Пучков Лев. Сыч - птица ночная (Кровник - 4)

   Я в этой жизни всякого насмотрелся. И друзей терял, и врагов считал через оптический прицел... Но такое видел впервые. Я потом три дня спать не мог - эти двенадцать секунд в моих сновидениях растягивались в фантастический кошмар, преобразующийся в ежеминутные подскакивания на кровати и приступы неосознанного желания проявить безобразное буйство в самой непредсказуемой форме. Однако давайте пока не будем акцентировать внимание на этом эпизоде - у нас не так уж много времени. 'Остановимся на том моменте, когда я вернулся на родную землю.
   Несколько дней я жил у бабушки в родном Константинове. Ел пельмени, спал, смотрел телевизор и вздрагивал от каждого шороха за окном. В светлое время суток из дома не выходил - в Константинове меня знает каждый второй коренной житель, и встреча с этими самыми коренными в мои планы не входила. Нет, я не отъявленный людофоб, упаси Господь! Будь моя воля, с удовольствием раздавил бы полбанки с первым встречным школьным товарищем и поболтал бы о жизни. Однако, увы мне, увы - не могу. Потому что меня некоторым образом нет. Мой сильно обугленный труп был найден 28 сентября 1996 года в водопроводном коллекторе, неподалеку от ж/д вокзала города Батайска, что в Ростовской области. Ну-ну, не надо кривить лицо в озабоченной гримасе - я тут, с вами, пока живой. Никакой мистики. Это мои зеленогорские "приятели" постарались. На шее трупа был обнаружен титановый медальон с личным номером, соответствующим тому, под которым в свое время в реестре внутренних войск числился командир группы спецназа Антон Иванов (боевая кличка Сыч) - то бишь ваш покорный слуга. Последующая идентификация, проведенная с использованием истории болезни, изъятой из архива армейского госпиталя, где этот пресловутый Иванов валял дурака после ранений и лечил зубы, дала положительный результат. Я до сих пор не имею представления, каким образом моим "приятелям" удалось добиться полной идентификации. Тут возможны два варианта: либо они подвергли ревизии мою историю болезни, либо обработали того несчастного бомжа таким образом, что он был приведен в соответствие с моей персоной. Если имел место второй вариант, мне искренне жаль того бедолагу. Потому что перед умерщвлением ему должны были сделать следующее: а) сломать и срастить пять костей на руках и ногах; б) соорудить дыру в верхней трети левой лопатки; в) вживить в спину четыре спонтанно перемещающихся осколка; г) удалить мизинец на правой ноге; д) поставить семь коронок. Искренне, искренне жаль...
   Итак, мне не стоило встречаться с теми, кто меня знал ранее. Попользовавшись гостеприимством бабки, я в один прекрасный вечер укатил за двести километров в соседнюю область и поселился в заштатном городке с полумиллионом жителей - Ольховске. Нет-нет, ничего личного - только деньги. Вернее, их отсутствие. В Ольховске некогда проживал какой-то родственник моей бабки, который оставил ей в наследство небольшой домишко на окраине города. Поскольку это были не сказочные хоромы, а всего лишь какое-то слабое подобие нормальной усадьбы, более похожее на летнюю кухню в небольшом палисаднике, бабулька моя перебираться туда не пожелала. Сами посудите, какой смысл на старости лет менять комфортабельную квартиру в хорошем доме на какую-то халупу без удобств да еще в незнакомом городе? Продавать домишко за бесценок Нина Константиновна (так зовут мою старушку) не пожелала, а чтобы поиметь хоть какую-то прибыль от наследства, стала сдавать усадьбу внаем азербайджанской семье, торговавшей на Ольховском центральном рынке. Впрочем, выгоды особой не получалось: хитрые мамеды3 постоянно норовили рассчитаться за жилье гранатами (для военных маньяков поясняю - это фрукт такой, к боеприпасам никакого отношения не имеет), и делали это крайне нерегулярно.
   - Езжай, живи, - распорядилась Нина Константиновна. - Этим скажи - пусть уматывают. Будут возмущаться, пригрози милицией. Третий месяц не платят, басурмане чертовы! А я к тебе буду по субботам приезжать - приберусь, постираю, борща наварю. Все мне спокойнее на старости лет - хоть одна родная душа рядом...
   В милицию я обращаться не стал - не возникло такой необходимости. На момент моего прибытия в Ольховск наследственная халупа была пуста. И не просто пуста - в смысле, свободна от присутствия мамедов-неплательщиков. Там вообще ничего не было. Мебели, рам со стеклами, дверей и так далее. Неласковый зимний хиус гулял по всем трем комнатушкам и отбивал всякую охоту посягать на эту не нужную никому собственность. Несколько минут постояв перед разграбленным жилищем, я впал в меланхолическое философствование по поводу бренности бытия: сия хибара как нельзя более олицетворяла собой мою неустроенную жизнь. У меня тоже вот так все: разграблено, унесено ветрами житейских невзгод черт знает куда, и сам я весь из себя неустроенный и никому не нужный. Кроме, пожалуй, моей бабушенции - Нины Константиновны...
   Вспомнив о бабке, я стряхнул элегический настрой и принялся за дело. Естественно, объявлять в розыск безвестно канувших в небытие мамедов смысла не было. Я быстро нашел бригаду столяров, которые за пару дней привели домик в божеский вид. Затем купил машину угля и, приобретя на оставшиеся от атлантического круиза средства недорогую мебель, зажил по-человечески, наслаждаясь покоем и не вздрагивая от каждого шороха за окном.
   Довольно скоро, впрочем, это беспечное житие сошло на нет - вместе с остатками денег. Пересчитав в один прекрасный день наличность, я пришел к выводу, что настала пора позаботиться о хлебе насущном. Тут я призадумался и даже слегка забеспокоился. Надо вам признаться, что у меня никогда не возникало подобной проблемы - ввиду весьма специфичных условий существования. Вкалывая на Родину, я имел скудный, но стабильный заработок, а напряженный ритм бытия в тот период не давал возможности поразмыслить над вариантами улучшения своего положения. Потом, если помните, я стал обладателем полумиллиона баксов - а это, согласитесь, весьма недурственные деньжата. Кроме того, работая на полковника Шведова, я никогда не задумывался о финансах - он по первому проявлению немого вопроса в моих завидущих глазах выдавал потребную сумму ( в разумных пределах, разумеется). Удивляться такой безудержной щедрости не стоит: мы с парнями делали работу, за которую определенная группа заинтересованных товарищей готова была платить любые деньги. А поскольку потребности ратных людишек весьма незатейливы и бесхитростны, затраты на их удовлетворение, сами понимаете, не наносили существенного урона нашему работодателю.
   В общем, получилось так, что я впервые за все время своего существования остался один на один с необходимостью зарабатывать на пропитание и элементарные нужды.
   Толкнувшись на ольховский рынок труда, я был неприятно удивлен: оказалось, что все более-менее приличные места, приносившие достаточный доход, давно заняты и в ближайшее время вакансий не предвидится. А то, что предлагали объявления, меня определенно не устраивало. Потому что я, увы, не имел "диплома администратора гостиничного хозяйства международного образца", "высшего экономического образования и не менее чем трехлетнего стажа работы в зарубежных фирмах", отродясь не обладал "способностью нравиться солидным мужчинам" и уж совсем никаким боком не подпадал под определение "стройная эффектная нимфа с испанским темпераментом, бархатистой кожей, не старше 25, способная пойти на компромисс (справка от венеролога и результаты анализа на ВИЧ обязательны)...". Увы мне, увы! Нет, насчет компромисса - еще куда ни шло. Но если вы успели заметить, я давно за 25, отнюдь не нимфа, и венеролога как такового видел по НТВ года полтора назад - и то в какой-то юмористической передаче.
   Поперся сдуру на биржу. Паспорт в порядке - бабуся в первое же посещение прописала меня на своей наследственной жилплощади: в перерыве между приготовлением борща и стиркой (отсутствие штампа о снятии с регистрационного учета в Стародубовске вполне эквивалентно компенсировала одна розовая купюра народ в этом славном Ольховске неприхотливый!).
   До заполнения анкеты дело не дошло: симпатичная барышня с сильно накрашенными ресницами, лениво пилившая ногти в приемной, оживленно поинтересовалась, какова моя профессиональная ориентация, и, услышав ответ, потянулась к сотовому телефону, торчавшему из ячейки в недрах канцпринадлежностей.
   - Стрелять, драться - это хорошо, - промурлыкала она, давя полированным ноготком на кнопки. - Английский... нет, английский сейчас никому не надо сами все подряд спикают...
   - С какой целью желаете телефонировать? - поинтересовался я, нежно, но решительно отбирая телефон у барышни - не люблю, знаете ли, когда обо мне куда попало звонят, не спросивши моего согласия.
   - Прыткий какой! - игриво оттопырила губку барышня, пытаясь отнять у меня трубку и при этом вроде бы ненароком щипая за разные места, к сотовой связи никакого отношения не имеющие. - Марату звоню - он велел таких, как ты, к нему посьыать.
   - Не надо посылать, - мягко возразил я. - Посылать - это некорректно. И вообще - кто такой Марат?
   - А ты не в курсе? - озабоченно нахмурилась барышня. - А, ты, наверно, недавно у нас. Марат - это самый крутой киллер в Ольховске. Он тут заправляет этими всеми - ну, которые...
   - Кто? - У меня от удивления челюсть отвисла. - Самый крутой кто?
   - Ну, может, не так сказала. - Барышня, воспользовавшись моментом, повисла у меня на руке, плотно прижавшись всеми выпуклостями, отняла телефон и, не торопясь отстраняться, обдала крепким ароматом многократно употребленных накануне хороших сигарет. - Ну, короче, он у братвы самый главный. Бандит, одним словом.
   - А-а-а, вон оно что, - облегченно протянул я, вежливо отступая назад. Однако, сударыня, вы весьма вольно оперируете такой специфической терминологией... И потом, я несколько растерян...
   - Не хочешь к братве? - разочарованно изогнула тонко выщипанные бровки барышня. - Ну ты даешь! Щас там очередь - парни за счастье...
   - Кто бы мог подумать, - бесцеремонно оборвал я собеседницу. - Очередь к бандитам... На бирже труда мне предлагают... Хм... Однако... Ннн-да... Нет, сударыня, не хочу. Так уж сложилось, что с понятием "братва" у меня связаны самые нездоровые ассоциации... Нет, увольте...
   - Ну и дурак, - обиделась барышня, возвращаясь на свое место за столом и мгновенно утрачивая интерес к моей персоне. - Нету ж больше ничего! С голоду помрешь - сам же сказал, кроме как стрелять и драться, не можешь больше ничего делать... А будешь стрелять и драться сам по себе - Маратовы ребята тебя быстренько прищучат. У нас не любят этого - все должно быть организованно. Надо же - а на вид вроде ничего...
   - Ольховск - большой город, - проигнорировал я последнее замечание. Наверняка здесь имеется масса учреждений и физических лиц, которым требуются охранники, телохранители. У меня в этом деле есть определенный опыт...
   - У тебя нет лицензии, - зевнула во весь рот барышня, мудро прикрывая глазки. - Нигде не возьмут - такие, как ты, без лицензии, пачками рыщут. Места давно все забиты. И не говори мне, что не все они могут стрелять и драться! Охраннику глаза и уши нужны - а стрелять необязательно. Я тут давно сижу, знаю, на что спрос и как.
   - Я работал начальником службы безопасности большой гостиницы, - припомнив один из пунктов своей липовой биографии, поспешно сообщил я. - У меня большой опыт...
   - Да хоть Коржаковым у Ельцина, - проявив знание российской истории, заявила барышня. - Документы где? Не надо рот открывать - знаю, что нету! Если б были - сразу бы выложил. Короче - заполняй анкету. Зарегистрируем. Будешь учтенным вечным безработным. А! Пособие мы не платим. Нету денег на статье. Можешь жаловаться. На вот, анкеты возьми.
   - Не буду, - удрученно отказался я. - Заполнять, жаловаться - и вообще... А школа какая-нибудь по подготовке секьюрити в городе есть? Может, адресок...
   - А две штуки баксов есть? - в тон поинтересовалась барышня. - Учебный центр "Арсенал". Два месяца обучения. Две штуки баксов. И - лицензия.
   - А что так дорого? - огорчился я. - За такие бабки сейчас можно целый год семью кормить...
   -Ты меня утомил, - процедила барышня, решив, очевидно, что если у меня нет даже такой малости, как две тысячи долларов, то сам по себе я полное ничтожество. - Стрелять и драться... Ха! Анкету будешь заполнять?
   - Не буду, - решительно отрубил я. - Дайте адрес этого "Арсенала" - и я от вас отстану.
   - На, - барышня чиркнула пару строк на листке бумаги, с красноречивым вздохом протянула мне и напоследок бросила: - Смотри, пожалеешь. Таким, как ты, только у Марата и место. Стрелять и драться... Ха!
   - Уже жалею, - согласился я, покидая негостеприимное учреждение. - И какого черта- я в отрочестве у китайца дурью маялся? Надо было мне в кружок юного экономиста записаться...
   Головной офис "Арсенала" располагался в четырех кварталах от биржи. Проигнорировав общественный транспорт как застойное явление, я потратил пятнадцать минут на прогулку по свежему воздуху и вскоре оказался в просторном, евроотделанном вестибюле бывшего Дома пионеров, здание которого в свое время как-то незаметно и вроде бы самопроизвольно отошло под сень солидной фирмы в процессе приватизационной лихорадки.
   - Недурственно тут у вас, - поделился я впечатлениями с большелицым мужланом, лениво созерцавшим мою Персону через толстенное (бронированное, что ли?) стекло конторки. - У вас что - визиты по записи? Или как?
   Вопрос был вполне уместен: перед мужланом располагался пульт с двумя большими кнопками, которые, судя по всему, приводили в действие электромеханический запор массивной двери, ведущей из вестибюля в офис. Так вот, он (мужлан, естественно, а не запор) явно не спешил нажимать на кнопку чего-то выжидал.
   - У нас никак, - наконец отреагировал охранник, завершив процесс визуального анализа. - Че хотел, братуха?
   - А почему так фамильярно? - взбрыкнул я. - Этак, молодой человек, запросто можно в историю угодить! Внешность, знаете ли, не всегда адекватно отражает сущность субъекта...
   - Да ладно тебе мумздеть, братуха! - ласково осклабился мужлан. - Субъект, блин... Шеф предупреждает, кто из крутых к нему будет - раз. Я их всех знаю два. А ты... Ты на курсы устраиваться пришел. Ага?
   - У меня что - на лбу написано? - несколько обескураженно вопросил я. Или в глазах застыл немой вопрос?
   - Кто по делу, те говорят: к такому-то, - охотно пояснил охранник. - И торопятся - пока я по домофону уточняю, пальцами по барьеру выстукивают. А ты стал и смотришь по сторонам... У тебя бабки есть?
   - Тебе какая разница? - досадливо воскликнул я. - Ты меня к начальству пусти, я с ними пообщаюсь. Или ты по совместительству начальник отдела кадров?
   - А если бабок нету - и ходить не стоит, - верно истолковал мое недовольство мужлан. - Ты лучше того, братуха, - вали отсюда, пока не началось. На вид ты ничего, так что... Вали, а?
   - Я профессионал, - тяжко вздохнув, сообщил я. - Спецназ за плечами. Мастер рукопашного боя, стрелок-снайпер от винта и так далее. Хочу договориться с вашим начальством, чтобы в кредит дали лицензию. Мне работа нужна. А без этой бумажки никуда не возьмут. Потом, естественно, заплачу - даже, черт с ним, с процентами. Мне учиться не надо - я мастер. Пусть только посмотрят, оценят...
   - Заливаешь, поди? - заинтересованно приподнял бровь мужлан. - Цену набиваешь, а? Мастер! Болтать вы все горазды!
   - Не так воспитан, - презрительно фыркнул я. - Выходи из своей хибары - я тебе продемонстрирую на практике. Товар лицом, что называется.
   - Сомневаюсь, - хмыкнул мужлан, поводя могучими плечами. - Я тебя одним весом задавлю. На Рембо ты не похож.
   - Я в курсе, - согласился я и скромно добавил: - Мы, мастера, все с первого взгляда такие невзрачные. А под курточкой недорогой звенят стальные мышцы, стучит, как пламенный мотор, тренированное сердце, способное выдержать адские нагрузки. Короче, мужлан, - восемь секунд, и ты в ауте. Обещаю не травмировать. Ну что - выйдешь?
   - Я на посту, - благоразумно напомнил мужлан. - Поверим тебе на слово. Сейчас, погоди, будет тебе работа. - Он потащил откуда-то снизу сотовый телефон и начал набирать номер.
   - Э-э, погоди-ка! - мгновенно сориентировался я. - Марату звонишь?
   - А ты откуда знаешь? - мужлан перестал набирать и озадаченно уставился на меня. - Ты че - уже был?
   - Не был и не собираюсь, - буркнул я и огорченно констатировал: - Однако в этом гадском городишке что-то непонятное деется. Во всех присутственных местах чуть ли не силком пытаются толкнуть в объятия криминалитета...
   - Не понял? - насторожился мужлан. - Кто толкается?
   - Судьба, - я не стал вдаваться в подробности - для мужлана это слишком большая нагрузка. - Да и не толкается, а так - ножкой бьет. Слушай, будь братаном - пусти к руководству?! Литр с меня. Во как надо! - я чиркнул большим пальцем по горлу и исподлобья уставился на стража ворот. Пусть узреет в моем взгляде скрытую угрозу и проявит благоразумие - и так потратил на него массу времени.
   - Значит, к Марату не хочешь, - разочарованно резюмировал страж. Ну-ну... Законопослушный, значит. Ну-ну... Дурень ты. У тебя как раз вид такой. Пацаны к нему...
   - В очередь выстраиваются, - живенько закончил я. - Знакомая песня. А вид мой не трогай. Пусти, а? Литр за мной.
   - Шеф и замы на полигоне, - утратив ко мне интерес, сообщил страж. - А если на курсы - тебе к шефу нужно. Так что...
   - Где полигон?
   - В Березовом. Ты че, не...
   - Где Березовый?
   - За городом. Ты че, не местный?
   - Нет. Как добраться?
   - Ты на колесах?
   - На крыльях любви, блин!
   - Ага. Ну, тогда на тринадцатом автобусе до конечной, оттуда - на одиннадцатом номере два километра.
   - Одиннадцатый - это что? Автобус, троллейбус?
   - Это ноги, братуха. Пешедралом, значит. Спросишь там...
   - Ну, спасибо тебе. Полчаса мозги делал, теперь выясняется, что переться еще черт его знает куда. Сразу сказать не мог?
   - А мне тут скучно, - жизнерадостно оскалился страж. - Все уехали на полигон, поболтать не с кем. У нас по вторникам стрельбы - весь день никого нет.
   - Ну, спасибо, - желчно буркнул я, направляясь к выходу. - Спасибо... Чтоб тебя в казенном доме просверленной ложкой кормили!
   - Это как? - озаботился вдогон мне мужлан. - Зачем - просверленной?
   - Попадешь - узнаешь, - загадочно пообещал я, хлопая массивной дверью...
   Выйдя из автобуса на конечной остановке тринадцатого маршрута, я приблизился к обмотанной пуховым платком голове, выглядывавшей из амбразуры винно-водочного ларька, и поинтересовался, как мне добраться до полигона пресловутого "Арсенала".
   - Слушай, - прохрипела голова, усугубившись корявым указательным пальцем, возникшим откуда-то из недр ларька.
   - Слушаю, - с готовностью согласился я, склонившись к амбразуре и приставив к уху ладонь.
   - Туда слушай, - поправила голова, обдав меня добротным перегаром. - Туда! - корявый палец ткнул в направлении березовой рощи, начинавшейся за остановкой.
   Я повернулся в ту сторону, куда был направлен перст указующий, и прислушался. Откуда-то из глубины лесного массива доносились приглушенные хлопки.
   - Ну? - прохрипела голова. - Че не ясно?
   - Понял, спасибо, - пробормотал я и потопал по присыпанной снегом обочине узкой шоссейки в глубь леса.
   Спустя полчаса я приблизился к покосившимся железным воротам, каковые в первоначальном своем аспекте надобности явно не имели: забор, знаете ли, отсутствовал. Напрочь. Только ворота - на ровном месте, с надписью.
   Я некоторое время усердно впитывал обстановку, вращая головой на триста шестьдесят градусов, затем грустно ухмыльнулся и побрел к полуразвалившейся хибаре, у которой наблюдалось скопление легковых автомобилей.
   - Дилетанты, блин, - с каким-то ностальгическим привкусом пробормотал я, разминая кисти рук и выгоняя дыхательной гимнастикой патогенную энергию из большого круга. - Оценка "неуд"! Мальчишеством страдать изволите...
   Для данного утверждения имелись все основания. Под громким понятием "полигон", как выяснилось, подразумевалось заброшенное стрельбище войсковой части 3710, огромное по размерам и никакое по степени оснащения специальным оборудованием. Это самое оборудование было представлено сваренной из арматуры стойкой для пистолетных мишеней, несколькими полуобвалившимися траншеями, кирпичной хибарой, из которой украсть было совершенно нечего, да горой автомобильных шин. Завершала этот унылый пейзаж сиротливо торчавшая в глубине обширного стрельбищного поля мачта директрисы.
   Наблюдателей и оцепления, которые должны выставляться при проведении стрельб, я не обнаружил. Какая-либо имитация учебной обстановки также отсутствовала начисто: молодые здоровые парни, ряженные в камуфляж, разбившись по группкам, азартно палили по бутылкам и жестяным банкам, попивая между делом пивко, жизнерадостно балагуря и совершенно пренебрегая мерами безопасности.
   Лицо, которому положено было руководить всем этим безобразием, не торопилось управлять ходом событий и вообще каким-либо образом проявлять свое присутствие. Тем не менее, присмотревшись к публике, я быстренько вычленил вождей - по наличию отсутствия защитной одежды. Несколько особей среднего возраста, облаченных в штатское, расположились поодаль от основной массы застрельщиков и внимательно наблюдали за ратным трудом холеного розовощекого крепыша, лупившего с обеих рук по стойке с бутылками, отстоявшей от огневого рубежа метров на пятнадцать.
   - Ага, - буркнул я, направляя свои стопы к штатским. - Вы-то мне и нужны, голуби...
   - Шесть из шестнадцати! - победно воскликнул крепыш, заканчивая стрельбу и бросая пистолеты сидевшему неподалеку на патронном ящике парню в камуфляже тот вылущил из рукояток пустые магазины и принялся сноровисто снаряжать их патронами. - Ну что - кто еще хочет на коньяк?
   - Да ну тебя, Николай, - лениво протянул худощавый блондин, вертевший в руках непочатую сигару. - Коньяк... Мы тебе и так уже каждый по паре ящиков должны. Этак недолго и без штанов остаться... Давай лучше по сто пятьдесят да в офис. Уже три часа торчим тут! Это ты у нас военный маньяк, а мы так - клерки. Нам не за это бабки платят...
   - Повышать уровень! - задорно отчеканил крепыш, протягивая руку к парню, снаряжавшему магазины. - Шевелись, Иван! Что ты как неживой... Совершенствовать профессионализм! Тяжело в учении, легко в бою!
   Иван торопливо вставил снаряженные магазины в пистолеты и пошел к хозяину. Глянув мельком на оружие, я с удовлетворением отметил, что это родные отечественные "ТТ", и, вклинившись между стрелками, мягким движением отнял у Ивана пистолеты. Он и не думал протестовать - ситуация, знаете ли, не благорасполагала к агрессии.
   - Военный маньяк, говоришь... - Я выдавил слабину на спусковых крючках, проверяя упругость боевых пружин, и встал на левом фланге огневого рубежа, примериваясь взглядом к стойке с оставшимся на ней десятком бутылок. - Это, ребятишки, нереально. Обстановка игрушечная, никакого подобия экстремальной ситуации. Этак любой ипохондрик может палить.
   - В смысле? - озабоченно нахмурил брови крепыш. - Что ты имеешь в виду?
   - Несоответствие условий тренировки реальной боевой обстановке смертельно опасно для бойца, - менторским тоном выдал я, поочередно передергивая затворы. - Боец привыкает работать в спокойном темпе, без напряга. Привыкает к тому, что перед ним МИШЕНИ, не таящие в себе опасности. Благодушествует ваш боец. А враг, коль скоро таковой случится на жизненном пути, - он не мишень. Он ставит целью завалить вашего клиента и знает, на что идет. Он хорошо подготовлен к акции, нападает внезапно, не ограничен правилами безопасности и иными постулатами, предписанными для обязательного соблюдения законопослушным гражданам, - и вообще имеет массу преимуществ перед секьюрити. ЛОЖИСЬ!!!
   Выкрикнув последнее слово на пару тонов выше, чем до того, я пальнул из обоих стволов в воздух и направил оружие на группку внимавших мне руководителей "Арсенала". Ребятишки от неожиданности разинули рты и дисциплинированно плюхнулись на снег. Краем глаза отметив, что остальные застрельщики обратили внимание на мой демарш и застыли на месте, не сумев сообразить, как им поступать в данной ситуации, я внутренне пожелал им не наделать глупостей и поскакал работать. Вернее, покатился.
   Работенка подвернулась не ахти - в былые времена приходилось выполнять трюки и посложнее. Перекатившись кульбитом вправо, произвел из полуприседа два по два нечетким дуплетом по бутылкам; в партере сместился влево, за столб на огневом рубеже, из-за которого повторил два по два, опять кульбитом вправо; шлепнулся на задницу и завершил выступление серией три по два - как на швейной машинке. Бутылок на стойке не осталось. Праздношатающиеся стрелки расположились полукругом на почтительном удалении, держали оружие на изготовку и недоуменно посматривали на свое валявшееся руководство.
   - Вот примерно в таком аспекте, - глубоко выдохнув, отчеканил я. - С адреналинчиком работать надо. С помехами. С нагнетанием обстановки. Тогда будет шанс, что ваши секьюрити останутся живы сами и попытаются сохранить жизнь своим грядущим поднадзорным. Все, занятие окончено, примите оружие. - И протянул пистолеты розовощекому крепышу Николаю, который раньше всех вник в ситуацию и стал подниматься.
   - Ну ты даешь, - озадаченно пробурчал он, принимая оружие и жестом показывая бойцам, чтобы расходились по "учебным точкам". -, Ну ты... Нет, ты смотри - все посбивал! Действительно... Тебя кто послал?