дятла и дай-ка мне его револьвер. Вы, парни, будете сопровождать мистера Скотта. — Он задумался и добавил: — Поедете все на всякий случай.
— Послушай, — запротестовал я. — Если я появлюсь с целой шайкой, что подумает Сэйдер?
— Это не суть важно, — хохотнул Брид, — ему не придется долго думать. Поэтому все ребята и едут с тобой, Скотт. Уж не воображаешь ли ты, что поедешь один?
Я так не думал. А вообще я туго соображал. То, что я наплел Бриду, явно обрекало Сэйдера на смерть. В таком случае, спросил я себя, что ждет меня? Да и Айрис тоже?
— Брид, теперь-то ты можешь отпустить девушку?
Он покачал головой:
— Она останется со мной и Дятлом, пока ты... не вернешься.
Он усмехнулся, и у меня не осталось иллюзий относительно его намерений. Мысль о том, что я не вернусь, вовсе не показалась мне забавной. Конечно, подумал я, все зависит от того, как на это посмотреть.
Внутренне я содрогнулся. Наверно, я сжег миллион мозговых клеток, но в голову мне пришла еще одна мысль. Может, она и мало чего стоила, но я ее обкатал. Сейчас выходило, что меня будут эскортировать Одинокий, Гамлет, Детеныш и Гарри, и все их внимание будет сосредоточено на мне. Брид оставался здесь со связанными Айрис и Дятлом. Наедине с Бридом Дятел мог бы разобрать по пунктам мою историю и найти в ней слабые стороны. Он даже мог бы уговорить Брида позвонить той женщине, с которой он провел ночь.
Если бы Дятел поехал с нами, мало того, что он лишился бы возможности уломать Брида, остальным парням пришлось бы не спускать с него глаз, что отвлекало бы их внимание от меня. Но мог ли я убедить Брида взглянуть на это моими глазами?
Одинокий уже отдал Бриду револьвер Дятла и начал связывать ему руки, когда вмешался я:
— Брид, мне кажется, что не следует его связывать.
— Это почему же? — удивился он.
— Видишь ли, Брид, у меня такое впечатление, что ты не совсем мне доверяешь. Мне кажется, что я не убедил тебя относительно Дятла. Похоже на то, что теперь мне придется работать на тебя, и я хочу доказать тебе, что я сказал о нем правду.
Мысль о моем сотрудничестве с ним, видимо, немало его повеселила. Но почему не дать мне помечтать? И он спросил:
— Как же ты собираешься доказать это?
— Очень просто. Когда мы окажемся в “Подвале”, твои парни смогут в этом убедиться. Сэйдер встретит Дятла с распростертыми объятиями. Это и будет доказательством.
Он обдумал предложение, и оно ему понравилось. Он кивнул и повернулся к Одинокому:
— Вы едете все вместе. Не спускай с них глаз, — и тихо добавил: — Если Скотт попытается выкинуть что-нибудь, не привози его обратно.
С какой стороны ни взглянуть, могилы мне не миновать.
Брид поторопил:
— В путь. И что бы там ни произошло, Одинокий, сразу позвони мне.
Парни вытолкали нас с Дятлом на улицу и рассадили в разные машины. Прежде чем нас развели. Дятел прошипел:
— Тебе недолго осталось, Скотт. Скоро все твои враки рассыпятся, и тогда я тебя замочу.
Одинокий вел черный “кадиллак”, в который меня запихнули на заднее сиденье. Рядом со мной сидел Детеныш с его носом, повернутым на сорок пять градусов, и его пистолетом 45-го калибра. В следовавшем за нами черном “плимуте” Гамлет и Гарри везли Дятла, который конечно же пытался их разубедить.
Так мы и катили в двух машинах, словно заблудшая часть похоронной процессии. И я не мог отделаться от мысли, что это и есть похороны.
Глава 15
Я прижал трубку поплотнее к уху и произнес:
— Сэйдер? Здесь Скотт. Приключилась большая неприятность. Расскажу, когда приеду. Да, держи наготове список толкачей... Что? На объяснения нет времени, Марти. Я скоро буду.
Я сделал паузу, как бы слушая. Я был доволен тем, как ловко я это разыграл. В этот миг Брид потянулся через стол, выхватил трубку из моей руки и уже подносил ее к своему уху.
Я замер, глядя, как трубка в его жирной лапе приближалась к его жирной башке. В голове у меня промелькнуло: как только он услышит это “занято”, ему все станет ясно, а мне будет каюк. Ну что ж, попытка была неплохая, но я вырыл себе свою собственную могилу.
Но когда трубка была уже на полпути между мной и Бридом, я сделал единственно возможную вещь — резко опустил руку на рычаг телефона.
Физиономия Брида побагровела еще больше. Он выпялил на меня свои глазки, задержал воздух и шумно выдохнул:
— Что это ты себе позволяешь, Скотт? У меня не было времени на раздумья.
— Ты хочешь испортить все дело? Одно твое слово, и Сэйдер понял бы, что я продался тебе. Я не понимаю тебя, Брид.
— Ах, ты не понимаешь? Дьявол тебя побери! Я хотел послушать, а ты мне помешал. — Он придвинул к себе телефон и потребовал:
— Скажи-ка мне этот номер, Скотт, — телефон “Подвала”.
Мне пришлось подчиниться. Он набрал номер, послушал и протянул мне трубку.
— Занято, — сказал он. — Что бы это значило?
— А ты чего ожидал? — спросил я дрогнувшим голосом, почти фальцетом. Он наклонился ко мне: — Что с тобой, Скотт? Что приключилось с твоим голосом?
Сукин сын играл со мной в кошки-мышки. Я перевел дух и выпалил:
— О Господи. Ты звонишь Сэйдеру и при этом спрашиваешь, что со мной? Если он догадается о моем предательстве — я покойник. Ты хочешь моей смерти? Даже если ты не скажешь ни слова, а всего лишь дозвонишься до него и повесишь трубку, и то он может заподозрить что-то. Еще раз сделаешь это, и меня хватит удар.
Я не шутил, и это произвело на него впечатление. Однако он переспросил:
— Что ты имел в виду, когда спросил, чего я ожидал?
— Только то, что это естественно. Я же сказал Сэйдеру о неприятности и просил его приготовить списки распространителей наркотиков. Конечно же он начал звонить, чтобы созвать своих подручных.
Даже на мой взгляд это было малоубедительно. Но Брид, вздохнув, откинулся на спинку кресла.
— Хорошо, Скотт. За дело и будь паинькой. — Он повернулся к своим головорезам. — Одинокий, свяжи Дятла и дай-ка мне его револьвер. Вы, парни, будете сопровождать мистера Скотта. — Он задумался и добавил: — Поедете все на всякий случай.
— Послушай, — запротестовал я. — Если я появлюсь с целой шайкой, что подумает Сэйдер?
— Это не суть важно, — хохотнул Брид, — ему не придется долго думать. Поэтому все ребята и едут с тобой, Скотт. Уж не воображаешь ли ты, что поедешь один?
Я так не думал. А вообще я туго соображал. То, что я наплел Бриду, явно обрекало Сэйдера на смерть. В таком случае, спросил я себя, что ждет меня? Да и Айрис тоже?
— Брид, теперь-то ты можешь отпустить девушку?
Он покачал головой:
— Она останется со мной и Дятлом, пока ты... не вернешься.
Он усмехнулся, и у меня не осталось иллюзий относительно его намерений. Мысль о том, что я не вернусь, вовсе не показалась мне забавной. Конечно, подумал я, все зависит от того, как на это посмотреть.
Внутренне я содрогнулся. Наверно, я сжег миллион мозговых клеток, но в голову мне пришла еще одна мысль. Может, она и мало чего стоила, но я ее обкатал. Сейчас выходило, что меня будут эскортировать Одинокий, Гамлет, Детеныш и Гарри, и все их внимание будет сосредоточено на мне. Брид оставался здесь со связанными Айрис и Дятлом. Наедине с Бридом Дятел мог бы разобрать по пунктам мою историю и найти в ней слабые стороны. Он даже мог бы уговорить Брида позвонить той женщине, с которой он провел ночь.
Если бы Дятел поехал с нами, мало того, что он лишился бы возможности уломать Брида, остальным парням пришлось бы не спускать с него глаз, что отвлекало бы их внимание от меня. Но мог ли я убедить Брида взглянуть на это моими глазами?
Одинокий уже отдал Бриду револьвер Дятла и начал связывать ему руки, когда вмешался я:
— Брид, мне кажется, что не следует его связывать.
— Это почему же? — удивился он.
— Видишь ли, Брид, у меня такое впечатление, что ты не совсем мне доверяешь. Мне кажется, что я не убедил тебя относительно Дятла. Похоже на то, что теперь мне придется работать на тебя, и я хочу доказать тебе, что я сказал о нем правду.
Мысль о моем сотрудничестве с ним, видимо, немало его повеселила. Но почему не дать мне помечтать? И он спросил:
— Как же ты собираешься доказать это?
— Очень просто. Когда мы окажемся в “Подвале”, твои парни смогут в этом убедиться. Сэйдер встретит Дятла с распростертыми объятиями. Это и будет доказательством.
Он обдумал предложение, и оно ему понравилось. Он кивнул и повернулся к Одинокому:
— Вы едете все вместе. Не спускай с них глаз, — и тихо добавил: — Если Скотт попытается выкинуть что-нибудь, не привози его обратно.
С какой стороны ни взглянуть, могилы мне не миновать.
Брид поторопил:
— В путь. И что бы там ни произошло, Одинокий, сразу позвони мне.
Парни вытолкали нас с Дятлом на улицу и рассадили в разные машины. Прежде чем нас развели. Дятел прошипел:
— Тебе недолго осталось, Скотт. Скоро все твои враки рассыпятся, и тогда я тебя замочу.
Одинокий вел черный “кадиллак”, в который меня запихнули на заднее сиденье. Рядом со мной сидел Детеныш с его носом, повернутым на сорок пять градусов, и его пистолетом 45-го калибра. В следовавшем за нами черном “плимуте” Гамлет и Гарри везли Дятла, который конечно же пытался их разубедить.
Так мы и катили в двух машинах, словно заблудшая часть похоронной процессии. И я не мог отделаться от мысли, что это и есть похороны.
Глава 15
Миновала полночь, в этот унылый час почти не было уличного движения. Небо было обложено облаками, и тусклые звезды едва проглядывали сквозь дымку. Время от времени на нас надвигался свет встречных фар, разрастался, ярко освещал наши лица и проскакивал мимо. Затем тени вновь заполняли машину, и становилось темнее, чем раньше. Видимость все же поддерживалась уличными фонарями и фарами ехавшей за нами машины.
Одинокий не отрывал глаз от дороги, а Детеныш сидел молча, посасывая сигарету и наблюдая за мной. Я мог видеть, что пистолет в его руке целил мне в живот.
Было холодно и ветрено. Порывы ветра становились все сильнее и чаще, и “кадиллак” то и дело содрогался под их напором. Одинокий доехал по Риверсайд до шоссе Фриуэй, повернул направо и направился к центру.
У Брида я основательно пропотел, и теперь влажная рубашка казалась ледяной. Холод просачивался в машину, пробегал по моей спине и заполнял мой желудок.
Минут за пятнадцать — двадцать мы добрались от “финансовой” компании Брида до “Подвала”. Одинокий свернул с Седьмой улицы в переулок и остановился у лифта, ведущего в клуб Марти Сэйдера. Он оставил ключи в замке зажигания, и я это запомнил: вот он шанс, которым я мог бы воспользоваться. Сзади нас остановилась вторая машина. Фары погасли, и я выбрался в темноту переулка.
Резкий сырой ветер пронизал меня насквозь, обжег мне лицо и вгрызся мне в легкие. Я задрожал, но не только от холода. Чем ближе мы были к “Подвалу”, тем больше становился ком страха в моем желудке. Росла и депрессия. Я попытался стряхнуть ее с себя. Какого черта, подумалось мне, я пока еще жив. Это меня взбодрило так, что чуть не стошнило.
Благодаря своему трепу я выбрался из конторы Брида, но я не спешил погладить себя по головке. Еще бы! Сладкоречивый Скотт сумел, похоже, угодить из пасти льва в его брюхо.
Хотел бы я знать, что произойдет, когда мы вывалимся толпой из лифта в клуб. Было множество вариантов: нас могла ожидать дюжина бандитов Сэйдера, готовых перестрелять нас; парни Брида могли застать Марти одного и пришить его, или они могли озвереть и застрелить любого, кто оказался бы внизу. В “Подвале” могло никого и не оказаться, хотя там, несомненно, был кто-то тридцать — сорок минут назад, когда я звонил туда и линия была занята. Но ни один из этих вариантов не обещал мне спасения.
С тех пор как я стал частным сыщиком, и раньше, во время большой заварухи, завуалированно названной “Вторая мировая война”, в меня стреляли множество раз и даже чуть не убили. Но никогда еще не охватывала меня такая мертвящая безнадежность. Я чувствовал, что мне пришел конец. Я смертельно устал, боль пульсировала в моей голове, и мне было тяжело даже думать. Уже пятнадцать или шестнадцать часов я был на ногах, и это начало сказываться. Я ощущал такое жуткое физическое и душевное изнеможение, что мне уже было почти наплевать на то, что произойдет дальше. Почти, но не совсем. У человека всегда остается что-то про запас. И если был хоть какой-то шанс, я собирался обязательно использовать его и, если удастся, прихватить с собой хотя бы парочку из этих парней, собиравшихся спокойно прикончить меня.
Мы все собрались у лифта. Дверь была открыта, и кабина находилась наверху. Мне подумалось, что внизу могло никого не остаться, и это немного взбодрило меня. Если Марти побывал здесь, поднялся на лифте и отправился куда-то еще, я мог бы задержать моих стражей на какое-то время, заверить их, например, что Марти вот-вот вернется. Во всяком случае, можно было бы попытаться что-то сделать.
Парни затолкали Дятла и меня в лифт лицом к противоположной двери, которая откроется внизу, и забрались вслед за нами. Если кто-то будет стрелять внизу, нам достанется первым. Неплохая перспектива! Лифт должен был тронуться, но не ощущалось никакого движения. Я вспомнил, как совсем недавно я поднимался в нем с Айрис. Ну что ж, мое желание исполнилось. Тогда я хотел узнать, в чем все же было дело и что стояло за странными утренними происшествиями. Теперь я знал: Сэйдер пытался прибрать к рукам весь рэкет, большой босс Брид послал “выскочке” ультиматум, и он убил посланца Лобо. Затем Айрис и я оказались в гуще этого безумия, этой войны банд со мной на ничейной земле и даже без рогатки. Теперь я знал все, но уже не чувствовал себя так хорошо, как утром, когда мое любопытство еще не было удовлетворено.
Лифт остановился, дверь начала отодвигаться, и тут я вспомнил о маленькой лампочке над дверью в кабинете Сэйдера. Она горела уже шестьдесят секунд. Спускавшиеся со мной парни могли и не знать об этом сигнале, но я-то понимал, что кто бы ни был в “Подвале”, он уже ожидал нашего появления.
У меня пересохло в горле, когда дверь раскрылась и мы уперлись в темноту, царившую в клубе. Я все еще был посередине: Сэйдер — передо мной и Брид — сзади. Головорезы Брида окружали меня, а рядом со мной стоял Дятел, жаждущий пустить мне пулю в живот. Но никто из нас не мог ничего разглядеть в кромешной тьме.
Кто-то толкнул меня, и я вывалился из лифта. Дятел рядом со мной. Один из парней задвинул дверь лифта и тем самым перекрыл последний луч света. Через несколько секунд глаза мои приспособились к темноте, и я разглядел узкую полоску света там, где должна была быть дверь в кабинет Сэйдера. Потом чья-то рука уперлась в мою спину, и все мы двинулись в сторону света.
С каждым шагом убывали мои шансы, но мозг мой лихорадочно работал. Там кто-то был. Если это Сэйдер, — а я не мог представить кого-то еще, кто находился бы здесь так поздно, — меня ждет ад, и никакой надежды. Но если бы мне удалось уговорить этих мерзавцев пустить нас с Дятлом одних в кабинет якобы для того, чтобы увидеть, как его встретит Сэйдер, я мог бы... Что я мог бы? Выпрыгнуть через потолок? И все же это было бы лучше, чем ничего.
Я попытался замедлить шаг и прошептать свою блестящую идею тому, кто шел за мной, но мозолистая рука зажала мне рот, а в загривок уперлось холодное и твердое дуло.
Это решило дело, и мой страх стал перерастать в отчаяние. Мы дошли. Кто-то опередил меня, нащупал ручку и распахнул дверь. Чьи-то руки толкнули меня в спину и практически вбросили в комнату.
Я споткнулся о край ковра, пролетел несколько метров и, чтобы не упасть, ухватился за край белого письменного стола. Я заморгал от неожиданно яркого света и взглянул над сверкающей поверхностью стола прямо в глаза Сэйдера. Его мертвые глаза.
Не сразу нашел я дырку в его голове. Находка меня потрясла. Я-то ожидал услышать грохот выстрелов и увидеть смерть вокруг себя, включая, быть может, и свою. Но вид мертвого Сэйдера так меня ошарашил, что я замер с отвалившейся челюстью.
Дятел захлопнул мне ее. С оскаленными зубами он кинулся на меня и схватил за горло. Костяшки его пальцев скользнули по моему подбородку, и зубы мои щелкнули. Я отбил его руку и потянулся к нему, но не успел. Большой и грузный Гарри обхватил меня сзади, а Гамлет и Одинокий вцепились в Дятла.
Его лицо исказилось, и он выкрикнул:
— Ты, изворотливый сукин сын!
Одинокий заорал на него:
— Заткни пасть, Дятел. — Бросив на него свирепый взгляд, он подошел к столу и всмотрелся в Сэйдера.
Крики утихли. Только Гамлет еле слышно произнес:
— О Боже, — пялясь на мертвеца и качая головой.
Марти лежал на столе, его правая рука вытянулась вперед, а левая свесилась вниз. Его левая щека была прижата к столешнице, а открытые глаза таращились в пустоту. На столе в нескольких сантиметрах от головы лежали очки без оправы. Тщательно причесанные волосы слегка взлохматились и обнажили лысину, тускло блестевшую в ярком свете. Вид ее был почти непристойным.
Не считая короткого взгляда на тело, Дятел не отводил глаз от меня. Он облизал губы и прищурил свои и без того маленькие черные глазки. Он, видимо, обдумывал свою защитную речь и заранее предвкушал, как я буду корчиться. Я тоже предчувствовал, что мне придется покорчиться.
Одинокий небрежно приподнял за волосы голову Сэйдера, с любопытством осмотрел ее и грудь и показал другой рукой на затылок.
— Смотри-ка. Совсем маленькая. Двадцать второго калибра, не больше двадцать пятого, — изрек он так, словно спрашивал, который час. Он отпустил голову, и она шлепнулась об стол. Глухой стук отозвался в моем позвоночнике.
Ни Гамлет, ни Дятел не смотрели на покойника. Первому было достаточно комментария Одинокого, второй больше интересовался мною. Одинокий обнаружил красное пятно на своем пальце и вытер его о черный пиджак Сэйдера. Детеныш Клейн поглядел на Сэйдера и начал рыться в его столе. Другие осматривали комнату. По приказу Одинокого Гамлет прошел в соседнюю комнату и включил свет во всем клубе. Он оставил дверь открытой, и через плечо я мог видеть столы, стулья и кабины в зале.
Детеныш выпрямился и позвал:
— Эй, парни, взгляните-ка на это! — В руке он держал тонкий платок, явно женский. Он уставился на его уголок. — Тут что-то есть. К. А. Г., — прочитал он по буквам и хихикнул. — Что бы это значило?
Я тоже прикинул, кто бы это мог быть, мысленно перебрал все женщин, которых я узнал по этому делу: Вивиан Сэйдер, Китти Грин, Айрис Гордон и Мая, как ее фамилия?.. Она сказала: “Вы все равно не сможете ее произнести”. Никто из них вроде не подходил.
Я перестал об этом думать, ибо сообразил, что для меня это уже не имеет значения. До меня наконец дошло, чем может обернуться для меня этот новый поворот. Со смертью Сэйдера испарились все мои безумные надежды на то, что я смогу как-нибудь выкрутиться из этой передряги.
Именно этот момент выбрал Дятел, чтобы обрушиться на меня.
— Одинокий! — вскричал он. — Парни, послушайте! Теперь-то вы видите, чего добивался этот подонок Скотт. Я же говорил вам, что он брешет. Выслушайте меня сейчас.
Остальные четверо подошли к Дятлу. У всех у них было оружие в руках, и они держали на прицеле и меня и Дятла, но они сгруппировались вокруг него и смотрели на меня. Я так и не убедил их до конца, и теперь они совсем не верили мне, а Дятел наседал. Он жаждал этого с того момента, когда я наплел о нем небылиц перед Бридом и его подручными. Сейчас он получил свой шанс.
— Скотт, — проговорил он вкрадчиво, — облегчи себя. Помоги нам, умник. Где этот сейф со всеми бабками? Где эти треклятые списки, о которых ты нам пел?
Он остановился и смерил меня взглядом. Я облизал губы, и язык мой показался жестким, как наждак. Никто уже не целился в Дятла. Я был единственной мишенью. Пять пар враждебных глаз пристально смотрели на меня. Четыре ствола целили в меня: три автоматических пистолета 45-го калибра и один револьвер 38-го в ручище Одинокого. Целый день я не мог сделать ни шага без того, чтобы не наткнуться на человека с пушкой. Каждый был вооружен, и каждый целил в меня.
Сейчас эти парни со всеми их пушками ждали моего ответа на вопрос Дятла. Важно было не ошибиться, и я попробовал:
— Не торопитесь, ребята. Не спешите с выводами. Ничего не изменилось.
Пустые слова. Было видно, что они это понимают. Но я продолжал:
— Послушайте, я не мог об этом знать. Это, должно быть, случилось после того, как я позвонил Сэйдеру и договорился с ним...
Я смолк. Никакой треп, похоже, уже не помог бы мне. Я замолчал и по другой причине: на лице Дятла расплылась широкая улыбка. Очевидно, он ждал этого момента, а я попался в расставленную им ловушку.
— Одинокий, ребята, вы все слышали, что он сказал?
Дятел наклонился за столом к полу. Я не сразу понял, что он там делает. Когда он выпрямился, в его руках был телефон. Тот самый, что стоял на столе Сэйдера. В агонии он, очевидно, свалил его на ковер. Теперь Дятел показывал мне телефон, держа аппарат в одной руке и трубку в другой. Он ухмылялся:
— Ты видишь, старина Скотт. Если кто-то позвонит сейчас Сэйдеру, что он услышит? Сигнал “занято”. — Он обвел глазами присутствующих. — Это и услышал Брид, когда звонил сюда. Ведь так? Как он мог быть не занят, если трубка была снята?
Детеныш дернул себя за кривой нос, отделился от группы и зашел ко мне за спину, небрежно поводя пушкой в правой руке.
Дятел взглянул на меня:
— Ты ловкий сукин сын! Сейчас ты станешь покойным сукиным сыном. Ты разговаривал с мертвецом!
Понимая, что это бесполезно, я все же сказал:
— Он был жив, когда я с ним говорил. Черт возьми, ведь вы слышали, вы все присутствовали при этом.
На безобразном лице Одинокого появилась ухмылка, смешок вырвался из широкой груди Гарри. Никто из них не произнес ни слова, и это было страшнее, чем если бы они орали на меня. В отчаянии я сказал:
— Не поддавайтесь Дятлу, парни. Он хочет отыграться на мне, пытается спасти свою собственную шкуру. Подумайте, ради Бога...
Бесполезно, красноречивый Скотт! Парни почуяли запах крови и уже предвкушали удовольствие. Меня пробрала дрожь, ведь они почуяли запах моей крови, а это было все, что я имел.
Я силился придумать хоть что-нибудь, но ничего не приходило мне в голову. Да и присутствие покойника отнюдь не способствовало моим размышлениям — остекленевшие глаза Сэйдера таращились в ничто за моей головой.
Дятел аккуратно поставил телефон на стол, нажал несколько раз на рычаг, поднес трубку к своему уху, крутанул один раз диск и проговорил:
— Оператор? Я только что обнаружил, что трубка была снята с аппарата. Я жду важного звонка. Не могли бы вы мне сказать, как долго был разъединен мой телефон?
Он ждал добрую минуту, которая для меня растянулась на полчаса. Я потерял ощущение времени, но не сводил глаз с трубки в его руке.
Наконец Дятел улыбнулся, положил трубку и объявил:
— Она не уверена, но прошло, видимо, не менее часа.
Одинокий пробормотал:
— Похоже на то, — сделал шаг в мою сторону и повел револьвером.
Я проглотил ком в горле и напряг мышцы, готовясь к прыжку. Если он намеревался выстрелить в меня, я собирался по крайней мере разбить ему губы.
Дятел тоже шагнул вперед и схватил Одинокого за руку. Он опять чувствовал себя своим среди парней.
— Минутку, Одинокий. Что ты собираешься делать?
— Брид сказал: если он нас обманул, не привозить его обратно.
Тут вмешался Гамлет. Он все еще казался самым кроткий и нервным из всей компании.
— Не лучше ли убраться отсюда? — Взглянув на тело Сэйдера, он добавил: — Мне это совсем не нравится.
Гарри поскреб черную щетину на своем подбородке и прогудел:
— Может, завезем этого типа куда-нибудь в лес? А?
Эта братва была полна идей. И, к моему сожалению, не только идей.
Снова заговорил Дятел, обращаясь к Одинокому — явному командиру здесь, стараясь быть убедительным:
— Послушай-ка, Одинокий. Ты и все ребята мне друзья. А этот гад настроил вас против меня. Он даже босса убедил, что я — лазутчик. Так что теперь он мой.
Я понял, что Дятел вот-вот добьется своего. А он продолжал:
— Ты же слышал, Одинокий, что я говорил у Брида. Я поклялся, что всажу пулю в живот этому ублюдку. Да и сам Брид сказал: если Скотт нас дурит, он будет моим. Вы все слышали это!
Одинокий принял естественное решение:
— Конечно, Дятел. Отвезешь его в каньон Бенедикта?
Дятел покачал головой, расплываясь в улыбке:
— Ну уж нет. Я придумал кое-что получше.
Он шагнул было ко мне, но остановился и обернулся к Гамлету, стоявшему слева:
— Дай-ка мне твою пушку, приятель.
Гамлет поспешно протянул ему пистолет, словно жаждал избавиться от него. Это был автоматический кольт 45-го калибра. Дятел нажал защелку, ловко извлек обойму, заполненную семью патронами, загнал ее обратно в рукоятку, отвел затвор и возвратил его со щелчком обратно. Теперь пистолет в его руке был готов к действию с взведенным курком и пятнадцатиграммовой пулей в стволе. Глядя на меня, он пояснил:
— Вот как я себе это представляю. Скотт явился сюда и застрелил Сэйдера, но и сам получил пулю в живот. — Он смаковал. — Получил пулю в живот, ползком выбрался из комнаты и тут окочурился. Но сдохнет он не сразу.
Из моего горла, пересохшего, как техасские прерии, вырвался хрип:
— Ничего не получится, Дятел! Как бы я мог выстрелить Сэйдеру в затылок, затем получить пулю в живот да еще и ползать при этом. Это бессмысленно.
Дятел заржал:
— Кого это колышет, Скотт? Тебе-то разве не все равно?
Ему было наплевать на то, что кто-то подумает. Он был уже сыт моей логикой. Да и мне-то что она дала? Просто он получал садистское наслаждение от моего отчаяния и жаждал продлить удовольствие.
— Как тебе это понравится, Одинокий? Ползущий и корчащийся Скотт? Или вытащим его на танцплощадку и заставим поплясать? Окропим его кровью все вокруг?
Моей кровью? Я выглянул в дверь справа от меня, размышляя, не рвануть ли мне отсюда. Но куда бы я побежал?
Я, наверно, выглядел очень напуганным, и Дятел получал неподдельное наслаждение. Он резко дернул головой в сторону двери и велел:
— Вперед, Скотт. Пришел твой час.
Я не знал, чего он хотел, но медленно сделал два шага к двери дрожащими от напряжения ногами. Но он передумал:
— Подожди-ка. Может, лучше заделать его тут.
Я увидел, как Гамлет пожал плечами и махнул рукой, и Дятел решился:
— Давай, Скотт, но не торопись. Я ведь могу всадить тебе пулю и в спину, если хочешь.
Я вышел из двери. Дятел следовал вплотную за мной. За дверью он ткнул меня стволом в спину и заставил повернуть налево. Я сделал еще пару шагов. У меня мурашки бежали по спине. Этого он, видимо, и добивался.
— Стой! — сказал он, и смешливость пропала из его голоса. Он прижал дуло к моей спине и проворчал: — Сейчас я расплачусь с тобой, сукин сын, за то, что ты со мной сделал.
Он приставил дуло к моей спине и оставил его там.
С того момента, когда несколько часов назад я сунул револьвер в спину Дятла, эта мысль сверлила мне мозг, и сейчас я действовал не задумываясь. На помощь мне пришла долгая тренировка в морской пехоте, приобретенные там навыки. Я резко развернулся вправо, напряженно согнув правую руку и поднимая левую. Большой палец оттянулся назад, остальные выпрямились, и вся ладонь приобрела предельную жесткость.
Мой локоть отбил в сторону пистолет, и он разрядился с ревом, ударившим меня по ушам, пламя из ствола лизнуло мой рукав. Моя левая ладонь уже опускалась по крутой дуге и саданула по напряженным мышцам правого предплечья Дятла. Пистолет выпал из его парализованных пальцев, и крик уже рвался наружу из его горла.
Как только край моей левой ладони коснулся его руки, я схватил ее и готов уже был сломать ее. Но нельзя было допустить, чтобы он крикнул. Несмотря на потерю равновесия, я ухитрился ткнуть прямыми пальцами правой руки в его горло, и крик вылился в бульканье. Пальцы мои обвились вокруг его шеи, сжали ее, пока не вздулись мышцы на руке. Я дернул его к себе и врезал левым кулаком по лицу.
Кулак мой скользнул по его скуле, и удар оказался не столь сильным, как мне хотелось бы. Однако он выключился и сложился вдвое. Я упал на одно колено, подобрал с ковра пистолет и стал ждать неприятностей. Эхо выстрела еще перекатывалось по залу. Парни слышали его, и я думал, что сейчас они посыпятся в дверь.
Я напряженно ждал несколько секунд, пока не пришел в себя и не сообразил, что они ожидали выстрела. Выстрела в мой живот. Но это была лишь передышка. Я стремился выбраться отсюда, но это было совершенно невозможно. Даже если бы мысль о механическом подавальщике не была столь идиотской, чтобы добраться до него, пришлось бы пройти мимо открытой двери кабинета. А по пути к слишком медленному лифту не миновать было другой открытой двери.
Одинокий не отрывал глаз от дороги, а Детеныш сидел молча, посасывая сигарету и наблюдая за мной. Я мог видеть, что пистолет в его руке целил мне в живот.
Было холодно и ветрено. Порывы ветра становились все сильнее и чаще, и “кадиллак” то и дело содрогался под их напором. Одинокий доехал по Риверсайд до шоссе Фриуэй, повернул направо и направился к центру.
У Брида я основательно пропотел, и теперь влажная рубашка казалась ледяной. Холод просачивался в машину, пробегал по моей спине и заполнял мой желудок.
Минут за пятнадцать — двадцать мы добрались от “финансовой” компании Брида до “Подвала”. Одинокий свернул с Седьмой улицы в переулок и остановился у лифта, ведущего в клуб Марти Сэйдера. Он оставил ключи в замке зажигания, и я это запомнил: вот он шанс, которым я мог бы воспользоваться. Сзади нас остановилась вторая машина. Фары погасли, и я выбрался в темноту переулка.
Резкий сырой ветер пронизал меня насквозь, обжег мне лицо и вгрызся мне в легкие. Я задрожал, но не только от холода. Чем ближе мы были к “Подвалу”, тем больше становился ком страха в моем желудке. Росла и депрессия. Я попытался стряхнуть ее с себя. Какого черта, подумалось мне, я пока еще жив. Это меня взбодрило так, что чуть не стошнило.
Благодаря своему трепу я выбрался из конторы Брида, но я не спешил погладить себя по головке. Еще бы! Сладкоречивый Скотт сумел, похоже, угодить из пасти льва в его брюхо.
Хотел бы я знать, что произойдет, когда мы вывалимся толпой из лифта в клуб. Было множество вариантов: нас могла ожидать дюжина бандитов Сэйдера, готовых перестрелять нас; парни Брида могли застать Марти одного и пришить его, или они могли озвереть и застрелить любого, кто оказался бы внизу. В “Подвале” могло никого и не оказаться, хотя там, несомненно, был кто-то тридцать — сорок минут назад, когда я звонил туда и линия была занята. Но ни один из этих вариантов не обещал мне спасения.
С тех пор как я стал частным сыщиком, и раньше, во время большой заварухи, завуалированно названной “Вторая мировая война”, в меня стреляли множество раз и даже чуть не убили. Но никогда еще не охватывала меня такая мертвящая безнадежность. Я чувствовал, что мне пришел конец. Я смертельно устал, боль пульсировала в моей голове, и мне было тяжело даже думать. Уже пятнадцать или шестнадцать часов я был на ногах, и это начало сказываться. Я ощущал такое жуткое физическое и душевное изнеможение, что мне уже было почти наплевать на то, что произойдет дальше. Почти, но не совсем. У человека всегда остается что-то про запас. И если был хоть какой-то шанс, я собирался обязательно использовать его и, если удастся, прихватить с собой хотя бы парочку из этих парней, собиравшихся спокойно прикончить меня.
Мы все собрались у лифта. Дверь была открыта, и кабина находилась наверху. Мне подумалось, что внизу могло никого не остаться, и это немного взбодрило меня. Если Марти побывал здесь, поднялся на лифте и отправился куда-то еще, я мог бы задержать моих стражей на какое-то время, заверить их, например, что Марти вот-вот вернется. Во всяком случае, можно было бы попытаться что-то сделать.
Парни затолкали Дятла и меня в лифт лицом к противоположной двери, которая откроется внизу, и забрались вслед за нами. Если кто-то будет стрелять внизу, нам достанется первым. Неплохая перспектива! Лифт должен был тронуться, но не ощущалось никакого движения. Я вспомнил, как совсем недавно я поднимался в нем с Айрис. Ну что ж, мое желание исполнилось. Тогда я хотел узнать, в чем все же было дело и что стояло за странными утренними происшествиями. Теперь я знал: Сэйдер пытался прибрать к рукам весь рэкет, большой босс Брид послал “выскочке” ультиматум, и он убил посланца Лобо. Затем Айрис и я оказались в гуще этого безумия, этой войны банд со мной на ничейной земле и даже без рогатки. Теперь я знал все, но уже не чувствовал себя так хорошо, как утром, когда мое любопытство еще не было удовлетворено.
Лифт остановился, дверь начала отодвигаться, и тут я вспомнил о маленькой лампочке над дверью в кабинете Сэйдера. Она горела уже шестьдесят секунд. Спускавшиеся со мной парни могли и не знать об этом сигнале, но я-то понимал, что кто бы ни был в “Подвале”, он уже ожидал нашего появления.
У меня пересохло в горле, когда дверь раскрылась и мы уперлись в темноту, царившую в клубе. Я все еще был посередине: Сэйдер — передо мной и Брид — сзади. Головорезы Брида окружали меня, а рядом со мной стоял Дятел, жаждущий пустить мне пулю в живот. Но никто из нас не мог ничего разглядеть в кромешной тьме.
Кто-то толкнул меня, и я вывалился из лифта. Дятел рядом со мной. Один из парней задвинул дверь лифта и тем самым перекрыл последний луч света. Через несколько секунд глаза мои приспособились к темноте, и я разглядел узкую полоску света там, где должна была быть дверь в кабинет Сэйдера. Потом чья-то рука уперлась в мою спину, и все мы двинулись в сторону света.
С каждым шагом убывали мои шансы, но мозг мой лихорадочно работал. Там кто-то был. Если это Сэйдер, — а я не мог представить кого-то еще, кто находился бы здесь так поздно, — меня ждет ад, и никакой надежды. Но если бы мне удалось уговорить этих мерзавцев пустить нас с Дятлом одних в кабинет якобы для того, чтобы увидеть, как его встретит Сэйдер, я мог бы... Что я мог бы? Выпрыгнуть через потолок? И все же это было бы лучше, чем ничего.
Я попытался замедлить шаг и прошептать свою блестящую идею тому, кто шел за мной, но мозолистая рука зажала мне рот, а в загривок уперлось холодное и твердое дуло.
Это решило дело, и мой страх стал перерастать в отчаяние. Мы дошли. Кто-то опередил меня, нащупал ручку и распахнул дверь. Чьи-то руки толкнули меня в спину и практически вбросили в комнату.
Я споткнулся о край ковра, пролетел несколько метров и, чтобы не упасть, ухватился за край белого письменного стола. Я заморгал от неожиданно яркого света и взглянул над сверкающей поверхностью стола прямо в глаза Сэйдера. Его мертвые глаза.
Не сразу нашел я дырку в его голове. Находка меня потрясла. Я-то ожидал услышать грохот выстрелов и увидеть смерть вокруг себя, включая, быть может, и свою. Но вид мертвого Сэйдера так меня ошарашил, что я замер с отвалившейся челюстью.
Дятел захлопнул мне ее. С оскаленными зубами он кинулся на меня и схватил за горло. Костяшки его пальцев скользнули по моему подбородку, и зубы мои щелкнули. Я отбил его руку и потянулся к нему, но не успел. Большой и грузный Гарри обхватил меня сзади, а Гамлет и Одинокий вцепились в Дятла.
Его лицо исказилось, и он выкрикнул:
— Ты, изворотливый сукин сын!
Одинокий заорал на него:
— Заткни пасть, Дятел. — Бросив на него свирепый взгляд, он подошел к столу и всмотрелся в Сэйдера.
Крики утихли. Только Гамлет еле слышно произнес:
— О Боже, — пялясь на мертвеца и качая головой.
Марти лежал на столе, его правая рука вытянулась вперед, а левая свесилась вниз. Его левая щека была прижата к столешнице, а открытые глаза таращились в пустоту. На столе в нескольких сантиметрах от головы лежали очки без оправы. Тщательно причесанные волосы слегка взлохматились и обнажили лысину, тускло блестевшую в ярком свете. Вид ее был почти непристойным.
Не считая короткого взгляда на тело, Дятел не отводил глаз от меня. Он облизал губы и прищурил свои и без того маленькие черные глазки. Он, видимо, обдумывал свою защитную речь и заранее предвкушал, как я буду корчиться. Я тоже предчувствовал, что мне придется покорчиться.
Одинокий небрежно приподнял за волосы голову Сэйдера, с любопытством осмотрел ее и грудь и показал другой рукой на затылок.
— Смотри-ка. Совсем маленькая. Двадцать второго калибра, не больше двадцать пятого, — изрек он так, словно спрашивал, который час. Он отпустил голову, и она шлепнулась об стол. Глухой стук отозвался в моем позвоночнике.
Ни Гамлет, ни Дятел не смотрели на покойника. Первому было достаточно комментария Одинокого, второй больше интересовался мною. Одинокий обнаружил красное пятно на своем пальце и вытер его о черный пиджак Сэйдера. Детеныш Клейн поглядел на Сэйдера и начал рыться в его столе. Другие осматривали комнату. По приказу Одинокого Гамлет прошел в соседнюю комнату и включил свет во всем клубе. Он оставил дверь открытой, и через плечо я мог видеть столы, стулья и кабины в зале.
Детеныш выпрямился и позвал:
— Эй, парни, взгляните-ка на это! — В руке он держал тонкий платок, явно женский. Он уставился на его уголок. — Тут что-то есть. К. А. Г., — прочитал он по буквам и хихикнул. — Что бы это значило?
Я тоже прикинул, кто бы это мог быть, мысленно перебрал все женщин, которых я узнал по этому делу: Вивиан Сэйдер, Китти Грин, Айрис Гордон и Мая, как ее фамилия?.. Она сказала: “Вы все равно не сможете ее произнести”. Никто из них вроде не подходил.
Я перестал об этом думать, ибо сообразил, что для меня это уже не имеет значения. До меня наконец дошло, чем может обернуться для меня этот новый поворот. Со смертью Сэйдера испарились все мои безумные надежды на то, что я смогу как-нибудь выкрутиться из этой передряги.
Именно этот момент выбрал Дятел, чтобы обрушиться на меня.
— Одинокий! — вскричал он. — Парни, послушайте! Теперь-то вы видите, чего добивался этот подонок Скотт. Я же говорил вам, что он брешет. Выслушайте меня сейчас.
Остальные четверо подошли к Дятлу. У всех у них было оружие в руках, и они держали на прицеле и меня и Дятла, но они сгруппировались вокруг него и смотрели на меня. Я так и не убедил их до конца, и теперь они совсем не верили мне, а Дятел наседал. Он жаждал этого с того момента, когда я наплел о нем небылиц перед Бридом и его подручными. Сейчас он получил свой шанс.
— Скотт, — проговорил он вкрадчиво, — облегчи себя. Помоги нам, умник. Где этот сейф со всеми бабками? Где эти треклятые списки, о которых ты нам пел?
Он остановился и смерил меня взглядом. Я облизал губы, и язык мой показался жестким, как наждак. Никто уже не целился в Дятла. Я был единственной мишенью. Пять пар враждебных глаз пристально смотрели на меня. Четыре ствола целили в меня: три автоматических пистолета 45-го калибра и один револьвер 38-го в ручище Одинокого. Целый день я не мог сделать ни шага без того, чтобы не наткнуться на человека с пушкой. Каждый был вооружен, и каждый целил в меня.
Сейчас эти парни со всеми их пушками ждали моего ответа на вопрос Дятла. Важно было не ошибиться, и я попробовал:
— Не торопитесь, ребята. Не спешите с выводами. Ничего не изменилось.
Пустые слова. Было видно, что они это понимают. Но я продолжал:
— Послушайте, я не мог об этом знать. Это, должно быть, случилось после того, как я позвонил Сэйдеру и договорился с ним...
Я смолк. Никакой треп, похоже, уже не помог бы мне. Я замолчал и по другой причине: на лице Дятла расплылась широкая улыбка. Очевидно, он ждал этого момента, а я попался в расставленную им ловушку.
— Одинокий, ребята, вы все слышали, что он сказал?
Дятел наклонился за столом к полу. Я не сразу понял, что он там делает. Когда он выпрямился, в его руках был телефон. Тот самый, что стоял на столе Сэйдера. В агонии он, очевидно, свалил его на ковер. Теперь Дятел показывал мне телефон, держа аппарат в одной руке и трубку в другой. Он ухмылялся:
— Ты видишь, старина Скотт. Если кто-то позвонит сейчас Сэйдеру, что он услышит? Сигнал “занято”. — Он обвел глазами присутствующих. — Это и услышал Брид, когда звонил сюда. Ведь так? Как он мог быть не занят, если трубка была снята?
Детеныш дернул себя за кривой нос, отделился от группы и зашел ко мне за спину, небрежно поводя пушкой в правой руке.
Дятел взглянул на меня:
— Ты ловкий сукин сын! Сейчас ты станешь покойным сукиным сыном. Ты разговаривал с мертвецом!
Понимая, что это бесполезно, я все же сказал:
— Он был жив, когда я с ним говорил. Черт возьми, ведь вы слышали, вы все присутствовали при этом.
На безобразном лице Одинокого появилась ухмылка, смешок вырвался из широкой груди Гарри. Никто из них не произнес ни слова, и это было страшнее, чем если бы они орали на меня. В отчаянии я сказал:
— Не поддавайтесь Дятлу, парни. Он хочет отыграться на мне, пытается спасти свою собственную шкуру. Подумайте, ради Бога...
Бесполезно, красноречивый Скотт! Парни почуяли запах крови и уже предвкушали удовольствие. Меня пробрала дрожь, ведь они почуяли запах моей крови, а это было все, что я имел.
Я силился придумать хоть что-нибудь, но ничего не приходило мне в голову. Да и присутствие покойника отнюдь не способствовало моим размышлениям — остекленевшие глаза Сэйдера таращились в ничто за моей головой.
Дятел аккуратно поставил телефон на стол, нажал несколько раз на рычаг, поднес трубку к своему уху, крутанул один раз диск и проговорил:
— Оператор? Я только что обнаружил, что трубка была снята с аппарата. Я жду важного звонка. Не могли бы вы мне сказать, как долго был разъединен мой телефон?
Он ждал добрую минуту, которая для меня растянулась на полчаса. Я потерял ощущение времени, но не сводил глаз с трубки в его руке.
Наконец Дятел улыбнулся, положил трубку и объявил:
— Она не уверена, но прошло, видимо, не менее часа.
Одинокий пробормотал:
— Похоже на то, — сделал шаг в мою сторону и повел револьвером.
Я проглотил ком в горле и напряг мышцы, готовясь к прыжку. Если он намеревался выстрелить в меня, я собирался по крайней мере разбить ему губы.
Дятел тоже шагнул вперед и схватил Одинокого за руку. Он опять чувствовал себя своим среди парней.
— Минутку, Одинокий. Что ты собираешься делать?
— Брид сказал: если он нас обманул, не привозить его обратно.
Тут вмешался Гамлет. Он все еще казался самым кроткий и нервным из всей компании.
— Не лучше ли убраться отсюда? — Взглянув на тело Сэйдера, он добавил: — Мне это совсем не нравится.
Гарри поскреб черную щетину на своем подбородке и прогудел:
— Может, завезем этого типа куда-нибудь в лес? А?
Эта братва была полна идей. И, к моему сожалению, не только идей.
Снова заговорил Дятел, обращаясь к Одинокому — явному командиру здесь, стараясь быть убедительным:
— Послушай-ка, Одинокий. Ты и все ребята мне друзья. А этот гад настроил вас против меня. Он даже босса убедил, что я — лазутчик. Так что теперь он мой.
Я понял, что Дятел вот-вот добьется своего. А он продолжал:
— Ты же слышал, Одинокий, что я говорил у Брида. Я поклялся, что всажу пулю в живот этому ублюдку. Да и сам Брид сказал: если Скотт нас дурит, он будет моим. Вы все слышали это!
Одинокий принял естественное решение:
— Конечно, Дятел. Отвезешь его в каньон Бенедикта?
Дятел покачал головой, расплываясь в улыбке:
— Ну уж нет. Я придумал кое-что получше.
Он шагнул было ко мне, но остановился и обернулся к Гамлету, стоявшему слева:
— Дай-ка мне твою пушку, приятель.
Гамлет поспешно протянул ему пистолет, словно жаждал избавиться от него. Это был автоматический кольт 45-го калибра. Дятел нажал защелку, ловко извлек обойму, заполненную семью патронами, загнал ее обратно в рукоятку, отвел затвор и возвратил его со щелчком обратно. Теперь пистолет в его руке был готов к действию с взведенным курком и пятнадцатиграммовой пулей в стволе. Глядя на меня, он пояснил:
— Вот как я себе это представляю. Скотт явился сюда и застрелил Сэйдера, но и сам получил пулю в живот. — Он смаковал. — Получил пулю в живот, ползком выбрался из комнаты и тут окочурился. Но сдохнет он не сразу.
Из моего горла, пересохшего, как техасские прерии, вырвался хрип:
— Ничего не получится, Дятел! Как бы я мог выстрелить Сэйдеру в затылок, затем получить пулю в живот да еще и ползать при этом. Это бессмысленно.
Дятел заржал:
— Кого это колышет, Скотт? Тебе-то разве не все равно?
Ему было наплевать на то, что кто-то подумает. Он был уже сыт моей логикой. Да и мне-то что она дала? Просто он получал садистское наслаждение от моего отчаяния и жаждал продлить удовольствие.
— Как тебе это понравится, Одинокий? Ползущий и корчащийся Скотт? Или вытащим его на танцплощадку и заставим поплясать? Окропим его кровью все вокруг?
Моей кровью? Я выглянул в дверь справа от меня, размышляя, не рвануть ли мне отсюда. Но куда бы я побежал?
Я, наверно, выглядел очень напуганным, и Дятел получал неподдельное наслаждение. Он резко дернул головой в сторону двери и велел:
— Вперед, Скотт. Пришел твой час.
Я не знал, чего он хотел, но медленно сделал два шага к двери дрожащими от напряжения ногами. Но он передумал:
— Подожди-ка. Может, лучше заделать его тут.
Я увидел, как Гамлет пожал плечами и махнул рукой, и Дятел решился:
— Давай, Скотт, но не торопись. Я ведь могу всадить тебе пулю и в спину, если хочешь.
Я вышел из двери. Дятел следовал вплотную за мной. За дверью он ткнул меня стволом в спину и заставил повернуть налево. Я сделал еще пару шагов. У меня мурашки бежали по спине. Этого он, видимо, и добивался.
— Стой! — сказал он, и смешливость пропала из его голоса. Он прижал дуло к моей спине и проворчал: — Сейчас я расплачусь с тобой, сукин сын, за то, что ты со мной сделал.
Он приставил дуло к моей спине и оставил его там.
С того момента, когда несколько часов назад я сунул револьвер в спину Дятла, эта мысль сверлила мне мозг, и сейчас я действовал не задумываясь. На помощь мне пришла долгая тренировка в морской пехоте, приобретенные там навыки. Я резко развернулся вправо, напряженно согнув правую руку и поднимая левую. Большой палец оттянулся назад, остальные выпрямились, и вся ладонь приобрела предельную жесткость.
Мой локоть отбил в сторону пистолет, и он разрядился с ревом, ударившим меня по ушам, пламя из ствола лизнуло мой рукав. Моя левая ладонь уже опускалась по крутой дуге и саданула по напряженным мышцам правого предплечья Дятла. Пистолет выпал из его парализованных пальцев, и крик уже рвался наружу из его горла.
Как только край моей левой ладони коснулся его руки, я схватил ее и готов уже был сломать ее. Но нельзя было допустить, чтобы он крикнул. Несмотря на потерю равновесия, я ухитрился ткнуть прямыми пальцами правой руки в его горло, и крик вылился в бульканье. Пальцы мои обвились вокруг его шеи, сжали ее, пока не вздулись мышцы на руке. Я дернул его к себе и врезал левым кулаком по лицу.
Кулак мой скользнул по его скуле, и удар оказался не столь сильным, как мне хотелось бы. Однако он выключился и сложился вдвое. Я упал на одно колено, подобрал с ковра пистолет и стал ждать неприятностей. Эхо выстрела еще перекатывалось по залу. Парни слышали его, и я думал, что сейчас они посыпятся в дверь.
Я напряженно ждал несколько секунд, пока не пришел в себя и не сообразил, что они ожидали выстрела. Выстрела в мой живот. Но это была лишь передышка. Я стремился выбраться отсюда, но это было совершенно невозможно. Даже если бы мысль о механическом подавальщике не была столь идиотской, чтобы добраться до него, пришлось бы пройти мимо открытой двери кабинета. А по пути к слишком медленному лифту не миновать было другой открытой двери.