Прокопьев Сергей. Сорок бочек арестантов (иронические рассказы)

   Но и это еще не точка в случае с "Данилой"-сапожником. Ее теща поставила, принеся обещанное шампанское.
   - Совсем никудышняя стала, - пожаловалась, вручая презент зятю. - Хоть ты что делай - ноги день ото дня мерзлячее. В неподшитых катанках меньше зябли. Помру, видать, скоро.
   Тамара вонзила в мужа испепеляющий взор, но удержалась пояснять маме: не здоровье изменилось в смертельную сторону, а толщина обуви.
   Зверский взгляд не испоганил Мошкину аппетит.
   "Больше бы таких "камней на шее", - самокритично подумал, - из всякой безнадеги выход найду".
   И выпил по данному поводу три фужера подряд. Не стал ждать Нового года. Шампанское шло как по маслу...
   АРМЯНСКИЕ ЭКЗОТИКИ
   На этот раз Коку Патифонова подвела страстишка: оказавшись у водоема непременно лезть в оный с целью омовения. Спокон веку гнездились внутри Николая Петровича гены водоплавания, не давали спокойно посидеть на берегу. Приказывали: "Ныряй", - несмотря на холод и отсутствие санитарной чистоты.
   Та давняя, еще в советские времена, командировка в Ереван носила прогулочный характер. Не требовала напрягать инженерные мозги и аппарат конструкторского мышления. В действие шла одна лишь мышечная энергия.
   Коку с Мошкиным снарядили доставить в столицу Армении ящик с прибором. Сопроводить его в пути авиационном, сдать груз заказчику и - гуляй. За это начальник давал 3 дня на "разграбление достопримечательностей Еревана".
   Друзей в те края судьба не забрасывала, хотелось поглазеть на армяно-кавказскую экзотику.
   Началась она в гостинице, где Кока, зайдя в номер, обнаружил, что простыня на отведенной ему кровати не первой свежести. Невинность полотна кто-то накануне уже нарушал боками. Явно читалось отсутствие девственности. Однако кастелянша восприняла Кокины претензии как личное оскорбление:
   - Зачэм, без совести ваша лица, не шистый? Где пешком кто спал? Ботинка и сапог на обгоняжки бегал? Все шистенько!
   Ворча, достала другой комплект. Хотя гарантий, на нем никто накануне не почивал, Кока бы не дал. Может, вприпрыжку в обуви и не отдыхал, но в более спокойном виде - вполне. Только, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не суйся.
   Попытались друзья еще раз сунуться. В Омске их предупредили: такое финансовое понятие, как сдача, в тех благодатных краях отсутствует. По принципу, что лишнее на прилавок попало, то пропало. Мошкин, считая себя мужиком с головой, решил перехитрить местный торговый колорит. Бутылка армянского коньяка 13 рублей стоит. Дал тика в тику 13. На что продавец говорит:
   - У тэбя три рубла есть?
   - Есть, - без задней мысли Мошкин протягивает.
   Продавец навстречу бутылку вручает.
   - А три рубля сдачи? - Мошкин напомнил.
   - Какой такой сдачи?
   - Цена 13 написано, я 16 дал.
   - Нэт, это вчера был 13, сегодня - 16.
   Подпортил друзьям вечер за коньяком.
   На следующий день Кока с Мошкиным поехали "грабить" водные достопримечательности Севана. Менее, чем Кока, подверженный амфибиозной наследственностью, Мошкин, тем не менее, не сопротивлялся. Июнь, жара несусветная, тянуло не в музей, а подальше от него.
   И опять экзотика произошла. На этот раз с автобусом. Купили на автовокзале билеты на Севан, едут. Вот озеро вдали нарисовалось. А вблизи группа местных жителей на обочине. Останавливают общественный транспорт. Что-то водителю "гыр-гыр-гыр". И шумно садятся в автобус, который круто меняет направление следования. Мошкин покрутил головой минут пять, побежал к водителю.
   - На Севан когда приедем? - поинтересовался.
   - Нэ едэм!
   - Как нэ едэм? - Мошкин от неожиданности заговорил по-армянски.
   - Нэ едэм! - подтвердили только что севшие местные жители. - Дорога нэт!
   В автобусе было три хохла, такие же ротозеи экзотик, как наши друзья.
   - Останавливай! - кричат. - Нам на Севан!
   - Мы заплатили за билеты! - завозмущался Кока. - Куда дорога девалась? На автовокзале была.
   Местные ничего не знают. "Нэт!"- и баста.
   Пришлось выходить со своим уставом из чужого монастыря и добираться самостоятельно.
   На озере опять достопримечательность. Холод среди жаркого лета. Будто Севан родной брат Байкалу. Оказывается, купально-загоральный сезон ближе к концу лета разгорается.
   А так песочек идеальный, лежаков штабеля, и ни души. Хохлы невдалеке расположились, сало едят, самогоном запивают. Изнутри греются. Кока с Мошкиным, сибирские валенки, собираясь на озеро, порешили коллегиально: с водкой на Севане отдыхать неинтеллигентно. Взяли бутылку вина, по килограмму черешни, помидоров. В жару, дескать, колбаса в рот не полезет. Кто же знал, что жара останется на подступах к пляжу. Над озером облако застыло, как гвоздями прибитое, и никакого солнца не пропускает. Вдали везде небо чистое, а здесь ни лучика на околевающие животы и спины Коки с Мошкиным не попадает. Холодища. Вином чуток разогрелись, через пять минут, будто и не употребляли кровь разогревающую жидкость. Покрепче бы...
   Кока, по своей водолюбивой сути, полез в воду. Удовольствия никакого. На дне булыжники острые, вода ледяная, хлеще, чем в Байкале. Зашел по шею...
   - Залазь, - позвал Мошкина в Севан.
   - Я что - инвалид детства, добровольно на туберкулез подписываться? отказался от радужной перспективы Владимир Петрович.
   Кока чуток поплавал и вон из этого Ледовитого океана. Водочки бы долбануть, да колбаской закусить. А тут одно ситро...
   Но записал очередной водоем в список покоренных.
   Клацая зубами, друзья дождались электрички и поехали в городскую жару после пригородной холодины.
   На следующий день Мошкин наотрез отказался посетить еще одну мокрую достопримечательность - Ереванское море.
   - Сегодня по мне лучшая экзотика - поспать. Ни одна собака на весь Ереван не знает. Кроме тебя. Но ты на другом конце города будешь. Красота. На весь день как залягу-у-у...
   В троллейбусе Кока еще с одной экзотикой столкнулся. Заходит армянка через заднюю дверь, замечает знакомую на передней площадке. Радости с обеих сторон на два троллейбуса хватит... Залопотали-залопотали на полную громкость. Южный темперамент, что там говорить. Через край хлещет. Причем, ни полшага навстречу друг другу не сделали, где стояли, там и давай кричать-беседовать. Кока не успел подумать: наверное, родственники, потерявшиеся лет двадцать назад, нашлись, - как другая пара радостно закричала на весь салон после долгой разлуки. Летают новости мимо Коки, прогибая непривычные к таким перегрузкам перепонки.
   "Ладно, - думает, - главное, в армянском море покупаюсь, на южном солнышке понежусь".
   Да ничего подобного. Стражи порядка ходят по берегу, не пускают в воду. Оказывается, случай произошел с утопленником в итоге. Купаться запрещено. Расстроился Кока. Как же - через весь Ереван по жаре, выслушивая всю дорогу не тихие армянские разговоры, тащился и зазря.
   Но нашлись люди добрые. Есть, говорят, возможность искупаться в одном недалеком месте.
   - Филиал Ереванского моря? - невесело пошутил Кока.
   - Да-да, водичка, - говорят.
   "Филиал" представлял по большому счету большую лужу. Но где-то надо было, в конце-то концов, отдохнуть-передохнуть.
   На берегу этим занималась группа мужчин местной национальности и интернациональных повадок. В наколках, густо посаженных, с водкой на газетке и карточной игрой.
   Коку данное соседство не смутило. Не в тайге все-таки. Тем не менее, на всякий случай расположился подальше от ненадежного контингента.
   В отличие от Севана, вода в водоеме по температурному режиму вполне годилась для купания. Другой компонент не удовлетворял - мутность. Да что поделаешь, когда зов генов в крови. Кока разделся и полез на зов, но лишь по грудь выдержал зайти в грязевые ванны. Постоял среди них, охладился и развернулся в сторону суши.
   Как говорится, хорошего помаленьку. Купальный порыв сбит, обсохнув, можно одеваться.
   Было бы еще во что. Рубашка лежала на месте, брюки бесследно отсутствовали. Пусть они не относились в Кокином гардеробе к ценным вещам. Довольно простенькие. Но в карманах часы, мелочь и талон на троллейбус. Особенно жалко было часов: "Слава" совсем новая. Талон - ладно... Можно зайцем проехаться... Но как это сделать в одних плавках?
   Коке стало не по себе. В многолюдных окрестностях чужого города, в ясный воскресный день оказаться без штанов - это не фонтан. В радиусе двух тысяч километров имеется одна единственная родная душа - Мошкин. Рядом с ним в чемодане запасные Кокины брюки. Но до них радиус километров в тридцать.
   Первое, что пришло в голову, проворонившую штаны, - позвонить Мошкину. Телефон-автомат есть на остановке троллейбуса. Это полчаса ходу среди гуляющей в брюках публики. Не лучший вариант.
   На другом берегу Ереванской лужи мыл черную "Волгу" вполне интеллигентный гражданин. Кока, пуганая ворона куста остерегается, подхватил остатки одежды, заспешил к нему.
   - Вы долго будете мыть машину? - спросил потенциального спасителя.
   - Кокой тэбе дэло? - полез в бутылку владелец авто. - Сколько хочу столько мыть-чистить! Что тэбэ хочешь?
   - Ничего, - мирным голосом сказал Кока и объяснил бесштанную ситуацию. - В гостиницу бы позвонить.
   Автолюбитель резко сменил гнев на сочувствие.
   - Ай-ай-ай! - закивал головой. - Я сейчас быстро-быстро и позвоню твой друг из Омска.
   Повеселел Кока.
   Ненадолго. А вдруг Мошкин намылился куда-нибудь? Выспался и пошел шляться по Еревану. У него ведь шило в одном месте. Прождешь в плавках до темной ночи. И бестолку.
   Компания в наколках продолжала возбужденно играть в карты и пить водку.
   Хоть подходи и требуй вернуть штаны!
   "Ага, - подумал Кока, - отдадут. Догонят еще дадут".
   Самое интересное, милиция тут же рядом ходит.
   "Может, заявить о воровстве?" - задал себе вопрос Кока.
   И сам ответил. Ну, заведут дело. И что - сидеть в Ереване и ждать конца расследования? Ясно, как белый день, не бросится армянская милиция искать его штаны с часами и троллейбусным талоном...
   Кока усиленно напрягал извилины. В результате атаки на мозги вышел на умозаключение: раз милиция мирится с воскресной идиллией публики зековского пошиба, не гонит группу воровского риска куда подальше, значит, есть между ними джентльменское соглашение. Зачем зекам из-за паршивых штанов нарушать негласную конвенцию?..
   Кока смело вступил в грязную воду, по самую шею вступил, и, преодолевая брезгливость, начал с головой погружаться в "филиал". Минут десять бултыхался. При этом ни разу не повернулся в сторону остатков от своих вещей.
   Выйдя на берег после купания, готов был расцеловать себя за степень умственного развития. Поверх рубахи лежали родимые брюки. Сунул руку в карман один-другой.
   "Может, еще искупаться?" - подумал.
   И горько рассмеялся от личной наивности. Чего захотел - часов с талоном и мелочью.
   Прямо на мокрые плавки натянул брюки и заспешил с берегов Ереванского моря-лужи в гостиницу...
   Где застал пустой номер. Мошкин в это время бегал по окрестностям Еревана с брюками друга, расспрашивая аборигенов:
   - Мужчину без штанов не видели?
   Реакция была крайне разнообразная на щекотливый вопрос.
   - Я сейчас тэбя самого без штанов дэлать буду! - кипятился один господин. - Какой смээшь позорить уважаемый чэлвэк?!
   - Зачэм бэл дэнь нэ тэрпишь? - двусмысленно хихикал другой. - Бэз штанов ночь мужчина давай!
   - Вай! Вай! Вай! Какой балной! Голый мужчин ищет. Болница врачам ловить надо.
   Поздним вечером Мошкин вернулся в гостиницу.
   - Зачем согласился с тобой ехать? - ворчал Кока.
   - А я? Даже здесь, "без совести твоя лица", отоспаться не дал! С другого конца города разбудил. "Вас, - коридорная растарабанилась в дверь, к телефону". Кому, думаю, понадобился? Оказывается, Николай Петрович без штанов кукует на берегах пустынных волн. Я уж грешным делом подумал, экзотическое насилие произошло.
   - Разбудили его! Я новых часов лишился!
   - Не зная дна, не прыгай в воду! На берегу жулье загорает, а он... Ихтиандр выискался! Плюйте, девки, на грудь, жить без моря не могу.
   ... А в далекой Сибири шел грибной дождик, и первые белые, которые в маринованном виде достойно дополняют экзотику армянского коньяка, лезли навстречу грибникам.
   САМОЗАВАРКА
   Среди носильных вещей обувь у Николая Калинова стояла особняком. В парадном углу гардероба. Если допускалась в нем недоглаженность брюк, пятно на рубашке, шарф веревкой, то с башмаков пылинки сдувались. Идеал поверхности приравнивался к зеркальной, и таковой она содержалась. Да не в шкафу, а при эксплуатации в жару и слякоть с использованием общественного транспорта. Николай Калинов не относился к тем российским гражданам, обувь которых пешком перемещалась только из машины до кабинета. Поэтому носовым платком не нос чистил, а туфли. Чуть непорядок, сразу в карман. Не рукавом ведь... Жена ворчала: платков не напасешься, все в тряпки перевел.
   С детства такой. На улице грязь по уши. Николай в школу будто по заборам придет. Блестит обувь вопреки всем погодным катаклизмам.
   - Калинов, ты что, ботинки в руках нес? - спросит учительница.
   - Не, он на руках причапал, - скажут шутники.
   Кроме красивой обуви, имелась еще одна страстишка - чай. Иной мужчина не заснет, не засмолив одну-другую сигарету. Сон не идет в голову без никотиновой накачки. Николаевой голове требовалось пол-литра чая осадить. И не давясь, а с чувством, толком, в одиночестве. Когда ни одна собака под ногами ритуала не путается. Домашние заняли спальные места, засопели в носоглоточные отверстия. Телевизор и радио в отключке. Даже газет не признавал параллельно чайной церемонии. Что называется, тет-а-тет с чашкой. Поднес к губам, сделал глоточек и под текучее тепло думай о жизни.
   Например, на тему "очевидное и невероятное". Недавно Толя Трубников, сосед по даче, проболтался под пиво, что они с женой в ночь на Ивана Купала скачут по огороду голыми. В двадцать четыре ноль-ноль раздеваются до последнего лоскутка, садятся верхом на палки и аллюр три креста вокруг парников с огурцами. Идиотизм чистейшей марки. Дурдом на летних каникулах. Но огурцы у Трубниковых в любой год в рекордном объеме. В прошлом году все "садисты" поголовно ныли: то мамаево нашествие тли на огурцы, то туман вредный падал. Никаких условий для урожаев из книги Гиннеса. А Трубниковы, как всегда, ведрами снимали. Может, и на самом деле попробовать поскакать? Не убудет... Кино, конечно, если подумать: они с Анастасией, оседлав черенки от лопат, наяривают галопом между грядок...
   А ведь не так запрыгаешь, жрать захочешь. Жизнь в последнее время напрягала, было о чем подумать вечерком. Тем не менее, жену Анастасию отправил к теще. В столицу Хохляндии славный град Киев. Шесть лет бедолага маму с папой не видела. Николай как-то за чаем решил - так дальше не пойдет, надо поднапрячься.
   - Мы не из тех, кто последний хрен без соли съели! - убеждал жену. Полетишь самолетом. По-человечески. Мне перед собой стыдно будет: единственная и неповторимая жена трое суток на поезде стыки боками считает. Как первобытная.
   - Тебе туфли нужны.
   - Ничего, семь лет "Саламандру" ношу и еще сойдет.
   Проводил жену. Три недели пронеслись в момент. Опять аэропорт, теперь уже по обратному поводу. Жена цветет от счастья - своих повидала, родные места посетила, к любимому мужу вернулась.
   - Соскучилась, - прижалась к Николаю в машине. - Какой я тебе оригинальный сувенир везу... Сюрприз!.. Закачаешься!.. Без ума рад будешь! На сто пятьдесят процентов уверена!
   - Какой сувенир? - загорелся Николай. - Новые туфли?
   - Потерпи!
   Легко сказать. Николай газу подбавил - быстрее к сюрпризу...
   - Не гони, дурачок! - жена сдерживает.
   Сюрприз получился на 200 процентов! Но без радости.
   В чемодане вместо платьев - брюки мужские. Вместо дамского белья и других женских причиндал - мужское исподнее, электробритва, кожаная папка с бумагами...
   - Не мой чемодан! - схватилась за голову жена. - Перепутали! А я тебе бокал везла, как ты мечтаешь!
   Как-то у знакомых Николай увидел уникальный агрегат чашку-самозаварку. В ритуальном вечернем чаепитии был бзик - заваривать напиток прямо в чашке. Переливание, считал Николай, во вред любимому напитку. Заварит в пол-литровой, накроет блюдечком... Одно плохо заварочные лохмотья в рот лезут. Чашка-самозаварка исключала неудобства по выплевыванию ошмотьев. Она состояла из трех частей. Во-первых, чашка. В нее вставляется этакая фарфоровая розеточка, дно сплошь в отверстиях. Сюда чай засыпается. Не гранулированная труха, конечно. Кипяток через розетку-ситечко заливается. Третий элемент агрегата - крышка, изготовленная из того же материала - фарфора. Накрываешь систему, минут пять или сколько там вытерпишь, даешь настояться, затем крышка с розеткой в сторону до следующего раза, а сам сиди и наслаждайся напитком, разогнав домашних по кроватям.
   Удобная штука. Чай получается чистый, плевками отвлекаться от дум не надо. Николай задрожал, увидев эту конструкцию в действии.
   Однако дружок-товарищ, как ни умолял Николай, не отдал.
   - Подарок. Не могу.
   В Киеве Анастасия наскочила на мечту супруга. И ужас как удачно последнюю с витрины сняли. На крыльях из магазина летела. Любимому Коленьке отхватила вожделенный агрегат.
   Которого в чемодане не оказалось. Анастасия в слезы. Тогда как Николай не расстроился из-за подмены.
   - Ну, и черт с ним! - оценил содержимое чужого чемодана.
   Особенно Николаю туфли понравились знаменитой фирмы "Мэйфеар". Давно слышал о наличии такой, да сталкиваться с ее сапожными экземплярами не доводилось. Нога обомлела, попав внутрь туфли, залилась колоратурным соловьем в процессе примерочной ходьбы по ковру. Коричневой кожи мокасины с изящными пряжками были продолжением ступни, а не досадной необходимостью, которую натягиваешь, чтобы пятки об асфальт не бить.
   - Если толкнуть их, наверняка тысячи две с половиной можно взять! Мне месяц работать! - сказал Николай, хотя желания продавать ни малейшего не было. - Смотри, тут еще джинсы новые. С биркой. Папка кожаная... Одна чашек на десять потянет...
   - У меня там конфеты киевские остались, грильяж в шоколаде. Грецкие орехи тетя Таня дала, сухофрукты.
   - Какие сухофрукты? Погляди - пиджак велюровый в упаковке. А у тебя максимум пару платьев прошлого десятилетия пропало.
   - Почему пропало? Поехали искать!
   - Куда поехали? Куда?
   - В аэропорт!
   - Двенадцатый час ночи!
   В аэропорту на выдаче багажа их ждала записка с адресом на краю света...
   - И что, - скривил физиономию Николай, - потащимся на другой конец города?
   - Конечно! Кто его знает, вдруг им спозаранку уезжать дальше надо.
   На улице, где находился чемодан с чашкой-самозаваркой, Николаю бывать не доводилось. И спросить не у кого, заполночь на дворе. Все же двух парней встретили.
   - Нам как раз в ту сторону, - сказали. - Покажем, если довезете.
   - Нет проблем, - обрадовался Николай.
   Не было, так появились. В один момент "проводники" объявили:
   - Стоп, мы приехали. Выходи, покажем, как добраться. Тут недалеко.
   Николай, простачок, вышел. А ему нож в бок. Съездил, что называется, за чемоданчиком. Машина пусть и не новая, другой нет и не предвидится в этой жизни.
   Второй "проводник" быстренько за руль садится. Дескать, поездил - дай другим погонять.
   - Ну что, - игриво говорит Анастасии, - поедем, красотка, кататься? Давно я тебя поджидал.
   Конечно, "поджидал" к слову обронил. А чего не ожидал от "красотки", которая сзади сидела, так пистолета в затылок.
   - Кто поедет, - воинственно кричит Анастасия, хотя у самой сердце ниже пяток ухнуло, - а кого вперед ногами повезут. Руки на лобовое стекло!!!
   И дулом в башку тычет. Пистолет не убойный, газовый, но как две капли настоящий. Собственно, выстрели в упор - морду покорежит, родная мамочка в гробу не узнает. Идя на обменное дело, Анастасия в сумочку, рядом с косметичкой, положила газострельное оружие на всякий криминальный случай.
   Под дулом прыть сексуально-воровская сдулась.
   - Ладно, Черный, - сказал секунду назад желавший "кататься" подельнику с ножом, - отпусти мужика, тут у бабы пушка.
   Инцидент получился, не дай Бог.
   - Ну, Настена, - похвалил Николай, - ты у меня, когда надо, парень, что надо!
   А "парень" в слезы:
   - Они могли тебя...
   - А тебя...
   - Ну, что - домой? - спросил Николай, будучи на 100 процентов уверен, что в ответ прозвучит "да".
   - Нет, - вытерла слезы Анастасия, - мы уже рядом где-то.
   Наконец, нашли улицу со своим чемоданом.
   - Ой, как хорошо! Ой, есть на свете порядочные люди! - всплеснула руками женщина, открывшая дверь. - Вот ваш чемоданчик. Проверяйте. Ой, спасибо! Муж от злости чуть его с балкона не выбросил.
   - А где бокал? - пробежала руками по своим вещам Анастасия.
   - Извините, - сделала виноватое лицо хозяйка, - мой псих, как увидел подмену, не в себе сделался. Схватил чашку и об стену. У него ведь в папке договор на поставку обуви. Вот и начал волосы с расстройства рвать.
   "Что-то мало нарвал!" - посмотрел на густые кудри хозяина Николай.
   - А при чем здесь чашка? - недовольно спросил.
   - Псих, что с него взять?
   - Сколько за чашку должен? - спросил "псих".
   - Триста, - твердо ответил Николай. Брать так брать.
   - Дороговато!
   - Антиквариат, - нагло соврал Николай. - Коллекционная вещь. Оно надо черепки за три тысячи верст волочь.
   По дороге домой с сожалением бросил:
   - Хороши были туфельки. Ноги и сейчас кайф от них помнят.
   - Коленька, обязательно такие купим. Я перед отъездом договорилась на подработку - в компьютерной фирме полы мыть. Накопим...
   - Где ты "Мэйфеар" купишь? Где?
   - У него же, кто чемодан подменил.
   - После чашки такую цену загнет, не вышепчешь!
   - Не дороже поди денег... А самозаварку закажу маме. Может, есть еще в Киеве...
   Николай хотел что-нибудь ехидное ляпнуть про тещу и ее расторопность, но сдержался.
   - Завтра ночью будем голыми скакать вокруг парника, - сказал жене.
   - Это еще что за бред сивой кобылы?
   - Чтобы огурцы росли! - отрезал Николай. - Сколько можно от тли с туманом зависеть?
   ФОТОГРАФИЯ
   Двадцать лет после института... Ау, где вы? Пролетели, просвистели... Сколько воды в разные стороны утекло, а вся группа на юбилей собралась.
   Вот они, все мы шестнадцать, на фотографии. Нинка Постникова только растолстела. Очаровашка-куколка была, и вот буфетчица, а не Нинка.
   - Нин, че так разнесло?
   - Лишь бы человек хороший был.
   Обидно. Любил я Нинку на втором курсе. Всю ночь однажды напролет рядом с ней в палатке прокрутился, поцеловать хотел. Она даже не проснулась.
   - Нин, че со своим разошлась?
   - Отстань, Саня!..
   После диплома Нинка выскочила за таксиста. На руках, говорят, носил. Жила как барыня. Так нет, привязалась к нему с ультиматумом: поступай в институт, иначе развод.
   Одна сына ростит-учит. Эх...
   Бабы дуры, бабы дуры,
   Бабы бешеный народ!
   Как увидят помидоры,
   Так и лезут в огород!
   Зато Ленка Кардаш расцвела.
   В институте была так себе, кордебалет. Четыре с минусом, не больше. А сейчас сногсшибательная красавица.
   - Лен, у тебя даже как ноги длиннее стали.
   - Ты, Саня, неисправим.
   - Замуж вышла?
   - Давай о другом...
   На фотографии с Мишей Теребиловым в разных углах стоят.
   В институт они поступили под ручку. В школе Миша тоже десять лет Ленкин портфель таскал. Мы, начиная с первого курса, ждали: ну, завтра-послезавтра староста по червонцу с носа соберет, и "ах, эта свадьба-свадьба-свадьба пела и плясала!.." Погуляем!..
   До диплома жених с невестой нас мурыжили, стаж накручивали...
   Зато на свадьбе у них мы с Витей Мирошниковым накушались. Под занавес на кухне приняли бутылку подсолнечного масла за пиво и, как рассказывали очевидцы, раскатали с большим аппетитом. Потом дня два аппетита не было по причине расстройства желудка.
   - Мишь, а че вы с Ленкой разбежались?
   - Тайны секса.
   - Какие тайны! Ты, говорят, так залевачил, аж дым коромыслом! Что называется:
   Миш, а Миш,
   На тебя не угодишь!
   То велика, то мала,
   То кудрява, то гола!
   - Отвяжись, Саня!
   Отвяжись, плохая жисть, привяжись хорошая. Ну и ладно. А Витя Мирошников рядом с Ленкой стоит. Усы гвардейские. Взгляд гусарский. Рост гренадерский. Прямо жених.
   Но не женился больше. Побаловался, говорит, один раз, и будет.
   Побаловался он оригинально.
   На одной вечеринке мы с ним познакомились с двумя подрунями. Моя завлекашечка танго исполняла по-абордажному, впритык - ни миллиметра разрыва. Я разбежался на легкую победу. Ан, нет. Дальше танго не моги. Быстро расстались. А Витя со своим Светиком-семицветиком задружил. Крепко.
   Я на лекции, он к ней на дневку. Тем более, рядом с общагой жила. Аккуратно Витя оттуда не вылазил.
   Светик-семицветик во второй или третий раз собиралась поступать в театральный институт, Витя поддерживал беседы об искусстве.
   Как говорится: сколько с кувшином по воду ни таскайся, все равно разобьется. Однажды Витя столкнулся с "тещей". Они, бывало, и раньше сталкивались, но в несколько другом виде. На этот раз, будучи на дневке, твердо зная, что "теща" на работе, Витя вышел из ванной.
   Представьте картину: Витя, выходящий из ванной. На усах гвардейских роса. Распаренный. Рот до ушей от удовольствия...
   Выходит, а тут "теща" дверь входную своим ключом широко раскрывает, принесло раньше времени часов на пять. Коридор тульский Левша делал - общая площадь полквадратного шага. Витя нос к носу с "тещей"...
   Все бы ничего, да на Вите ничего, кроме росы на усах не было.