Прэтчетт Терри. Стража! Стража!

   И они поневоле присоединились к его улыбке.
   И на самом деле он вывернулся весьма удовлетворительно, с какой точки зрения не посмотреть. Это дало руководителям Гильдии Воров слишком мало времени для того, чтобы отрастить брюшко, обзавестись гербами и проводить встречи в соответствующем здании , а не в дымных притонах, к которым никто не испытывал особой любви. Сложная система расписок и ордеров привела к тому, что каждый имел право на внимание со стороны Гильдии, впрочем никто не слишком много, и это было весьма приемлемо - по крайней мере для тех граждан, которые были в достаточной мере богаты, чтобы позволить себе достаточно приемлемые премии Гильдии, взимаемые за бесперебойную жизнь. Для этого существовало странное иностранное слово: натуральная канализация. Никто в точности не знал, что же оно значит, но Анк-Морпорк сделал его собственным.
   Дозору это не нравилось, но сущей правдой было то, что
   Воры были значительно приемлемее во время управляемого преступления, чем даже Дозор. Кроме того Дозор должен был работать в два раза напряженнее, чтобы немного снизить
   уровень преступности, в то время как всей Гильдии достаточно было работать чуть меньше.
   А потому город процветал, в то время как Дозор уменьшался, как бесполезный аппендикс, до горстки безработных, которых никто по здравом размышлении не мог воспринимать серьезно.
   Самым последним, чего мог бы кто-либо от них пожелать, было бы то, чтобы они сунули нос в борьбу с преступлениями. Но видеть Главу Воров в затруднительном положении было
   бы гораздо хуже, как ощущал Патриций.
   Капитан Бодряк нерешительно постучал в дверь, ибо каждый удар отзывался эхом у него в голове.
   - Входите.
   Бодряк снял шлем, сунул его подмышку и открыл дверь. Скрип открывавшейся двери тупой пилой отозвался у него во лбу.
   Он всегда чувствовал себя неспокойно в присутствии Люпина Обычного. Впрочем он чувствовал себя неспокойно и в присутствии лорда Ветинари - но здесь была существенная разница, беспокойство проистекало от воспитанности. И разумеется обычный страх. Поскольку он знал Люпина еще в детские годы в Тенях. Еще тогда, будучи мальчиком, тот подавал надежды. Он никогда не был предводителем шайки. Ни малейшего желания. И не обладая должной силой и выносливостью для этого. А помимо того, в чем смысл быть предводителем шайки? У каждого предводителя шайки были лейтенанты, рвущиеся на повышение. Быть предводителем шайки - это отнюдь не работа с долгими перспективами. Но в каждой шайке есть розовощекий малец, которому разрешили остаться, потому что он единственный, кого посещают умные мысли, обычно о том, что делать со старушками или незамкнутыми лавочками; таково было естественное положение Обычного в порядке явлений.
   Бодряк был одним из тех середнячков, людей, говорящих фальцетом 'да'. Он помнил Обычного тощим мальчишкой, вечно плетущегося позади в сползающих штанах какой-то странной припрыжкой, которую он выдумал, чтобы не отставать от больших мальчиков, и вечно появлявшегося с новыми мыслями как остановить их от праздных нападок, что было обычным развлечением, если ничего более интересного не находилось под рукой. Это было превосходной подготовкой к тяготам взрослой жизни, и Обычный стал в этом не последним.
   Да, оба они начинали в сточной канаве. Но Обычный прокладывал себе дорогу так, как если бы он должен быть первым, кого стоит принять, Бодряк прокладывал себе дорогу просто вперед. Каждый раз, когда казалось он должен был попасть куда-угодно, он высказывал свое мнение или говорил не то. Обычно и то, и другое.
   Было еще кое-что, делавшее для него пребывание рядом с Обычным неуютным. Это было четкое тикание часового механизма честолюбия.
   Бодряк никогда не страдал избытком честолюбия. Подобные чувства испытывали другие.
   - А, Бодряк.
   - Сэр. - сказал Бодряк. Он не пытался отдать честь в случае, если выходил из строя. Он полагал, что должен иметь время выпить обед.
   Обычный порылся в бумагах на столе.
   - Странные дела затеваются, Бодряк. Боюсь, что на вас серьезная жалоба. - сказал он. Обычный не одел очки. Если бы он одел очки, то ему пришлось бы смотреть на Бодряка поверх них.
   - Сэр?
   - Один из ваших людей из Ночного Дозора. Кажется он арестовал Главу Гильдии Воров.
   Бодряк немного заколебался и с трудом попытался сосредоточиться. Он не был готов к подобному.
   - Простите, сэр. - сказал он. - Кажется вы что-то упустили.
   - Я сказал, Бодряк, что один из ваших людей арестовал Главу Гильдии Воров.
   - Один из моих людей?
   - Да.
   Разбегавшиеся нервные клетки мозга Бодряка с трудом попытались сгруппироваться. - Член Дозора? - сказал он.
   Обычный невесело улыбнулся. - Связал его и оставил перед Дворцом. Боюсь, что вони будет предостаточно. Да, там была записка... э... вот она... 'Этот человек обвиняется в Заговоре с целью совершения Преступления, согласно Раздела 14 (iii) Общего Акта об Уголовных Преступлениях, 1678, мною, Морковкой Чугунолитейным.'
   Бодряк покосился на него.
   - Четырнадцать и-и-и?
   - Как видите. - сказал Обычный.
   - И что это значит?
   - Не имею малейшего понятия. - сухо сказал Обычный. А как насчет имени... Морковка?
   - Но мы не занимаемся подобными вещами! - сказал Бодряк. - Мы не должны совершать обходы, чтобы арестовать Гильдию Воров. Полагаю, что на это уйдет целый день!
   - По-видимому этот Морковка думает иначе.
   Капитан покачал головой и поморщился. - Морковка? Колокольчик не звякнет. Малоубедительность сказанного была понятна даже для Обычного, который моментально сбавил тон.
   - Он был совершенно... - Секретарь заколебался. - Мор
   ковка, Морковка. - сказал он. - Мне уже доводилось слышать это имя. Кажется где-то записано. - Он побледнел. - Новобранец, вот оно как! Помнится, что вы мне показывали его?
   Бодряк уставился на него. - А не было ли там некоего письма от, не припоминаю точно, некоего гнома... ?
   - О служении обществу и поддержании порядка на улицах, верно. Присягался, что его сын окажется пригодным для в Дозоре. - Секретарь рылся в своих папках.
   - Что он сделал? - сказал Бодряк.
   - Ничего. Только это. Ничего исключительного.
   Брови у Бодряка выгнулись дугой, как-будто его мысли пытались воссоздать образ, перевернувший их новыми соображениями.
   - Новобранец? - сказал он.
   - Да.
   - Он не должен был вступать?
   - Он хотел вступить. А вы еще сказали, что это должно быть шутка, а я сказал, что мы могли бы попробовать и принять кое-кого из этнических меньшинств в Дозор. Помните?
   Бодряк попытался. Это было нелегко. Он не был уверен,
   что он не напился до бесчувствия, что впрочем делало бессмысленным пытаться вспомнить то, что невозможно было забыть еще сильнее. В конце он просто надрался, чтобы забыть о выпивке.
   Попытка выловить из хаотических воспоминаний, которым он даже не пытался придать достойный вид, не привела ни к чему, что могло послужить путеводной нитью.
   - Помню ли я? - беспомощно сказал он.
   Обычный сложил руки на столе и наклонился вперед.
   - А сейчас послушайте, капитан. - сказал он. - Лорд требует объяснений. Я не имею ни малейшего желания докладывать ему, что капитан из Ночного дозора совершенно не представляет, что творится среди людей, точнее выражаясь, ему подчиненных. Подобные явления всегда ведут только к неприятностям, задаются вопросы, и тому подобное. Мы не желаем этого, не так ли. Не так ли?
   - Да, сэр. - пробормотал Бодряк. Смутное воспоминание о ком-то, разговаривавшем с ним в Грозди Винограда, толчком отозвалось у него в памяти, вызвав запоздалое чувство вины. Сомнительно, что он мог быть гномом? Во всяком случае вряд ли, если только его размеры не были радикально изменены.
   - Разумеется не желаем. - сказал Обычный. - Не будем ворошить прошлое. И тому подобное. А потому я подумаю, что сказать ему, а вы, капитан, отыщите способ узнать, что творится, и положите этому конец. Преподайте этому гному маленький урок о том, что такое быть стражником, хорошо?
   - Ха-ха. - сказал Бодряк.
   - Простите? - сказал Обычный.
   - Да-да. Подумал, что вы отпустили этническую шутку, сэр.
   - Послушайте, Бодряк. Я бываю весьма понятлив. В определенных обстоятельствах. Сейчас, я желаю, чтобы вы убрались отсюда и во всем разобрались. Вы понимаете?
   Бодряк отдал честь. Глубокое уныние, постоянно таившееся и готовое воспользоваться преимуществом его трезвости, охватило его, пытаясь высказаться.
   - Вы правы, господин секретарь. - сказал он. - Я присмотрю за тем, чтобы он выучил, что арестовывать воров это противозаконно.
   Он подумал, что не стоило говорить это. Если бы он не говорил подобные вещи, то был бы сейчас на более выгодной должности, Капитаном Дворцовой Стражи, большим человеком. Дать ему Дозор было со стороны Патриция небольшой шуткой. Но Обычный всегда читал новые документы, лежавшие на его столе. Если бы он заметил сарказм, то не показал этого.
   - Прекрасно. - сказал он.
   Дражайшая Мамочка [писал Морковка] Это был прекрасный день, когда я вошел в Гильдию Воров, арестовал главного Злодея и притащил его во Дворец Патриция. Надеюсь, что с ним больше не будет неприятностей. А миссис Пальма сказала, что я могу оставаться на чердаке, потому что всегда полезно иметь мужчину под рукой. А все потому, что ночью тут были мужчины, страждущие выпить, и подняли скандал у девушек в комнате, а я должен был поговорить с ними, а они затеяли драку, и один из них попытался ударить меня коленом, но я был в Защитном Устройстве и миссис Пальма сказала, что он сломал свою коленную чашечку, но мне не нужно платить за новую.
   Я не понимаю некоторых обязанностей Дозора. У меня есть напарник, его зовут Валет. Он говорит, что я слишком увлекаюсь. Он говорит, что мне надо многому научиться. Я думаю, что это правда, потому что я добрался только до 326-й страницы 'Законов и Указов Городов Анка и Морпорка'. Любящий всех, ваш сын, Морковка.
   PS. Моя любовь Мяте.
   Это было не просто одиночество, это был способ жить шиворот-навыворот. Именно так и не иначе, подумал Бодряк.
   Ночной Дозор просыпался, когда остальные люди отправлялись спать, и отправлялись спать, когда рассвет вползал на улицы города. Проводя все время на темных, мокрых улицах, в мире теней. Ночной Дозор притягивал к себе тип людей, которые по той или иной причине были склонны к подобному образу жизни.
   Он дошел до Дома Дозора. Это был древний и на удивление большой дом, вклинившийся между дубильней и портным, шившего подозрительные кожаные вещи. Когда-то он должно быть был весьма представительным, но сейчас выглядел необитаемым и посещался только совами и крысами. Над дверью висел девиз на древнем языке, который почти сгнил от времени, грязи и лишайника, и можно было только разобрать:
   FABRICATI DIEM, PVNC
   Он переводился - согласно сержанта Двоеточие, который служил в иностранных частях и считал себя знатоком в языках - как 'Служить и Защищать'.
   Да. Когда-то быть стражником что-то да значило.
   Сержант Двоеточие, подумал он, спотыкаясь в затхлой темноте. Вот человек, которому нравилась темнота. Сержант Двоеточие был обязан тридцатью годами счастливого супружества тому, что миссис Двоеточие работала весь день напролет, а сержант Двоеточие работал всю ночь. Они поддерживали связь с помощью записок. Он оставлял ей готовым чай перед тем как вечером покинуть дом, а она оставляла по утрам в печи прекрасный горячий завтрак. У них было трое взрослых детей, родившихся, как предполагал Бодряк, в результате чрезвычайно убедительной переписки.
   А капрал Валет... да-да, вряд ли кто-либо еще имел неопределенные причины для пожелания, чтобы его не видел никто из посторонних людей. Не стоило над этим слишком сильно задумываться. Единственная причина, по которой вы не могли заявить, что Валет близок к царству диких животных, была та, что царство диких животных пробудилось и умчалось прочь.
   Ну и конечно там присутствовал он, собственной персоной. Тощее, небритое сборище дурных привычек, замаринованное в алкоголе. Таковым был Ночной Дозор. Или только трое его представителей. Когда-то их было дюжины, сотни. А сейчас - только трое.
   Мир попал в фокус.
   Жизнь - это просто химикалии. Капля здесь, капля там, и все изменилось. Простая капля ферментных соков, и вы внезапно собираетесь прожить еще несколько часов на этом свете.
   Давным-давно, когда этот район был представительным, один владелец соседней таверны, питавший некоторые надежды, заплатил волшебнику огромную сумму денег за светящуюся надпись, каждая буква другого цвета. Сейчас она работала со сбоями и временами в сырую погоду происходили короткие замыкания. В этот момент буква F горела ярко-розовым цветом и беспорядочно помигивала.
   Бодряк вырос, привыкнув к ней. Она казалась частью жизни.
   Он полюбовался переливающейся игрой света на покоробившейся штукатурке, а затем поднял ногу и с силой ударил по полу, дважды.
   Через несколько минут отдаленное сопение показало, что сержант Двоеточие подымается по ступенькам.
   Бодряк молча считал. Двоеточие всегда делал передышку на шесть секунд после полета, чтобы немного отдышаться.
   На седьмой секунде дверь открылась. Выглянувшее из-за двери лицо напоминало полную луну.
   Сержанта Двоеточие можно было бы описать как человека, который если занялся военной карьерой, то автоматически должен тяготеть к посту сержанта. Невозможно было даже представить его в чине капрала. Или, по той же причине, капитаном. Если бы он не сделал военную карьеру, то искал себе другое занятие, нечто вроде мясника; любая работа, для которой большая красная рожа и способность потеть даже в морозную погоду, была на самом деле частью требуемых условий.
   Он отдал честь и с большим усилием положил на стол Бодряка грязный лист бумаги и разгладил его.
   - Добрый вечер, капитан. - сказал он. - Рапорты о вчерашних происшествиях, и это. Да, вы должны четыре пенса в Чайный Клуб.
   - Что там с гномом, сержант? - спросил Бодряк.
   Брови Двоеточия взлетели от недоумения. - Какой гном?
   - Тот самый, который только что вступил в Дозор. По имени... - Бодряк заколебался. - Морковка, или как-то так.
   - Он? - У Двоеточия отвисла челюсть. - Он - гном? Я всегда говорил, что не стоит доверять этим маленьким букашкам. Он хорошо меня надурил, капитан, маленькая тварь должно быть приврала о своем росте! - Двоеточие всегда глядел свысока, особенно когда дело шло о людях меньшего роста.
   - Ты знаешь, что сегодня утром он арестовал Президента Гильдии Воров?
   - За что?
   - Кажется за то, что он является президентом Гильдии Воров.
   Сержант недоумевал. - Какое в этом преступление?
   - Я подумал, что мне стоило бы перекинуться словцом с этим Морковкой. - сказал Бодряк.
   - Вы не видели его, сэр? - сказал Двоеточие. - Он говорил, что давал вам рапорт, сэр.
   - Я должно быть был слишком занят в это время. Как по мне, так даже слишком. - сказал Бодряк.
   - Да, сэр. - вежливо сказал Двоеточие. У Бодряка было достаточно самоуважения, чтобы оставить попытки смотреть в сторону и сдвинуть залежи бумаг у себя на столе.
   - Мы должны как можно быстрее убрать его с улиц. - пробормотал он. - Следующее, что он сотворит, обвинит главу Гильдии Убийц за чертовски хорошее убийство людей! Где он?
   - Я отослал его с капралом Валетом, капитан. Я приказал, чтобы он показал ему ходы и выходы.
   - Вы послали необученного новобранца с Валетом? - устало сказал Бодряк.
   Двоеточие заикаясь сказал. - Ну, сэр, опытный человек, как мне думается, капрал Валет мог бы многому его научить.
   - Будем надеяться, что он будет медленно усваивать. сказал Бодряк, втискивая на голову поржавевший шлем. Продолжайте.
   Когда они вышли из Дома дозора, то у стены таверны стояла лестница. Неуклюжий человек, затаив дыхание, сражался с горевшей надписью.
   - Это Е плохо работает. - сказал Бодряк.
   - Что?
   - Е. И Т шипит, когда идет дождь. С тех пор как ее закрепили.
   - Закрепили? Ах, да. Обеспечили крепость. Это как раз то, что я умею хорошо делать. Обеспечивать.
   Дозорные двинулись дальше, шлепая пот лужам. Брат Сторожевая Башня медленно покачал головой, и вновь его вниманием овладела собственная отвертка.
   Людей, подобных капралу Валету, можно отыскать в любых вооруженных силах.
   Его возраст было трудно определить. Но по цинизму и общей мировой усталости, служившим некоей датировкой личности, как по углеродному анализу, ему было около семи тысяч лет.
   - Чертовски удобный этот маршрут. - сказал он, в то время как они шли по темной улице торгового квартала. Он потрогал дверную ручку. Она оказалась запертой. - Ты ко мне пристал. - добавил он. - и я вижу, что ты в порядке. А сейчас ты попробуй ручки на противоположной стороне улицы.
   - А-а. Понимаю, капрал Валет. Мы должны смотреть, чтобы никто не оставлял незакрытыми свои магазины. - сказал Морковка.
   - Ты быстро ухватываешь, сынок.
   - Я надеюсь, что смогу задержать злодея во время преступления. - рьяно сказал Морковка.
   - А-а, да-а. - неопределенно сказал Валет.
   - Но если мы найдем незакрытую дверь, то нам нужно вызвать владельца. - продолжал Морковка. - А один из нас должен будет остаться, чтобы охранять вещи, верно?
   - Да? - загорелся Валет. - Я этим займусь. - сказал он. - Не беспокойся об этом. А потом ты сможешь пойти и отыскать жертву. Я имел в виду, владельца.
   Он потрогал еще одну дверную ручку. Она поддалась под его напором.
   - Там, на горах. - сказал Морковка. - если вора поймали, то его вешают на...
   Он замолк, громыхая от нечего делать ручкой.
   Валет застыл.
   - На что? - спросил Валет с внушающим ужас любопытством.
   - Не могу сейчас вспомнить. - сказал Морковка. - Моя мать всегда говорила, что в любом случае это даже слишком хорошо для них. Воровство - это Плохо.
   - Поймал! - сказал он. Валет подпрыгнул.
   - Что поймал? - крикнул он.
   - Я вспомнил, где мы их вешали. - сказал Морковка.
   -Ну. - еле-еле вымолвил Валет. - И где же?
   - Мы вешали их у ратуши. - сказал Морковка. - Иногда на несколько дней. Присягаюсь, что они не смогут больше так делать. Так же верно, что ваш дядя Бьорн Крепкорукий.
   Валет прислонил к стене свою пику, которую использовал, чтобы исследовать тайники своего уха. Один или два вопроса, решил он, необходимо срочно выяснить.
   - Почему ты должен был вступить в стражу, парень? спросил он.
   - Каждый настойчиво пытается у меня это выспросить. сказал Морковка. - Я не должен был вступать. Я хотел. Это сделает из меня Человека.
   Валет никогда не глядел никому прямо в глаза. В изумлении он уставился в правое ухо Морковки.
   - Ты хочешь сказать, что тебе не нужно было ни отчего скрываться? - сказал он.
   - Зачем бы мне захотелось скрываться от чего-то?
   Валет еще немного побарахтался. - А-а. Всегда есть чтото. Возможно... возможно тебя в чем-то неправильно обвинили. Например, возможно, - он ухмыльнулся. - в магазине обнаружилась загадочная недостача некоторых вещей и тебя несправедливо обвинили. Или в твоей сумке нашли некоторые вещи, а ты ни слухом, ни духом не ведал, откуда они взялись. Подобное случается часто. Ты можешь рассказать старине Валету. Или, - сказал он, толкая локтем Морковку. возможно там было еще что-то,а ? Шерше ля фам,а ? Довел девчонку до беды?
   - Я... - начал Морковка, но затем вспомнил, да-да, что всегда нужно говорить правду, даже таким странным людям, как Валет, который казалось не знал, что это такое. А правда была такова, что благодаря ему Мята всегда попадала в беду, хотя как именно и почему всегда оставалось загадкой. Но каждый раз, когда он расставался с ней после свидания в пещере Каменночмокающих, он мог слышать как ее отец и мать зовут ее. Они всегда были вежливы с ним, но как видно свидеться с ним было достаточным, чтобы она попала в беду.
   - Да. - сказал он.
   - Ага. Частый случай. - с умным видом сказал Валет.
   - Все время. - сказал Морковка. - На самом деле почти каждую ночь.
   - Бог мой. - сказал пораженный Валет. Он бросил взгляд на Защитное Устройство. - Это потому они заставляют тебя одевать эту штуку?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ну, не беспокойся из-за этого. - сказал Валет. - У каждого есть свой маленький секрет. Или большой секрет, как может оказаться. Даже капитан. Он с нами только потому, что был Унижен Женщиной. Это так говорит сержант.Унижен.
   - Господи! - сказал Морковка. Это выглядело просто мучительно.
   - Но я присягаюсь, что это потому, что он высказывает свое мнение. Как я слышал, слишком часто высказывал его Патрицию. Сказал, что Гильдия Воров - это ничего кроме как кучка воров, и ничего больше. Вот почему он с нами. Не знаю, так ли это на самом деле. - Он посмотрел на тротуар, теряясь в догадках, а затем сказал. - А где ты остановился, парень?
   - У леди, по имени Пальма... - начал Морковка.
   Валет подавился дымом, попавшим не в то горло.
   - В Тенях. - просипел он. - Ты остановился там?
   - Да.
   - Каждую ночь?
   - Ну, на самом деле каждый день. Да.
   - И ты пришел сюда, питая надежду стать Человеком?
   - Да!
   - Не думаю, что мне понравилось бы жить там, откуда ты явился. - сказал Валет.
   - Послушай. - сказал Морковка, совершенно потеряно. - Я пришел, потому что мистер Лаковый сказал, что это наилучшая работа в мире - поддерживать закон и порядок. Разве это не так?
   - Ну,э. - сказал Валет. - Что до этого... я полагаю, что поддержание Закона... когда-то, да, до того как у нас появились Гильдии и весь этот мусор... закон, такая штука, не может на самом деле, как я полагаю, существовать в эти дни, все что угодно... не знаю, нет-нет. Конечно ты можешь позвонить в свой звонок и держать голову опущенной долу.
   Валет вздохнул. Затем он хрюкнул, ухватился за висящие на ремне песочные часы и уставился на быстро сыплющиеся песчинки. Возвратив часы на прежнее место, он снял кожаный чехол с языка колокольчика и встряхнул его один или два раза, не очень громко.
   - Двенадцать часов. - пробормотал он. - Все в порядке.
   - И ведь так, верно? - сказал Морковка, в то время как слабое эхо стихало вдали.
   - Более или менее. Более или менее. - сказал Валет, делая быструю затяжку окурком сигареты.
   - Только это? И никаких погонь по крышам при лунном свете? И раскачивания на люстрах? Ничего подобного? - сказал Морковка.
   - Не стоит так думать. - горячо сказал Валет. - Я никогда не делал ничего подобного. Никто даже не сказал мне об этом. - Он сделал еще одну затяжку. - Человек может до смерти простудиться, гоняясь по крышам. Я обещаю, что буду беспрерывно звонить в колокольчик, если все это не касается и тебя тоже.
   - Можно мне попробовать? - сказал Морковка.
   Валет чувствовал себя неуверенно. Это было единственной причиной, по которой он совершил ошибку, вручив без слов Морковке колокольчик.
   Несколько секунд Морковка изучал колокольчик. А затем он энергично встряхнул им над головой.
   - Двенадцать часов. - заревел он. - И все в порядке-е!
   Эхо раскатилось вдоль и поперек по улицам и наконец превозмогла ужасная, плотная тишина. Многочисленные псы подняли лай где-то в ночи. Ребенок залился плачем.
   - Ш-ш-ш. - прошипел Валет.
   - Но ведь все в порядке, не так ли? - сказал Морковка.
   - Порядок будет, если ты прекратишь звонить в этот чертов колокольчик! Дай его сюда!
   - Я не понимаю! - сказал Морковка. - Посмотри, у меня есть книга, которую мне дал мистер Лаковый... - Он полез за Законами и Указами.
   Валет посмотрел на книгу и пожал плечами. - Никогда не слышал об них. - сказал он. - А сейчас прекрати шум. Ты же не хочешь идти, подымая на ходу такой гвалт? Ты можешь привлечь внимание всех и вся. Пошли отсюда.
   Он схватил Морковку за руку и поспешно вытолкал его на улицу.
   - Кого это всех и вся? - запротестовал Морковка, которого безостановочно подталкивали вперед и вперед.
   - Плохих людей. - пробормотал Валет.
   - Но мы же Дозор!
   - Чертовски верно! А мы не хотим идти, сталкиваясь с подобными людьми. Помни, что случилось с Гамашником!
   - Я не помню, что случилось с Гамашником! - сказал Морковка, совершенно сбитый с толку. - Кто такой Гамашник?
   - Служил перед тобой. - выдавил Валет, немного сбавляя тон. - Бедняга. Такое могло случиться с любым из нас. Он поднял глаза и уперся взглядом в Морковку. - А сейчас прекрати, слышишь! Это действует мне на нервы. Идиотские погони при лунном свете, упаси боже!
   Он побрел по улице. Обычным способом передвижения Валета было хождение боком, а комбинация продвижения ползком и хождения боком создавала странный эффект, как-будто хромает краб.
   - Но, - сказал Морковка. - в этой книге говорится...
   - Я не хочу знать ни о чем ни из какой книги. - прорычал Валет.
   Морковка выглядел совершенно убитым.
   - Но есть Закон... - начал он.
   Чуть ли не до смерти его рассуждения прервал топор, вылетевший из низкого дверного проема и ударившийся в противоположную стену. Затем последовали звуки ломающегося дерева и разбивающегося стекла.
   - Эй, Валет! - настоятельно позвал Морковка. - Тут идет сражение!
   Валет заглянул в дверной проем. - Разумеется идет. сказал он. - Это же бар гномов. Самый худшая разновидность обитателей. Держись подальше отсюда, малыш. Этим маленьким букашкам нравится подставить тебе ножку, а затем надавать по заднице. Пойдем с Валетом и он...
   Он схватил Морковку за руку, твердую как ствол дерева. Это было все равно, что взять на буксир дом.
   Морковка побледнел.
   - Гномы пьют? И дерутся? - сказал он.
   - Будь уверен! - сказал Валет. - Все время. И они пользуются такими языковыми перлами, каких я никогда не говорил даже моей дорогой мамочке. Не стоит связываться с ними, это гадюшник - не ходи туда!