Страница:
Но лишена я подлинной свободы,
не в ту струю попала я, не в ту!
Безумие и боль моей породы
благоразумьем связаны в быту.
Присманова открывает книгу циклом "Преемственность", которым сразу задает уровень разговора: дано видеть "только профиль бытия" ("Камея"), даже птица "подвластна силе притяженья, как в косном этом мире все тела" ("Земля"), но есть и музыка-поэзия-полет. О музыке и о полете речь идет уже в следующем цикле "Стихи о стихах". Но Присманова не была бы Присмановой, если ее стихи полетели бы под неким легким наркозом. Ее полет, как в рассказах нашего А.Платонова, с потом нужды у ласточек под крыльями:
Опустошенья сумрачное чувство
сияньем жертвенности заглуши.
Не на пустыне держится искусство,
а на работе страждущей души.
("Тишина")
Присманова тяжело трудится, отыскивая "лицо любви", "родину музыки", начало жемчужины... Ее "Близнецы" - это вариации не на тему раздвоенья, а на тему единенья. И весь цикл "Поединок" об этом, и "Песок", и "Горы и долы", и "Трубы". Но желаемого единения, и Присманова об этом знает, достичь не удастся никогда. Можно лишь приблизиться к нему, угадав направление движения, чтоб не унесло "небесного сиянья мимо":
И мы, душа моя, вот так, точь в точь,
утратив до конца остаток спеси,
уйдем - вдвигаясь неотступно в ночь,
не много взяв и ничего не взвесив.
("Сирена")
Той же теме единения служит и нарочитый (или монотонный, кому как слышится) пятистопный ямб, которым написана практически вся книга80. Однообразие ритма, плотность словесного материала создают единство дыхания, и - словно замедляя его - затормаживают движение стиха. В ход пущены и словесная игра, и архаические реченья, и долгие, порой не в одну строфу, развернутые сравнения аллегорического порядка. "Можно любить или не любить этот отвлеченный стиль с его явными приемами (начиная от игры аллитерациями и кончая "подсушиванием" стиха для избежания сентиментальности), но надо признать, что Присманова строго ему следует "...". В стихотворениях Присмановой нечего искать напевности, неразоблаченности, темного лирического порыва: у нее все очень рассудочно, отлично слажено и очень (слишком!) ясно"81, - писал о книге Слоним, но он же, подыскивая определение словесной организации лирики Присмановой, нашел такое: "философский имажинизм"82, о пути "под знаком Софии" писала Таубер83.
"Близнецы" были завершены печатанием в 1946 году, не собрав особой критики, что, впрочем, объясняется исключительно календарными причинами.
1946 год для истории русского рассеяния год особый. 14 июля Советское правительство "особыми указами дало эмигрантам во Франции, Болгарии и Югославии возможность восстановить их связь с Родиной". 22 июля русские газеты в Париже разразились экстренными выпусками с разъяснением посла СССР А.Е.Богомолова о выдаче эмигрантам советского вида на жительство и "восстановлении" советского гражданства. Наскоро перепечатанные или размноженные на ротаторе тексты Указа появились повсюду почти одновременно, копии расклеивали на стенах русских лавок и кафе. Говорили об "амнистии белым русским", краткое сообщение о которой было передано по парижскому радио. Вечерние газеты вышли с эйфорическими статьями о "примирении между всеми русскими" и "конце белой эмиграции". В общем - в Марсель уже шел полным ходом теплоход "Россия" за первой партией репатриантов, а студенты всерьез интересовались, перезачтутся ли семестры и экзамены в СССР. За советскими паспортами, действительно, были очереди, и в Советский Союз, действительно, кое-кто уехал.
Говорить об этом столь подробно приходится потому, что с нелегкой руки Берберовой, первой подчеркнувшей факт получения Присмановой советского паспорта для возвращения в Союз84, упоминание о "советском патриотизме" Гингеров кочует из комментариев в примечания, заботливо выделяясь их авторами в особый абзац. Однако, доподлинно известно лишь то, что Гингер и Присманова симпатизировали Союзу Советских патриотов. А вот история с паспортами - маловразумительна. Петра Куве со слов сыновей Гингеров передает ее так: "Положение Гингера во Франции было более устойчиво, чем у большинства эмигрантов. Его дядя, менеджер химической фирмы, позаботился о том, чтобы Гингер и его мать смогли въехать во Францию легально по советским паспортам в 1919 году. Гингер, однако, забыл возобновить свой паспорт вовремя и получил так называемый "Nansen" паспорт. Незадолго до войны он подал прошение о получении французского гражданства, но требуемая сумма в 50000 франков была для него слишком велика. Дети приняли французское гражданство еще в начале тридцатых годов. К сожалению, не много известно о подданстве Присмановой. После войны Гингер и Присманова получили паспорта и советское гражданство, подстрекаемые сильной пропагандой..." Но националистические настроения длились недолго. По словам сына Присмановой Базиля Гингера, его родители никогда не имели серьезных намерений вернуться в Советский Союз навсегда"85. Не будем такими категоричными. Даже только золотопогонность советской армии-освободительницы при том послевоенном патриотическом подъеме казалась весомым резоном для возвращения. И не единственным, когда кое-кто из друзей либо уже уехал, либо собрался это сделать, и сестра Анны, Елизавета, давно вернулась в Россию...
Как бы там ни было, но Гингер (одновременно с Г.Адамовичем и А.Бахрахом) приходит работать в "Русские новости" (А.Ф.Ступницкого), газету не то что бы просоветскую, но с оглядкой на СССР. Желанным гостем в доме становится Адамович, уже написавший скандально известную "L'Autre Patrie", среды у Гингеров знамениты спорами вокруг литературы, доходящей из России, а упоминания о дружбе с Румановыми можно найти у Берберовой и Одоевцевой: не слухи, все так и было...
Но окололитературная жизнь вовсе не отразилась на поэзии Анны Присмановой. С малым перерывом после "Близнецов" она выпускает новую книгу стихов - "Соль" (1949), может быть лучшую свою книгу. "Анна Присманова, один из наиболее самостоятельных и продуктивных наших поэтов... при ее склонности к семантическим перестановкам и к своего рода игре значениями слов, трудно заранее установить, что хотела она сказать столь целомудренным заглавием? Определяет ли она новую свою книгу, как "соль" своего творчества, подобно тому как Валерий Брюсов озаглавил один из своих сборников "Chef d'oevre", или эта "соль" - соль ее слез, "соль ее сердечных сил"? Толкований и расшифровок, впрочем, возможно здесь великое множество", - так отозвался на выход книги Александр Бахрах86.
С годами Присманова уже преодолевает свойственный ей ранее эгоцентризм. В книге "Соль" она старается говорить за "жен косноязычных", за тех, "в ком мысли маленького роста". Не то что бы она вовсе сошла на землю, но она очень старается:
Я приближаюсь к вам за то,
что вы, по-моему, несчастны...
("Голод")
И раньше одним из творческих стимулов Присмановой была способность к состраданию. Одно из "тайных", "неповернутых ко всем лиц" Присмановой полное сострадания лицо. А "тайная" тема ее новой книги отнюдь не нова: мучительное, болезненное преодоление разъединенности (рассеяния?):
Углы летящих лебедей
давно уже умчались к югу.
Осталось несколько людей,
что медленно идут друг к другу...
("Голод")
О том же и удивительное стихотворение "Сестры" - монументальный диптих, построенный на якобы библейском сюжете о Марфе и Марии. На самом деле "Мария и Марфа не сестры, это единая человеческая душа, расщепленная жизнью и все же неделимая", - как верно заметила Таубер87.
"Соль" - книга несомненно более эмоциональная, чем предыдущие, хотя и здесь во всем есть присущий Присмановой аскетизм. Она не на миг не забывает, что "тайные страницы дневника" поэт пишет, как правило, "для печати". Присманова преодолевает искус смешать два плана - жизненный и поэтический хотя и признается, что "настоящая пронзает боль и вымышленную любовь поэта". "Теперь сквозь свою органическую витиеватость, которую иной раз можно было при беглом и недостаточно внимательном ознакомлении с ее творчеством принять за позу, и несмотря на свою рассудочность - ей удалось передать свои чувства или, вернее, она не захотела их скрыть" (Бахрах)88.
Из стихов ее ушла натужность, "витиеватость" стала действительно "органической", и Присманова нередко теперь договаривается до простоты, какую раньше себе не позволяла, таким языком написана вся маленькая поэма "Чай":
Когда-то, как приморский инок,
я - бедности не замечая
питалась серебром сардинок
и золотом пустого чая.
Обед - на стеклах я читала.
О, ресторанные глубины,
весна Латинского квартала,
цветы и рокот голубинный!..
* * *
К сожалению, после книги "Соль" более сборников стихов Анны Присмановой не появилось. Последние годы жизни она серьезно болела, была "совсем как тень, перышко или воздух", - по свидетельству Адамовича.89 И, в то же время, поглощена лирической повестью "Вера", поэмой о революционерке Вере Фигнер. О том, зачем она писала эту поэму, толковали даже на вечере ее памяти. Казалось, что такое сочинение - явление одного порядка со взятыми советскими паспортами. Условием возвращения на родину поэтессы Марии Веги, например, были две поэмы о Ленине, так почему бы не предположить, что Присманова хотела-таки вернуться? Если даже и так, немыслимо выкинуть из поэтического копуса Присмановой ее "настойчивую" попытку рассказать про "исторические вещи". Тем более, что на поверку исторического в поэме совсем немного. Остается только развести руками и согласиться с автором, прочтя чистосердечный эпилог поэмы:
Но я одну себя посредством
других ищу. Как не пиши
герой мой для меня лишь средство
ко вскрытию моей души.
"Она искала то что скрыто, игрушки обрекла на слом", - характеризует Присманова свою героиню, которую почему-то зовут Вера Фигнер. Революционерка-аристократка - случайная условность для Присмановой, только способ еще раз вскрыть свою душу. Поэтому после очень условных и быстро пролистаных детских сценок она сразу начинает говорить о том, для чего, видимо, весь разговор и затеян - начинается рассматривание и препарирование смерти. Так же по-детски выборочно и пристально, как у Присмановой происходит любое разглядывание. И как дети, взахлеб пересказывая что-нибудь, перескакивают с одного на другое, она не терпит всяких несущественностей. Что важней всего у повешенного? - язык. Его стоит бегло описать. Но внимание он задержит недолго - ровно настолько, чтоб перевести дыхание и - пожалеть умирающего:
Умираю. Умираю.
Не поможет мне никто.
Холодна дорога к раю
без калош и без пальто...
А дальше - без детского придыхания. Двери, которые "как стоймя поставленные гробы", - раскрываются в "неприглядный остров мертвых" - и за ними, почему-то ожиданно, в равновесие приводятся слова "тюрьма" и "чужбина", над которыми читается вовсе лишенное патетики заглавие "Четверть века", отличительная черта Присмановой: она выносит в заглавие главное для нее слово из стихотворения. Этот точно высчитанный срок, отбытый Присмановой на чужбине, четверть века, к Вере Фигнер уже вовсе не имеет никакого отношения...
"Есть стихи в мировой литературе - о счастьи жизни. И есть другие - о препятствиях к счастью. Есть стихи как бы несущие благодарность, благословение жизни, и есть другие, в которых выражен упрек или поиски выхода. Конечно, поэзия Присмановой была этим поиском выхода, каким-то упреком, невольным, связанным с внутренней гордостью, чем-то очень сложным..."90, - это слова Георгия Викторовича Адамовича, сказанные им на вечере памяти поэтессы.
Лирическая повесть "Вера" вышла за четыре месяца до смерти Анны Присмановой. Поэтесса ушла, как сама напророчила себе - осенью - 4 ноября; она похоронена на парижском кладбище Тиэ. Александр Гингер пережил ее всего на пять лет. Когда он заболел, врачи говорили ему, что у него какие-то "золотые стрептококи", потом оказалось, что это был общий рак, или просто нежелание дальше жить. Как вспоминал Кирилл Померанцев, "жить - именно жить, а не существовать - они могли лишь вдвоем. Они не только дополняли, но и осуществляли друг друга: их души были близнецами"91. Он больше уже ничего не писал, стал как бы собственной тенью, а в последний свой год вдруг заторопился с изданием небольшого сборничка стихов, собравшего, как он говорил, все, что в течение его жизни шло от сердца, а не от рассудка, Гингер торопился с набором, словно боялся, что не успеет книгу увидеть. Сборник "Сердце" вышел всего за несколько дней до его кончины.
Собрание всех опубликованных стихов Присмановой и ее рассказов, в том числе и по-французски, вышло спустя тридцать лет после смерти поэтессы - в Нидерландах, в издательстве Leuxenhoff. Книгу составила специалист по творчеству Анны Присмановой - Петра Куве, а отредактировал ее известный знаток литературы русского зарубежья Ян Паул Хендрихс из Лейденского университета. Наследие же Александра Гингера еще ждет своего исследователя и издателя, хотелось бы, что б не в Лейденском университете (при всей престижности серии Russian Emigre Literature in the Twentieth Century, Studies and Texts), а все же в России. Сборник "Сердце", посвященный памяти Анны Присмановой, которым завершается наше собрание, надеюсь, послужит такому труду прологом.
Потому что стихам нужны читатели, им нужны книги, потому что забывается все, даже то, что необходимо помнить, теряется на чужбине...
Но ведь "стихи не только живут. Но, если это настоящий поэт, они зарождают жизнь в чужих сознаниях, усиливают и в конце концов преображают это сознание..."92.
Ксения Рагозина
Примечания
1 Терапиано Ю. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Эссе, воспоминания, статьи. - Издательства Альбатрос - Третья волна. Париж Нью-Йорк, 1987. С.113
2 Гессен. С.139.
3 Гессен, там же, С.106.
4 Эпопея: Литературный ежемесячник. Литературный сборник оказался последним номером "Эпопеи"; в него вошли стихи Г.Иванова, Б.Лившица, И.Одоевцевой, Н.Оцупа, Г.Петникова, В.Позднера, А.Присмановой, В.Ходасевича.
5 Бронислав Брониславович Сосинский-Семихат (1903-1987), писал под псевдонимом Владимир Сосинский. Был женат на дочери председателя Учредительного собрания Виктора Михайловича Чернова - Ариадне Викторовне Черновой; Вадим Леонидович Андреев - на ее сводной сестре Ольге Викторовне Черновой. Вадим Андреев и Бронислав Сосинский в Париже также входили в одно литературное объединение, впрочем достаточно аморфное, так называемых "Парижских поэтов", о чем Сосинский, считавший себя идеологом группы, пишет в своих воспоминаниях. Этой же парижской группе формально принадлежал и А.Гингер, но когда в 1928 году по инициативе М.Слонима, В.Андреева и Сосинского образовалось объединение "Кочевье", Гингер к нему не примкнул.
6 Более известен под псевдонимом Владимир Корвин-Пиотровский.
7 Рецензия на книгу "Золотой песок" Ек.Галати. Подпись - А.П. // Накануне. - 12 января 1924. - Литературная неделя j11. - С.7.
8 Г.Адамович. Речь на вечере памяти Анны Присмановой, Париж, 16 декабря 1961 года (пленка с записью в моем архиве - К.Р.).
9 Эрг. "?" "Мост на ветру". // Накануне. - 27 апреля 1924. Литературная неделя j95 -(612). - С.7.
10 Вадим Андреев. Свинцовый час. "4+1". - Берлин, 1924. (48 стр). Первая рецензия на книгу появилась в "Лит. неделе" газеты "Накануне" 15 июня 1924, j134 (651).С.8.
11 Мост на ветру. "4+1". Владимир (Бронислав) Сосинский вступительная статья "Улыбка на затылке". Вадим Андреев. Георгий (Юра) Венус. Семен Либерман. Анна Присманова. Берлин. 1924. (33 стр.). (Книга ныне настолько редкая, что у Сосинского, для которого она была дебютной, не оказалось экземпляра).
12 Эрг. "?" "Мост на ветру". // Накануне. - 27 апреля 1924. Литературная неделя j95 -(612). - С.7.
13 Георгий Венус. Полустанок. Стихи. - Берлин. - 1925. "Анне Присмановой" ("Перерытые черной оспою, / под ветрами метались пашни...") С.50.
14 В.Яновский. Поля Елисейские. Книга памяти. - Серебряный век. Нью-Йорк, 1983. С.209.
15 Н.Берберова. Курсив мой. - М., Согласие, 1996. С.315.
16 Н.Ж-а - вероятно, Наталья Жемчужникова. См. "Воля России" jVI=VII. 1926.
17 Ю.Терапиано. Из книги "Зарубежные поэты". Анна Присманова // Русская мысль. - 1974, 19 сентября. - j3017. - С.8.
18 Там же. С.8.
19 А.Гингер. Преданность. - Париж. "Канарейка", 1925. "Анне Присмановой" (Смятение, рычание мирское / Ужели не претят мечте твоей...).
20 А.Гингер. Свора верных. - Изданiе Палаты Поэтов. Париж, 1922.
21 В.Яновский. Поля Елисейские. Книга памяти. - Серебряный век. Нью-Йорк, 1983. С.237.
22 Там же. С.116.
23 А.Бахрах. По памяти, по записям. Литературные портреты. - La presse libre. Париж, 1980. С.140.
24 Письмо к Одоевцевой 6 мая 1955. // Минувшее. М.-Спб. - 1997. j21. - С.409.
25 В.Яновский. С.30.
26 А.Бахрах. По памяти, по записям. Литературные портреты. - La presse libre. Париж, 1980. С.140.
27 Кирилл Померанцев. Александр Самсонович Гингер. Сквозь смерть // Русская мысль - 29 ноября 1985 - j3597. - С.8.
28 Французский летчик-герой, погибший в воздушном бою в 1917 году.
29 З.Шаховская. Отражения. - Париж: YMKA-PRESS, 1975. С.167.
30 Неопубликованное письмо Ю.Иваска В.Перелешину 14 октября 1985. Цит. по: Анна Присманова. Собрание сочинений. The Hague, 1990.
31 А.Бахрах. По памяти, по записям. Литературные портреты. - La presse libre. Париж, 1980. С.141.
32 Кирилл Померанцев. Александр Самсонович Гингер. Сквозь смерть // Русская мысль - 29 ноября 1985 - j3597. - С.8.
33 Ю.Терапиано. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Эссе, воспоминания, статьи. - Издательства Альбатрос - Третья волна. Париж Нью-Йорк, 1987. С.133
34 Ю.Терапиано. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Эссе, воспоминания, статьи. - Издательства Альбатрос - Третья волна. Париж Нью-Йорк, 1987. С.240.
35 Там же. С.235.
36 Couv(e P. Introduction. - В кн.: Анна Присманова. Собрание сочинений. - The Hague, 1990. Р.XVI.
37 Ю.Терапиано. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Эссе, воспоминания, статьи. - Издательства Альбатрос - Третья волна. Париж Нью-Йорк, 1987. С.133.
38 Кружок "Кочевье" был организован М.Слонимом в 1928 году.
39 Г.Струве. Русская литература в изгнании. - Париж: YMKA-PRESS Русский Путь. - Москва. 1996. С.221-222.
40 Ю.Терапиано. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Эссе, воспоминания, статьи. - Издательства Альбатрос - Третья волна. Париж Нью-Йорк, 1987. С.133.
41 Терапиано так вспоминает прием, оказанный журналу старшим поколением писателей: "Приходится вспомнить, что один из главных представителей старшего поколения И.А.Бунин встретил молодых не очень дружелюбно. В 415-м номере газеты "Возрождение" от 22 июля 1926 года он обрушился на журнал "Своими путями": "Случайно просмотрел последний номер пражского журнала "Своими путями". Плохие пути, горестный уровень! Правда, имена, за исключением Ремизова, все не громкие: Болесцис, Кротков, Рафальский, Спинадель, Туринцев, Гингер, Кнут, Луцкий, Терапиано, Газданов, Долинский, Еленев, Тидеман, Эфрон и т.д. Правда, все это люди, идущие путями "новой русской культуры", - недаром употребляют они большевицкую орфографию. Но для кого же необязателен хотя бы минимум вкуса, здравого смысла, знания русского языка?" - Ю.Терапиано. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Эссе, воспоминания, статьи. - Издательства Альбатрос - Третья волна. Париж - Нью-Йорк, 1987. С.131-132.
42 j(((, 1926: В.Андреев, Н.Борисова, А.Булкин, А.Гингер, Д.Кнут, А.Ладинский, С.Луцкий, В.Познер, А.Присманова, Д.Резников, М.Струве, Ю.Терапиано. j((=(((, 1926: В.Андреев, А.Булкин, А.Гингер, Н.Жемчужникова, Д.Кнут, Г.Кузнецова, А.Ладинский, С.Луцкий, В.Парнах, В.Познер, А.Присманова, М.Струве, Ю.Терапиано.
43 Звено. - 1926. 11 апреля. - j167. - С.2.
44 Стихотворение: Поэзия и поэтическая критика. - Париж, 1928. Вып.1 (1928).
45 Звено. - 1926. 11 апреля. - j167. - С.2.
46 Мария Михайловна Блюменфельд - мать А.Гингера.
47 Опубликовано - Современные записки ((((, 1937. С.166-167.
48 Опубликован - Числа. Париж. Кн.2-3, 1930.
49 Яновский. С.37.
50 Цит. по: В.Перельмутер. Под созвездьем Близнецов // Октябрь. 1996.- j11. - С.119.
51 Яновский. С.27.
52 22 марта 1992 года, передача по Главному каналу Российского радио.
53 Ю.Иваск. Поэзия старой эмиграции. В кн.: Русская литература в эмиграции: Сб. ст. под ред. Полторацкого Н.П. - Питтсбург, 1972.. С.65.
54 Ю.Иваск. Похвала российской поэзии // Новый журнал. - 162 (1986). С.116.
55 В.Перельмутер. Под созвездьем Близнецов // Октябрь. - 1996.- j11. С.120.
56 Г.Струве. Русская литература в изгнании. - Париж: YMKA-PRESS Русский Путь. - Москва. 1996. С.242.
57 Таубер Е. "Розы или рожь?" Памяти Анны Присмановой // Новый Журнал. - Кн.64, 1961. - С.151.
58 В.Вейдле. Анна Присманова. Тень и тело // Современные Записки.LXIII. - Париж. 1937. - С.408.
59 Там же. с.408.
60 Там же. с.408.
61 В.Вейдле. Об иллюзорности эстетики и о жизненной полноте искусства // Опыты. Книга II. - Н.-Й. - 1953. - С.43.
62 Таубер Е. "Розы или рожь?" Памяти Анны Присмановой // Новый Журнал. - Кн.64, 1961. - С.152.
63 В.Вейдле. Анна Присманова. Тень и тело // Современные Записки.LXIII. - Париж. 1937. - С.409.
64 Таубер Е. "Розы или рожь?" Памяти Анны Присмановой // Новый Журнал. - Кн.64, 1961. - С.155.
65 В.Вейдле. Анна Присманова. Тень и тело // Современные Записки.LXIII. - Париж. 1937. - С.409.
66 См. Catriona H.M.Kelly. "Grandfather's Glass Eye - The Poetry of Anna Prismanova". New Poetry Quarterly. England. - 1994/1995. - j2
67 Ю.Иваск. Похвала российской поэзии // Новый журнал. - 162 (1986). С.115.
68 В.Ходасевич. - Возрождение. - 9 января 1937. - j4060. - С.9.
69 Г.Адамович. - Последние новости. - 28 января 1937. - j5788. - С.3.
70 П.Пильский. - Сегодня. - 27 февраля 1937. - j58. - С.8.
71 Г.Струве. Русская литература в изгнании. - Париж: YMKA-PRESS Русский Путь. - Москва. 1996.. С.225.
72 И.Одоевцева. На берегах Сены. - Paris. La Presse Libre, 1983. C.129.
73 В.Лосская. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. - Tenafly, N.J.: Эрмитаж, 1989. С.199-200
74 В.Лосская. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. - Tenafly, N.J.: Эрмитаж, 1989. С.200.
75 Кирилл Померанцев. Александр Самсонович Гингер. Сквозь смерть // Русская мысль - 29 ноября 1985 - j3597. - С.8.
76 Кирилл Померанцев. Александр Самсонович Гингер. Сквозь смерть // Русская мысль - 29 ноября 1985 - j3597. - С.9.
77 М.Слоним. Парижские поэты // Новоселье. - 1946. - j29/30. - С.91.
78 Агния Нагаго.
79 М.Слоним. Парижские поэты // Новоселье. - 1946. - j29/30. - С..89.
80 Присманова отдает предпочтение двухсложным стопам: ямбом написано 85% стихотворений, 12% - хореем. Только около 3% приходится на другие размеры.
81 М.Слоним. Парижские поэты // Новоселье. - 1946. - j29/30. - С.90.
82 Там же. с.91.
83 Таубер Е. "Розы или рожь?" Памяти Анны Присмановой // Новый Журнал. - Кн.64, 1961. - С.156.
84 См. авторские комментарии к книге Н.Берберовой "Курсив мой".
85 Couv(e P. Introduction. - В кн.: Анна Присманова. Собрание сочинений. The Hague, 1990. Р.XVIII.
86 А.Бахрах. Семеро в поисках своего "я".// Новоселье. - 1949. j42-44. - С.216.
87 Таубер Е. "Розы или рожь?" Памяти Анны Присмановой // Новый Журнал. - Кн.64, 1961. - С.157.
88 А.Бахрах. Семеро в поисках своего "я".// Новоселье. - 1949. j42-44. - С.217.
89 Письмо А.Гингеру 9/10/52. - Минувшее.
90 Г.Адамович. Речь на вечере памяти Анны Присмановой, Париж, 16 декабря 1961 года (пленка с записью в моем архиве - К.Р.).
91 Кирилл Померанцев. Александр Самсонович Гингер. Сквозь смерть // Русская мысль - 29 ноября 1985 - j3597. - С.9.
92 Г.Адамович. Речь на вечере памяти Анны Присмановой, Париж, 16 декабря 1961 года (пленка с записью в моем архиве - К.Р.).
не в ту струю попала я, не в ту!
Безумие и боль моей породы
благоразумьем связаны в быту.
Присманова открывает книгу циклом "Преемственность", которым сразу задает уровень разговора: дано видеть "только профиль бытия" ("Камея"), даже птица "подвластна силе притяженья, как в косном этом мире все тела" ("Земля"), но есть и музыка-поэзия-полет. О музыке и о полете речь идет уже в следующем цикле "Стихи о стихах". Но Присманова не была бы Присмановой, если ее стихи полетели бы под неким легким наркозом. Ее полет, как в рассказах нашего А.Платонова, с потом нужды у ласточек под крыльями:
Опустошенья сумрачное чувство
сияньем жертвенности заглуши.
Не на пустыне держится искусство,
а на работе страждущей души.
("Тишина")
Присманова тяжело трудится, отыскивая "лицо любви", "родину музыки", начало жемчужины... Ее "Близнецы" - это вариации не на тему раздвоенья, а на тему единенья. И весь цикл "Поединок" об этом, и "Песок", и "Горы и долы", и "Трубы". Но желаемого единения, и Присманова об этом знает, достичь не удастся никогда. Можно лишь приблизиться к нему, угадав направление движения, чтоб не унесло "небесного сиянья мимо":
И мы, душа моя, вот так, точь в точь,
утратив до конца остаток спеси,
уйдем - вдвигаясь неотступно в ночь,
не много взяв и ничего не взвесив.
("Сирена")
Той же теме единения служит и нарочитый (или монотонный, кому как слышится) пятистопный ямб, которым написана практически вся книга80. Однообразие ритма, плотность словесного материала создают единство дыхания, и - словно замедляя его - затормаживают движение стиха. В ход пущены и словесная игра, и архаические реченья, и долгие, порой не в одну строфу, развернутые сравнения аллегорического порядка. "Можно любить или не любить этот отвлеченный стиль с его явными приемами (начиная от игры аллитерациями и кончая "подсушиванием" стиха для избежания сентиментальности), но надо признать, что Присманова строго ему следует "...". В стихотворениях Присмановой нечего искать напевности, неразоблаченности, темного лирического порыва: у нее все очень рассудочно, отлично слажено и очень (слишком!) ясно"81, - писал о книге Слоним, но он же, подыскивая определение словесной организации лирики Присмановой, нашел такое: "философский имажинизм"82, о пути "под знаком Софии" писала Таубер83.
"Близнецы" были завершены печатанием в 1946 году, не собрав особой критики, что, впрочем, объясняется исключительно календарными причинами.
1946 год для истории русского рассеяния год особый. 14 июля Советское правительство "особыми указами дало эмигрантам во Франции, Болгарии и Югославии возможность восстановить их связь с Родиной". 22 июля русские газеты в Париже разразились экстренными выпусками с разъяснением посла СССР А.Е.Богомолова о выдаче эмигрантам советского вида на жительство и "восстановлении" советского гражданства. Наскоро перепечатанные или размноженные на ротаторе тексты Указа появились повсюду почти одновременно, копии расклеивали на стенах русских лавок и кафе. Говорили об "амнистии белым русским", краткое сообщение о которой было передано по парижскому радио. Вечерние газеты вышли с эйфорическими статьями о "примирении между всеми русскими" и "конце белой эмиграции". В общем - в Марсель уже шел полным ходом теплоход "Россия" за первой партией репатриантов, а студенты всерьез интересовались, перезачтутся ли семестры и экзамены в СССР. За советскими паспортами, действительно, были очереди, и в Советский Союз, действительно, кое-кто уехал.
Говорить об этом столь подробно приходится потому, что с нелегкой руки Берберовой, первой подчеркнувшей факт получения Присмановой советского паспорта для возвращения в Союз84, упоминание о "советском патриотизме" Гингеров кочует из комментариев в примечания, заботливо выделяясь их авторами в особый абзац. Однако, доподлинно известно лишь то, что Гингер и Присманова симпатизировали Союзу Советских патриотов. А вот история с паспортами - маловразумительна. Петра Куве со слов сыновей Гингеров передает ее так: "Положение Гингера во Франции было более устойчиво, чем у большинства эмигрантов. Его дядя, менеджер химической фирмы, позаботился о том, чтобы Гингер и его мать смогли въехать во Францию легально по советским паспортам в 1919 году. Гингер, однако, забыл возобновить свой паспорт вовремя и получил так называемый "Nansen" паспорт. Незадолго до войны он подал прошение о получении французского гражданства, но требуемая сумма в 50000 франков была для него слишком велика. Дети приняли французское гражданство еще в начале тридцатых годов. К сожалению, не много известно о подданстве Присмановой. После войны Гингер и Присманова получили паспорта и советское гражданство, подстрекаемые сильной пропагандой..." Но националистические настроения длились недолго. По словам сына Присмановой Базиля Гингера, его родители никогда не имели серьезных намерений вернуться в Советский Союз навсегда"85. Не будем такими категоричными. Даже только золотопогонность советской армии-освободительницы при том послевоенном патриотическом подъеме казалась весомым резоном для возвращения. И не единственным, когда кое-кто из друзей либо уже уехал, либо собрался это сделать, и сестра Анны, Елизавета, давно вернулась в Россию...
Как бы там ни было, но Гингер (одновременно с Г.Адамовичем и А.Бахрахом) приходит работать в "Русские новости" (А.Ф.Ступницкого), газету не то что бы просоветскую, но с оглядкой на СССР. Желанным гостем в доме становится Адамович, уже написавший скандально известную "L'Autre Patrie", среды у Гингеров знамениты спорами вокруг литературы, доходящей из России, а упоминания о дружбе с Румановыми можно найти у Берберовой и Одоевцевой: не слухи, все так и было...
Но окололитературная жизнь вовсе не отразилась на поэзии Анны Присмановой. С малым перерывом после "Близнецов" она выпускает новую книгу стихов - "Соль" (1949), может быть лучшую свою книгу. "Анна Присманова, один из наиболее самостоятельных и продуктивных наших поэтов... при ее склонности к семантическим перестановкам и к своего рода игре значениями слов, трудно заранее установить, что хотела она сказать столь целомудренным заглавием? Определяет ли она новую свою книгу, как "соль" своего творчества, подобно тому как Валерий Брюсов озаглавил один из своих сборников "Chef d'oevre", или эта "соль" - соль ее слез, "соль ее сердечных сил"? Толкований и расшифровок, впрочем, возможно здесь великое множество", - так отозвался на выход книги Александр Бахрах86.
С годами Присманова уже преодолевает свойственный ей ранее эгоцентризм. В книге "Соль" она старается говорить за "жен косноязычных", за тех, "в ком мысли маленького роста". Не то что бы она вовсе сошла на землю, но она очень старается:
Я приближаюсь к вам за то,
что вы, по-моему, несчастны...
("Голод")
И раньше одним из творческих стимулов Присмановой была способность к состраданию. Одно из "тайных", "неповернутых ко всем лиц" Присмановой полное сострадания лицо. А "тайная" тема ее новой книги отнюдь не нова: мучительное, болезненное преодоление разъединенности (рассеяния?):
Углы летящих лебедей
давно уже умчались к югу.
Осталось несколько людей,
что медленно идут друг к другу...
("Голод")
О том же и удивительное стихотворение "Сестры" - монументальный диптих, построенный на якобы библейском сюжете о Марфе и Марии. На самом деле "Мария и Марфа не сестры, это единая человеческая душа, расщепленная жизнью и все же неделимая", - как верно заметила Таубер87.
"Соль" - книга несомненно более эмоциональная, чем предыдущие, хотя и здесь во всем есть присущий Присмановой аскетизм. Она не на миг не забывает, что "тайные страницы дневника" поэт пишет, как правило, "для печати". Присманова преодолевает искус смешать два плана - жизненный и поэтический хотя и признается, что "настоящая пронзает боль и вымышленную любовь поэта". "Теперь сквозь свою органическую витиеватость, которую иной раз можно было при беглом и недостаточно внимательном ознакомлении с ее творчеством принять за позу, и несмотря на свою рассудочность - ей удалось передать свои чувства или, вернее, она не захотела их скрыть" (Бахрах)88.
Из стихов ее ушла натужность, "витиеватость" стала действительно "органической", и Присманова нередко теперь договаривается до простоты, какую раньше себе не позволяла, таким языком написана вся маленькая поэма "Чай":
Когда-то, как приморский инок,
я - бедности не замечая
питалась серебром сардинок
и золотом пустого чая.
Обед - на стеклах я читала.
О, ресторанные глубины,
весна Латинского квартала,
цветы и рокот голубинный!..
* * *
К сожалению, после книги "Соль" более сборников стихов Анны Присмановой не появилось. Последние годы жизни она серьезно болела, была "совсем как тень, перышко или воздух", - по свидетельству Адамовича.89 И, в то же время, поглощена лирической повестью "Вера", поэмой о революционерке Вере Фигнер. О том, зачем она писала эту поэму, толковали даже на вечере ее памяти. Казалось, что такое сочинение - явление одного порядка со взятыми советскими паспортами. Условием возвращения на родину поэтессы Марии Веги, например, были две поэмы о Ленине, так почему бы не предположить, что Присманова хотела-таки вернуться? Если даже и так, немыслимо выкинуть из поэтического копуса Присмановой ее "настойчивую" попытку рассказать про "исторические вещи". Тем более, что на поверку исторического в поэме совсем немного. Остается только развести руками и согласиться с автором, прочтя чистосердечный эпилог поэмы:
Но я одну себя посредством
других ищу. Как не пиши
герой мой для меня лишь средство
ко вскрытию моей души.
"Она искала то что скрыто, игрушки обрекла на слом", - характеризует Присманова свою героиню, которую почему-то зовут Вера Фигнер. Революционерка-аристократка - случайная условность для Присмановой, только способ еще раз вскрыть свою душу. Поэтому после очень условных и быстро пролистаных детских сценок она сразу начинает говорить о том, для чего, видимо, весь разговор и затеян - начинается рассматривание и препарирование смерти. Так же по-детски выборочно и пристально, как у Присмановой происходит любое разглядывание. И как дети, взахлеб пересказывая что-нибудь, перескакивают с одного на другое, она не терпит всяких несущественностей. Что важней всего у повешенного? - язык. Его стоит бегло описать. Но внимание он задержит недолго - ровно настолько, чтоб перевести дыхание и - пожалеть умирающего:
Умираю. Умираю.
Не поможет мне никто.
Холодна дорога к раю
без калош и без пальто...
А дальше - без детского придыхания. Двери, которые "как стоймя поставленные гробы", - раскрываются в "неприглядный остров мертвых" - и за ними, почему-то ожиданно, в равновесие приводятся слова "тюрьма" и "чужбина", над которыми читается вовсе лишенное патетики заглавие "Четверть века", отличительная черта Присмановой: она выносит в заглавие главное для нее слово из стихотворения. Этот точно высчитанный срок, отбытый Присмановой на чужбине, четверть века, к Вере Фигнер уже вовсе не имеет никакого отношения...
"Есть стихи в мировой литературе - о счастьи жизни. И есть другие - о препятствиях к счастью. Есть стихи как бы несущие благодарность, благословение жизни, и есть другие, в которых выражен упрек или поиски выхода. Конечно, поэзия Присмановой была этим поиском выхода, каким-то упреком, невольным, связанным с внутренней гордостью, чем-то очень сложным..."90, - это слова Георгия Викторовича Адамовича, сказанные им на вечере памяти поэтессы.
Лирическая повесть "Вера" вышла за четыре месяца до смерти Анны Присмановой. Поэтесса ушла, как сама напророчила себе - осенью - 4 ноября; она похоронена на парижском кладбище Тиэ. Александр Гингер пережил ее всего на пять лет. Когда он заболел, врачи говорили ему, что у него какие-то "золотые стрептококи", потом оказалось, что это был общий рак, или просто нежелание дальше жить. Как вспоминал Кирилл Померанцев, "жить - именно жить, а не существовать - они могли лишь вдвоем. Они не только дополняли, но и осуществляли друг друга: их души были близнецами"91. Он больше уже ничего не писал, стал как бы собственной тенью, а в последний свой год вдруг заторопился с изданием небольшого сборничка стихов, собравшего, как он говорил, все, что в течение его жизни шло от сердца, а не от рассудка, Гингер торопился с набором, словно боялся, что не успеет книгу увидеть. Сборник "Сердце" вышел всего за несколько дней до его кончины.
Собрание всех опубликованных стихов Присмановой и ее рассказов, в том числе и по-французски, вышло спустя тридцать лет после смерти поэтессы - в Нидерландах, в издательстве Leuxenhoff. Книгу составила специалист по творчеству Анны Присмановой - Петра Куве, а отредактировал ее известный знаток литературы русского зарубежья Ян Паул Хендрихс из Лейденского университета. Наследие же Александра Гингера еще ждет своего исследователя и издателя, хотелось бы, что б не в Лейденском университете (при всей престижности серии Russian Emigre Literature in the Twentieth Century, Studies and Texts), а все же в России. Сборник "Сердце", посвященный памяти Анны Присмановой, которым завершается наше собрание, надеюсь, послужит такому труду прологом.
Потому что стихам нужны читатели, им нужны книги, потому что забывается все, даже то, что необходимо помнить, теряется на чужбине...
Но ведь "стихи не только живут. Но, если это настоящий поэт, они зарождают жизнь в чужих сознаниях, усиливают и в конце концов преображают это сознание..."92.
Ксения Рагозина
Примечания
1 Терапиано Ю. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Эссе, воспоминания, статьи. - Издательства Альбатрос - Третья волна. Париж Нью-Йорк, 1987. С.113
2 Гессен. С.139.
3 Гессен, там же, С.106.
4 Эпопея: Литературный ежемесячник. Литературный сборник оказался последним номером "Эпопеи"; в него вошли стихи Г.Иванова, Б.Лившица, И.Одоевцевой, Н.Оцупа, Г.Петникова, В.Позднера, А.Присмановой, В.Ходасевича.
5 Бронислав Брониславович Сосинский-Семихат (1903-1987), писал под псевдонимом Владимир Сосинский. Был женат на дочери председателя Учредительного собрания Виктора Михайловича Чернова - Ариадне Викторовне Черновой; Вадим Леонидович Андреев - на ее сводной сестре Ольге Викторовне Черновой. Вадим Андреев и Бронислав Сосинский в Париже также входили в одно литературное объединение, впрочем достаточно аморфное, так называемых "Парижских поэтов", о чем Сосинский, считавший себя идеологом группы, пишет в своих воспоминаниях. Этой же парижской группе формально принадлежал и А.Гингер, но когда в 1928 году по инициативе М.Слонима, В.Андреева и Сосинского образовалось объединение "Кочевье", Гингер к нему не примкнул.
6 Более известен под псевдонимом Владимир Корвин-Пиотровский.
7 Рецензия на книгу "Золотой песок" Ек.Галати. Подпись - А.П. // Накануне. - 12 января 1924. - Литературная неделя j11. - С.7.
8 Г.Адамович. Речь на вечере памяти Анны Присмановой, Париж, 16 декабря 1961 года (пленка с записью в моем архиве - К.Р.).
9 Эрг. "?" "Мост на ветру". // Накануне. - 27 апреля 1924. Литературная неделя j95 -(612). - С.7.
10 Вадим Андреев. Свинцовый час. "4+1". - Берлин, 1924. (48 стр). Первая рецензия на книгу появилась в "Лит. неделе" газеты "Накануне" 15 июня 1924, j134 (651).С.8.
11 Мост на ветру. "4+1". Владимир (Бронислав) Сосинский вступительная статья "Улыбка на затылке". Вадим Андреев. Георгий (Юра) Венус. Семен Либерман. Анна Присманова. Берлин. 1924. (33 стр.). (Книга ныне настолько редкая, что у Сосинского, для которого она была дебютной, не оказалось экземпляра).
12 Эрг. "?" "Мост на ветру". // Накануне. - 27 апреля 1924. Литературная неделя j95 -(612). - С.7.
13 Георгий Венус. Полустанок. Стихи. - Берлин. - 1925. "Анне Присмановой" ("Перерытые черной оспою, / под ветрами метались пашни...") С.50.
14 В.Яновский. Поля Елисейские. Книга памяти. - Серебряный век. Нью-Йорк, 1983. С.209.
15 Н.Берберова. Курсив мой. - М., Согласие, 1996. С.315.
16 Н.Ж-а - вероятно, Наталья Жемчужникова. См. "Воля России" jVI=VII. 1926.
17 Ю.Терапиано. Из книги "Зарубежные поэты". Анна Присманова // Русская мысль. - 1974, 19 сентября. - j3017. - С.8.
18 Там же. С.8.
19 А.Гингер. Преданность. - Париж. "Канарейка", 1925. "Анне Присмановой" (Смятение, рычание мирское / Ужели не претят мечте твоей...).
20 А.Гингер. Свора верных. - Изданiе Палаты Поэтов. Париж, 1922.
21 В.Яновский. Поля Елисейские. Книга памяти. - Серебряный век. Нью-Йорк, 1983. С.237.
22 Там же. С.116.
23 А.Бахрах. По памяти, по записям. Литературные портреты. - La presse libre. Париж, 1980. С.140.
24 Письмо к Одоевцевой 6 мая 1955. // Минувшее. М.-Спб. - 1997. j21. - С.409.
25 В.Яновский. С.30.
26 А.Бахрах. По памяти, по записям. Литературные портреты. - La presse libre. Париж, 1980. С.140.
27 Кирилл Померанцев. Александр Самсонович Гингер. Сквозь смерть // Русская мысль - 29 ноября 1985 - j3597. - С.8.
28 Французский летчик-герой, погибший в воздушном бою в 1917 году.
29 З.Шаховская. Отражения. - Париж: YMKA-PRESS, 1975. С.167.
30 Неопубликованное письмо Ю.Иваска В.Перелешину 14 октября 1985. Цит. по: Анна Присманова. Собрание сочинений. The Hague, 1990.
31 А.Бахрах. По памяти, по записям. Литературные портреты. - La presse libre. Париж, 1980. С.141.
32 Кирилл Померанцев. Александр Самсонович Гингер. Сквозь смерть // Русская мысль - 29 ноября 1985 - j3597. - С.8.
33 Ю.Терапиано. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Эссе, воспоминания, статьи. - Издательства Альбатрос - Третья волна. Париж Нью-Йорк, 1987. С.133
34 Ю.Терапиано. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Эссе, воспоминания, статьи. - Издательства Альбатрос - Третья волна. Париж Нью-Йорк, 1987. С.240.
35 Там же. С.235.
36 Couv(e P. Introduction. - В кн.: Анна Присманова. Собрание сочинений. - The Hague, 1990. Р.XVI.
37 Ю.Терапиано. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Эссе, воспоминания, статьи. - Издательства Альбатрос - Третья волна. Париж Нью-Йорк, 1987. С.133.
38 Кружок "Кочевье" был организован М.Слонимом в 1928 году.
39 Г.Струве. Русская литература в изгнании. - Париж: YMKA-PRESS Русский Путь. - Москва. 1996. С.221-222.
40 Ю.Терапиано. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Эссе, воспоминания, статьи. - Издательства Альбатрос - Третья волна. Париж Нью-Йорк, 1987. С.133.
41 Терапиано так вспоминает прием, оказанный журналу старшим поколением писателей: "Приходится вспомнить, что один из главных представителей старшего поколения И.А.Бунин встретил молодых не очень дружелюбно. В 415-м номере газеты "Возрождение" от 22 июля 1926 года он обрушился на журнал "Своими путями": "Случайно просмотрел последний номер пражского журнала "Своими путями". Плохие пути, горестный уровень! Правда, имена, за исключением Ремизова, все не громкие: Болесцис, Кротков, Рафальский, Спинадель, Туринцев, Гингер, Кнут, Луцкий, Терапиано, Газданов, Долинский, Еленев, Тидеман, Эфрон и т.д. Правда, все это люди, идущие путями "новой русской культуры", - недаром употребляют они большевицкую орфографию. Но для кого же необязателен хотя бы минимум вкуса, здравого смысла, знания русского языка?" - Ю.Терапиано. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Эссе, воспоминания, статьи. - Издательства Альбатрос - Третья волна. Париж - Нью-Йорк, 1987. С.131-132.
42 j(((, 1926: В.Андреев, Н.Борисова, А.Булкин, А.Гингер, Д.Кнут, А.Ладинский, С.Луцкий, В.Познер, А.Присманова, Д.Резников, М.Струве, Ю.Терапиано. j((=(((, 1926: В.Андреев, А.Булкин, А.Гингер, Н.Жемчужникова, Д.Кнут, Г.Кузнецова, А.Ладинский, С.Луцкий, В.Парнах, В.Познер, А.Присманова, М.Струве, Ю.Терапиано.
43 Звено. - 1926. 11 апреля. - j167. - С.2.
44 Стихотворение: Поэзия и поэтическая критика. - Париж, 1928. Вып.1 (1928).
45 Звено. - 1926. 11 апреля. - j167. - С.2.
46 Мария Михайловна Блюменфельд - мать А.Гингера.
47 Опубликовано - Современные записки ((((, 1937. С.166-167.
48 Опубликован - Числа. Париж. Кн.2-3, 1930.
49 Яновский. С.37.
50 Цит. по: В.Перельмутер. Под созвездьем Близнецов // Октябрь. 1996.- j11. - С.119.
51 Яновский. С.27.
52 22 марта 1992 года, передача по Главному каналу Российского радио.
53 Ю.Иваск. Поэзия старой эмиграции. В кн.: Русская литература в эмиграции: Сб. ст. под ред. Полторацкого Н.П. - Питтсбург, 1972.. С.65.
54 Ю.Иваск. Похвала российской поэзии // Новый журнал. - 162 (1986). С.116.
55 В.Перельмутер. Под созвездьем Близнецов // Октябрь. - 1996.- j11. С.120.
56 Г.Струве. Русская литература в изгнании. - Париж: YMKA-PRESS Русский Путь. - Москва. 1996. С.242.
57 Таубер Е. "Розы или рожь?" Памяти Анны Присмановой // Новый Журнал. - Кн.64, 1961. - С.151.
58 В.Вейдле. Анна Присманова. Тень и тело // Современные Записки.LXIII. - Париж. 1937. - С.408.
59 Там же. с.408.
60 Там же. с.408.
61 В.Вейдле. Об иллюзорности эстетики и о жизненной полноте искусства // Опыты. Книга II. - Н.-Й. - 1953. - С.43.
62 Таубер Е. "Розы или рожь?" Памяти Анны Присмановой // Новый Журнал. - Кн.64, 1961. - С.152.
63 В.Вейдле. Анна Присманова. Тень и тело // Современные Записки.LXIII. - Париж. 1937. - С.409.
64 Таубер Е. "Розы или рожь?" Памяти Анны Присмановой // Новый Журнал. - Кн.64, 1961. - С.155.
65 В.Вейдле. Анна Присманова. Тень и тело // Современные Записки.LXIII. - Париж. 1937. - С.409.
66 См. Catriona H.M.Kelly. "Grandfather's Glass Eye - The Poetry of Anna Prismanova". New Poetry Quarterly. England. - 1994/1995. - j2
67 Ю.Иваск. Похвала российской поэзии // Новый журнал. - 162 (1986). С.115.
68 В.Ходасевич. - Возрождение. - 9 января 1937. - j4060. - С.9.
69 Г.Адамович. - Последние новости. - 28 января 1937. - j5788. - С.3.
70 П.Пильский. - Сегодня. - 27 февраля 1937. - j58. - С.8.
71 Г.Струве. Русская литература в изгнании. - Париж: YMKA-PRESS Русский Путь. - Москва. 1996.. С.225.
72 И.Одоевцева. На берегах Сены. - Paris. La Presse Libre, 1983. C.129.
73 В.Лосская. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. - Tenafly, N.J.: Эрмитаж, 1989. С.199-200
74 В.Лосская. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. - Tenafly, N.J.: Эрмитаж, 1989. С.200.
75 Кирилл Померанцев. Александр Самсонович Гингер. Сквозь смерть // Русская мысль - 29 ноября 1985 - j3597. - С.8.
76 Кирилл Померанцев. Александр Самсонович Гингер. Сквозь смерть // Русская мысль - 29 ноября 1985 - j3597. - С.9.
77 М.Слоним. Парижские поэты // Новоселье. - 1946. - j29/30. - С.91.
78 Агния Нагаго.
79 М.Слоним. Парижские поэты // Новоселье. - 1946. - j29/30. - С..89.
80 Присманова отдает предпочтение двухсложным стопам: ямбом написано 85% стихотворений, 12% - хореем. Только около 3% приходится на другие размеры.
81 М.Слоним. Парижские поэты // Новоселье. - 1946. - j29/30. - С.90.
82 Там же. с.91.
83 Таубер Е. "Розы или рожь?" Памяти Анны Присмановой // Новый Журнал. - Кн.64, 1961. - С.156.
84 См. авторские комментарии к книге Н.Берберовой "Курсив мой".
85 Couv(e P. Introduction. - В кн.: Анна Присманова. Собрание сочинений. The Hague, 1990. Р.XVIII.
86 А.Бахрах. Семеро в поисках своего "я".// Новоселье. - 1949. j42-44. - С.216.
87 Таубер Е. "Розы или рожь?" Памяти Анны Присмановой // Новый Журнал. - Кн.64, 1961. - С.157.
88 А.Бахрах. Семеро в поисках своего "я".// Новоселье. - 1949. j42-44. - С.217.
89 Письмо А.Гингеру 9/10/52. - Минувшее.
90 Г.Адамович. Речь на вечере памяти Анны Присмановой, Париж, 16 декабря 1961 года (пленка с записью в моем архиве - К.Р.).
91 Кирилл Померанцев. Александр Самсонович Гингер. Сквозь смерть // Русская мысль - 29 ноября 1985 - j3597. - С.9.
92 Г.Адамович. Речь на вечере памяти Анны Присмановой, Париж, 16 декабря 1961 года (пленка с записью в моем архиве - К.Р.).