Она импульсивно протянула руку и схватила руку Высокого Ламы. «Вы можете сказать мне, с чем я встречусь после смерти?» – спросила она дрожащим голосом.– «Можете ли вы мне сказать, почему я не должна броситься со скалы и умереть, как умер мой муж, как умерли мои сыновья? Вы можете мне сказать, почему я не должна этого делать и как я объединюсь с ними? Мы были бедными, простыми людьми, но мы были по-своему счастливы все вместе. У нас никогда не хватало еды, но мы выживали. А сейчас я – одинокая старая женщина, не имеющая ничего. Почему, Святой Лама, я не должна покончить со своим горем? Почему я не должна отправляться к своей семье? Можешь ли ты сказать мне это, о Святейший Лама?»
Она обратила к Ламе умоляющий взор. Полный сочувствия, он взглянул на нее и сказал: «Да, Мать, очень может быть, что я помогу тебе информацией. Но прежде скажи мне, ела ли ты сегодня что-нибудь?»
Не говоря ни слова, она покачала головой. Ее воспаленные глаза наполнились слезами, а губы дрожали от переполнявших ее переживаний.
«Мы попьем чаю и поедим тсампы, – сказал Лама, – тогда у тебя прибавится сил, и мы сможем поговорить о тех вещах, о которых я знаю, что они истинны».
Он поднялся и, подойдя к краю пещеры, позвал мальчика.
«Собери немного дров и разожги огонь, – сказал он. – Сначала мы выпьем чаю и съедим тсампы, а потом мы с тобой будем разговаривать с Матерью. Нам нужно исполнить свой долг и попытаться принести ей утешение с помощью истинной религии».
Мальчик отправился на поиски дров. Здесь не было недостатка в дровах, и, бродя между больших камней, он думал о том, как было бы хорошо, если бы столько же дров было и в Долине Лхасы, лежавшей в тысячах футов выше. Он бродил вокруг, собирая самые сухие сучья, и насобирал солидную кучу дров.
Немного выше, на гребне одной острой скалы, он увидел нечто привлекшее его жадный интерес. Он осторожно взобрался приблизительно на пятнадцать футов и протянул руку за странным предметом, который там находился, – какой-то блестящей вещью с прикрепленными к ней черными нитями. Схватив ее, он в ужасе отпрянул и скатился вниз по склону. В руке у него была часть скальпа одной из жертв. Скатываясь по склону, он зацепился за рододендроновое дерево, которое и остановило его падение. От его падения поломалось много веток, и за это он тоже был благодарен дереву, это значительно облегчило его работу. Оп перевернул в руке предмет, который он сжимал, несмотря на падение. Черные волосы, клочок кожи и обломок черепной кости. Бросив дрова, он изо всех сил помчался к реке и забросил это в сторону края порога. Потом опустил в воду руки, чтобы помыть их, потряс ими в воздухе, чтобы высушить, и побежал обратно собирать дрова.
С обильной ношей возвратился он к пещере и сложил возле нее большую кучу сучьев и маленькую кучу дров покрупнее. Взяв кремень и кресало, он стал выбивать искры, пытаясь поджечь дрова, на которые попала вода с его еще влажных рук.
Лама и старая женщина выглянули из пещеры. Лама улыбнулся, глядя на старания мальчишки, а старуха, в желудке которой заурчало от голода, проговорила: «Чик, чик, чик» – и бросилась к куче дров, забыв о своем горе. Теперь она превратилась в хозяйку очага, показывающую этому мальчику, как нужно зажигать огонь. Она быстро достала из своих небольших запасов сухих дров и выбила целый рой ярких искр. Став на колени, она стала сильно-сильно дуть, и дрова вдруг вспыхнули языками пламени, которые жадно потянулись к куче с тонкими сучьями. Сияя от удовлетворения, она поспешила назад к пещере за уже наполненным водой котелком.
Мальчик угрюмо посмотрел ей вслед, размышляя, почему это всегда женщины вмешиваются, когда мужчины отлично что-то могут сделать сами? Почему женщины всегда вмешиваются и, пожиная плоды тяжелого труда мужчины, забирают себе всю накопленную таким образом хорошую карму? Он раздраженно пнул ногой камешек и потащился наверх между скалами за новой порцией дров. «Не знаю, насколько небрежно эта старуха обращается с дровами, – подумал он, – а потому запасу-ка я их побольше».
У основания одной нависающей скалы он обнаружил чашку и маленькую шкатулку для косметики, а также разодранный кусок ткани. Увидев это, он решил, что это дьявольская западня. Размышляя об этом, он вспомнил, что что-то где-то было украдено, и он сочинил целую историю. «Ара! – подумал он. – Они добывали деньги тем, что воровали, тайно проносили украденное в Индию и там продавали западным людям как сувениры». Он засунул за пазуху чашу, кусок ткани и шкатулку и, расставив руки, взял в охапку большой пучок дров и поплелся неверной походкой вниз, не видя перед собой дороги.
Старуха опять суетилась у костра и, как и предполагал бедный мальчик, накладывала в него столько дров, словно их для нее собирала целая община монахов, а не один маленький мальчик. Он бросил кучу принесенных дров прямо возле нее, в тайной надежде, что она споткнется и упадет в огонь, и тогда ему не придется так тяжело работать. Затем мальчик повернулся и подошел к Ламе, доставая чашу, шкатулку и клочок ткани.
«Это мое, мое, это принадлежало моему мужу!» – закричала женщина, вскочив на ноги так быстро, как будто она собиралась взлететь. Она бросилась к мальчику и отобрала у него вещи, жадно глядя на них. «Это единственное, что есть у меня, чтобы напоминать о нем». Сказав это, она спрятала вещи на грудь и повернулась к огню. Слезы полились из ее глаз.
Мальчик угрюмо посмотрел на Ламу и проворчал: «Надеюсь, она не станет бросать все это в тсампу. Мне никогда не нравилась такая тсампа».
Лама повернулся и опять вошел в пещеру, чтобы погасить свое веселье, угрожавшее разрушить его серьезный вид.
Вскоре Лама, мальчик и старая женщина сидели каждый сам по себе и ели тсампу и пили чай, поскольку у членов святых орденов в Тибете есть правило есть в одиночестве или только в компании самых близких людей. Их скудная трапеза вскоре закончилась, и Лама, мальчик и старая женщина почистили свои чашки мелким песком, сполоснули их в реке и положили их обратно в карманы своих одежд.
Тогда Лама сказал:
«Подойди, Мать, сядь у огня и давай посмотрим, что можно сделать, чтобы обсудить и решить твои проблемы».
Он повернулся и бросил горсть щепок в шипящее пламя. Мальчишка угрюмо смотрел на то, как быстро уходят дрова. Лама взглянул на него с улыбкой и сказал:
«Верно, хорошо бы принести пару связок дров, нам нужен будет здесь огонь. Без тебя никак!»
Мальчик развернулся и побрел в поисках дров и всякого другого, что может еще подвернуться. Лама и старая женщина начали разговор.
«Мать, – сказал Лама, – твоя религия и моя имеют разную форму, но все религии разными дорогами ведут Домой. Не имеет значения, во что мы верим и как мы верим, главное – что мы верим, потому что истинная религия с той умственной и духовной дисциплиной, которую она требует от своих последователей, – единственное спасение и для ваших людей, и для наших».
Он остановился и взглянул на нее, затем продолжил:
«Значит, у тебя были плохие мысли о том, чтобы убить себя, так? Понимаешь, это не решение. Если ты убиваешь себя, совершаешь самоубийство, ты только увеличиваешь свои проблемы, а не решаешь их».
Старая женщина подняла на него глаза, потому что он был высокого роста, а она – очень маленького. Она смотрела на него, стиснув руки. Заламывая руки, она сказала:
«О да, говорите со мной. Я темная, я ничего не понимаю, ничего не знаю. Да, я думала о том, чтобы убить себя, бросившись в реку, чтобы разбиться о камни порога внизу так же, как муж и сыновья разбились о камни, упав со скалы».
«Самоубийство не является ответом, – сказал Лама. – Мы пришли на эту Землю, чтобы учиться, чтобы развивать свои бессмертные души. Мы пришли на эту Землю, чтобы встретиться с определенными условиями, возможно, тяготами бедности, возможно, с искушениями, которые появляются у богатых. Нельзя думать так, что деньги и собственность могут освободить человека от беспокойств. Богатые тоже умирают, богатые тоже болеют, богатые тоже подвергаются преследованиям и страдают от массы проблем, которые не известны бедным. Мы приходим на эту Землю и выбираем свое место в жизни в соответствии с той задачей, которую мы должны выполнить, и если мы совершаем самоубийство, если убиваем себя, то становимся подобны разбитой чашке. А если ты разобьешь чашку, Мать, как ты будешь есть? Если ты разобьешь кремень и кресало, где ты возьмешь искры, чтобы поджечь дрова? Как ты сможешь тогда выжить?»
Старая женщина молча кивала, как будто полностью соглашаясь, и Лама продолжил:
«Мы пришли на эту Землю, наперед зная, какими будут наши проблемы, зная, какие трудности предстоит преодолеть, и если мы совершаем самоубийство, мы нарушаем условия, которые сами же себе создали для своего совершенствования».
«Но, Лама! – воскликнула женщина вне себя от боли. – Может, мы и знали, какие условия выбрали для себя, пока были на Другой Стороне, но почему же мы не знаем этого сейчас, когда мы на Земле, и если мы не знаем, почему мы здесь, как можно обвинять нас в том, что мы не делаем того, что мы должны были бы делать?»
Лама улыбнулся ей и сказал:
«О, как часто задают этот вопрос! Все спрашивают одно и то же. Обычно мы не знаем, какую задачу мы должны выполнить на этой Земле, потому что, если бы мы знали это, мы отдали бы всю свою энергию на выполнение этого – не важно, насколько это бы приносило неудобства другим. Мы должны выполнять свою задачу и одновременно помогать другим. Во все времена мы должны жить в соответствии с правилом: „Поступай так, как ты хотел бы, чтобы другие поступали по отношению к тебе“, и если в эгоистичной поспешности выполнить собственную задачу мы нарушаем права других, то этим мы только создаем себе дополнительные задания, которые нам предстоит выполнить. Поэтому для большинства людей лучше, когда они не знают, какую задачу им нужно выполнить, – не знают, пока находятся на Земле».
Крик мальчика прервал разговор: «Смотрите! – кричал он. – Что я нашел!»
Он появился, держа в руках золотую фигурку. Она была такая тяжелая, что ему приходилось идти очень осторожно, чтобы не уронить ее себе на ноги.
Лама поднялся и, вставая, бросил взгляд на старуху. Она стояла позеленевшая, с открытым ртом и выпученными глазами. Это было воплощение совершенного ужаса. Лама взял фигурку у мальчика. Перевернув фигурку, он посмотрел на метку на основании.
«Ага! – сказал он. – Это одна и фигурок из небольшого монастыря вон там наверху. Туда ворвались грабители, и это одна из тех вещей, которые они унесли».
Он обернулся и посмотрел на старуху, которую душил страх.
«Я вижу, Мать, что ты ничего не знала об этом. Я вижу, что ты подозревала, что твой муж и сыновья делали что-то, что не должны были делать. Я вижу, что, несмотря на подозрения, ты ничего не знала наверное и не принимала в этом участия. Поэтому не бойся. Тебя не будут наказывать за грехи, совершенные другими».
Он обернулся к мальчику и сказал:
«Тут должно быть еще золото, а также драгоценные камни. Мы пойдем туда, где ты нашел это, и поищем кругом, чтобы найти остальные пропавшие предметы».
Старая женщина долго заикалась и запиналась и наконец выдавила из себя:
«О Великий и Святейший Лама, я знаю, что мой муж и сыновья что-то делали у подножия вон той скалы, – показала она. – Я не знаю, что они там делали, я не спрашивала, но я видела их вон там, недалеко от того места, где они упали».
Лама кивнул, и они с мальчиком отправились туда вместе.
«Это там, где я нашел эту штуку. Она торчала из песка, поэтому я подобрал ее».
Они опустились на колени и, взяв плоские камни, принялись копать песчаную почву. Вскоре они наткнулись на что-то твердое и, осторожно опустив руки в землю, нащупали большую кожаную сумку, в которой, к их восторгу, лежали драгоценные камни и кусочки золота. Они копали и перебирали песок руками, чтобы убедиться, что в земле ничего не осталось. Наконец они нашли все украденные предметы, и Лама был удовлетворен. Они поднялись и пошли назад к огню, у которого все еще сидела старая женщина.
«Завтра, – сказал он, – ты отнесешь все это обратно в монастырь. Я дам тебе письмо к настоятелю монастыря, и он выдаст определенную сумму денег как награду за возвращение этих предметов. Я ясно дам ему понять, что ты невиновна. И с этой суммой денег ты сможешь отправиться к вашему прежнему дому в Ассаме, где, возможно, у тебя остались родственники или друзья, с которыми ты сможешь жить. А сейчас давай поговорим о других твоих проблемах, потому что духовные вещи важнее вещей материальных».
«Святой Лама, – сказал мальчик, – может, нам выпить еще чаю, пока вы будете разговаривать? Я очень хочу пить после всей этой тяжелой работы и волнений. Я бы выпил еще чаю».
Лама засмеялся, и отправил мальчика к реке за водой, да – они выпьют еще чаю.
«Мать, – спросил Лама, – что же еще так беспокоит тебя? Ты что-то говорила про соединение со своей семьей».
Старая женщина вздохнула, испытывая горе и страх, и сказала:
«Святейший Лама, я потеряла мужа и сыновей, и даже если они ограбили храм, все равно они мои муж и сыновья, и я хотела бы знать, встречусь ли я с ними в другой жизни».
«Конечно, – сказал Лама. – Однако много непонимания существует из-за того, что люди на этой Земле думают, что все в мире происходит одинаково. Люди не любят перемен. Они не любят ничего незнакомого. А на Другой Стороне – все по-другому. Здесь на Земле у тебя был муж, а потом появился сын – ребенок. Позже у тебя родился еще один ребенок. Дети подросли и стали маленькими мальчиками, потом молодыми юношами, они все время росли, а не оставались такими же. Это потому, что ты пришла на Землю и они пришли на Землю, чтобы все вы были вместе. Но твой сын на этой Земле может не оказаться твоим сыном в следующей жизни. Человек приходит на Землю, чтобы сыграть определенную роль, выполнить определенное задание. Здесь ты женщина, но на Другой Стороне ты можешь стать мужчиной, а твой муж окажется женщиной».
Старая женщина ошеломленно глядела на Ламу. Было видно, что она не воспринимает сказанных им слов. Это было выше ее понимания. Заметив это. Лама продолжил:
«В Ассаме, когда ты была девочкой, возможно, ты видела представления, посвященные Матери-Природе, связанные с культом плодородия. Актерами были знакомые тебе люди, и все же, когда они выходили на сцену, они были похожи на других людей, они были накрашены и одеты, чтобы выглядеть как другие люди, чтобы выглядеть как боги и богини, и ты не могла узнать, кто они на самом деле. На маленькой сцене исполняли они свои роли, становясь в разные позы и меняя выражение лица, а потом исчезали со сцены, чтобы вскоре вновь появиться среди вас как обычные люди. Они уже не были богами, богинями или демонами, играющими в спектакле, они были просто знакомыми тебе мужчинами и женщинами, твоими друзьями, соседями и родственниками.»
То же происходит, когда мы приходим на эту Землю. Вы проживаете роль, вы – актеры. Люди, которые пришли как твои муж и дети, были актерами. В конце спектакля, в конце вашей жизни, вы вернетесь обратно и станете тем, кем были до того, как пришли на эту сцену-Землю, и люди, которых вы встретите на Другой Стороне, – это люди, которых вы любите, потому что вы можете встретить только тех, кто хочет увидеть вас и кого хотите увидеть вы. Вы можете встретить только тех, кого вы любите. Ты не увидишь своих сыновей как маленьких детей, ты увидишь их такими, какими они есть на самом деле. И все же вы будете семьей, ведь люди приходят группами, и что есть семья, как не группа?
ГЛАВА 10
Она обратила к Ламе умоляющий взор. Полный сочувствия, он взглянул на нее и сказал: «Да, Мать, очень может быть, что я помогу тебе информацией. Но прежде скажи мне, ела ли ты сегодня что-нибудь?»
Не говоря ни слова, она покачала головой. Ее воспаленные глаза наполнились слезами, а губы дрожали от переполнявших ее переживаний.
«Мы попьем чаю и поедим тсампы, – сказал Лама, – тогда у тебя прибавится сил, и мы сможем поговорить о тех вещах, о которых я знаю, что они истинны».
Он поднялся и, подойдя к краю пещеры, позвал мальчика.
«Собери немного дров и разожги огонь, – сказал он. – Сначала мы выпьем чаю и съедим тсампы, а потом мы с тобой будем разговаривать с Матерью. Нам нужно исполнить свой долг и попытаться принести ей утешение с помощью истинной религии».
Мальчик отправился на поиски дров. Здесь не было недостатка в дровах, и, бродя между больших камней, он думал о том, как было бы хорошо, если бы столько же дров было и в Долине Лхасы, лежавшей в тысячах футов выше. Он бродил вокруг, собирая самые сухие сучья, и насобирал солидную кучу дров.
Немного выше, на гребне одной острой скалы, он увидел нечто привлекшее его жадный интерес. Он осторожно взобрался приблизительно на пятнадцать футов и протянул руку за странным предметом, который там находился, – какой-то блестящей вещью с прикрепленными к ней черными нитями. Схватив ее, он в ужасе отпрянул и скатился вниз по склону. В руке у него была часть скальпа одной из жертв. Скатываясь по склону, он зацепился за рододендроновое дерево, которое и остановило его падение. От его падения поломалось много веток, и за это он тоже был благодарен дереву, это значительно облегчило его работу. Оп перевернул в руке предмет, который он сжимал, несмотря на падение. Черные волосы, клочок кожи и обломок черепной кости. Бросив дрова, он изо всех сил помчался к реке и забросил это в сторону края порога. Потом опустил в воду руки, чтобы помыть их, потряс ими в воздухе, чтобы высушить, и побежал обратно собирать дрова.
С обильной ношей возвратился он к пещере и сложил возле нее большую кучу сучьев и маленькую кучу дров покрупнее. Взяв кремень и кресало, он стал выбивать искры, пытаясь поджечь дрова, на которые попала вода с его еще влажных рук.
Лама и старая женщина выглянули из пещеры. Лама улыбнулся, глядя на старания мальчишки, а старуха, в желудке которой заурчало от голода, проговорила: «Чик, чик, чик» – и бросилась к куче дров, забыв о своем горе. Теперь она превратилась в хозяйку очага, показывающую этому мальчику, как нужно зажигать огонь. Она быстро достала из своих небольших запасов сухих дров и выбила целый рой ярких искр. Став на колени, она стала сильно-сильно дуть, и дрова вдруг вспыхнули языками пламени, которые жадно потянулись к куче с тонкими сучьями. Сияя от удовлетворения, она поспешила назад к пещере за уже наполненным водой котелком.
Мальчик угрюмо посмотрел ей вслед, размышляя, почему это всегда женщины вмешиваются, когда мужчины отлично что-то могут сделать сами? Почему женщины всегда вмешиваются и, пожиная плоды тяжелого труда мужчины, забирают себе всю накопленную таким образом хорошую карму? Он раздраженно пнул ногой камешек и потащился наверх между скалами за новой порцией дров. «Не знаю, насколько небрежно эта старуха обращается с дровами, – подумал он, – а потому запасу-ка я их побольше».
У основания одной нависающей скалы он обнаружил чашку и маленькую шкатулку для косметики, а также разодранный кусок ткани. Увидев это, он решил, что это дьявольская западня. Размышляя об этом, он вспомнил, что что-то где-то было украдено, и он сочинил целую историю. «Ара! – подумал он. – Они добывали деньги тем, что воровали, тайно проносили украденное в Индию и там продавали западным людям как сувениры». Он засунул за пазуху чашу, кусок ткани и шкатулку и, расставив руки, взял в охапку большой пучок дров и поплелся неверной походкой вниз, не видя перед собой дороги.
Старуха опять суетилась у костра и, как и предполагал бедный мальчик, накладывала в него столько дров, словно их для нее собирала целая община монахов, а не один маленький мальчик. Он бросил кучу принесенных дров прямо возле нее, в тайной надежде, что она споткнется и упадет в огонь, и тогда ему не придется так тяжело работать. Затем мальчик повернулся и подошел к Ламе, доставая чашу, шкатулку и клочок ткани.
«Это мое, мое, это принадлежало моему мужу!» – закричала женщина, вскочив на ноги так быстро, как будто она собиралась взлететь. Она бросилась к мальчику и отобрала у него вещи, жадно глядя на них. «Это единственное, что есть у меня, чтобы напоминать о нем». Сказав это, она спрятала вещи на грудь и повернулась к огню. Слезы полились из ее глаз.
Мальчик угрюмо посмотрел на Ламу и проворчал: «Надеюсь, она не станет бросать все это в тсампу. Мне никогда не нравилась такая тсампа».
Лама повернулся и опять вошел в пещеру, чтобы погасить свое веселье, угрожавшее разрушить его серьезный вид.
Вскоре Лама, мальчик и старая женщина сидели каждый сам по себе и ели тсампу и пили чай, поскольку у членов святых орденов в Тибете есть правило есть в одиночестве или только в компании самых близких людей. Их скудная трапеза вскоре закончилась, и Лама, мальчик и старая женщина почистили свои чашки мелким песком, сполоснули их в реке и положили их обратно в карманы своих одежд.
Тогда Лама сказал:
«Подойди, Мать, сядь у огня и давай посмотрим, что можно сделать, чтобы обсудить и решить твои проблемы».
Он повернулся и бросил горсть щепок в шипящее пламя. Мальчишка угрюмо смотрел на то, как быстро уходят дрова. Лама взглянул на него с улыбкой и сказал:
«Верно, хорошо бы принести пару связок дров, нам нужен будет здесь огонь. Без тебя никак!»
Мальчик развернулся и побрел в поисках дров и всякого другого, что может еще подвернуться. Лама и старая женщина начали разговор.
«Мать, – сказал Лама, – твоя религия и моя имеют разную форму, но все религии разными дорогами ведут Домой. Не имеет значения, во что мы верим и как мы верим, главное – что мы верим, потому что истинная религия с той умственной и духовной дисциплиной, которую она требует от своих последователей, – единственное спасение и для ваших людей, и для наших».
Он остановился и взглянул на нее, затем продолжил:
«Значит, у тебя были плохие мысли о том, чтобы убить себя, так? Понимаешь, это не решение. Если ты убиваешь себя, совершаешь самоубийство, ты только увеличиваешь свои проблемы, а не решаешь их».
Старая женщина подняла на него глаза, потому что он был высокого роста, а она – очень маленького. Она смотрела на него, стиснув руки. Заламывая руки, она сказала:
«О да, говорите со мной. Я темная, я ничего не понимаю, ничего не знаю. Да, я думала о том, чтобы убить себя, бросившись в реку, чтобы разбиться о камни порога внизу так же, как муж и сыновья разбились о камни, упав со скалы».
«Самоубийство не является ответом, – сказал Лама. – Мы пришли на эту Землю, чтобы учиться, чтобы развивать свои бессмертные души. Мы пришли на эту Землю, чтобы встретиться с определенными условиями, возможно, тяготами бедности, возможно, с искушениями, которые появляются у богатых. Нельзя думать так, что деньги и собственность могут освободить человека от беспокойств. Богатые тоже умирают, богатые тоже болеют, богатые тоже подвергаются преследованиям и страдают от массы проблем, которые не известны бедным. Мы приходим на эту Землю и выбираем свое место в жизни в соответствии с той задачей, которую мы должны выполнить, и если мы совершаем самоубийство, если убиваем себя, то становимся подобны разбитой чашке. А если ты разобьешь чашку, Мать, как ты будешь есть? Если ты разобьешь кремень и кресало, где ты возьмешь искры, чтобы поджечь дрова? Как ты сможешь тогда выжить?»
Старая женщина молча кивала, как будто полностью соглашаясь, и Лама продолжил:
«Мы пришли на эту Землю, наперед зная, какими будут наши проблемы, зная, какие трудности предстоит преодолеть, и если мы совершаем самоубийство, мы нарушаем условия, которые сами же себе создали для своего совершенствования».
«Но, Лама! – воскликнула женщина вне себя от боли. – Может, мы и знали, какие условия выбрали для себя, пока были на Другой Стороне, но почему же мы не знаем этого сейчас, когда мы на Земле, и если мы не знаем, почему мы здесь, как можно обвинять нас в том, что мы не делаем того, что мы должны были бы делать?»
Лама улыбнулся ей и сказал:
«О, как часто задают этот вопрос! Все спрашивают одно и то же. Обычно мы не знаем, какую задачу мы должны выполнить на этой Земле, потому что, если бы мы знали это, мы отдали бы всю свою энергию на выполнение этого – не важно, насколько это бы приносило неудобства другим. Мы должны выполнять свою задачу и одновременно помогать другим. Во все времена мы должны жить в соответствии с правилом: „Поступай так, как ты хотел бы, чтобы другие поступали по отношению к тебе“, и если в эгоистичной поспешности выполнить собственную задачу мы нарушаем права других, то этим мы только создаем себе дополнительные задания, которые нам предстоит выполнить. Поэтому для большинства людей лучше, когда они не знают, какую задачу им нужно выполнить, – не знают, пока находятся на Земле».
Крик мальчика прервал разговор: «Смотрите! – кричал он. – Что я нашел!»
Он появился, держа в руках золотую фигурку. Она была такая тяжелая, что ему приходилось идти очень осторожно, чтобы не уронить ее себе на ноги.
Лама поднялся и, вставая, бросил взгляд на старуху. Она стояла позеленевшая, с открытым ртом и выпученными глазами. Это было воплощение совершенного ужаса. Лама взял фигурку у мальчика. Перевернув фигурку, он посмотрел на метку на основании.
«Ага! – сказал он. – Это одна и фигурок из небольшого монастыря вон там наверху. Туда ворвались грабители, и это одна из тех вещей, которые они унесли».
Он обернулся и посмотрел на старуху, которую душил страх.
«Я вижу, Мать, что ты ничего не знала об этом. Я вижу, что ты подозревала, что твой муж и сыновья делали что-то, что не должны были делать. Я вижу, что, несмотря на подозрения, ты ничего не знала наверное и не принимала в этом участия. Поэтому не бойся. Тебя не будут наказывать за грехи, совершенные другими».
Он обернулся к мальчику и сказал:
«Тут должно быть еще золото, а также драгоценные камни. Мы пойдем туда, где ты нашел это, и поищем кругом, чтобы найти остальные пропавшие предметы».
Старая женщина долго заикалась и запиналась и наконец выдавила из себя:
«О Великий и Святейший Лама, я знаю, что мой муж и сыновья что-то делали у подножия вон той скалы, – показала она. – Я не знаю, что они там делали, я не спрашивала, но я видела их вон там, недалеко от того места, где они упали».
Лама кивнул, и они с мальчиком отправились туда вместе.
«Это там, где я нашел эту штуку. Она торчала из песка, поэтому я подобрал ее».
Они опустились на колени и, взяв плоские камни, принялись копать песчаную почву. Вскоре они наткнулись на что-то твердое и, осторожно опустив руки в землю, нащупали большую кожаную сумку, в которой, к их восторгу, лежали драгоценные камни и кусочки золота. Они копали и перебирали песок руками, чтобы убедиться, что в земле ничего не осталось. Наконец они нашли все украденные предметы, и Лама был удовлетворен. Они поднялись и пошли назад к огню, у которого все еще сидела старая женщина.
«Завтра, – сказал он, – ты отнесешь все это обратно в монастырь. Я дам тебе письмо к настоятелю монастыря, и он выдаст определенную сумму денег как награду за возвращение этих предметов. Я ясно дам ему понять, что ты невиновна. И с этой суммой денег ты сможешь отправиться к вашему прежнему дому в Ассаме, где, возможно, у тебя остались родственники или друзья, с которыми ты сможешь жить. А сейчас давай поговорим о других твоих проблемах, потому что духовные вещи важнее вещей материальных».
«Святой Лама, – сказал мальчик, – может, нам выпить еще чаю, пока вы будете разговаривать? Я очень хочу пить после всей этой тяжелой работы и волнений. Я бы выпил еще чаю».
Лама засмеялся, и отправил мальчика к реке за водой, да – они выпьют еще чаю.
«Мать, – спросил Лама, – что же еще так беспокоит тебя? Ты что-то говорила про соединение со своей семьей».
Старая женщина вздохнула, испытывая горе и страх, и сказала:
«Святейший Лама, я потеряла мужа и сыновей, и даже если они ограбили храм, все равно они мои муж и сыновья, и я хотела бы знать, встречусь ли я с ними в другой жизни».
«Конечно, – сказал Лама. – Однако много непонимания существует из-за того, что люди на этой Земле думают, что все в мире происходит одинаково. Люди не любят перемен. Они не любят ничего незнакомого. А на Другой Стороне – все по-другому. Здесь на Земле у тебя был муж, а потом появился сын – ребенок. Позже у тебя родился еще один ребенок. Дети подросли и стали маленькими мальчиками, потом молодыми юношами, они все время росли, а не оставались такими же. Это потому, что ты пришла на Землю и они пришли на Землю, чтобы все вы были вместе. Но твой сын на этой Земле может не оказаться твоим сыном в следующей жизни. Человек приходит на Землю, чтобы сыграть определенную роль, выполнить определенное задание. Здесь ты женщина, но на Другой Стороне ты можешь стать мужчиной, а твой муж окажется женщиной».
Старая женщина ошеломленно глядела на Ламу. Было видно, что она не воспринимает сказанных им слов. Это было выше ее понимания. Заметив это. Лама продолжил:
«В Ассаме, когда ты была девочкой, возможно, ты видела представления, посвященные Матери-Природе, связанные с культом плодородия. Актерами были знакомые тебе люди, и все же, когда они выходили на сцену, они были похожи на других людей, они были накрашены и одеты, чтобы выглядеть как другие люди, чтобы выглядеть как боги и богини, и ты не могла узнать, кто они на самом деле. На маленькой сцене исполняли они свои роли, становясь в разные позы и меняя выражение лица, а потом исчезали со сцены, чтобы вскоре вновь появиться среди вас как обычные люди. Они уже не были богами, богинями или демонами, играющими в спектакле, они были просто знакомыми тебе мужчинами и женщинами, твоими друзьями, соседями и родственниками.»
То же происходит, когда мы приходим на эту Землю. Вы проживаете роль, вы – актеры. Люди, которые пришли как твои муж и дети, были актерами. В конце спектакля, в конце вашей жизни, вы вернетесь обратно и станете тем, кем были до того, как пришли на эту сцену-Землю, и люди, которых вы встретите на Другой Стороне, – это люди, которых вы любите, потому что вы можете встретить только тех, кто хочет увидеть вас и кого хотите увидеть вы. Вы можете встретить только тех, кого вы любите. Ты не увидишь своих сыновей как маленьких детей, ты увидишь их такими, какими они есть на самом деле. И все же вы будете семьей, ведь люди приходят группами, и что есть семья, как не группа?
ГЛАВА 10
Итак, неделя подошла к концу, как это бывает со всеми неделями. Старый Писатель облегченно вздохнул при мысли, что сегодня не должно быть почты, поскольку по субботам в Монреале почту не разносят. Поэтому в то время, когда высокооплачиваемые почтальоны отдыхали в загородных домиках или рыбачили на своих лодках, Старый Писатель вернулся в постель и принялся раздраженно обдумывать те вопросы, на которые все еще предстояло найти ответы. Так время от времени возникал такой вопрос:
– Для меня важнее всего знать, куда я иду. Когда человек рождается, вы говорите что-то вроде того, что ребенку дает рождение мать, но Серебряная Нить остается прикрепленной к нему. Вы утверждаете, что Высшее Я представляет собой девять десятых подсознательного, или, скажем так, закулисную часть Человека. Прекрасно, и коль скоро это так, обратимся к человеку. С самого начала он ограничен своей одной десятой и, таким образом, большую часть жизни бегает по кругу в потемках. Человек умирает – он выполнил свои обязанности перед Высшим Я, – Серебряная Нить рвется и он остается предоставленным самому себе. ЧЕМ ВЫСШЕЕ Я ВОЗНАГРАЖДАЕТ ЕГО ЗА ТРУДЫ?
Ну хорошо, давайте поговорим об этом. Да, на этот вопрос можно ответить. Но вы должны помнить, что Высшее Я – это настоящий вы, и оно – говоря земными словами – слепо, глухо и неподвижно, но, разумеется, только если говорить об этой низменной Земле. Высшее Я хочет знать, что представляют собой вещи на этой Земле, ему нужна быстрота ощущений, потому что в том мире, где оно обычно живет, скорость изменения вещей такова, что дню соответствует тысячелетие или что-то вроде. Именно поэтому в одном из христианских гимнов говорится о том, что тысячелетие есть миг. Но как бы там ни было, Высшее Я может быть уподоблено человеческому мозгу. Оно побуждает человека, а то и не одного, совершать определенные поступки и переживать определенные вещи, и все ощущения возвращаются в «мозг» – Высшее Я, которое затем само испытывает от этих ощущений страдание или наслаждение.
Как вы знаете, мы испытываем трудности от того, что имеем на этой Земле дело всего лишь с тремя измерениями и пользуемся всего лишь трехмерными терминами; как же мы можем овладеть категориями, требующими, например, девяти измерений?
Вы спрашиваете, чем Высшее Я вознаграждает человека за все его труды, но здесь уместно ответить вопросом на вопрос: чем вы вознаграждаете свои пальцы за то, что они поворачивают дверную ручку и открывают вам двери? Чем вы платите своим ногам за то, что они переносят вас в соседнюю комнату, в автомобиль или поднимают вас по лестнице? Каким образом вы расплачиваетесь со своими глазами за то, что они посылают в ваш мозг столь прекрасные картины? Помните: если «вы» – это мозг и зависимы от рук и ног, носа и глаз, то эти органы в своем существовании зависимы от вас. Не будь вас, не было бы ни этих рук, ни ног, ни носа, ни глаз. Это абсолютно коллективное взаимодействие.
Когда ваши пальцы помогают прикурить сигарету, они не наслаждаются табачным дымом; возможно, это делает другая часть «вас», но как бы там ни было, ваши прочие органы не говорят пальцам по этому поводу слов благодарности и не делают им дорогих подарков. Но пусть даже вы захотели бы вознаградить свои пальцы, как бы вы сделали это? Что вы можете дать пальцам такое, что доставило бы им удовольствие и стало бы для них адекватным вознаграждением? И если настоящий «вы» – это мозг, то что может зависимый от пальцев мозг предпринять с тем, чтобы вознаградить их? Быть может, вы заставите левую руку сделать подарок правой, а правую – преподнести ответный дар левой?
Всегда помните о том, что направлением своей деятельности пальцы обязаны мозгу, они обязаны «вам». Поэтому бессмысленно говорить о вознаграждении, ведь точно так же, как пальцы являются частями целостного организма, вы – лишь часть организма, образуемого продолжениями Высшего Я. На этой Земле вы являетесь лишь ответвлением, подобно тому как, просунув руку в окно, вы можете ощущать вещи в комнате, куда не проникает ваш взгляд. Итак, если говорить о вас, то вы действуете ради себя самого. Все, что вы делаете, идет на пользу вашему Высшему Я и, таким образом, на пользу вам, ибо вы – это та же сущность, или же ее часть.
Тот же любопытствующий задал еще один правомерный вопрос:
– Если вышеупомянутого человека ожидает перевоплощение, то возвратится ли он к прежнему Высшему Я или обретет новое? Является ли он разновидностью или неотъемлемой частью Высшего Я? Происходит ли дело так, что человек вдруг оказывается наделен другими девятью десятыми своего сознания, или как-либо иначе?
Ответить на это можно так. Ваш вопрос, по сути, сводится к следующему: предоставляет ли Высшее Я то же тело или ту же душу? Предположим, что вы поранили руку. Вы же не получите новую, не так ли? Рука или, скорее, рана, заживает поскольку является частью вас, поскольку ваш мозг дает ей команду на заживление, которое происходит посредством процесса соединения. Люди – существа целостные, так и ваше Высшее Я может обратить свои ответвления к Земле; ответвления же эти – люди – представляют собой что-то вроде щупалец осьминога: отрежьте такое щупальце, и оно вновь отрастет.
Ой-ой-ой! Какая путаница царит в отношении этого Высшего Я! Предыдущие главы этой книги должны были в какой-то мере прояснить данный вопрос, но для того, чтобы пролить на него еще больше света, давайте представим себе большое существо, обладающее способностями, нам пока непонятными. Это существо способно мыслить и с помощью мысли перемещать свои отростки – назовем их псевдоподиями, – куда ему вздумается. Так и наше Высшее Я способно, оставаясь в одном месте, направлять свои ответвления прочь от основного тела, но сохранять при этом с ними связь; ответвления же эти заканчиваются узлами осознания, которые могут воспринимать вещи посредством осязания, зрения. Такие узлы являются лишь приемниками, настроенными на различные частоты.
Все представляет собой энергетические вибрации. Нет ничего, кроме вибраций. Если предмет кажется нам стационарным, это значит лишь, что он вибрирует с одной определенной частотой. Если он движется – значит, он вибрирует быстрее. И даже если вещь мертва, она все равно совершает колебания, которые прекращаются лишь тогда, когда тело распадается на несколько отдельных вибраций.
Мы воспринимаем вещь независимо от того, неподвижна она или движется. Мы осязаем и ощущаем ее, потому что она совершает определенные колебания, которые могут быть восприняты и интерпретированы одним из наших узлов, настроенных на соответствующую частоту; иными словами, мы чувствительны в смысле осязания.
Другая же вещь вибрирует гораздо быстрее. Мы не можем осязать ее с помощью пальцев, но наше ухо улавливает ее колебания, и мы называем их звуком. Скорость их такова, что их воспринимает наш более высокочастотный узел, интерпретируя как высокий, средний или низкий звук.
Кроме того, существуют колебания и гораздо более высоких частот: мы не можем ни осязать их, ни слышать, но еще более чувствительные узлы, называемые глазами, способны воспринимать такие колебания и особым образом посылать их в наш мозг, так что мы получаем изображение вещи.
Практически то же мы видим и в радиотехнике. Можно слушать передачи на длинных волнах, представляющих собой довольно медленные колебания с низкими частотами, или же перестроиться на короткие волны, где колебания совершаются гораздо быстрее, и длинноволновый приемник не способен их уловить. Также можно еще выше подняться по шкале частот, перейдя в диапазон частотной модуляции или УКВ, где передается телевизионное изображение. Телевизионный приемник не может принимать длинные и короткие волны, равно как и длинно– и коротковолновые приемники не могут принимать телевизионное изображение. Вот взятая из повседневной жизни иллюстрация того, каким образом мы можем использовать свои ответвления для восприятия конкретных частот. Подобным же образом Высшее Я использует свои узлы-псевдоподии – людей – для сбора интересующей его информации.
Ужасная мысль, способная, приди она к вам перед сном, заставить вас содрогнуться: мы видели, что люди делают для того, чтобы иметь возможность принимать радиопередачи в длинноволновом и коротковолновом диапазонах. Допустим, что Высшее Я считает эту Землю только длинноволновой, но оно ведь может выставить и более высокочастотные псевдоподии, правда? Вот временами вас и мучают ночные кошмары, когда каналы старого доброго Высшего Я перемыкаются и вам являются большеглазые монстры и тому подобное. Да, бывает, знаете ли, и так.
Писатель взял в руки очередное письмо и вздрогнул. В комнате не было зеркал, но будь там хоть одно, оно показало бы, как он побледнел, как он страшно побледнел. Но из-за чего же? А что бы сказали вы по поводу такого вот вопроса:
– Хочу спросить вас вот о чем: если кукла может войти в мужское либо женское тело в зависимости от того, чему она хочет научиться, то почему мы всегда принимаем как данность то, что существо, бывшее Далай Ламой, в каждом воплощении является мужчиной? Несомненно, даже этому существу необходимо изменяться, если его цель – понимание вещей вообще, а не только с мужской точки зрения. Да и почему женщина не может достичь духовных высот в качестве ламы? Откуда такая дискриминация в Тибете, где, как я понимаю, мужчины и женщины равны (по крайней мере, были до прихода китайцев)?
И вновь на вопрос можно частично ответить вопросом. Уместно спросить: где и когда в истории Верховным Божеством была женщина? Можете ли вы, мои читатели, привести хоть один пример, когда женщина была Высшим Богом? Да, бывали богини, но они были «подчиненными» по отношению к богам. Согласно тибетским верованиям, Далай Лама был Богом на Земле, а Богини в этом качестве явно недостаточно. Он принимает вид мужчины, потому что этого требуют его обязанности. Но почему вы думаете, что Высшее Я Далай Ламы не обладает где-то еще также и женскими куклами, познающими другие вещи? Конечно же, обладает. Разумеется, им было многое познано также и с женской точки зрения.
– Для меня важнее всего знать, куда я иду. Когда человек рождается, вы говорите что-то вроде того, что ребенку дает рождение мать, но Серебряная Нить остается прикрепленной к нему. Вы утверждаете, что Высшее Я представляет собой девять десятых подсознательного, или, скажем так, закулисную часть Человека. Прекрасно, и коль скоро это так, обратимся к человеку. С самого начала он ограничен своей одной десятой и, таким образом, большую часть жизни бегает по кругу в потемках. Человек умирает – он выполнил свои обязанности перед Высшим Я, – Серебряная Нить рвется и он остается предоставленным самому себе. ЧЕМ ВЫСШЕЕ Я ВОЗНАГРАЖДАЕТ ЕГО ЗА ТРУДЫ?
Ну хорошо, давайте поговорим об этом. Да, на этот вопрос можно ответить. Но вы должны помнить, что Высшее Я – это настоящий вы, и оно – говоря земными словами – слепо, глухо и неподвижно, но, разумеется, только если говорить об этой низменной Земле. Высшее Я хочет знать, что представляют собой вещи на этой Земле, ему нужна быстрота ощущений, потому что в том мире, где оно обычно живет, скорость изменения вещей такова, что дню соответствует тысячелетие или что-то вроде. Именно поэтому в одном из христианских гимнов говорится о том, что тысячелетие есть миг. Но как бы там ни было, Высшее Я может быть уподоблено человеческому мозгу. Оно побуждает человека, а то и не одного, совершать определенные поступки и переживать определенные вещи, и все ощущения возвращаются в «мозг» – Высшее Я, которое затем само испытывает от этих ощущений страдание или наслаждение.
Как вы знаете, мы испытываем трудности от того, что имеем на этой Земле дело всего лишь с тремя измерениями и пользуемся всего лишь трехмерными терминами; как же мы можем овладеть категориями, требующими, например, девяти измерений?
Вы спрашиваете, чем Высшее Я вознаграждает человека за все его труды, но здесь уместно ответить вопросом на вопрос: чем вы вознаграждаете свои пальцы за то, что они поворачивают дверную ручку и открывают вам двери? Чем вы платите своим ногам за то, что они переносят вас в соседнюю комнату, в автомобиль или поднимают вас по лестнице? Каким образом вы расплачиваетесь со своими глазами за то, что они посылают в ваш мозг столь прекрасные картины? Помните: если «вы» – это мозг и зависимы от рук и ног, носа и глаз, то эти органы в своем существовании зависимы от вас. Не будь вас, не было бы ни этих рук, ни ног, ни носа, ни глаз. Это абсолютно коллективное взаимодействие.
Когда ваши пальцы помогают прикурить сигарету, они не наслаждаются табачным дымом; возможно, это делает другая часть «вас», но как бы там ни было, ваши прочие органы не говорят пальцам по этому поводу слов благодарности и не делают им дорогих подарков. Но пусть даже вы захотели бы вознаградить свои пальцы, как бы вы сделали это? Что вы можете дать пальцам такое, что доставило бы им удовольствие и стало бы для них адекватным вознаграждением? И если настоящий «вы» – это мозг, то что может зависимый от пальцев мозг предпринять с тем, чтобы вознаградить их? Быть может, вы заставите левую руку сделать подарок правой, а правую – преподнести ответный дар левой?
Всегда помните о том, что направлением своей деятельности пальцы обязаны мозгу, они обязаны «вам». Поэтому бессмысленно говорить о вознаграждении, ведь точно так же, как пальцы являются частями целостного организма, вы – лишь часть организма, образуемого продолжениями Высшего Я. На этой Земле вы являетесь лишь ответвлением, подобно тому как, просунув руку в окно, вы можете ощущать вещи в комнате, куда не проникает ваш взгляд. Итак, если говорить о вас, то вы действуете ради себя самого. Все, что вы делаете, идет на пользу вашему Высшему Я и, таким образом, на пользу вам, ибо вы – это та же сущность, или же ее часть.
Тот же любопытствующий задал еще один правомерный вопрос:
– Если вышеупомянутого человека ожидает перевоплощение, то возвратится ли он к прежнему Высшему Я или обретет новое? Является ли он разновидностью или неотъемлемой частью Высшего Я? Происходит ли дело так, что человек вдруг оказывается наделен другими девятью десятыми своего сознания, или как-либо иначе?
Ответить на это можно так. Ваш вопрос, по сути, сводится к следующему: предоставляет ли Высшее Я то же тело или ту же душу? Предположим, что вы поранили руку. Вы же не получите новую, не так ли? Рука или, скорее, рана, заживает поскольку является частью вас, поскольку ваш мозг дает ей команду на заживление, которое происходит посредством процесса соединения. Люди – существа целостные, так и ваше Высшее Я может обратить свои ответвления к Земле; ответвления же эти – люди – представляют собой что-то вроде щупалец осьминога: отрежьте такое щупальце, и оно вновь отрастет.
Ой-ой-ой! Какая путаница царит в отношении этого Высшего Я! Предыдущие главы этой книги должны были в какой-то мере прояснить данный вопрос, но для того, чтобы пролить на него еще больше света, давайте представим себе большое существо, обладающее способностями, нам пока непонятными. Это существо способно мыслить и с помощью мысли перемещать свои отростки – назовем их псевдоподиями, – куда ему вздумается. Так и наше Высшее Я способно, оставаясь в одном месте, направлять свои ответвления прочь от основного тела, но сохранять при этом с ними связь; ответвления же эти заканчиваются узлами осознания, которые могут воспринимать вещи посредством осязания, зрения. Такие узлы являются лишь приемниками, настроенными на различные частоты.
Все представляет собой энергетические вибрации. Нет ничего, кроме вибраций. Если предмет кажется нам стационарным, это значит лишь, что он вибрирует с одной определенной частотой. Если он движется – значит, он вибрирует быстрее. И даже если вещь мертва, она все равно совершает колебания, которые прекращаются лишь тогда, когда тело распадается на несколько отдельных вибраций.
Мы воспринимаем вещь независимо от того, неподвижна она или движется. Мы осязаем и ощущаем ее, потому что она совершает определенные колебания, которые могут быть восприняты и интерпретированы одним из наших узлов, настроенных на соответствующую частоту; иными словами, мы чувствительны в смысле осязания.
Другая же вещь вибрирует гораздо быстрее. Мы не можем осязать ее с помощью пальцев, но наше ухо улавливает ее колебания, и мы называем их звуком. Скорость их такова, что их воспринимает наш более высокочастотный узел, интерпретируя как высокий, средний или низкий звук.
Кроме того, существуют колебания и гораздо более высоких частот: мы не можем ни осязать их, ни слышать, но еще более чувствительные узлы, называемые глазами, способны воспринимать такие колебания и особым образом посылать их в наш мозг, так что мы получаем изображение вещи.
Практически то же мы видим и в радиотехнике. Можно слушать передачи на длинных волнах, представляющих собой довольно медленные колебания с низкими частотами, или же перестроиться на короткие волны, где колебания совершаются гораздо быстрее, и длинноволновый приемник не способен их уловить. Также можно еще выше подняться по шкале частот, перейдя в диапазон частотной модуляции или УКВ, где передается телевизионное изображение. Телевизионный приемник не может принимать длинные и короткие волны, равно как и длинно– и коротковолновые приемники не могут принимать телевизионное изображение. Вот взятая из повседневной жизни иллюстрация того, каким образом мы можем использовать свои ответвления для восприятия конкретных частот. Подобным же образом Высшее Я использует свои узлы-псевдоподии – людей – для сбора интересующей его информации.
Ужасная мысль, способная, приди она к вам перед сном, заставить вас содрогнуться: мы видели, что люди делают для того, чтобы иметь возможность принимать радиопередачи в длинноволновом и коротковолновом диапазонах. Допустим, что Высшее Я считает эту Землю только длинноволновой, но оно ведь может выставить и более высокочастотные псевдоподии, правда? Вот временами вас и мучают ночные кошмары, когда каналы старого доброго Высшего Я перемыкаются и вам являются большеглазые монстры и тому подобное. Да, бывает, знаете ли, и так.
Писатель взял в руки очередное письмо и вздрогнул. В комнате не было зеркал, но будь там хоть одно, оно показало бы, как он побледнел, как он страшно побледнел. Но из-за чего же? А что бы сказали вы по поводу такого вот вопроса:
– Хочу спросить вас вот о чем: если кукла может войти в мужское либо женское тело в зависимости от того, чему она хочет научиться, то почему мы всегда принимаем как данность то, что существо, бывшее Далай Ламой, в каждом воплощении является мужчиной? Несомненно, даже этому существу необходимо изменяться, если его цель – понимание вещей вообще, а не только с мужской точки зрения. Да и почему женщина не может достичь духовных высот в качестве ламы? Откуда такая дискриминация в Тибете, где, как я понимаю, мужчины и женщины равны (по крайней мере, были до прихода китайцев)?
И вновь на вопрос можно частично ответить вопросом. Уместно спросить: где и когда в истории Верховным Божеством была женщина? Можете ли вы, мои читатели, привести хоть один пример, когда женщина была Высшим Богом? Да, бывали богини, но они были «подчиненными» по отношению к богам. Согласно тибетским верованиям, Далай Лама был Богом на Земле, а Богини в этом качестве явно недостаточно. Он принимает вид мужчины, потому что этого требуют его обязанности. Но почему вы думаете, что Высшее Я Далай Ламы не обладает где-то еще также и женскими куклами, познающими другие вещи? Конечно же, обладает. Разумеется, им было многое познано также и с женской точки зрения.