Армахог опустился в кресло перед своими картами и стал расправлять их дрожащими пальцами. Он почти не слушал, что говорил Харлин касательно денег, нужных на то, чтобы закупить
продовольствие и оружие .
Тэсса... Как неожиданно - это так на нее похоже! Явиться прямо к Пресветлому и говорить от лица этих наемников.
Армахог никогда не воспринимал членов Братства - имелись свои причины. В частности, то, что его лучшая ученица
/да что там скрывать, много больше, чем просто ученица/
ушла когда-то, предпочла Братство ему, Армахогу. Он понимал и частично принимал ее поступок, но профессионалы Тэссы для старэгха всегда оставались просто наемниками.
Когда-то он надеялся, что она вернется. Теперь... теперь у Армахога была жена, взрослые сын и дочь. Он не станет разрушать семью ради
/настоящей любви?/
того, что было когда-то давно, в полузабытом прошлом. Мы изменились за прошедшие годы. Глупо было бы надеяться, что можно вернуть существовавшее когда-то. Это был ее выбор - и мой тоже.
За столом Харлин обещал правителю немедленно отдать распоряжения о доставке в башни всего необходимого для длительной осады. Талигхилл кивал.
На что он надеется? На что мы все надеемся? На чудо? Боги давно покинули нас. И даже
профессионалы Тэссы не спасут положения, разве что только отсрочат гибель. Тэсса!.. Она ведь наверняка пожелает отправиться в башни. Талигхилл пошлет наемников туда, а она... она ведь не останется в стороне. Что делать?! Я не могу допустить, чтобы... Я...
Он отодвинул в сторону карты и уставился в огонь факела, что висел на противоположной стене.
А что я могу?
- ... храм поможет, - говорил Тиелиг. - Разумеется, мы сейчас переживаем не лучшие времена, но кое-что...
- Я не забуду этого, - пообещал Талигхилл. - Хорошо, вопрос с продовольствием решен. С оружием, вроде бы, тоже все понятно. Что с Братством?
- Мне кажется, Пресветлый, в этом зале никто не сомневается: они нам нужны, - Армахог не узнал своего голоса - тот стал сиплым, надорванным, как лоскут древнего пергамента.
- Верно, - согласился правитель. - Вопрос в цене.
- Думаю, нам придется принять их условия, какой бы ни была цена, вздохнул Харлин. - Я, конечно, не воин, но вижу, что в предстоящей кампании каждый меч будет на счету. А Вольные Клинки - это Вольные Клинки.
- Бесспорно, - Талигхилл повернулся к старэгху. - Этот вопрос я перекладываю на ваши плечи, Армахог. Займитесь членами Братства, составьте договор или что там... Вам лучше знать. К тому же их предводительница ваша знакомая, так что вам будет легче найти общий язык.
- Как прикажет Пресветлый, - поклонился старэгх.
- На этом вроде бы все, - подытожил правитель. - У каждого из нас достаточно неотложных дел, так что не буду вас задерживать. Встретимся вечером, господа, и обсудим, кто что успеет за это время уладить.
Задвигались кресла - сильные мира сего, смущенные и озабоченные, покидали зал заседаний.
- Да... Армахог... - произнес уже в спину старэгху Талигхилл. Останьтесь, мне необходимо поговорить с вами.
Рыжеволосый военачальник молча встал у спинки своего кресла, дожидаясь, пока все выйдут и правитель объяснит, в чем же дело.
- Вот что, - Пресветлый выбирался из-за подковы стола и внимательно посмотрел на карту, висевшую на стене. - Мне кажется, я нашел выход из создавшейся ситуации.
Армахог вежливо молчал и ждал продолжения.
- Итак... - Талигхилл заложил руки за спину и приблизился к вороху карт, которые принес сюда старэгх. Взглянул на них мельком и продолжил: - Итак, проблема в недостатке времени - или сил. Нам нужно и то, и другое. И, признаться, я думаю, мы можем получить и то, и другое. Выход есть.
- Пресветлый, я молюсь, чтобы вы оказались правы, - совершенно искренне сказал Армахог.
Талигхилл засмеялся, пряча за смехом усталость:
- Полноте, Армахог. Зная мое отношение к Богам, говорить о том, что вы молитесь, чтобы я оказался прав?.. Это не смешно.
Старэгх развел руками:
- Вы правы, мой правитель. Это не смешно. И думаю, Боги поступят по своему усмотрению. Если пожелают, помогу нам, не глядя на то, что вы в них не верите. А нет значит нет.
- Подобный фатализм мне не нравится, - нахмурился Пресветлый. - От него веет пораженческими настроениями. Надеюсь, вы не станете распространяться о своем мнении по поводу Божественной помощи .
Не дожидаясь, пока старэгх ответит, Талигхилл перешел наконец к изложению своего плана.
- Так вот, о том, что пришло мне в голову, пока я выслушивал Харлина и прочих. Нам, как я уже говорил, нужно время и силы. Бесспорно, время мы можем выиграть только одним способом: задержав противника в ущелье Крина.
- Простите, что перебиваю вас, Пресветлый, но только что я понял существует еще один способ.
Талигхилл вопросительно изогнул правую бровь:
- Да? Какой же?
- Переговоры, - объяснил Армахог. - Мы можем выслать к военачальникам хуминдарской армии парламентеров, которым будет приказано как можно дольше вести переговоры с врагом.
- Но согласитесь, что времени, которое мы выиграем таким образом, нам все равно не хватит на мобилизацию армии.
- Согласен, - кивнул старэгх. - Но это все же лучше, чем ничего.
Талигхилл медленно покачал головой:
- Нет. Конечно, отказываться от этого варианта мы не будем. Но... Вернемся к тому, о чем я так упорно пытаюсь рассказать. Не вызывает сомнений, что нам придется встретить хуминов в Крина - как бы не задержало их посольство. Также не вызывает сомнений, что те силы, которые мы можем сейчас послать в башни, способны дать нам фору во времени - но после они будут нужны нам здесь. Вывод напрашивается сам собой: когда хумины обнаружат горные тропы и станут обходить ущелье с флангов, мы отведем большее количество воинов из башен, а оставим там только минимальный состав, способный ввести врага в заблуждение относительно реальной численности гарнизонов в ущелье. Таким образом мы выиграем время и сохраним большую часть наших сил.
- Насколько я понял, - мрачно произнес Армахог, - часть воинов должна будет полечь в тех башнях. Но никто не захочет добровольно умирать ради каких бы то ни было идеалов. Если вы думаете иначе, то прошу вас, избавьтесь от подобных заблуждений, пока не поздно!
- Странно слышать от вас такие слова, старэгх. Мне кажется, вы преувеличиваете.
- Разумеется, я преувеличиваю, - спокойно сказал Армахог. - Кое-кто, конечно, согласится умереть во имя того, чтобы остальные смогли выиграть эту войну. Просто здесь примешивается одна маленькая деталь, которая все портит. Те, кого вы изберете в качестве откупных жертв, в душе будут обиженно вопрошать: почему выбрали именно меня? Потом учтите - в течение некоторого, как мы рассчитываем, - весьма продолжительного времени, смертники и
несмертники будут находится рядом. Единственное чувство, которое может возникнуть у них друг к другу, - ненависть. Думаю, к урочному часу они просто перегрызут глотки своим соседям, но не выпустят их из башен.
- Вы правы, - удрученно признал Талигхилл. - Если честно, я даже ожидал от вас подобных слов. Но очень уж не хотел говорить о другой возможности.
- Считаете, таковая существует?
- Да, - Пресветлый потер переносицу и на мгновение закрыл глаза. Он жутко устал - и от этих церемоний, и от этого разговора. От разговора - в особенности.
- Такая возможность существует, - молвил он наконец. - Ничего не говорить тем, кого мы выберем для того, чтобы прикрыть отход основной части войск.
- Жестоко.
- Но эта жестокость вызвана исключительно необходимостью, - правитель сцепил пальцы в замок и уперся в него подбородком. - Мне тоже не нравится эта идея, но другого выхода я не вижу.
Армахог кашлянул:
- Я, признаться, тоже. Но...
- Давайте отложим споры на потом, - попросил Пресветлый. - Скоро вечер, все снова соберутся, я разберусь с ними, а потом выслушаю ваши возражения. Остальным говорить пока ничего не будем.
Он вздохнул и снова потер переносицу.
- Ступайте, Армахог. Ступайте.
Старэгх поклонился Пресветлому и вышел. Двери за ним тяжело лязгнули, и в зале наконец появилась тишина. Она неслышно подошла к Талигхиллу, присела рядом, приобняла за плечи и поцеловала в лоб - так целовала мать, когда он, наигравшись за день, начинал дремать за ужином. Правитель хотел было подняться и идти в свои покои, чтобы как следует выспаться перед вечерним совещанием, но...
Сам не заметил, как заснул.
/смещение - огненная кисточка, которая оставляет на глазах оранжево-золотистую полоску/
Тэсса вышла из ворот дворца и остановилась на минуту, оглядываясь по сторонам.
Вечерело. Солнце еще не упало за линию горизонта натертым до блеска медяком, но из-за высоких домов, выросших по обе стороны улицы, свет его почти не попадал сюда. Было не слишком людно: задержавшиеся лоточники торопливо шагали по домам да на дальнем перекрестке гнусавил слепой нищий. И еще - в сточной канаве рылась одинокая курица. Непонятно - как она оказалась в таком месте одна и почему до сих пор никто не торопится познакомить ее со своей кастрюлей?
Тэсса поправила ножны и зашагала к Благословению Ув-Дайгрэйса . Это был одновременно постоялый двор и харчевня. Клиентами Благословения , как правило, оказывались воители, чему в немалой степени способствовало название харчевни. Сейчас она по самую крышу была заполнена Вольными Клинками, приехавшими в столицу, чтобы наняться на службу к правителю.
Воительница подошла к Благословению дворами, остановилась у невысокого каменного забора и постучала в калитку. Через некоторое время калитку отворил худой подросток; он уважительно кивнул Тэссе и пропустил ее внутрь. Выглянул на улицу, осмотрелся по сторонам и только тогда заперся изнутри.
На заднем дворе Благословения было пусто; с улицы, на которую выходил фасад постоялого двора, доносились звуки, характерные для любого гулянья: пьяные выкрики, музыка, хриплый смех. В нескольких окнах горел тусклый лампадный свет, остальные чернели квадратными пуговицами. В конюшне одиноко всхрапнул конь, стукнул копытом о перегородку и затих.
Тэсса направилась к черному ходу, прошла узким коридорчиком и оказалась на кухне. Здесь она приветливо кивнула кухаркам, выбралась через небольшую дверцу на лестницу и поднялась в свою комнату. Ей удалось отвоевать довольно приличную комнатушку на третьем этаже - приличную, разумеется, только с учетом возросшего спроса на жилье. Здесь воительница сняла с себя лук, отстегнула ножны и устало опустилась на кровать, не зажигая света.
Некоторое время она так и лежала в полумраке, глядя широко открытыми глазами в потолок. По потолку неприкаянно бродил маленький клоп, тыкаясь во все стороны мордочкой. В результате он не удержался и рухнул вниз, где был бесстрастно раздавлен сапожным каблуком. В комнате разлился резкий неприятный запах.
Тэсса нехотя поднялась с постели, распахнула створки окна, чтобы хоть немного проветрить помещение, но нахлынувшие запахи свежих помоев и конского навоза не слишком этому способствовали.
Выглянула во двор. Худой подросток, который открыл ей калитку, рубил дрова, резко вскидывая над головой топор и с силой опуская его вниз. Слишком дергает. Убьется ведь.
Она неодобрительно покачала головой, но решила не вмешиваться. Только не сегодня - хватало иных хлопот.
Пристегнула ножны с клинком, вышла из комнаты и по лестнице спустилась в зал. Кэн уже сидел там. Как и Сог с Укрином. Разговор предстоял тяжелый.
Тэсса опустилась на свободный табурет, - так, чтобы за спиной была стена, а вход в зал находился перед глазами. Кэн молча кивнул ей и знаком приказал разносчице принести еще одну кружку. Сог и Укрин сидели за дальним столиком и пока еще не заметили, что Тэсса вернулась. Или делали вид, что не заметили.
Разносчица - объемистая молодица, передвигавшаяся так, словно в ключевых точках ее тела основательно разболтались шарниры - поставила перед воительницей кружку и поинтересовалась, не нужно ли чего-нибудь еще.
- Мяса и пару лепешек, - велела Тэсса. - Да поживее.
Молодица изобразила некое подобие реверанса и удалилась, все с такой же невообразимой амплитудой телодвижений.
Кэн молча налил воительнице вина и протянул кружку:
- Пей.
Тэсса благодарно кивнула, но пригубила совсем чуть-чуть.
- Что-то не хочется.
- Ну что? - спросил Кэн.
Она посмотрела на этого широкоплечего, немолодого уже мужчину, который способен был одним ударом свалить разъяренного буйвола, а теперь сидел и покорно ждал ее ответа. Внешность обманчива - с виду опасный и буйный, Кэн очень редко выходил из себя и вообще отличался необъяснимым простодушием. Казалось, куда такому в Вольные Клинки, но Кэн пришел в Братство уже давно, значительно раньше Тэссы, и всегда был на хорошем счету у заказчиков. В отличие от своего брата, между прочим...
- Подойдут Сог с Укрином, тогда расскажу, - пообещала Тэсса. - К чему повторять дважды то, что можно сказать один раз?
- Позвать их? - осторожно спросил Кэн.
- Нет, сами подойдут.
- Хорошо, - покорно согласился наемник. Он положил на стол свои могучие руки и стал разглядывать шрамы и вены на них так, словно в белесо-голубом узоре крылся ответ на его вопрос - ответ, который Тэсса не хочет пока произносить вслух.
Вокруг столика шумел общий зал, а здесь на некоторое время воцарилось тягостное молчание.
Укрин наконец заметил присутствие в зале воительницы. Он что-то сказал Согу - тот обернулся. Поймал взгляд Тэссы, кивнул ей и, поднявшись, стал пробираться к их с Кэном столику. Укрин не отставал, только задержался, чтобы рассчитаться с подошедшей разносчицей.
- Вернулась, - мрачно констатировал Сог, опускаясь на свободный табурет.
- Как видишь, - холодно ответила воительница. - Ты не рад?
Ее собеседник пригладил свои блестящие волосы тонкими костлявыми пальцами и скривил узкие губы:
- Почему же? Рад. И что сказал Пресветлый?
- Завтра, - Тэсса потянулась за кружкой и отхлебнула немного вина. - Он даст ответ завтра.
- Ты говорила с ним о Братьях? - спросил Кэн. Не мог не спросить, и Тэсса его понимала, но все равно почувствовала раздражение. Она хотела умолчать об этой детали, но, видимо, не получится.
- Нет, - ответила воительница, вызывающе глядя на Сога - не на Кэна. - Не говорила. Сначала пускай решит, нужны ли ему мы.
- Отлично! - желчно рассмеялся Сог.
Тэсса всегда удивлялась, откуда в этом невысоком костлявом человеке берется столько энергии и эмоций. И почему это, как правило, - негативные эмоции и разрушительная энергия.
- Отлично! - повторил Сог. - Мы правдами и неправдами собрали в этом городе около полутысячи Вольных Клинков, а теперь выясняется, что сама вероятность осуществления плана ставится под сомнение! Просто шикарно.
- Мы знали изначально, что затея может провалиться на самой первой стадии, - бесстрастно заметил Укрин. - Ты тоже знал это, Сог.
- Разумеется! - фыркнул воитель. - Но другие - многие, замечу, - этого не знают и по сей день. И если...
- Хватит! - рявкнула на них Тэсса. - Если я хоть что-нибудь понимаю в людях, правитель завтра возьмет нас на службу. На наших условиях. Я видела лица его советников - они понимают, что другого выхода у них нету.
- Тэсса права, - вмешался Кэн. - К тому же, старэгх - ее старинный приятель. Не беспокойся, Сог, все будет в порядке.
- Беспокоиться следует как раз тебе, Кэн, - пожал плечами тот. - Это судьба твоего брата зависит от милости Талигхилла и дипломатических талантов Тэссы. Я не беспокоюсь.
- Вот и хорошо, - подытожил Укрин. - Значит, завтра все выясниться. А до тех пор нету смысла переливать слова из пустого в порожнее.
- Согласен, - недовольно скривился Сог. - Надеюсь, завтра Тэсса принесет нам утешительные вести.
Воительница промолчала.
Как раз в это время явилась разносчица с заказом Тэссы и кружками для Сога и Укрина. Женщина принялась за еду, и мужчинам волей-неволей пришлось оставить ее в покое.
Сог и Укрин некоторое время обсуждали достоинства и недостатки прямых клинков - недавнего нововведения в хуминдарской армии, Кэн молчал.
После того, как она расправилась с лепешками и мясом, Тэсса безмолвно отсчитала и положила рядом с тарелкой деньги для разносчицы, после чего встала, небрежным кивком головы попрощалась с собеседниками и ушла к себе наверх.
Сог следил за ней недобро прищуренными глазами до тех пор, пока воительница не скрылась из виду. Потом покачал головой и отхлебнул из своей кружки.
- Она что-то скрывает, - пробормотал наемник. - Слишком долго была во дворце, слишком мало сказала...
- Уймись, - меланхолично бросил Укрин. Он вытянул под столом свои долговязые ноги и время от времени лениво отхлебывал из кружки. - В конце концов, Армахог ее старый знакомый. Может, задержалась, чтобы... поболтать с ним о том, о сем.
Сог недоверчиво покачал головой:
- При живом Тогине? Не верю.
- Тогин далеко, - заметил Укрин. - А Армахог - здесь. К тому же, с дипломатической точки зрения...
/смещение - меч и молния/
Талигхилла разбудило легкое покашливание. Он нехотя разлепил веки и открыл рот, чтобы как следует отчитать больного, который шастает по дворцу и мешает спать честным правителям. Честным правителям ? Это, пожалуй, стоит запомнить. Неплохая шутка.
Окончательно проснувшись
/ну, почти окончательно/,
Пресветлый поискал взглядом того, кто стал причиной его пробуждения.
Причиной был Тиелиг. Он немного укоризненно посмотрел на правителя и заметил:
- Скоро полночь. Все ждут, пока вы проснетесь, чтобы отчитаться перед вами. И я - в том числе.
Пресветлый, сдвинув брови, попытался вспомнить, о чем, собственно, идет речь. Вспомнил, мысленно выбранил себя за то, что не велел стражникам разбудить правителя в урочный час, и приказал:
- Пускай все входят. Я выслушаю.
Пока Тиелиг ходил звать властимущих мира сего, Пресветлый успел немного размять затекшие конечности и привести разум в то состояние, которое было необходимо для восприятия новостей и их анализа. Глупо было бы выслушивать градоправителя, казначея или старэгха вполуха. Во-первых, обидятся, а во-вторых, их сообщения слишком важны, чтобы не уделять им соответствующего внимания.
Талигхилл уселся на свое место (порядком ему надоевшее за последние дни) и стал наблюдать, как вошедшие устраиваются в креслах.
/смещение - прыжок над пропастью, прыжок, растянувшийся на сотни веков... и длящийся одно мгновение/
- Я обдумал все то, о чем вы говорили, - глухо произнес Армахог. - И я... не согласен с этим планом.
Все ушли, и теперь в зале они остались вдвоем - старэгх и правитель. Было далеко за полночь. Свечи в фигурных канделябрах втянули оплавленные головы в толстые плечи, рыдая об уходящем времени раскаленными слезами. Эхо слов бродило по залу, задумчиво проводя ладонью по гладкой столешнице п-образного стола. Талигхилл хмурился, но слушал.
- Я считаю, у нас ничего не получится. И это слишком большой риск - если войска из башен не успеют выйти до того, как хумины обойдут ущелье с флангов, мы потеряем все. Кроме того...
- Погодите, - поднял руку Пресветлый. Потом поднес ее ко рту, чтобы прикрыть зевок. Погодите. На сегодняшний день это - единственный план, который дает нам хотя бы надежду на победу в войне. Других планов попросту не существует. Предложите что-либо альтернативное, и я первый воскликну: Да будет так! Но до тех пор давайте договоримся: не отвергать, но пытаться воплотить в жизнь. Помните махтас? - не дорожить частью, чтобы сохранить целое . Пускай это будет нашим девизом в предстоящей войне.
Старэгх хотел было возразить. Слов было так много, и все они способны были переубедить Пресветлого, доказать ему, что он не прав, но... Но Армахог смолчал. Наверное, он слишком устал сегодня, чтобы что-либо доказывать.
- Как будет угодно Пресветлому.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Мы помолчали.
- Не ожидал такого от старэгха, - заметил из своего кресла Данкэн. Какой-то он мягкотелый, вам не кажется?
- Это все Тэсса, - сказал я, больше для того, чтобы не давать молчанию опять разлиться в комнатке. - Ее появление было для Армахога слишком неожиданным.
Генерал в отставке зевнул:
- Мне кажется, это мало его оправдывает. Знаете, однажды в моей практике...
Я мысленно воздел очи к небесам в немом укоре: За что?!.. Небеса, в отличие от генерала, безмолвствовали.
Наконец наш повествователь завершил рассказ из серии Неопубликованные (и ненаписанные) мемуары , и все мы, с заметным оживлением, встали, направляясь к выходу. Как говорится, от греха подальше.
В Башне , как и в древнем Гардгэне, уже наступила полночь. Вялые и сонные, но с урчащими желудками, мы поднялись в Большой зал. Стол там был накрыт, и свежие, еще дымящиеся блюда несколько развеяли нашу сонливость - но не надолго.
Пожелав всем спокойной ночи (с учетом последних событий - в прямом смысле этого слова), я поплелся к себе в комнату, где и уснул. Без сновидений.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Удивительно, но меня никто не разбудил. Не успели.
За семь дней я привык вставать в одно и то же время, так что теперь совершил над собой сей маленький акт вандализма без особого напряга. Лучше так, чем слышать стук в дверь и бесстрастный голос: Вставайте, господин! - когда вставать ну совсем не хочется. И чем настойчивее тебя будят, тем больше не хочется - прямо какая та пропорциональная зависимость. А когда сам себя заставляешь покинуть теплую уютную постель, то и винить некого. Кроме себя.
Я успел одеться, посетить ванную комнату и прочие утренние места, вернулся в номер, а за мной так никто и не пришел.
Несколько обиженный подобным невниманием со стороны слуг, я отправился в Большой зал, попутно размышляя над тем, что же такого исключительного могло произойти. Может, приехали-таки спасатели и отволакивают в сторону ту глыбу у входа? Да нет, пожалуй, это бы происходило шумно и сенсационно, с восхищенными комментариями господина журналиста, со вспышками и непременно с фотографированием на фоне работающих спасателей. Я бы обязательно проснулся.
Что тогда?..
Не гостиница, а вместилище загадок!
В Большом зале я и впрямь обнаружил неплохой шанс прояснить ситуацию. У дальнего края стола одиноко сидел Данкэн и сражался с каким-то салатом героически, надо отметить, сражался, - и потихоньку побеждал.
- Доброе утро! - я поприветствовал его, но журналист лишь на мгновение оторвался от блюда, чтобы небрежно кивнуть.
- Понимаю, вы заняты, но может быть, все-таки уделите минутку внимания? ядовито поинтересовался я.
- Насчет того, что никто вас не будил? - хмыкнул Данкэн.
- С чего бы такая проницательность?
- Просто вы очень скучный и предсказуемый человек, Нулкэр, - лениво протянул журналист. - Ваши вопросы написаны на ваших губах еще до того, как вы успеваете их открыть. Губы, разумеется.
- Сомнительный комплимент.
- Точно, - согласился Данкэн. - Что же касается вашей покинутости и забытости , то все просто. Сегодня не будет повествований.
- По какой причине? - удивленно спросил я.
- Карна плохо себя чувствует и просила, чтобы денек повременили - дали ей прийти в себя. Мугид согласился.
- Но еще вчера в точно таком же случае господин повествователь не временил . А юноша в очках ведь не внимал ему, так что...
- Что мне в вас нравится, так это ваши умозаключения, - заметил журналист. - Я тоже подумал о чем-то подобном и решил даже навестить
очкарика дабы уточнить кое-какие детали.
- Ну и каковы результаты?
- Никаких, - развел руками Данкэн. И, разумеется, замолчал, давая мне возможность спросить.
Я спросил.
- Почему?
- Потому что еще не ходил к нему, - объяснил журналист. - Позавтракаю пойду.
- С собой не приглашаете? - мне почему-то казалось, что ответ я и так знаю.
- Нет, - тон Данкэна стал серьезнее. - Потому что мне одному мальчик, может быть, и расскажет, что с ним случилось, а нам обоим - вряд ли.
Он развел руками:
- Не обессудьте...
- Ничего, найду, чем заняться, - ответил я. - Завтраком, например.
- Достойное занятие, - согласился журналист. - Ну что же, приятного аппетита, а я побегу.
- Удачи.
Он благодарно кивнул и ушел. Я остался один.
Итак, сегодня у меня есть в распоряжении целый день. Остается только решить, на что его потратить.
Я задумался.
Разумеется, можно было бы начать претворять в жизнь тот план, который родился у меня после внезапного отъезда толстухи. И случай, вроде бы, подходящий, и обстановка располагает. Только уйти - никак. Летать я пока не научился, так что остается лишь ожидать своей очереди и уповать, чтобы, когда она наступит, я получил подобную способность.
Кстати, об очередях... Вчера, как мне кажется, был очкарик, но кто сегодня? Вернее - со вчера до нынешнего, еще не наступившего вечера. Но - кто? Явно не Карна - ее черед еще не наступил (если, конечно, я прав, и таланты у нас появляются по очереди). Значит, остаются четверо: Чрагэн, генерал в отставке или кто-то из Валхирров. Поскольку таланты - по моим предположениям - могут появляться лишь у тех, кто внимает, слуги и сам Мугид в расчет не принимаются. Хотя, что касается Мугида... У него и так талантов предостаточно.
Итак, кто же?
Да, а ведь совсем не обязательно, чтобы талант проявился. Если, скажем, господин Валхирр получит на сутки возможность исцелять, это еще не значит, что он тут же обнаружит в себе сей дар. Пресветлые вон иногда долго искали свою сверхспособность, а ведь они знали о ее существовании. Никто же из четверых внимающих не знает. Так что...
продовольствие и оружие .
Тэсса... Как неожиданно - это так на нее похоже! Явиться прямо к Пресветлому и говорить от лица этих наемников.
Армахог никогда не воспринимал членов Братства - имелись свои причины. В частности, то, что его лучшая ученица
/да что там скрывать, много больше, чем просто ученица/
ушла когда-то, предпочла Братство ему, Армахогу. Он понимал и частично принимал ее поступок, но профессионалы Тэссы для старэгха всегда оставались просто наемниками.
Когда-то он надеялся, что она вернется. Теперь... теперь у Армахога была жена, взрослые сын и дочь. Он не станет разрушать семью ради
/настоящей любви?/
того, что было когда-то давно, в полузабытом прошлом. Мы изменились за прошедшие годы. Глупо было бы надеяться, что можно вернуть существовавшее когда-то. Это был ее выбор - и мой тоже.
За столом Харлин обещал правителю немедленно отдать распоряжения о доставке в башни всего необходимого для длительной осады. Талигхилл кивал.
На что он надеется? На что мы все надеемся? На чудо? Боги давно покинули нас. И даже
профессионалы Тэссы не спасут положения, разве что только отсрочат гибель. Тэсса!.. Она ведь наверняка пожелает отправиться в башни. Талигхилл пошлет наемников туда, а она... она ведь не останется в стороне. Что делать?! Я не могу допустить, чтобы... Я...
Он отодвинул в сторону карты и уставился в огонь факела, что висел на противоположной стене.
А что я могу?
- ... храм поможет, - говорил Тиелиг. - Разумеется, мы сейчас переживаем не лучшие времена, но кое-что...
- Я не забуду этого, - пообещал Талигхилл. - Хорошо, вопрос с продовольствием решен. С оружием, вроде бы, тоже все понятно. Что с Братством?
- Мне кажется, Пресветлый, в этом зале никто не сомневается: они нам нужны, - Армахог не узнал своего голоса - тот стал сиплым, надорванным, как лоскут древнего пергамента.
- Верно, - согласился правитель. - Вопрос в цене.
- Думаю, нам придется принять их условия, какой бы ни была цена, вздохнул Харлин. - Я, конечно, не воин, но вижу, что в предстоящей кампании каждый меч будет на счету. А Вольные Клинки - это Вольные Клинки.
- Бесспорно, - Талигхилл повернулся к старэгху. - Этот вопрос я перекладываю на ваши плечи, Армахог. Займитесь членами Братства, составьте договор или что там... Вам лучше знать. К тому же их предводительница ваша знакомая, так что вам будет легче найти общий язык.
- Как прикажет Пресветлый, - поклонился старэгх.
- На этом вроде бы все, - подытожил правитель. - У каждого из нас достаточно неотложных дел, так что не буду вас задерживать. Встретимся вечером, господа, и обсудим, кто что успеет за это время уладить.
Задвигались кресла - сильные мира сего, смущенные и озабоченные, покидали зал заседаний.
- Да... Армахог... - произнес уже в спину старэгху Талигхилл. Останьтесь, мне необходимо поговорить с вами.
Рыжеволосый военачальник молча встал у спинки своего кресла, дожидаясь, пока все выйдут и правитель объяснит, в чем же дело.
- Вот что, - Пресветлый выбирался из-за подковы стола и внимательно посмотрел на карту, висевшую на стене. - Мне кажется, я нашел выход из создавшейся ситуации.
Армахог вежливо молчал и ждал продолжения.
- Итак... - Талигхилл заложил руки за спину и приблизился к вороху карт, которые принес сюда старэгх. Взглянул на них мельком и продолжил: - Итак, проблема в недостатке времени - или сил. Нам нужно и то, и другое. И, признаться, я думаю, мы можем получить и то, и другое. Выход есть.
- Пресветлый, я молюсь, чтобы вы оказались правы, - совершенно искренне сказал Армахог.
Талигхилл засмеялся, пряча за смехом усталость:
- Полноте, Армахог. Зная мое отношение к Богам, говорить о том, что вы молитесь, чтобы я оказался прав?.. Это не смешно.
Старэгх развел руками:
- Вы правы, мой правитель. Это не смешно. И думаю, Боги поступят по своему усмотрению. Если пожелают, помогу нам, не глядя на то, что вы в них не верите. А нет значит нет.
- Подобный фатализм мне не нравится, - нахмурился Пресветлый. - От него веет пораженческими настроениями. Надеюсь, вы не станете распространяться о своем мнении по поводу Божественной помощи .
Не дожидаясь, пока старэгх ответит, Талигхилл перешел наконец к изложению своего плана.
- Так вот, о том, что пришло мне в голову, пока я выслушивал Харлина и прочих. Нам, как я уже говорил, нужно время и силы. Бесспорно, время мы можем выиграть только одним способом: задержав противника в ущелье Крина.
- Простите, что перебиваю вас, Пресветлый, но только что я понял существует еще один способ.
Талигхилл вопросительно изогнул правую бровь:
- Да? Какой же?
- Переговоры, - объяснил Армахог. - Мы можем выслать к военачальникам хуминдарской армии парламентеров, которым будет приказано как можно дольше вести переговоры с врагом.
- Но согласитесь, что времени, которое мы выиграем таким образом, нам все равно не хватит на мобилизацию армии.
- Согласен, - кивнул старэгх. - Но это все же лучше, чем ничего.
Талигхилл медленно покачал головой:
- Нет. Конечно, отказываться от этого варианта мы не будем. Но... Вернемся к тому, о чем я так упорно пытаюсь рассказать. Не вызывает сомнений, что нам придется встретить хуминов в Крина - как бы не задержало их посольство. Также не вызывает сомнений, что те силы, которые мы можем сейчас послать в башни, способны дать нам фору во времени - но после они будут нужны нам здесь. Вывод напрашивается сам собой: когда хумины обнаружат горные тропы и станут обходить ущелье с флангов, мы отведем большее количество воинов из башен, а оставим там только минимальный состав, способный ввести врага в заблуждение относительно реальной численности гарнизонов в ущелье. Таким образом мы выиграем время и сохраним большую часть наших сил.
- Насколько я понял, - мрачно произнес Армахог, - часть воинов должна будет полечь в тех башнях. Но никто не захочет добровольно умирать ради каких бы то ни было идеалов. Если вы думаете иначе, то прошу вас, избавьтесь от подобных заблуждений, пока не поздно!
- Странно слышать от вас такие слова, старэгх. Мне кажется, вы преувеличиваете.
- Разумеется, я преувеличиваю, - спокойно сказал Армахог. - Кое-кто, конечно, согласится умереть во имя того, чтобы остальные смогли выиграть эту войну. Просто здесь примешивается одна маленькая деталь, которая все портит. Те, кого вы изберете в качестве откупных жертв, в душе будут обиженно вопрошать: почему выбрали именно меня? Потом учтите - в течение некоторого, как мы рассчитываем, - весьма продолжительного времени, смертники и
несмертники будут находится рядом. Единственное чувство, которое может возникнуть у них друг к другу, - ненависть. Думаю, к урочному часу они просто перегрызут глотки своим соседям, но не выпустят их из башен.
- Вы правы, - удрученно признал Талигхилл. - Если честно, я даже ожидал от вас подобных слов. Но очень уж не хотел говорить о другой возможности.
- Считаете, таковая существует?
- Да, - Пресветлый потер переносицу и на мгновение закрыл глаза. Он жутко устал - и от этих церемоний, и от этого разговора. От разговора - в особенности.
- Такая возможность существует, - молвил он наконец. - Ничего не говорить тем, кого мы выберем для того, чтобы прикрыть отход основной части войск.
- Жестоко.
- Но эта жестокость вызвана исключительно необходимостью, - правитель сцепил пальцы в замок и уперся в него подбородком. - Мне тоже не нравится эта идея, но другого выхода я не вижу.
Армахог кашлянул:
- Я, признаться, тоже. Но...
- Давайте отложим споры на потом, - попросил Пресветлый. - Скоро вечер, все снова соберутся, я разберусь с ними, а потом выслушаю ваши возражения. Остальным говорить пока ничего не будем.
Он вздохнул и снова потер переносицу.
- Ступайте, Армахог. Ступайте.
Старэгх поклонился Пресветлому и вышел. Двери за ним тяжело лязгнули, и в зале наконец появилась тишина. Она неслышно подошла к Талигхиллу, присела рядом, приобняла за плечи и поцеловала в лоб - так целовала мать, когда он, наигравшись за день, начинал дремать за ужином. Правитель хотел было подняться и идти в свои покои, чтобы как следует выспаться перед вечерним совещанием, но...
Сам не заметил, как заснул.
/смещение - огненная кисточка, которая оставляет на глазах оранжево-золотистую полоску/
Тэсса вышла из ворот дворца и остановилась на минуту, оглядываясь по сторонам.
Вечерело. Солнце еще не упало за линию горизонта натертым до блеска медяком, но из-за высоких домов, выросших по обе стороны улицы, свет его почти не попадал сюда. Было не слишком людно: задержавшиеся лоточники торопливо шагали по домам да на дальнем перекрестке гнусавил слепой нищий. И еще - в сточной канаве рылась одинокая курица. Непонятно - как она оказалась в таком месте одна и почему до сих пор никто не торопится познакомить ее со своей кастрюлей?
Тэсса поправила ножны и зашагала к Благословению Ув-Дайгрэйса . Это был одновременно постоялый двор и харчевня. Клиентами Благословения , как правило, оказывались воители, чему в немалой степени способствовало название харчевни. Сейчас она по самую крышу была заполнена Вольными Клинками, приехавшими в столицу, чтобы наняться на службу к правителю.
Воительница подошла к Благословению дворами, остановилась у невысокого каменного забора и постучала в калитку. Через некоторое время калитку отворил худой подросток; он уважительно кивнул Тэссе и пропустил ее внутрь. Выглянул на улицу, осмотрелся по сторонам и только тогда заперся изнутри.
На заднем дворе Благословения было пусто; с улицы, на которую выходил фасад постоялого двора, доносились звуки, характерные для любого гулянья: пьяные выкрики, музыка, хриплый смех. В нескольких окнах горел тусклый лампадный свет, остальные чернели квадратными пуговицами. В конюшне одиноко всхрапнул конь, стукнул копытом о перегородку и затих.
Тэсса направилась к черному ходу, прошла узким коридорчиком и оказалась на кухне. Здесь она приветливо кивнула кухаркам, выбралась через небольшую дверцу на лестницу и поднялась в свою комнату. Ей удалось отвоевать довольно приличную комнатушку на третьем этаже - приличную, разумеется, только с учетом возросшего спроса на жилье. Здесь воительница сняла с себя лук, отстегнула ножны и устало опустилась на кровать, не зажигая света.
Некоторое время она так и лежала в полумраке, глядя широко открытыми глазами в потолок. По потолку неприкаянно бродил маленький клоп, тыкаясь во все стороны мордочкой. В результате он не удержался и рухнул вниз, где был бесстрастно раздавлен сапожным каблуком. В комнате разлился резкий неприятный запах.
Тэсса нехотя поднялась с постели, распахнула створки окна, чтобы хоть немного проветрить помещение, но нахлынувшие запахи свежих помоев и конского навоза не слишком этому способствовали.
Выглянула во двор. Худой подросток, который открыл ей калитку, рубил дрова, резко вскидывая над головой топор и с силой опуская его вниз. Слишком дергает. Убьется ведь.
Она неодобрительно покачала головой, но решила не вмешиваться. Только не сегодня - хватало иных хлопот.
Пристегнула ножны с клинком, вышла из комнаты и по лестнице спустилась в зал. Кэн уже сидел там. Как и Сог с Укрином. Разговор предстоял тяжелый.
Тэсса опустилась на свободный табурет, - так, чтобы за спиной была стена, а вход в зал находился перед глазами. Кэн молча кивнул ей и знаком приказал разносчице принести еще одну кружку. Сог и Укрин сидели за дальним столиком и пока еще не заметили, что Тэсса вернулась. Или делали вид, что не заметили.
Разносчица - объемистая молодица, передвигавшаяся так, словно в ключевых точках ее тела основательно разболтались шарниры - поставила перед воительницей кружку и поинтересовалась, не нужно ли чего-нибудь еще.
- Мяса и пару лепешек, - велела Тэсса. - Да поживее.
Молодица изобразила некое подобие реверанса и удалилась, все с такой же невообразимой амплитудой телодвижений.
Кэн молча налил воительнице вина и протянул кружку:
- Пей.
Тэсса благодарно кивнула, но пригубила совсем чуть-чуть.
- Что-то не хочется.
- Ну что? - спросил Кэн.
Она посмотрела на этого широкоплечего, немолодого уже мужчину, который способен был одним ударом свалить разъяренного буйвола, а теперь сидел и покорно ждал ее ответа. Внешность обманчива - с виду опасный и буйный, Кэн очень редко выходил из себя и вообще отличался необъяснимым простодушием. Казалось, куда такому в Вольные Клинки, но Кэн пришел в Братство уже давно, значительно раньше Тэссы, и всегда был на хорошем счету у заказчиков. В отличие от своего брата, между прочим...
- Подойдут Сог с Укрином, тогда расскажу, - пообещала Тэсса. - К чему повторять дважды то, что можно сказать один раз?
- Позвать их? - осторожно спросил Кэн.
- Нет, сами подойдут.
- Хорошо, - покорно согласился наемник. Он положил на стол свои могучие руки и стал разглядывать шрамы и вены на них так, словно в белесо-голубом узоре крылся ответ на его вопрос - ответ, который Тэсса не хочет пока произносить вслух.
Вокруг столика шумел общий зал, а здесь на некоторое время воцарилось тягостное молчание.
Укрин наконец заметил присутствие в зале воительницы. Он что-то сказал Согу - тот обернулся. Поймал взгляд Тэссы, кивнул ей и, поднявшись, стал пробираться к их с Кэном столику. Укрин не отставал, только задержался, чтобы рассчитаться с подошедшей разносчицей.
- Вернулась, - мрачно констатировал Сог, опускаясь на свободный табурет.
- Как видишь, - холодно ответила воительница. - Ты не рад?
Ее собеседник пригладил свои блестящие волосы тонкими костлявыми пальцами и скривил узкие губы:
- Почему же? Рад. И что сказал Пресветлый?
- Завтра, - Тэсса потянулась за кружкой и отхлебнула немного вина. - Он даст ответ завтра.
- Ты говорила с ним о Братьях? - спросил Кэн. Не мог не спросить, и Тэсса его понимала, но все равно почувствовала раздражение. Она хотела умолчать об этой детали, но, видимо, не получится.
- Нет, - ответила воительница, вызывающе глядя на Сога - не на Кэна. - Не говорила. Сначала пускай решит, нужны ли ему мы.
- Отлично! - желчно рассмеялся Сог.
Тэсса всегда удивлялась, откуда в этом невысоком костлявом человеке берется столько энергии и эмоций. И почему это, как правило, - негативные эмоции и разрушительная энергия.
- Отлично! - повторил Сог. - Мы правдами и неправдами собрали в этом городе около полутысячи Вольных Клинков, а теперь выясняется, что сама вероятность осуществления плана ставится под сомнение! Просто шикарно.
- Мы знали изначально, что затея может провалиться на самой первой стадии, - бесстрастно заметил Укрин. - Ты тоже знал это, Сог.
- Разумеется! - фыркнул воитель. - Но другие - многие, замечу, - этого не знают и по сей день. И если...
- Хватит! - рявкнула на них Тэсса. - Если я хоть что-нибудь понимаю в людях, правитель завтра возьмет нас на службу. На наших условиях. Я видела лица его советников - они понимают, что другого выхода у них нету.
- Тэсса права, - вмешался Кэн. - К тому же, старэгх - ее старинный приятель. Не беспокойся, Сог, все будет в порядке.
- Беспокоиться следует как раз тебе, Кэн, - пожал плечами тот. - Это судьба твоего брата зависит от милости Талигхилла и дипломатических талантов Тэссы. Я не беспокоюсь.
- Вот и хорошо, - подытожил Укрин. - Значит, завтра все выясниться. А до тех пор нету смысла переливать слова из пустого в порожнее.
- Согласен, - недовольно скривился Сог. - Надеюсь, завтра Тэсса принесет нам утешительные вести.
Воительница промолчала.
Как раз в это время явилась разносчица с заказом Тэссы и кружками для Сога и Укрина. Женщина принялась за еду, и мужчинам волей-неволей пришлось оставить ее в покое.
Сог и Укрин некоторое время обсуждали достоинства и недостатки прямых клинков - недавнего нововведения в хуминдарской армии, Кэн молчал.
После того, как она расправилась с лепешками и мясом, Тэсса безмолвно отсчитала и положила рядом с тарелкой деньги для разносчицы, после чего встала, небрежным кивком головы попрощалась с собеседниками и ушла к себе наверх.
Сог следил за ней недобро прищуренными глазами до тех пор, пока воительница не скрылась из виду. Потом покачал головой и отхлебнул из своей кружки.
- Она что-то скрывает, - пробормотал наемник. - Слишком долго была во дворце, слишком мало сказала...
- Уймись, - меланхолично бросил Укрин. Он вытянул под столом свои долговязые ноги и время от времени лениво отхлебывал из кружки. - В конце концов, Армахог ее старый знакомый. Может, задержалась, чтобы... поболтать с ним о том, о сем.
Сог недоверчиво покачал головой:
- При живом Тогине? Не верю.
- Тогин далеко, - заметил Укрин. - А Армахог - здесь. К тому же, с дипломатической точки зрения...
/смещение - меч и молния/
Талигхилла разбудило легкое покашливание. Он нехотя разлепил веки и открыл рот, чтобы как следует отчитать больного, который шастает по дворцу и мешает спать честным правителям. Честным правителям ? Это, пожалуй, стоит запомнить. Неплохая шутка.
Окончательно проснувшись
/ну, почти окончательно/,
Пресветлый поискал взглядом того, кто стал причиной его пробуждения.
Причиной был Тиелиг. Он немного укоризненно посмотрел на правителя и заметил:
- Скоро полночь. Все ждут, пока вы проснетесь, чтобы отчитаться перед вами. И я - в том числе.
Пресветлый, сдвинув брови, попытался вспомнить, о чем, собственно, идет речь. Вспомнил, мысленно выбранил себя за то, что не велел стражникам разбудить правителя в урочный час, и приказал:
- Пускай все входят. Я выслушаю.
Пока Тиелиг ходил звать властимущих мира сего, Пресветлый успел немного размять затекшие конечности и привести разум в то состояние, которое было необходимо для восприятия новостей и их анализа. Глупо было бы выслушивать градоправителя, казначея или старэгха вполуха. Во-первых, обидятся, а во-вторых, их сообщения слишком важны, чтобы не уделять им соответствующего внимания.
Талигхилл уселся на свое место (порядком ему надоевшее за последние дни) и стал наблюдать, как вошедшие устраиваются в креслах.
/смещение - прыжок над пропастью, прыжок, растянувшийся на сотни веков... и длящийся одно мгновение/
- Я обдумал все то, о чем вы говорили, - глухо произнес Армахог. - И я... не согласен с этим планом.
Все ушли, и теперь в зале они остались вдвоем - старэгх и правитель. Было далеко за полночь. Свечи в фигурных канделябрах втянули оплавленные головы в толстые плечи, рыдая об уходящем времени раскаленными слезами. Эхо слов бродило по залу, задумчиво проводя ладонью по гладкой столешнице п-образного стола. Талигхилл хмурился, но слушал.
- Я считаю, у нас ничего не получится. И это слишком большой риск - если войска из башен не успеют выйти до того, как хумины обойдут ущелье с флангов, мы потеряем все. Кроме того...
- Погодите, - поднял руку Пресветлый. Потом поднес ее ко рту, чтобы прикрыть зевок. Погодите. На сегодняшний день это - единственный план, который дает нам хотя бы надежду на победу в войне. Других планов попросту не существует. Предложите что-либо альтернативное, и я первый воскликну: Да будет так! Но до тех пор давайте договоримся: не отвергать, но пытаться воплотить в жизнь. Помните махтас? - не дорожить частью, чтобы сохранить целое . Пускай это будет нашим девизом в предстоящей войне.
Старэгх хотел было возразить. Слов было так много, и все они способны были переубедить Пресветлого, доказать ему, что он не прав, но... Но Армахог смолчал. Наверное, он слишком устал сегодня, чтобы что-либо доказывать.
- Как будет угодно Пресветлому.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Мы помолчали.
- Не ожидал такого от старэгха, - заметил из своего кресла Данкэн. Какой-то он мягкотелый, вам не кажется?
- Это все Тэсса, - сказал я, больше для того, чтобы не давать молчанию опять разлиться в комнатке. - Ее появление было для Армахога слишком неожиданным.
Генерал в отставке зевнул:
- Мне кажется, это мало его оправдывает. Знаете, однажды в моей практике...
Я мысленно воздел очи к небесам в немом укоре: За что?!.. Небеса, в отличие от генерала, безмолвствовали.
Наконец наш повествователь завершил рассказ из серии Неопубликованные (и ненаписанные) мемуары , и все мы, с заметным оживлением, встали, направляясь к выходу. Как говорится, от греха подальше.
В Башне , как и в древнем Гардгэне, уже наступила полночь. Вялые и сонные, но с урчащими желудками, мы поднялись в Большой зал. Стол там был накрыт, и свежие, еще дымящиеся блюда несколько развеяли нашу сонливость - но не надолго.
Пожелав всем спокойной ночи (с учетом последних событий - в прямом смысле этого слова), я поплелся к себе в комнату, где и уснул. Без сновидений.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Удивительно, но меня никто не разбудил. Не успели.
За семь дней я привык вставать в одно и то же время, так что теперь совершил над собой сей маленький акт вандализма без особого напряга. Лучше так, чем слышать стук в дверь и бесстрастный голос: Вставайте, господин! - когда вставать ну совсем не хочется. И чем настойчивее тебя будят, тем больше не хочется - прямо какая та пропорциональная зависимость. А когда сам себя заставляешь покинуть теплую уютную постель, то и винить некого. Кроме себя.
Я успел одеться, посетить ванную комнату и прочие утренние места, вернулся в номер, а за мной так никто и не пришел.
Несколько обиженный подобным невниманием со стороны слуг, я отправился в Большой зал, попутно размышляя над тем, что же такого исключительного могло произойти. Может, приехали-таки спасатели и отволакивают в сторону ту глыбу у входа? Да нет, пожалуй, это бы происходило шумно и сенсационно, с восхищенными комментариями господина журналиста, со вспышками и непременно с фотографированием на фоне работающих спасателей. Я бы обязательно проснулся.
Что тогда?..
Не гостиница, а вместилище загадок!
В Большом зале я и впрямь обнаружил неплохой шанс прояснить ситуацию. У дальнего края стола одиноко сидел Данкэн и сражался с каким-то салатом героически, надо отметить, сражался, - и потихоньку побеждал.
- Доброе утро! - я поприветствовал его, но журналист лишь на мгновение оторвался от блюда, чтобы небрежно кивнуть.
- Понимаю, вы заняты, но может быть, все-таки уделите минутку внимания? ядовито поинтересовался я.
- Насчет того, что никто вас не будил? - хмыкнул Данкэн.
- С чего бы такая проницательность?
- Просто вы очень скучный и предсказуемый человек, Нулкэр, - лениво протянул журналист. - Ваши вопросы написаны на ваших губах еще до того, как вы успеваете их открыть. Губы, разумеется.
- Сомнительный комплимент.
- Точно, - согласился Данкэн. - Что же касается вашей покинутости и забытости , то все просто. Сегодня не будет повествований.
- По какой причине? - удивленно спросил я.
- Карна плохо себя чувствует и просила, чтобы денек повременили - дали ей прийти в себя. Мугид согласился.
- Но еще вчера в точно таком же случае господин повествователь не временил . А юноша в очках ведь не внимал ему, так что...
- Что мне в вас нравится, так это ваши умозаключения, - заметил журналист. - Я тоже подумал о чем-то подобном и решил даже навестить
очкарика дабы уточнить кое-какие детали.
- Ну и каковы результаты?
- Никаких, - развел руками Данкэн. И, разумеется, замолчал, давая мне возможность спросить.
Я спросил.
- Почему?
- Потому что еще не ходил к нему, - объяснил журналист. - Позавтракаю пойду.
- С собой не приглашаете? - мне почему-то казалось, что ответ я и так знаю.
- Нет, - тон Данкэна стал серьезнее. - Потому что мне одному мальчик, может быть, и расскажет, что с ним случилось, а нам обоим - вряд ли.
Он развел руками:
- Не обессудьте...
- Ничего, найду, чем заняться, - ответил я. - Завтраком, например.
- Достойное занятие, - согласился журналист. - Ну что же, приятного аппетита, а я побегу.
- Удачи.
Он благодарно кивнул и ушел. Я остался один.
Итак, сегодня у меня есть в распоряжении целый день. Остается только решить, на что его потратить.
Я задумался.
Разумеется, можно было бы начать претворять в жизнь тот план, который родился у меня после внезапного отъезда толстухи. И случай, вроде бы, подходящий, и обстановка располагает. Только уйти - никак. Летать я пока не научился, так что остается лишь ожидать своей очереди и уповать, чтобы, когда она наступит, я получил подобную способность.
Кстати, об очередях... Вчера, как мне кажется, был очкарик, но кто сегодня? Вернее - со вчера до нынешнего, еще не наступившего вечера. Но - кто? Явно не Карна - ее черед еще не наступил (если, конечно, я прав, и таланты у нас появляются по очереди). Значит, остаются четверо: Чрагэн, генерал в отставке или кто-то из Валхирров. Поскольку таланты - по моим предположениям - могут появляться лишь у тех, кто внимает, слуги и сам Мугид в расчет не принимаются. Хотя, что касается Мугида... У него и так талантов предостаточно.
Итак, кто же?
Да, а ведь совсем не обязательно, чтобы талант проявился. Если, скажем, господин Валхирр получит на сутки возможность исцелять, это еще не значит, что он тут же обнаружит в себе сей дар. Пресветлые вон иногда долго искали свою сверхспособность, а ведь они знали о ее существовании. Никто же из четверых внимающих не знает. Так что...