Прэтчетт Терри. Интересные времена

   Периодически подпрыгивая, странная "оккультная тварь" потрусила прочь. С ее растрепан ной бороды каскадом летели ошметки теста и ква зисвиного продукта.
   Ни разу не видел, чтобы кто-нибудь съел три сосиски Себя-Режу-Без-Ножа Достабля и вы глядел таким счастливым, - заметил главный философ.
   - А я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь съел три сосиски Себя-Режу и после этого так твердо держался на ногах, - сказал декан.
   - А я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь съел три сосиски Себя-Режу и не заплатил, - сказал профессор современного руносложения.
   Предполагаемый Ринсвинд, обливаясь слезами счастья, нарезал круги по Саторской площади
   Наконец центробежная сила вынесла его в переулок, где из теней вдруг выступил какой-то невысокий типчик и, примерившись, неуклюже врезал волшебнику по затылку.
   Счастливый пожиратель Достаблевых сосисок пал на колени и, обращаясь к миру в целом, возопил:
   - Ау!
   - Нетнетнетнетнетнетнет!
   Пока коленопреклоненная жертва стонала и хала, из-за угла появился еще один человек, на гот раз довольно пожилой, и сердито вырвал кастет из неуверенной руки подростка.
   - Пожалуй, тебе стоит извиниться перед бедным господином, - произнес пожилой мужчина. - И что он теперь подумает? Ты только посмотри на него - на него ведь дунь, и он упадет. Ты хоть понимаешь, что делаешь?
   - Мамблмамблмамбл, господин Боггис,-робормотал мальчишка, глядя себе под ноги.
   - И что вообще это было? А?
   - Хук Сверху, мистер Боггис.
   - Хук Сверху? И ты называешь это Хуком верху? Так вот что такое Хук Сверху! Кто бы мог подумать! Не-ет, - прошу прощения, господин, мы только на секундочку снова поставим вас на ноги, еще раз тысяча извинений, вот что такое Хук Сверху...
   - Ау! заорала жертва, после чего, к общему удивлению, присовокупила: Ха-ха-ха!
   - - А то, что сделал ты, - еще раз прошу прощения за навязчивость, господин, буквально пару секунд, - ты сделал вот что...
   - Ay! Ха-ха-ха!
   - Ну что, ребятки, поняли наконец? Давайте, подходите ближе.
   Полдюжины мальчишек, озираясь по сторонам, выступили из глубин переулка и сгрудились вокруг господина Боггиса, незадачливого стажера и жертвы. Последняя с трудом держалась на ногах, громко пыхтела и похрюкивала - и те не менее на лице ее было написано неземное блаженство.
   - Итак, - продолжил господин Боггис с сидом умудренного опытом мастера, вкладывающего азы своего искусства в головы неблагодарны потомков, - как правильно обработать свернувшего в переулок клиента?.. О! Добрый день, го подин Чудакулли, добрый день, господа, я кат то не сразу вас заметил.
   Аркканцлер ответил дружелюбным кивком - День добрый, господин Боггис. Как проходит обучение? Это новая смена Гильдии Воров? Боггис закатил глаза.
   - Ума не приложу, и чему только их учат школе! - пожаловался он. Ничего не умеют кроме как читать и писать. Вот когда я был мальчишкой, в школе учили полезным вещам. Да, Вилкинс, хватит хихикать, сейчас твоя очередь прошу прощения, господин, мы вас еще потревожим...
   - Ау!
   - Негнетпетнетнетнетнет! Моя престарелая бабушка и то ловчее управится! Смотри внимательно: аккуратненько подходишь, потом кладешь руку ему на плечо, да, вот сюда, придерживаешь его... давай, делай, как я сказал... а затем изящненько...
   - Ау!
   - Кто-нибудь может сказать, что он сделал неправильно?
   Пока господин Боггис растолковывал Вилкинсу особенно тонкие моменты в обращении с кастетом, Ринсвинд потихоньку отполз в сторонку, неловко поднялся на ноги и с прежним обалделым видом заковылял прочь по переулку.
   Волшебники следили за ним заинтересованными взглядами.
   - Он плачет, - заметил декан.
   - Неудивительно, - откликнулся аркканцлер. - Но почему он в то же самое время ухмыляется?
   Все страньше и страньше, - прокомментировал главный философ.
   Избитый и, возможно, отравленный Ринсвинд устремился обратно, к Университету. Сзади хвостом поспевали волшебники.
   Ты, наверное, хотел сказать "все любопытственнее и любопытственнее"? Но даже в этом случае высказывание, честно говоря, не слишком осмысленное...
   Ринсвинд миновал ворота, однако на сей раз проскочил мимо главного здания и ринулся прямиком в библиотеку.
   Библиотекарь с чем-то вроде самодовольной ухмылки на устах - если, конечно, орангутаны могут самодовольно ухмыляться уже ждал его, держа наготове видавшую виды шляпу.
   - Поразительно! - воскликнул Чудакулли. - И тем не менее это факт! Волшебник всегда возвращается за своей шляпой!
   Ринсвинд схватил шляпу, выдворил из нее пару пауков и, отбросив прочь печальное недоразумение из кокосовых листьев, водрузил волшебный убор на голову.
   Мигая, Ринсвинд взирал на озадаченный преподавательский состав. Впервые за все это время в голове у него что-то забрезжило - как будто до сих пор он функционировал исключительно на рефлексах.
   - Э-э... Я, кажется, что-то съел?
   - Три лучшие сосиски господина Достабля, - просветил его Чудакулли. Под словом "лучшие" я подразумеваю "наиболее типичные", чтобы ты не заблуждался.
   - Ясно. А кто меня только что ударил?
   - Воры. У воровских подмастерьев практические занятия.
   Ринсвинд нахмурился. - Это ведь Анк-Морпорк?
   - Он самый.
   - Я так и подумал, - Ринсвинд медленно сморгнул. Ну что ж, - сказал он, падая лицом вниз, - я вернулся.
   Лорд Хон пускал воздушного змея. Этим искусством он владел в совершенстве.
   Лорд Хон все делал идеально. Его акварели были идеальны. Его поэтические произведения были безупречны. Когда он складывал лист бумаги, каждая складка получалась идеально и безупречно ровной. Его фигурки из бумаги поражали фантазией, оригинальностью и, конечно, безупречностью. Лорд Хон превзошел всех и вся - а кто был с этим не согласен, тот мигом оказывался в темнице, где сколько угодно мог превосходить лорда Хона.
   Лорду Хону недавно исполнилось двадцать шесть, и был он строен, и был он красив. Он носил очень маленькое, очень круглое пенсне в металлической оправе. Описывая его, люди частенько прибегали к слову "гладкий" или даже "лакированный"*. Своего положения - а он был одной из влиятельнейших фигур империи - лорд Хон достиг только благодаря своему беспримерному рвению, абсолютной концентрации на развитии собственных духовных способностей, а также благодаря шести тщательно спланированным и успешно завершившимся покушениям. Последней его жертвой стал собственный отец, который испустил дух в радостном осознании, что сынок ревностно следует старинным семейным традициям. Почтенные семейства чтили предков и не видели вреда в увеличении (пусть даже несколько преждевременном) их количества.
   ______________
   * А также к фразе: "Редкая сволочь, и лучше от него держаться подальше, но, учтите, я этого не говорил".
   Воздушный змей черный, с большими глазами - наконец вынырнул из-за облачка. Что и говорить, траекторию полета лорд рассчитал безупречно. Шнурок змея, покрытый клеем и толченым стеклом, прошел прямо сквозь пару его соперников, разрезав их напополам. Воздушные змеи, оставшись без управления, беспомощно за кувыркались в воздухе и упали на землю.
   Зрители неподалеку вежливо зааплодировали. Почему-то это считалось благоразумным, аплодировать лорду Хону.
   Он передал шнурок слуге, вежливо кивнул прочим участникам соревнования и направился к своей палатке.
   Оказавшись внутри, он уселся и посмотрел на своего гостя.
   - Итак? - осведомился он.
   - Мы отправили сообщение, последовал ответ. - Нас никто не видел.
   - Совсем наоборот, - фыркнул лорд Хон. -Вас видели двадцать человек. Отдаешь ли ты себе отчет, как это трудно для стражника - смотреть прямо перед собой и ничего не видеть, когда мимо него ползет целая толпа, гремя на весь дворец и громким шепотом призывая друг друга к тишине? Честно говоря, я все больше прихожу к мнению, что твоим людям не хватает революционной искры. А что у тебя с рукой?
   - Альбатрос укусил.
   Лорд Хон улыбнулся. Птица, должно быть, приняла его гостя за анчоус, и не без оснований. Глаза точь-в-точь как у рыбы - скользкие, холодные.
   - Я не понимаю, о господин, - отвечал посетитель, которого звали Две Огненные Травы.
   - И это хорошо.
   - Они верят в Великого Валшебника, и вы хотите, чтобы он явился сюда лично?
   - Именно. У меня есть осведомители в... Лорду Хону потребовалось некоторое усилие, что-5ы выговорить незнакомые слоги: - ВАнк-Морпоре. Так вот, тот, которого так глупо величают Великим Валшебником, действительно существует. Но на самом деле прославился он своими непрофессионализмом, трусостью и бесхарактерностью. Можно сказать, стал притчей во языцах. Ну а мы... мы просто помогаем Красной Армии заполучить вождя. Это... повысит их мораль.
   Он вновь улыбнулся.
   - Политика - дело тонкое, - добавил он.
   - О.
   - Можешь идти.
   Когда посетитель покинул палатку, лорд Хон открыл книгу. Хотя вряд ли ее можно было назвать книгой в полном смысле этого слова: листки бумаги скреплялись шнурком, а текст был не печатным, а написанным от руки.
   Он читал это текст уже много раз. Тем не менее книга не переставала забавлять его, главным образом потому, что автор ухитрился наделать массу ошибок.
   Покончив с очередной страницей, лорд Хон вырвал ее из книги и, продолжая читать следующую, ловко сложил листок, сделав из него бумажную хризантему.
   - Великий Волшебник... - вслух произнес он. - Воистину. Очень великий.
   Ринсвинд проснулся. Он лежал на чистом белье, и никто не орал: "Чего вы возитесь, обыщите его карманы!" Многообещающее начало, отметил он про себя.
   Но глаза так и не открыл - на всякий случай, вдруг кто-нибудь поблизости, увидев, что он пришел в себя, тут же начнет осложнять ему жизнь.
   До него доносились слегка надтреснутые старческие голоса, которые о чем-то спорили.
   - Все вы упускаете самое главное. Он остается в живых, в этом-то все и дело. Вы же сами рассказывали мне про его приключения - и после такого он все еще жив?!
   - Зато он с головы до ног в шрамах.
   - Именно к этому я и веду, декан. Но заметь, большая их часть располагается на спине. Беда следует за ним по пятам, но он оставляет ее за спиной. Кто-то Там, Наверху, улыбается ему.
   Ринсвинда передернуло. Он всегда подозревал, что Кто-то Там, Наверху, приглядывает за ним. И, должно быть, улыбается - недоброй такой улыбкой.
   - Его даже нельзя назвать полноценным волшебником! На экзаменах он ни разу не ответил больше чем на два процента вопросов, и это был его личный рекорд!
   - По-моему, он проснулся, - произнес кто-то.
   Ринсвинд сдался и открыл глаза. Над ним склонились бородатые, чрезмерно розовые лица.
   - Как дела, дружище? - Одно из лиц протянуло Ринсвинду руку. - Я аркканцлер. Ты как себя чувствуешь?
   - Добром это не кончится, - бесстрастно откликнулся Ринсвинд.
   - Что-что?
   - Я знаю. Добром это не кончится. Скоро случится что-то ужасное. Я так и думал, все шло слишком хорошо, чтобы и дальше так продолжаться.
   - Вот видишь? торжествующе вопросил декан. - Скоро сюда прибудут сотни ножек. А я предупреждал. И почему меня никто никогда не слушает?
   Ринсвинд сел.
   - Только не надо со мной любезничать, - сказал он. - Не предлагайте мне виноград и всякие там фрукты. Я все равно не поверю, что вы собираетесь использовать меня для чего-то хорошего.
   В сознании его замелькали беспорядочные воспоминания об очень недавнем прошлом. Жаль, что его мечты и желания той юной дамы не совпадали. Картошка слишком простой, незатейливый овощ, чтобы заинтересовать разгуливающих в подобных одеяниях девушек.
   Он вздохнул.
   - Ну ладно, что дальше?
   - Как ты себя чувствуешь? Ринсвинд покачал головой.
   - Все очень плохо, - сказал он. - Терпеть не могу, когда со мной так носятся. Это обязательно сулит какую-нибудь гадость. Как насчет того, чтобы рявкнуть на меня?
   Чудакулли уже был сыт по горло.
   - А ну, выбирайся из кровати, несчастный человечишка, и следуй за мной, иначе тебе не поздоровится!
   - А-а, так-то лучше. Вот теперь я чувствую себя как дома. Теперь мы перешли к делу, - хмуро прокомментировал Ринсвинд.
   Он спустил ноги с кровати и осторожно встал.
   На полпути к двери, возле которой выстроились остальные волшебники, Чудакулли вдруг остановился.
   - Руновед?
   - Да, аркканцлер, - голос профессора современного руносложения так и сочился невинностью.
   - А что это ты прячешь за спиной?
   - Ничего не прячу, аркканцлер, - откликнулся профессор современного руносложения.
   - Похоже на какой-то очень большой инструмент.
   - Ах, это... - Профессор современного руносложения сделал вид, будто только сейчас заметил приличных размеров молоток, зажатый в собственной руке. - Как же оно называется... ах да, молоток! Это ведь молоток, верно? Да, именно так он и называется. Молоток. Я, должно быть, проходил мимо, вижу - валяется, ну я его и... подобрал на ходу. Нужно поддерживать чистоту в Университете.
   - А еще должен отметить, - ядовито продолжал Чудакулли, - что в непосредственной близости от декана я наблюдаю боевую секиру, которую ты, декан, упорно пытаешься засунуть в карман.
   Со стороны заведующего кафедрой беспредметных изысканий послышалось мелодичное "дзинь".
   - А это напоминает звук пилы, - продолжал Чудакулли. - Есть здесь хоть один человек, который не прячет то или иное орудие человеческого труда? Ага, понятно. Тогда будьте так добры, объясните мне, на кой черт вам понадобились все эти штуковины?
   - Ха, тебе очень повезло, что ты не встречался этим, - пробормотал себе под нос декан, упорно избегая взгляда аркканцлера. - Раньше, бывало, только повернись спиной... Сразу слышался топот этих чертовых ножек и...
   Чудакулли тираду декана проигнорировал, положив руку на костлявое плечо Ринсвинда, он повел волшебника в сторону Главного зала.
   - Ну что ж, Ринсвинд, - миролюбиво промолвил Чудакулли, - мне тут сообщили, что в волшебстве ты не силен.
   - Это чистая правда.
   - И ты, мол, провалил все экзамены...
   - Боюсь, и это правда, провалил все до одного.
   - И тем не менее все называют тебя Ринсвиндом-волшебником.
   Ринсвинд опустил глаза.
   - Ну, я вроде как работал здесь, этим, заместителем библиотекаря...
   - Человекообразным номер два, - подсказал декан.
   - ...Делал всякую работенку, был на подхвате, туда-сюда...
   - Кто-нибудь заметил, как здорово я пошутил? Человекообразное номер два... По-моему, довольно остроумно.
   - Но фактически ты не имел права называть себя волшебником? - гнул свое Чудакулли.
   - С формальной точки зрения, пожалуй что, не имел.
   - Ага... Тут-то и кроется проблема.
   - Но у меня есть шляпа, и на ней написано "Валшебник", - с надеждой в голосе произнес Ринсвинд.
   - Боюсь, это не поможет. Гм-м... Налицо не большое осложнение. Дай-ка подумать... На сколько ты можешь задержать дыхание?
   - Не знаю... Наверное, на пару минут. А это имеет какое-то значение?
   - Думаю, да - в контексте перспективы про висеть вверх ногами на опоре Бронзового мост; два прилива подряд, после чего быть обезглавленным. К сожалению, именно таково уставное наказание для человека, который пытается выдать себя за волшебника. Поверь, я крайне огорчен. Однако Закон есть Закон.
   - О нет!
   - Извини. Но тут уж нам не выкрутиться. Иначе повсюду шастали бы всякие типчики в остроконечных шляпах, не имея на эти самые шляпы никакого права. Увы, я ничего не могу сделать. У меня связаны руки. В магическом Законе сказано, что волшебником можно стать, либо закончив, как положено, Университет, либо совершив великое деяние во славу волшебного дела, но в твоем случае, боюсь...
   - - А нельзя ли просто отослать меня обратно на остров? Мне там так нравилось. Там было скучно!
   Чудакулли печально покачал головой.
   - К сожалению, нельзя. Преступление совершалось на протяжении многих лет. И поскольку ты не сдал ни одного экзамена и не совершил, - тут Чудакулли слегка приподнял брови, - повторюсь, не совершил никакого великого деяния во лаву волшебного дела, я, как это ни печально, вынужден приказать слугобразам* взять веревку и...
   ______________
   * Слугобразы - слуги (одновременно и носильщики, и дворецкие, и привратники) в Незримом Университете. Славятся своей твердолобостью, не прошибаемой никакими логическими объяснениями тупостью и глубокой убежденностью, что без них Университет провалится в тартарары.
   - Э-э... Насколько помнится, я вроде бы пару аз спас мир. Это как-то свидетельствует в мою пользу?
   - А кто-нибудь из Университета был тому свидетелем?
   - Нет, пожалуй что, нет. Чудакулли опять покачал головой.
   - В таком случае это не считается. Очень печально, потому что, если бы ты совершил великое веяние во славу волшебного дела, я бы с радостью оставил тебе твою шляпу - а заодно, разумеется, и то, на чем ее обычно носят.
   Вид у Ринсвинда стал совсем удрученный, вздохнув, Чудакулли решил предпринять последнюю попытку.
   - Так что, - начал он, - поскольку ты, по-видимому, так и не сдал экзамены, а также НЕ СОВЕРШИЛ НИКАКОГО ВЕЛИКОГО ДЕЯНИЯ ВО СЛАВУ ВОЛШЕБНОГО ДЕЛА, я вынужден...
   - Но... Но я же могу попробовать совершил великое деяние, правда? вопросил Ринсвинд, тоном человека, убежденного, что на самом деле свет в конце тоннеля - это прожектор приближающегося на всех парах паровоза.
   - Попробовать? Гм-м... Эту мысль, безусловно, стоит обдумать.
   - И что это может быть за деяние?
   - Ну, к примеру, ты можешь найти ответ на какой-нибудь очень древний и важный вопрос типа... Черт побери, а это что за многоногая штуковина?
   Ринсвинд даже не потрудился оглянуться. Он сразу узнал выражение, появившееся на лицо Чудакулли, который смотрел ему за спину.
   - О, - откликнулся он. - Пожалуй, на этот вопрос я смогу ответить.
   Магия - это вам не математика. Как и сам Плоский мир, она следует законам не столько логики, сколько здравого смысла. Но на кулинарию она тоже не похожа. В кулинарии все просто: торт - это торт. Смешайте ингредиенты, запеките их при указанной температуре - и получите торт. Нет такой запеканки, для приготовления которой требуется лунный свет. И нет такого суфле, в рецепте приготовления которого указывалось бы, что белки должна взбивать девственница.
   Тем не менее люди, страдающие пытливостью, испокон веков задавались вопросом, есть ли у волшебства какие-либо правила, существует более пятисот заговоров, гарантирующих любовь дpyгoгo человека, самых разнообразных, от возни с семенами папоротника ровно в полночь до довольно неаппетитных манипуляций с носорожьим рогом (тут время конкретно не указывался но, наверное, не сразу после еды). Но что, если (стояли на своем пытливые умы) в процессе анализа всех этих заговоров выявится некий крохотный, на первый взгляд не заметный, но мощный общий знаменатель, некий метазаговор, какое-нибудь элементарное уравнение, помогающее достигнуть требуемого результата более простым путем, - а заодно и все носорожье племя вздохнет с облегчением?
   Именно для того, чтобы отыскать ответ на этот вопрос, и построили Гекс - хотя Думминг Тупс не любил слово "построили". Да, он и несколько студентов посмышленее собрали Гекс, этого нельзя отрицать, но иногда... гм-м... иногда ему казалось, что некоторые части прибора, как бы странно это ни звучало, просто возникли из ниоткуда.
   Например, он точно знал, что никто не планировал встраивать в Гекс Лунный Фазовый Генератор, однако данная деталь присутствовала и, судя по всему, являлась важной, неотъемлемой частью прибора. Также они собрали Часы Нереального Времени, но никто, похоже, понятия не имел, как эта штуковина работает.
   В общем, Думминг подозревал, что тут они столкнулись с ярко выраженным случаем формирующей причинности - эта опасность всегда подстерегает ученого, тем более если он работав в учреждении вроде Незримого Университета, где реальность истончилась до крайности и продувается самыми загадочными ветрами. Стало быть, если его подозрения оправданны, нельзя сказать, что они изобрели, собрали или создали некий прибор. На самом деле они лишь облекли в физические одеяния уже присутствовавшую где-то идею которая только ждала своего часа, чтобы начат существовать.
   Он долго и подробно втолковывал преподавательскому составу Университета, что разумом Гекс не обладает. Это же совершенно очевидно - ну чем Гекс может думать? Прибор был построен по принципу часового механизма, однако большую его часть составлял гигантский искусственный муравейник (Думминг очень гордился этой своей разработкой интерфейса: муравьи бегали вверх-вниз по маленькой замкнутой веренице тележек, а те в свою очередь вращали главную шестерню), и самую важную роль тут играл искусно регулируемый муравьиный поток, который струился по лабиринту стеклянных трубок.
   И все же... значительная часть деталей аккумулировалась сама по себе, например аквариум или позвякивающие от движения воздуха колокольчики. А прямо посреди прибора свила себе гнездо мышка - и получила статус арматуры, поскольку, если ее извлекали, Гекс наотрез отказывался работать.
   Таким образом, в приборе не было ничего способного думать - разве что о сыре или сахаре. Но иногда, по ночам, когда работа Гекса была в самом разгаре: из трубок доносится шорох - это трудятся неутомимые муравьи, потом вдруг прибор издает долгий звонкий "блямс", и в соответствующую нишу опускается аквариум, дабы извлекать оператора в долгие ночные часы... Так вот, в подобные ночи сидящий за Гексом человек невольно начинал задумываться о том, что есть мозг, а что есть мысль и действительно ли машина не способна обладать разумом, а может, мозг это всего-навсего усовершенствованная версия Гекса (или, наоборот, менее усовершенствованная как правило, это сомнение рождалось часа в четыре утра, когда детали часового механизма внезапно меняли направление своего вращения на противоположное, а мышка неожиданно издавала редкий писк), да и вообще, если уж а то пошло, а не устроен ли весь мир подобным образом, а мы в нем - те же муравьи.
   Короче говоря и выражаясь простым человеческим языком, Думминг был слегка встревожен.
   Он уселся на клавиатуру. Со всеми своими клавишами и рычажками она занимала почти только же места, сколько и вся остальная, "рабочая", часть Гекса. При нажатии на клавиши косточки с просверленными в них дырками падали в специальные пазы, тем самым направляя муравьев в нужное ответвление стеклянного лабиринта.
   Чтобы сформулировать проблему, потребовалось некоторое время, однако в конце концов задача была решена. Думминг уперся ногой в сооружение и потянул за рычаг ввода.
   Муравьи побежали по новым маршрутам. Часовой механизм пришел в движение. Приборчик которого (в этом Думминг готов был поклясться) вчера здесь не было, но который очень смахивал на прибор для измерения скорости ветра, яростно завращался.
   И через несколько минут в выходную вагонетку грохнулись несколько кирпичиков с выбита ми на них оккультными символами.
   - Спасибо, - поблагодарил Думминг и почувствовал себя полным идиотом.
   В приборе ощущалось странное напряжение - словно некая молчаливая воля стремилась к далекой и непостижимой цели. Подобную волю Думинг уже встречал раньше в желуде. Держишь его в руках и будто слышишь, как крошечны беззвучный голосок произносит: "Да, я обыкновенный желудь, маленький и зеленый, - но мне снятся безбрежные леса".
   Не далее как на днях Адриан Турнепс из любопытства, просто чтобы посмотреть, что будет, напечатал "Почему?" и дернул рычаг ввода. Кое-кто из студентов предсказывал, что Гекс сойдет с ума, пытаясь найти ответ на этот вопрос, но Думминг предполагал, что Гекс выдаст "?????" - сообщение, которое прибор использовал с удручающе частотой.
   Но вместо этого после нескольких минут необычно оживленной беготни муравьев прибор поднапрягшись, выдал следующий ответ: "Потому".
   Возбужденные зрители спешно поставили на попа стол и принялись наблюдать из-за него, что же будет дальше. Наконец Турнепс решился напечатать: "Почему вообще?"
   Последовало долгое ожидание, затем появился ответ: "Потому что совсем. ????? Ошибка В Обращении К Домену Вечности. + + + + + Начать Заново + + + + +".
   Никто из присутствующих не знал, кто такой тот самый Начать Заново и почему он посылает им сообщения. Однако с тех пор никто больше не решался развлекаться подобными вопросами. Никто не хотел рисковать - а вдруг получишь ответ?
   Именно вскоре после этого случая в Гексе появились еще две странные штуковины: одна похожая на сломанный зонтик и обвешанная селедками, а вторая - смахивающая на надувной мяч и сдувающаяся каждые четырнадцать минут.
   Магические книги приобретают определенные личные качества вследствие той волшебной силы, что скрывается на их страницах. Именно поэтому, посещая университетскую библиотеку, следовало запастись прочной дубинкой. И вот Думминг построил прибор для изучения магии. Волшебники испокон веков знали, что сам акт наблюдения "меняет наблюдаемый объект. Но некоторые из них постоянно забывают о том, что наблюдатель тоже изменяется.
   Думминг потихоньку начинал подозревать, то Гекс перестраивает сам себя.
   И он только что сказал ему "спасибо". Обращать к прибору, который выглядит так, словно его создал страдающий икотой стеклодув.
   Думминг посмотрел на выданное Гексом заклинание, торопливо записал его на бумажку и стремительно вышел.
   Комната опустела. Гекс продолжал щелкать. Периодически сдувающийся мяч в положенное время сдулся. Часы Нереального Времени перпендикулярно тикали.
   В выходном желобе загромыхало.
   "Не стоит благодарности. + + ????? + + Ошибка, Недостаточно Сыра. Начать Заново"
   Прошло пять минут.