Кочевники были, судя по всему, настроены дружественно, во всяком случае, явно агрессивных намерений не выказывали. Хотя, глядя на старшего, который часто и резко жестикулировал, покрикивая на Магона, Федор не мог отделаться от ощущения, что повадками тот сильно напоминал его друга, стоявшего сейчас рядом.
Столковавшись наконец о чем-то с хозяином каравана, старший скиф издал боевой клич, и весь отряд, сорвавшись в галоп, умчался в сторону гор, быстро исчезнув в каньоне.
Закончив переговоры, Магон сразу же изменил свои планы. Решение судьбы пленных морских пехотинцев откладывалось. Купец подал знак охранникам. Ближайшие придвинулись к пленникам, ударили их под колени, повалили на землю и моментально спеленали ноги кожаными ремешками.
– Я же тебе говорил, Федька, – извивался Леха, ерзая на камнях, – бежать надо было. А теперь все, пиши, пропало. Чует мое сердце, продадут нас сейчас в рабство к твоим скифам. На хрена им с нами возиться, верно?
– Расслабься, – посоветовал Федор, – с нами еще ничего не решили. Так, временная заминка. А рабов у них нет. Ну, почти нет. Но, не потому, что они такие добрые – маму родную зарежут, глазом не моргнут. Просто рабов трудно использовать в кочевом хозяйстве.
– Да? – удивился Леха, – Значит, в школе врали, что у татар русские рабы сотнями тысяч томились? Везде жулье. А бежать надо было сразу. Теперь, может, еще хуже станет.
Через десять минут, проведенных морпехами в положении лицом вниз, к шатру подвели нескольких лошадей. На одну из них, с богато украшенными удилами и расшитой золотом попоной, сел сам Магон, вольно расположившись в удобном седле. Еще на четверых лошадей взгромоздились ближайшие военачальники. А на круп последней лошади, ничем не украшенной, солдаты забросили обоих морпехов со связанными конечностями. Магон, видимо, решил взять их с собой.
Вскоре к шатру подъехала небольшая процессия из трех повозок, запряженных крепкими низкорослыми лошадками. На первую телегу погрузили шатер. Две других наполовину заполняла какая-то мешковина. От кораблей подошел отряд пехотинцев, примерно из сорока человек, со щитами, мечами и копьями. Дружба дружбой, но охрана у Магона, похоже, дело свое знала туго. И Федор начинал понимать, что права здесь, вероятно, были только у того, кто мог подкрепить их мечом и копьем.
Магон тронул коня, направляясь к каньону. Построившись в колонну по трое, отряд быстрым шагом двинулся за своим хозяином. Повозки замыкали небольшую колонну на марше. Путь лежал по узкой дороге, которая петляя, шла все время вверх. И морпехи то и дело сползали по потной лошадиной спине, рискуя упасть и что-нибудь себе сломать. Но следовавшие за лошадью два бойца следили за тем, чтобы груз не попортился раньше времени. ПосемуЛеха и Федор могли не опасаться падений. Во всяком случае, на время пути.
Скоро они поднялись из каньона на каменистое плато, и дорога стала ровнее. Стояла удушающая жара. Лошадь ужасно воняла. Оба морпеха быстро пропитались её потом и не знали, как заткнуть себе нос, чтобы их не стошнило. Кроме того, хребет у лошади оказался очень жестким и давил обоим на грудь.
– И какого хрена он нас с собой потащил? – ругался Леха, тем не менее, пытаясь время от времениподнять голову и осмотреться по сторонам. – Оставил бы на корабле. Наверняка в подарок везет. Хану местной орды.
– Может, и так, – согласился Федор, тоже пытаясь обозревать окрестности из положения вниз головой, – а может, у него привычка такая – возить всех с собой. Хотя, думаю, он отлично запомнил, как мы с тобой расшвыряли его бойцов после того, как оказались на борту корабля. Поэтому и предпочитает держать пока при себе.
– От греха подальше, – хохотнул Леха и закашлялся. – Это он верно делает. На корабле у нас хватило бы времени подумать. Глядишь, вернулся бы, а нас уже и след простыл.
– Мечтай, мечтай, – охладил его Федор, – мужик, видно, тоже не вчера родился. Приковали бы нас там, как Прометея. Хрен дернешься.
Охрана не мешала пленным обмениваться впечатлениями. Не смущал морпехов и шагавший рядом толстяк в белой тунике, который прислушивался к их разговорам. Обоим было ясно, что Акир слабо понимает русский язык двадцать первого века. И уж тем более – ругательства.
Так они двигались уже где-то часа три без привалов. Леха на некоторое время затих, но когда в очередной раз приподнял голову, то увидел, что дорога петляет меж холмов по каменистой равнине, а в стороне от нее раскинулось небольшое озеро с несколькими юртами на берегу.
– Слушай, сержант, – решил он навести справки, – а эти скифы, они откуда здесь взялись? Я хоть почти местный, а только про татар слышал.
– Точно никто не знает. Есть версия, что из степей северного Причерноморья… – с трудом ответил Федор, у которого от висения вниз головой уже давно шумело в ушах, словно он находился в открытом море. – А их предки вообще кочевали на Южном Урале, где-то между Тоболом и Иртышом.
– Сибиряки, значит, – удовлетворенно пробормотал Леха. – Тайга, пушнина, железное здоровье. Это хорошо. Наши люди.
– Не совсем, – уточнил Федор. – Язык их похож на иранский, а сами они вообще получаются чистые арийцы.
– Фашисты что ли? – изумился Леха.
– Да нет, индоевропейцы. Короче, не забивай себе голову всякой ерундой. Кочевники они, просто кочевники.
– А живут эти кочевники где, в юртах? – не унимался Леха. – Избы больше не рубят?
– Ну да, как все кочевники, – ответил сержант. – Хотя, я читал, в поздние времена, когда они на землю все больше оседать стали, да землепашеством заниматься, у них и города в рост пошли.
– А разве у кочевников города есть?
– У кочевников, Леха, не только городов, но и кораблей вроде не должно быть, а тем более портов, – назидательно ответил сержант, – но эти уже только наполовину кочевники. У них и то, и другое имеется, ты их сам видел. Да и мореходами они заделались не хуже греков. Так что и море это, если меня не подводит память, скифским сейчас должно называться.
– Вот это да! – уважительно отозвался Леха. – Они, значит, как мы, моряки в душе?
– А где-то тут, если мы конечно в Крыму, – добавил Федор, – недалеко от нашего Симферополя стояла мощная крепость, Неаполь называлась.
– Сержант, ты ничего не путаешь? – не понял Ларин, – Неаполь – это же в Италии.
– Вообще-то Неаполем его эллины называли, – терпеливо пояснил Федор, – которые сюда заплывали частенько. А как его сами скифы называли, ни один историк не знает. Вот и получилось, что в Италии был свой Неаполь. А здесь свой – Неаполь Скифский.
– Во, блин, напутали, – не выдержал Леха, – мутные они, твои греки…
Федор не стал защищать эллинов, хотя, если бы не страсть к истории одного заезжего грека по имени Геродот, о скифах было бы известно еще меньше.
Так они двигались до самого вечера, пока не стало смеркаться, и отряд Магона не остановился на ночлег. Для хозяина разбили шатер. Для военачальников и солдат установили палатки, путешествовавшие в разобранном виде на повозках. Выставили караулы. Беседовать с пленниками на сон грядущий купец желания не изъявил, и оба морпеха были ему за это благодарны – полдня, проведенные головой вниз, не располагали к долгим беседам.
Воины быстро развели костер, благо вокруг имелась масса сухих дров – дорога шла по местам, которые Федор определил как лесостепь, переходящую на севере в степь, а на юге уже напоминавшую горы. Приготовили на костре наваристую похлебку в большом котле. После зажарили тушку кабанчика, привезенную с собой в одной из повозок. Федор решил, что мореходы его либо из корабельных запасов прихватили, либо уже здесь в порту сторговали.
Аромат свежезажаренного мяса, долетавший до пленников, вызвал спазмы в желудках изголодавшихся морпехов, которым до сих пор даже не дали хлебнуть воды. Не говоря уж о том, чтобы напоить хорошим вином или поднести кусок мяса. Но судьба над ними все же смилостивилась. И вскоре один из приставленных к ним охранников приволок две небольшие глиняные плошки с похлебкой. Прямо к повозке, где морпехам определили место для ночлега. Не на самой повозке, конечно. Там спали солдаты. Им же бросили замызганную дерюгу рядом, чтобы не на сырой земле пришлось ночлежить. И то ладно. Леха и Федор не жаловались. В марш-бросках и не в таких условиях почивали. Да и погода стояла теплая.
Но руки и ноги от пут не освободили. Поэтому и покормили их, можно сказать, с ложечки, только на свой манер. Охранник велел жестом обоим открыть рты. А когда оба выполнили приказ, одним движением влил туда лишь слегка остывшую похлебку. И спокойно удалился, не обращая внимания на дикие вопли, которыми морпехи оглашали окрестности до тех пор, пока боль в обожженном горле не прошла.
Глава пятая
Неаполь скифский
На утро их уже не кормили, но друзьям хватило вчерашнего. После суток вынужденного поста и такая похлебка казалась наваристой. В общем, наелись надолго. А охранники, убедившись, что пленники на месте, снова погрузили их на лошадь. И скоро отряд возобновил движение.
Дорога опять пошла вверх. Иногда им попадались навстречу или обгоняли колонну летучие скифские разъезды. Но все это были, похоже, союзники. Никаких столкновений с ними не происходило, хотя охрана не расслаблялась. Видели морпехи еще несколько стойбищ вдоль дороги, ведущей, судя по всему, к какому-то крупному обитаемому пункту. Количество поселений все увеличивалось, вероятно, предвещая город, вокруг которого они располагались. Юрты, на первый взгляд, повсеместно сооружались не то из кожи, не то из войлока. Близко к ним отряд не подходил, с дороги не сворачивал.
Примерно часов через пять, когда копыта лошади застучали по чистому камню, оба морпеха, изогнув шеи, увидели, что их отряд приближается к самому настоящему городу, показавшемуся на ближайшей горе. С посадом и высокими крепостными стенами. Отряд остановился. Морпехов стащили с лошади, поставили поодаль друг от друга и развязали ноги. Теперь они снова могли идти сами. Охранники подтолкнули Леху и Федора в центр колонны. И, потратив на эти перестроения не больше пары минут, бойцы отряда во главе с Магоном двинулись дальше. Головы у пленников кружились, в ушах шумело, но постепенно вестибулярный аппарат приходил в норму. И, прежде чем отряд прошел через массивные башенные ворота в город, Федор успел спокойно рассмотреть его живописные окрестности.
Судя по всему, это действительно было то, о чем он вспоминал и рассказывал Лехе. Новая столица скифов, перебазированная в эту эпоху с берегов Днепра на берега Салгира. Город выглядел немаленьким, занимал не меньше десяти-пятнадцати гектаров, а то и все двадцать.
Федор осмотрел подходы – место было выбрано не случайно. Долина Салгира подходила для строительства крепости как нельзя лучше. Трассы белокаменных плато, тянувшихся до самых крепостных стен нового города, делали их почти неприступными, что сильно упрощало задачу обороны Неаполя. С севера и запада – город скифов естественно ограничивался крутыми склонами балки. Что находилось в восточной части Неаполя, Федор со своей позиции разобрать не мог, а вот с юга природной защиты не было. Зато там имелась самая мощная оборонительная стена, отсекавшая территорию укрепленного поселения скифов от плато. Эта стена надежно перекрывала путь врагам между обрывом и склоном балки. Впрочем, остальные стены были не хуже.
– Мощный городишко, – заметил Леха, когда, обменявшись с охранниками парой слов, Магон и четверо конных военачальников первыми въехали в город через ворота одной из башен. Обоз с охраной последовал за ними.
– Да, – кивнул Федор, – неплохо для кочевников.
Сразу за воротами находилась площадь, покрытая слоем известковой крошки. Метров тридцати в диаметре. Никаких построек на ней не наблюдалось. Зато с противоположной стороны на площадь выходил фасад очень помпезного здания, выстроенного в чисто греческом стиле. Особый колорит ему придавали два портика, закрытые с трех сторон стенами галереи, потолок которой поддерживался рядами изящных колонн, расположенных вдоль фасада. Около здания и в нем самом, словно прячась за частоколом рукотворных стволов, стояли скульптуры разнообразных греческих божеств, в которых ни Федор, ни тем более Леха не разбирались. Но красота говорила сама за себя. Так что морпехи, ненадолго позабыв о своем положении, даже залюбовались, словно попали в действующий музей. Не ожидали они узреть такого великолепия в этом месте. Больше готовились обнаружить за крепостными стенами кемпинг из многочисленных войлочных юрт.
– Кучеряво живут, – заметил Леха, разглядывая обнаженную натуру греческих божеств.
На площади, замедляя продвижение небольшого каравана, толпилось много народу. Кроме конных скифов, которые, чудилось, никогда не покидали седла, теперь встречались и пешие. Судя по всему, большинство спешило на торг – чуть дальше по главной улице начинался рынок. И время было самое подходящее для покупок-продаж в такую жару. Федору показалось, что Магон туда и вел свой отряд.
Место для новой столицы, как припомнил Федор, располагалось удачно и в торговом отношении. Город стоял на перекрестке основных путей Крыма: от Перекопа – к Херсонесу и от Феодосии с Пантикапеем – к Каркинитиде. А пути эти совсем не пустовали. Осевшие в Херсонесе и отчасти Боспорском царстве хитроумные греки вели бойкую торговлю, вовлекая в нее воинственных скифов, которые стали все больше тяготеть к оседлой жизни и мореплаванию.
В районе площади, оставшемся позади, находилось еще несколько богатых домов. Крыши этих строений пестрели разноцветной черепицей, стены бугрились камнем, а на балконах Федор заметил штукатурку и кое-где на стенах даже фрески. Местные богатые скифы, как выяснилось, не чуждались культурных изысков.
У широкого въезда на рыночную территорию им повстречался разъезд скифов, среди которых Федор увидел предводителя орды, посетившего вчера берег моря. Магон остановил отряд и, подозвав к себе переводчика, отдал ему какие-то распоряжения. Толстый человечек в белой тунике часто закивал, а затем быстро удалился к телегам, тут же приступив к переговорам с возницами.
Вокруг сновала масса разношерстного народа, запруживая довольно широкие улицы, и Леха взялся уже в который раз рассматривать перспективу бегства, но тут их охрана утроилась за счет подошедших в полном вооружении воинов. После этого половина отряда с повозками повернула в сторону рынка вслед за переводчиком, оказавшимся к тому же еще и приказчиком. А сам Магон со свитой из десяти вооруженных людей последовал за скифским вождем по неведомым делам, даже не оглянувшись на пленников. Их кавалькада ускакала в сторону роскошных домов в греческом стиле. «Интересно, – подумал Федор, – о чем это карфагеняне, если это, конечно, они, могут беседовать со скифами. Далековато ведь от метрополии заплыли. На самую границу обитаемого моря».
От мыслей его отвлек Лехин злобный шепот.
– Ну все, Федя, продавать нас ведут в рабство. На рынок идем своими ногами.
Сержант напрягся.
– Не уверен, – проговорил он наконец. – Но если так, попробуем бежать.
– Вот это дело, – повеселел Леха. – Помирать, так с музыкой.
Но опасения Лехи не подтвердились. Едва оказавшись на рынке, занимавшем большую прямоугольную площадку, обнесенную невысокой стеной, за которой виднелись дома богатых горожан, охранники сразу же запихали пленных в какой-то сарай, где они и провели весь долгий день, наблюдая за торжищем через широкие щели между досками. У входа стояло шестеро воинов при полном параде, с мечами и копьями, так что разговор про побег как-то сам собой затих. Морпехам снова приходилось ждать удобного случая.
Леха уткнулся лбом в деревянную стенку и загрустил. А потом даже, несмотря на шум, задремал от безысходности. Правда, ненадолго. Федору же было интересно, как устроена местная жизнь. Задержится он здесь или нет – дело случая, но обстановку требовалось изучить.
Частично видимый через щелястую стенку узилища рынок оказался поделен на огороженные зоны «по интересам» и являл собой небольшой городок с различными низкими строениями, тесно прижатыми друг к другу. Шум стоял невообразимый. В одном месте продавали фрукты, в другом мясо, в третьем стоял низкий каменный домик, исторгавший дым – скорее всего, местная кузня. Из нее то ли дело с довольным видом выходили скифы-воины. Кто нес в руках новый кинжал в богато отделанных ножнах, кто крепкий лук и охапку стрел, кто боевой топорик с инкрустированной ручкой.
Рядом с кузней находился большой загон, где торговали отличными жеребцами. Но он быстро опустел – кони оказались чрезвычайно ходовым товаром. Оно и понятно. Ведь скиф без коня и лука – не скиф, поэтому такие предложения принимались здесь просто на ура. За лошадиным отстойником Федор из-за спин охранников рассмотрел загон с овцами.
Вообще-то, поле зрения весьма ограничивало возможности сержанта, и ему приходилось, поминутно выворачивая шею и напрягаясь всем телом, кое-как перемещаться вдоль импровизированной амбразуры. Особенно мешали стянутые за спиной руки и совсем уже онемевшие голени.
В другой стороне торговали кожами и обувкой. Судя по тому, что смог за день увидеть Федор, здесь попадалось немало «офисов» гончаров, каменотесов, строителей, кожевенников и литейщиков.
Много продавалось на рынке посуды, правда, в основном деревянной. Случалась и керамика. А однажды мимо сарая два крепких парня протащили здоровенный бронзовый котел почти метровой высоты. К котлу была приделана длинная ножка и две вертикальных ручки. Каким образом его собирались ставить, Федор не понял, но штука поражала массивностью. Вполне сгодилась бы, чтобы накормить целый взвод морских пехотинцев. А то и два.
Поскольку народу здесь толпилось множество, то смог Федор оценить и местную моду. Мужики-воины в основной массе носили кожаные безрукавки-панцири, из-под которых виднелись рукава мягкой рубахи. Штаны охватывали ноги по щиколотки и заканчивались как раз над кожаными мягкими полусапожками без каблуков, обтянутыми у той же щиколотки ремешками. Ну, а местные прелестницы, во всяком случае, те, что ходили на рынок сами, носили длинные сборчатые платья. Головы они покрывали мягкими шалями, ниспадавшими до поясницы. Хорошо хоть личико не прятали – Федору все ж какое-то развлечение в душном сарае.
В обед им дали-таки испить теплой воды, а вот покормить не покормили. Леха бурчал, но пока про побег не вспоминал. Несколько раз на глаза любопытному сержанту попадался Акир. Видимо, он весь день бродил по рынку Неаполя и торговался. Изображал знатока. Судя по недовольным выражениям лиц скифских торговцев – душился за каждую копейку. Солдаты, ходившие за ним словно тени, постоянно стаскивали на повозки к сараю, где содержали пленных, какие-то тюки и амфоры. Что в них было, Федор, естественно, разглядеть не мог, но заметил, как во время очередной выгрузки покупок один из сопровождающих слегка наклонил изящную емкость, и на подставленный палец толмача протекло несколько капель мутной вязкой жидкости. На вид, не то воска, не то загустевшего меда.
Когда жар стал нестерпимым, торг как-то сам собою стих. Большинство людей разошлось, и купцы закрыли свои лавки. Лишь некоторые, самые деятельные, продолжали зазывать покупателей. Акир, видно, сторговал все, что было велено, и получил за это хорошую цену. Это отчетливо проступало на его лоснящемся самодовольном лице, когда он, отперев сарай, возник на пороге. Пришло время заполнять его товарами, поэтому занимавших полезный объем морпехов оттуда извлекли и погнали в город.
Эту ночь друзья коротали в каком-то хлеву, на задворках дома богатого горожанина, куда их привели под вечер. Обстановка была не ахти, но все же отдыхали они в более комфортных условиях, чем вчера. На этот раз пленникам даже ненадолго развязали руки и дали поесть самостоятельно под присмотром шестерых охранников с мечами, буравивших их уважительными взглядами. Местные бойцы явно оценили друзей по достоинству.
Ужин состоял из бобовой похлебки и какой-то солонины. Не бог весть что, но все же лучше, чем ничего или раскаленный суп в глотку. Поглощая калории, Федор привычно осматривался. В двух шагах от них, за загородкой, размещались кони и еще какая-то живность. По дороге сюда он заприметил даже дверь вниз. А при такой каменистой почве, что служила основанием Неаполю, это могло означать только одно. Под домом богатого скифского вождя имелся еще и вырубленный в скале подвал. И там, наверняка, хранились вино, мясо, сладости и прочие атрибуты сытой жизни, о которых пленным морпехам приходилось пока только мечтать.
Магон, гостивший в самом доме, выстроенном на греческий манер, с колоннами, портиками и внутренним двориком, как раз наслаждался всеми этими благами. И, видимо, по той же причине сегодня с ними не разговаривал. Были у него более важные дела.
– Ты, как знаешь, сержант, – сообщил Леха, доев похлебку, – а мне надоело. Если к утру жизнь не проясниться, то завтра я сбегу.
– Согласен, – кивнул Федор. – Утро вечера мудренее.
С тем и отошли ко сну, дав связать себе запястья сыромятными ремнями и повалившись на обычную дерюгу, устилавшую пол в хлеву. Хорошо хоть на этот раз руки не завели за спину, что обеспечило определенный комфорт.
Но ситуация прояснилась гораздо быстрее, рассвета ждать не пришлось. Полночи до них доносились пьяные крики и песни из хозяйского дома, где по случаю прибытия Магона или по другому, неизвестному друзьям поводу долго царило веселье. Однако, посреди веселья, сбивавшего и без того неровный сон измученных друзей, дверь в хлев со скрипом отворилась. На пороге возник тот самый скифский вождь с факелом в руке в сопровождении Магона и его охранников.
Они приблизились. Магон что-то предложил вождю, указав на пленников. Тот, наклонившись, подался вперед и некоторое время рассматривал недовольные физиономии морпехов, словно хотел заглянуть к ним в душу. А потом вдруг протянул руку и крепкими пальцами взял Федора за подбородок, словно хотел открыть ему рот и посмотреть зубы. Федора аж передернуло. Его еще в жизни так, как скотину, никто не рассматривал. Сержант мотнул головой и пнул скифского вождя ногой в живот. Тот, не ожидавший от узника такой прыти, упал на спину, выронив факел. Но быстро вскочил, зарычал, выхватив висевший на поясе кинжал, и бросился на распластанного на полу Федора.
Тут бы сержанту и конец пришел, если бы не Магон. Купец вдруг встал между невольниками и вождем, что-то тихо, но твердо сказал ему. Вождь замер на полпути, потом медленно распрямился, отрицательно мотнув головой. Засунул кинжал в ножны и быстро вышел, не обращая внимания на занимавшийся в углу пожар.
Охранники Магона, между тем, быстро потушили упавший факел. А сам купец недобро посмотрел на пленников, особенно на Федора, и тоже вышел, не проронив ни слова.
– Сделка не состоялась, – выдохнул Федор, когда вся компания покинула загон для скотины.
– Теперь точно повесят, – решил Леха. – Или с собой в Африку увезут. А я к неграм в рабы не хочу. Завтра же бегу.
Рано утром небольшой караван отправился в обратный путь. Правда, был он на этот раз ровно в два раза длиннее за счет присоединившихся конных скифов. Отряд примерно из тридцати человек во главе все с тем же знакомым вождем, даже не смотревшим на пленников, поблескивая чешуей доспехов, вместе с ними на рассвете покинул город.
Скифский вождь, как ни в чем не бывало, ехал рядом с Магоном, в этот раз находившимся не во главе колонны, а в середине, рядом с новой повозкой, в которой сидели шесть красивых женщин. Одеты они были не так, как красотки с рынка, но и не так, как Магон. Чайка решил, что это подарок скифского вождя, невольницы, являющиеся его военной добычей. Судя по всему, Магон вчера хотел отблагодарить скифа за такой презент, ответно одарив его двумя новыми рабами, но…не вышло.
В авангарде отряда гарцевал десяток скифов в полном вооружении. Позади повозки с красавицами и двух господ ехали пять карфагенских военачальников на конях и дюжина пехотинцев из отряда Магона, а за пехотинцами тащились Леха с Федором под присмотром охранников и Акира. Следом скрипели повозки с товарами, а за ними – снова пехота и оставшиеся скифы. В общем, толпа набралась приличная.
Леха переживал, что их опять закинут на круп лошади, но им повезло. Расторопный Акир приобрел так много товара, что все повозки, даже с палатками, были забиты им до отказа. Пестрая поклажа карфагенян напоминала теперь обоз батьки Махно после удачного налета на поезд. Даже единственную «свободную» лошадь из-под пленников тоже отдали под перевозку тюков. А морпехам, так и не побывавшим в шкуре живых подарков, предстояло идти пешком, чему они оба тихо радовались. Пока не в рабстве, и то ладно. А дорога до порта длинная, что-нибудь да придумают.
– Девчонки ничего, – заметил Леха, долго пытавшийся рассмотреть изящных красоток поверх шлемов охраны. – Интересно, откуда родом?
– Да местные, наверное, – прикинул Федор. – Или гречанки.
– Наверно, гречанки, – почему-то решил Леха.
Федор спорить не стал. Гречанки или нет, какая на фиг разница. Думать сейчас следовало о другом. Он внимательно вглядывался в окрестности, ища возможность для маневра. Вдоль каменистой дороги слева возвышался холм, поросший колючим южным лесом. А справа – кустарник, постепенно редеющий и растворяющийся в полях. С этой стороны они несколько раз углядывали такие уже знакомые стойбища.
Солнце палило нещадно. Скоро опять захотелось пить. Где-то к обеду отряд, ехавший без остановок, но и не слишком быстро, ориентируясь на пехотинцев, оказался у подножия довольно высокого холма. Природное возвышение утопало в «зеленке». Дорога огибала холм, и караван ненадолго растянулся вокруг него так, что передние всадники перестали видеть задних. Здесь-то все и случилось.