Пучков Лев. Сыч - птица ночная (Кровник - 4)

   - А я ему, в натуре - э-нэ, блин! А он, мля, в натуре - ну че за дела, пасаны! Блин, кочумайте, пасаны - от винта! Ну, я секу - не-е-е, неконкретный пасан! Ну че - я ему: короче! Че ты тут, в натуре, понты гонишь?! А мы с Олежкой того...
   Я вполуха слушал традиционный треп Пошехонского, неспешно потягивал коньяк и настороженно наблюдал за кабинкой, расположенной напротив нас через зал. В "Элефанте" столы размещены вдоль стен и отделены друг от друга полутораметровыми деревянными барьерами, которые не затрудняют созерцание пирующего люда и в то же время создают иллюзию уединения. Это удобно и уменьшает вероятность возникновения конфликтной ситуации: соседи, сидящие за двумя близлежащими столиками, вас не видят и потому бросить бутылкой либо метнуть вилку не могут, а метать вышеупомянутые предметы через зал далековато.
   Так вот, напротив нас заседали какие-то буйные. Буйные наличествовали числом три, потребляли водку стаканами, громко галдели, кривлялись и напропалую крыли матом. Особенно старался один из них, загорелый худощавый черныш, разодетый как павлин - весь из себя такой пестрый и броский - с прической "амнистия" и золотой серьгой в правом ухе. Ранее эту троицу я в "Элефанте" не наблюдал, тот факт, что никто из персонала не удосужился поправить распоясавшихся посетителей, вызывал недоумение (в "Элефанте" отдыхает солидная публика), и потому я прогулялся в холл под предлогом посещения уборной и поинтересовался у мэтра - а кто, собственно, такие?
   - Ильяс Шайтуров с дружками, - недовольно буркнул мэтр. - Третий день зависают. В среду откинулся. За счет заведения отдыхают, соколики...
   - Шайтуров, Шайтуров... - я пожал плечами - столь исчерпывающая информация мне ничего не говорила.
   - Да ты что - не в курсе? - даже как-то обиделся мэтр. - Это же Марата братишка меньшой! Пять лет отсидел за убийство - в среду только вышел. Родной брат - вот и терпим. Пусть покуражится. Все равно долго не погуляет - скоро залетит. А залетит обязательно - конченый пацан. Если б не брат, давно бы его пришили, потому как отморозок. Желающих - хоть отбавляй...
   Получив информацию, я вернулся на свое место, допил коньяк и предложил Пошехонскому переместиться для продолжения культурного отдыха в более подходящее местечко.
   - Не понял - че такое? - театрально взвился Вовка. - Че за дела, братуха?
   - Сидим неудобно, - лаконично пояснил я, не желая вдаваться в подробности. - Поехали ко мне - по дороге объясню.
   - Ты че - из-за этих поцев? - понятливый Вовка потыкал растопыренной пятерней в сторону Ильяса со товарищи. - "Быкуют", типа, мешают, в натуре, а? Так щас я пойду скажу, чтобы заткнулись, в натуре! Меня в этом городе каждая собака...
   - Никуда ходить не надо, - не на шутку обеспокоился я. - Ты, Вова, в этом городе два года. А есть такие, которые пять лет здесь не были - так что знать ты их не можешь.
   - Это вот эти, что ли, не были? - презрительно оттопырил губу Пошехонский, опять тыкая картинно развееренными пальцами в сторону троицы. - Да я в гробу их видал! Мы с тобой уломаем их за десять секунд - я те отвечаю!
   - Не стоит с ними связываться, - неожиданно выдала зрелую мысль одна из белоголовых особей, сидевшая справа от Вовки. - Вы хоть и крутые, но против Марата вам не потянуть. А это его брат - Ильяс. Я знаю его, мы в одном дворе живем...
   - Девочка правильно говорит, Вовчик, - подхватил я. - Сидим мы неудобно поверь мне на слово. Ребятишки нас видят. Точнее, наших дам - мы им без надобности. За фазой насыщения следует фаза сладострастия - обычный кабацкий цикл. Сейчас пропустят еще пару рюмашек, потом попрутся знакомиться... - Тут я обреченно присвистнул и поспешил добавить: - Вова - не дури. Это - младший брат Марата, Ильяс. Отморозок еще тот, совершенно непредсказуем. Ссориться нам с ним нельзя, иначе придется воевать со всей ольховской братвой. Так что - надо миром...
   А Ильяс уже шлепал к нам через зал развинченной походкой бывалого зечары. То ли я что-то напутал с фазами из кабацкого цикла, то ли братишка Марата обратил внимание на два энергичных жеста Пошехонского, адресованных его компании, то ли по какой третьей причине - но так или иначе, он направлялся к нам.
   - Ай, Света, Светочка, Светулечка, Светуля!!! Ты лучик света в темной уркиной судьбе!!! - жизнерадостно
   проорал Ильяс, приближаясь к нашему столу и выдергивая из-за него белоголовую особь намба один - ту самую, что предупреждала о нежелательности связи с дурной компанией. - Ай, красючка - выросла-то как! А сикуха была - ни сиськи, ни письки. Ну ты, бля, даешь! Ну ты... Не, смотри - жопа, дойки - ну я торчу! - Тут Ильяс по-хозяйски запустил руку под юбку дамочке и неловко начал оттягивать резинку колготок - сопротивления, как и следовало ожидать, не последовало. - Пойдем, Светк, - я те по-соседски прям щас вдую! Ух, бля, я те вдую! Давай - ты тоже к нам, погудим, бля, малехо. - Данная фраза была адресована второй белоголовой особи, восседавшей слева от Вовки. Особь безропотно вскочила и начала выбираться из-за стола.
   - Я не понял, братуха, - че за дела?! - ошарашенно проблеял Пошехонский, неловко вскинув пальцы. - Ты че, в натуре, творишь...
   - Слышь, шелупонь, - я тебя знаю? - соизволил, наконец снизойти до Вовки Ильяс. - Ты че там пальцовку гнул, понужал в нашу сторону? Ты кто такой ваще?
   - Я... я... я это... - тут Вовка смешался - в городе действительно все более менее значимые людишки друг друга знали, дурные вопросы вот такого типа никто не задавал, так что модель адекватной реакции в арсенале дитяти туманного Альбиона начисто отсутствовала. - Я это... ну, фирма "Егор"... Я...
   - Головка от х...я, - ласково осклабившись, пробурчал Ильяс, неожиданно перегибаясь через стол и с размаху проводя по лицу Пошехонского растопыренными пальцами. У определенной категории незаконопослушных граждан сие деяние именуется "штифты загасить" и используется в качестве ритуального акта постановки на место зарвавшегося индивида, не совсем объективно оценивающего свою роль в мужском коллективе. На Пошехонского, однако, данный жест произвел обратный эффект. Владелец "Егора" выпал из состояния прострации и с ходу вломился в боевой транс. На совместных тренировках я сумел преподать жадному до любого рода обучения отроку ряд типичных моделей поведения в экстремальных ситуациях и довольно сносно поставить несколько основных ударов - и вот сейчас он поспешил продемонстрировать, что бьш хорошим учеником.
   - Страшная ошибка, - замороженным голосом саперного робота проскрипел Пошехонский, хватая Ильяса за плечо и разворачивая его к себе. - Не следовало тебе этого делать, малыш...
   Бац! Размашистый свинг в челюсть справа был просто великолепным: Ильяс вспорхнул спиной вперед, подбросив пятки, тяжело шлепнулся на ковровую дорожку. Особи белоголовые синхронно взвизгнули, зал замер на несколько секунд, в ужасе затаив дыхание - даже оркестр умолк, оборвав песню на половине такта. Пошехонский, не останавливаясь, приставными шажками двинулся к распростертому на полу Ильясу - добивать, как я учил. Да, есть такой грех, учил я этого оболтуса - не оставлять упавшего противника, как на ринге, когда рефери фиксирует результат, а бить до тех пор, пока не перестанет подавать признаков жизни.
   Несколько секунд всеобщего замешательства прошли - и все вокруг пришло в движение. Медленно двинулись в нашем направлении сгрудившиеся у входа в зал секьюрити "Элефанта" - то ли разнимать, то ли помогать кому. Бац! Неугомонный Пошехонский, приблизившийся к Ильясу, неудачно пнул его ногой в бок. Удивительно быстро оправившийся от весьма приличного удара урка поймал денди лондонского за ногу, повалил, они сцепились в партере, принялись возится, рыча что-то нечленораздельное.
   - Замочу, падла!!! - взревел, опомнившись, один из дружков Ильяса, выбираясь из-за стола и валкой трусцой припуская к дерущимся; второй не замедлил присоединиться к нему, доставая на ходу из кармана какой-то предмет.
   - Ну спасибо, Вовчик, - удружил! - горестно буркнул я, растопыриваясь в боевой стойке на пути сотоварищей Ильяса и разминая кисти рук. - Этого я тебе никогда не забуду!
   Сотоварищи баловать публику трюками не сочли целесообразным: заметив препятствие на своем пути, они сомкнулись плечом к плечу и попытались с ходу вынести меня с поля боя.
   Оп-па! Чуть сместившись вправо, я подхватил одного под локоток и сильно толкнул на бежавшего рядом партнера, меняя вектор перемещения. Ребятишки смешно покатились по полу, однако быстро сориентировались, вскочили и бросились: один ко мне, второй - к сцепившимся на полу ратоборцам. При ближайшем рассмотрении предмет, ранее извлеченный из-за пазухи одним из уголовников, оказался выкидным ножом, который не замедлил зловеще щелкнуть, выбрасывая тускло сверкнувшее смертоносное жало.
   - Замочу, сука!!! - прохрипел приятель Ильяса, подскакивая к Пошехонскому сзади и замахиваясь ножом. Нырнув под руку пытавшемуся ударить меня бандиту, я мощно метнулся вперед, в прыжке бия ногами в спину поножовщика. Удар получился сильным: поножовщик ут-робно хекнул, с разбегу влетел башкой в деревянную перегородку между столиками и без движения рухнул на пол. Зафиксировав аут, я вернулся ко второму приятелю Ильяса и от всей души хлобыстнул его в репу - а репа оказалась матерая, необъезженная, с ходу входить в контакт с полом не пожелала и опять мотанулась ко мне. Я примерился, включил бедро и хлобыстнул еще разок - в лоб. На тренировке таким ударом я ломаю сосновую плашку толщиной в шесть сантиметров. Репа пала - без каких-либо поползновений к реконструкции первоначальной конфигурации.
   - Не фуй тут прыгать, полы марать, - пробормотал я, разворачиваясь к основным устроителям всего этого занятного времяпрепровождения.
   Устроителей к тому моменту совокупными усилиями пытались разъединить: секьюрити с переменным успехом оттаскивали Вовку от скрючившегося на полу Ильяса. Вовка победно вопил:
   - Заколбасил, бля! Заколбасил! А-а-а! Я его заколба-сил!!! - и бесновался в их руках, норовя пнуть Ильяса в бок.
   Брат Марата что-то хрипел, потерянно мотал головой, держась одной рукой за затылок, второй слепо шарил вокруг себя. Присмотревшись, я обнаружил то, что он искал: неподалеку валялся револьвер, тускло поблескивавший вороненой сталью, выпал в пылу борьбы из плечевой кобуры, которая виднелась из-под пиджака Ильяса. Метнувшись вперед, я подхватил револьвер, сунул его маячившему рядом с кучей малой мэтру и посоветовал:
   - Отдашь, как в себя придет и успокоится. Смотри - раньше отдашь, пальбу откроет. Спрячь пока. Ты все видел - Ильяс первым начал. Это на тот случай, если Марат спросит. Ты понял, нет?
   Мэтр, держа револьвер за ствол, плачущим голосом попросил:
   - Сваливали бы вы, а?! А то сейчас очухается, звякнет Марату - такое начнется! Сваливали бы вы, а?!
   - А мы уже, - согласился я, подхватывая Вовку под локоть и выдергивая его из кучи секьюрити, как морковку из свежеполитой грядки. - Мы уже. Рассчитаемся потом, как цунами утихнет, - и скоренько поволок своего воинственно покрикивающего хозяина к выходу.
   - Я его уделал! Я его уделал! - возбужденно бормотал Пошехонский, когда я тащил его по улице к машине, стараясь оттеснить от ярко освещенных витрин ресторанного холла. Разгоряченный баталией Вовка оттесняться не желал - с любопытством глазел на скопление народа в холле и отказывался натягивать пальто, хотя к вечеру слегка подморозило, в одном пиджачке было весьма неуютно, а идти до стоянки довольно далеко - мы выскользнули через черный вход и теперь огибали ресторан по периметру. - Я его уделал, ты понимаешь? Это поворотный момент в моем становлении как личности на родной земле. Понимаешь? Тут важно то, что я, выпускник престижного британского вуза, не спасовал перед бандитом. Тут важно, что я показал себя этим... ну, как его - кем я там себя показал?
   - Полным идиотом, - не стал угодничать я. - Тут важно, Вольдемар, не то, что ты там показал, а то, что завтра нас с тобой потянут на "стрелку". И на этой самой "стрелке" будут сильно унижать и оскорблять физически. А потом выставят счет - за моральный вред. Это в лучшем случае. В худшем - завалят сразу, без базара. Ты, бандитик мой стилизованный, - ты имеешь понятие, что такое "стрелка"? Не книжная, вычитанная из современных детективов, а всамделишная?
   - А какая разница? - пробормотал Вовка, внезапно останавливаясь - увидел через витрину нечто интересное в длиннющем застекленном переходе из ресторанного холла в зал "VIP", от которого до стоянки было рукой подать. Я на миг выпустил его из вида и по инерции протопал несколько шагов, а когда обернулся, чтобы ответить, какая, собственно, разница между этими пресловутыми "стрелками", было уже поздно.
   - А-а-а... - проблеял Вовка, отступая, и, запнувшись, плюхнулся на задницу.
   По коридору к нам бежал Ильяс. В руке у него был револьвер - мэтр, сволочь, не внял моему совету. На почтительном удалении следовали секьюрити "Элефанта" - видимо, для очистки совести, вряд ли кто из них попытался бы голыми руками обезоружить разъяренного бандита.
   "Интересно, кто стуканул ему, что мы поперлись в обход?" - мелькнула в голове совершенно неуместная мыслишка. Как в качественном американском боевике, Ильяс на бегу срезал угол и всей тяжестью своего тела обрушился на витрину, пригнув голову к груди. Витринное стекло брызнуло во все стороны фонтаном осколков, окровавленный брат Марата вывалился наружу между мной и Вовкой и, с похвальной быстротой оправившись от падения, направил ствол в Пошехонского, сидевшего буквально в двух метрах.
   - А-а-а... - вторично проблеял Вовка, закрывая лицо руками.
   Я щучкой прыгнул с места, целясь скрюченными руками в шею врага. Как обычно получается впопыхах, расчет оказался неточным: руки мои скользнули по плечам Ильяса, лицом я больно ударился об его костистую спину, и мы вместе рухнули в застывшую грязь - одновременно с грохотом резанувшего по ушам выстрела.
   Вовка не пострадал - я успел вовремя. Ильяс ужом вывернулся из-под меня и, яростно рыча, рванулся к Пошехонскому, вытягивая руку с пистолетом в его сторону.
   - На!!! - выдохнул я, подаваясь вперед, и, вложив в импульс всю мощь, на какую был способен, обрушил на затылок Ильяса удар сцепленных рук. Шейные позвонки противно хрустнули - бандит выбил ногами конвульсивную дробь и затих.
   - Вот теперь, Вольдемар, мы с вами попрыгаем, - убитым голосом пробормотал я, щупая артерии на шее Ильяса и тщетно пытаясь обнаружить хотя бы какое-то подобие пульса. - Свидетелей - куча, отпереться не получится. - Я с тоской посмотрел на столпившихся у разбитой витрины секьюрити, которые, разинув рты, наблюдали за нашей возней. - Теперь нам дадут просраться по первое число. Давай-ка убираться отсюда, пока не началось...
   Следующие трое суток я прятался у Ольги - сидел в квартире и носа не высовывал. Поскольку о наших отношениях никто не знал, я мог считать себя в относительной безопасности. Ольга приходила вечером домой и рассказывала новости.
   Марат меня хотел - как и следовало ожидать. До того хотел, что от страсти аж зубами лязгал. В доме моем сидела засада - ждали, красавчики, что я все брошу и припрусь за каким-нибудь чертом, чтобы угодить в ловушку. В "Егоре" произвели обыск - все перевернули вверх дном, допросили всех сотрудников, обещали пристрелить, затем обещали деньги за информацию о моем местонахождении. Вовку сильно помяли - как лицо, непосредственно участвовавшее в неправом деянии. Увы, ничего хорошего из этого не вышло: господин Пошехонский, несмотря на мое глубокое уважение и трепетное участие в его судьбе, проинформирован о моем местопребывании не был - на всякий пожарный. Били-били, колотили, морду в жопу превратили, допрашивали с пристрастием, а потом дали неделю сроку. Если, дескать, за это время гнусный убийца не обнаружится - фирму пустят с молотка, а Вовку утопят в Ольховке.
   - Замучаются! - успокоил я Ольгу. - Облезут, неровно обрастать начнут! С молотка... Пффф... Я эту публику знаю. Марат в трауре, потому так зол. По всем "понятиям" его братишка был не прав - спустя некоторое время он сам это признает. Но - не сейчас. Сейчас лучше не перечить. Ну а мне надо убираться из вашего гостеприимного города. Мне тут, кроме пули в лоб, ничего не светит - при любом раскладе...
   В среду я прогулялся пару кварталов до первой рабочей телефонной будки и звякнул Пошехонскому на мобильный.
   - Я слушаю, - голос хозяина "Егора" был безнадежно мрачным.
   - Ухожу я от вас, - без предисловий сообщил я. - Злые вы все.
   - Минутку, - оживился Вовка и через несколько секунд продолжил: - Ты где? Ты куда пропал?
   - Вот я так прямо тебе все и сказал, - неодобрительно буркнул я. - О конспирации читал?
   - Я проверял - мой мобильный не прослушивается, - авторитетно заявил Пошехонский. - Ты знаешь - у меня тут заточено все. Они подсели на две наши пары через щит, а неподалеку от офиса круглосуточно дежурит их машина. Сканирование через стекла исключено - я в туалет вышел.
   - Умница, - похвалил я. - Там и живи. Но! В этом деле дополнительная предосторожность не помешает - сам понимаешь.
   - Ты мне не доверяешь?! - удивился Пошехонский. - После всего, что мы вместе пережили?! Ну ты...
   - Я покидаю вас, Вольдемар, - напомнил я. - Думаю, так будет лучше для всех. Не спеши горестно рыдать - как только Марат падет смертью храбрых при обострении производственных отношений, я к вам вернусь. Ты последний пункт контракта помнишь?
   - Какого контракта? Ты чего в загадки играешь - я же сказал тебе, что у нас на линии чисто! - недовольно пробубнил Вовка.
   Я озадаченно почесал переносицу и хмыкнул. Нехорошо получается! Последний пункт нашего трудового договора предусматривал - с моей подачи, естественно комплекс мероприятий, которые владелец фирмы должен осуществить в отношении сотрудника (меня то бишь) в случае возникновения критической ситуации. Иными словами, физическая и правовая защита, экстренная эвакуация в регион, выбранный сотрудником, и выплата солидного денежного вознаграждения. А вот сейчас как раз случилась такая критическая ситуация. Эвакуация и защита мне без надобности - я сам кого хочешь обороню и депортирую в любую точку земного шара. Но вы что - и денежки зажали?!
   - Вовчик, не дури, - ласково попросил я. - Это ты, а не я заварил всю кашу. Я тебя предупреждал - ты не послушался. Это я спас тебе жизнь. Если бы я чуть помедлил, тебя сейчас препарировали бы на кафедре судебной медицины. Знаешь, как у них там плохо? Холодные секционные столы, тупые резаки, патологически нетрезвые патологоанатомы. Представляешь?! Вольдемар - следи за руками. Это меня, а не тебя ищет вся ольховская братва. Эвакуация и защита мне не нужны. Ты мне дай немного денег - и я тихо исчезну из твоей жизни. Ну?
   - Так вот ты о чем! - облегченно выдохнул Пошехонский и тут же обиделся: Ну ты даешь! Ты что - мог предположить, что я брошу тебя на произвол судьбы? После всего, что ты для меня сделал?! Ну ты...
   - Был не прав, вспылил, - мгновенно раскаялся я. - Ну извини...
   - Это ты извини, - ответно покаялся Пошехонский. - Это я тебя подставил, я скотина, и нет мне прощения...
   - Хватит самобичеванием заниматься, - я решил вернуть разговор в деловое русло. - Ты сможешь с "хвоста" соскочить?
   - Разумеется! - легкомысленно воскликнул Пошехонский. - Они все-таки не профессионалы, так что...
   - Не надо недооценивать противника, - поправил я собеседника. - Ты вот что: деньги сам не снимай - пошли верного человека. Десять штук баксов на первое обзаведение мне хватит. Такая сумма тебя не обременит?
   - Да я тебе могу в десять раз больше... - вскинулся было Вовка, но я тут же пресек его благородный порыв: - Не можешь, Вольдемар! Не можешь. Ты забыл, что я в курсе финансового положения "Егора"? Если ты мне - в десять раз больше, сотрудники фирмы целый квартал будут вкалывать без зарплаты. А десять штук - в самый раз. А вообще я в панике. Ты как тут будешь без меня? Кто тебя одергивать будет? Носом в реалии нашей скотской обыденности тыкать да розовые очки протирать?
   - Не знаю, - тяжело вздохнул Вовка. - Не знаю... Ты бы забрал меня с собой, а?
   - Нереально, - отказался я. - Я сам не знаю, что со мной будет завтра. Но ты не вешай нос - я вернусь. Я тут цикличность высчитал: нормальный уголовный авторитет правит в среднем что-то около пяти лет. Потом его либо мочат, либо он уходит в депутаты. В русском городе Марат депутатом не будет - татарин. Ну, разве что в Татарстане. Значит что?
   - Как с "хвоста" соскочить? - неожиданно поинтересовался Вовка. - Я, право, теряюсь...
   - О! Слышу речь не мальчика, но мужлана! - обрадовался я. - Значит, не зря я с тобой барахтался. Внимай.
   Сегодня пошлешь кого-нибудь снять деньги. А завтра, в первой половине дня, эти деньги того... Ну, короче... - тут я на несколько секунд замялся лихорадочно прокручивал вариант, при котором в качестве передаточного звена можно было бы использовать главбуха. Вариант был хорош по всем статьям: совершенно неожиданный шаг для любого заинтересованного лица, никуда не надо ехать для расчета, полная безопасность для меня... Была в нем одна маленькая деталь: вовлекая Ольгу в свои дела, я подвергал ее жизнь неоправданному риску. Главбух и так балансирует на грани: если эти самые заинтересованные лица вдруг узнают, что она укрывала меня от "правосудия", участь ее будет ужасна. Нет, не могу я привлекать свою подружку к этому мероприятию. Не имею права...
   - Дальше, дальше что? - поторопил Пошехонский. - Я взял деньги. Завтра во второй половине дня - что?
   - Одел чужую куртку попроще, лыжную шапку. А лучше прихватить с собой, вернее будет. Далее. Прогулялся по чердаку офиса, спустился по пожарной лестнице в хозяйственный двор универмага. Оттуда просочился в бар, из бара вызвал такси. Что непонятно?
   - Вот я еще по чердакам не лазал! - возмутился Вовка. - У тебя посимпатичнее плана нет?
   - Если можешь - придумай лучше, - посоветовал я. - А пока есть только этот. Почему не спрашиваешь, куда ехать на такси? Или ты знаешь?
   - Да, действительно, куда ехать на такси? - эхом отозвался Пошехонский по его интонации я понял, что ничего придумывать он не станет, а воспользуется предложенным мною вариантом.
   - Туда, где я показал большому сторожу, где раки зимуют, - сообщил я и на всякий случай уточнил: - Это еще до нашего с тобой знакомства. Помнишь, я тебе рассказывал?
   - Большому сторожу... Большому сторожу... - Вовке потребовалось с полминуты, чтобы припомнить, о чем идет речь: об эпизоде с неудачным поступлением в "Арсенал" я рассказывал Пошехонскому довольно давно, в самом начале нашего знакомства. - А, большому сторожу! Ну конечно, помню. Конечно... А ты представляешь, сколько туда намотает? Туда не меньше часа от центра добираться! Может, мне у кого из знакомых машину одолжить?
   - Не надо, Вова, - отсоветовал я. - Ты чего жмешься? Конспирация требует определенных затрат - сам понимаешь. И потом - не далее как три минуты назад ты предлагал мне кучу денег. Ты что, Вовчик, - испортился? Ты в туалете долго не сиди, там воняет!
   - Да пошел ты! - беззлобно ругнулся Пошехонский. - Тоже мне, шутник... Во сколько мне подъехать?
   - К полудню, - быстро посчитал я. - Раньше ты не управишься - бар в десять открывается. И вот еще что. На выезде из города завернете на заправку, пусть таксер зальет полный бак. Скажешь, что поедете... ну, допустим, в Константинов. И не торгуйся, когда цену назовет - а то откажется ехать. Ты понял меня, нет?
   - Ага... Ага - вот так, да... В принципе понял... - Пошехонский наконец уловил ход моих рассуждений и возмутился: - Ну ты даешь! А я что - потом пешком оттуда попрусь? Ну ты...
   - А там недалеко до остановки, - сообщил я. - Два километра до конечной остановки тринадцатого автобуса. По березовому лесу. Воздух - сплошная аптека. Для пропитанных бумажной пылью легких - благостное отдохновение. Я, например, гулял там - прелесть! Что тебе не нравится?
   - Вот я еще на автобусе не ездил, - проворчал Вовка. - Аптека... Ха! Но в принципе... В принципе - ладно. Можешь на меня положиться - я все сделаю как надо...
   На следующий день, в половине двенадцатого, я медленно брел по березняку, разъезжаясь обутыми в высокие зимние кроссовки ногами по жирной дорожной грязи, периодически оглядывался и пытался разложить на составляющие глубокое состояние меланхолии, охватившее меня после того, как сошел с автобуса и углубился в лесную чащу. Я всегда поступаю таким образом - как учат мастера психологии: обозначаю проблему, раскладываю ее на составляющие, а затем разбираюсь с каждой составляющей один на один. Как показывает практика, какой бы серьезной ни была проблема, в расчлененном виде она выглядит гораздо привлекательнее, а бороться с каждым из составляющих звеньев намного проще, нежели пытаться осилить их всех сразу.
   Итак, что там у нас? Погода мерзкая. Оттепель стоит неделю, грязища, мокренький снежок падает - небо мрачное, затянуто косматыми мглистыми тучами. Просто грустно - уже из-за погоды. Некоторые не особо устойчивые к катаклизмам особи в такую погоду развлекаются суицидами. Прыгают с крыш, под транспорт бросаются и так далее.
   Далее: жалко бросать насиженное местечко. Только-только нашел свою нишу, устроился весьма недурственно: прекрасная работа, начальник - поискать, роскошная женщина, вполне подходящая на роль постоянной подруги жизни...
   Еще далее: опять меня злые люди хотят перевести в состояние нежити. Не люблю я этого. Мне нравится, когда наоборот. Я вообще-то не виноват - пределы необходимой обороны не превысил. В любом цивилизованном обществе суд в первый же день разбирательства вынес бы оправдательный вердикт - невиновен. Бандит подходит к посетителю ресторана, забирает женщин - как будто они какая-то вещь! - оскорбляет посетителя физически... И все это на глазах секьюрити, мэтра, не таясь, нагло... А потом этот бандит, которому дали заслуженно по роже, пытается этого посетителя застрелить. Черт!!! В чем я виноват?! Тут уж не просто грустно - тут полный грустдец!