Единственное, что ему понравилось из изобретений земноводных (в смысле, водящихся на Земле), так это «шаровой душ». На зашедшего в душевую кабинку человека обрушиваются тонкие упругие струи, бьющие с потолка, из стен, из пола. Возникает ощущение, что ты оказываешься в толще кипящей от ярости волны, которая норовит вгрызться в тело, просочиться сквозь кожу внутрь. Каким-то непонятным образом душ отслеживает местонахождение лица и оберегает его от прямых водяных атак – а то ведь и захлебнуться недолго – но все остальное тело одновременно и моется, и массируется, и подкармливается некими хитрыми косметическими добавками. Рассольников даже подумал расстаться с чем-нибудь не очень ценным из своей личной коллекции и приобрести такую вот кабинку себе в дом.
На мгновение струи опали. Платон увидел, как раскрылась дверца и Джарита, уже без платья проскользнула внутрь.
– О боже, неужели это я? – в ужасе воскликнула она, увидев руки археолога, упала на колени и стала покрывать их поцелуями. – Прости меня, милый, прости пожалуйста…
Внезапно Атлантида ощутил, что жалость девушки стала изливаться ему совсем не на руки. Платон понял, что ни в какой музей сегодня не попадет.
Глава вторая
«Ягель»
Олимы – обитатели планеты Грин. Сами они называют свою планету «Силикс», что в переводе на русский язык означает Земля. Эта разумная раса развилась из высших травоядных. Средний рост олимов – около полутора метров, вес – порядка шестидесяти килограмм. Раз в полтора года по земному календарю олимы сбрасывают рога. Новые растут на протяжении трех месяцев, и все это время насыщены олимофромом (Jolimofrovjc), весьма эффективным и дорогостоящим афрозидиаком. Эта особенность строения организма олимов нередко становится причиной различных преступлений против них.
При лечении олимов нужно помнить, что у них очень быстро возникает привыкание к любым препаратам на основе аспирина. Организм олимов хорошо откликается на лечение антибиотиками, побочных эффектов не отмечено. При содержании в стационаре следует обратить внимание на то, что присутствие в их рационе покрытосеменных растений может вызвать тяжелые отравления. Их следует ограничивать в сахаре, который также нередко становится причиной расстройства пищеварения. Хлебобулочные изделия олимами усваиваются легко. В качестве эффективного анестезирующего средства можно использовать алкоголь, как в чистом виде, так и в виде готовых растворов.
Согласно международным договоренностям, при госпитализации олима, а так же в тех случаях, если к моменту прибытия врача он находится в бессознательном состоянии, представитель медицинского учреждения обязан составить акт осмотра рогов. Документ составляется в произвольной форме».
(Справочник корабельного врача 3118 г. AC&Gz. Русскоязычное издание. Глава 7, §13.)
При взгляде на Теплера Вайта возникало ощущение, что того всю жизнь кормили только гормонами. Ростом он превосходил археолога почти на голову, был в полтора раза шире в плечах, имел весомое, беззастенчиво выпяченное вперед брюшко и огромные, безразмерные щеки. Его толстенькие пальцы украшало несколько простеньких золотых печаток с различными драгоценными камнями и без, а также массивный платиновый парольный декодер для доступа к банковским счетам. Штука, стоящая примерно с половину орбитального катера – и при том совершенно ненужная, поскольку обычный процессорный браслет легко мог выполнять те же самые функции. Но самым поразительным оказался его костюм. Этот «известный коллекционер» и «знаток истории средних веков» напялил на себя самый настоящий бархатный пурпуан! И не просто пурпуан, а с золотыми пуговицами!
Возможно большинство торопящихся через главный зал людей и думали, что пухлый, как мыльный пузырь, мужчина одет всего лишь в бархатную куртку, но Рассольников достаточно разбирался в истории, чтобы отличить средневековый пурпуан от техногенной «косухи» или ранне-компьютерной «ветровки». Разумеется, из-под пурпуана выглядывала белая льняная камиза, застегнутая на горле деревянными пуговицами.
– Если он обошелся без золотых застежек, то деревянные заказал как минимум из сандала, – решил Рассольников.
От общепринятых в средние века толстых шерстяных колготок Теплер почему-то отказался в пользу широких шаровар, прикрепленных, впрочем, к нижнему краю пурпуана тонкой шелковой шнуровкой – как и положено.
– Это ты, что ли, Атлантида? – остановился толстяк напротив археолога.
– Я попрошу мне не тыкать, – сухо отрезал Платон. – Мы с вами воздух из одного загубника не дышали. Я, между прочим, дворянин в седьмом поколении, поэтому, обращаясь ко мне, потрудитесь добавлять «сэр»!
– Только не забывайте, что это я вас нанял, а не вы меня, – гулким басом пророкотал миллионер. – И в таком случае тоже обращайтесь ко мне на «сэр»!
У Рассольникова пропало всякое желание улетать. Он представил себе, что как минимум два месяца будет вынужден каждый день общаться с этим боровом, и говорить ему «сэр», и дышать одним воздухом, пользоваться одной сантехникой, пить одну воду… Но он уже успел сдать свой нехитрый багаж, надавать обещаний Пикко и расстаться с цепкой, как леконский шестилапый койот, Джаритой. Девушка непременно желала отправиться с ним на край света, и только ссылки на Теплера, договор и один-единственный существующий билет помогли Атлантиде вернуть свободу. Засветись он в университете снова хоть на секунду – и обычным рейсом на Гею-Квадрус ему придется возвращаться вдвоем.
Во взгляде Теплера, которым тот окинул белоснежный костюм Рассольникова, особо задержавшись на приколотом в петлицу цветке кактуса и изящной тросточке, радости тоже не читалось. Скорее всего, миллионер прикидывал, не стоит ли ему вернуть билеты и взять другого проводника. Правда, багаж он тоже уже сдал, а время для двухмесячного отсутствия наверняка выкраивал в своем графике из денежных банкнот.
– Посадочный челнок ожидает Платона Рассольникова в семнадцатой камере, – неожиданно сообщил голос диспетчера.
– А почему меня? – удивился Платон.
– Если деньги вы тратите на себя, их нельзя списать с налогов, – презрительно приподняв верхнюю губу, пояснил Теплер Вайт, – а если их тратит на себя нанятый вами человек, то можно. Идемте на посадку… сэр.
Платон мысленно улыбнулся. Он понял, что Вайт тоже лишил себя возможности дать обратный ход. Что же, тогда прокатимся на личном миллионерском челноке, посмотрим, как живут земные богатеи.
– Благодарю за приглашение… сэр.
Челнок оказался не вылизанной и отлакированной обтекаемой каплей, как ожидал Рассольников, а изрядно обшарпанным, потрепанным грубым ромбом, огнезащитное покрытие которого местами выгорело до такой степени, что наружу торчали ветвистые термические волокна. Археолог даже притормозил, с изумлением оглянувшись на миллионера:
– Как вы летаете на таком лохматье? – на мгновение запнулся, но все-таки добавил. – Сэр Теплер…
– Не знаю, – пожал плечами тот. – Это не мое, это с «Ягеля». Раз служба космопорта пропустила, значит безопасен. Сэр.
– С какого «Ягеля»? – с подозрением поинтересовался археолог. – На пассажирских кораблях челноки минимум на сорок человек рассчитаны, а этот максимум на четыре, сэр.
– Так «Ягель» транспортник, сэр. С Грина. Я снял на нем две каюты.
– На транспортнике? – Атлантида перевел взгляд на пошарканный челнок и начал понимать, что влип куда сильнее, чем ожидал. – А почему не на обычном, рейсовом, сэр? Они же вдвое быстрее летают!
– Каюта на транспортном корабле стоит почти вдвое дешевле, сэр. Да и внимания к себе привлечем меньше.
Почему-то именно на счет «дешевле» Атлантида и ожидал услышать. Он поколебался еще несколько мгновений, почти готовый вернуться в объятия Джариты, но в последний момент все-таки предпочел челнок – запрыгнул к нему на крышу и провалился вперед ногами в узкий люк. Адаптивное кресло плотно обняло тело, однако голова и ноги все-таки ощутимо уперлись в края противоперегрузочного ложа. Археолог вспомнил габариты Вайта и мстительно улыбнулся.
«Ягель» оказался самым настоящим крупнотоннажным транспортом. То есть, не тягачом, который один или вместе с однотипными кораблями цепляет крупную автономную «баржу» с грузом, доставляет к нужной звездной системе, бросает и перецепляется к другой «барже», не дожидаясь разгрузки-погрузки. Нет это был самый настоящий корабль огромных размеров с трюмами, единым корпусом и системой капсулированных выносных реакторов – прямо океанский корабль докомпьютерной эпохи.
Челнок воткнулся транспорту куда-то в корму, мелко задрожал, словно стряхивая усталость и затих. Атлантида вылез из кресла и оказался в светлом и широком и, но уж очень низком помещении. Рядом уже нетерпеливо подпрыгивал пилот простенького посадочного кораблика – ростом едва до плеча, с огромными черными глазами и длинной, острой, симпатичной мордочкой, покрытой гладкой коричневой шерстью. Голову пилота украшали короткие, сантиметров десять, раздваивающиеся рожки, между которыми белело маленькое овальное пятнышко. Остальное тело закрывал банальный комбинезон, склеенный из разноцветных элементов примерно одного тона. По всей видимости, или представители этой расы не различали цветов, или у них были очень странные представления о красоте.
– Пи-пи пии, пи пи-и, – коротко дернул мордочкой вверх пилот.
Атлантида отряхнул свой пиджак, поправил цветок в петлице, потом расстегнулся и тихонько постучал по надетой на ремень, рядом с пряжкой, бежевой пластине полилингвиста:
– Эй, проснись, работать пора.
– Задайте языки общения или продолжайте говорить несколько минут, чтобы прибор произвел настройку автоматически, – откликнулась пластина.
– Основной язык: Земля-русский, воспринимаемый – Грин-олимы, – археолог не очень доверял автонастройкам прибора.
– Вас понял, приступаю к работе.
– Пи-пи пии, пи пи-и, – повторил, дождавшись окончания манипуляций, рогатый пилот.
– Помогите обрести свободу своему секретарю, – посоветовал переводчик.
– Вот как, – обрадовался Атлантида, – так этот жмот зарегистрировался моим секретарем? Ну, я ему работу обеспечу.
Рассольников склонился над открытым люком. Широкоплечий Вайт нервно дергался из стороны в сторону, не в силах вытащить из-под себя руки.
– Ну и как вам путешествие по сниженным ценам, сэр Теплер? – не удержался от ехидства археолог.
– Узкие… блин… – пробурчал что-то неразборчивое миллионер.
– В таких случаях принято было говорить «блин горелый» – поправил его Атлантида, перехватил тросточку в зубы, опустил руки в люк, зацепил Вайта за плечи и напрягся, вырывая его из объятий кресла. Поначалу казалось, что толстяк засел в кресле намертво, но после нескольких рывков его тело поддалось. Миллионер сдвинулся немного вверх, выпростал руки и, опершись ими о край люка, выбрался наружу.
– Спасибо, сэр Платон, – тяжело дыша кивнул он.
– Не стоит, – небрежно махнул рукой Рассольников, – у нас четыре недели полета впереди. Еще наблагодаритесь.
Вайт, отдышавшись, встал на ноги, заставив малютку-олима с испуганным писком шарахнуться в сторону – и гулко стукнулся головой о потолок.
– Ничего страшного, – прокомментировал Атлантида, – зато поездка обойдется вдвое дешевле.
Теплер громко скрипнул зубами, но промолчал.
– Пи, пи, пи-пи-пи, – торопливо заговорил рогатый пилот.
– Через двадцать минут рождается подготовка к вылету, – расшифровал его писк поясной переводчик. – Нужно быстро перемещаться в кабину управления космическим кораблем выбирать кресла тяжелые.
– Какие кресла? – простонал Вайт, массируя себе затылок. – Только в постель!
– Мне очень жаль вас огорчать, сэр Теплер, – мило улыбнулся Атлантида. – Но на «грузовиках», в отличие от пассажирских кораблей, нет избыточной мощности на реакторах, поэтому искусственную гравитацию на время разгонов и торможений приходится отключать. В кровати вас просто раздавит, сэр.
Вайт хмуро покосился на археолога, но отвечать не стал. Олим приглашающе пискнул и побежал вперед, указывая дорогу. Земляне торопливо пошли следом за ним.
Рубка оказалась недалеко. Полтора десятка мониторов и пультов, за которыми сидели космонавты планеты Грин. Платон обратил внимание на то, что большинство из них имели не простенькие раздвоенные рога, как у пилота челнока, а высокие, ветвистые. Наверное, пассажиров доставила на борт женщина.
– Пи-пи, – указала олимка (или олимиха?) на два ряда кресел, которые стояли вдоль стены и торопливо заняла место за одним из пультов.
В некоторых из кресел сидели олимы, внимательно наблюдая за подготовкой к старту, но большинство сидений оставались свободными.
– Прямо зрительный зал на борту, – хмыкнул Атлантида. – Какое кресло нравится вам больше всего, сэр Теплер?
– Какая разница, сэр Платон? – отмахнулся миллионер и рухнул в ближайшее. Кресло издало жалобный хруст, но выдержало.
Археолог сел в соседнее, откинул голову на подголовник. Верхний край кресла упирался ему точно в основание черепа. Атлантида чертыхнулся, вскочил, нашел регулировку, выдвинул подголовник до упора вверх, снова сел. В новом положении затылок получил какую никакую опору, хотя и не очень удобную – верхний край подголовника находился на уровне середины головы. Рассольников покосился на Вайта и увидел, что у того мыслящий орган находится и вовсе на весу.
– Эй, сэр Теплер, поднимите подголовник, а то вам на старте мозги оторвет.
– Не поднимается, сэр Платон, – пожаловался миллионер.
– Как это не поднимается?! – Атлантида вскочил, нажал на регулировочный рычаг соседнего кресла. И правда – все регулировки находились в максимальном положении. Ну не рассчитывали олимские конструкторы сидения на таких рослых космонавтов!
– Эй, кто тут командир?! – выпрямился археолог. – Сделайте что-нибудь! А то ваш богатый пассажир старта не переживет.
– Пи! Пи! – самый рогатый из олимов громко запищал, размахивая копытцами.
– Четыре минуты до начала разгона, – любезно перевел полилингвист.
– Четыре? – археолог метнулся к своему креслу, сел и торопливо пристегнул ремни.
– Пи-пи пи, пи!!! – на все голоса пищали члены команды.
– Прощайте, сэр Теплер, – участливо кивнул Атлантида.
Но тут один из олимов вскочил со своего кресла, подскочил к шкафчику, распахнул дверцу, рывком сорвал ее с петель, подбежал к Вайту, подсунул ее миллионеру под спину, так что часть дверцы выступала над слишком коротким подголовником и метнулся назад, за пульт.
– Неудобно, – заворочался толстяк. – Спину режет.
– Пи-и-и-и!!! – завопил в этот миг рогатый, мониторы полыхнули оранжевым и щеки Вайта мгновенно сползли на затылок. Полет начался.
Ускорение продолжалось двенадцать минут при четырех «g». За это время у Атлантиды совершенно занемел затылок, а у Теплера сползли к спинке не только щеки, но и все остальные рыхлости тела, отчего спереди он стал походить на олимпийского атлета. Правда бодрости спортивная внешность ему отнюдь не добавила. После окончания разгона, перехода в режим растянутого дискретного перехода и включения искусственной гравитации, миллионер даже не шелохнулся.
– Как вы себя чувствуете, сэр? – Атлантида расстегнул ремни и подошел к напарнику.
– Спасибо, сэр, очень плохо, – простонал в ответ Вайт. – Вы не поможете мне встать?
– Ничего не поделаешь, сэр Теплер, – протянул руку Рассольников. – За все приходится платить. Или деньгами, или своей шкурой.
То, насколько близки оказались его слова к истине, археолог понял только после того, как толстяк поднялся и повернулся к нему спиной: глубоко вдавленная в тело бархатная куртка во всех мельчайших деталях сохранила силуэт дверцы – ребра жесткости, обломки петель, замок вместе с язычками и скважинами.
– Я хочу в постель, – угрюмо прорычал миллионер. – Кто-нибудь покажет мне мою каюту или нет?
Жилая палуба располагалась двумя этажами выше служебной, и добираться до нее пришлось по аварийному трапу – в кабину лифта Вайт просто не влез. По счастью, хоть каюты были сделаны с достаточным запасом: комнаты три на шесть, с двухметровыми потолками, самыми настоящими иллюминаторами, туалетом и умывальником с одним краном – горячая вода в списке удобств не предусматривалась. Душевые в каютах отсутствовали. Как, впрочем, и на всей жилой палубе – любовью к водным процедурам олимы явно не отличались. Габариты постели позволяли вытянуться во весь рост – если предварительно согнуть ноги в коленях. В противоположном от кровати углу стоял желтоватый стержень «объемки».
– Спасибо, – Атлантида с трудом подавил в себе желание благодарно почесать сопровождавшую их олимку между рогов, улыбнулся Вайту и закрыл дверь.
Наконец-то можно спокойно развалиться, задрав ноги, и ни о чем не думать, неторопливо посасывая текилу и смотря какую-нибудь ерунду. Больше всего Атлантида любил научно-популярные фильмы по истории, и мистические триллеры… Впрочем, особой разницы между этими жанрами фантастики уловить обычно не удавалось.
Как и всякий нормальный человек, первым делом археолог принялся разыскивать бар. Над постелью, возле шкафа, рядом с умывальником и даже вокруг иллюминатора. Ничего. Ни холодильника, ни бара, ни ящика с бутылками, ни даже простого стакана. Вообще ничего! Создавалось ощущение, что олимы пьют только воду из-под крана. По счастью, багаж Атлантиды не потерялся, а в нем всегда имелся аварийный запас из двух бутылок. Археолог откупорил одну, сделал большой глоток, приходя в себя, после чего извлек вешалку, повесил на нее в шкаф свой безупречно-белый пиджак, рядом перекинул через планку брюки. Потом с чистой совестью упал на кровать, глотнул из горлышка текилы и громко приказал:
– Включить объемный проектор! Архив фильмотеки!
Противоположный угол каюты исчез, вместо него появился покрытый множеством цветов зеленый луг, на заднем плане шелестел высокий кустарник, да несколько стройных деревьев, похожих на пирамидальные тополя, врезались высоко в изумрудное небо. На фоне всего этого повисли стандартные риски с надписями. Вот только ни единого знакомого значка среди букв Атлантида не разглядел.
– Э-э, что-нибудь историческое, – распорядился он. Высыпался длинный список названий, и археолог наугад приказал: – Седьмой сверху.
В углу каюты образовалась мастерская. Под негромкое пение обнаженный до пояса, серый в яблоках олим с одним обломанным рогом вытачивал что-то над верстаком. В «объемке» хорошо показывалось, как косточки раздвоенного копыта расходились, чтобы ухватить нужный предмет, плотно сходились, зажимая инструменты с короткими плоскими рукоятями. Олим пел и работал, пел и работал… Работал, и пел… Через четверть часа сюжет начал Атлантиде надоедать. Возможно, конечно, в углу происходило нечто сакрально-эпохальное. Например, престарелый олим из собственного рога вытачивал рукоять к сыновьему мечу или украшение на свадьбу дочери, но легенды этой планеты археолог знал слабо, а из «объемки» ни единого слова пока не прозвучало. И даже половина перелившийся из бутылки в желудок текилы не смогла сделать фильм интереснее.
– Хватит! – не выдержал Рассольников. – Покажи-ка лучше какую-нибудь порнуху!
В углу не появилось ни единого названия.
– А эротику? А секс? Стриптиз?.. Мелодраму?! – не выдержал пассажир, глядя на пустой объем. – Что, даже мелодрамы нет? Ну, вы, ребята, пуритане! А просто романтическое кино?
Романтических фильмов в архиве космического транспортника также не значилось. С досады Платон осушил бутылку до конца и взялся за вторую.
– Так, а исторические фильмы с путешествиями и сражениями есть? О! – Рассольников уже не ожидал ответа, и появившийся список его несказанно обрадовал. – Третий сверху!
В углу появились заросли кустарника. По узкой тропинке сквозь заросли шло полтора десятка олимов, одетых в грубо тканные куртки, в длинные шаровары. Многие были опоясаны ремнями, с которых свисали некие странные предметы. Археолог хлебнул текилы и сосредоточился, ожидая развития событий.
Олимы шли через кустарник, время от времени поворачивая головы и прихватывая губами листву вместе с тонкими веточками. Жевали, потом снова срывали и снова жевали, жевали, срывали, срывали, жевали…
– Та-а-ак, – через десять минут не выдержал Атлантида. – А детективы в архиве есть? Пятый снизу.
На зеленой полянке лежало двое олимов. Они фыркали, катались с боку на бок, цапая ртом густую траву и тщательно ее пережевывая. Время от времени ложились на живот и ели траву прямо перед собой.
– Что-нибудь из жанра кошмаров, – попросил Рассольников, с ужасом обнаружив, что и от второй бутылки осталось всего половина.
В углу двое олимов, одетых в бежевые пятнистые комбинезоны, внимательно разглядывали растение с шевелящимися листьями. Вот один из них откусил кусок листа и тщательно его прожевал, затем то же самое проделал второй.
– А фантастика в архиве есть? – Платон сломался на пятой минуте. – Десятая сверху.
Опять появились до изумления знакомые заросли кустарника, опять сквозь них пробирались, объедая окружающую листву полтора десятка олимов. Вот только одеты они были теперь не в тканные куртки, а в блестящие металлизированные комбинезоны.
Атлантида допил текилу, запустил пустой бутылкой в угол и с головой накрылся одеялом.
Утро принесло ощущение бодрости и легкого голода. Рассольников рывком откинул в сторону одеяло, вскочил на ноги, помахал руками, разгоняя кровь, ополоснул лицо под краном. Насущных потребностей в зеркалах обитатели планеты Грин, видимо, не испытывали, так что таковое в каюте отсутствовало. Немного покривлявшись перед иллюминатором, археолог нашел-таки положение, в котором смог достаточно ясно оценить свою внешность. Прическа за ночь не растрепалась, рубашку он извлек из багажа свежую, а что во лбу звезда горит – так это только в одном положении. Если немного сдвинуться, она начинает сверкать вместо левого глаза.
Атлантида накинул пиджак, освежил цветок кактуса и вышел в коридор.
Теперь предстояло составить план действий на время путешествия. В его обычных увлечениях на первом месте стояла текила, на втором – «объемка», а на третьем – женщины. Еще ему нравилась умная беседа, но таковая получалась только с опытными историками, а из историков на борту находился он один. Разумеется, можно было попытаться развлечь кого-нибудь из милых олимочек рассказами о своих путешествиях, но вот только эти очаровательные космонавтки вызывали у него желание почесать им за ушком или между раздвоенных рожков – и ничего более. На роль женщин они явно не тянули. «Объемку» вчера он успел освоить то полного желудочного отторжения и из всех доступных методик время провождения оставалась только одна – текила. Причем, насколько он помнил условия договора, этим живительным напитком его должен был обеспечить заказчик. Теплер Вайт.
Атлантида вежливо постучал в дверь соседней каюты:
– Вы позволите? – он распахнул дверь и вошел внутрь.
Первое, что Рассольников увидел, это обломки кровати, раскиданные по каюте. Второе – разложенные в углу постельные принадлежности.
– Если вы произнесете хоть слово, сэр Платон, – угрюмо предупредил сидящий у стенки толстяк, – я ударю вас по голове.
– Извините, – кивнул археолог и отступил обратно в коридор, где схватился за живот и тихо сполз по стенке. Если уж он был вынужден спать скорчившись, то каково пришлось миллионеру, с его ростом и комплекцией! Жаль, он не видел, как под этим жмотом, решившем сэкономить на билетах, рассыпается хрупкая олимовская постель!
Однако смех смехом, а дела делами. Придя в себя, Атлантида снова постучал в дверь каюты и вошел внутрь:
– Вы не подскажете, сколько дней продлится путешествие на этой колымаге, сэр Теплер?
– Двадцать четыре, – поморщился Вайт. Все эти двадцать четыре дня ему предстояло спать в углу, как домашней собачонке и ходить, склонив голову, чтобы не биться ею о потолок.
– Насколько я помню условия нашего договора, сэр Теплер, – не удержался от улыбки археолог, – вы обязаны все это время обеспечивать меня едой и выпивкой.
– Сколько угодно, – не понял всей глубины вопроса миллионер. – Берите все, что хотите, в здешнем буфете, сэр Платон, а сумму расходов пусть поставят в счет.
– Простите, сэр, – на этот раз Платону стало не до улыбок, – а где вы слышали про буфеты на коммерческих транспортниках? Вы вообще подумали, что собираетесь есть на борту?
– Ну, кухня здесь в любом случае быть должна, – не очень уверенно ответил Вайт.
– Сэр! – со злостью напомнил Рассольников. – А если эти разумные косули только сеном и мхом питаются, вы что делать станете, сэр Теплер? Травку жевать? Или кого-нибудь из экипажа пристукните и шашлык над костром зажарите? Вы хоть поинтересовались, что они едят, когда каюты снимали?
– Раз продали билеты, должны были позаботиться и о еде для нас, сэр, – попытался оправдаться толстяк.