Пристли Джон Бойнтон. Скандальное происшествие с мистером Кэттлом и миссис Мун

(Выходит.)
    Делия (мягко).Ну, вот он – весь Генри. Теперь ты меня понимаешь?
    Кэттл. Да. Ты знаешь телефон его конторы?
    Делия. Восемь-три-пять-семь. Зачем он тебе?
    Кэттл (поднимает трубку).Срочное дело к мисс Карсон. (Набирает номер.)Занят.
    Из кухни появляется Моника.
    Делия. А, Моника, я думала, вы ушли.
    Моника. Идет сильный дождь. Поэтому я решила вымыть посуду. Хочу вам сказать, что я вела себя, как порядочная дура, верно? Сейчас я ухожу, но скоро вернусь. Хочу знать, как у вас будет дальше. Может, чем смогу помочь, как знать. Боже праведный, до чего горит лицо. (Уходит на кухню.)
    Кэттл (вопросительно смотрит на Делию).Что все это значит?
    Делия (с легким смешком).У нее были на тебя виды.
    Кэттл (набирая номер).Чепуха! Она совсем ребенок.
    Делия. Ошибаешься. Она совершенно зрелая женщина, твердо знающая, чего она хочет.
    Кэттл (в телефон).«Мун и Фрэнсис»?… Попросите, пожалуйста, к телефону мисс Карсон… Да, да, по очень важному делу…
    Делия идет к обеденному столу, собирает салфетки, складывает их, прячет в ящик письменного стола, видит револьвер, вынимает его.
   Мисс Карсон?… С вами говорит ваш друг и доброжелатель. Советую вам ни на какую «дружбу» с мистером Муном больше не соглашаться. Да он просто без ума от вас!.. Видели бы вы его лицо, когда он описывает вашу фигуру! Он бредит вами! Желаю удачи, мисс Карсон. (Кладет трубку на рычаг, затем снимает ее и кладет на стол.)
    Делия (показывает револьвер).Зачем это у тебя?
    Кэттл (небрежно).А… это правление роздало их всем управляющим – еще в те времена, когда было много случаев ограбления банков. Но он никуда не годится, да и стрелять я не умею.
    Делия. А я умею. Меня научил отец…
    Кэттл. Дай-ка его сюда, детка. (Отбирает у нее револьвер, прячет его в ящик стола.)Поговорим лучше о нас – или, если хочешь, о Генри.
    Делия. Я не хочу говорить о Генри. Пойми, я не хочу говорить ни о чем конкретном и реальном.
    Кэттл. Я еще не уверен, реальна ли ты сама. Однако есть перемены к лучшему.
    Делия. Не надо так говорить, милый. Я вполне реальна, даже, кажется, чересчур.
    Кэттл. Хорошо, согласен. Но нас так долго лишали всякой надежды на счастье, что сейчас оно кажется нам почти нереальным.
    Делия. Мужчины подчас теряют надежду, женщины – никогда.
    Кэттл. Тогда зачем женщины позволяют мужчинам терять надежду. Пусть не позволяют. (С улыбкой смотрит на нее.)Когда мы едем, Делия? Сегодня вечером?
    Делия. Едем? Куда?
    Кэттл. Не знаю, куда угодно. Лишь бы уехать.
    Делия. Но зачем нам уезжать, милый?
    Кэттл, (поражен).То есть как зачем!.. Ведь не думаешь же ты, что я собираюсь оставаться здесь? Мне кажется, ты с самого начала знала, что я здесь не останусь!
    Делия. Утром – знала.
    Кэттл. Что же… что же изменилось с тех пор?.
    Делия (улыбаясь).Я. Мы оба.
    Кэттл (встает, ходит по комнате).Ты. Мы оба. Ну конечно же. Но, говорю тебе, я навсегда покончил с банком, с этим городом, – с любым городом, похожим на этот, со всей этой жизнью!..
    Делия. Но какое это имеет значение теперь? Я понимаю тебя, понимаю твои чувства – я сама все это пережила, – но теперь мы можем смеяться над этим! Ведь все так изменилось!
    Кэттл. Для меня не все изменилось.
    Делия. Иными словами, тебе мало моей любви? А для меня твоя заменила бы все.
    Кэттл. Нельзя так ставить вопрос.
    Делия, (нетерпеливо).О, не будь похожим на Генри.
    Кэттл. К этому я и стремлюсь – решительно ни в чем не походить на Генри. Чего ты требуешь от меня? Чтобы я притворялся с утра до вечера?
    Делия. Нам, женщинам, приходится притворяться не только с утра до вечера, но даже часть ночи.
    Кэттл. Я думал, тебе надоело быть такой женщиной.
    Делия (встает).Да, не отрицаю. Но я пытаюсь сохранить благоразумие – в наших общих интересах.
    Кэттл (довольно резко).Обо мне не беспокойся. Благоразумие мне теперь ни к чему. Я покончил с ним.
    Делия (не замечая его тона; с мольбой в голосе).Сегодня утром ты потерял благоразумие – этим ты меня и покорил, – но теперь кто-то из нас должен остаться благоразумным. Ты хочешь уехать, но сам не знаешь куда, не знаешь, что будешь делать дальше?
    Кэттл (горячо).Сейчас это не имеет значения.
    Делия (резко).Нет, имеет. Ведь мы не дети. Никто не будет думать за нас. Мы должны знать, на что мы идем.
    Кэттл (горячо).В данный момент важно только одно, Делия: едешь ты со мной или я еду один? (Решительно.)Потому что я не останусь в этом городе. Я с ним покончил навсегда.
    Делия (страстно).Значит, даже я не могу удержать тебя здесь?
    Кэттл. Никогда не думал, что ты захочешь остаться в Брикмилле.
    Делия. Хорошо. Что мы будем делать в другом городе? Устроимся на работу в третьеразрядной гостинице: я – кухаркой, ты – буфетчиком?
    Кэттл (запальчиво).Лучше быть буфетчиком в самом захудалом кабаке, чем управляющим банком в Брикмилле. И к тому же соблазнителем чужой жены! Я буду чувствовать себя последним мерзавцем и вскоре обязательно стану им. Я тебя не узнаю, Делия! Это твой проклятый костюм! Это он во всем виноват! Зачем ты опять его надела?
    Делия (в бешенстве).Можешь мне не напоминать, что сегодня утром я сняла его – для тебя!
    Кэттл (гневно).А я вот навсегда распрощался со своим черным сюртуком, брюками в полоску, с крахмальным воротничком!
    Делия. Очевидно, я теперь не стою даже крахмального воротничка!
    В это время раздается резкий звонок у входной двери, затем громкий стук.
   О, черт! Опять кто-то пришел!
    Кэттл. Мы забыли запереть дверь. (Делает несколько шагов в сторону двери слева.)
    Стук в дверь. Входят Стрит и Хардэйкр.
    Стрит (приветливо).Ну, вот и я, как обещал.
    Кэттл. Что вам угодно?
    Хардэйкр (многозначительно).Мне показалось, что мы встретили машину вашего мужа, миссис Мун?
    Делия. Да, он только что был здесь. Так что можете о нем не беспокоиться.
    Кэттл. И вообще здесь никто не нуждается в ваших услугах, советник Хардэйкр. Уходите!
    Стрит. Ну, ну, мистер Кэттл…
    Хардэйкр (рассерженно).Я не уйду, пока не решу вопроса, ради которого сюда пришел. В банке никто, кроме вас, не может оформить мне долгосрочный кредит.
    Кэттл (едва сдерживая ярость).Я обсуждаю самый важный, самый насущный вопрос моей жизни, а вы!.. (Срываясь.)Лезете ко мне с вашим долгосрочным кредитом!.. Убирайтесь вон!
    Хардэйкр (злобно).Воображаете себя бог весть каким конспиратором, но я-то сразу догадался, что это вы звонили. И для чего же?! Чтобы сказать какую-то отъявленную чушь – вроде того, что жизнь великолепная штука! Так вот, хочу вам сообщить, Кэттл: я телефонировал в ваше окружное отделение, и сейчас в Брикмилл приехал ваш главный инспектор мистер Клинтон, приехал специально, чтобы повидаться с вами. Как вам нравится эта новость? Приятная, а?
    Стрит. Да, это верно. Я со своей стороны хочу сказать…
    Хардэйкр (торжествующе).И, поскольку этим вызовом вы обязаны мне, не могу отказать себе в удовольствии лично сообщить вам об этом.
    Кэттл (не обращает внимания на Хардэйкра и Стрита; подходит к Делии).Теперь вам понятно, чего вы требуете от меня?
    Делия. При чем тут эти люди? Я просила не ради них, а ради себя.
    Кэттл. Этого не может просить та Делия, которую я знаю.
    Делия. Значит, вы меня не знаете.
    Хардэйкр (злобно).Скоро он узнает кое-что от самого мистера Клинтона, своего шефа. А Клинтон непременно поинтересуется, что он здесь натворил.
    Делия (резко).Да замолчите вы со своим Клинтоном!
    Хардэйкр (ехидно).А что, собственно, здесь делаете вы, миссис Мун? На месте вашего мужа…
    Кэттл (угрожающе, Хардэйкру).Убирайтесь вон! Или…
    Хардэйкр (злобно).Хорошо, я ухожу. (Идет к двери, оборачивается.)Но вы еще услышите обо мне!
    Делия (с презрением).О, в этом мы не сомневаемся!
    Хардэйкр. До скорого свидания, инспектор. (Громко хлопнув дверью, Хардэйкр уходит.)
    Стрит (сокрушенно качает головой).Наш советник Хардэйкр несколько вспыльчив и несдержан. Ну, ничего, не обращайте на него внимания, миссис Мун. И на меня заодно. Продолжайте обсуждать ваш вопрос. (Садится в кресло.)
    Кэттл (еле сдерживая ярость).Как вы изволили заметить еще утром, инспектор, я стал немного эксцентричен, и одним из проявлений моей эксцентричности является, как это ни странно, неспособность вести разговор с женщиной (теряет контроль над собой; в бешенстве)…в присутствии полицейского инспектора!!!
    Стрит. Сожалею, мистер Кэттл, но я договорился с мистером Клинтоном встретиться именно здесь.
    Делия (Кэттлу; тихо).Джордж, вы хорошо знаете инспектора Стрита?
    Кэттл. Я совсем его не знаю. А что?
    Делия. Он гораздо хитрее и опаснее, чем кажется. Это все, что я хотела вам сказать, поэтому остерегайтесь.
    Стрит. Чего же ему остерегаться?
    Делия (отходит к окну, берет со стула халат).Он только притворяется простачком. На самом деле он совсем не так прост. Его добродушный вид и елейный голос – это игра. Будьте осторожны. (Идет к арке направо.)
    Стрит (ехидно).Вы ошиблись, миссис Мун, выход не в эту дверь.
    Делия (медоточивым голосом).Я на минуточку в ванную, если позволите. (Уходит, унося с собой халат.)
    Кэттл провожает ее взглядом, затем поворачивается и с ненавистью смотрит на Стрита, который расплывается в широкой улыбке.
    Стрит. Удивительные создания эти женщины – где бы они ни очутились, сразу чувствуют себя, как дома, правда?
    Кэттл. Я попросил бы вас не совать нос в чужие дела.
    Стрит. Видите ли, строго говоря, для нас не существует чужих дел. В наше время имеется столько возможностей нарушать законы…
    Кэттл. Слишком много возможностей и слишком много законов.
    Стрит (сердечно).Ну, я вижу, с вами все в порядке, мистер Кэттл. И слово свое вы, кажется, сдержали. Никуда не отлучались из дому, верно?
    Кэттл (резко).Нет, не отлучался.
    Стрит. И не скучали без меня, надеюсь?
    Кэттл (грубо).Не скучал и не буду скучать. Благодарю за визит. Всего наилучшего.
    Стрит. Работая в полиции, делаешь немало любопытных наблюдений над человеческим характером.
    Кэттл. Весьма интересно. Но об этом вы мне расскажете в другой раз.
    Стрит (с жаром).Мне не раз приходилось наблюдать, как скромнейшие из женщин очертя голову влюбляются в мужчину, стоит ему совершить какой-нибудь нелепый поступок или же немножко свихнуться. Не очень серьезно, конечно, – для этого у женщин слишком много благоразумия, – но устоять перед соблазном они все-таки не могут.
    Кэттл. У вас, должно быть, уйма свободного времени.
    Стрит. Когда человек дослужился в полиции до моего чина, мистер Кэттл, он не устраняет неприятности задним числом, а умело предотвращает их. Вы заметили, как мало происшествий у нас в Брикмилле?
    Кэттл. В Хэндоне я жил около большого кладбища. Там тоже никогда не случалось происшествий.
    Стрит. Ну, ну, мистер Кэттл… Позвольте мне закончить мою мысль. Итак, главное – умело предотвращать неприятности. Конечно, ничего противозаконного вы пока не совершили, насколько нам известно. Но, когда такой солидный и разумный человек вдруг начинает вести себя как-то непонятно, я обязан этим заинтересоваться.
    Кэттл. Когда первый муравей начал строить муравейник, все муравьи, должно быть, тоже находили его поведение непонятным.
    Стрит (качает головой).Ай, ай, зачем же такие крайности, мистер Кэттл.
    Кэттл. Отныне я поборник крайностей, инспектор. Хочу быть чудаком, человеком несолидным и неразумным.
    Стрит. Вы бы не говорили так, если бы располагали моим опытом. Я упрятал за решетку немало таких чудаков.
    Звонок у входной двери.
   Это, должно быть, ваш шеф – мистер Клинтон.
    Кэттл (идет к двери).На этот раз я сам открою дверь. А вы подождите здесь.
    Стрит поднимается. Кэттл выходит. Появляется мистер Клинтон, за ним Кэттл. Клинтон – элегантно одетый мужчина лет шестидесяти, с ласковой и отеческой обходительностью в манерах; опасный тип.
    Клинтон. А, инспектор, вот и снова довелось увидеться.
    Стрит. Да, мистер Клинтон. А где же ваш приятель доктор?
    Клинтон. Он будет к нашим услугам не позднее, чем через пятнадцать минут.
    Кэттл. Что, собственно, вы собираетесь делать – измерять мне температуру?
    Клинтон. Все, что прикажете, мистер Кэттл. Рассматривайте мой визит как визит коллеги. Ведь мы вместе служим в Лондонском и Норс-Мидлендском банке. Наш друг Хардэйкр, вне сомнения, думает, что я сейчас ору на вас, угрожаю всяческими карами. Что ж, пусть думает. Однако меня прежде всего интересуете вы, а не он. Хороший управляющий нам дороже самого солидного клиента. Как видите, я совершенно откровенен с вами, Кэттл.
    Стрит. Если мне позволено будет заметить, мистер Клинтон, слушать вас – истинное удовольствие.
    Кэттл. Еще бы. Я даже скажу вам почему. Он – вашего поля ягода, только покрупнее да посочнее.
    Из спальни выходит Делия. Она в шляпе; собирается уходить.
    Клинтон (слегка удивлен).О, добрый день, миссис Кэттл.
    Делия (сухо).Я не миссис Кэттл.
    Кэттл (подходит к Клинтону, торопливо).Мистер Клинтон – миссис Мун.
    Клинтон. Очень рад.
    Делия. Очень рада. (Смотрит на Кэттла.)Я ухожу.
    Кэттл. Мистер Клинтон – ваш единомышленник. Советую вам остаться и послушать, что он мне скажет и что я скажу ему в ответ. Вы не возражаете, мистер Клинтон?
    Клинтон (в нерешительности).Э-э… собственно, это в некоторой степени противоречит нашим правилам…
    Делия. О, если это противоречит правилам, я остаюсь. Но только, Джордж, пожалуйста, не ведите себя, как ребенок.
    Стрит. Совершенно верно, миссис Мун.
    Делия. Не поддакивайте мне, не то я буду думать, что сказала какую-нибудь глупость.
    Кэттл. Вы ее действительно сказали, Делия,
    Клинтон садится.
    (Отходит.)Итак, я слушаю вас, мистер Клинтон.
    Клинтон. У вас большой стаж, вы опытный банковский работник. Мы вас знаем как прекрасного управляющего отделениями и предполагали в недалеком будущем предложить вам более высокий пост.
    Делия (у нее вырывается).О, нет, нет!
    Клинтон. Прошу прощения?
    Делия. Ничего, ничего, продолжайте.
    Клинтон. Мы ценим вас, Кэттл. Попросту говоря, вы нам нужны, мой дорогой друг.
    Кэттл. Допустим, что это так, – я нужен банку. Но банк совершенно не нужен мне1
    Клинтон. Об этом я тоже скажу. Вы решили отдохнуть денек. Хорошо, отдохните. Отдохните неделю. Отдохните даже месяц – только в этом случае представьте нам свидетельство от врача… Однако продолжайте считать банк своим другом.
    Кэттл. Я не нуждаюсь в его дружбе. Сыт ею по горло.
    Клинтон. Вам хочется вдохнуть свежего воздуха. Вам все надоело?
    Кэттл. Да, надоело. И мне необходимо вдохнуть свежего воздуха, – пока я еще способен дышать. Возможно, мне осталось уже недолго. Или я преувеличиваю, миссис Мун?
    Делия. Нет, вы просто совсем некстати впадаете в лирику.
    Клинтон (встает).Вы прослужили у нас двадцать лет. Стоит ли зачеркивать двадцать лет жизни, поддавшись минутному настроению?
    Кэттл. По-вашему, разумнее зачеркнуть весь ее остаток, не так ли?
    Клинтон. Но должны же вы иметь какие-то средства к существованию?
    Кэттл. Безусловно. Все мои сбережения – это несколько сотен фунтов.
    Клинтон. Чем же вы намерены заниматься?
    Кэттл. Понятия не имею. Чем-нибудь крайне предосудительным, – и без твердых служебных часов.
    Клинтон. Мы гарантируем вам прочную материальную обеспеченность, мой дорогой Кэттл. То, о чем в наше время мечтают столько людей.
    Кэттл. Возможно, они зря об этом мечтают.
    Стрит. Ради материальной обеспеченности совершается половина всех преступлений.
    Кэттл. Пусть даже все. И в этом, вероятно, причина наших бед.
    Клинтон. Боюсь, мало кто согласится с вами в этом вопросе.
    Кэттл. Я и намерен стать человеком, с которым мало кто будет согласен. Все эти годы я только и делал, что соглашался со всеми.
    Стрит (веско).Обеспеченность – великое дело. Это вам любой скажет.
    Кэттл. Да? До поры до времени. Я попробовал, что такое материальная обеспеченность, и теперь хочу обойтись без нее. Неделю ходить без гроша в кармане, неделю кутить. Сегодня – стакан чаю и кусок черствого хлеба, завтра – лососина и шампанское.
    Стрит. Мальчишество.
    Кэттл. А разве вам было плохо, когда вы были мальчишкой?
    Стрит. Однако потом я стал взрослым и начал вести себя, как взрослый человек.
    Кэттл. Но разве из этого следует, что надо беспощадно убить в себе все мальчишеское?
    Стрит. Иногда, возможно, и следует.
    Кэттл. На прошлой неделе я не чувствовал себя даже человеком. Но сегодня я им стал. Взрослым человеком и вместе с тем мальчишкой – что может быть лучше!
    Клинтон. Да, если мальчик послушный, а человек разумный. Ведь мы не можем допустить, чтобы вся наша жизнь полетела вверх тормашками, а, Кэттл?
    Кэттл. Да, если это хорошая жизнь. Но жизнь бывает разная.
    Клинтон. Жизнь у всех у нас одна.
    Кэттл. Сомневаюсь. Я знаю, что вы хотите сейчас сказать: «Что будет, если все…» Ну, говорите…
    Клинтон. Хорошо, скажу. Что будет, если все ни с того ни с сего перестанут ходить на службу – вот как вы сегодня?
    Кэттл. Скажите, как вы добрались сюда сегодня?
    Клинтон. Сел в Бирмингеме на поезд в двенадцать сорок пять и приехал, а что?
    Кэттл. Представьте, что все жители Бирмингема вздумают приехать в Брикмилл поездом в двенадцать сорок пять!
    Клинтон (протестующе).Но, позвольте…
    Стрит. Здесь какая-то ловушка.
    Делия. Вы так думаете?
    Кэттл. Не столь опасная, Делия, как та, что скрывается за словами «что будет, если все…». Именно этот дурацкий аргумент делает нашу жизнь такой плоской, унылой. К черту это «что будет, если все…»! Пора наконец понять, что люди не могут быть одинаковыми. Даже в наше с вами время есть люди, не похожие на всех остальных!
    Клинтон. Но если все сотрудники брикмиллского отделения банка вдруг перестанут ходить на службу, как это сделали вы…
    Кэттл (перебивает его).К чему эти нелепые предположения? Вот молодой Морган, например, он спит и видит кресло управляющего отделением, а я – наоборот: мечтаю освободить это кресло. Предоставьте Моргану возможность осуществить его заветную мечту. Он вступит на эту должность – я уйду с нее.
    Клинтон. Но почему, Кэттл, почему?
    Кэттл. Потому что с меня довольно.
    Делия (вскакивает).И с меня тоже!
    Кэттл (испуганно).Делия!
    Делия. Нет, к вам это не относится. Но мне необходимо подумать. (Решительным шагом идет к телефону, берет трубку со стола, кладет ев на рычаг.)Больше не снимайте. Я буду вам звонить.
    Кэттл. Зачем?
    Делия. Сама еще не знаю, зачем. Говорю вам, я должна подумать. А это практически невозможно, когда в комнате трое мужчин орут друг на друга. (Обращается к Стриту и Клинтону.)Нет, вам его не переубедить. Теперь я удостоверилась в этом. Вам не удастся сделать то, чего не удалось мне, – пусть хоть в этом будет у меня утешение.
    Кэттл. Делия!
    Делия. Нет, Джордж, сейчас ни о чем больше не надо говорить. (Уходит.)
    Кэттл (хочет пойти вслед за ней, но слышит, как захлопнулась входная дверь. Опечаленный, подходит к шкафчику).Хотите выпить?
    Клинтон (сухо).Благодарю вас, днем не пью.
    Кэттл наливает себе виски с содовой.
    Стрит. Я тоже воздержусь. И если вы послушаетесь моего совета, мистер Кэттл…
    Кэттл (перебивает его; отчеканивая слова, но вежливо).Мне не нужны ваши советы, инспектор. Я не собираюсь спиваться, но впредь, как только мне захочется выпить, непременно буду доставлять себе это удовольствие. (Поднимает стакан.)За ваше здоровье, джентльмены! Да хранит вас бог от всяких огорчений. (Пьет, задумчиво.)Знаете, если человек дожил до моего возраста, но, в сущности, так и не начинал жить, с ним происходит одно из двух: либо у него полностью умирает душа – а в Брикмилле полно людей, которые фактически умерли много лет назад, – либо он начинает ненавидеть жизнь, превращается в большую серую крысу, готовую грызть все живое.
    Клинтон (сухо).Кто же, в таком случае, мы: ходячие мертвецы или большие серые крысы?
    Кэттл. По-моему, вы – крысы. Лютые враги того, что я называю настоящей жизнью.
    Клинтон. Что же вы называете настоящей жизнью, позвольте узнать?
    Кэттл. Не могу вам объяснить. А если бы мог, это означало бы, что настоящая жизнь проще, беднее, чем она есть на самом деле.
    Стрит (довольно грубо).Ваша настоящая жизнь доведет вас до помешательства. Вы и сейчас уже не отвечаете за свои поступки.
    Кэттл. Вы правы. Отныне, джентльмены, я намерен всеми доступными мне средствами уклоняться от ответственности и обязательств, коими обременен каждый благонамеренный и добропорядочный гражданин Британской империи. Несчастный он человек!
    Клинтон (сухо).Следовательно, таковы ваши намерения?
    Кэттл (увлекаясь).Да, отныне деньги, которые я тратил на уплату налогов и страховые взносы, на всякие пожертвования и поборы, я буду тратить на путешествия, рестораны, вино, роскошные туалеты для женщин, на билеты в-симфонические концерты. Я буду встречаться только с богемой, буду вежлив с теми, кто мне приятен, и страшно груб с тупыми и зазнавшимися коммерсантами и чванливыми чиновниками. (Подходит к письменному столу. Ставит стакан.)А теперь, джентльмены, хватит спорить. Предлагаю пить виски, играть в «Охоту в джунглях», или, если хотите, можете исполнить что-нибудь вот на этом барабане и этих тарелках. А если не хотите, попрошу вас меня оставить.
    Стрит. Убедились, мистер Клинтон? Явно не все дома.
    Клинтон (встает).Наш друг, вероятно, ждет у подъезда.
    Кэттл. Если вы имеете в виду вашего приятеля доктора, то беспокоить его излишне: я никогда еще не чувствовал себя так хорошо, как сейчас. (Закуривает трубку.)
    Стрит (со зловещими нотками в голосе).Иногда врачебное свидетельство может спасти человека от серьезных неприятностей.
    Во время последующего диалога, вплоть до того момента, когда Стрит ударом кулака собьет Кэттла с ног, Клинтон и Стрит медленно подступают к нему е обеих сторон.
    Клинтон (со зловещими интонациями в голосе).Банк не любит, когда его управляющие ни с того ни с сего отказываются выполнять свои обязанности и начинают высказывать крайне опасные для общества мысли. Мы не можем не интересоваться причинами такого поведения.
    Кэттл (задумчиво).Так и есть. Большие серые крысы.
    Клинтон. Ваши банковские дела могут оказаться в порядке, Кэттл, но могут оказаться и не совсем в порядке. Кто знает? Некоторым людям нужно очень много денег, больше, чем они имеют, – например, на путешествия, рестораны, вино…
    Стрит (треплет Кэттла по плечу; ехидно).Или на роскошные наряды для чужих жен. Я видел, как она унесла в ванную халат, унесла и больше не выносила. Совершенно новый шикарный халат.
    Кэттл. Замолчите, вы, болван! (Замахивается на Стрита.)
    Стрит сильным ударом сбивает Кэттла с ног; тот падает, потеряв сознание.
    Стрит (наклоняется над Кэттлом; ровным голосом).Так и знал, что стоит мне это сказать, как он на меня кинется. Чисто сработано, как вы считаете? Вы – свидетель. Я вынужден был его ударить в целях самозащиты, не так ли, мистер Клинтон?
    Клинтон. Да, да, бесспорно. Ах, если бы доктору Греноку удалось теперь применить свой метод!
    Стрит. Об этом-то я и подумал. Сейчас он в самом подходящем состоянии для лечения. Сходите за Греноком, а я присмотрю здесь за нашим приятелем.
    Клинтон. Прекрасно, иду. (Уходит.)
    Стрит наклоняется над Кэттлом, смотрит, не пришел ли он в сознание. Из кухни торопливо выходит Моника.
    Моника. Послушайте, мистер Кэттл… Ой, что тут происходит?
    Стрит. Не твоего ума дело.
    Моника (подходит ближе; гневно).Судя по всему, вы избили его до потери сознания?
    Стрит. Вынужден был – в целях самозащиты. А тебе-то что до этого? А ну-ка, марш отсюда, девчонка!
    Звонит телефон.
    (Берет трубку. В телефон).Да?… Ах, это вы, миссис Мун? У телефона инспектор Стрит… Нет, я не могу позвать мистера Кэттла… Его нет…
    Моника бросается к Стриту и вырывает у него трубку. Стрит пытается вырвать ее обратно.
    Моника (кричит в трубку).Он здесь, он здесь! Они избили его! Он без сознания…
    Стрит (выхватывает трубку, кладет ее на рычаг, подходит к Монике и опускает ей руку на плечо).Имя? Фамилия?
    Моника. Моника Твигг.
    Стрит. Итак, Моника Твигг, вы оказали сопротивление инспектору полиции при выполнении им служебных обязанностей. Вы арестованы…