Пристли Джон Бойнтон. Опасный поворот

   Мисс Мокридж(живо). О, нисколько, мне, напротив, очень интересно… чрезвычайно интересно.
   Олуэн. Уж не собираемся ли мы, Фреда, обсуждать все это? Нечего ворошить. Все уже давно кончено.
   Роберт(охваченный грустными размышлениями; с настоятельной просьбой). Послушайте, Олуэн, вы обязаны мне ответить на следующее… Имел ли ваш визит к Мартину в тот вечер какое-нибудь отношение к делам фирмы? Вы сказали, что чем-то были встревожены?
   Фреда. О, Роберт, прошу вас.
   Роберт. Простите, но я должен знать. Имело ли это какое-нибудь отношение к пропавшим пятистам фунтам?
   Гордон(запальчиво). О, ради всего святого, не впутывайте сюда эти деньги. Никто из нас не хочет еще раз касаться всего этого. Мартина уже нет на свете. Оставьте его в покое, прошу вас, и прекратите разговор об этих проклятых деньгах.
   Фреда. Гордон, успокойтесь. Вы ведете себя сегодня точно истеричный ребенок. (Мисс Мокридж.) Простите, пожалуйста.
   Гордон(бормочет). Присоединяюсь. Очень прошу извинить меня, мисс Мокридж.
   Мисс Мокридж(вставая). Нет, нет, что вы! Но мне кажется, мы уже припозднились.
   Фреда. Нисколько.
   Роберт. Нет, еще рано…
   Мисс Мокридж. Паттерсоны сказали, что пришлют за мной машину. Приехала она, вы не знаете?
   Роберт(идя к двери). Приехала. Я слышал ее, когда мы выходили из столовой, и сказал шоферу, чтобы подождал на кухне. Я его сейчас велю позвать.
   Фреда(вполне сознавая иронию произносимых ею слов). Неужели вы нас уже покидаете?
   Мисс Мокридж. Да, кажется, мне действительно пора. Отсюда до Паттерсонов по крайней мере полчаса езды, и не думаю, чтобы они были очень довольны, если я слишком долго задержу их машину и шофера. (Пожимая руку Фреде.) Очень, очень вам благодарна. (Пожимая руку Олуэн.) Так приятно было опять увидеть вас всех вместе — вы составляете такое очаровательное общество. (Пожимая руку Бетти.) До свидания, миссис Уайтхауз. До скорого свидания. (Прощается со Стэнтоном.)
   Фреда(идя к двери). Мне кажется, вы забыли шаль у меня в комнате. Я вам ее сейчас принесу.
   Мисс Мокридж(у двери). До свидания.
   Все. До свидания.
   Фреда(уходя). Я слышала, что вы очень приятно провели время в Америке…

 
   Обе женщины уходят и закрывают за собой дверь. Олуэн начинает рассматривать книги на полках. Бетти подходит к роялю и берет папироску из коробки, стоящей на нем. Стэнтон, вздохнув с облегчением, наливает себе виски.

 
   Гордон. Слава тебе господи, легче дышать стало.
   Бетти. Да уж — слава создателю. Мне очень жаль, но я не переношу этой женщины. Она слишком напоминает мне школьную преподавательницу геометрии.
   Стэнтон. Что-то мне всегда была подозрительна ваша геометрия, Бетти. Хотите налью, Гордон?
   Гордон. Нет, спасибо.
   Стэнтон. Очень странно, но Мокридж совсем не плохая писательница. Я не хочу сказать, что ее книги раскупаются нарасхват, но все-таки она недурно пишет. И почему это в хороших писателях всегда есть что-то неприятное?
   Гордон. Этого я не знаю. Но никак не нахожу Мод Мокридж хорошей писательницей, Стэнтон.
   Бетти. Я уверена, что она страшная сплетница.
   Стэнтон. Не отрицаю. Она известна этим. Вот почему дамам следовало бы при ней помолчать. Она-то уж сумеет приукрасить и раздуть эту историю с папиросницей — в течение какой-нибудь недели пустит гулять ее по всему Лондону. Паттерсоны, для начала, услышат ее сегодня же вечером. Для нее было, наверное, мукой уйти на самом интересном месте.
   Гордон. Она бы не ушла, если б надеялась что-нибудь еще услышать. Но и так услышала достаточно, чтобы развернуться. (Со смехом.) Наверное, уже завтра с утра засядет за новый роман, и все мы будем в нем фигурировать.
   Бетти(решительно). Ей придется немало напрячь свое воображение в отношении меня.
   Стэнтон. И меня тоже. По всей вероятности, нам с вами, Бетти, она припишет самые гнусные пороки.
   Бетти(смеясь). Ну, знаете, с тем, что она слышала, ей многого сделать не удастся. В конце концов, почему бы Фреде не привезти Мартину в подарок папиросницу и почему бы Олуэн не отправиться его проведать?
   Олуэн(перелистывая книгу, лениво). Да, именно, почему бы и нет?
   Бетти. О, я совсем забыла, что вы тут, Олуэн. Можно мне спросить вас кое о чем? В конце концов, мне кажется, я еще никого до сих пор ни о чем не спрашивала?
   Олуэн. Можете спросить. Впрочем, не обещаю, что отвечу.
   Бетти. Я все-таки рискну. Были вы влюблены в Мартина, Олуэн?
   Олуэн(твердо). Ни капельки.
   Бетти. Я так и думала, что нет.
   Олуэн. По правде сказать, если быть совершенно откровенной, он был мне, скорее, неприятен.
   Бетти. Я так и предполагала.
   Гордон. Вздор. Никогда этому не поверю. Вы не могли не любить Мартина. Никто не мог. Я не хочу сказать, что он был лишен недостатков и так далее, но в отношении него это и несущественно. Он был особенным человеком. Нельзя было не любить его. Он был Мартином — и этого достаточно.
   Бетти. Другими словами, — вашим богом, мой друг. Вы знаете, Гордон буквально обожал его. Разве не так, мой дорогой?
   Стэнтон. Нужно сказать, он мог быть обворожительным. Во всяком случае, был очень умен. Должен признаться: без него фирма уже никогда не будет тем, чем была.
   Гордон. Не думаю!
   Бетти(чуть насмешливо). Ну, еще бы!

 
   Олуэн ставит книгу на место. Входит Роберт, идет к столу, наливает себе виски. Затем входит Фреда, берет папироску из коробки и закуривает.

 
   Роберт. Ну-с, теперь мы можем внимательно разобраться во всем.
   Олуэн. О нет, прошу вас, Роберт!
   Роберт. Простите, Олуэн, но я желаю знать правду. Во всем этом есть что-то очень странное. Сначала Фреда едет к Мартину — и ни слова не говорит об этом. Затем вы, Олуэн, тоже едете к нему — и тоже ни словом не обмолвились. Не очень пристойно получается. Почему-то вы обе это скрывали. Может, вы скрываете еще что-нибудь? Мне кажется, настало время кому-то из нас, для разнообразия, начать говорить правду.
   Фреда. А ты всегда говоришь правду, Роберт?
   Роберт. Во всяком случае, стремлюсь к этому.
   Стэнтон(иронически). Какое благородство. Но не требуйте от нас, простых смертных, слишком многого. Имейте снисхождение к нашим слабостям.
   Фреда(с внезапной подозрительностью). Каким слабостям?
   Стэнтон(пожимая плечами). Да каким угодно, дорогая Фреда. Например, к приобретению музыкальных папиросниц. Я уверен, это тоже своего рода слабость.
   Фреда(вкладывая тайный смысл в свои слова). Или к тому, чтобы по-разному использовать возможности, предоставляемые маленькими деревенскими коттеджами? Мне кажется, при некоторых обстоятельствах это тоже может считаться слабостью.
   Стэнтон. Вы говорите о коттедже Мартина? Я почти там не бывал.
   Фреда. Нет, я не думала о коттедже Мартина. Я думала о чьем-то другом коттедже, — может быть, о вашем.
   Стэнтон(посмотрев на нее пристально). Боюсь, что я вас не понимаю.
   Роберт(выведенный из терпения). Послушайте, что все это значит? Теперь вы, Стэнтон, начинаете, что ли?
   Стэнтон. Конечно, нет. (Смеется.)
   Роберт. Ну-с, прекрасно. Я желаю выяснить всю эту историю с Мартином до конца. И хочу сделать это теперь же.
   Гордон. О боже! Это что же, будет новое дознание?!
   Роберт. В нем не было бы необходимости, если б мы услышали немного больше правды во время следствия. Прежде всего это касается вас, Олуэн. Вы были последним человеком, кто видел Мартина. Зачем вы отправились на свидание с ним? Касалось ли это пропавших денег?
   Олуэн. Да, касалось.
   Роберт. Вы знали тогда, что Мартин их взял?
   Олуэн. Нет.
   Роберт. Но вы предполагали, что он взял?
   Олуэн. Я предполагала, что он мог это сделать.
   Гордон(с горечью). Вы все как-то удивительно охотно готовы были поверить этому.
   Бетти(очень настойчиво). Гордон, я хочу домой.
   Роберт. Так скоро, Бетти?
   Бетти. У меня будет отчаянная мигрень, если останусь дольше. Надо домой… в постель.
   Гордон. Хорошо. Еще одну минуточку.
   Стэнтон. Я провожу вас, Бетти, если Гордон желает остаться.
   Бетти(подходя к Гордону). Нет, я хочу, чтобы Гордон поехал со мной.
   Гордон. Хорошо. (Поднимаясь.) Я иду с тобой. Но подожди минуточку.
   Бетти(с внезапным, почти истерическим криком). Я тебе говорю, что хочу уехать сейчас же. Отвези меня.
   Роберт. Но почему, что случилось, Бетти?
   Бетти. Не знаю. Я, вероятно, просто глупа.
   Гордон. Ну, прекрасно. Едем. (Идет за ней.)

 
   Фреда встает.

 
   Стэнтон. Я тоже поеду с вами.
   Роберт. Бетти, мне ужасно неприятно, что все это расстроило вас. Я знаю, что происшедшее вас совершенно не касается, но все же…
   Бетти(отталкивая его и устремляясь к двери). Ах, пожалуйста, не продолжайте, не продолжайте дальше. Почему вы не можете оставить всего этого в покое? (Выбегает, с силой захлопывая за собой дверь.)
   Гордон(у двери). Ну что ж, спокойной ночи всем.
   Стэнтон(идя к двери). Я провожу этих младенцев и тоже поеду.
   Олуэн(иронически). Очень мило с вашей стороны.
   Стэнтон(угрюмо улыбаясь). Спокойной ночи. (Уходит.)

 
   После его ухода трое оставшихся придвигаются ближе к камину и друг к другу, — в комнате сразу становится интимнее и уютнее.

 
   Роберт. А теперь, Олуэн, вы можете мне рассказать с полной откровенностью, почему вы кинулись искать Мартина из-за пропавших денег.
   Олуэн. Ну что ж, теперь будем правдивы или как?
   Роберт. Я очень хочу этого.
   Олуэн. А как вы, Фреда?
   Фреда(несколько усталым голосом). Да, да, конечно, мне все равно. Какое это имеет значение.
   Роберт(вновь удивленно). Странный ответ.
   Фреда. Ты находишь? Что же, иногда и я бываю странной, Роберт. Ты просто недостаточно знал меня.
   Олуэн. Вы сами все затеяли, Роберт. Теперь ваша очередь. Будете ли вы вполне откровенны со мной?
   Роберт. Боже мой! Конечно, буду. Я ненавижу все эти дурацкие тайны. Но пока не моя очередь. Я предложил вам вопрос, на который еще не получил ответа.
   Олуэн. Я знаю. Но я сама хочу задать один вопрос, прежде чем ответить на ваш. Давно хотела это сделать, но никак не было случая или не осмеливалась. А сейчас мне все равно. Роберт, вы не брали этих денег?
   Роберт(пораженный). Не брал ли я этих денег?
   Олуэн. Да.
   Роберт. Разумеется, нет. Вы, должно быть, не в своем уме, Олуэн.

 
   Олуэн смеется, точно она освободилась от давившей ее большой тяжести.

 
   Роберт. Что же вы думаете, если б я взял их, я так и взвалил бы на плечи бедного Мартина весь этот позор? Но, к сожалению, Мартин взял их. Мы все это знаем.
   Олуэн. Боже, какая же я была дура!
   Роберт. Ничего не понимаю. Уверен, вы должны были знать, что их взял Мартин. Не могли же вы думать все время, что это дело моих рук.
   Олуэн. Да, думала. И не только думала, — я терзалась этой мыслью.
   Роберт. Но почему же, почему? Да, черт побери, в этом же нет никакого смысла. Я, может быть, и мог взять эти деньги — полагаю, мы все при известных обстоятельствах были бы способны на это, — но никогда в жизни не мог бы свалить вину на кого-нибудь другого, и в особенности — на Мартина. Как вы могли подумать, что я способен на такой поступок! Я верил, что вы мой друг, Олуэн, — один из моих самых лучших старых друзей…
   Фреда(холодно и спокойно). Пора бы наконец понять тебе, Роберт…
   Олуэн(в большом волнении). О нет, Фреда. Прошу вас, не надо. Прошу вас.
   Фреда(очень спокойно, беря Олуэн за руку). А почему бы и нет? (Роберту.) Пора бы понять тебе, Роберт, — как ты мог быть настолько слеп, это меня поражает, — понять, что Олуэн совсем не друг тебе.
   Роберт. Уверен — друг.
   Фреда. Вовсе нет. Она влюбленная в тебя женщина, а это большая разница. Она влюблена в тебя с незапамятных времен.
   Олуэн(в отчаянии). Фреда, это ужасно и нечестно. Это жестоко, жестоко.
   Фреда. Пусть вас это не обидит. А он хотел правды — так он ее и услышал.
   Роберт. Я страшно огорчен, Олуэн. Вероятно, я был очень глуп. Мы всегда были добрыми друзьями, и я всегда очень искренне вас любил.
   Олуэн. Довольно, довольно. О, Фреда, как вы только могли! Вы не имели права говорить этого.
   Фреда. Но ведь это же правда? Не так ли? Ты хотел правды, Роберт, — и вот тебе правда, во всяком случае, частица ее. Олуэн влюблена в тебя целую вечность. Я точно не знаю, с какого именно времени, но наблюдаю уже полтора года. Жены, ты знаешь, всегда замечают такие вещи. Но этого мало, теперь скажу тебе то, что уже давно жаждала сказать: мне кажется, ты просто глуп, что не заметил всего этого сам, что не ответил на это чувство, не решился давно уже на какой-нибудь смелый поступок. Если тебя кто-нибудь любит столь сильно, — так, боже мой, воспользуйся же этим, насладись этой любовью, ухватись за нее крепко, пока еще не поздно.
   Олуэн(пристально глядя на нее). Фреда, теперь я все понимаю.
   Фреда. Понимаю — что?
   Олуэн. Все о вас. Мне следовало понять это раньше.
   Роберт. Если вы хотите этим сказать о своем прозрении, что Фреда не слишком любит меня, — вы правы. Мы с ней не очень были счастливы. Как-то так вышло, что брак наш не удался. Никто этого не знает…
   Фреда. Напротив, все знают.
   Роберт. Не означает ли это, что ты обо всем им рассказала?
   Фреда. Нет, конечно, я им ничего не говорила. Но если ты подразумеваешь под словом «им» тех, кто нас близко знает, наш тесный кружок, — то они не нуждаются в том, чтобы им об этом говорили.
   Роберт. Но вот Олуэн только что призналась, что она впервые это поняла.
   Олуэн(мягко). Нет, Роберт, об этом я знала раньше. Я думала совсем о другом, когда…
   Роберт. Так о чем же?
   Олуэн. Лучше воздержаться от объяснений. (Отворачивается.)
   Фреда. Хотите сыграть в благородство? Можете не стараться, Олуэн, мы слишком уже далеко зашли.
   Олуэн(в тоске). Нет, это не то. Дело в том, что… что я не могу говорить об этом. В этом для меня есть что-то ужасное. И я не могу вам сказать почему.
   Фреда(внимательно смотря на нее). Что же — ужасное?
   Олуэн. Что-то действительно ужасное. Не будем больше говорить об этом.
   Фреда. Но, Олуэн…
   Олуэн. Я сожалею, что сказала, что все поняла. Это у меня вырвалось. Прошу вас…
   Фреда. Прекрасно. Но вам нужно еще объяснить насчет этих денег. Вы сказали, что все время думали, будто их взял Роберт?
   Олуэн. Мне казалось, что именно он должен был это сделать.
   Роберт. Ну а если вы были в этом уверены, отчего же ничего не сказали?
   Фреда. О, Роберт, неужели ты не уразумеешь, почему она не могла сказать!
   Роберт. Намекаешь, что она меня покрывала?
   Фреда. Ну разумеется.
   Роберт. Олуэн, мне ужасно совестно. Я понятия не имел. Хотя нахожу совершенно невероятным — как вы могли думать, что я такой человек, и продолжать любить меня по-прежнему, никому ничего не сказав.
   Фреда. Но это же совершенно естественно.
   Олуэн(вместе с Фредой). Вот почему я вам говорила, что мучилась этой мыслью.
   Фреда(патетично). Если кого-нибудь действительно любишь, то тут уж не рассуждаешь, а тот человек может делать все, что угодно, быть подлым и низким, и ты ему все простишь или даже просто не заметишь. Во всяком случае, некоторые женщины будут поступать именно так.
   Роберт. Не представляю, чтобы ты так поступала, Фреда.
   Фреда(возвращаясь к своему обычному тону). Не представляешь? Ты очень многого обо мне не представляешь. Но вот что я хотела сказать вам, Олуэн: если вы подозревали, что Роберт взял деньги, выходит, вы знали, что Мартин их не брал?
   Олуэн. Да, я была уверена — после разговора с Мартином в тот последний вечер, — что он их не брал.
   Фреда(с горечью). Но вы оставили нас всех в убеждении, что он это сделал.
   Олуэн. Я знаю, знаю. Но это уже не могло иметь значения, не могло больше обидеть Мартина. Он был там, где уже не обижаются. И я чувствовала, что мне надо молчать.
   Роберт. Молчать ради меня?
   Олуэн. Да, ради вас, Роберт.
   Роберт. Но ведь Мартин взял эти деньги.
   Олуэн. Нет.
   Роберт. Ведь из-за этого он и сделал то, что сделал. Боялся, что его изобличат. Он был ужасно нервный, он всегда… бедный малый. Он просто не мог выдержать того, что его ожидало.
   Олуэн. Нет, совсем не то. Вы должны верить мне. Я полностью убеждена, что Мартин никогда не касался этих денег.
   Фреда(пылко). Мне всегда казалось странным, что он на это пошел. Это было совсем не похоже на Мартина — пойти на мелкое жульничество с поддельным чеком. Я знаю, он мог быть бешеным, а подчас и довольно грубым. Но не мог быть расчетливым, коварным мелким воришкой. Это было совсем не в его характере. И потом, он не очень ценил деньги.
   Роберт. Но тратил их порядочно. Он сильно запутался в долгах, должен тебе сказать.
   Фреда. Да, но в том-то и разница. Его мало тревожили долги. Он мог быть весел и беззаботен, будучи кругом в долгу. Денежные дела не волновали его. Ты, например, не переносишь долгов. Ты совсем другой человек.
   Олуэн. Да, это и было одной из причин, почему я думала, что вы…
   Роберт. Да, я понимаю. Хотя сам считаю: люди, которые о деньгах не думают, которым долги безразличны, — они-то как раз, скорее всего, и способны воспользоваться чужими деньгами.
   Фреда. Возможно, но не таким путем — трусливым и подлым. Это совсем не похоже на Мартина.
   Роберт(после паузы, в раздумье). Меня интересует, Олуэн, почему вы были так уверены, что я взял деньги?
   Олуэн. Почему? Да потому, что сам Мартин был в этом уверен. Он сказал мне об этом.
   Роберт(удивленно). Мартин вам это сказал?
   Олуэн. Да, это было первое, о чем мы с ним говорили.
   Роберт. Мартин полагал, что я их взял. Но он меня, кажется, знал лучше. Как он мог так думать?
   Фреда. Ты тоже думал, что он вор. Ты тоже, видимо, его знал не лучше.
   Роберт. Да, но тут есть разница. Тут были особые причины. И, кроме того, мне кое-что еще сообщили. Впрочем, я совсем не был уверен до конца. Только после того, как он застрелился, ко мне пришла уверенность.
   Олуэн(с растущим волнением). Вы сказали, что вам что-то сообщили. Но ведь и Мартину тоже кое-что сообщили. То есть ему попросту сказали, что вы взяли этот чек.
   Роберт(смотря на нее). Боже мой!
   Олуэн. И знаете, кто ему сказал, что вы взяли этот чек?
   Роберт. Начинаю догадываться.
   Фреда. Кто?
   Роберт(с раздражением). Стэнтон, что ли?
   Олуэн. Да, Стэнтон.
   Роберт. Но он же сказал, что Мартин взял чек.
   Фреда. О, но ведь он…
   Олуэн(вместе с Фредой). Боже мой, он…
   Роберт. Он убедительно доказал мне. При этом уверял, что не хочет выдавать Мартина, говорил о круговой поруке, связывающей нас всех.
   Олуэн. Но, поймите, то же самое он говорил Мартину. И Мартин никогда бы не поделился со мной, если б не знал… ну, что я вас не выдам…
   Роберт(задумчиво). Стэнтон…
   Фреда(решительно). Тогда сам Стэнтон и взял эти деньги.
   Олуэн. Похоже на то.
   Фреда(тоном судебного следователя). Уверена, что так и было. Он способен на это. Вы же видите, как он сумел обмануть Мартина и Роберта, натравив их друг на друга. Может, ли быть что-нибудь отвратительнее?
   Роберт(в раздумье). Но отсюда еще не следует, что сам Стэнтон был этим вором.
   Фреда. Уверена, что был.
   Роберт. Подождите. Давайте разберемся. Старику Слейтеру потребовались наличные деньги, и мистер Уайтхауз подписал чек на предъявителя, на сумму пятьсот фунтов. Слейтер всегда настаивал на чеках на предъявителя — одному богу, впрочем, известно почему. Чек остался лежать на столе мистера Уайтхауза. Слейтер не пришел на другой день, как обещал, а когда явился через три дня, чека на месте не оказалось. В этот промежуток времени он был предъявлен в банк и реализован. Причем это был другой банк, а не то отделение, услугами которого постоянно пользовалась фирма, так как чек был выписан на личный счет мистера Уайтхауза. Только Стэнтон, Мартин или я могли воспользоваться этим чеком — и еще милейший старый Уотсон, который никак не мог взять его. Следует отметить — никто из нас троих не был известен в этом отделении банка, но они заявили, что человек, предъявивший чек к оплате, был моего возраста или возраста Мартина. Судя по этому, они имели довольно смутное представление о наружности преступника. Но то, что они запомнили, во всяком случае, совершенно исключает Стэнтона.
   Олуэн. Насколько я помню, мистер Уайтхауз не хотел, чтобы вас всех опознавали в банке.
   Фреда. Нет, он слишком их всех любил и притом был слишком расстроен. К тому же в то время он был болен.
   Роберт. Мне казалось, единственно, чего он хотел, так это личного признания того, кто взял деньги.
   Олуэн. Он мне так и сказал.
   Фреда. И мне тоже. Это очень похоже на папу. Но что тебя заставило поверить, что Мартин взял чек?
   Роберт. Показания банковских служащих указывали на Мартина и на меня, но про себя-то я знал, что не брал.
   Фреда(медленно). А Стэнтон сказал тебе…
   Роберт. Стэнтон сказал мне, что видел, как Мартин выходил из комнаты твоего отца.
   Олуэн. А Мартину — как вы выходили из той же комнаты.
   Фреда(со страстным убеждением). Стэнтон сам взял эти деньги.
   Роберт(в гневе). Взял ли он деньги или нет — это и придется ему разъяснить нам. (Идет к двери, открывает ее и снимает с рычага телефонную трубку.) Неудивительно, что он не одобрял нашего разговора и был рад, что может избежать его. У него на совести слишком много такого, что приходится скрывать.
   Олуэн(печально). У нас у всех, похоже, на совести слишком много такого, что нам приходится скрывать.
   Роберт. Ну, так на сей раз будь что будет, а мы прольем свет на все эти тайны. Стэнтон обязан дать нам объяснение. (Вызывает по телефону.) Чэнтбери, один-два.
   Фреда. Когда?
   Роберт. Сегодня ночью.
   Фреда. Ты хочешь всех вызвать сюда обратно, Роберт?
   Роберт. Да. (Звонит.) Алло, это ты, Гордон… Стэнтон у вас? Ну, так я хочу, чтобы вы оба вернулись сюда… Да, да, чем дальше, тем больше… Это чертовски важно… Да, мы все в этом заинтересованы… О, нет, конечно, нет. Мы можем обойтись без Бетти.

 
   Фреда и Олуэн переглядываются.

 
   Роберт. Ну, превосходно. Приезжайте как можно скорее. (Вешает трубку. В передней закрывает дверь и зажигает свет у входа.) Они возвращаются.

 

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

   При поднятии занавеса Роберт, Фреда и Олуэн стоят в тех же позах, что и в конце первого действия.

 
   Роберт. Они возвращаются.
   Фреда. Все?
   Роберт. Нет, кроме Бетти. Она ложится спать.
   Олуэн(с легким оттенком горечи). Мудрая маленькая Бетти.
   Роберт. Не понимаю, почему вы говорите таким тоном, Олуэн, точно Бетти от чего-то увиливает. Вам очень хорошо известно, что она не замешана в этом деле.
   Олуэн. Вы так думаете?
   Роберт(встревоженно). А что, разве нет?
   Фреда(мрачно усмехаясь). Бедный Роберт, взгляните только на него. Так и видишь, как он убеждает себя: «Это действительно уже серьезно». Как мы все все-таки выдаем себя. Удивительно, что у нас еще есть секреты друг от друга.
   Роберт. Но, черт побери, Олуэн, вы просто не имеете права задевать таким образом Бетти. Вы прекрасно понимаете, что лучше не впутывать ее в эту историю.
   Олуэн. Да, конечно, мы не должны пачкать ее чистого юного воображения.
   Роберт. Ну, что же, она действительно моложе нас всех — и страшно впечатлительна. Вы же видели, что было с ней как раз перед уходом. Ей была не под силу создавшаяся обстановка.
   Олуэн. Но это было совсем не потому.
   Роберт. Очевидно, вы не любите ее, Олуэн. Я не могу понять — почему? Она всегда так восхищалась вами!
   Олуэн(чистосердечно, без всякой насмешки). Ну, что же, мне очень жаль, Роберт, но я не могу ей отплатить тем же, — я восхищаюсь только ее наружностью. Не могу сказать, чтобы я ее не любила. Но… во мне нет к ней той жалости, того сочувствия, которые мне хотелось бы или которые я, может быть, должна была проявлять к ней.
   Роберт(недовольный ее ответом). Вы не питаете к ней жалости? Разве есть какая-нибудь необходимость вам или кому-нибудь жалеть ее? В вас чувствуется какое-то раздражение, Олуэн.
   Фреда(к ней полностью вернулось самообладание). Я не думаю, Роберт. Хотя, вероятно, наш сегодняшний вечер располагает к подобному состоянию. Кстати, я сейчас стою перед весьма щекотливой проблемой — перед проблемой, которую приходится решать только хозяйкам. Если человека призывают обратно в дом, для того чтобы обозвать лжецом, подлецом, мерзавцем, а возможно, и вором, — следует ли приготовить для него несколько сандвичей?
   Роберт(раздраженно). От меня он никаких сандвичей не получит.
   Фреда(поддразнивая его). Ах так, нет честности — нет и сандвичей, таков твой девиз? Не так ли? О, дорогой мой, какими мы сделались мрачными без Мартина! И в каком бы он был восторге от всего этого. Он бы непременно выдумал какие-нибудь немыслимые и невероятные грехи и разыграл покаяние. О, пожалуйста, не глядите так ужасно серьезно, вы оба. Могли бы быть немного повеселее… ну, хоть на минуту.