Мне понадобилось целых пять минут для того, чтобы с большим трудом подтащить его к машине, закинуть на заднее сиденье и связать ему руки и ноги изоляционной лентой, которую я достал из багажника. Потом я приволок убитого и запихнул его рядом с Арком, который в этот момент выглядел хуже жмурика.
Но я чувствовал себя хуже, чем эти двое. Ни тот, ни другой не ощущали сейчас боли, а вот я страдал безмерно от множественных растяжений и сотрясений. Естественно поэтому, что я испытывал жуткую ненависть к Тоби.
Направляясь в сторону Голливуда, я выжал до упора педаль газа. На ходу я достал из бардачка коробку с патронами 38-го калибра и зарядил свой револьвер. Если я не намеревался использовать его, то обычно оставлял пустой одну ячейку под курком в качестве дополнительной меры предосторожности. Сейчас же я заполнил все шесть ячеек барабана.
Спортзал находился на нижнем этаже здания «Планета» на углу бульвара Голливуд и улицы Эджмонт, в дорогом районе. Я распахнул тяжелые двери из зеркального стекла и вошел в небольшую приемную. Дверь в дальнем конце комнаты была открыта и сквозь нее я мог видеть парней, упражнявшихся с тяжестями. За письменным столом у этой двери сидел молодой широкоплечий детина, трудолюбиво делавший какие-то пометки в амбарной книге.
Я остановился около его стола и спросил:
— Где Рой Тоби?
Секунды три казалось, что он намеревается доставить мне неприятности. Но он пригляделся к моему лицу и сказал:
— Отсюда видно его кабинет. Он за той коричневой дверью в конце зала.
— Тоби на месте?
— Ага.
Я пересек уже половину зала, когда до меня дошло, что большинство парней перестали баловаться с тяжестями и сосредоточили свое внимание на мне. Я огляделся более внимательно.
Огромный зал наподобие виденного мною в «Мамзель». Но похожесть на этом и кончалась. Если в «Мамзель» было мягко, плавно и ароматно, то это заведение казалось грубым, угловатым и вонючим. Куда ни посмотришь — везде мышцы, море мышц, море, в котором парень вроде меня мог легко утонуть.
Некоторые из этих крутых мужиков, как я знал, работали на Тоби, значит, они были бы счастливы поработать надо мной для Тоби. Я сказал себе: под всеми этими мускулами обычные слабаки, — но это не очень-то меня успокоило.
Я продолжал следовать курсом на коричневую дверь. Где-то справа от себя я заметил парня, в котором на первый взгляд было не меньше восьми футов росту. Я пригляделся к нему и решил, что все же в нем было не больше шести футов шести дюймов. Огромный, мощный, красиво сложенный, одетый в гимнастические шорты, он поднимал и опускал штангу, весившую на вид несколько тонн, и его бицепсы, грудные и плечевые мышцы и куча других мускулов, казалось, корчились в муках. Меня начинало тошнить от всех этих мышц.
Здоровяк не спускал с меня глаз. Он был почти такой же беловолосый, как и я, но в отличие от моей короткой стрижки его волосы были длинны и даже любовно завиты. Поскольку я продолжал двигаться к заветной двери, он мягко опустил штангу и кошачьей походкой поспешил мне наперехват.
Он перехватил меня в двух ярдах от двери и вцепился в мою руку пальцами, похожими на пять маленьких удавов. Чего я, среди прочего, больше всего не люблю, так это когда меня хватают вот так стальными пальцами. Да и любыми пальцами. Поэтому я резко остановился, посмотрел вниз на руку, сморщившую рукав моего синего габардинового пиджака, потом в лицо типа, поудобнее расставил ноги и отвел назад сжатый кулак левой руки.
Я собирался просто-напросто врезать ему по челюсти, но тут он отпустил мою руку. Может, он увидел, что у меня сейчас дым из ушей пойдет. Может, просто передумал. Во всяком случае, он отступил на шаг и сказал:
— Куда это ты так торопишься, приятель?
— А тебе какое дело?
— Я — Флис. Джейсон Флис. — Он повел рукой, состоявшей, казалось, из нескольких сложенных вместе окороков. — Это заведение принадлежит мне.
Так это был сам «Золотой Мальчик»! Его настоящее имя — Джо Йойкс или что-то в этом роде, но в соревновании по бодибилдингу пару лет назад он завоевал титул «Золотого Мальчика Голливуда» — таков уж Голливуд — и поменял свое имя на Джейсон Флис. В этом тоже сказалось влияние Голливуда.
— Черта с два оно принадлежит тебе, — возразил я. — Тебе и Рою Тоби.
Он пожал плечами и ухмыльнулся:
— Положим, мне принадлежат сорок процентов. Тебе-то что за дело до этого?
— Через пару минут тебе, быть может, будут принадлежать опять все сто процентов. — Я сделал шаг к двери.
— Секундочку, приятель. Ты выглядишь слишком возбужденным. Все же кто ты такой?
— Шелл Скотт. Он прищурился:
— Не ты ли продернул Тоби в программе Рэндольфа?
— Я приложил к этому руку. Он усмехнулся:
— Скорее кулак. Я получил большое удовольствие от этой передачи. Не исключено, что мы с тобой в одной команде.
— Ты легко сможешь доказать это. Ответь мне на один вопрос. Я помню то время, когда ты завоевал титул «Золотого Мальчика» и открыл этот спортзал. Это казалось хорошим вариантом для тебя. Так как же ты оказался в одной упряжке с таким подонком, как Тоби?
Он пожал плечами, поколебался с минуту, котом ответил:
— Тоби захотел купить часть бизнеса, пока цена была подходящей. И он обещал убить меня, если цена окажется неподходящей.
— И что же он на самом деле тебе заплатил?
— Ничего. Нет-нет, все законно. Теперь, по крайней мере. — Он помолчал. — Его громилы, однако, заплатили мне... — Он дотронулся до шрамов на левой брови и на носу. — Вот этим. К тому же отпугнули трех мужиков, которых я пригласил работать здесь.
Я оглянулся. Четверо здоровых потных парней обращали на меня несколько преувеличенное внимание.
— В таких обстоятельствах, — сказал я, — вы должны печься о моем здоровье не меньше меня самого. Раз уж я так искренне ненавижу вонючие кишки Тоби.
— Слушаю тебя как прекрасную музыку.
— Значит, Тоби в своем кабинете? — Я кивнул в сторону двери.
— Точно.
— Там есть другой выход?
— Есть дверь, выходящая в проулок за спортзалом.
— Кто-нибудь приходил к Тоби в последние пятнадцать минут? — Флис покачал головой, и я поинтересовался:
— Знаешь его подручного Лемми?
— Конечно. Но сегодня утром его здесь не было.
— Ладно. Я полагаю, в зале торчат несколько парней Тоби, и они, чего доброго, последуют за мной в кабинет. Мне не хотелось бы, чтобы они помешали моей беседе с Тоби.
Он ухмыльнулся:
— Тоби не нравится, когда его беспокоят без особой нужды. Поэтому я просто обязан никого не пускать. — Он опять ухмыльнулся. — Подожди, пока я не отвернусь.
Он повернулся, подошел к своей штанге и нагнулся. Потом выпрямился, подняв штангу, и бугры мышц вздулись на его плечах и спине. Я приблизился к двери, повернул ручку и вошел.
Рой Тоби сидел за обшарпанным письменным столом в правом углу комнаты. На моих глазах он положил большую пачку зелененьких в металлический ящик, стоявший перед ним на столе. Когда я с шумом захлопнул за собой дверь, он поднял глаза и с гневом воскликнул:
— Сколько раз я должен говорить вам, ублюдки, что нужно стучать, прежде...
Тут он увидел меня, и нижняя челюсть у него отвалилась. Потом он медленно закрыл рот и сглотнул. Несмотря на озабоченность, появившуюся на его лице, выражение ярости ничуть не стало слабее.
На жирном лице Тоби постоянно пребывало выражение гнева. Нездоровое, несчастное, неприятное лицо, на котором вечно написана досада; жирное, обвисшее, красное лицо, которое сейчас покраснело больше обычного. У него имелись вдобавок жиденькие рыжеватые волосы, большой угреватый нос, глаза навыкате, полуприкрытые толстыми веками, похожими на капли плоти, оставшиеся от небрежно сделанной операции и свисавшие почти до зрачков. Он был толстым, отвратительно толстым мужчиной.
Тоби замигал и скривился при звуке захлопнувшейся за мной двери, выдвинул ящик письменного стола и сунул туда руку. Но к этому моменту я был уже рядом. Прежде чем он успел вытащить свою руку, я нагнулся и с силой задвинул ящик, зажав его кисть.
Тоби испустил вопль боли, медленно вытянул правую руку из ящика и прижал ее к груди, прикрыв ее пальцами левой. Я залез в ящик и нащупал армейский автоматический кольт 45-го калибра — можно сказать, стандартное оружие профессиональных бандитов.
Сильно сжав рукоятку пистолета, я сделал короткий размах и шарахнул стволом по подбородку Тоби. Он было попытался подняться из своего вращающегося кресла, но тут же рухнул обратно, испустив на этот раз рев не просто боли, но и ярости.
— Тебя удивило, что я жив до сих пор, Тоби? — Я опять замахнулся пистолетом и добавил:
— Мне следовало бы разбить тебе морду.
Он, видимо, решил, что я собираюсь выбить ему зубы, и так сильно откинулся на спинку кресла, что оно перевернулось. Тоби перевернулся вместе с ним и рухнул на пол. Ворча и задыхаясь, он попытался приподнять свою тушу.
— Оставайся на месте, — посоветовал я. — Так и лежи на спине. Спасибо, что схватился за эту пушку, дружок. Поскольку ты освобожден условно-досрочно, пушка плюс покушение на убийство дают полиции достаточно оснований, чтобы надолго засадить тебя.
Он перестал двигаться и наконец заговорил сквозь зубы, но гнев душил его до такой степени, что слова были почти неразличимыми.
— Убирайся отсюда, Скотт. Перестань путаться у меня под ногами, или, клянусь, я велю убить тебя.
— Ага. Я был прав. Людей с таким темпераментом лучше держать в кутузке. Да и я почувствую себя значительно лучше, если ты окажешься не на свободе.
— Даже если полицейские заберут меня, я окажусь на свободе в течение часа! Слышишь, ты, подонок! А еще через полчаса ты будешь валяться мертвым в каком-нибудь переулке, ты, вшивая...
— Заткнись, Тоби. Последи за своим грязным языком, или я раскрою тебе череп. — Однако он был прав. Даже если бы мне удалось засунуть его в кутузку, он будет вскоре освобожден бандой своих ловких адвокатов.
Я решил зайти с другого конца.
— Твои ребята промазали, Тоби, хотя и приложили немалые усилия, чтобы пришить меня. Но ты очень пожалеешь, если и дальше будешь пытаться убить меня.
Казалось, его вот-вот хватит удар. Его лицо краснело все больше, но он лежал тихо, даже не пытаясь заговорить. Но так он выглядел еще более опасным, чем тогда, когда сердито рычал. Я продолжил:
— Вбей себе в жирную башку, что в прошлую субботу Рэндольф процитировал лишь небольшую часть моей информации. Если что-то случится со мной вскоре после той программы, девяносто тысяч человек будут уверены, что в этом виноват ты. Так что ты практически зарезервируешь за собой газовую камеру.
— Чепуха! — бросил Тоби.
— Это станет твоими похоронами, Тоби. Есть еще кое-что, над чем тебе следует подумать. Я работаю на «Мамзель». Одна из моих задач состоит в том, чтобы помешать тебе откусить жирный кусок пирога, как это тебе удалось здесь. Если понадобится, мы наймем для этого целую армию. Но у меня предчувствие, что я смогу тебя остановить, доказав твою вину за убийство Зоу Авилла.
— Кого? — Он даже не моргнул.
— Зоу Авилла. Ты правильно услышал в первый раз.
— Тебя-то я услышал, но зато я никогда не слышал о ней.
— Тогда Сюзанна Редер?
— И о ней ничего не знаю.
— Арк слышал о ней. Скажи еще, что ты не знаешь Арка.
Он хмыкнул, но это не был радостный звук.
— Разумеется, Арк — мой парень. Где он? На это я не ответил и вместо этого спросил:
— Почему ты велел Арку и его дружкам сесть мне на хвост?
— Чтобы быть уверенным в том, что ты, ублюдок, не следишь за мной В этом был определенный смысл. После того как я следил за ним целые сутки и доложил обо всем увиденном Рэндольфу, Тоби вполне естественно позаботился о том, чтобы ни я, ни кто-либо еще не мог сесть ему на хвост. Но чтобы в слежке участвовало сразу трое парней?
Помахав пистолетом, я прицелился в его объемистое брюхо. Тоби конечно же знал, что был только один шанс на тысячу, что я выстрелю, особенно здесь, на его, так сказать, территории. Но даже и так, когда заряженный пистолет 45-го калибра — да хоть бы и 22-го — нацелен на твой живот, этот единственный шанс вдруг кажется больше, чем остальные девятьсот девяносто девять.
— Возможно, Тоби, как говорят хирурги, нам придется заглянуть внутрь, — сказал я и игриво помахал пистолетом как скальпелем.
— Ты... да... — Тоби замолчал и проглотил слюну. Его щеки затряслись, губы растянулись, а их уголки опустились, отчего его лицо стало похожим на толстую маску «Трагедии». Он продолжил:
— Ты не посмеешь... Да и за что? Я всего лишь приказал им следить за тобой. Как ты узнал, кстати? Я не... — Он говорил так, словно запаниковал.
— Ты лжешь, Тоби. Твои мазурики никогда не умели думать самостоятельно. Если бы они сами решили пришить меня, для них это было бы умственным подвигом, сравнимым с изобретением колеса. Так что давай-ка рассказывай.
— Мне нечего рассказывать, и я не лгу, Скотт. Говорил он почти убедительно. Однако я собирался расспрашивать его и дальше... только меня прервали.
Я даже не заметил, как вошел этот парень. Я всего лишь услышал, как он шумно вдохнул сзади меня. Прежде чем я успел повернуться, послышался звук оттянутого назад затвора автоматического пистолета. Вот и все. Но и этого было достаточно.
Глава 9
Глава 10
Но я чувствовал себя хуже, чем эти двое. Ни тот, ни другой не ощущали сейчас боли, а вот я страдал безмерно от множественных растяжений и сотрясений. Естественно поэтому, что я испытывал жуткую ненависть к Тоби.
Направляясь в сторону Голливуда, я выжал до упора педаль газа. На ходу я достал из бардачка коробку с патронами 38-го калибра и зарядил свой револьвер. Если я не намеревался использовать его, то обычно оставлял пустой одну ячейку под курком в качестве дополнительной меры предосторожности. Сейчас же я заполнил все шесть ячеек барабана.
Спортзал находился на нижнем этаже здания «Планета» на углу бульвара Голливуд и улицы Эджмонт, в дорогом районе. Я распахнул тяжелые двери из зеркального стекла и вошел в небольшую приемную. Дверь в дальнем конце комнаты была открыта и сквозь нее я мог видеть парней, упражнявшихся с тяжестями. За письменным столом у этой двери сидел молодой широкоплечий детина, трудолюбиво делавший какие-то пометки в амбарной книге.
Я остановился около его стола и спросил:
— Где Рой Тоби?
Секунды три казалось, что он намеревается доставить мне неприятности. Но он пригляделся к моему лицу и сказал:
— Отсюда видно его кабинет. Он за той коричневой дверью в конце зала.
— Тоби на месте?
— Ага.
Я пересек уже половину зала, когда до меня дошло, что большинство парней перестали баловаться с тяжестями и сосредоточили свое внимание на мне. Я огляделся более внимательно.
Огромный зал наподобие виденного мною в «Мамзель». Но похожесть на этом и кончалась. Если в «Мамзель» было мягко, плавно и ароматно, то это заведение казалось грубым, угловатым и вонючим. Куда ни посмотришь — везде мышцы, море мышц, море, в котором парень вроде меня мог легко утонуть.
Некоторые из этих крутых мужиков, как я знал, работали на Тоби, значит, они были бы счастливы поработать надо мной для Тоби. Я сказал себе: под всеми этими мускулами обычные слабаки, — но это не очень-то меня успокоило.
Я продолжал следовать курсом на коричневую дверь. Где-то справа от себя я заметил парня, в котором на первый взгляд было не меньше восьми футов росту. Я пригляделся к нему и решил, что все же в нем было не больше шести футов шести дюймов. Огромный, мощный, красиво сложенный, одетый в гимнастические шорты, он поднимал и опускал штангу, весившую на вид несколько тонн, и его бицепсы, грудные и плечевые мышцы и куча других мускулов, казалось, корчились в муках. Меня начинало тошнить от всех этих мышц.
Здоровяк не спускал с меня глаз. Он был почти такой же беловолосый, как и я, но в отличие от моей короткой стрижки его волосы были длинны и даже любовно завиты. Поскольку я продолжал двигаться к заветной двери, он мягко опустил штангу и кошачьей походкой поспешил мне наперехват.
Он перехватил меня в двух ярдах от двери и вцепился в мою руку пальцами, похожими на пять маленьких удавов. Чего я, среди прочего, больше всего не люблю, так это когда меня хватают вот так стальными пальцами. Да и любыми пальцами. Поэтому я резко остановился, посмотрел вниз на руку, сморщившую рукав моего синего габардинового пиджака, потом в лицо типа, поудобнее расставил ноги и отвел назад сжатый кулак левой руки.
Я собирался просто-напросто врезать ему по челюсти, но тут он отпустил мою руку. Может, он увидел, что у меня сейчас дым из ушей пойдет. Может, просто передумал. Во всяком случае, он отступил на шаг и сказал:
— Куда это ты так торопишься, приятель?
— А тебе какое дело?
— Я — Флис. Джейсон Флис. — Он повел рукой, состоявшей, казалось, из нескольких сложенных вместе окороков. — Это заведение принадлежит мне.
Так это был сам «Золотой Мальчик»! Его настоящее имя — Джо Йойкс или что-то в этом роде, но в соревновании по бодибилдингу пару лет назад он завоевал титул «Золотого Мальчика Голливуда» — таков уж Голливуд — и поменял свое имя на Джейсон Флис. В этом тоже сказалось влияние Голливуда.
— Черта с два оно принадлежит тебе, — возразил я. — Тебе и Рою Тоби.
Он пожал плечами и ухмыльнулся:
— Положим, мне принадлежат сорок процентов. Тебе-то что за дело до этого?
— Через пару минут тебе, быть может, будут принадлежать опять все сто процентов. — Я сделал шаг к двери.
— Секундочку, приятель. Ты выглядишь слишком возбужденным. Все же кто ты такой?
— Шелл Скотт. Он прищурился:
— Не ты ли продернул Тоби в программе Рэндольфа?
— Я приложил к этому руку. Он усмехнулся:
— Скорее кулак. Я получил большое удовольствие от этой передачи. Не исключено, что мы с тобой в одной команде.
— Ты легко сможешь доказать это. Ответь мне на один вопрос. Я помню то время, когда ты завоевал титул «Золотого Мальчика» и открыл этот спортзал. Это казалось хорошим вариантом для тебя. Так как же ты оказался в одной упряжке с таким подонком, как Тоби?
Он пожал плечами, поколебался с минуту, котом ответил:
— Тоби захотел купить часть бизнеса, пока цена была подходящей. И он обещал убить меня, если цена окажется неподходящей.
— И что же он на самом деле тебе заплатил?
— Ничего. Нет-нет, все законно. Теперь, по крайней мере. — Он помолчал. — Его громилы, однако, заплатили мне... — Он дотронулся до шрамов на левой брови и на носу. — Вот этим. К тому же отпугнули трех мужиков, которых я пригласил работать здесь.
Я оглянулся. Четверо здоровых потных парней обращали на меня несколько преувеличенное внимание.
— В таких обстоятельствах, — сказал я, — вы должны печься о моем здоровье не меньше меня самого. Раз уж я так искренне ненавижу вонючие кишки Тоби.
— Слушаю тебя как прекрасную музыку.
— Значит, Тоби в своем кабинете? — Я кивнул в сторону двери.
— Точно.
— Там есть другой выход?
— Есть дверь, выходящая в проулок за спортзалом.
— Кто-нибудь приходил к Тоби в последние пятнадцать минут? — Флис покачал головой, и я поинтересовался:
— Знаешь его подручного Лемми?
— Конечно. Но сегодня утром его здесь не было.
— Ладно. Я полагаю, в зале торчат несколько парней Тоби, и они, чего доброго, последуют за мной в кабинет. Мне не хотелось бы, чтобы они помешали моей беседе с Тоби.
Он ухмыльнулся:
— Тоби не нравится, когда его беспокоят без особой нужды. Поэтому я просто обязан никого не пускать. — Он опять ухмыльнулся. — Подожди, пока я не отвернусь.
Он повернулся, подошел к своей штанге и нагнулся. Потом выпрямился, подняв штангу, и бугры мышц вздулись на его плечах и спине. Я приблизился к двери, повернул ручку и вошел.
Рой Тоби сидел за обшарпанным письменным столом в правом углу комнаты. На моих глазах он положил большую пачку зелененьких в металлический ящик, стоявший перед ним на столе. Когда я с шумом захлопнул за собой дверь, он поднял глаза и с гневом воскликнул:
— Сколько раз я должен говорить вам, ублюдки, что нужно стучать, прежде...
Тут он увидел меня, и нижняя челюсть у него отвалилась. Потом он медленно закрыл рот и сглотнул. Несмотря на озабоченность, появившуюся на его лице, выражение ярости ничуть не стало слабее.
На жирном лице Тоби постоянно пребывало выражение гнева. Нездоровое, несчастное, неприятное лицо, на котором вечно написана досада; жирное, обвисшее, красное лицо, которое сейчас покраснело больше обычного. У него имелись вдобавок жиденькие рыжеватые волосы, большой угреватый нос, глаза навыкате, полуприкрытые толстыми веками, похожими на капли плоти, оставшиеся от небрежно сделанной операции и свисавшие почти до зрачков. Он был толстым, отвратительно толстым мужчиной.
Тоби замигал и скривился при звуке захлопнувшейся за мной двери, выдвинул ящик письменного стола и сунул туда руку. Но к этому моменту я был уже рядом. Прежде чем он успел вытащить свою руку, я нагнулся и с силой задвинул ящик, зажав его кисть.
Тоби испустил вопль боли, медленно вытянул правую руку из ящика и прижал ее к груди, прикрыв ее пальцами левой. Я залез в ящик и нащупал армейский автоматический кольт 45-го калибра — можно сказать, стандартное оружие профессиональных бандитов.
Сильно сжав рукоятку пистолета, я сделал короткий размах и шарахнул стволом по подбородку Тоби. Он было попытался подняться из своего вращающегося кресла, но тут же рухнул обратно, испустив на этот раз рев не просто боли, но и ярости.
— Тебя удивило, что я жив до сих пор, Тоби? — Я опять замахнулся пистолетом и добавил:
— Мне следовало бы разбить тебе морду.
Он, видимо, решил, что я собираюсь выбить ему зубы, и так сильно откинулся на спинку кресла, что оно перевернулось. Тоби перевернулся вместе с ним и рухнул на пол. Ворча и задыхаясь, он попытался приподнять свою тушу.
— Оставайся на месте, — посоветовал я. — Так и лежи на спине. Спасибо, что схватился за эту пушку, дружок. Поскольку ты освобожден условно-досрочно, пушка плюс покушение на убийство дают полиции достаточно оснований, чтобы надолго засадить тебя.
Он перестал двигаться и наконец заговорил сквозь зубы, но гнев душил его до такой степени, что слова были почти неразличимыми.
— Убирайся отсюда, Скотт. Перестань путаться у меня под ногами, или, клянусь, я велю убить тебя.
— Ага. Я был прав. Людей с таким темпераментом лучше держать в кутузке. Да и я почувствую себя значительно лучше, если ты окажешься не на свободе.
— Даже если полицейские заберут меня, я окажусь на свободе в течение часа! Слышишь, ты, подонок! А еще через полчаса ты будешь валяться мертвым в каком-нибудь переулке, ты, вшивая...
— Заткнись, Тоби. Последи за своим грязным языком, или я раскрою тебе череп. — Однако он был прав. Даже если бы мне удалось засунуть его в кутузку, он будет вскоре освобожден бандой своих ловких адвокатов.
Я решил зайти с другого конца.
— Твои ребята промазали, Тоби, хотя и приложили немалые усилия, чтобы пришить меня. Но ты очень пожалеешь, если и дальше будешь пытаться убить меня.
Казалось, его вот-вот хватит удар. Его лицо краснело все больше, но он лежал тихо, даже не пытаясь заговорить. Но так он выглядел еще более опасным, чем тогда, когда сердито рычал. Я продолжил:
— Вбей себе в жирную башку, что в прошлую субботу Рэндольф процитировал лишь небольшую часть моей информации. Если что-то случится со мной вскоре после той программы, девяносто тысяч человек будут уверены, что в этом виноват ты. Так что ты практически зарезервируешь за собой газовую камеру.
— Чепуха! — бросил Тоби.
— Это станет твоими похоронами, Тоби. Есть еще кое-что, над чем тебе следует подумать. Я работаю на «Мамзель». Одна из моих задач состоит в том, чтобы помешать тебе откусить жирный кусок пирога, как это тебе удалось здесь. Если понадобится, мы наймем для этого целую армию. Но у меня предчувствие, что я смогу тебя остановить, доказав твою вину за убийство Зоу Авилла.
— Кого? — Он даже не моргнул.
— Зоу Авилла. Ты правильно услышал в первый раз.
— Тебя-то я услышал, но зато я никогда не слышал о ней.
— Тогда Сюзанна Редер?
— И о ней ничего не знаю.
— Арк слышал о ней. Скажи еще, что ты не знаешь Арка.
Он хмыкнул, но это не был радостный звук.
— Разумеется, Арк — мой парень. Где он? На это я не ответил и вместо этого спросил:
— Почему ты велел Арку и его дружкам сесть мне на хвост?
— Чтобы быть уверенным в том, что ты, ублюдок, не следишь за мной В этом был определенный смысл. После того как я следил за ним целые сутки и доложил обо всем увиденном Рэндольфу, Тоби вполне естественно позаботился о том, чтобы ни я, ни кто-либо еще не мог сесть ему на хвост. Но чтобы в слежке участвовало сразу трое парней?
Помахав пистолетом, я прицелился в его объемистое брюхо. Тоби конечно же знал, что был только один шанс на тысячу, что я выстрелю, особенно здесь, на его, так сказать, территории. Но даже и так, когда заряженный пистолет 45-го калибра — да хоть бы и 22-го — нацелен на твой живот, этот единственный шанс вдруг кажется больше, чем остальные девятьсот девяносто девять.
— Возможно, Тоби, как говорят хирурги, нам придется заглянуть внутрь, — сказал я и игриво помахал пистолетом как скальпелем.
— Ты... да... — Тоби замолчал и проглотил слюну. Его щеки затряслись, губы растянулись, а их уголки опустились, отчего его лицо стало похожим на толстую маску «Трагедии». Он продолжил:
— Ты не посмеешь... Да и за что? Я всего лишь приказал им следить за тобой. Как ты узнал, кстати? Я не... — Он говорил так, словно запаниковал.
— Ты лжешь, Тоби. Твои мазурики никогда не умели думать самостоятельно. Если бы они сами решили пришить меня, для них это было бы умственным подвигом, сравнимым с изобретением колеса. Так что давай-ка рассказывай.
— Мне нечего рассказывать, и я не лгу, Скотт. Говорил он почти убедительно. Однако я собирался расспрашивать его и дальше... только меня прервали.
Я даже не заметил, как вошел этот парень. Я всего лишь услышал, как он шумно вдохнул сзади меня. Прежде чем я успел повернуться, послышался звук оттянутого назад затвора автоматического пистолета. Вот и все. Но и этого было достаточно.
Глава 9
Пистолет я держал перед собой, поэтому повернул только голову — это был Лемми, парень, которого я зацепил у ворот имения Адера и который поспешил скрыться. Он стоял у двери в переулок, держа пистолет нацеленным на меня.
— Брось пушку, — сказал он.
Я уставился на него. На левой стороне его пиджака виднелась дырка и нечто, смахивающее на кровавое пятно. Судя по всему, моя пуля всего лишь скользнула по его ребрам, что было болезненно, но не причинило ему особого вреда. Уголок его плотно сжатых губ дернулся. Как ни трудно было это сделать, я разжал пальцы и уронил пистолет на пол.
Тоби поднялся с пола и, с ненавистью глядя на меня своими полуприкрытыми веками глазами, медленно проговорил:
— Лемми, если этот ублюдок хотя бы только пошевельнется, убей его. — Его лицо покраснело еще больше, и он вдруг добавил:
— Черт! Убей его немедленно.
Я оглянулся в тот миг, когда Лемми чуть пошевелил пистолетом и прицелился в мою грудь. Я почти чувствовал, как палец Лемми напрягается на спусковом крючке. Его губы сжались еще крепче, а глаза сузились, почти закрылись.
— Что скажете насчет Арка? И Флэвина? — быстро сказал я.
— Подожди, Лемми, — бросил Тоби, потом обратился ко мне:
— Так что насчет них?
— Неужели тебе не хочется узнать, где они? — Я взглянул на Лемми и продолжил:
— Так-то ваш бочкообразный босс обходится со своими парнями, включая и тебя? Ему наплевать на то, что ты ранен и что другие двое из напавших на меня истекают сейчас кровью.
Лемми перевел взгляд на Тоби, потом еще раз посмотрел на меня.
Я снова обратился к нему:
— К тому же выстрел из этой пушки услышат аж в здании полиции. Там, где кутузка. Тоби взглянул на Лемми:
— Где Флэвин и Арк?
Лемми затряс головой, но не объяснил, почему их не было с ним или где они находились. По всей видимости, он только-только приехал.
Я объяснил за него:
— Лемми этого не знает. Я выстрелил в него разок, и он сбежал как заяц.
Тоби фыркнул с отвращением, потом спросил меня:
— Так где они? Давай говори!
— Как же! Так я и раскололся, чтобы потом меня вывезли в каньон и пришили. Скажу, когда выйду отсюда.
Тоби свирепо посмотрел на меня:
— Их взяли копы?
— Послушай, Тоби, не будем играть в угадайку. Моя машина припаркована у центрального входа. Когда мы подойдем к ней, я скажу тебе, где твои парни. Гарантирую, ты сможешь сам забрать их, если захочешь. Можешь получить своих подручных обратно. Решай.
Он задумался.
Я снова обратился к Лемми:
— Твоего босса, похоже, не очень беспокоит, сколько из его парней погибнет, а? Фраерами ведь можно и пренебречь...
Тоби принял решение:
— О'кей. Пошли к твоей машине, Скотт. Я думаю, мы могли бы пришить тебя и здесь и выйти сухими из воды. Или заставить тебя сказать, где парни. Но это заняло бы некоторое время. — Он бросил взгляд на Лемми. — А я желаю помочь моим ребятам больше, чем уделать тебя, Скотт.
— Еще бы ты не желал.
— Да и какая разница? Тебя нетрудно найти. — Тоби приблизил свою морду ко мне и мягко проговорил:
— Так что пока попотей от страха. Ты не будешь знать, когда это произойдет или где. Ты будешь идти или ехать где-нибудь, и вдруг бац! — и ваших нет.
Мы вышли через заднюю дверь, я — первым, они за мною. Через переулок мы попали на бульвар Голливуд, туда, где стояла моя машина. Я взглянул на заднее сиденье и убедился, что два тела все еще находятся там. Арк слабо шевелился.
— Ладно, — проговорил Тоби, — так где парни? Я показал большим пальцем через плечо:
— На заднем сиденье моего «кадиллака». Если когда-нибудь Тоби и был близок к апоплексическому удару, так это в тот момент. Его лицо стало цвета кока-колы.
— Вытаскивай своих дружков, Лемми, — сказал я. Разумеется, я убедился в том, что Лемми спрятал свою пушку задолго до того, как мы вышли на бульвар. Его голова дернулась в мою сторону, а рука потянулась к кобуре под мышкой. Но моя правая рука была уже под пиджаком и сжимала рукоятку кольта.
— Вытащи их, — с дрожью в голосе приказал Тоби.
С большим трудом, пыхтя и содрогаясь от напряжения, Лемми выволок наружу Арка, затем вытащил поверх него жмурика. С Тоби едва не приключился припадок. Мимо по улице проносились машины, несколько человек обратили внимание на происходящее, на два распростертых на тротуаре тела. Впрочем, этих зевак хватило только на то, чтобы вытаращиться, разинув рот, а потом проследовать далее своей дорогой.
Я забрался в «кадиллак» и завел мотор. Ни Тоби, ни Лемми не проронили ни слова, промолчал и я. Вряд ли нам предстояло и в будущем иметь двухсторонний разговор. Тоби даже не поклялся еще раз, что убьет меня. Уже это было приятно.
Я отъехал от тротуара, размышляя о том, что Тоби — это одна сплошная ярость и что его угрозы отнюдь не пустые слова. Тот, кто сказал, будто лающие собаки не кусаются, был, должно быть, специалистом по котам. Собаки, возможно, не способны лаять и кусать одновременно, но они наверняка кусаются между лаями.
— Такие вот дела.
— Чего ожидать теперь?
— Да чего угодно! Поэтому я и звоню. Я бы пошел в полицию и сообщил обо всем этом, но я не смогу доказать, что подручные Тоби стреляли в меня. Одного моего слова недостаточно. А Тоби представит двадцать семь свидетелей того, что он в этот момент находился в дирижабле, летящим над нью-йоркскими небоскребами, или что-нибудь в этом духе. Нет смысла покусывать его, его можно только съесть целиком, иначе он и дальше будет доставлять неприятности.
— Угу, понятно. Ну... — Лоуренс помолчал. — И что же нам делать?
— Я нанесу визиты остальным фигурантам из списка покойной Зоу Авилла. Кстати, фотографу она назвалась Сюзанной Редер. Это имя что-нибудь говорит вам?
— Нет. Никогда не слышал.
Я пообещал Лоуренсу держать его в курсе по мере возможности, повесил трубку, потом набрал номер отдела по расследованию убийств. Соединившись с Сэмом, я рассказал ему о случившемся. Сэм сказал, что пошлет группу захвата, которая заберет Тоби и хотя бы некоторых из его подручных для допроса, если, конечно, найдет их. Он также сказал, что собирается забрать и меня для допроса, но я ухитрился переменить тему и неожиданно повесил трубку. Потом я позвонил в «Агентство Эда» и договорился о встрече с боссом.
Сев в «кадиллак», я направился на бульвар Сансет и по дороге старался одновременно смотреть налево, направо, прямо вперед и в зеркало заднего вида. Сомнений теперь не оставалось: Тоби воспользуется первой же возможностью, чтобы выполнить свою угрозу. Вопрос только — где и когда.
И у меня появилось гнетущее ощущение того, что мое везение вот-вот кончится.
— Брось пушку, — сказал он.
Я уставился на него. На левой стороне его пиджака виднелась дырка и нечто, смахивающее на кровавое пятно. Судя по всему, моя пуля всего лишь скользнула по его ребрам, что было болезненно, но не причинило ему особого вреда. Уголок его плотно сжатых губ дернулся. Как ни трудно было это сделать, я разжал пальцы и уронил пистолет на пол.
Тоби поднялся с пола и, с ненавистью глядя на меня своими полуприкрытыми веками глазами, медленно проговорил:
— Лемми, если этот ублюдок хотя бы только пошевельнется, убей его. — Его лицо покраснело еще больше, и он вдруг добавил:
— Черт! Убей его немедленно.
Я оглянулся в тот миг, когда Лемми чуть пошевелил пистолетом и прицелился в мою грудь. Я почти чувствовал, как палец Лемми напрягается на спусковом крючке. Его губы сжались еще крепче, а глаза сузились, почти закрылись.
— Что скажете насчет Арка? И Флэвина? — быстро сказал я.
— Подожди, Лемми, — бросил Тоби, потом обратился ко мне:
— Так что насчет них?
— Неужели тебе не хочется узнать, где они? — Я взглянул на Лемми и продолжил:
— Так-то ваш бочкообразный босс обходится со своими парнями, включая и тебя? Ему наплевать на то, что ты ранен и что другие двое из напавших на меня истекают сейчас кровью.
Лемми перевел взгляд на Тоби, потом еще раз посмотрел на меня.
Я снова обратился к нему:
— К тому же выстрел из этой пушки услышат аж в здании полиции. Там, где кутузка. Тоби взглянул на Лемми:
— Где Флэвин и Арк?
Лемми затряс головой, но не объяснил, почему их не было с ним или где они находились. По всей видимости, он только-только приехал.
Я объяснил за него:
— Лемми этого не знает. Я выстрелил в него разок, и он сбежал как заяц.
Тоби фыркнул с отвращением, потом спросил меня:
— Так где они? Давай говори!
— Как же! Так я и раскололся, чтобы потом меня вывезли в каньон и пришили. Скажу, когда выйду отсюда.
Тоби свирепо посмотрел на меня:
— Их взяли копы?
— Послушай, Тоби, не будем играть в угадайку. Моя машина припаркована у центрального входа. Когда мы подойдем к ней, я скажу тебе, где твои парни. Гарантирую, ты сможешь сам забрать их, если захочешь. Можешь получить своих подручных обратно. Решай.
Он задумался.
Я снова обратился к Лемми:
— Твоего босса, похоже, не очень беспокоит, сколько из его парней погибнет, а? Фраерами ведь можно и пренебречь...
Тоби принял решение:
— О'кей. Пошли к твоей машине, Скотт. Я думаю, мы могли бы пришить тебя и здесь и выйти сухими из воды. Или заставить тебя сказать, где парни. Но это заняло бы некоторое время. — Он бросил взгляд на Лемми. — А я желаю помочь моим ребятам больше, чем уделать тебя, Скотт.
— Еще бы ты не желал.
— Да и какая разница? Тебя нетрудно найти. — Тоби приблизил свою морду ко мне и мягко проговорил:
— Так что пока попотей от страха. Ты не будешь знать, когда это произойдет или где. Ты будешь идти или ехать где-нибудь, и вдруг бац! — и ваших нет.
Мы вышли через заднюю дверь, я — первым, они за мною. Через переулок мы попали на бульвар Голливуд, туда, где стояла моя машина. Я взглянул на заднее сиденье и убедился, что два тела все еще находятся там. Арк слабо шевелился.
— Ладно, — проговорил Тоби, — так где парни? Я показал большим пальцем через плечо:
— На заднем сиденье моего «кадиллака». Если когда-нибудь Тоби и был близок к апоплексическому удару, так это в тот момент. Его лицо стало цвета кока-колы.
— Вытаскивай своих дружков, Лемми, — сказал я. Разумеется, я убедился в том, что Лемми спрятал свою пушку задолго до того, как мы вышли на бульвар. Его голова дернулась в мою сторону, а рука потянулась к кобуре под мышкой. Но моя правая рука была уже под пиджаком и сжимала рукоятку кольта.
— Вытащи их, — с дрожью в голосе приказал Тоби.
С большим трудом, пыхтя и содрогаясь от напряжения, Лемми выволок наружу Арка, затем вытащил поверх него жмурика. С Тоби едва не приключился припадок. Мимо по улице проносились машины, несколько человек обратили внимание на происходящее, на два распростертых на тротуаре тела. Впрочем, этих зевак хватило только на то, чтобы вытаращиться, разинув рот, а потом проследовать далее своей дорогой.
Я забрался в «кадиллак» и завел мотор. Ни Тоби, ни Лемми не проронили ни слова, промолчал и я. Вряд ли нам предстояло и в будущем иметь двухсторонний разговор. Тоби даже не поклялся еще раз, что убьет меня. Уже это было приятно.
Я отъехал от тротуара, размышляя о том, что Тоби — это одна сплошная ярость и что его угрозы отнюдь не пустые слова. Тот, кто сказал, будто лающие собаки не кусаются, был, должно быть, специалистом по котам. Собаки, возможно, не способны лаять и кусать одновременно, но они наверняка кусаются между лаями.
* * *
Я позвонил в «Мамзель» и услышал восхитительный голос Диди. Мы обменялись любезностями, потом я попросил ее соединить меня с Лоуренсом. Я рассказал ему о происшедшем в течение дня, закончив недавним прощанием с Тоби и Лемми. В заключение я сказал:— Такие вот дела.
— Чего ожидать теперь?
— Да чего угодно! Поэтому я и звоню. Я бы пошел в полицию и сообщил обо всем этом, но я не смогу доказать, что подручные Тоби стреляли в меня. Одного моего слова недостаточно. А Тоби представит двадцать семь свидетелей того, что он в этот момент находился в дирижабле, летящим над нью-йоркскими небоскребами, или что-нибудь в этом духе. Нет смысла покусывать его, его можно только съесть целиком, иначе он и дальше будет доставлять неприятности.
— Угу, понятно. Ну... — Лоуренс помолчал. — И что же нам делать?
— Я нанесу визиты остальным фигурантам из списка покойной Зоу Авилла. Кстати, фотографу она назвалась Сюзанной Редер. Это имя что-нибудь говорит вам?
— Нет. Никогда не слышал.
Я пообещал Лоуренсу держать его в курсе по мере возможности, повесил трубку, потом набрал номер отдела по расследованию убийств. Соединившись с Сэмом, я рассказал ему о случившемся. Сэм сказал, что пошлет группу захвата, которая заберет Тоби и хотя бы некоторых из его подручных для допроса, если, конечно, найдет их. Он также сказал, что собирается забрать и меня для допроса, но я ухитрился переменить тему и неожиданно повесил трубку. Потом я позвонил в «Агентство Эда» и договорился о встрече с боссом.
Сев в «кадиллак», я направился на бульвар Сансет и по дороге старался одновременно смотреть налево, направо, прямо вперед и в зеркало заднего вида. Сомнений теперь не оставалось: Тоби воспользуется первой же возможностью, чтобы выполнить свою угрозу. Вопрос только — где и когда.
И у меня появилось гнетущее ощущение того, что мое везение вот-вот кончится.
Глава 10
Я ехал к бульвару Сансет — золоченой, сверкающей, насыщенной неоном ловушке для простаков, известной под названием «Обдираловка». Ибо он всегда обещает больше, чем дает. В дневное время я думаю о нем как о скелете города, но он наращивает на себе мясо ночью, когда неон заливает его и фортепьяно тренькают в его укромных клубах. «Обдираловка» Сансет. Дорогая, цветистая, снобистская, требующая наличия «капусты», а не просто денег. «Мокамбо» и «Сиро», само собой разумеется. А также «Крещендо», «Шведский уголок», «Сад Аллаха», «Маркиз», ателье «Файэлл'з». И «Агентство Эда».
«Агентство Эда» — так оно действительно называется — расположено между «Канканом» и «Галереей изящных искусств Рашель». Возглавляет его тип по имени Билл Эдамс, прозванный Эдом[1] еще до того, как он занялся рекламным бизнесом. А назвали его так потому, что производители дурят потребителей именно с помощью искусной рекламы. А «Агентство Эда» было одним из самых ловких шулеров в этой игре, которая вовсе и не игра, а чрезвычайно серьезное занятие, имеющее целью заставить потребителей покупать и потреблять больше, больше и больше, нравится им это или нет, и даже убедить их, что это им нравится, когда им вовсе не нравится.
Я припарковался на стоянке и прошел внутрь. Платиновая блондинка, изображавшая собой секретаря, несколько смягчала сверкание стекла, глянцевой плитки, хрома и меди. Я сообщил девице свое имя, и она пропустила меня взмахом алого трехдюймовой длины ноготка.
Я нырнул в указанную секретаршей дверь, прошествовал через сверкающий отполированный коридор, где по бокам в открытых дверях можно было видеть хорошо одетых мужчин, безумно жестикулирующих, рычащих в телефонные трубки, затягивающихся толстыми сигарами. С большим облегчением я наконец нашел комнату, в которой спиной ко мне стояла женщина и рисовала на больших листах бумаги, стоявших на мольберте перед ней. Я понаблюдал за ней с минуту. Куском угля она проводила плавные линии, потом отступала от мольберта. Тут она оглянулась через плечо на меня.
— Привет, — кивнула она. — Проходите.
Я прислонился к двери.
— Я ищу в этих джунглях Билла Эдамса. В какой он тут камере?
— За следующей дверью, но он вышел на минуточку. В самом деле камера... Пожалуй, вы правы. — Она повернулась и наградила меня улыбкой. Средних размеров, с простеньким личиком за очками в черной оправе. Тоже блондинка, но скорее желтоватая, чем платиновая, и с гораздо более осмысленным выражением лица, чем секретарша. Она продолжила:
— У нас тут контора трудных, нетрудных и подмасленных продаж. Вы, должно быть, Шелл Скотт?
— Должно быть, в самом деле. Откуда вы знаете?
— Эд предупредил меня о вашем приходе. Когда выходил...
— Через окно?
— Естественно! — Она хихикнула.
— А что это? — Я показал на извилистые линии, которые она рисовала.
— Это эскиз нашей новой базовой модели. Называется «Обними-меня-крепче».
— Шутите?
— Серьезно.
— Вы, случайно, говорите не о корсете? Она сделала гримаску.
— Конечно, можно и так назвать. Но это грубо. А вообще-то, мистер Скотт, «Обними-меня-крепче» — это базовая модель одежды. Эд гордится этим заказом. Занимается им сам. Проект приоритетный, второй после «Мамзель». Вы ведь работаете на «Мамзель»?
— Верно. А вы мисс...
— Ферн Глэдд.
— О! — Я улыбнулся, чтобы смягчить свое удивление. — Не так ли звали девицу, которая обзванивала все конторы «Мамзель» и задавала кучу вопросов?
Она улыбнулась в ответ:
— Точно. А звонила, конечно, та маленькая женщина, которую убили.
— Зоу Авилла?
— Ну да. Она воспользовалась моим именем и моим телефоном.
Я показал ей две имевшиеся у меня фотографии, и она подтвердила:
— Та самая.
— Откуда вы знаете, что звонила она?
— Авилла находилась в моем кабинете... с моего разрешения. Я не видела в этом ничего предосудительного. Судя по всему, именно она звонила по моему телефону во все отделения «Мамзель» и воспользовалась моим именем, задавая вопросы, которые могли бы заинтересовать «Агентство Эда». Это единственное логичное объяснение, ибо я-то точно не делала этих звонков.
— А что вообще-то она тут делала? Почему вы думаете, что она обзвонила именно все отделения «Мамзель»?
Она не успела ответить. Сзади меня глубокий мужской голос произнес:
— Вы Скотт?
— Да, — ответил я, повернувшись.
— Я — Эд Эдамс. — Он крепко пожал мне руку. Приятно выглядящий мужчина лет пятидесяти, с густыми каштановыми волосами и карими глазами. На нем был изящный серый костюм, светлая рубашка и коричневый галстук.
— Как поживаете, мистер Эдамс?
— Эд. Зовите меня Эд. Так меня все называют. — Он бросил взгляд на свои часы. — Должен участвовать в мозговом штурме. Извините, Скотт, но сейчас у меня дел по горло. Вам придется подождать. О'кей?
Он уже направился в свой кабинет и окликнул через плечо:
— Заходи, Ферн.
«Агентство Эда» — так оно действительно называется — расположено между «Канканом» и «Галереей изящных искусств Рашель». Возглавляет его тип по имени Билл Эдамс, прозванный Эдом[1] еще до того, как он занялся рекламным бизнесом. А назвали его так потому, что производители дурят потребителей именно с помощью искусной рекламы. А «Агентство Эда» было одним из самых ловких шулеров в этой игре, которая вовсе и не игра, а чрезвычайно серьезное занятие, имеющее целью заставить потребителей покупать и потреблять больше, больше и больше, нравится им это или нет, и даже убедить их, что это им нравится, когда им вовсе не нравится.
Я припарковался на стоянке и прошел внутрь. Платиновая блондинка, изображавшая собой секретаря, несколько смягчала сверкание стекла, глянцевой плитки, хрома и меди. Я сообщил девице свое имя, и она пропустила меня взмахом алого трехдюймовой длины ноготка.
Я нырнул в указанную секретаршей дверь, прошествовал через сверкающий отполированный коридор, где по бокам в открытых дверях можно было видеть хорошо одетых мужчин, безумно жестикулирующих, рычащих в телефонные трубки, затягивающихся толстыми сигарами. С большим облегчением я наконец нашел комнату, в которой спиной ко мне стояла женщина и рисовала на больших листах бумаги, стоявших на мольберте перед ней. Я понаблюдал за ней с минуту. Куском угля она проводила плавные линии, потом отступала от мольберта. Тут она оглянулась через плечо на меня.
— Привет, — кивнула она. — Проходите.
Я прислонился к двери.
— Я ищу в этих джунглях Билла Эдамса. В какой он тут камере?
— За следующей дверью, но он вышел на минуточку. В самом деле камера... Пожалуй, вы правы. — Она повернулась и наградила меня улыбкой. Средних размеров, с простеньким личиком за очками в черной оправе. Тоже блондинка, но скорее желтоватая, чем платиновая, и с гораздо более осмысленным выражением лица, чем секретарша. Она продолжила:
— У нас тут контора трудных, нетрудных и подмасленных продаж. Вы, должно быть, Шелл Скотт?
— Должно быть, в самом деле. Откуда вы знаете?
— Эд предупредил меня о вашем приходе. Когда выходил...
— Через окно?
— Естественно! — Она хихикнула.
— А что это? — Я показал на извилистые линии, которые она рисовала.
— Это эскиз нашей новой базовой модели. Называется «Обними-меня-крепче».
— Шутите?
— Серьезно.
— Вы, случайно, говорите не о корсете? Она сделала гримаску.
— Конечно, можно и так назвать. Но это грубо. А вообще-то, мистер Скотт, «Обними-меня-крепче» — это базовая модель одежды. Эд гордится этим заказом. Занимается им сам. Проект приоритетный, второй после «Мамзель». Вы ведь работаете на «Мамзель»?
— Верно. А вы мисс...
— Ферн Глэдд.
— О! — Я улыбнулся, чтобы смягчить свое удивление. — Не так ли звали девицу, которая обзванивала все конторы «Мамзель» и задавала кучу вопросов?
Она улыбнулась в ответ:
— Точно. А звонила, конечно, та маленькая женщина, которую убили.
— Зоу Авилла?
— Ну да. Она воспользовалась моим именем и моим телефоном.
Я показал ей две имевшиеся у меня фотографии, и она подтвердила:
— Та самая.
— Откуда вы знаете, что звонила она?
— Авилла находилась в моем кабинете... с моего разрешения. Я не видела в этом ничего предосудительного. Судя по всему, именно она звонила по моему телефону во все отделения «Мамзель» и воспользовалась моим именем, задавая вопросы, которые могли бы заинтересовать «Агентство Эда». Это единственное логичное объяснение, ибо я-то точно не делала этих звонков.
— А что вообще-то она тут делала? Почему вы думаете, что она обзвонила именно все отделения «Мамзель»?
Она не успела ответить. Сзади меня глубокий мужской голос произнес:
— Вы Скотт?
— Да, — ответил я, повернувшись.
— Я — Эд Эдамс. — Он крепко пожал мне руку. Приятно выглядящий мужчина лет пятидесяти, с густыми каштановыми волосами и карими глазами. На нем был изящный серый костюм, светлая рубашка и коричневый галстук.
— Как поживаете, мистер Эдамс?
— Эд. Зовите меня Эд. Так меня все называют. — Он бросил взгляд на свои часы. — Должен участвовать в мозговом штурме. Извините, Скотт, но сейчас у меня дел по горло. Вам придется подождать. О'кей?
Он уже направился в свой кабинет и окликнул через плечо:
— Заходи, Ферн.