И вот наконец в освещенный круг крадучись вошла высокая грациозная брюнетка. Она приблизилась к краю танцевальной площадки. Я ждал, когда же конферансье уберет микрофон, девушка тоже в нерешительности стояла и ждала. Я подумал, что по всем показателям это стриптизерша.
Микрофон все еще стоял на месте - и будь я проклят, подумал я, если она не подойдет и не начнет петь!
Она действительно пела как стриптизерша. При этом ее чрезвычайно большая грудь соблазнительно поднималась и опускалась. Серебристое платье с высоким воротником плотно облегало вызывающие формы певицы. Брюнетка пела, плавно покачиваясь взад и вперед. Мне было приятно на нее смотреть.
Закончив свой номер, певица поклонилась с полным безразличием на лице и улыбнулась только тогда, когда зажегся свет и раздались аплодисменты. Она была довольно близко от нас, поэтому я широко ей улыбнулся, когда она покидала сцену. Брюнетка посмотрела на меня. Сквозь меня. И снова - на меня. Я продолжал улыбаться, показывая все свои зубы, и бурно аплодировать. Она спустилась к эстраде и, обойдя площадку и эстраду, подошла к завешенной бархатом арке. Там стоял мой старый приятель "красный нос", который беседовал с облаченным в смокинг Виктором Пилом. Певица с могучей грудью с минуту поговорила с ними, взглянула через плечо на меня и снова принялась болтать. Потом она скрылась в арке. Келли встал.
- Мне нужно идти, - сказал он каким-то басом. - Поймаю такси.
- Я подвезу тебя, - предложил я.
- Нет, нет. Нет, - пробормотал он. - Меня устраивает такси. - Он неуверенно шагнул и закачался. - Б-р-р, жена убьет меня...
- Если останешься жив, позвони мне завтра, - бросил я ему вслед.
Он кивнул и двинулся с места. Я вдруг что-то вспомнил.
- Эй, - позвал я его, - вернись!
Репортер остановился и, развернувшись, направил свои стопы в нужном направлении. Я дал ему номерок из гардеробной:
- Возьмешь свою шляпу. Скажи блондинке, Шелл, мол, шлет ей свою любовь.
Я проглотил свой кофе и поднял глаза. Около столика, глядя на меня ледяными, голубыми глазами, стоял Виктор Пил. Более того, рядом с ним стояла крошка с могучими легкими. Она улыбалась. Но не ему, а мне.
- Хэлло, Пил, - поприветствовал я его. - Вы принесли счет? Все было великолепно.
- Не надо счета, - проговорил он, приподняв толстую губу и обнажив кривые зубы. Похоже, он улыбался. Не надо счета! Крутой парень!
Он повернулся к грудастой.
- Глория, - сказал он высокопарно, - это мистер Скотт. Шелдон Скотт. Мистер Скотт, мисс Глория Уэйн.
Я учтиво поздоровался. Она взяла мою руку и сжала ее в своих. Это было приятно.
- Здравствуйте, мистер Скотт, - промурлыкала она и отняла руку.
- Присоединитесь ко мне? - Я пододвинул стул Глории, а типу предоставил усаживаться самому.
Подошел официант. Он для виду смахнул что-то со скатерти, убрал мой кофе и принял наш заказ на спиртное. Как-то незаметно и, главное, сразу я и девушка перешли на "ты".
Толстяк Пил прервал наш разговор, который обещал много приятного:
- Вы хотели обсудить что-нибудь со мной, мистер Скотт?
- Пока нет. - Я перевел взгляд с Глории на гораздо менее привлекательные коричневые усы и небритые щеки Пила. - Я немного прощупал почву, но пока у меня нет ничего серьезного. Мне кажется, однако, что дело пойдет. Скоро я свяжусь с вами.
Принесли напитки, и Пил принялся за свой коктейль с шампанским.
- Вы по-прежнему считаете мою просьбу подозрительной? - спросил он.
- До некоторой степени. Однако она начинает приобретать смысл. Похоже, что вы были правы.
- Я редко ошибаюсь, - заметил он самоуверенно. Подошел красноносый и похлопал Пила по плечу.
- Босс, парень предъявил к оплате крупный чек, - сказал он хрипло. Его голос звучал так, будто он говорил под дождем. Пил извинился и встал.
Красный нос дыхнул мне в лицо:
- Так что ты сказал по поводу гардении? Я взглянул на лацкан его пиджака. Цветка в петлице не было. Не было видно и вздутия под мышкой. Вообще ничего.
- Ну, - сказал я, - вы принимаете все чересчур всерьез!
Охранник удовлетворенно улыбнулся и, повернувшись, последовал за Пилом в глубь клуба. На правом бедре что-то оттопыривалось.
- Может, Пил не вернется? - спросил я Глорию.
- Возможно. Я поинтересовалась у него, что это за человек с такими клыками. А он, оказывается, знает вас. Вот я и попросила представить меня.
- Я польщен. На самом деле у меня ведь нет клыков...
- Я знаю. Не правда ли, я бесстыдница? - нисколько не смутившись, спросила она.
- Дерзкая.
Певица все еще была в серебряном платье, обтягивавшем ее, словно кожа. Поставив локоть на стол, она подпирала рукой подбородок. И вдруг наклонилась и перегнулась через стол. Интересно, настоящие ли они?
Или, может быть, ее груди сделаны из пластмассы или чего-нибудь подобного? Если же настоящие, то интересно, застрахованы ли?
Я обдумывал, следует ли мне еще выпить.
- Еще стаканчик? - словно читая мои мысли, спросила она, разрешив проблему.
Нам подали напитки, и мы медленно потягивали их, пристально глядя друг на друга. Так продолжалось довольно долго.
- Вы можете отвезти меня домой, Шелл? - наконец спросила она.
Мне не хотелось отказывать ей, но пришлось.
- Я сейчас полупьян, - пояснил я, - и к тому времени, когда вы протрезвеете, у меня перед глазами все еще будут летать гуппи. Кроме того, у нас с вами еще есть работа.
- Я свою закончила, - возразила брюнетка. - Я закончила. Все.
- Вы не участвуете в шоу? - удивился я.
- Участвую. Но оно закончено. Сегодня было два отдельных представления. Они оба закончены. Показывали только лучшие номера, - сказала она и добавила извиняющимся тоном:
- Я не хочу представить дело так, будто я - самое лучшее.
Я улыбнулся:
- Вы, без сомнения, лучшая.
- Значит, вы отвезете меня домой?
- Мне нужно еще работать.
- Какой исполнительный мальчик! Вы хотите, чтобы я шла пешком?
Заколебавшись, я взглянул на нее.
- Я призываю вас рискнуть! - капризно продолжала она.
Я уступил.
- О'кей. Пошли с папочкой! - допив остаток напитка, бросил я.
- Хорошо, папочка.
Плотоядно оглядев ее, я вышел из клуба. Глория следовала за мной. Проходя мимо гардеробной, я увидел Максайн. Она стояла подбоченясь и очень холодно смотрела на меня. Я подмигнул ей из-за голой спины Глории.
- Шелл шлет свою любовь! - проговорил я, проходя мимо.
Она взорвалась:
- Чепуха!
Глава 6
На улице стало еще прохладнее. После гула и смеха, царивших в "Серале", за его стенами мне показалось тихо, как в могиле. Глория вцепилась в мою руку, будто это был сверток со стодолларовыми купюрами, и держалась за меня, пока служащий в униформе вывел мой "кадиллак" и поставил его перед входом. Я сел за руль, брюнетка скользнула внутрь и продолжала вертеться, пока не устроилась, тесно прижавшись ко мне.
- Послушай, беби, мне ведь нужно работать. Я должен, по крайней мере, сдвинуть с места машину...
Она захихикала. Я подумал, над чем она смеется? Может, над тем, о чем я сейчас думаю?
- Это недалеко, - прошептала она.
- Что недалеко? - не понял я.
- Гм-м... - Дыхание Глории щекотало мое ухо.
- Что недалеко? - повторил я вопрос.
- Мой дом. Это на Парквью-стрит. Я тебе покажу... После того как она, приятно прижимаясь ко мне своим полным телом, показала мне дорогу, мы свернули с Уилшир на Парквью. Машина остановилась перед крошечным домиком, который, как наряд невесты, весь утопал в розах. Певица дала мне ключ и позволила открыть ей дверь.
- Входи, - пригласила она.
- Послушай, но мне надо работать... - слабо сопротивлялся я.
- Да ладно! Уже слишком поздно для дел. Или, может, ты хочешь отправиться домой спать?
- Да, я думал об этом...
- Ну, так перестань думать. - Она лукаво улыбнулась. - Думай вместо этого обо мне. Поспишь подольше завтра утром, если захочешь. Мне необходимо общество, а ты - подходящая компания.
- Ну... - замялся я.
- Входи, входи. Сейчас я приготовлю тебе выпить. Ну, черт возьми, мог же я позволить себе выпить стаканчик!
У Глории был приятный дом. Входная дверь вела в маленькую гостиную, соединявшуюся в задней части с небольшой кухней. Около кухни была еще одна дверь, как я понял, в смежную комнату. Справа находилось еще какое-то помещение, отделенное от гостиной плотной темно-синей драпировкой, прикрепленной медными кольцами к металлическому карнизу. Драпировка была немного сдвинута в сторону, и я мог видеть туалетный стол с большим зеркалом и огромную голливудскую кровать под белым покрывалом. Это была спальня. На туалетном столике стояла пара фотографий. На одной из них был изображен неизвестный мне человек, а другая очень напоминала Виктора Пила. Собственно говоря, это и был Пил.
- Уютно, - сказал я.
- По моим возможностям, - откликнулась она. - Мне здесь нравится. Садись, я сейчас все приготовлю.
- Я заметил у тебя в спальне пару мужчин, - пошутил я.
Она удивленно взглянула на меня.
- На туалетном столике. В рамках.
- О! - воскликнула она. - Эти? Ты меня удивляешь!
- Один из них - Пил!
- Да. Босс. Он ко мне удивительно хорошо относится. - Она нахмурилась. - Я ведь не слишком хорошо пою, верно?
Я не стал ее разуверять и оглядел повнимательнее гостиную. Большой цветной телевизор, аудио- и видеоустановка, проигрыватель у входа в спальню, немного подальше - мягкое серое кресло. Драпировки, в дальнем углу - два таких же кресла. Половину стены напротив входа занимало огромное окно с темно-синими шторами. Перед окном стояла длинная кушетка. Я опустился на нее.
Глория исчезла в маленькой кухне, и я услышал, как она гремит стаканами и кубиками льда. Затем она высунулась из двери и спросила:
- Что ты хочешь? Скотч, бурбон, джин? Я встал и подошел к двери кухни.
- Бурбон, пожалуйста. С водой. Не очень много воды. Брюнетка занялась смешиванием, а я наблюдал за тем, как она отмеривает компоненты на глазок, она не была искусным барменом. Глория наливала, смешивала, наклонялась... Платье великолепно обтягивало ее полные формы. Я снова подумал, настоящие они у нее или приобретены в дамском магазине под названием "Сверхсекретно".
- Вот. - Она снова подвела меня к кушетке, села на некотором расстоянии и протянула мне стакан. Это был мягкий, хороший бурбон. Глория попробовала свой напиток, потом сделала глоток и тут же выпила его залпом и поставила на колено пустой стакан.
- Ого! - воскликнул я.
- По правде говоря, я не очень это люблю, - призналась певица. - Я пью, чтобы хорошо себя чувствовать. - Она покачала головой. - Мне сейчас хорошо.
Она встала и обошла кушетку. Я медленно проглотил половину своего напитка, как вдруг услышал какой-то металлический звук. Я повернул голову. Глории не было видно, темно-синяя штора, закрывавшая вход в спальню, была задернута. Я быстро проглотил остаток своего бурбона.
За портьерой ощущались какие-то движения, слышались звуки мелодии. Она начала расслаблять меня, в то время как я продолжал наблюдать за драпировкой. Глории понадобилось около пяти минут. Наконец занавес раздвинулся, и я увидел Глорию, освещенную сзади теплым, мягким светом. Она изменилась. О, как она изменилась! На ней было серое дымчатое прозрачное неглиже, которое, казалось, обыкновенный паук мог сплести за неделю. Глория с улыбкой направилась ко мне. Она шла как девушка, исполняющая свадебный таитянский танец. Я ее не остановил. Я люблю танцы. Покачивая бедрами, брюнетка подошла к большому окну с шаловливой улыбкой на губах и, потянув плетеный шнур, задернула занавески. Затем она прислонилась к стене.
- Нравится? - проворковала она.
- Очень, очень нравится.
Мой язык болтался, как веревочка. Девушка рассмеялась глубоким, грудным смехом:
- У тебя пустой стакан. Давай, я тебе повторю. Она близко подошла ко мне, взяла из моей руки стакан. Ее грудь была настоящей. Действительно настоящей.
Брюнетка опасно наклонилась, взяла обеими руками мою голову и откинула ее, смеясь глазами и губами. Холодный стакан, который она держала в руке, прижался к моему уху, и я почувствовал ее губы, теплые, даже горячие. Они прижались к моим. Эти губы были очень мягкими, как бархатные занавески, даже мягче. Это было сначала. Затем они стали твердыми, настойчивыми, требовательными. Я подумал, а нужен ли мне еще стакан бурбона, и решил, что нет. Я был прав.
***
Я открыл ключом дверь своей квартиры, вошел и включил свет - маленькую настольную лампу справа от двери. В первой комнате у меня было два аквариума с тропическими рыбками. Рыбы как люди. Они не любят, чтобы в глаза им внезапно ударил яркий свет.
Мне казалось, что я уже целую неделю на ногах. Я вошел в кухоньку и заглянул в холодильник. Нашел бутылку и приготовил себе крепкий стаканчик на ночь. Было половина четвертого ночи.
Квартирка у меня маленькая, состоит из смежных комнат - кухоньки, спальни и ванной в "Спартан-Апартмент-отеле" на Норт-Россмор-стрит, в Голливуде. Это совсем недалеко от "Уилшир-Кантри-клаб". Квартира удобная. В гостиной одно глубокое кожаное кресло для меня, еще два коричневых очень мягких кресла и очень большой, шоколадного цвета диван. Три пуфика разбросаны по всей комнате как попало. Пол покрывает золотисто-желтый, от стены до стены, ковер с высоким мягким ворсом: ступаешь по нему, и кажется, что идешь по матрасу. Есть большой низкий черный лакированный кофейный столик, на котором валяются последние номера журналов "Плейбой", "Аквариум" и "Кавалер". Причем размещены они довольно искусно - так, чтобы прикрыть водяные круги, давно оставленные стаканами со спиртным. Комнату украшает искусственный камин, а над ним квадратная картина с изображением обнаженной женщины. Картина выполнена яркими масляными красками.
Нравится? Ну и идите к черту. Мне очень нравится.
Ну а теперь опишем спальню: голливудская постель, конечно, подушки, два стула, туалетный столик. В ванной - комбинация ванны и душа, коричневый изогнутый по форме тела керамический унитаз и медицинский кабинет с зеркалом. Наконец, в кухоньке: газовая плита, холодильник, уголок для завтраков. Бутылка бурбона. Еда.
Я отнес свой напиток в спальню и начал вылезать из своей одежды. Я повесил серый габардиновый костюм в шкаф, повесил на крючок свой галстук, засунул специальные деревянные распялки в коричневые ботинки фирмы "Кордован" и бросил рубашку, трусы и носки в мешок для грязного белья.
В ванной встал под душ. Стоя под жесткими, брызжущими струями воды, я с удивлением думал о людях, с которыми мне пришлось столкнуться в течение этого длинного, но интересного вечера. Со мной уже бывало такое: я встречал более интересные фигуры, чем те, которые изображены на квитанции из китайской прачечной. Да, сегодня был интересный вечер.
Я намылился, обмылся, выключил душ и растерся толстым полотенцем. В постели, поставив оба будильника на восемь часов утра, я лежал при открытых окнах, накрывшись простыней и ощутив наконец некоторую прохладу. Я думал о Глории, Максайн, Робин и Джо, пока не погрузился в сон.
Глава 7
Я услышал только последние звонки первого будильника, перекатился на другую сторону кровати и начал снова погружаться в прекрасную картину несуществующей страны, где черноглазые гурии в прозрачных бюстгальтерах и целлофановых юбках шаловливо танцевали вокруг моего трона. Девушка с пышным бюстом и копной рыжих волос щекотала мою щеку своими длинными ресницами. Я взглянул в ее раскосые зеленые глаза, находившиеся совсем близко, и они вдруг превратились в два уголька. Ее ресницы начали расти, удлиняться, потом утолщаться и превратились в острые железные шипы, которые стали впиваться мне в шею.
Второй, большой будильник прозвучал как гонг в бочке для дождевой воды. Ночной кошмар мгновенно рассеялся. Я сел, выругался и посмотрел на часы. Восемь часов утра. Абсолютно мерзкое, несчастное время суток. Я с отвращением провел языком по небу, сжал губы, поморгал и стремительно выкатился из постели. Стоявшая на столике около меня кружка свалилась, чуть не стукнув меня по макушке. Внутри моего черепа, вероятно, еще сохранились следы вчерашней драки. Встряска от движения, которое я сделал, спуская ноги на пол, отдалась болью в моей макушке.
Выхватив из шкафа халат, я потопал в ванную, плеснул водой себе в лицо, почистил зубы и провел гребешком по волосам. Правда, с волосами при этом не произошло никаких изменений.
В кухоньке я поставил на плиту воду, чтобы она закипела, включил кофейник и снял с полки коробку каши. Да, именно каши. Завтрак. Мысль о плотном завтраке всегда заставляет меня испытывать чувство обреченности.
Я высыпал горсть хлопьев в кипящую воду и стал наблюдать. Каша тошнотворно булькала, и мой желудок отвечал ей таким же тошнотворным бурлением. Не раздумывая, я отнес кашу в ванную и вылил прямо в керамический унитаз. Быстро и просто. С завтраком было покончено. Я одолел один тост и две чашки черного кофе, после чего наконец проснулся.
Я облачился в серо-голубой габардиновый костюм. Потом довольно надолго задержался, выключая свет в аквариуме. Накормил рыб живыми дафниями, наконец расправил плечи и вышел из квартиры.
Жесткое и бесстыдное, как энергичный делец с Мейн-стрит, солнце поднялось уже до половины неба. На улице не было ни малейшего ветерка. Смог щипал глаза. Американский флаг над "Уилшир-Кантри-клаб" бессильно и неподвижно висел в дымке смога.
Я сел в "кадиллак", свернул с Россмор на Розвуд и направился к Северному Виндзору.
Мне казалось, что ей идут блузка и укороченные брючки. Но в обтягивающем желтом свитере, клетчатой белой юбке, прозрачных нейлоновых чулках и коричневых с белым туфлях на шпильках она возбуждала еще больше.
- О, доброе утро, мистер Скотт! Вы бодрый и ранний, - произнесла Робин мягким, приятным голосом.
- Я подумал, что кое-что забыл вчера вечером. Решил заскочить, чтобы еще немного поговорить.
Девушка нахмурилась, но открыла дверь и предложила мне войти. Я вошел и.., ну-ну! Там, на том же желто-зеленом диване, снова сидел раздраженный мистер Кэш. На нем был новый коричневый твидовый костюм, но лицо сохраняло прежнее мрачное выражение.
- Доброе утро! - весело поздоровался я. Он медленно поднялся с дивана и, широко расставив ноги, свирепо уставился на меня.
- Ради Христа, ты, ищейка, почему не занимаешься своими бумагами? Ты что, никогда не остаешься дома? - злобно спросил он.
Мне уже порядком надоели этот высокомерный взгляд и это рычание. Я ответил не задумываясь:
- А ты что, никогда не уходишь отсюда домой? Он стиснул зубы, раздул ноздри и, сделав два шага, оказался лицом к лицу со мной. Кэш сгреб меня за лацканы пиджака и как следует встряхнул.
- Вон! Вон, ты, ищейка! - завопил он.
Ничто не приводит меня в такое бешенство, как если какой-нибудь тип воображает, что можно меня вытолкнуть. Тем не менее я сохранял спокойствие, держа руки по швам.
- Ну а теперь, друг, подожди минуту! - как можно внушительнее медленно произнес я.
И только я сказал это, как он шагнул вперед и своей ручищей еще раз толкнул меня в грудь.
Я уперся левой ногой, расслабил спину, сжал правую руку в кулак и нанес ему сильный удар в челюсть. Мое молниеносное движение напоминало бросок копья. Эдди как-то согнулся и сразу же приземлился на задницу.
- Я забыл предупредить тебя, Кэш. Держи свои лапы подальше от меня, бросил я.
Эдди был упрямым. Немного посидев на полу, он тряхнул головой и попытался встать.
- Прекратите! Прекратите сию минуту! - закричала Робин. Девушка стояла между нами и топала своим высоким каблучком. - Вы, животные! Почему вы не можете вести себя нормально? - Она повернулась к Кэшу:
- Эдди, у тебя нет никакого права так поступать. В моем доме! Мне за тебя стыдно! Лучше уходи и возвращайся, когда будешь настроен более миролюбиво.
Он с трудом поднялся, отряхнул брюки, потрогал подбородок и подошел ко мне.
- О'кей, приятель, - пробурчал он хмуро. - Ты совершил ошибку. Мы еще встретимся!
После этих слов Кэш вышел, хлопнув дверью так, будто собирался купить новую. Получалось, что он всегда должен уходить, когда прихожу я. Может быть, поэтому ему и не понравилось мое появление. Возможно, беседуй я с Робин с глазу на глаз, мне бы тоже не понравилось, если бы нас прервали.
Я повернулся к девушке:
- Извините за шум. Парень вывел меня из себя, и я не сдержался. Я не подумал, как вы все это воспримете.
- Все в порядке. - Улыбка изогнула ее яркие красные губы, и мне показалось, что говорит она искренне. - Если на то пошло, у Эдди не было никаких оснований вести себя подобным образом, я вас нисколько не виню, заявила Робин. - Он получил то, что заслужил. Он сам пришел всего за несколько минут до вас. Ему, конечно, не понравилось, что ему помешали.
- Не скажу, что я очень его виню за это, - в тон ей заметил я.
- Спасибо, сэр. Он хотел, чтобы я поехала с ним в Санта-Аниту, а мне не очень-то хотелось... Она подошла к дивану и села.
- Простите, - сказала Робин, - я вовсе не хотела, чтобы все это время вы стояли на ногах. Садитесь.
Она похлопала по подушке рядом с собой. Мне не потребовалось второго приглашения.
- Зачем вы хотели видеть меня?
- Я мог бы, конечно, сказать, что просто хотел повидаться...
- Вы бы могли это сказать, но я бы вам не поверила, мистер Скотт. Девушка, прикусив нижнюю губу, посмотрела на меня. - Вернее, Шелл, поправилась она ласково. - Я думаю, что мы еще вчера вечером отказались от этих "мистер Скотт" и "мисс Брукс".
Я улыбнулся ей:
- Верно. Дело в том, что мне нужна кое-какая информация.
Ее улыбка исчезла.
- Что же ты хочешь еще узнать?
- Например, чем твой брат занимался на востоке?
- Ну, он просто там долго жил. Работал на ипподроме.
- А где именно он жил на востоке?
- В Нью-Йорке, в Нью-Йорк-Сити.
- Хороший город, - сказал я. - В Нью-Йорке есть все, чего бы вы ни пожелали. Ты бывала там?
- Нет. Но мне очень хотелось бы когда-нибудь туда съездить.
- Да, я знаю. Люди обычно говорят, что хотели бы там побывать. Но жить они бы там не хотели. Не знаю, но думаю, что я не возражал бы жить в Нью-Йорке. Джо работал в парке Арлингтон на ипподроме "Фейр-Граундс"?
- Да. Он так говорил, - подтвердила Робин.
- Он когда-нибудь писал тебе?
- Вначале. Последние месяца два не писал. Я откинулся на подушки и вынул сигареты:
- Закуришь?
- Спасибо. У меня есть свои.
Девушка достала длинную сигарету с пробковым мундштуком из коробки, стоявшей на столике в углу. Затем прикурила обе - свою и мою - от вмонтированной в стол хромированной зажигалки. Я затянулся.
- Робин, скажи, Джо ведь на самом деле не был твоим братом? - прищурился я.
Она внимательно посмотрела на меня своими умными карими глазами.
- Я так и думала, что ты в конце концов придешь к чему-нибудь в этом роде, - спокойно произнесла она. - Как ты догадался, Шелл?
- Честно говоря, не знаю. Просто у меня бродила мысль, что вы не брат с сестрой. - Я насмешливо посмотрел на нее. - Какого черта ты решила, что у тебя пройдет такая подозрительная, двусмысленная выдумка? Разве ты не знала, что в полиции на него будет вся информация, может быть, даже уже сегодня. Может, они получили ее в данный момент?
Робин положила голову на спинку дивана.
- Я не знаю. Не знаю. Я просто об этом не думала. Не знала, что сказать. Я была взволнована и немного испугана. Полиция явилась и начала засыпать меня вопросами. Мне пришлось опознавать его тело. Ты понимаешь, можно было просто сдвинуться. - Она подняла голову и взглянула на меня. - И все же, как ты догадался?
- Во-первых, тебе надо было придумать для Джо еще несколько имен, - начал я. - Не то чтобы это было очень важно. Но просто нет логики в том, что родители назвали свою дочь Робин Виктория Элен Брукс, а своему сыну дали только одно имя - Джозеф. Это ведь библейское имя. Вот такая мысль застревает в мозгу. Затем, фотографии.
- А что с фотографиями?
- Во-первых, между вами совсем нет сходства. У тебя, Робин, прекрасные волосы. Они мне нравятся. Но у них броский рыжий цвет. У Джо волосы похожи на паклю. И он был, как и я, блондин. Конечно, ты могла покрасить волосы или придать им нужный тон хной...
- Я не делала этого! - воскликнула девушка с негодованием. - Ты должен знать, что они натуральные.
- Это не важно, красилась ты или нет, - продолжал я. - Кое-что еще наталкивало меня на размышления. Например, надпись на фотографии: "Робин - с любовью, Джо". Это не те чувства, которые выражает брат сестре. Затем, сами снимки. Я просмотрел четыре из них. Все они были сделаны в разных ночных заведениях города, в помещениях с плюшевыми креслами. Это больше похоже на свидания молодого человека с девушкой. Брат с сестрой так не проводят ночь. Это допустимо, но несколько странно.
Робин продолжала курить сигарету с пробковым мундштуком, пуская дым через ноздри.
- Что еще, мистер частный детектив?
- Ну, дело в том, что парк Арлингтон находится в Чикаго, а ипподром "Фейр-Граундс" - в Новом Орлеане.
Она глубоко вздохнула, и желтый свитер подчеркнул ее великолепные формы.
- Итак, ты все вычислил. Не важно. Я, возможно, рассказала бы все сама. Тебе или полиции. Во всяком случае, у меня теперь есть время подумать. Ты, вероятно, считаешь меня ужасной?
Микрофон все еще стоял на месте - и будь я проклят, подумал я, если она не подойдет и не начнет петь!
Она действительно пела как стриптизерша. При этом ее чрезвычайно большая грудь соблазнительно поднималась и опускалась. Серебристое платье с высоким воротником плотно облегало вызывающие формы певицы. Брюнетка пела, плавно покачиваясь взад и вперед. Мне было приятно на нее смотреть.
Закончив свой номер, певица поклонилась с полным безразличием на лице и улыбнулась только тогда, когда зажегся свет и раздались аплодисменты. Она была довольно близко от нас, поэтому я широко ей улыбнулся, когда она покидала сцену. Брюнетка посмотрела на меня. Сквозь меня. И снова - на меня. Я продолжал улыбаться, показывая все свои зубы, и бурно аплодировать. Она спустилась к эстраде и, обойдя площадку и эстраду, подошла к завешенной бархатом арке. Там стоял мой старый приятель "красный нос", который беседовал с облаченным в смокинг Виктором Пилом. Певица с могучей грудью с минуту поговорила с ними, взглянула через плечо на меня и снова принялась болтать. Потом она скрылась в арке. Келли встал.
- Мне нужно идти, - сказал он каким-то басом. - Поймаю такси.
- Я подвезу тебя, - предложил я.
- Нет, нет. Нет, - пробормотал он. - Меня устраивает такси. - Он неуверенно шагнул и закачался. - Б-р-р, жена убьет меня...
- Если останешься жив, позвони мне завтра, - бросил я ему вслед.
Он кивнул и двинулся с места. Я вдруг что-то вспомнил.
- Эй, - позвал я его, - вернись!
Репортер остановился и, развернувшись, направил свои стопы в нужном направлении. Я дал ему номерок из гардеробной:
- Возьмешь свою шляпу. Скажи блондинке, Шелл, мол, шлет ей свою любовь.
Я проглотил свой кофе и поднял глаза. Около столика, глядя на меня ледяными, голубыми глазами, стоял Виктор Пил. Более того, рядом с ним стояла крошка с могучими легкими. Она улыбалась. Но не ему, а мне.
- Хэлло, Пил, - поприветствовал я его. - Вы принесли счет? Все было великолепно.
- Не надо счета, - проговорил он, приподняв толстую губу и обнажив кривые зубы. Похоже, он улыбался. Не надо счета! Крутой парень!
Он повернулся к грудастой.
- Глория, - сказал он высокопарно, - это мистер Скотт. Шелдон Скотт. Мистер Скотт, мисс Глория Уэйн.
Я учтиво поздоровался. Она взяла мою руку и сжала ее в своих. Это было приятно.
- Здравствуйте, мистер Скотт, - промурлыкала она и отняла руку.
- Присоединитесь ко мне? - Я пододвинул стул Глории, а типу предоставил усаживаться самому.
Подошел официант. Он для виду смахнул что-то со скатерти, убрал мой кофе и принял наш заказ на спиртное. Как-то незаметно и, главное, сразу я и девушка перешли на "ты".
Толстяк Пил прервал наш разговор, который обещал много приятного:
- Вы хотели обсудить что-нибудь со мной, мистер Скотт?
- Пока нет. - Я перевел взгляд с Глории на гораздо менее привлекательные коричневые усы и небритые щеки Пила. - Я немного прощупал почву, но пока у меня нет ничего серьезного. Мне кажется, однако, что дело пойдет. Скоро я свяжусь с вами.
Принесли напитки, и Пил принялся за свой коктейль с шампанским.
- Вы по-прежнему считаете мою просьбу подозрительной? - спросил он.
- До некоторой степени. Однако она начинает приобретать смысл. Похоже, что вы были правы.
- Я редко ошибаюсь, - заметил он самоуверенно. Подошел красноносый и похлопал Пила по плечу.
- Босс, парень предъявил к оплате крупный чек, - сказал он хрипло. Его голос звучал так, будто он говорил под дождем. Пил извинился и встал.
Красный нос дыхнул мне в лицо:
- Так что ты сказал по поводу гардении? Я взглянул на лацкан его пиджака. Цветка в петлице не было. Не было видно и вздутия под мышкой. Вообще ничего.
- Ну, - сказал я, - вы принимаете все чересчур всерьез!
Охранник удовлетворенно улыбнулся и, повернувшись, последовал за Пилом в глубь клуба. На правом бедре что-то оттопыривалось.
- Может, Пил не вернется? - спросил я Глорию.
- Возможно. Я поинтересовалась у него, что это за человек с такими клыками. А он, оказывается, знает вас. Вот я и попросила представить меня.
- Я польщен. На самом деле у меня ведь нет клыков...
- Я знаю. Не правда ли, я бесстыдница? - нисколько не смутившись, спросила она.
- Дерзкая.
Певица все еще была в серебряном платье, обтягивавшем ее, словно кожа. Поставив локоть на стол, она подпирала рукой подбородок. И вдруг наклонилась и перегнулась через стол. Интересно, настоящие ли они?
Или, может быть, ее груди сделаны из пластмассы или чего-нибудь подобного? Если же настоящие, то интересно, застрахованы ли?
Я обдумывал, следует ли мне еще выпить.
- Еще стаканчик? - словно читая мои мысли, спросила она, разрешив проблему.
Нам подали напитки, и мы медленно потягивали их, пристально глядя друг на друга. Так продолжалось довольно долго.
- Вы можете отвезти меня домой, Шелл? - наконец спросила она.
Мне не хотелось отказывать ей, но пришлось.
- Я сейчас полупьян, - пояснил я, - и к тому времени, когда вы протрезвеете, у меня перед глазами все еще будут летать гуппи. Кроме того, у нас с вами еще есть работа.
- Я свою закончила, - возразила брюнетка. - Я закончила. Все.
- Вы не участвуете в шоу? - удивился я.
- Участвую. Но оно закончено. Сегодня было два отдельных представления. Они оба закончены. Показывали только лучшие номера, - сказала она и добавила извиняющимся тоном:
- Я не хочу представить дело так, будто я - самое лучшее.
Я улыбнулся:
- Вы, без сомнения, лучшая.
- Значит, вы отвезете меня домой?
- Мне нужно еще работать.
- Какой исполнительный мальчик! Вы хотите, чтобы я шла пешком?
Заколебавшись, я взглянул на нее.
- Я призываю вас рискнуть! - капризно продолжала она.
Я уступил.
- О'кей. Пошли с папочкой! - допив остаток напитка, бросил я.
- Хорошо, папочка.
Плотоядно оглядев ее, я вышел из клуба. Глория следовала за мной. Проходя мимо гардеробной, я увидел Максайн. Она стояла подбоченясь и очень холодно смотрела на меня. Я подмигнул ей из-за голой спины Глории.
- Шелл шлет свою любовь! - проговорил я, проходя мимо.
Она взорвалась:
- Чепуха!
Глава 6
На улице стало еще прохладнее. После гула и смеха, царивших в "Серале", за его стенами мне показалось тихо, как в могиле. Глория вцепилась в мою руку, будто это был сверток со стодолларовыми купюрами, и держалась за меня, пока служащий в униформе вывел мой "кадиллак" и поставил его перед входом. Я сел за руль, брюнетка скользнула внутрь и продолжала вертеться, пока не устроилась, тесно прижавшись ко мне.
- Послушай, беби, мне ведь нужно работать. Я должен, по крайней мере, сдвинуть с места машину...
Она захихикала. Я подумал, над чем она смеется? Может, над тем, о чем я сейчас думаю?
- Это недалеко, - прошептала она.
- Что недалеко? - не понял я.
- Гм-м... - Дыхание Глории щекотало мое ухо.
- Что недалеко? - повторил я вопрос.
- Мой дом. Это на Парквью-стрит. Я тебе покажу... После того как она, приятно прижимаясь ко мне своим полным телом, показала мне дорогу, мы свернули с Уилшир на Парквью. Машина остановилась перед крошечным домиком, который, как наряд невесты, весь утопал в розах. Певица дала мне ключ и позволила открыть ей дверь.
- Входи, - пригласила она.
- Послушай, но мне надо работать... - слабо сопротивлялся я.
- Да ладно! Уже слишком поздно для дел. Или, может, ты хочешь отправиться домой спать?
- Да, я думал об этом...
- Ну, так перестань думать. - Она лукаво улыбнулась. - Думай вместо этого обо мне. Поспишь подольше завтра утром, если захочешь. Мне необходимо общество, а ты - подходящая компания.
- Ну... - замялся я.
- Входи, входи. Сейчас я приготовлю тебе выпить. Ну, черт возьми, мог же я позволить себе выпить стаканчик!
У Глории был приятный дом. Входная дверь вела в маленькую гостиную, соединявшуюся в задней части с небольшой кухней. Около кухни была еще одна дверь, как я понял, в смежную комнату. Справа находилось еще какое-то помещение, отделенное от гостиной плотной темно-синей драпировкой, прикрепленной медными кольцами к металлическому карнизу. Драпировка была немного сдвинута в сторону, и я мог видеть туалетный стол с большим зеркалом и огромную голливудскую кровать под белым покрывалом. Это была спальня. На туалетном столике стояла пара фотографий. На одной из них был изображен неизвестный мне человек, а другая очень напоминала Виктора Пила. Собственно говоря, это и был Пил.
- Уютно, - сказал я.
- По моим возможностям, - откликнулась она. - Мне здесь нравится. Садись, я сейчас все приготовлю.
- Я заметил у тебя в спальне пару мужчин, - пошутил я.
Она удивленно взглянула на меня.
- На туалетном столике. В рамках.
- О! - воскликнула она. - Эти? Ты меня удивляешь!
- Один из них - Пил!
- Да. Босс. Он ко мне удивительно хорошо относится. - Она нахмурилась. - Я ведь не слишком хорошо пою, верно?
Я не стал ее разуверять и оглядел повнимательнее гостиную. Большой цветной телевизор, аудио- и видеоустановка, проигрыватель у входа в спальню, немного подальше - мягкое серое кресло. Драпировки, в дальнем углу - два таких же кресла. Половину стены напротив входа занимало огромное окно с темно-синими шторами. Перед окном стояла длинная кушетка. Я опустился на нее.
Глория исчезла в маленькой кухне, и я услышал, как она гремит стаканами и кубиками льда. Затем она высунулась из двери и спросила:
- Что ты хочешь? Скотч, бурбон, джин? Я встал и подошел к двери кухни.
- Бурбон, пожалуйста. С водой. Не очень много воды. Брюнетка занялась смешиванием, а я наблюдал за тем, как она отмеривает компоненты на глазок, она не была искусным барменом. Глория наливала, смешивала, наклонялась... Платье великолепно обтягивало ее полные формы. Я снова подумал, настоящие они у нее или приобретены в дамском магазине под названием "Сверхсекретно".
- Вот. - Она снова подвела меня к кушетке, села на некотором расстоянии и протянула мне стакан. Это был мягкий, хороший бурбон. Глория попробовала свой напиток, потом сделала глоток и тут же выпила его залпом и поставила на колено пустой стакан.
- Ого! - воскликнул я.
- По правде говоря, я не очень это люблю, - призналась певица. - Я пью, чтобы хорошо себя чувствовать. - Она покачала головой. - Мне сейчас хорошо.
Она встала и обошла кушетку. Я медленно проглотил половину своего напитка, как вдруг услышал какой-то металлический звук. Я повернул голову. Глории не было видно, темно-синяя штора, закрывавшая вход в спальню, была задернута. Я быстро проглотил остаток своего бурбона.
За портьерой ощущались какие-то движения, слышались звуки мелодии. Она начала расслаблять меня, в то время как я продолжал наблюдать за драпировкой. Глории понадобилось около пяти минут. Наконец занавес раздвинулся, и я увидел Глорию, освещенную сзади теплым, мягким светом. Она изменилась. О, как она изменилась! На ней было серое дымчатое прозрачное неглиже, которое, казалось, обыкновенный паук мог сплести за неделю. Глория с улыбкой направилась ко мне. Она шла как девушка, исполняющая свадебный таитянский танец. Я ее не остановил. Я люблю танцы. Покачивая бедрами, брюнетка подошла к большому окну с шаловливой улыбкой на губах и, потянув плетеный шнур, задернула занавески. Затем она прислонилась к стене.
- Нравится? - проворковала она.
- Очень, очень нравится.
Мой язык болтался, как веревочка. Девушка рассмеялась глубоким, грудным смехом:
- У тебя пустой стакан. Давай, я тебе повторю. Она близко подошла ко мне, взяла из моей руки стакан. Ее грудь была настоящей. Действительно настоящей.
Брюнетка опасно наклонилась, взяла обеими руками мою голову и откинула ее, смеясь глазами и губами. Холодный стакан, который она держала в руке, прижался к моему уху, и я почувствовал ее губы, теплые, даже горячие. Они прижались к моим. Эти губы были очень мягкими, как бархатные занавески, даже мягче. Это было сначала. Затем они стали твердыми, настойчивыми, требовательными. Я подумал, а нужен ли мне еще стакан бурбона, и решил, что нет. Я был прав.
***
Я открыл ключом дверь своей квартиры, вошел и включил свет - маленькую настольную лампу справа от двери. В первой комнате у меня было два аквариума с тропическими рыбками. Рыбы как люди. Они не любят, чтобы в глаза им внезапно ударил яркий свет.
Мне казалось, что я уже целую неделю на ногах. Я вошел в кухоньку и заглянул в холодильник. Нашел бутылку и приготовил себе крепкий стаканчик на ночь. Было половина четвертого ночи.
Квартирка у меня маленькая, состоит из смежных комнат - кухоньки, спальни и ванной в "Спартан-Апартмент-отеле" на Норт-Россмор-стрит, в Голливуде. Это совсем недалеко от "Уилшир-Кантри-клаб". Квартира удобная. В гостиной одно глубокое кожаное кресло для меня, еще два коричневых очень мягких кресла и очень большой, шоколадного цвета диван. Три пуфика разбросаны по всей комнате как попало. Пол покрывает золотисто-желтый, от стены до стены, ковер с высоким мягким ворсом: ступаешь по нему, и кажется, что идешь по матрасу. Есть большой низкий черный лакированный кофейный столик, на котором валяются последние номера журналов "Плейбой", "Аквариум" и "Кавалер". Причем размещены они довольно искусно - так, чтобы прикрыть водяные круги, давно оставленные стаканами со спиртным. Комнату украшает искусственный камин, а над ним квадратная картина с изображением обнаженной женщины. Картина выполнена яркими масляными красками.
Нравится? Ну и идите к черту. Мне очень нравится.
Ну а теперь опишем спальню: голливудская постель, конечно, подушки, два стула, туалетный столик. В ванной - комбинация ванны и душа, коричневый изогнутый по форме тела керамический унитаз и медицинский кабинет с зеркалом. Наконец, в кухоньке: газовая плита, холодильник, уголок для завтраков. Бутылка бурбона. Еда.
Я отнес свой напиток в спальню и начал вылезать из своей одежды. Я повесил серый габардиновый костюм в шкаф, повесил на крючок свой галстук, засунул специальные деревянные распялки в коричневые ботинки фирмы "Кордован" и бросил рубашку, трусы и носки в мешок для грязного белья.
В ванной встал под душ. Стоя под жесткими, брызжущими струями воды, я с удивлением думал о людях, с которыми мне пришлось столкнуться в течение этого длинного, но интересного вечера. Со мной уже бывало такое: я встречал более интересные фигуры, чем те, которые изображены на квитанции из китайской прачечной. Да, сегодня был интересный вечер.
Я намылился, обмылся, выключил душ и растерся толстым полотенцем. В постели, поставив оба будильника на восемь часов утра, я лежал при открытых окнах, накрывшись простыней и ощутив наконец некоторую прохладу. Я думал о Глории, Максайн, Робин и Джо, пока не погрузился в сон.
Глава 7
Я услышал только последние звонки первого будильника, перекатился на другую сторону кровати и начал снова погружаться в прекрасную картину несуществующей страны, где черноглазые гурии в прозрачных бюстгальтерах и целлофановых юбках шаловливо танцевали вокруг моего трона. Девушка с пышным бюстом и копной рыжих волос щекотала мою щеку своими длинными ресницами. Я взглянул в ее раскосые зеленые глаза, находившиеся совсем близко, и они вдруг превратились в два уголька. Ее ресницы начали расти, удлиняться, потом утолщаться и превратились в острые железные шипы, которые стали впиваться мне в шею.
Второй, большой будильник прозвучал как гонг в бочке для дождевой воды. Ночной кошмар мгновенно рассеялся. Я сел, выругался и посмотрел на часы. Восемь часов утра. Абсолютно мерзкое, несчастное время суток. Я с отвращением провел языком по небу, сжал губы, поморгал и стремительно выкатился из постели. Стоявшая на столике около меня кружка свалилась, чуть не стукнув меня по макушке. Внутри моего черепа, вероятно, еще сохранились следы вчерашней драки. Встряска от движения, которое я сделал, спуская ноги на пол, отдалась болью в моей макушке.
Выхватив из шкафа халат, я потопал в ванную, плеснул водой себе в лицо, почистил зубы и провел гребешком по волосам. Правда, с волосами при этом не произошло никаких изменений.
В кухоньке я поставил на плиту воду, чтобы она закипела, включил кофейник и снял с полки коробку каши. Да, именно каши. Завтрак. Мысль о плотном завтраке всегда заставляет меня испытывать чувство обреченности.
Я высыпал горсть хлопьев в кипящую воду и стал наблюдать. Каша тошнотворно булькала, и мой желудок отвечал ей таким же тошнотворным бурлением. Не раздумывая, я отнес кашу в ванную и вылил прямо в керамический унитаз. Быстро и просто. С завтраком было покончено. Я одолел один тост и две чашки черного кофе, после чего наконец проснулся.
Я облачился в серо-голубой габардиновый костюм. Потом довольно надолго задержался, выключая свет в аквариуме. Накормил рыб живыми дафниями, наконец расправил плечи и вышел из квартиры.
Жесткое и бесстыдное, как энергичный делец с Мейн-стрит, солнце поднялось уже до половины неба. На улице не было ни малейшего ветерка. Смог щипал глаза. Американский флаг над "Уилшир-Кантри-клаб" бессильно и неподвижно висел в дымке смога.
Я сел в "кадиллак", свернул с Россмор на Розвуд и направился к Северному Виндзору.
Мне казалось, что ей идут блузка и укороченные брючки. Но в обтягивающем желтом свитере, клетчатой белой юбке, прозрачных нейлоновых чулках и коричневых с белым туфлях на шпильках она возбуждала еще больше.
- О, доброе утро, мистер Скотт! Вы бодрый и ранний, - произнесла Робин мягким, приятным голосом.
- Я подумал, что кое-что забыл вчера вечером. Решил заскочить, чтобы еще немного поговорить.
Девушка нахмурилась, но открыла дверь и предложила мне войти. Я вошел и.., ну-ну! Там, на том же желто-зеленом диване, снова сидел раздраженный мистер Кэш. На нем был новый коричневый твидовый костюм, но лицо сохраняло прежнее мрачное выражение.
- Доброе утро! - весело поздоровался я. Он медленно поднялся с дивана и, широко расставив ноги, свирепо уставился на меня.
- Ради Христа, ты, ищейка, почему не занимаешься своими бумагами? Ты что, никогда не остаешься дома? - злобно спросил он.
Мне уже порядком надоели этот высокомерный взгляд и это рычание. Я ответил не задумываясь:
- А ты что, никогда не уходишь отсюда домой? Он стиснул зубы, раздул ноздри и, сделав два шага, оказался лицом к лицу со мной. Кэш сгреб меня за лацканы пиджака и как следует встряхнул.
- Вон! Вон, ты, ищейка! - завопил он.
Ничто не приводит меня в такое бешенство, как если какой-нибудь тип воображает, что можно меня вытолкнуть. Тем не менее я сохранял спокойствие, держа руки по швам.
- Ну а теперь, друг, подожди минуту! - как можно внушительнее медленно произнес я.
И только я сказал это, как он шагнул вперед и своей ручищей еще раз толкнул меня в грудь.
Я уперся левой ногой, расслабил спину, сжал правую руку в кулак и нанес ему сильный удар в челюсть. Мое молниеносное движение напоминало бросок копья. Эдди как-то согнулся и сразу же приземлился на задницу.
- Я забыл предупредить тебя, Кэш. Держи свои лапы подальше от меня, бросил я.
Эдди был упрямым. Немного посидев на полу, он тряхнул головой и попытался встать.
- Прекратите! Прекратите сию минуту! - закричала Робин. Девушка стояла между нами и топала своим высоким каблучком. - Вы, животные! Почему вы не можете вести себя нормально? - Она повернулась к Кэшу:
- Эдди, у тебя нет никакого права так поступать. В моем доме! Мне за тебя стыдно! Лучше уходи и возвращайся, когда будешь настроен более миролюбиво.
Он с трудом поднялся, отряхнул брюки, потрогал подбородок и подошел ко мне.
- О'кей, приятель, - пробурчал он хмуро. - Ты совершил ошибку. Мы еще встретимся!
После этих слов Кэш вышел, хлопнув дверью так, будто собирался купить новую. Получалось, что он всегда должен уходить, когда прихожу я. Может быть, поэтому ему и не понравилось мое появление. Возможно, беседуй я с Робин с глазу на глаз, мне бы тоже не понравилось, если бы нас прервали.
Я повернулся к девушке:
- Извините за шум. Парень вывел меня из себя, и я не сдержался. Я не подумал, как вы все это воспримете.
- Все в порядке. - Улыбка изогнула ее яркие красные губы, и мне показалось, что говорит она искренне. - Если на то пошло, у Эдди не было никаких оснований вести себя подобным образом, я вас нисколько не виню, заявила Робин. - Он получил то, что заслужил. Он сам пришел всего за несколько минут до вас. Ему, конечно, не понравилось, что ему помешали.
- Не скажу, что я очень его виню за это, - в тон ей заметил я.
- Спасибо, сэр. Он хотел, чтобы я поехала с ним в Санта-Аниту, а мне не очень-то хотелось... Она подошла к дивану и села.
- Простите, - сказала Робин, - я вовсе не хотела, чтобы все это время вы стояли на ногах. Садитесь.
Она похлопала по подушке рядом с собой. Мне не потребовалось второго приглашения.
- Зачем вы хотели видеть меня?
- Я мог бы, конечно, сказать, что просто хотел повидаться...
- Вы бы могли это сказать, но я бы вам не поверила, мистер Скотт. Девушка, прикусив нижнюю губу, посмотрела на меня. - Вернее, Шелл, поправилась она ласково. - Я думаю, что мы еще вчера вечером отказались от этих "мистер Скотт" и "мисс Брукс".
Я улыбнулся ей:
- Верно. Дело в том, что мне нужна кое-какая информация.
Ее улыбка исчезла.
- Что же ты хочешь еще узнать?
- Например, чем твой брат занимался на востоке?
- Ну, он просто там долго жил. Работал на ипподроме.
- А где именно он жил на востоке?
- В Нью-Йорке, в Нью-Йорк-Сити.
- Хороший город, - сказал я. - В Нью-Йорке есть все, чего бы вы ни пожелали. Ты бывала там?
- Нет. Но мне очень хотелось бы когда-нибудь туда съездить.
- Да, я знаю. Люди обычно говорят, что хотели бы там побывать. Но жить они бы там не хотели. Не знаю, но думаю, что я не возражал бы жить в Нью-Йорке. Джо работал в парке Арлингтон на ипподроме "Фейр-Граундс"?
- Да. Он так говорил, - подтвердила Робин.
- Он когда-нибудь писал тебе?
- Вначале. Последние месяца два не писал. Я откинулся на подушки и вынул сигареты:
- Закуришь?
- Спасибо. У меня есть свои.
Девушка достала длинную сигарету с пробковым мундштуком из коробки, стоявшей на столике в углу. Затем прикурила обе - свою и мою - от вмонтированной в стол хромированной зажигалки. Я затянулся.
- Робин, скажи, Джо ведь на самом деле не был твоим братом? - прищурился я.
Она внимательно посмотрела на меня своими умными карими глазами.
- Я так и думала, что ты в конце концов придешь к чему-нибудь в этом роде, - спокойно произнесла она. - Как ты догадался, Шелл?
- Честно говоря, не знаю. Просто у меня бродила мысль, что вы не брат с сестрой. - Я насмешливо посмотрел на нее. - Какого черта ты решила, что у тебя пройдет такая подозрительная, двусмысленная выдумка? Разве ты не знала, что в полиции на него будет вся информация, может быть, даже уже сегодня. Может, они получили ее в данный момент?
Робин положила голову на спинку дивана.
- Я не знаю. Не знаю. Я просто об этом не думала. Не знала, что сказать. Я была взволнована и немного испугана. Полиция явилась и начала засыпать меня вопросами. Мне пришлось опознавать его тело. Ты понимаешь, можно было просто сдвинуться. - Она подняла голову и взглянула на меня. - И все же, как ты догадался?
- Во-первых, тебе надо было придумать для Джо еще несколько имен, - начал я. - Не то чтобы это было очень важно. Но просто нет логики в том, что родители назвали свою дочь Робин Виктория Элен Брукс, а своему сыну дали только одно имя - Джозеф. Это ведь библейское имя. Вот такая мысль застревает в мозгу. Затем, фотографии.
- А что с фотографиями?
- Во-первых, между вами совсем нет сходства. У тебя, Робин, прекрасные волосы. Они мне нравятся. Но у них броский рыжий цвет. У Джо волосы похожи на паклю. И он был, как и я, блондин. Конечно, ты могла покрасить волосы или придать им нужный тон хной...
- Я не делала этого! - воскликнула девушка с негодованием. - Ты должен знать, что они натуральные.
- Это не важно, красилась ты или нет, - продолжал я. - Кое-что еще наталкивало меня на размышления. Например, надпись на фотографии: "Робин - с любовью, Джо". Это не те чувства, которые выражает брат сестре. Затем, сами снимки. Я просмотрел четыре из них. Все они были сделаны в разных ночных заведениях города, в помещениях с плюшевыми креслами. Это больше похоже на свидания молодого человека с девушкой. Брат с сестрой так не проводят ночь. Это допустимо, но несколько странно.
Робин продолжала курить сигарету с пробковым мундштуком, пуская дым через ноздри.
- Что еще, мистер частный детектив?
- Ну, дело в том, что парк Арлингтон находится в Чикаго, а ипподром "Фейр-Граундс" - в Новом Орлеане.
Она глубоко вздохнула, и желтый свитер подчеркнул ее великолепные формы.
- Итак, ты все вычислил. Не важно. Я, возможно, рассказала бы все сама. Тебе или полиции. Во всяком случае, у меня теперь есть время подумать. Ты, вероятно, считаешь меня ужасной?