Продьоль Гюнтер. Криминальные сенсации (Часть 2)

   - Вы знаете этого человека, фрау Крюгер?
   Домработница лишь мельком глянула на снимок:
   - Это барон.
   - Какой барон? Его фамилия?
   Эрна Крюгер пожала плечами:
   - Этого я вам не могу сказать. Она звала его просто бароном. Какой-то богатый фабрикант из Эссена. Больше я ничего не знаю. Рози хвалилась, будто он самый богатый человек в Европе.
   - Она давно была с ним знакома?
   - Когда я начала вести хозяйство Рози, он уже к ней ходил.
   - И вы никогда не слышали его фамилии?
   - Меня это особенно не интересовало. Здесь бывает столько людей, что и захочешь - не запомнишь всех по фамилиям.
   Обер-комиссар несколько мгновений пытливо всматривался в ее лицо, как будто хотел прочитать на нем, правду ли она ему говорила. Затем показал ей остальные конфискованные фотографии:
   - А этих людей вы знаете?
   - В общем, видела, но фамилий не знаю.
   - Они тоже числятся среди друзей фройляйн Нитрибитт?
   - Иначе зачем ей было бы хранить их фотографии.
   Мёршель, как игральные карты, собрал со стола фотографии и спрятал в карман. Казалось, на этом он собирался закончить беседу. Эрна Крюгер тоже поднялась и взяла со стола гвоздики и вазу:
   - Да... по-моему, все, что могла, я уже вам рассказала.
   - Одну минутку, фрау Крюгер. Я хочу обратить ваше внимание на то, что все, о чем мы здесь с вами говорили, должно остаться между нами. В противном случае вы можете помешать следствию и невольно оказать содействие преступнику.
   Хотя обер-комиссар старался придать своим словам особую значимость, они, похоже, не произвели на женщину должного впечатления. Она лишь равнодушно, без малейших признаков испуга сказала:
   - Да с кем мне об этом говорить? Кого это интересует, кроме полиции? - Она упаковала вазу и завявшие уже гвоздики обратно в сумку: - Я могу идти, господин комиссар?
   Неожиданно для нее Мёршель отрицательно покачал головой:
   - К сожалению, нет, фрау Крюгер. Я вынужден вас попросить поехать со мной в управление.
   - Сейчас? Но ведь мне еще надо сделать покупки. В управление я могу прийти и завтра утром. - Эрна Крюгер явно разозлилась. - Я ведь ничего нового вам сказать не могу, только то, что вы уже и так знаете.
   Она направилась к двери, как будто считала вопрос о приглашении в управление закрытым.
   Обер-комиссар удержал ее за руку:
   - Подождите, фрау Крюгер. Я уверен, что вы, если захотите, можете рассказать гораздо больше.
   - Что это значит? Вы думаете, я вас обманываю?
   - По крайней мере, вы мне не сказали правды по поводу того, почему Нитрибитт вас выставила. Разбитая ваза, как мне кажется, не может быть причиной для этого.
   - Вы просто не знаете Рози. Она из-за каждого пустяка грозила увольнением. Я к этому уже привыкла.
   - Если вы к этому привыкли, почему же тогда не пришли к ней на следующий день?
   Эрна Крюгер с подозрением посмотрела на полицейского и сделала несколько шагов назад в кухню. Она решительно поставила на стол сумку и, переведя дух, разразилась гневной тирадой:
   - Ага, так вот оно что! Теперь вы хотите состряпать на меня дело, будто я подралась с Рози...
   Мёршель, который оставался стоять у двери, снова плотно закрыл ее:
   - Я хочу узнать у вас только одно: почему вы не пришли на следующий день?
   - Почему, почему... Если бы я знала, какой вы устроите здесь спектакль, то уж наверняка пришла бы в среду.
   - Фрау Крюгер, отвечайте, пожалуйста, по существу вопроса.
   - Боже милостивый, да я же вам уже несколько раз говорила... Я искала новое место.
   Мёршель вернулся на середину кухни, сел на маленькую табуретку и снизу вверх посмотрел ей в лицо:
   - Честно говоря, фрау Крюгер, я вас не понимаю. Ведь ничего особенного между вами и фройляйн Нитрибитт не произошло. Ну, подумаешь, повздорили из-за разбитой вазы. Пустяк. Нитрибитт вас выставила - тоже дело привычное, по вашим же словам. Почему же все-таки вы решили искать новое место?
   Эрна Крюгер, будто в изнеможении, опустилась на стул и хлопнула себя ладонью по лбу, как бы говоря этим жестом: "Вы, видно, совсем ничего не понимаете?"
   Мёршель не дал ей времени на размышления:
   - Ну? Так почему же вы вдруг решили отказаться от такого хорошего места? Вам же наверняка здесь было очень неплохо.
   - Да, конечно. Я вовсе не собиралась отказываться от этого места. Просто я разозлилась, потому что Рози всегда себя так нахально ведет, когда ее что-нибудь раздражает...
   Раздосадованную женщину как будто прорвало. Она задрожала, заплакала и больше не могла выдавить из себя ни слова.
   Мёршель поиграл вилкой, лежавшей на столе:
   - Итак, вы утверждаете, что не собирались искать новое место?
   Громко всхлипывая, Эрна Крюгер возразила:
   - Нет, я хотела уйти.
   - Тогда назовите адреса людей, которым вы предлагали свои услуги.
   - Но ведь я только собиралась это сделать. Я еще никому ничего не предлагала. Я лишь думала об этом.
   - Три дня?
   Эрна Крюгер потеряла всякую способность спорить. Она уронила голову на стол и безудержно разрыдалась.
   Обер-комиссар изменил тактику. Он встал, подошел к ней и успокаивающе положил руку на плечо:
   - Ну что ж, фрау Крюгер, теперь давайте поговорим начистоту. Я ведь могу себе представить, как все было. То, что вы придумали с разбитой вазой, - всего лишь отговорка, не так ли?
   Эрна Крюгер выпрямилась. Она достала маленький шелковый носовой платок и вытерла слезы. Однако возражать Мёршелю не стала. Снисходительно, словно отец, который хочет заставить дочь признаться в своем первом неверном шаге, он попытался обрисовать домработнице, как она могла убить Нитрибитт.
   - У фройляйн Нитрибитт всегда дома было много денег, а также драгоценностей, так? Вы у нее зарабатывали хорошо, но далеко не столько, чтобы позволить себе покупать такие дорогие вещи. Вот вы и взяли незаметно деньги или какое-нибудь колечко. Однако во вторник Нитрибитт это заметила и призвала вас к ответу; дело дошло до ссоры с рукоприкладством, вы схватили вазу и ударили ее. Ну что, фрау Крюгер, разве все было не так? А эту историю с вазой, которую вы мне рассказывали, вы придумали уже потом.
   Эрна Крюгер неподвижным взглядом, словно загипнотизированная, уставилась на Мёршеля. Обер-комиссар по-дружески ей кивнул:
   - Признавайтесь лучше сразу, фрау Крюгер. Через день-другой мы все равно разберемся с этим делом. А до тех пор у вас не будет ни секунды покоя. Послушайте, тут, рядом, мои коллеги снимают отпечатки пальцев, которые оставлены в квартире. Они обследуют и предмет, которым была убита Нитрибитт. Они найдут на нем кровь и, конечно же, отпечатки ваших пальцев. Ну что, вы и теперь будете лгать?
   Неподвижный взгляд Эрны Крюгер был по-прежнему устремлен на Мёршеля. Ее губы дрожали, но она не проронила ни слова.
   - Фрау Крюгер, если вы сейчас мне скажете правду, все будет выглядеть совсем по-другому. Все увидят, что вы проявили благоразумие и раскаялись. Тогда можно будет иначе рассматривать это преступление в суде - возможно, как убийство в состоянии аффекта. Я уверен, что у вас безупречная репутация, - это будет принято во внимание в качестве смягчающего обстоятельства. Да и Нитрибитт не была ангелом. Присяжные это тоже учтут в вашу пользу.
   Мёршель хорошо знал свое дело. Его слова были проникнуты сочувствием и пониманием. Они звучали так убедительно, что, казалось, женщине ничего другого не оставалось, как сказать: "Да, так все и было!"
   Эрна Крюгер вдруг, словно очнувшись от кошмарного сна, энергично затрясла головой:
   - Да что вы здесь такое рассказываете?! Я не могла ее убить. Ведь пришел Польмальчик. Он оставался с ней, как бы я могла... Да нет же, это не я!
   Обер-комиссар доброжелательно посмотрел на нее:
   - Фрау Крюгер, вы это себе внушили. Вы хотели бы, чтобы так было, но на самом деле этого Польмана нет. Завтра утром мы пригласим всех мужчин с такой фамилией, которые живут во Франкфурте, и тогда выяснится, что никто из них не знает Нитрибитт, а уж тем более не был у нее. Ладно, давайте лучше поедем в управление и там продолжим беседу.
   Сломленная Эрна Крюгер покорно вышла вслед за Мёршелем из кухни. Будто в полусне спустилась она вместе с ним по лестнице мимо все еще поджидавших фоторепортеров. Похоже, она даже не замечала, что ее фотографируют и что люди, собравшиеся внизу, перед домом, говорят друг другу: "Они уже взяли убийцу. Это домработница!"
   Как потом признавался ловкий обер-комиссар Мёршель, именно этого он и добивался. Предварительное задержание Эрны Крюгер должно было остановить слухи о какой-то таинственной подоплеке убийства Нитрибитт, показать общественности, что это дело такое же, как и сотни других, и помочь публике побыстрее забыть о нем.
   Домработницу в тот же вечер отпустили домой, естественно, после обстоятельного допроса. Одной из причин ее освобождения было небольшое расследование, которое провел обер-комиссар Брайтер среди жильцов дома No 36 по Штифтштрассе. Всем он задавал один и тот же вопрос: "Когда в последний раз вы видели Нитрибитт?"
   46-летняя секретарша, живущая на втором этаже, сообщила, что видела ее вечером 29 октября между 16.30 и 17.30 возле дома, перед парадным входом. Более точное время она назвать не могла.
   Этому соответствовали и показания продавщицы расположенного в доме мясного магазина. У нее 29 октября между 16.30 и 17.00 Нитрибитт покупала печень для своего пуделя Шовинга.
   Два наборщика из типографии, как раз напротив дома No 36, в один голос заявили, что видели, как 29 октября между 21.30 и 22.00 она выходила из дому.
   Очень важные показания дала женщина, проживающая под квартирой Нитрибитт: "Это было в среду, 30 октября, где-то между 13.30 и 14.00. Я услышала из квартиры надо мной громкий мужской голос, затем пронзительный крик и глухой стук падения. Я не обратила на это особого внимания, поскольку у Нитрибитт довольно часто буянят".
   Наконец, истопник дома рассказал обер-комиссару, что он видел, как во вторник, 29 октября, примерно в 15.30 черноволосый мужчина лет тридцати пяти, которого он неоднократно встречал раньше с Нитрибитт, поспешно покинул ее квартиру и уехал на легковой автомашине, стоявшей до этого во дворе дома. По его описанию, этот человек походил на близкого друга Нитрибитт, о котором говорила домработница Крюгер. На допросе она описала его внешность так: "Высокий, широкоплечий, черные волосы, примерно тридцать пять лет".
   Все эти показания тем не менее не продвинули франкфуртскую комиссию по расследованию убийств вперед: они не позволяли ни установить точное время преступления, ни получить более конкретные сведения о предполагаемом убийце.
   - Слабо, очень слабо, слабее некуда, - саркастически прокомментировал обер-комиссар Брайтер полученные в первый день результаты, когда в полночь докладывал о них шефу франкфуртской уголовной полиции Альберту Кальку. Может, вам виден какой-нибудь просвет? Мне - нет.
   48-летний директор бегло пролистал отчеты и протоколы допросов и только потом ответил Брайтеру:
   - Да, пожалуй, немного. Но ведь для вас, Брайтер, это не в диковинку. Убийцы очень редко оставляют на месте преступления свои визитные карточки. Значит, так, начните все сначала и выявите круг знакомых Нитрибитт.
   - Господи помилуй! - простонал Брайтер. - У этой дамы, наверное, сотни знакомых. С кого же мне начинать?
   - Ну, это ваше дело, Брайтер. Вы же у нас старая ищейка. Если у дамы так много знакомых, значит, она сама повсюду известна. Прочешите для начала ночные бары и все такое...
   - Постойте-ка, - вдруг повернулся Брайтер к своему коллеге Мёршелю. - Вы же нашли записную книжку. И ящик фотографий. Давайте с них и начнем.
   Обер-комиссар Мёршель в смущении посмотрел на директора:
   - Не думаю, Брайтер, что это будет правильно. В книжечке фамилии таких людей, которым не очень-то улыбается перспектива быть допрошенными в полиции.
   - Так... - только и сказал Брайтер и выжидающе посмотрел на директора. А он еще удивлялся, почему это его высшее начальство жертвует сном ради какой-то малозначительной истории с убийством. Раньше ведь за ним такого не водилось. В лучшем случае Кальк позволял себе ознакомиться с отчетом, но, как правило, в детали не вникал. Он подключался только к крупным делам, о которых много писали в газетах. Коллеги злословили, будто он делает это лишь для того, чтобы его фамилия почаще упоминалась прессой.
   Теперь Брайтер начинал понимать, что за историей с Нитрибитт скрывалось нечто большее, чем казалось на первый взгляд.
   Кальк будто прочитал его мысли:
   - Давайте-ка обойдемся пока без записной книжки, Брайтер. Если она нам понадобится, хотя я так не думаю, мы в любой момент сможем к ней вернуться.
   И, словно в подтверждение сказанного, он достал из папки маленькую книжицу и запер ее в ящик своего письменного стола.
   Именно в этот момент в голову обер-комиссара Брайтера пришла хитроумная, но опасная своими возможными последствиями идея. Если он не может выйти на людей из записной книжки, пусть тогда они сами к нему приходят. Он решил предоставить нескольким хорошо знакомым ему репортерам доверительную информацию о таинственной записной книжке. Достаточно будет всего нескольких слов о том, что на квартире убитой обнаружена книжечка с фамилиями и адресами ее клиентов. Это их подстегнет. Они придут сами, без посторонней помощи, только бы не получать компрометирующей повестки из полиции.
   Брайтер был прямо-таки восхищен своей затеей, но вслух только сказал:
   - Ну что ж, ладно, пусть будет так. Нам остается лишь надеяться на удачу.
   Директор Кальк неожиданно зевнул и демонстративно посмотрел на золотые ручные часы:
   - Думаю, на сегодня хватит, обсудим все остальное завтра рано утром. Но в любом случае мы должны разыскать этого Польмана. Брайтер, может, вы возьмете это на себя?
   Обер-комиссар прилежно записал фамилию в свой толстый потрепанный блокнот:
   - Все будет в порядке, господин директор. Завтра утром я свяжусь со столом прописки, и они мне "выберут" всех Польманов.
   Но на следующее утро обер-комиссару Брайтеру заниматься этим уже не пришлось. Первым посетителем, который появился в управлении полиции 2 ноября 1957 года, был 36-летний торговый агент Хайнц Кристиан Польман.
   - Кто занимается убийством Нитрибитт? - спросил он у полицейского на входе. Вахмистру пришлось трижды справляться по телефону, прежде чем он смог ответить. Об этом случае пока еще мало кто знал.
   - Идите наверх, на третий этаж, в комнату No 356 к обер-комиссару Брайтеру.
   Обер-комиссар уставился на вошедшего Польмана, как на привидение, и недоверчиво проговорил:
   - Это действительно вы?
   - То есть как, - неуверенно спросил Польман, - вы что, меня ждали?
   Брайтер принужденно улыбнулся:
   - Как раз нет. Однако если бы вы не пришли, через несколько часов я определенно был бы у вас. Но сначала присядьте.
   Польман опустился на предложенный стул, высоко подтянув тщательно отутюженные брюки. Пока он не начал объяснять причины своего прихода, Брайтер взял телефонную трубку и, набирая номер, сказал:
   - Извините, я хотел бы поставить в известность своего шефа. Полагаю, ему надо присутствовать при нашем разговоре.
   - Пожалуйста, ничего не имею против, - негромко ответил Польман и вытащил из кармана портсигар. Брайтер, сообщая коллеге Мёршелю, что прибыл господин Польман, пододвинул к нему пепельницу.
   - Так, - начал беседу Брайтер, - он сейчас будет. А пока, господин Польман, расскажите, с чем пришли.
   Прежде чем начать, Польман раздавил только что раскуренную сигарету:
   - Ну... вы ведь и так догадываетесь, как я понял. Пришел я по поводу смерти фройляйн Нитрибитт... прочитал сегодня утром сообщение в газете. А поскольку я с ней близко знаком, то счел за лучшее немедленно прийти к вам. Мне кажется, я мог бы оказать помощь в расследовании. Я ее давно знаю...
   Его прервал скрип открываемой двери. Вошел обер-комиссар Мёршель. Польман повернулся к нему и поднялся со стула, когда тот, подойдя ближе, представился.
   Брайтер, поясняя, сказал Мёршелю:
   - Господин Польман - хороший знакомый убитой Нитрибитт. Он утром прочитал газетное сообщение и сразу же пришел к нам, так как считает, что его показания об убитой могут помочь следствию.
   - Очень любезно с вашей стороны, - непринужденно проговорил Мёршель и предложил Польману опять занять свое место. Сам же сел немного в стороне, чтобы иметь возможность незаметно наблюдать за посетителем.
   - Я принял очень близко к сердцу смерть фройляйн Нитрибитт, - продолжил свой рассказ Польман в какой-то торжественной, чуть ли не ритуальной манере, которая совсем не подходила к его мужественному, даже немного грубоватому лицу.
   Брайтер с трудом сохранял любезное выражение лица. Этот человек ему не нравился. Он был слишком патетичен, слишком красив, слишком мягок и чем-то напоминал мужчин, которые отираются в тех барах, где не жалуют женщин.
   И он не ошибся. Когда позже, в ходе разговора, Мёршель спросил Польмана, не был ли он в любовной связи с Нитрибитт, тот откровенно признался, что женщины его не интересуют.
   Беседа продолжалась почти час; Польман рассказал, что с Нитрибитт он познакомился чуть больше года назад совершенно случайно на какой-то бензозаправке и с тех пор их связывали доверительные, товарищеские отношения. Он не умолчал и о том, что знал о профессии Нитрибитт и был посвящен в ее дела.
   В этом месте в разговор впервые вмешался Мёршель и спросил, хорошо ли он знает клиентов убитой. Едва только стало ясно, что Польману известны фамилии большинства из них, Мёршель сразу же перевел беседу в другое русло:
   - Скажите, господин Польман, когда вы в последний раз виделись с фройляйн Нитрибитт?
   Ответ разочаровал шефа комиссии по убийствам. Показания Польмана полностью совпадали с тем, что говорила домработница Крюгер. 29 октября около трех часов дня он пришел в квартиру Нитрибитт и застал еще конец ссоры из-за разбитой вазы; он даже слышал, как Нитрибитт отказала фрау Крюгер в месте. Слово в слово, будто они сговорились, он повторил показания домработницы.
   - Хорошо, господин Польман, а что произошло потом, когда фрау Крюгер ушла? - спросил Брайтер, как только Польман сделал паузу, чтобы закурить новую сигарету - уже шестую, как отметил про себя обер-комиссар Мёршель.
   - Вы хотите знать все до деталей?
   - По возможности, да. Насколько вы, конечно, помните.
   - Хорошо... Так вот, когда фрау Крюгер ушла, Рози сказала: "Налей-ка нам выпить, Польмальчик". Она всегда называла меня Польмальчиком.
   Брайтер перебил его:
   - Не обязательно так подробно, господин Польман. Рассказывайте только о том, что представляется важным в связи с последующими событиями.
   - Именно так и есть, господин комиссар! То, что Рози по собственной инициативе предложила выпить, - необычно. Она ведь была почти патологически скупа, и ее приходилось всегда долго упрашивать, если у меня вдруг появлялось такое желание.
   - Ну, хорошо. Она неожиданно предложила вам выпить. Почему?
   - Она сказала, что ей надо выпить, потому что последние дни для нее были сплошной нервотрепкой.
   - Она имела в виду нервотрепку из-за Крюгер?
   - Нет, об этом она тут же забыла.
   - Так что же это была за нервотрепка?
   В этом уже было что-то необычное. Прежде чем ответить, Польман потушил недокуренную сигарету и сразу же закурил новую.
   Мёршель отметил это про себя и оценивающе посмотрел на кучу окурков в пепельнице.
   - О том, что ее так раздражало в последнее время, она мне, разумеется, не сказала. Думаю, это было не столько раздражение, сколько страх. Еще за несколько дней до этого Рози мне позвонила и сказала, что ей нужно очень срочно поговорить со мной, поскольку, мол, она опасается за свою жизнь.
   - Ах, вон оно что! - помимо воли вырвалось у Брайтера.
   - Да, именно так она сказала. Я не принял это всерьез, точно так же, как и вы сейчас. Все это было на нее совсем не похоже.
   - Кто же угрожал ее жизни? Она хоть что-нибудь сказала вам об этом?
   - Нет. Тогда она только попросила, чтобы я налил выпить. Это было шотландское виски. Когда мы выпили первую рюмку, зазвонил телефон. Как я понял из разговора, к ней хотел прийти один из постоянных посетителей.
   Мёршель снова прервал рассказ Польмана:
   - Она вам не сказала, кто звонил?
   - Сказала. Это был Фельдман. Насколько я знаю, очень богатый фабрикант. Поэтому она и не смогла отказать.
   Брайтер собрался задать пару вопросов об этом богатом фабриканте, но Мёршель опередил его:
   - Ну и как, пришел он, этот Фельдман?
   - Да, появился минут через десять. Мне пришлось спрятаться на кухне, чтобы он не заметил, что до него еще кто-то был. Анонимность клиентов была высшим профессиональным правилом Рози. Поэтому-то она и не сказала мне, кого так опасалась.
   - Но, наверное, не этого Фельдмана? Иначе она не позволила бы ему прийти или не отпустила бы вас.
   - По всей вероятности, это так, господин комиссар.
   Обер-комиссару Мёршелю не очень-то понравилось, что Польман видел Фельдмана на квартире у Нитрибитт. Фельдман во Франкфурте был известным, уважаемым человеком.
   - Вы сказали, что Нитрибитт отослала вас на кухню, чтобы Фельдман не заметил, что до его появления в квартире уже был мужчина. Ну и как же вы потом смогли незаметно уйти? Ведь стук двери должен был вас выдать.
   - На этот счет у нас все было оговорено. Ведь довольно часто случалось, что к Рози приходили посетители, когда я был у нее. Она просто кричала из гостиной: "Эрна, если ты идешь, то не забудь, пожалуйста, взять хлеба". Для меня это было сигналом уходить, а клиент, услышав стук двери, думал, что ушла домработница.
   Обер-комиссар Брайтер с ухмылкой покачал головой и не смог удержаться, чтобы не спросить:
   - А вы не знаете, сколько господа кавалеры платили за такой визит?
   Польман опустил голову, как будто этот вопрос для него был особенно мучительным, но потом сказал:
   - От пятисот до тысячи марок. Но некоторые дарили также украшения или что-нибудь из одежды. Все это было очень индивидуально.
   Брайтер воздержался от дальнейших вопросов. Вместо него спросил Мёршель:
   - Сколько было времени, когда вы ушли?
   Польман немного подумал:
   - Так, пришел я в три часа... Скорее всего, около половины четвертого, может, чуть раньше.
   - И что вы делали потом?
   - Поехал домой на своей машине.
   - Какая у вас машина?
   - "Форд-50", модель "комби".
   - Какого цвета?
   - Светло-серого, - Польман показал на окно. - Можете проверить. Он стоит внизу, перед управлением.
   Мёршель слегка улыбнулся:
   - В этом нет необходимости, мы вам и так верим. Но хотелось бы, чтобы вы точнее указали, когда были дома. Может ли кто-нибудь это подтвердить?
   В первый момент показалось, что Польман собирается протестовать против превращения беседы в допрос. Однако он тут же овладел собой:
   - Самое позднее - в четыре часа. Я еще по пути купил сигарет и вечернюю газету, но приехал наверняка не позднее четырех часов.
   - Кто-нибудь видел, как вы приехали?
   - Не могу сказать. Я, во всяком случае, никого не встретил.
   - Вы что же, весь оставшийся вечер так ни с кем больше и не виделись?
   - Только со своим квартирантом; он пришел домой в восемь часов.
   - Следовательно, никто не может подтвердить, что вы делали с трех часов дня до восьми часов вечера?
   Польман раздраженно ответил:
   - Если вы имеете в виду, что у меня нет алиби, то вы правы. Но смею вас заверить, что, будь я убийцей, я бы здесь не сидел!
   Брайтер встретил выпад, Польмана приветливой улыбкой:
   - Правильно, господин Польман, вы бы тогда сидели в камере предварительного заключения. Так что ничего такого у господина комиссара и в мыслях не было. Просто мы должны проверить всех знакомых Нитрибитт, чтобы, по возможности, исключить тех, кто не имеет никакого отношения к убийству.
   Все с той же приветливостью Брайтер, однако, показал своим следующим вопросом, что по-прежнему не снимает с Польмана подозрений:
   - Вы сказали, господин Польман, что Нитрибитт хотела срочно с вами поговорить. Почему же тогда вы не пришли к ней на следующий день?
   Вопрос пришелся мимо цели. На этот раз улыбнулся Польман:
   - Потому что 30 октября в 6.30 я улетел в Гамбург и вернулся только вчера в 22.10. Я работаю представителем одной гамбургской фирмы и часто выезжаю туда по делам.
   Польман вытащил из кармана пиджака проспект своей фирмы и положил его на стол перед Брайтером:
   - Здесь адрес фирмы. Вы можете проверить то, что я сказал. Кроме того, моя фамилия значится в списках пассажиров авиарейсов.
   Брайтер отодвинул проспект:
   - Да мы и так вам верим, господин Польман. Но что делать, такая у нас работа. Вы же понимаете, полиции приходится все проверять и перепроверять.
   Прежде чем Польман успел забрать проспект, к столу подошел Мёршель и взял его:
   - О, я знаю эту фирму... Давно вы там работаете?
   - Больше трех лет.
   Мёршель протянул проспект Польману - название и адрес фирмы он уже запомнил.
   Брайтер выжидающе посмотрел на шефа и, увидев, что у Мёршеля больше нет вопросов, закончил разговор:
   - Спасибо, господин Польман. Ваш визит, безусловно, поможет нам в расследовании. Примите за это нашу искреннюю признательность!
   Он протянул Польману руку и попрощался. Мёршель лишь сдержанно кивнул, но, когда Польман уже стоял у двери, сказал:
   - Надеюсь, господин Польман, если появятся еще вопросы, вы не откажете в любезности снова посетить нас?
   Польман холодно кивнул:
   - С удовольствием, насколько мне позволят дела.
   С этими словами он покинул кабинет.
   - Зачем вам тратить на него время? Ведь его участие в преступлении исключается, - сказал Мёршелю Брайтер. Он не понимал, чего еще хочет шеф от этого свидетеля.