Прошкин Евгений Александрович. Эвакуация

   Олег почувствовал, что целебная травка его больше не удержит.
   Вскочив, он подбежал к Мише и вырвал у него телефонную трубку.
   - Мне срочно! - пояснил Карпов, но прежде чем нажать на рычажок, поднес трубку к уху.
   В ней раздавались короткие гудки.
   - Ты с кем разговаривал? - набросился он на Мишу. - Со святым духом? Или сам с собой? Поговорить - поговорил, а номерок-то набрать забыл! Ха-ха-ха!
   - Совсем сдурел? Тебе к врачу надо, - опешил тот.
   - Сам сходи! - окрысился Олег. - Чего ты прикидываешься, а? Я же видел, как ты кемарил.
   - Да, Рыбкин, что-то ты не того, - подал голос Саныч. - Человек полчаса разговаривал, вон, ухо аж красное, а ты - "кемарил".
   Ухо действительно было красным, а трубка - влажной от пота.
   Показалось?!
   - Мне нужно было... срочно... Извини, Миш. Извините меня, - пробормотал Карпов, обращаясь к обоим, и выскочил в коридор.
   Олег летел к Шефу. Он еще не знал, что делать - стоять на коленях или грозить самоубийством, но отдых ему был просто необходим. Неделя, как минимум. Иначе можно свихнуться - как Миша, как Саныч.
   "Разыграли! - догадался он неожиданно. - Вот гады! И когда только сговориться-то успели? Ловко у них получилось, молодцы!
   Сволочи. А чего я так завелся? Ребята пошутили, ну и что? Или, может, бабка мне не той травы дала? Может, у нее тоже свои приколы?
   Кругом веселье!"
   В приемной никого не оказалось. Унявшись, Карпов осознал, что отпуск после трех прогулов - роскошь, недоступная даже для генсека ООН.
   Олег уже собирался вернуться в свой кабинет, как вдруг порыв ветра распахнул окно, и вместе с ним медленно отворилась неплотно закрытая дверь Валерьяныча.
   Шеф не шевелясь сидел в той же позе, что и те двое. Мышцы лица были расслаблены, отчего начальственная физиономия выглядела глупой и безвольной. Версия участия Шефа в глобальном первоапрельском заговоре пугала Олега своей дерзостью. Оставалось только одно: его никто и не думал разыгрывать. Обычное поведение обыкновенных зомби.
   Все в порядке.
   Олег продолжал завороженно наблюдать. Теперь уже стало ясно, что это вовсе не галлюцинации.
   Шеф не замечал Карпова и по-прежнему не двигался.
   Сзади незаметно подошла Леночка.
   - Что вы хотели? - спросила она, удивленно хлопая длиннющими ресницами.
   Олег прижал палец к губам и кивком показал на Шефа.
   - А, заявление принесли? Оставьте на столе, - сказала она нарочито громко.
   Валерьяныч тут же кашлянул и взял в руки какой-то справочник.
   - Лена, кто там? Карпов? Пригласи.
   Олег неуверенно вошел и, присев на краешек стула, проговорил:
   - Евграф Валерианович... Это, наверное, глупо. И нетактично...
   - Ну-ну, - поддержал его начальник.
   - Для меня это очень важно. Что вы сейчас делали? До того, как вернулась Лена?
   - Да я, собственно... - виновато начал Шеф, но сразу опомнился.
   - Слушай, а какое тебе дело? Ты кто такой, чтобы меня контролировать?
   И, уже багровея и вставая из-за стола:
   - Совсем распоясался, щенок! Будешь руководству указывать?
   Олег тоже встал.
   - Как самочувствие, Валерьяныч? - игриво осведомился он. - Прошел столбняк-то? Вы себя берегите, вам болеть нельзя. Такая ответственность! Вы ж не пенсионер и не женщина одинокая.
   Шеф настолько растерялся, что плюхнулся обратно в кресло и некоторое время тупо смотрел на Карпова. Затем очнулся и обронил:
   - Вон отсюда.
   Олег истолковал приказ по-своему и, не заходя к себе в кабинет, отправился домой. Весь вечер он провел у телевизора. Карпов с нетерпением ждал информации о страшной эпидемии, но ни в одной программе о ней даже не обмолвились, и он понял, что телевидение уже заражено.
   "В самом деле, - думал он. - Это же так просто: посмотрел на человека и сразу увидел, болен он или здоров. Ведь каждый кого-то знает, а следовательно, может определить, остался ли он тем, кем был. И только в одном случае никто ничего не заметит - если инфицированы все".
   Ночью Карпов практически не спал. Одолеваемый тягостными раздумьями, Олег лишь изредка отключался, продолжая как часовой бдить одним глазом, поэтому утро он встретил с облегчением и, наскоро позавтракав, поехал в кафе у Ириного дома.
   За прилавком его встретил веселый дядька с лицом, изъеденным оспой.
   - Добрый день, - начал Карпов.
   - Добрый, - приветливо кивнул оспенный.
   - Скажите, где мне найти тетю Галю?
   - Она здесь больше не работает.
   - Тогда Люсю.
   - Аналогично, - ответил буфетчик с притворным сочувствием.
   - Скажите, а вы случайно не знаете Ибрагима? Седого такого, у него еще сын родился недавно.
   Мужчина пожал плечами.
   - Он мне очень нужен, поверьте.
   Карпов скрипел зубами от бессилия. Рябой над ним откровенно издевался, но не бросаться же на него с кулаками!
   - Они тут в прошлые выходные гудели, - напомнил Олег.
   - Кушать будете? - бесцеремонно прервал его буфетчик.
   Карпов как побитая собака поплелся к выходу, но у самых дверей остановился.
   - Хотя бы телефон чей-нибудь дайте! - взмолился он.
   - К сожалению, я потерял записную книжку, - нагло ответствовал оспенный.
   Плюнув, Олег вышел на улицу.
   "Местные торгаши, местные торгаши", - бубнил он как заклинание.
   Ни палаток, ни лотков поблизости не было.
   - Бабуль! - окликнул он проходившую мимо старушку. - Скажите, пожалуйста, где здесь ближайший рынок?
   - Ры-ынок? Тут нет никакого рынка. Базар был, во-он там, у метро. Его вчера снесли.
   - Как снесли?
   - А как сносят? Разломали ряды, побросали в грузовик да увезли, вот и вся недолга. Говорят, магазин будут строить.
   Карпов вспомнил, что, выходя из метро, видел на асфальте длинные темные прямоугольники с ржавыми вмятинами по периметру, и почувствовал, что некто всесильный затеял с ним какую-то недобрую игру.
   Играть в темную, да еще по чужим правилам, не хотелось, и через несколько дней Олег продал квартиру вместе со всем барахлом.
   Инстинкт, осевший в генах фронтовика-деда и отца - номенклатурного работника, подсказывал: угроза всегда идет с Запада. Значит, отступать нужно на Восток.
   В Ачинске у Карпова жил двоюродный брат, с которым они виделись всего дважды, последний раз - пятнадцать лет назад. Обременять родственника Олег не собирался: деньги, вырученные за хрущевку, для провинции были целым состоянием, к тому же Карпов считал, что голова и руки у него на месте, как-нибудь устроится.
   В Ачинск он прибыл со скромной спортивной сумкой. В ней лежали:
   костюм, две рубашки, смена белья, бутылка водки и двухтомник Борхеса. Из старой жизни Олег взял только самое ценное.
   Брательник Вова оказался человеком положительным, но пьющим.
   Жена Володю бросила, причем это была уже третья женщина, не сумевшая вынести его перевоплощений. По трезвости Вова был скромен и мечтателен, однако "злоупотребив", превращался в деспота. У брата Олег провел лишь одну ночь, а на утро мухой полетел в агентство по недвижимости.
   Работу он нашел легко. Зарплата рядового бухгалтера на заводе никого не прельщала, поэтому свободных мест было достаточно. Вскоре Олег сблизился с тихой, некрасивой девушкой Надей, также работавшей в бухгалтерии, и жизнь понемногу стала налаживаться. Снимать жилплощадь с продавленным диваном и черно-белым телевизором порядком надоело, и Карпов начал подумывать о покупке квартиры.
   Апартаменты ему подобрал уже знакомый маклер, бывший настройщик пианино, оглохший вследствие отита. Олег решил, что пока он не осядет окончательно, на хоромы замахиваться не стоит, и приобрел простенькую квартирку в тихом переулке.
   Надя, в чьей семье день без скандала считался прожитым зря, перебралась к нему с огромным удовольствием. Они и до этого не скрывали своих отношений, а теперь, когда их роман перетек в гражданский брак, на работе все были уверены, что свадьба не за горами.
   Тревога, с которой Олег покидал Москву, понемногу проходила. Он все еще помнил о тех сомнениях и муках, но теперь ему казалось, что ужасы существовали как-то отдельно, сами по себе.
   Однажды вечером, ложась в нагретую Надей постель, Олег понял, что пора жениться. Он размышлял две или три минуты, потом повернулся к Надежде и смущенно сообщил ей о своем предложении. В сумерках Карпову показалось, что Надя улыбается, на самом деле она неслышно плакала. Почувствовав на губах слезы, Олег встал и включил свет.
   - Ты что?
   - Я... так просто.
   - Когда ты решишь?
   - Сейчас. Я согласна.
   Другого ответа он не ожидал. Их отношения складывались настолько гармонично, что лучшей жены Карпов не мог и представить.
   Ачинск, видевшийся из Москвы чужим и далеким, как Луна, был в общем-то нормальным городом. К тому же не таким суетливым, как столица, и не таким равнодушным. Кроме того, любое место в России всегда выигрышно отличается от Москвы тем, что туда не рвутся карьеристы, авантюристы и прочая сволочь.
   Карпов полагал, что, связывая с человеком жизнь, нужно доверять ему до конца. Нервно жуя сигарету и перескакивая с одного события на другое, он поведал Наде о том кошмаре, который пережил дома.
   Помявшись, рассказал и о своих выводах.
   По его теории выходило следующее. В военных лабораториях одной из недружественных стран был разработан новый вирус, делающий людей похожими друг на друга. Строго говоря, это была не совсем болезнь:
   человек становился не хуже, а вроде как даже и лучше, поэтому диверсия до сих пор осталась незамеченной. Обращаться в правительство бессмысленно и опасно, поскольку вся Москва уже заражена и кроме инфекции там ничего не найдешь.
   - Ты больше никому об этом не говорил? - спросила Надя.
   - Без толку, - с досадой отмахнулся Карпов. - Перед отъездом пытался связаться с СВР, но...
   В этот момент Олег увидел ее лицо и запнулся. В свой вопрос Надя вкладывала совсем другой смысл.
   - Думаешь, я спятил? - осторожно сказал Карпов. - Эх, ты...
   - Ну что ты, Олежек? - залепетала она. - Конечно, нет. На сумасшедшего ты не похож. Просто у каждого бывают такие моменты, когда...
   - "Моменты"?! - взвился Карпов. - "Помере-ещилось"! "Все пройде-ет, все будет хорошо-о"!.. А какого же хрена я все бросил и притащился в эту дыру, а? Тоже "моменты"?!
   - Ну, Олежек, нет худа без добра. Если б ты не переехал, мы бы и не встретились.
   - Скажи-ите, какое счастье - встретились!
   Чтобы не наговорить еще больших гадостей, Карпов ушел на кухню.
   Там, вглядываясь в черную беззвездную ночь и нервно тряся коленкой, он простоял с полчаса. Потом выпил стакан водки и закурил.
   "Дурак! - клял он себя. - На что рассчитывал? На то, что полуграмотная девица сможет втиснуть в свой узкий лобик проблему такого масштаба? Куда ей! Приняла за психа. Так тебе и надо".
   Когда Олег вернулся в комнату, Надежда притворялась, что спит.
   - Если ты мне не веришь, лучше уходи, - сказал он. - Уходи сразу.
   Она открыла глаза и виновато улыбнулась.
   - Потешаешься? За дурака меня держишь? Пошла отсюда! Вон!!
   - Олег, ночь на дворе, - жалобно пискнула Надя.
   - Чтоб духу не было!!
   Карпов открыл шкаф и принялся выкидывать оттуда ее вещи. Весь Надин гардероб поместился в маленьком чемодане с самодельной тряпочной ручкой.
   Суп, сваренный Надеждой накануне, Олег принципиально вылил в унитаз.
   Отношения с коллективом почему-то разладились. Окружающие, в основном пожилые дамы, встали на сторону Нади. Сам конфликт был им до лампочки, просто женщинам нравилась маленькая интрига, скрасившая однообразные будни. Начальство утвердилось во мнении, что "Карпов испортился". Теперь каждую его ошибку рассматривали как халатность, а из пятиминутного опоздания раздувалась целая катастрофа. Идиллия обернулась кошмаром, и Олег решил уволиться. Но все вышло иначе.
   Он шел на работу в приподнятом настроении. В его кармане лежало аккуратно сложенное заявление об уходе, и злобные выпады коллег Карпова больше не волновали.
   Навстречу Олегу попалась Елизавета Евгеньевна - это она по любому поводу бегала на него жаловаться и непрерывно подзуживала Надежду "показать этому мерзавцу". Карпов церемонно и слегка шутовски раскланялся, на что та неожиданно сердечно ответила:
   - Вот так, Олег. Очень жалко. Нет, правда. Ты ведь человек неплохой.
   - О чем это вы, Елизавета Евгеньевна?
   - Узнаешь. Там, на доске объявлений...
   С нарастающей тревогой Карпов устремился к темному корпусу заводоуправления и в коридоре, на квадратном куске ДСП, озаглавленном "Информация", увидел свежеприколотый листок со вчерашней датой.
   "За аморальное поведение... За халатное отношение к служебным обязанностям... За создание нездорового климата... За... За... За...
   ...уволить".
   - Во дают! - изумился Карпов.
   Его беспокоил не столько факт увольнения - к заскокам окружающих он давно привык, - сколько намек по поводу нездорового климата.
   Подобное обвинение мог выдвинуть либо полный слепец, либо тот, кто сам серьезно болен.
   Женщины встретили Олега с неподдельной скорбью. Их сочувствие не знало границ - обещали даже написать письмо к руководству с просьбой восстановить его на работе. От такой заботы Карпов чуть было не прослезился и пожалел, что думал об этих людях плохо. Елизавета Евгеньевна вернулась с двумя коробками пирожных, и все сели пить чай.
   На лавочке у подъезда его ждала заплаканная Надя.
   - Привет, - молвил Олег. - А ты чего не на работе?
   - Отпросилась, - всхлипнула она. - Мне с тобой поговорить нужно.
   - Ну, пойдем.
   - Нет, лучше здесь. Я, Олежек, не хотела тебя обижать. Когда ты ночью про эпидемию рассказывал. Тебя мои слова задели, и ты вспылил.
   Я тогда не понимала. В общем, прости. Мне с тобой было так хорошо...
   Надежда зарыдала и бросилась ему на шею.
   - У меня сегодня самый счастливый день, - проговорил Карпов. - Приходи вечером, хорошо? Все образуется, вот увидишь.
   - Приду, - кивнула Надя. - А сейчас мне бежать надо.
   - Тогда до вечера.
   - До вечера, - кивнула она, утирая слезы.
   Зайдя в квартиру, Карпов сразу начал прибираться. Стыдно, если Надя обнаружит в его жилище помойку. Телефонный звонок застал его в разгар мытья полов.
   - Олег, ты? Это Вова, привет.
   - Здорово, Вова, - невольно срифмовал он. - Как дела?
   - Лучше всех. Приглашаю на свадьбу. Часам к семи.
   - На чью? - не понял Олег.
   - На мою!
   - Опять за старое?
   - Да нет, Люба вернулась. Решили отметить.
   - Вот те раз! Сегодня что, день примирения народов? Она же твою пьяную харю на дух не выносит.
   - А я завязал, - гордо объявил Володя. - Серьезно. Уже месяц.
   Даже на свадьбе пить не стану. Только "фанту".
   - Это ты молодец. Зашился, что ли?
   - Нет, сам. Посидел тут, подумал и решил, что брошу. И бросил.
   Ну ладно, мне еще полгорода обзванивать. Подарок не забудь!
   Не успел Карпов прополоскать тряпку, как раздался новый звонок.
   - Привет, сынок.
   - Привет, пап. Откуда у тебя мой телефон?
   - Так я же, милый, не в бухгалтерии работал! Связи кое-какие остались. Вот ты, стервец, почему пропал? Хоть бы весточку какую дал - мол, жив-здоров.
   - Извини, пап. Как твое здоровье?
   - А, какое у старика может быть здоровье! Печень, проклятая...
   Олег проболтал с отцом минут пять, а когда положил трубку, благодушие сменилось животным страхом.
   Его догнали. Как резвая, вечно улыбающаяся собака колли догоняет теннисный мячик. Догнали и вот-вот прикусят крепкими зубами.
   Наверное, это будет не больно, но вырваться не удастся. Черта с два!
   Мы еще побарахтаемся!
   Сначала нужно успокоить, притупить бдительность. Хотя кто знает, что у них за психология? Вот и батин звонок - нужен он им был? А ведь если б не отец, спекся бы Олеженька. Приполз бы к трезвеннику Вове, а Надюша-солнышко перекрыла бы отступление. Подонки!
   Карпов торопливо перезвонил Володе и справился насчет его размера обуви.
   - Туфли, что ли, дарить собрался? - прямолинейно спросил тот. - Сорок третий. Коричневые, слышишь? Черные у меня уже есть.
   Прекрасно. Теперь, если даже за ним следят, он преспокойно отправится в центральный универмаг, а от него до вокзала - рукой подать.
   В магазине Карпов купил не модные, но добротные ботинки. У него был тот же номер, что у Вовы, и сейчас это оказалось весьма кстати.
   Обходными путями Олег добрался до касс и в каждом окошке взял по билету, все - на разные направления.
   Он спасся. Его чуть не взяли, зато теперь он знал об эпидемии гораздо больше. Вирус объединяет. Шурика, отца, Валерьяныча - всех.
   Объединяет и превращает в сообщников, это способ его существования.
   Каждый зараженный становится частью Системы, вот почему их действия были такими согласованными. Они вместе. Вместе - против него.
   Карпов посмотрел на расписание. Поезд "Ачинск-Оконечинск"
   отходил через двадцать минут.
   "...конечинск". Первая буква на здании вокзала отвалилась, но сути это не меняло. Состав выпустил из своего душного нутра двоих последних пассажиров, для края Земли - в самый раз.
   В том, что он попал именно по этому адресу, Карпов не сомневался. Толпу встречающих олицетворял долговязый мужик в грязных кирзовых сапогах, бесцельно слонявшийся по дощатому перрону. Миновав пустой зал ожидания, Олег вышел на площадь, которая в Москве сошла бы за школьный двор. Того, что красиво называется сервисом, а именно: торговцев, носильщиков, воришек и прочего люда, харчующегося на вокзалах, не было в помине, и это говорило о том, что жизнь в Оконечинске патологически тиха. По мнению Карпова, именно таким и должно быть место, где беспечное человечество встретит свой последний день.
   Дальше эвакуироваться некуда.
   Если не случится чуда - а откуда ему взяться, чуду? - и зараза не остановится, значит, придется биться. Только с кем? Олег представил, как стреляет в отца, как втыкает нож в Надю, и содрогнулся. Вот если бы по приказу боевого командира, если бы все вокруг взялись за оружие, тогда и он не раздумывая пошел бы крушить налево-направо.
   Олег решил окопаться и стоять до последнего. Он готов был полюбить этот город, стать его заботливым пасынком, превратить Оконечинск в последний бастион угнетенной, но не сдавшейся цивилизации, но город его не принял. Приличной работы для Карпова не нашлось. Несмотря на хроническую нехватку кадров, Олега оформили по временному договору. Целый год его обещали зачислить в штат, но дальше посулов не пошло. Соответственно статусу получил он и жилье:
   маленькую комнатенку в общаге, с удобствами в конце коридора. К тому же вскоре к Карпову подселили беженца из Узбекистана, бородатого инженера Аркашу.
   Тот факт, что Олег приехал "с самой Москвы", у новых сотрудников вызвал лишь пошлое и обидное злорадство. Несколько месяцев Карпов привыкал к подозрительным взглядам и доказывал, что с прежнего места его выгнали по чистому недоразумению. В это, конечно, никто не верил.
   Своей дружбы он никому не навязывал, слишком уж горький урок преподал ему Ачинск. Карпову вполне хватало двух собеседников - соседа по комнате Аркаши и бесшабашного весельчака Валеры на работе.
   Пара анекдотов во время перекура да вечерняя бутылка вина с соседом таков был ежедневный лимит общения, который он себе отмерил.
   Карпов стоял у дома культуры и растерянно глядел по сторонам. Низко над головой висели пузатые темно-серые тучи, и это означало, что солнышка, даже зимнего, дохленького, сегодня не предвидится. А удастся ли ему вообще дожить до светлого дня? Или весну с ее ручьями, ожившими птицами, робкой зеленью встретит уже не он, а некто в его обличье - положительный, оболваненный, запрограммированный?
   Надо было идти, и Карпов пошел - с каждым шагом набирая скорость, все быстрее и быстрее, потому что вспомнил, куда ему нужно. Олег побежал бы, но мешали тяжелые унты да толстый тулуп из нестриженой овчины, а еще неспортивная мысль о том, что до общаги слишком далеко, не хватит дыхалки. Лишь на мгновение он остановился у засыпанной выбоины, посмотрел, ковырнул тупым носком - ладно сработано, наши люди так не делают! - и поспешил дальше, стараясь не поскользнуться на раскатанном тротуаре.
   В общагу. Только проверить. Только убедиться, что Аркадий еще здоров. Одному больше невмоготу. Только убедиться - и все. Ведь не могли же они подсунуть Карпову инфицированного и полтора года ждать.
   Если бы Аркашу и заразили, то уже после его приезда. А за этим Олег следил, ох как следил! Целую систему разработал: то варежки подарит с заводским клеймом, заведомо краденые, то спиртом угостит, опять же ворованным, то десяточку под кровать подбросит, особенно перед самой зарплатой, когда в кармане - одни ключи. Сосед вел себя естественно.
   Подарки принимал, спиртом угощался, найденным деньгам радовался.
   Выходит, не идеальным был. Здоровым.
   "Последний раз доказать самому себе, и можно будет открыться, - подумал Олег. - И сразу станет легче, это известно. Ведь в компании и помирать веселей".
   Половина окон в общежитии уже погасла: люди ушли на работу.
   Аркадий же частенько опаздывал, похоже, его начальство на такие мелочи смотрело сквозь пальцы. Вот и сейчас на четвертом этаже сквозь занавеску, сварганенную из казенной простыни, был виден его силуэт.
   Аркадий брился. Не сидел, уставившись в стену, а ходил, водил машинкой по впалым щекам, что-то попутно откусывал... вот исчез...
   вот - снова появился, кажется, завязывает галстук.
   Успел! Аркашка не с ними!
   Олег так обрадовался, что начисто забыл про свой план, тем более что теперь он был ни к чему. По лестнице Карпов летел, как на свидание, перепрыгивая через две ступеньки.
   - ...так ему и передай: к четвергу третью линию не запустить, донеслось до Олега, и он слегка разочаровался, поскольку был уверен, что Аркадий один. - В лучшем случае, к понедельнику. Это если рембригада будет вкалывать все выходные.
   Из комнаты, раздосадованно грохнув дверью, выскочил незнакомый мужчина. Аркаша сидел на кровати и изучал какие-то чертежи.
   - Забыл, что ли, чего? - проронил он.
   - Фу, запыхался. Кто это был? - требовательно спросил Олег.
   - Да так, с работы. Зачем вернулся-то?
   - Аркаш, у тебя есть полчаса? Хотя что я говорю? Ты выслушай меня, вот и все! Такое узнаешь... Возьми сигарету и держись покрепче. И никому ни слова!
   Карпов раскрыл свою тайну торопливо, но толково. На деталях не останавливался - только суть. Даже сам удивился, насколько получилось красиво и убедительно.
   Сосед слушал, с сомнением покачивая головой, но не перебивал.
   Под конец он и вовсе стал хлопать ладонью по коленке, будто сам о чем-то подобном догадывался, но не мог эти догадки свести в одну теорию или смог, но испугался поверить.
   - А ведь точно! - воскликнул он. - Я все не врубался, что вдруг с моей Маринкой случилось, а она... жалко ее... А потом еще Николай Степанович, а потом - Севастьянов, Горохов, Хошимов...
   - И ты замечал?! - обрадовался Олег.
   - А то! Почему, думаешь, я из Бухары уехал?
   - Ну, национальные проблемы...
   - Я в Бухаре родился, меня там каждая собака знает. И по-узбекски я как по-русски. Все равно уехал. В Питер.
   - И что? - страстно спросил Карпов.
   - А ничего. Только освоился, чувствую: меняется все. Прямо на глазах. Не узнаю людей, перестаю их понимать.
   - Что же теперь делать?
   - Есть у меня в цехе двое - они, кажется, тоже подозревают. Так вот, для начала надо объединиться. Четверо - это уже сила. И ты у себя в отделе приглядись, покумекай. Ведь не может такого быть, чтобы кроме нас никто и ничего...
   - Правильно, - согласился Карпов. - Чем больше нас будет, тем лучше. Главное - не посвящать случайных людей. Представляешь, что может подумать тот, кто сам этого не испытал? Нас же всех в дурке пропишут, пожизненно!
   - Факт, - кивнул Аркадий. - Тогда уж мы точно сопротивляться не сможем. Действовать осторожно, но без волокиты.
   Олег застегнул тулуп и, на секунду задержавшись в дверях, спросил:
   - Аркаш, ты в армии служил?
   - Обязательно.
   - Командовал отделением?
   - Что, заметно?
   - Только не считай меня бабой... С тобой спокойнее. И чего я раньше молчал-то?..
   Карпов пулей вылетел из общежития. Настроение было уже другим:
   тревога и чувство безысходности испарились, на их место пришла решимость. Четыре человека! Раздобыть бы оружие. Теперь он не сомневался, что сможет его применить. Жалеть стоит только здоровых.
   Олег глянул на часы и присвистнул: он опаздывал больше чем на час. Хотя какая теперь, к черту, работа?! Ладони зудели от жажды разорвать чье-нибудь горло. Добраться бы до их главаря... Ох, и отольется же ему! Карпов представил, как ловит организаторов диверсии, привязывает к стулу и начинает пытать. Нет, быстро умереть Олег им не позволит. Он будет медленно и страшно греметь хирургическим инструментом, а потом долго примериваться, с чего бы начать. Ведь страх мучительнее боли.
   Карпов опомнился и умылся колким снегом. Нашел о чем мечтать! Он поймал себя на том, что до сих пор кружит около общаги.
   "Да что же это со мной?" - обозлился Олег, и тут его взгляд упал на пожарную лестницу. Он так и не проверил Аркашу, а ведь в комнате с ним находился посторонний. Что, если, оставшись в одиночестве...
   Карпов погнал эту мысль прочь, поскольку она топила последнюю соломинку. Олег категорически запретил себе думать о плохом, но укоренившаяся привычка подозревать каждого взяла верх.
   Он встряхнул пожарную лестницу, та не поддалась - видно, примерзла насмерть. Стальные прутья обледенели, и унты, несмотря на рифленую подошву, скользили. Это почти не мешало, пока Карпов не поднялся до третьего этажа. С такой высоты падать было неинтересно.
   Вверх! Осталось всего четыре ступеньки. Три. Еще шажок.