Страница:
А вот сообщение инженера Владислава Обедзинского из Ростова-на-Дону:
– В 1954 году мне было восемь лет, а моему младшему брату – пять. Наша семья жила тогда в Краснодаре.
Мои бабушка и дедушка по материнской линии жили в селе недалеко от города. В том году родители отправили нас с братом на все лето к ним в село, где мы и проводили счастливо время на вольном воздухе в детских играх. Как-то раз поздним вечером я долго крутился в постели, никак не мог заснуть, сам не знаю – почему. Я лежал на одной кровати с моим дедом, в тот момент уже крепко спавшим, а младший брат – в другой комнате на одной постели с бабушкой. И брат, и бабушка уже уснули… Вдруг я заметил, что нечто странное стало твориться с иконой, висевшей в углу комнаты. Она начала слабо светиться. Свечение становилось все более и более ярким. Затем внутри свечения на фоне иконы принялся медленно проявляться человеческий силуэт.
От удивления я привстал на постели и протер кулаками глаза – неужели все это мерещится мне?! Вижу, стоит в комнате женщина в белой одежде, ниспадающей с плеч складками до пола. Она постояла там, перед иконой, не более двух-трех секунд. А потом медленно пошла, вернее – словно бы поплыла через комнату между печью и кроватью, на которой лежали мы с дедом. Я видел ее совершенно отчетливо. Дабы убедиться в реальности происходящего, я решил дотронуться до нее рукой, когда она проплывала мимо кровати. Однако чувствую, не могу пошевелить даже пальцем.
Я очень сильно перепугался. А женщина в белых развевающихся одеяниях повернулась и поплыла в обратном направлении – к иконе. Там ее силуэт стал меркнуть, растворяясь в свечении, по-прежнему горевшем перед иконой, и вскоре свечение медленно погасло. Я же почувствовал, что мои руки и ноги вновь обрели былую подвижность. Своим криком я переполошил весь дом. Дедушка, выслушав мой сбивчивый рассказ, обозвал меня вралем. Ну а бабушка долго крестилась на ту икону и, низко кланяясь ей, молилась почти до рассвета…
По утверждению Валентины Елисеевой, тоже ростовчан-ки, некий белый призрак навещал и ее дом тоже.
– Лето было очень жарким, – вспоминает она, – в доме стояла удушающая жара, и я в тот вечер, ложась спать, оставила открытой дверь, ведущую на балкон. Среди ночи просыпаюсь от жуткого ощущения, что рядом со мной находится кто-то чужой. Открываю глаза и буквально цепенею от ужаса. В изножье кровати высится человеческая фигура как минимум двухметрового роста. Одежда на ней – белого цвета, похожа на хламиду. А глаза горят, как две включенные фары! Кто это был – мужчина или женщина, не знаю.
Не разглядела со страха. Видела лишь громадные светящиеся глаза, похожие на два раскаленных угля. Я хотела закричать, но не смогла. Представьте себе, онемела. Попыталась соскочить с постели – тоже не получилось. Тело оказалось скованным, словно его плотно спеленали бинтами… И вдруг белое привидение с пылающими глазищами растаяло в воздухе.
А паралич перестал сковывать тело. Я попыталась зажечь настольную лампу, стоявшую на прикроватной тумбочке. К моему изумлению, лампа не зажглась. И тут я увидела, как штора, прикрывавшая дверь, отлетела в сторону, как бы отодвинутая незримой рукой, а потом, опадая складками, закачалась. Было такое впечатление, будто некто невидимый вышел на балкон. Я вскочила с постели и кинулась к балконной двери. Захлопнула ее, закрыла на защелку… До утра просидела я на кухне, трясясь от страха, опасаясь вернуться в комнату.
Спустя ровно полгода Валентина Елисеева проснулась опять-таки глубокой ночью от истошного собачьего лая.
– Наша собака спит на подстилке в прихожей, – говорит Елисеева. – Всполошенная ее лаем, я быстро вышла в прихожую, включила там свет. Подумала, воры лезут в квартиру, и собака учуяла их… Гляжу, псина носится туда-сюда по прихожей, а ее морда задрана вверх. Она шумно нюхает воздух и лает, и шарит глазами по потолку… Из комнаты, где спят мои сыновья, выходит почти в ту же минуту старший из них.
Увидев нас, собачка стала успокаиваться и вскоре перестала бегать и лаять. А сын отводит меня на кухню и сдавленным голосом, полным ужаса, рассказывает такое, что схватилась за сердце, выслушав его рассказ.
Вот этот рассказ:
– Просыпаюсь как от толчка. Слышу шаги – кто-то невидимый подходит к моей кровати. Хватает за ноги и начинает неторопливо, крохотными рывками стаскивать с постели на пол. Я хочу крикнуть, позвать на помощь, а не могу. Весь я словно бы окаменел, кровь застыла в жилах. Тут стала лаять собака. Слышу, ты, мама, выходишь в прихожую. Едва раздались твои шаги, как невидимка перестал стягивать меня с кровати.
Возник свистящий звук, и «это» со свистом буквально всосалось в открытую форточку, вылетело сквозь нее из комнаты вон. Когда «оно» смылось, я лежал наполовину на полу, а наполовину на постели. Было очень страшно.
КОЛДУН
«ПОДЗОРНАЯ ТРУБА»
КАРЛИК С КОГТЯМИ
– В 1954 году мне было восемь лет, а моему младшему брату – пять. Наша семья жила тогда в Краснодаре.
Мои бабушка и дедушка по материнской линии жили в селе недалеко от города. В том году родители отправили нас с братом на все лето к ним в село, где мы и проводили счастливо время на вольном воздухе в детских играх. Как-то раз поздним вечером я долго крутился в постели, никак не мог заснуть, сам не знаю – почему. Я лежал на одной кровати с моим дедом, в тот момент уже крепко спавшим, а младший брат – в другой комнате на одной постели с бабушкой. И брат, и бабушка уже уснули… Вдруг я заметил, что нечто странное стало твориться с иконой, висевшей в углу комнаты. Она начала слабо светиться. Свечение становилось все более и более ярким. Затем внутри свечения на фоне иконы принялся медленно проявляться человеческий силуэт.
От удивления я привстал на постели и протер кулаками глаза – неужели все это мерещится мне?! Вижу, стоит в комнате женщина в белой одежде, ниспадающей с плеч складками до пола. Она постояла там, перед иконой, не более двух-трех секунд. А потом медленно пошла, вернее – словно бы поплыла через комнату между печью и кроватью, на которой лежали мы с дедом. Я видел ее совершенно отчетливо. Дабы убедиться в реальности происходящего, я решил дотронуться до нее рукой, когда она проплывала мимо кровати. Однако чувствую, не могу пошевелить даже пальцем.
Я очень сильно перепугался. А женщина в белых развевающихся одеяниях повернулась и поплыла в обратном направлении – к иконе. Там ее силуэт стал меркнуть, растворяясь в свечении, по-прежнему горевшем перед иконой, и вскоре свечение медленно погасло. Я же почувствовал, что мои руки и ноги вновь обрели былую подвижность. Своим криком я переполошил весь дом. Дедушка, выслушав мой сбивчивый рассказ, обозвал меня вралем. Ну а бабушка долго крестилась на ту икону и, низко кланяясь ей, молилась почти до рассвета…
По утверждению Валентины Елисеевой, тоже ростовчан-ки, некий белый призрак навещал и ее дом тоже.
– Лето было очень жарким, – вспоминает она, – в доме стояла удушающая жара, и я в тот вечер, ложась спать, оставила открытой дверь, ведущую на балкон. Среди ночи просыпаюсь от жуткого ощущения, что рядом со мной находится кто-то чужой. Открываю глаза и буквально цепенею от ужаса. В изножье кровати высится человеческая фигура как минимум двухметрового роста. Одежда на ней – белого цвета, похожа на хламиду. А глаза горят, как две включенные фары! Кто это был – мужчина или женщина, не знаю.
Не разглядела со страха. Видела лишь громадные светящиеся глаза, похожие на два раскаленных угля. Я хотела закричать, но не смогла. Представьте себе, онемела. Попыталась соскочить с постели – тоже не получилось. Тело оказалось скованным, словно его плотно спеленали бинтами… И вдруг белое привидение с пылающими глазищами растаяло в воздухе.
А паралич перестал сковывать тело. Я попыталась зажечь настольную лампу, стоявшую на прикроватной тумбочке. К моему изумлению, лампа не зажглась. И тут я увидела, как штора, прикрывавшая дверь, отлетела в сторону, как бы отодвинутая незримой рукой, а потом, опадая складками, закачалась. Было такое впечатление, будто некто невидимый вышел на балкон. Я вскочила с постели и кинулась к балконной двери. Захлопнула ее, закрыла на защелку… До утра просидела я на кухне, трясясь от страха, опасаясь вернуться в комнату.
Спустя ровно полгода Валентина Елисеева проснулась опять-таки глубокой ночью от истошного собачьего лая.
– Наша собака спит на подстилке в прихожей, – говорит Елисеева. – Всполошенная ее лаем, я быстро вышла в прихожую, включила там свет. Подумала, воры лезут в квартиру, и собака учуяла их… Гляжу, псина носится туда-сюда по прихожей, а ее морда задрана вверх. Она шумно нюхает воздух и лает, и шарит глазами по потолку… Из комнаты, где спят мои сыновья, выходит почти в ту же минуту старший из них.
Увидев нас, собачка стала успокаиваться и вскоре перестала бегать и лаять. А сын отводит меня на кухню и сдавленным голосом, полным ужаса, рассказывает такое, что схватилась за сердце, выслушав его рассказ.
Вот этот рассказ:
– Просыпаюсь как от толчка. Слышу шаги – кто-то невидимый подходит к моей кровати. Хватает за ноги и начинает неторопливо, крохотными рывками стаскивать с постели на пол. Я хочу крикнуть, позвать на помощь, а не могу. Весь я словно бы окаменел, кровь застыла в жилах. Тут стала лаять собака. Слышу, ты, мама, выходишь в прихожую. Едва раздались твои шаги, как невидимка перестал стягивать меня с кровати.
Возник свистящий звук, и «это» со свистом буквально всосалось в открытую форточку, вылетело сквозь нее из комнаты вон. Когда «оно» смылось, я лежал наполовину на полу, а наполовину на постели. Было очень страшно.
КОЛДУН
Сообщает А. Слепнев из города Кирова:
– Кошмарная история, о которой я хочу поведать вам, приключилась в деревне Садыганово Кировской области. Там живут мои родственники. Вот с их-то слов я и знаю обо всех деталях невероятного происшествия. Подчеркну, что мои родственники – самые обычные и при этом очень скромные люди, крестьяне, землепашцы. Их никак нельзя отнести к той породе людишек, которые любят приврать ради того, чтобы хотя бы ненадолго привлечь к себе внимание – чтобы все вокруг заохали да заахали, дивясь их удивительным новостям, рассказам… Если мои родственники говорят – мол, это было на самом деле, значит, это было на самом деле. И точка.
А было вот что.
Родственники А. Слепнева жили и по сей день живут на окраине деревни. В соседней избе жила, но сейчас уже там не живет одна дружная семья. Самым старшим по возрасту в той семье был восьмидесятилетний старик – невысокий, худощавый, с короткой седой бородой. Все в деревне знали, что он – колдун. Если в Садыганово кто-нибудь заболевал, то за помощью обращались сперва к нему, колдуну, и лишь затем к врачу. Да, собственно, дело доходило до врача лишь в редких случаях. Старик шептал какие-то заговоры, поил больного травяными настоями, и человек, как правило, вскоре выздоравливал. Колдун умел делать и многое другое. К примеру, вызывать дождь. Или, другой пример, он всегда точно указывал место в лесу, где находится корова, отбившаяся от стада, заблудившаяся. Следуя его подсказкам, люди шли в лес и обнаруживали скотину на указанном месте… Ну, и так далее.
Другими словами, это был, судя по всему, настоящий колдун. Человек, наделенный от природы уникальными способностями – грозными в своей таинственности, абсолютно, само собой, непостижимыми.
И вот колдун помер.
Ну, схоронили старика, поплакали, как водится, на поминках и стали дальше жить.
А спустя несколько дней после похорон покойник ровно в полночь вернулся в свой дом. Люди в доме были разбужены громким стуком во входную дверь. Никто из них не успел еще даже встать с постели, дабы подойти к двери и отворить ее, как дверь вдруг распахнулась сама. На ней сам собой щелкнул английский замок, запертый изнутри. Одновременно – тоже сам собой – отъехал в сторону с характерным скрипом засов, расположенный на внутренней стороне двери, которая тут же и открылась. Да так резко, будто ее наподдали ногой.
И в дом вступил мертвец.
Это был не некий туманный расплывчатый призрак, сквозь который можно было бы видеть то, что обреталось у него за спиной. В избу вошел по всем статьям вполне реальный человек. Во вполне реальной одежде – в той самой, в какой и был уложен в фоб. Единственным в его облике, что решительно отличало вошедшего от живых людей, оказалось лицо. Было оно желто-восковым по цвету, то есть таким, каким и должно быть у покойника. А на лице сияли, как две лампочки, широко распахнутые глаза. Они были словно бы подсвечены изнутри.
Увидев мертвеца, обретавшиеся в доме женщины и дети дико завизжали.
Не обращая на истошные крики никакого внимания, выходец с того света сделал несколько шагов вперед и замер на месте. Остановившимся взором он пялился в одну точку перед собой. Постоял с полминуты, покряхтел. Потом неторопливо развернулся и потопал назад, к двери, продолжая старчески покряхтывать.
Дверь за его спиной – опять-таки сама собой – захлопнулась. Английский замок на ней щелкнул, закрываясь. А засов, будто двигаемый невидимой рукой, стронулся с места и аккуратно въехал в металлическую петлю на дверном косяке.
Все это свидетели происшествия разглядывали с бесповоротной отчетливостью. За стенами избы висела в безоблачном небе почти полная луна, и ее яркий свет падал в окна дома.
У двух малолетних детей, наблюдавших вместе со взрослыми натуральнейшую эту чертовщину, началась истерика…
Миновали ровно сутки.
Опять наступила полночь. И снова распахнулась сама собой входная дверь – мертвый колдун во второй раз переступил порог своего бывшего дома. По-прежнему его глаза пылали, как фонари, а взгляд был отрешенным, бессмысленным, упертым куда-то в пространство. Зрачки в глазах не двигались.
На сей раз, однако, покойник зашел в дом вовсе не на полминуты, как это случилось в минувшую ночь.
Беспрерывно покряхтывая, он принялся бродить туда-сюда по избе. Казалось, он не видел людей, находившихся в ней, и не слышал плача и причитаний детей, совершенно ошалевших от ужаса. Интересно отметить, что в то же время он то ли видел, то ли каким-то образом ощущал предметы быта в помещении.
Бесцельно слоняясь среди ночи по дому, он всякий раз аккуратно огибал табуретку, когда приближался к ней. Затем огибал другую табуретку. Обходил стол, не прикасаясь к нему. Ни разу не задел локтем платяной шкаф, высившийся у стены. Ни разу не споткнулся о ящики со всяким барахлом, стоявшие в хаотическом беспорядке возле другой стены.
Словом, покойник отлично ориентировался в пространстве, но людей при этом, повторяю, не замечал. Они для него как бы не существовали вовсе.
Однако не это было самым удивительным. Наиболее поразительным нюансом второго визита мертвеца в его бывшее земное пристанище оказался некий умонепостижимыи сдвиг в психике всех свидетелей визита.
Свидетелей – пятеро. Двое женщин, мужчина и двое детей.
Как бы вы, читатель, поступили на их месте? Думаю, не ошибусь с прогнозом, если скажу, что вы бы, не медля ни секунды, кинулись во весь дух из дома вон – подальше от кошмарного места, по которому шастает туда-сюда пришелец из-за гробовой доски.
Все пятеро свидетелей его возвращения в мир живых людей повели себя иначе. Все они… дружно забыли о том, что в избе есть дверь, сквозь которую можно спешно ретироваться из дому. На протяжении второй страшной ночи никому из них не пришла в голову мысль обратиться в бегство. Мысль, согласитесь, очевидная, напрашивающаяся, заведомо вытекающая из возникших обстоятельств.
Вместо того чтобы сломя голову рвануть без оглядки от ожившего покойника прочь, хозяева дома залезли на русскую печь всей семьей – и взрослые, и дети… Возникает впечатление, что некая неведомая таинственная сила заблокировала в их сознании мысль о побеге из дома, вывела идею побега за скобки их поведенческих реакций на происходящее. Отсюда очевиден вывод: зачем-то мертвецу либо тем силам, которые управляли им, было нужно, чтобы люди оставались в течение всей ночи в доме.
Читатель-горожанин, представляете ли вы себе размеры полатей деревенской русской печи? Если – нет, то довожу до вашего сведения, что длина этой лежанки на любой русской печи никогда не превышает двух метров, а ширина – полутора метров. Вот на такой крохотной площадке пять человек и просидели ночь напролет в страшной тесноте, млея от ужаса, обливаясь холодным потом.
А мертвый все бродил да бродил по избе – бессмысленно, бессистемно.
Начался рассвет. Раздалось кукареканье, как принято говорить в деревнях, первых петухов – то есть петухи, просыпаясь, прочищая спросонья глотки, подали голос, оповестили всех и вся окрест о том, что уже светает, что близится новый день. Едва послышалось самое-самое первое кукареканье одного из первых петухов, как колдун-покойник, шатавшийся без устали час за часом по избе, замер на месте как вкопанный. А потом решительным быстрым шагом направился к двери, ведущей из избы вон. Дверь сама собой открылась, мертвец шагнул через порог, и дверь за его спиной захлопнулась…
– Нужно искать помощи у попа! – возопил хозяин дома, сын колдуна.
Спустя несколько часов рука об руку со своей взволнованной супругой он прибыл на рейсовом автобусе в районный центр, где имелась действующая церковь.
– Батюшка, помогите.
– А в чем, собственно, дело? – осведомился деловито священнослужитель.
– Мертвяк шляется по ночам по избе, – сообщил в ответ мужчина, досадливо хмуря брови, и обернулся к жене: – Расскажи все сама.
Женщина, ломая руки, разразилась потоком слов. Дослушав ее исповедь до конца, батюшка переменился в лице и трижды истово перекрестился.
– С нами крестная сила! – жарким шепотом возвестил он. – Вот вам, люди добрые, флакон со святой водой. Окропите ею все углы и все окна в доме, а самое главное – дверь. И – прощайте. Идите, идите! У меня сегодня много дел.
Никакие уговоры не помогли. Батюшка категорически отказался навестить жуткий дом, по которому бродит по ночам мертвец, и прочитать там какие-нибудь «очистительные молитвы».
Надо так понимать, перепугался.
Муж с женой вернулись в расстроенных чувствах домой. А там, повздыхав, сделали все так, как и было им велено.
Наступила очередная – третья – ночь. Ровно в полночь щелкнул замок на двери. Отъехал на ней в сторону засов. Мертвый колдун опять вступил в дом.
Дети, естественно, тут же взвыли от страха, а женщины запричитали. И все домочадцы, теснясь и толкаясь, полезли гурьбой на русскую печь. В этот раз тоже они напрочь «забыли» о возможности альтернативного решения, куда более эффективного с психологической точки зрения, – о возможности бегства из избы.
Не буду здесь повторяться. Коротко скажу, что покойник вел себя точно так же, как и в прошлый раз. И точно так же, едва загорланили первые петухи, он поспешно покинул дом.
На четвертую ночь он в дом не вошел. Опять-таки строго в полночь мертвец возник во дворе перед одним из окон избы – возник внезапно, будто восстал там из-под земли. Первыми его заметили дети, внезапно и дружно именно в полночь проснувшиеся. Ну, и отреагировали соответствующим образом. Покойник приник желто-восковым лицом к оконному стеклу, постоял какое-то время как бы в раздумье, а потом отшатнулся от окна и направился к сараю, видневшемуся на дворе в некотором отдалении от дома.
Люди, в страхе припавшие к окнам, увидели – мертвый колдун вывел из сарая лошадь, которую, кстати сказать, при жизни очень любил, холил ее и лелеял. И стал водить лошадь по двору туда-сюда, похлопывая ладонью по холке, оглаживая ей бока. Лошадь в ответ, что называется, и ухом не вела! Ходила по двору тихо и спокойно, как ни в чем не бывало.
Занялся рассвет. Прокукарекал петух. Мертвец, вздрогнув, отпрянул от лошади и кинулся со двора прочь. Удаляясь, он шел по деревенской улице очень торопливым шагом, почти бежал. А лошадь так и осталась стоять между сараем и избой…
На пятую ночь мертвец опять вошел в дом. И повторилась знакомая уже нам петрушка: люди – на печи, покойник господствует в доме.
На шестую ночь – то же самое.
На седьмую…
На восьмую…
На девятую…
Хозяева дома не стали делать секрета из жути, творящейся по ночам в их избе. История получила огласку в деревне. На какое-то время она стала главным предметом пересудов в ней.
Административные руководители колхоза взяли хозяина дома в крутой оборот. Мол-де, немедленно прекрати заниматься религиозной пропагандой.
У всей этой цепочки событий – в высшей степени занятный финал, предыстория которого покрыта мраком. Нам неизвестно, каким образом хозяину дома удалось убедить рассвирепевших начальников в правдивости своих слов. Здесь можно, например, допустить, что кто-то из тех начальников сам отправился на ночевку в «дом с привидением». И там, к собственному ужасу, воочию убедился на месте в достоверности показаний своего подчиненного… Внезапно родственникам покойного колдуна был предоставлен новый дом, куда они спешно и переехали.
А двери в старом заколотили досками.
Так тот «дом с привидением» и стоит по сей день с заколоченной дверью, опустевший, нежилой. Его двор густо зарос бурьяном.
– Кошмарная история, о которой я хочу поведать вам, приключилась в деревне Садыганово Кировской области. Там живут мои родственники. Вот с их-то слов я и знаю обо всех деталях невероятного происшествия. Подчеркну, что мои родственники – самые обычные и при этом очень скромные люди, крестьяне, землепашцы. Их никак нельзя отнести к той породе людишек, которые любят приврать ради того, чтобы хотя бы ненадолго привлечь к себе внимание – чтобы все вокруг заохали да заахали, дивясь их удивительным новостям, рассказам… Если мои родственники говорят – мол, это было на самом деле, значит, это было на самом деле. И точка.
А было вот что.
Родственники А. Слепнева жили и по сей день живут на окраине деревни. В соседней избе жила, но сейчас уже там не живет одна дружная семья. Самым старшим по возрасту в той семье был восьмидесятилетний старик – невысокий, худощавый, с короткой седой бородой. Все в деревне знали, что он – колдун. Если в Садыганово кто-нибудь заболевал, то за помощью обращались сперва к нему, колдуну, и лишь затем к врачу. Да, собственно, дело доходило до врача лишь в редких случаях. Старик шептал какие-то заговоры, поил больного травяными настоями, и человек, как правило, вскоре выздоравливал. Колдун умел делать и многое другое. К примеру, вызывать дождь. Или, другой пример, он всегда точно указывал место в лесу, где находится корова, отбившаяся от стада, заблудившаяся. Следуя его подсказкам, люди шли в лес и обнаруживали скотину на указанном месте… Ну, и так далее.
Другими словами, это был, судя по всему, настоящий колдун. Человек, наделенный от природы уникальными способностями – грозными в своей таинственности, абсолютно, само собой, непостижимыми.
И вот колдун помер.
Ну, схоронили старика, поплакали, как водится, на поминках и стали дальше жить.
А спустя несколько дней после похорон покойник ровно в полночь вернулся в свой дом. Люди в доме были разбужены громким стуком во входную дверь. Никто из них не успел еще даже встать с постели, дабы подойти к двери и отворить ее, как дверь вдруг распахнулась сама. На ней сам собой щелкнул английский замок, запертый изнутри. Одновременно – тоже сам собой – отъехал в сторону с характерным скрипом засов, расположенный на внутренней стороне двери, которая тут же и открылась. Да так резко, будто ее наподдали ногой.
И в дом вступил мертвец.
Это был не некий туманный расплывчатый призрак, сквозь который можно было бы видеть то, что обреталось у него за спиной. В избу вошел по всем статьям вполне реальный человек. Во вполне реальной одежде – в той самой, в какой и был уложен в фоб. Единственным в его облике, что решительно отличало вошедшего от живых людей, оказалось лицо. Было оно желто-восковым по цвету, то есть таким, каким и должно быть у покойника. А на лице сияли, как две лампочки, широко распахнутые глаза. Они были словно бы подсвечены изнутри.
Увидев мертвеца, обретавшиеся в доме женщины и дети дико завизжали.
Не обращая на истошные крики никакого внимания, выходец с того света сделал несколько шагов вперед и замер на месте. Остановившимся взором он пялился в одну точку перед собой. Постоял с полминуты, покряхтел. Потом неторопливо развернулся и потопал назад, к двери, продолжая старчески покряхтывать.
Дверь за его спиной – опять-таки сама собой – захлопнулась. Английский замок на ней щелкнул, закрываясь. А засов, будто двигаемый невидимой рукой, стронулся с места и аккуратно въехал в металлическую петлю на дверном косяке.
Все это свидетели происшествия разглядывали с бесповоротной отчетливостью. За стенами избы висела в безоблачном небе почти полная луна, и ее яркий свет падал в окна дома.
У двух малолетних детей, наблюдавших вместе со взрослыми натуральнейшую эту чертовщину, началась истерика…
Миновали ровно сутки.
Опять наступила полночь. И снова распахнулась сама собой входная дверь – мертвый колдун во второй раз переступил порог своего бывшего дома. По-прежнему его глаза пылали, как фонари, а взгляд был отрешенным, бессмысленным, упертым куда-то в пространство. Зрачки в глазах не двигались.
На сей раз, однако, покойник зашел в дом вовсе не на полминуты, как это случилось в минувшую ночь.
Беспрерывно покряхтывая, он принялся бродить туда-сюда по избе. Казалось, он не видел людей, находившихся в ней, и не слышал плача и причитаний детей, совершенно ошалевших от ужаса. Интересно отметить, что в то же время он то ли видел, то ли каким-то образом ощущал предметы быта в помещении.
Бесцельно слоняясь среди ночи по дому, он всякий раз аккуратно огибал табуретку, когда приближался к ней. Затем огибал другую табуретку. Обходил стол, не прикасаясь к нему. Ни разу не задел локтем платяной шкаф, высившийся у стены. Ни разу не споткнулся о ящики со всяким барахлом, стоявшие в хаотическом беспорядке возле другой стены.
Словом, покойник отлично ориентировался в пространстве, но людей при этом, повторяю, не замечал. Они для него как бы не существовали вовсе.
Однако не это было самым удивительным. Наиболее поразительным нюансом второго визита мертвеца в его бывшее земное пристанище оказался некий умонепостижимыи сдвиг в психике всех свидетелей визита.
Свидетелей – пятеро. Двое женщин, мужчина и двое детей.
Как бы вы, читатель, поступили на их месте? Думаю, не ошибусь с прогнозом, если скажу, что вы бы, не медля ни секунды, кинулись во весь дух из дома вон – подальше от кошмарного места, по которому шастает туда-сюда пришелец из-за гробовой доски.
Все пятеро свидетелей его возвращения в мир живых людей повели себя иначе. Все они… дружно забыли о том, что в избе есть дверь, сквозь которую можно спешно ретироваться из дому. На протяжении второй страшной ночи никому из них не пришла в голову мысль обратиться в бегство. Мысль, согласитесь, очевидная, напрашивающаяся, заведомо вытекающая из возникших обстоятельств.
Вместо того чтобы сломя голову рвануть без оглядки от ожившего покойника прочь, хозяева дома залезли на русскую печь всей семьей – и взрослые, и дети… Возникает впечатление, что некая неведомая таинственная сила заблокировала в их сознании мысль о побеге из дома, вывела идею побега за скобки их поведенческих реакций на происходящее. Отсюда очевиден вывод: зачем-то мертвецу либо тем силам, которые управляли им, было нужно, чтобы люди оставались в течение всей ночи в доме.
Читатель-горожанин, представляете ли вы себе размеры полатей деревенской русской печи? Если – нет, то довожу до вашего сведения, что длина этой лежанки на любой русской печи никогда не превышает двух метров, а ширина – полутора метров. Вот на такой крохотной площадке пять человек и просидели ночь напролет в страшной тесноте, млея от ужаса, обливаясь холодным потом.
А мертвый все бродил да бродил по избе – бессмысленно, бессистемно.
Начался рассвет. Раздалось кукареканье, как принято говорить в деревнях, первых петухов – то есть петухи, просыпаясь, прочищая спросонья глотки, подали голос, оповестили всех и вся окрест о том, что уже светает, что близится новый день. Едва послышалось самое-самое первое кукареканье одного из первых петухов, как колдун-покойник, шатавшийся без устали час за часом по избе, замер на месте как вкопанный. А потом решительным быстрым шагом направился к двери, ведущей из избы вон. Дверь сама собой открылась, мертвец шагнул через порог, и дверь за его спиной захлопнулась…
– Нужно искать помощи у попа! – возопил хозяин дома, сын колдуна.
Спустя несколько часов рука об руку со своей взволнованной супругой он прибыл на рейсовом автобусе в районный центр, где имелась действующая церковь.
– Батюшка, помогите.
– А в чем, собственно, дело? – осведомился деловито священнослужитель.
– Мертвяк шляется по ночам по избе, – сообщил в ответ мужчина, досадливо хмуря брови, и обернулся к жене: – Расскажи все сама.
Женщина, ломая руки, разразилась потоком слов. Дослушав ее исповедь до конца, батюшка переменился в лице и трижды истово перекрестился.
– С нами крестная сила! – жарким шепотом возвестил он. – Вот вам, люди добрые, флакон со святой водой. Окропите ею все углы и все окна в доме, а самое главное – дверь. И – прощайте. Идите, идите! У меня сегодня много дел.
Никакие уговоры не помогли. Батюшка категорически отказался навестить жуткий дом, по которому бродит по ночам мертвец, и прочитать там какие-нибудь «очистительные молитвы».
Надо так понимать, перепугался.
Муж с женой вернулись в расстроенных чувствах домой. А там, повздыхав, сделали все так, как и было им велено.
Наступила очередная – третья – ночь. Ровно в полночь щелкнул замок на двери. Отъехал на ней в сторону засов. Мертвый колдун опять вступил в дом.
Дети, естественно, тут же взвыли от страха, а женщины запричитали. И все домочадцы, теснясь и толкаясь, полезли гурьбой на русскую печь. В этот раз тоже они напрочь «забыли» о возможности альтернативного решения, куда более эффективного с психологической точки зрения, – о возможности бегства из избы.
Не буду здесь повторяться. Коротко скажу, что покойник вел себя точно так же, как и в прошлый раз. И точно так же, едва загорланили первые петухи, он поспешно покинул дом.
На четвертую ночь он в дом не вошел. Опять-таки строго в полночь мертвец возник во дворе перед одним из окон избы – возник внезапно, будто восстал там из-под земли. Первыми его заметили дети, внезапно и дружно именно в полночь проснувшиеся. Ну, и отреагировали соответствующим образом. Покойник приник желто-восковым лицом к оконному стеклу, постоял какое-то время как бы в раздумье, а потом отшатнулся от окна и направился к сараю, видневшемуся на дворе в некотором отдалении от дома.
Люди, в страхе припавшие к окнам, увидели – мертвый колдун вывел из сарая лошадь, которую, кстати сказать, при жизни очень любил, холил ее и лелеял. И стал водить лошадь по двору туда-сюда, похлопывая ладонью по холке, оглаживая ей бока. Лошадь в ответ, что называется, и ухом не вела! Ходила по двору тихо и спокойно, как ни в чем не бывало.
Занялся рассвет. Прокукарекал петух. Мертвец, вздрогнув, отпрянул от лошади и кинулся со двора прочь. Удаляясь, он шел по деревенской улице очень торопливым шагом, почти бежал. А лошадь так и осталась стоять между сараем и избой…
На пятую ночь мертвец опять вошел в дом. И повторилась знакомая уже нам петрушка: люди – на печи, покойник господствует в доме.
На шестую ночь – то же самое.
На седьмую…
На восьмую…
На девятую…
Хозяева дома не стали делать секрета из жути, творящейся по ночам в их избе. История получила огласку в деревне. На какое-то время она стала главным предметом пересудов в ней.
Административные руководители колхоза взяли хозяина дома в крутой оборот. Мол-де, немедленно прекрати заниматься религиозной пропагандой.
У всей этой цепочки событий – в высшей степени занятный финал, предыстория которого покрыта мраком. Нам неизвестно, каким образом хозяину дома удалось убедить рассвирепевших начальников в правдивости своих слов. Здесь можно, например, допустить, что кто-то из тех начальников сам отправился на ночевку в «дом с привидением». И там, к собственному ужасу, воочию убедился на месте в достоверности показаний своего подчиненного… Внезапно родственникам покойного колдуна был предоставлен новый дом, куда они спешно и переехали.
А двери в старом заколотили досками.
Так тот «дом с привидением» и стоит по сей день с заколоченной дверью, опустевший, нежилой. Его двор густо зарос бурьяном.
«ПОДЗОРНАЯ ТРУБА»
Нина Кругликова, возраст – 30 лет, живет в городе Новотроицке Оренбургской области.
– Это случилось летом года три или четыре тому назад, – рассказывает она. – В воскресенье. Мы с мужем весь день напролет провозились на нашем загородном садово-огородном участке, пропалывали грядки.
Вернулись домой поздно, около одиннадцати часов вечера. Погода была безветренная, шел мелкий теплый дождь, на городских улицах стояла страшная духота.
В квартире, прокаленной за день солнцем, тоже нечем было дышать. Едва Нина и ее супруг вошли в нее, как женщина тут же распахнула балконную дверь в большой комнате, а ее муж – окна во всех других комнатах.
Кругликова продолжает свой рассказ:
– Я присела на мгновение на тахту, отирая ладонью пот со лба, – душно… Надо идти в ванную, надо помыться… И тут вдруг в комнате появился сильный запах серы!
Я опешила.
Откуда он мог взяться?
Может быть, запах мерещится мне?
Несколько раз я шумно втянула в себя воздух носом. И, втягивая, всякий раз морщилась – серная вонь шибала в ноздри с такой силой, что у меня на глазах даже выступили слезы. В полной растерянности я огляделась по сторонам. Откуда идет пренеприятнейший запашок? Где его источник? Ничего необычного в комнате не обнаружилось. Все вещи стояли на своих привычных местах, никаких посторонних, невесть откуда взявшихся предметов в помещении не было.
Я решила, что серный смрад вдуло в дом сквозняком откуда-то с улицы. Желая удостовериться в этом, вскочила с тахты и вышла на балкон.
Серную вонь, щекотавшую мой нос, как ножом обрезало! На балконе пахло чем угодно, но только не серой.
В недоумении вернулась я в комнату и почти тотчас же закашлялась. Незримые клубы паров серы, облака ее отвратительного тяжелого смрада с ходу объяли меня… Муж находился в тот момент на кухне. Услышав надсадный кашель, рвавший мои бронхи, он бросился с кухни ко мне – быстрым шагом вошел в комнату и спросил встревоженно:
– В чем дело? Что с тобой?
И замер на месте, шевеля ноздрями и принюхиваясь.
– Чем это здесь так воняет? – озадаченно произнес он после короткой паузы.
В ту же секунду пришла мне на ум одна мысль, от которой волосы зашевелились на голове. Эта мысль настолько ошеломила, встряхнула меня, что я даже перестала кашлять.
Вспомнилось, где-то в какой-то книге я читала – согласно народным поверьям, появление черта, дьявола всегда сопровождается крепким запахом серы.
– Это дьявол явился к нам! Дьявол! – в ужасе прокричала я. – Это его зловоние, его специфический дух!
– Да. Смердит серой, – проговорил с запинкой муж, продолжая шевелить ноздрями.
В его голосе прозвучала растерянность. Какое-то недолгое время мы с супругом стояли молча посередине комнаты, оторопело таращась друг на друга.
– По-моему, вонь ослабевает, – молвил, поводя носом, мой муж.
Действительно, дышать стало легче. Я была очень напугана происходящим, однако это не помешало мне осознать, что серный смрад медленно, но верно улетучивался куда-то из дома. Спустя пару минут он полностью исчез…
Миновал почти год. Однажды поздним вечером я легла на постель, не успела задремать, как вдруг знакомый характерный запашок серы обвеял мои ноздри. На сей раз он был слабым, едва улавливаемым.
Я хотела закричать, позвать мужа, да не смогла. Голосовые связки оказались парализованными. Попытка вскочить с постели тоже окончилась ничем. Все мое тело было обездвижено некой неведомой силой.
В следующий момент я ощутила, как чьи-то очень тонкие, незримые пальцы полезли в мой левый глаз под веки, обхватили глазное яблоко и стали теребить, трепать, крутить его. Чувствую, начинаю терять сознание от ужаса и дикой боли в глазу. А невидимые пальцы – подчеркиваю, я это ощутила очень ясно! – воткнули вдруг в мой глаз какую-то трубочку и стали ввинчивать ее прямо в глазное яблоко!!! Затем случилось нечто совсем уж непостижимое.
Трубочка, зверским образом вогнанная в мое левое око, оказалась чем-то вроде подзорной трубы или, если угодно, перископа. Я просто обалдела, когда сквозь дикую боль, раздиравшую глаз, осознала, что у меня появилось что-то вроде второго зрения.
Правым глазом я видела комнату, залитую падавшим из окна лунным светом. Никого постороннего в ней не было, и значит, надо мной измывался какой-то невидимый садист. А вот зато левым глазом – сквозь вонзенную в него подзорную трубу! – я отчетливо узрела странную картинку.
Картинка была объемной, цветной.
Я увидела поле черной распаханной земли, тянувшееся до горизонта. Ни единой травинки не было на поле. Небо над ним было синим-синим, безоблачным. По полю медленно перемещались некие фигуры. Я пригляделась и тихо ахнула. Редкой цепочкой двигались там пахари в длинных белых рубахах-балахонах. Каждый из них сжимал в руках рукояти плуга, в который была впряжена лошадь.
А где же тракторы, удивилась, помнится, я. Почему у них нет тракторов?
Эта мысль мелькнула в моем сознании и тут же испарилась из него, ибо я приметила нечто, с моей точки зрения, еще более удивительное. Слева, на окраине поля, стояла маленькая хижина – деревянный домишко с плоской крышей и узкой дверью, прорезанной в стене без окон. Перед хижиной сидела на камне… моя мать, скончавшаяся два года тому назад! Мне показалось, она в упор смотрит на меня.
А потом картину заволокло черной непроницаемой пеленой. Я потеряла сознание.
Не знаю, что и думать обо всем этом. Допустим, с помощью таинственной трубки, вставленной в мой глаз, некие высшие силы показали мне загробный мир и мою маму-покойницу в нем. Но если это так, то что же получается? В потусторонней реальности наличествуют, выходит, поля, которые зачем-то нужно вспахивать? Причем вспахивать древним как мир крестьянским плугом, который тащит за собой лошадь. А где современная сельскохозяйственная техника? И вообще, зачем им, жильцам той призрачной, так сказать, духовной реальности вспаханные хлебные поля? Они, то есть духи, тоже, как и мы, пекут хлеб, а потом едят его?
Удивляюсь и развожу руками.
Картинка, которую я увидела сквозь подзорную трубу левым глазом, была, подчеркну, необычайно отчетливой, а боль в глазу – просто невероятной, чудовищной. Заведомо это был не сон.
– Это случилось летом года три или четыре тому назад, – рассказывает она. – В воскресенье. Мы с мужем весь день напролет провозились на нашем загородном садово-огородном участке, пропалывали грядки.
Вернулись домой поздно, около одиннадцати часов вечера. Погода была безветренная, шел мелкий теплый дождь, на городских улицах стояла страшная духота.
В квартире, прокаленной за день солнцем, тоже нечем было дышать. Едва Нина и ее супруг вошли в нее, как женщина тут же распахнула балконную дверь в большой комнате, а ее муж – окна во всех других комнатах.
Кругликова продолжает свой рассказ:
– Я присела на мгновение на тахту, отирая ладонью пот со лба, – душно… Надо идти в ванную, надо помыться… И тут вдруг в комнате появился сильный запах серы!
Я опешила.
Откуда он мог взяться?
Может быть, запах мерещится мне?
Несколько раз я шумно втянула в себя воздух носом. И, втягивая, всякий раз морщилась – серная вонь шибала в ноздри с такой силой, что у меня на глазах даже выступили слезы. В полной растерянности я огляделась по сторонам. Откуда идет пренеприятнейший запашок? Где его источник? Ничего необычного в комнате не обнаружилось. Все вещи стояли на своих привычных местах, никаких посторонних, невесть откуда взявшихся предметов в помещении не было.
Я решила, что серный смрад вдуло в дом сквозняком откуда-то с улицы. Желая удостовериться в этом, вскочила с тахты и вышла на балкон.
Серную вонь, щекотавшую мой нос, как ножом обрезало! На балконе пахло чем угодно, но только не серой.
В недоумении вернулась я в комнату и почти тотчас же закашлялась. Незримые клубы паров серы, облака ее отвратительного тяжелого смрада с ходу объяли меня… Муж находился в тот момент на кухне. Услышав надсадный кашель, рвавший мои бронхи, он бросился с кухни ко мне – быстрым шагом вошел в комнату и спросил встревоженно:
– В чем дело? Что с тобой?
И замер на месте, шевеля ноздрями и принюхиваясь.
– Чем это здесь так воняет? – озадаченно произнес он после короткой паузы.
В ту же секунду пришла мне на ум одна мысль, от которой волосы зашевелились на голове. Эта мысль настолько ошеломила, встряхнула меня, что я даже перестала кашлять.
Вспомнилось, где-то в какой-то книге я читала – согласно народным поверьям, появление черта, дьявола всегда сопровождается крепким запахом серы.
– Это дьявол явился к нам! Дьявол! – в ужасе прокричала я. – Это его зловоние, его специфический дух!
– Да. Смердит серой, – проговорил с запинкой муж, продолжая шевелить ноздрями.
В его голосе прозвучала растерянность. Какое-то недолгое время мы с супругом стояли молча посередине комнаты, оторопело таращась друг на друга.
– По-моему, вонь ослабевает, – молвил, поводя носом, мой муж.
Действительно, дышать стало легче. Я была очень напугана происходящим, однако это не помешало мне осознать, что серный смрад медленно, но верно улетучивался куда-то из дома. Спустя пару минут он полностью исчез…
Миновал почти год. Однажды поздним вечером я легла на постель, не успела задремать, как вдруг знакомый характерный запашок серы обвеял мои ноздри. На сей раз он был слабым, едва улавливаемым.
Я хотела закричать, позвать мужа, да не смогла. Голосовые связки оказались парализованными. Попытка вскочить с постели тоже окончилась ничем. Все мое тело было обездвижено некой неведомой силой.
В следующий момент я ощутила, как чьи-то очень тонкие, незримые пальцы полезли в мой левый глаз под веки, обхватили глазное яблоко и стали теребить, трепать, крутить его. Чувствую, начинаю терять сознание от ужаса и дикой боли в глазу. А невидимые пальцы – подчеркиваю, я это ощутила очень ясно! – воткнули вдруг в мой глаз какую-то трубочку и стали ввинчивать ее прямо в глазное яблоко!!! Затем случилось нечто совсем уж непостижимое.
Трубочка, зверским образом вогнанная в мое левое око, оказалась чем-то вроде подзорной трубы или, если угодно, перископа. Я просто обалдела, когда сквозь дикую боль, раздиравшую глаз, осознала, что у меня появилось что-то вроде второго зрения.
Правым глазом я видела комнату, залитую падавшим из окна лунным светом. Никого постороннего в ней не было, и значит, надо мной измывался какой-то невидимый садист. А вот зато левым глазом – сквозь вонзенную в него подзорную трубу! – я отчетливо узрела странную картинку.
Картинка была объемной, цветной.
Я увидела поле черной распаханной земли, тянувшееся до горизонта. Ни единой травинки не было на поле. Небо над ним было синим-синим, безоблачным. По полю медленно перемещались некие фигуры. Я пригляделась и тихо ахнула. Редкой цепочкой двигались там пахари в длинных белых рубахах-балахонах. Каждый из них сжимал в руках рукояти плуга, в который была впряжена лошадь.
А где же тракторы, удивилась, помнится, я. Почему у них нет тракторов?
Эта мысль мелькнула в моем сознании и тут же испарилась из него, ибо я приметила нечто, с моей точки зрения, еще более удивительное. Слева, на окраине поля, стояла маленькая хижина – деревянный домишко с плоской крышей и узкой дверью, прорезанной в стене без окон. Перед хижиной сидела на камне… моя мать, скончавшаяся два года тому назад! Мне показалось, она в упор смотрит на меня.
А потом картину заволокло черной непроницаемой пеленой. Я потеряла сознание.
Не знаю, что и думать обо всем этом. Допустим, с помощью таинственной трубки, вставленной в мой глаз, некие высшие силы показали мне загробный мир и мою маму-покойницу в нем. Но если это так, то что же получается? В потусторонней реальности наличествуют, выходит, поля, которые зачем-то нужно вспахивать? Причем вспахивать древним как мир крестьянским плугом, который тащит за собой лошадь. А где современная сельскохозяйственная техника? И вообще, зачем им, жильцам той призрачной, так сказать, духовной реальности вспаханные хлебные поля? Они, то есть духи, тоже, как и мы, пекут хлеб, а потом едят его?
Удивляюсь и развожу руками.
Картинка, которую я увидела сквозь подзорную трубу левым глазом, была, подчеркну, необычайно отчетливой, а боль в глазу – просто невероятной, чудовищной. Заведомо это был не сон.
КАРЛИК С КОГТЯМИ
Сообщает пенсионерка Вера Петровна Волкова из города Орехово-Зуево Московской области.
– Третий год подряд живу в страхе. В моей однокомнатной квартирке обосновался демон. И днем, и ночью он бродит по ней невидимкой, переворачивает вещи, стучит в стены, стонет и даже иной раз жутко ухает…
А однажды я увидела его! В воздухе передо мною сконденсировалось чудовище. Появился клок тумана, потом – туманный силуэт, а потом – уже не силуэт, а живая и, так сказать, не из дыма уже состоящая, а вполне реальная тварь. Это был карлик, на руках у которого вместо пальцев торчали большие кривые когти. Карлик был голый, весь поросший коричневой шерстью. Его глаза пылали, как раскаленные угли. Он посмотрел на меня, пару раз ухнул и растаял в воздухе…
Я – одинокая старая женщина. Живу одна. Напуганная явлением карлика до дрожи в коленках, я бросилась к соседям:
– Помогите, люди добрые, если сможете. Нечистая сила замучила!
Соседи – два здоровенных молодых мужика – вошли в мою квартиру, опасливо озираясь по сторонам. Вижу, боятся. А между тем каждый – косая сажень в плечах, кулаки как кувалды.
– Боитесь? – спрашиваю.
Они молчат, только глазами зыркают по мебели, по стенам.
Я говорю:
– Да вы присаживайтесь к столу. Сейчас приготовлю чай. Попьем чаю, и я вам расскажу, какие страсти-мордасти творятся тут, в этой вот комнатушке.
Только я это, значит, сказала, как дверца гардероба, высящегося возле окна, сама собой резко и шумно распахнулась. И по комнате пронесся вихрь – как струя воздуха от лопастей работающего вентилятора. Вихрь влетел в платяной шкаф, и мои платья, развешанные в нем на плечиках, заколыхались, зашелестели, потревоженные бесовским ветерком.
– Третий год подряд живу в страхе. В моей однокомнатной квартирке обосновался демон. И днем, и ночью он бродит по ней невидимкой, переворачивает вещи, стучит в стены, стонет и даже иной раз жутко ухает…
А однажды я увидела его! В воздухе передо мною сконденсировалось чудовище. Появился клок тумана, потом – туманный силуэт, а потом – уже не силуэт, а живая и, так сказать, не из дыма уже состоящая, а вполне реальная тварь. Это был карлик, на руках у которого вместо пальцев торчали большие кривые когти. Карлик был голый, весь поросший коричневой шерстью. Его глаза пылали, как раскаленные угли. Он посмотрел на меня, пару раз ухнул и растаял в воздухе…
Я – одинокая старая женщина. Живу одна. Напуганная явлением карлика до дрожи в коленках, я бросилась к соседям:
– Помогите, люди добрые, если сможете. Нечистая сила замучила!
Соседи – два здоровенных молодых мужика – вошли в мою квартиру, опасливо озираясь по сторонам. Вижу, боятся. А между тем каждый – косая сажень в плечах, кулаки как кувалды.
– Боитесь? – спрашиваю.
Они молчат, только глазами зыркают по мебели, по стенам.
Я говорю:
– Да вы присаживайтесь к столу. Сейчас приготовлю чай. Попьем чаю, и я вам расскажу, какие страсти-мордасти творятся тут, в этой вот комнатушке.
Только я это, значит, сказала, как дверца гардероба, высящегося возле окна, сама собой резко и шумно распахнулась. И по комнате пронесся вихрь – как струя воздуха от лопастей работающего вентилятора. Вихрь влетел в платяной шкаф, и мои платья, развешанные в нем на плечиках, заколыхались, зашелестели, потревоженные бесовским ветерком.