– Да, здесь у нас неплохо, – самодовольно улыбаясь, отвечал тот. – Крестьяне платят за наши услуги. Одно-два благословения – и они несут нам какие-нибудь фрукты или овощи. Вот и передышка от этой бесконечной тсампы. Лично я ни за что не хотел бы жить в Лхасе, здесь условия намного легче.
Они сели скрестив ноги на пол перед маленькими столиками, взяли свои чашки и наполнили их чаем и тсампой. На некоторое время все замолкли, лишь откуда-то сверху раздавался голос, читающий Священные Тексты; считается, что монахам не подобает уделять слишком большое внимание еде.
– Ты осторожно с этими фруктами, – прошептал мальчик, с которым раньше разговаривал юный послушник. – Если съешь их стишком много, могут быть последствия…
– Ой, – не на шутку встревожился послушник, – а я съел уже пять штук. И как только ты сказал об этом, у меня что-то началось в животе!
Мальчик, предупредивший его, рассмеялся и взял себе еще один фрукт.
Наконец трапеза окончилась; прекратилось и чтение Текстов. Настоятель поднялся и сообщил, что Великий и Досточтимый Лама из Лхасы, из святыни святынь Поталы, приехал специально для того, чтобы прочитать лекцию о дыхании и о здоровье, а после лекции каждый, у кого есть проблемы со здоровьем, приглашается обсудить их с Ламой из Лхасы. Все вышли из трапезной и направились к храму, где помещение было больше.
Лама предложил всем садиться поудобнее. Мальчишек посадили впереди, за ними расположились молодые монахи, а еще дальше – ламы. Все уселись аккуратными рядами.
Сначала Лама изложил основные правила, а затем сказал:
– Я еще раз должен подчеркнуть, что вам вовсе не обязательно сидеть в позе лотоса или в какой-либо другой позе, если она для вас неудобна. В любое время вам следует сидеть удобно, лишь бы ваш позвоночник был выпрямлен – только в этом случае вы извлечете максимальную пользу из упражнений. Помните также, что днем нужно сидеть, положив руки ладонями кверху, чтобы впитывать благотворное воздействие солнца, а после захода солнца ваши ладони во время этих упражнений должны быть обращены к земле, потому что в это время вы находитесь под воздействием луны.
Теперь давайте повторим нахождение пульса. Положите пальцы на левое запястье, так, чтобы вы могли считать свой пульс и, следовательно, могли определять длительность вдоха и выдоха. Обычно в среднем бывает: один, два, три, четыре (вдох), один, два, три, четыре (выдох). Проговорите это вслух шесть-семь раз и постарайтесь хорошо запомнить темп, так, чтобы вы могли контролировать свой пульс и тогда, когда не ощущаете его непосредственно. Потребуется несколько дней практики, после чего вы убедитесь, что можете вести счет собственного пульса по выбрациям внутри вашего тела, и для этого вовсе не нужно держаться за пульс.
– Прежде всего, вы всегда должны вдыхать, конечно, только с закрытым ртом. На четыре счета вы глубоко вдыхаете. Жизненно важно, чтобы вдох был совершенно плавным, без каких-либо толчков и неровностей. Итак, новички начинают вдыхать на четыре счета, и это нелегко: они должны вдыхать плавно и в то же время мысленно считать до четырех. Когда вы досчитаете до четырех, ваши легкие должны быть наполнены воздухом, и тогда вы снова начинаете счет, и в течение четырех ударов пульса выдыхаете. После нескольких дней тренировки вы сможете увеличить продолжительность вдоха и выдоха: возможно, вы будете вести счет до шести или восьми. Но никогда не делайте это через силу, все упражнения должны соответствовать вашим возможностям.
Лама внимательно оглядел зал. Все мальчишки, монахи и ламы сидели на полу, повернув кверху ладони, и каждый из них дышал в собственном ритме. Лама кивком выразил удовлетворение и поднял руку, давая знак закончить упражнение.
– Приступим к следующей ступени, – сказал он. – Теперь мы будем делать точно то же, но с той разницей, что после вдоха вы задержите дыхание. Итак, начинаем вдох на четыре удара сердца. Затем вы задерживаете этот вдох еще на два удара, после чего выдыхаете снова на четыре удара. Целью этого дыхания, именно этой комбинации вдох-задержка-выдох, является очищение крови. При этом улучшается также состояние желудка и печени. При точном выполнении этих упражнений укрепляется нервная система. Помните, что за основу мы взяли счет четыре-два-четыре. Но это средние цифры, вы не должны подчиняться им рабски. Ваш средний ритм вполне может составлять шесть-три-шесть или пять-три-пять. Он должен в точности соответствовать вашему состоянию и не вызывать никаких напряжений.
Он замолк и стал наблюдать, как все вдыхают, задерживают дыхание, выдыхают. Десять вдохов и выдохов, двадцать, двадцать пять. Снова кивнув удовлетворенно, он поднял руку.
– Теперь освоим следующую ступень. Я вижу у многих, особенно у молодежи, плохую осанку. Вы, ребята, просто болтаетесь. И это – причина плохого здоровья. Вы должны научиться ходить в такт с вашим сердцем и вашим дыханием. Сейчас мы этим займемся. Прежде всего станьте ровно; никаких наклонов, никаких шатаний, ноги вместе, позвоночник выпрямлен. Выдохните весь воздух из легких, до последней молекулы. И начинайте ходьбу. И одновременно начинайте настоящий глубокий вдох. Не имеет значения, с какой ноги вы начинаете ходьбу, но дыхание действительно должно быть глубоким. Медленный, ритмичный шаг совпадает с ударами вашего сердца. Так вы делаете четыре шага. А затем еще четыре шага – четыре удара сердца – и одновременно выдох. Проделайте шесть раз подряд такой четырехкратный цикл, не забывая главного: ваше дыхание должно быть совершенно плавным. Втягивайте воздух настолько равномерно, насколько это вам удается; толчки от шагов никак не должны нарушать плавность вдоха и выдоха.
Высокий Лама из Лхасы с трудом сдерживал улыбку, наблюдая, с каким важным видом расхаживают мальчишки, монахи и ламы, как старательно выполняют они дыхательные упражнения. Довольный их успехами, он продолжал:
– Я хочу вам напомнить, что существует много систем дыхания, и мы с вами должны научиться дышать таким образом, чтобы при этом выполнялась определенная задача. Дело в том, что дыхание не просто наполняет наши легкие воздухом. Правильное дыхание очищает и тонизирует органы нашего тела. Дыхательные упражнения, которые я показал вам, известны как система полного дыхания. Занятия по этой системе очищают кровь, улучшают работу желудка и других органов. А еще такое дыхание помогает избавиться от простуд.
Он остановился, посмотрел по очереди на некоторых юношей, шмыгавших простуженными носами, и заговорил снова:
– Здесь, в долинах Тибета, насморки привычны и кажутся неизбежными. Практикуя систему правильного дыхания, которую я вам предложил, вы избавитесь от простуд. А сейчас я покажу вам еще одну систему, когда дыхание задерживается дольше, чем обычно. Садитесь, пожалуйста, таким образом, чтобы позвоночник был выпрямлен, но все тело расслаблено.
Он подождал, пока все снова сели удобно, расправили мантии и положили руки ладонями кверху, после чего сказал:
– Сначала вы совершаете полное дыхание, как это мы с вами делали только что. А затем вы задерживаете дыхание так долго, как сможете, но без напряжения. И в конце выдыхаете через открытый рот, и делаете это так энергично, словно воздух вам отвратителен; вы просто выстреливаете его из себя изо всей силы.
Итак, давайте проделаем все это с начала: начинаем вдох на четыре удара сердца; теперь задерживаем весь воздух, сколько можем, но не допускаем неприятных ощущений; и, наконец, резко, как можно энергичнее выдыхаем воздух через открытый рот. После нескольких занятий таким дыханием вы почувствуете явное улучшение здоровья.
На этом мальчики, монахи и ламы закончили утреннюю дыхательную гимнастику. К радости маленького послушника, уроков больше не было, и его вместе с другими мальчишками отпустили гулять на свежем воздухе. Солнце уже разогнало остатки темноты и светило прямо в долину; из-за этого, к сожалению, быстро нарастала жара. Воздух звенел от насекомых, к которым мальчик не был привычен; бедняга то и дело подпрыгивал, когда они находили самые уязвимые места в его анатомии.
ГЛАВА 7
Они сели скрестив ноги на пол перед маленькими столиками, взяли свои чашки и наполнили их чаем и тсампой. На некоторое время все замолкли, лишь откуда-то сверху раздавался голос, читающий Священные Тексты; считается, что монахам не подобает уделять слишком большое внимание еде.
– Ты осторожно с этими фруктами, – прошептал мальчик, с которым раньше разговаривал юный послушник. – Если съешь их стишком много, могут быть последствия…
– Ой, – не на шутку встревожился послушник, – а я съел уже пять штук. И как только ты сказал об этом, у меня что-то началось в животе!
Мальчик, предупредивший его, рассмеялся и взял себе еще один фрукт.
Наконец трапеза окончилась; прекратилось и чтение Текстов. Настоятель поднялся и сообщил, что Великий и Досточтимый Лама из Лхасы, из святыни святынь Поталы, приехал специально для того, чтобы прочитать лекцию о дыхании и о здоровье, а после лекции каждый, у кого есть проблемы со здоровьем, приглашается обсудить их с Ламой из Лхасы. Все вышли из трапезной и направились к храму, где помещение было больше.
Лама предложил всем садиться поудобнее. Мальчишек посадили впереди, за ними расположились молодые монахи, а еще дальше – ламы. Все уселись аккуратными рядами.
Сначала Лама изложил основные правила, а затем сказал:
– Я еще раз должен подчеркнуть, что вам вовсе не обязательно сидеть в позе лотоса или в какой-либо другой позе, если она для вас неудобна. В любое время вам следует сидеть удобно, лишь бы ваш позвоночник был выпрямлен – только в этом случае вы извлечете максимальную пользу из упражнений. Помните также, что днем нужно сидеть, положив руки ладонями кверху, чтобы впитывать благотворное воздействие солнца, а после захода солнца ваши ладони во время этих упражнений должны быть обращены к земле, потому что в это время вы находитесь под воздействием луны.
Теперь давайте повторим нахождение пульса. Положите пальцы на левое запястье, так, чтобы вы могли считать свой пульс и, следовательно, могли определять длительность вдоха и выдоха. Обычно в среднем бывает: один, два, три, четыре (вдох), один, два, три, четыре (выдох). Проговорите это вслух шесть-семь раз и постарайтесь хорошо запомнить темп, так, чтобы вы могли контролировать свой пульс и тогда, когда не ощущаете его непосредственно. Потребуется несколько дней практики, после чего вы убедитесь, что можете вести счет собственного пульса по выбрациям внутри вашего тела, и для этого вовсе не нужно держаться за пульс.
– Прежде всего, вы всегда должны вдыхать, конечно, только с закрытым ртом. На четыре счета вы глубоко вдыхаете. Жизненно важно, чтобы вдох был совершенно плавным, без каких-либо толчков и неровностей. Итак, новички начинают вдыхать на четыре счета, и это нелегко: они должны вдыхать плавно и в то же время мысленно считать до четырех. Когда вы досчитаете до четырех, ваши легкие должны быть наполнены воздухом, и тогда вы снова начинаете счет, и в течение четырех ударов пульса выдыхаете. После нескольких дней тренировки вы сможете увеличить продолжительность вдоха и выдоха: возможно, вы будете вести счет до шести или восьми. Но никогда не делайте это через силу, все упражнения должны соответствовать вашим возможностям.
Лама внимательно оглядел зал. Все мальчишки, монахи и ламы сидели на полу, повернув кверху ладони, и каждый из них дышал в собственном ритме. Лама кивком выразил удовлетворение и поднял руку, давая знак закончить упражнение.
– Приступим к следующей ступени, – сказал он. – Теперь мы будем делать точно то же, но с той разницей, что после вдоха вы задержите дыхание. Итак, начинаем вдох на четыре удара сердца. Затем вы задерживаете этот вдох еще на два удара, после чего выдыхаете снова на четыре удара. Целью этого дыхания, именно этой комбинации вдох-задержка-выдох, является очищение крови. При этом улучшается также состояние желудка и печени. При точном выполнении этих упражнений укрепляется нервная система. Помните, что за основу мы взяли счет четыре-два-четыре. Но это средние цифры, вы не должны подчиняться им рабски. Ваш средний ритм вполне может составлять шесть-три-шесть или пять-три-пять. Он должен в точности соответствовать вашему состоянию и не вызывать никаких напряжений.
Он замолк и стал наблюдать, как все вдыхают, задерживают дыхание, выдыхают. Десять вдохов и выдохов, двадцать, двадцать пять. Снова кивнув удовлетворенно, он поднял руку.
– Теперь освоим следующую ступень. Я вижу у многих, особенно у молодежи, плохую осанку. Вы, ребята, просто болтаетесь. И это – причина плохого здоровья. Вы должны научиться ходить в такт с вашим сердцем и вашим дыханием. Сейчас мы этим займемся. Прежде всего станьте ровно; никаких наклонов, никаких шатаний, ноги вместе, позвоночник выпрямлен. Выдохните весь воздух из легких, до последней молекулы. И начинайте ходьбу. И одновременно начинайте настоящий глубокий вдох. Не имеет значения, с какой ноги вы начинаете ходьбу, но дыхание действительно должно быть глубоким. Медленный, ритмичный шаг совпадает с ударами вашего сердца. Так вы делаете четыре шага. А затем еще четыре шага – четыре удара сердца – и одновременно выдох. Проделайте шесть раз подряд такой четырехкратный цикл, не забывая главного: ваше дыхание должно быть совершенно плавным. Втягивайте воздух настолько равномерно, насколько это вам удается; толчки от шагов никак не должны нарушать плавность вдоха и выдоха.
Высокий Лама из Лхасы с трудом сдерживал улыбку, наблюдая, с каким важным видом расхаживают мальчишки, монахи и ламы, как старательно выполняют они дыхательные упражнения. Довольный их успехами, он продолжал:
– Я хочу вам напомнить, что существует много систем дыхания, и мы с вами должны научиться дышать таким образом, чтобы при этом выполнялась определенная задача. Дело в том, что дыхание не просто наполняет наши легкие воздухом. Правильное дыхание очищает и тонизирует органы нашего тела. Дыхательные упражнения, которые я показал вам, известны как система полного дыхания. Занятия по этой системе очищают кровь, улучшают работу желудка и других органов. А еще такое дыхание помогает избавиться от простуд.
Он остановился, посмотрел по очереди на некоторых юношей, шмыгавших простуженными носами, и заговорил снова:
– Здесь, в долинах Тибета, насморки привычны и кажутся неизбежными. Практикуя систему правильного дыхания, которую я вам предложил, вы избавитесь от простуд. А сейчас я покажу вам еще одну систему, когда дыхание задерживается дольше, чем обычно. Садитесь, пожалуйста, таким образом, чтобы позвоночник был выпрямлен, но все тело расслаблено.
Он подождал, пока все снова сели удобно, расправили мантии и положили руки ладонями кверху, после чего сказал:
– Сначала вы совершаете полное дыхание, как это мы с вами делали только что. А затем вы задерживаете дыхание так долго, как сможете, но без напряжения. И в конце выдыхаете через открытый рот, и делаете это так энергично, словно воздух вам отвратителен; вы просто выстреливаете его из себя изо всей силы.
Итак, давайте проделаем все это с начала: начинаем вдох на четыре удара сердца; теперь задерживаем весь воздух, сколько можем, но не допускаем неприятных ощущений; и, наконец, резко, как можно энергичнее выдыхаем воздух через открытый рот. После нескольких занятий таким дыханием вы почувствуете явное улучшение здоровья.
На этом мальчики, монахи и ламы закончили утреннюю дыхательную гимнастику. К радости маленького послушника, уроков больше не было, и его вместе с другими мальчишками отпустили гулять на свежем воздухе. Солнце уже разогнало остатки темноты и светило прямо в долину; из-за этого, к сожалению, быстро нарастала жара. Воздух звенел от насекомых, к которым мальчик не был привычен; бедняга то и дело подпрыгивал, когда они находили самые уязвимые места в его анатомии.
ГЛАВА 7
Леди Сент Джон де Тоф-Наус из Хельзапоппин Холла восседала в благородном одиночестве во главе огромного стола в своей гостиной. Она задумчиво ковыряла тоненький ломтик поджаренного ржаного хлеба, лежавший перед ней. Она изящно поднесла чашку к красиво очерченным губам, а затем, повинуясь какому-то импульсу, снова поставила ее на блюдце и поспешила к богато украшенному письменному столу. Взяв лист бумаги с гербом знаменитого норманнского предка (а звали его Гиллёме!), с изображением грозной кукушки с белым пятном на голове (он был немного безумен и всегда шел напролом),[3] она принялась писать ручкой, взятой у слуги герцога Веллингтона, который, в свою очередь, стащил ее из таверны на Флит-Стрит.
«Итак, вы – автор „Третьего глаза“, – написала она. – Я хотела бы увидеться с вами. Давайте встретимся в моем клубе. Позаботьтесь о том, чтобы на вас была цивилизованная одежда европейца. Я не могу забывать о своем общественном положении…»
Берти Е. Катзем, один из известнейших хирургов Англии, член многих научных обществ, Свой человек и ТАМ, и СЯМ, bonvivant, завсегдатай клубов и защитник Привилегий для Привилегированных классов, сидел в своем офисе, подперев голову рукой. После глубокого размышления он наконец схватил лист бумаги со скромно выполненной монограммой и начал писать.
«Только что прочитал „Третий глаз“, – написал он. – Я знаю, что все, написанное вами, – правда. Мой сын обладает заметными оккультными способностями, и ему известно из других источников, что вы написали правду. Я хотел бы встретиться с вами, но ПРОШУ ВАС, возвратите это письмо, иначе мои коллеги будут смеяться надо мной…»
Преуспевающий калифорнийский кинопроизводителъ сидел в своем великолепном офисе в окружении почти обнаженного гарема. Имя Сильвы Скрина знает сегодня каждая домохозяйка. Много лет назад он приехал в Штаты из Греции. Останься он в Греции, было бы ему невесело: полиция уже собиралась охладить попавшегося на горячем взяточника. Итак, он сбежал в Америку и ступил на землю Сан-Франциско в дырявых штанах и со стоптанными подметками. Душевное его состояние тоже было не из лучших.
Сильва Скрин, теперь большой человек, сидел в своем офисе и пытался написать письмо, не прибегая к помощи секретаря, чтобы его напечатать. Тщетно сидел он, вертя в руках ручку из цельного золота, усыпанную бриллиантами и с огромным рубином на кончике. Лицо его исказилось, он что-то бормотал на своем ломаном, мало того, БЕССВЯЗНОМ английском. Наконец беспокойство стало болезненным, он потянулся за листом разукрашенной бумаги и принялся писать.
Письмо требовало присутствия Автора «Третьего глаза» в Америке, чтобы Великий греческий бог серебряного экрана мог поговорить о своей удаче и, возможно, ее увеличить. Он вложил деньги на авиаперелет в Америку. Испытывая чрезвычайную боль, он выписал чек и вложил его в конверт. Любимчик-секретарь побежал отправлять послание.
Сильва Скрин сидел в своем офисе, что-то обдумывая. Вдруг резкой болью пронзила его мысль о чековой книжке. «Что я наделал?» – воскликнул он. – Ушли мои денежки! Совсем одурел, но ничего, сейчас я исправлюсь. Он приподнял отвисший живот, возложив его на шикарного вида стол, и быстро позвал секретаря. «Автору „Третьего глаза“, – продиктовал он. – У вас мои деньги. Вы мне не нужны. Мне нужны мои деньги. И если вы их сразу же не возвратите, я сообщу в прессу, что вы взяли мои деньги, а потому отправьте-ка их по-быстрому, ладно?»
Служащий понесся ускорять отправку Послания к Автору. Наконец, спустя долгое время, – ведь почта работает так медленно – грек Сильва Скрин может опять держать в своих жирных руках возвращенные деньги.
В далеком Уругвае Автор многих книг получил письмо из Сиэтла, США.
«Мне сказали, что вы хотите возвратиться в Северную Америку, – говорилось в этом письме от очень богатого человека, – но что у вас нет денег на перелет. У меня есть к вам очень хорошее предложение. Я оплачу ваш перелет в Сиэтл и буду содержать до конца ваших дней. Вам будет предоставлена комната и стол. Думаю, вы не будете рассчитывать на обилие одежд. Взамен вы должны передать мне все, что имеете, и все права на ваши книги. Тогда я буду торговать вашими книгами и принимать ваши почести взамен на то, что буду содержать вас».
Автор произнес такое слово об этом лице, и с такой интонацией, что приводить это здесь, пожалуй, не стоит.
Дверь задрожала от грозного стука. Стук повторился, так как дверь не была открыта немедленно. «Я туда пришла? – произнес хриплый грубый голос. – Я пришла увидеть Ламу. Слышь, дай-ка мне пройти?» Шум голосов усиливался, и на их фоне выделялся один: «Майн фройнд, она сказала, ты пойди, вот что она сказала. Она сказала пойти встретиться с Ламой, так она сказала. Под вашей дверью я хочу жить и здесь умру. Вы сказали ему, что Виллемина Черман здесь, или нет?»
Полночь в Монреале. Огни небоскребов Драпос Дрим отражаются в недвижной воде порта. Ставшие на якорь суда безмятежно покоятся на водах, ожидая наступления следующего дня. По левую руку, там, где Уиндмилл Бэзин предоставляет места стоянки для буксиров, по воде прошли волны от маленькой лодки, поплывшей встречать запоздалое грузовое судно. Вращающийся маяк на крыше самого большого небоскреба ощупывал светящимися пальцами ночное небо. Реактивный самолет прогудел над городом, вырвавшись из хватки Международного аэропорта.
Полночь в Монреале. Дом погружен в сон. Настойчивый звонок в дверь взрывает сонное царство. Быстро натягивается одежда, открывается дверь. Только жестокая необходимость может заставить человека звонить в столь поздний час, не так ли? «Рампа?» – спросил резкий голос на канадском французском. – Доктор Рампа здесь живет? Двое мужчин протолкнулись внутрь и стояли, осматриваясь по сторонам. «Полиция. Бригада по поимке мошенников», – сказал один из них наконец.
«Кто такой этот Рампа? Чем он занимается? Где он?» – спросил второй. Вопросы, вопросы, вопросы. Но затем ответный вопрос. «Что вам нужно? Зачем вы сюда пришли?» Двое полисменов тупо посмотрели друг на друга. Старший из них, не спрашивая разрешения, шагнул к телефону и набрал номер. Похожий на перестрелку разговор на канадской версии французского языка. Наконец старший положил трубку и сказал: «Нам сказали приехать сюда, сообщили по телефону в машину. Зачем – не сказали. Теперь начальник говорит, что ему позвонил человек из Алабамы и попросил сказать доктору Рампа, чтобы он позвонил ему НЕМЕДЛЕННО. Это срочно. Сделайте это СЕЙЧАС ЖЕ!»
Двое полицейских стояли и смущенно смотрели друг на друга. Они переминались с ноги на ногу. Наконец старший сказал: «Мы уходим, а вы немедленно звоните, ясно?» Они развернулись и вышли из комнаты. Вскоре послышался шум отъезжающей машины, разгоняющейся до скорости, много превышающей допустимый предел. Зазвонил телефон. «Говорит заведующий полицейским участком. ВЫ УЖЕ ПОЗВОНИЛИ??? Человек сказал, что это очень срочно, вопрос жизни и смерти». Нажим на сброс, и звонок прерван.
Письмо пришло вместе с семьюдесятью другими. Розовато-лиловый конверт с убийственными цветами по всей длине. Развернутое письмо – на бумаге того же ужасного цвета, еще более подчеркнутого вьющимися по краям веночками. «Бог – это любовь!» – гласил лозунг наверху. Автор поморщил нос от зловония, исходящего от бумаги. Использованный «аромат» происходит, верно, от какого-то больного мерзавца, умершего от переедания, подумал Автор. В письме говорилось:
«Я – Тетушка Макассар, я Определяю Фортуну и Делаю Много Добра. (Пять баксов за ответ на вопрос о судьбе или же Подношение во имя Любви по солиднее.) Я прочитала ваши книги и хочу, чтобы вы стали моим наставником. Это придаст СИЛУ добра моей рекламе. Пошлите мне письмо с вашим согласием, только побыстрее, потому что я хочу использовать его в рекламе».
«Рампа превратился в коммерсанта! – завизжало другое письмо. – Я знаю, что вы мошенник, потому что вы ведете бизнес и делаете деньги».
Несчастный Автор откинулся назад, пытаясь понять это утверждение: имеется ли в виду, что все люди, занимающиеся бизнесом, – мошенники? Или что-то еще? «Ладно, – решил он, – я постараюсь прояснить это в своей следующей книге».
Леди и джентльмены, дети, а также коты и собаки всех мастей. Послушайте это утверждение, объявление и заявление. Я, Тьюзди Лобсанг Рампа, используя свое собственное, законное и единственное имя, утверждаю следующее: «У меня НЕТ интересов по ведению бизнеса. Я не занимаюсь никаким бизнесом кроме того, который веду как Автор. Я НЕ одобряю никаких восхвалений, не одобряю создания компании „Заказы – почтой“ или записок с вопросами. Некоторые люди используют такие имена, как „Третий глаз“, но я написал книгу с таким названием, а не открывал компанию „Заказы – почтой“. Этого я НЕ одобряю.»
Леди и джентльмены, дети, а также коты и собаки всех мастей. У меня нет учеников, студентов, представителей, последователей, интересов в бизнесе, единственные мои агенты – мои КНИГИ. Я не написал также никаких книг, «которые издатели отказались опубликовать, потому что в них излагалось запрещенное знание». Возможно, кто-то пытается заставить вас расстаться с частью ваших тяжелым трудом заработанных денег (к сожалению, я НЕ МОГУ этого сделать); тогда помните, что вы предупреждены… мною.
Автор откинулся назад и задумался над тем, как трудно быть автором. «Вы не должны использовать слово „ничтожество“, – пишет один. – Это Плохое Слово!» «Вы не должны писать „я“, – пишет второй. – Это заставляет читателей слишком тесно связывать себя с вами. Это ПЛОХО!» «Вам не следует называть себя „стариком“, это расстраивает меня, – жалуется еще один. – Мне неприятно читать это». Итак, письма шли и шли. И так Автор (кто же еще?) откидывался назад и размышлял о прошлом и беспокоился – возможно, напрасно – о будущем. Утрачивая здоровье, утрачивая это и утрачивая то…
Дверь растворилась, и прекрасное пушистое создание легко запрыгнуло на кровать, где лежал Автор, погруженный в раздумья о прошлом. «Эй, ты! – сказала она в наилучших тонах своего Телепатического Голоса Сиамской Кошки. – А как насчет книжки, которую ты собирался написать? Мяу! Ты никогда не завершишь ее, если будешь думать обо всех этих занудных дураках, Друзьях в Хорошую Погоду. Забудь о них!» – резко скомандовала она.
Толстая Тэдди забрела в дом и уселась на колышащемся островке солнечного света. «Еда? – спросила она. – Кто-то говорил про ЕДУ?» Автор улыбнулся им и сказал: «Ладно, кошки, нам нужно закончить эту книгу и нужно ответить на некоторые из свалившихся на нас вопросов. Вопросы, вопросы, ВОПРОСЫ! Что ж, начнем». Он потянулся за печатной машинкой и поставил ее перед собой. Итак, какой первый вопрос?
Трудность в том, что как люди порождают детей, так ответы порождают вопросы. Кажется, чем больше вопросов находят ответ, тем больше возникает новых вопросов. Вот вопрос, который, по-видимому, волнует многих людей. Что такое Высшее Я? Почему это Высшее Я заставляет меня так много страдать? Как это МОЖЕТ быть так, что я должен страдать, когда я не знаю, почему страдаю? В этом нет смысла, это разрушает мою веру в религию. Это разрушает мою веру в Бога. Вы можете объяснить мне это?
Автор откинулся, созерцая проходящий сухогруз. Вот опять прибывает судно, нагруженное всевозможными товарами из Японии… Да, но к тому, как продвигается книга, это имеет мало отношения, не так ли? Автор неохотно повернулся и снова взялся за работу.
Конечно, на этот вопрос можно ответить, но прежде нам нужно договориться об определенном круге используемых понятий. Ведь представьте, что будет, если начать обсуждать одновременно жизнь рыб в глубинах океана и мысли и реакции космонавтов на лунной орбите. Как можно описать рыбе, постоянно живущей на дне океана, то, какова жизнь на его поверхности? Как объяснить жизнь в Лондоне, Монреале, Токио, или даже в Нью-Йорке? И, сверх этого, как объяснить нам нашей глубоководной рыбе, что происходит с космическим кораблем, который вращается вокруг Луны? Это просто невозможно, не правда ли? Тогда давайте сделаем предположение и попробуем представить что-нибудь другое.
Представим, что Высшее Я – уже не Высшее Я, а просто мозг. Итак, мы имеем множество мозгов, плавающих где-то, и потом один мозг решает – он хочет узнать что-то, хочет испытать что-то еще, кроме чистой мысли. Говоря «чистая мысль», мы имеем в виду, что мысль – не материальна, и не связываем это с чистотой и нечистотой в моральном смысле.
Тогда в этом мозге произошло возмущение – в нем появилось желание. Он хочет узнать что-то, хочет узнать, как выглядит жизнь на Земле, горячее ли тринадцатая свеча, чем двенадцатая? И вообще, что значит «горячая» и что значит «свеча»? Мозг хочет узнать это, и поэтому мозг находит тело. Забудьте на мгновение о том, что мозгу сначала нужно родиться вместе с человеком. Итак, этот мозг закрепляется внутри черепа, внутри толстой костяной коробки, в которой он плавает в специальной жидкости, которая защищает его от механических повреждений, увлажняет и способствует его питанию. Итак, вот наш мозг в черепной коробке. Мозг спокоен, когда ничего не чувствует. Поэтому, когда хирург собирается делать операцию на мозге, он просто проводит локальную анестезию кожи и мягких тканей снаружи черепной коробки, а затем делает разрез почти вокруг всей головы. Затем используется пилка, чтобы распилить верх черепной коробки, которую тогда можно приподнять, как крышку. Важно помнить, что человек при этом ощущает боль только в коже, мягких тканях и костях. Мозг же нечувствителен к боли. Поэтому когда хирург, если можно так выразиться, снимает черепную крышку, то может протыкать, зондировать и разрезать мозг без всякого анестезирования.
Наш мозг подобен Высшему Я. Он не имеет собственных ощущений. Поэтому вернемся к мозгу, который ожидает опыта, оказавшись заключенным в черепной коробке. Однако мы должны помнить, что на место Высшего Я мы ставим в своих рассуждениях мозг, а Высшее Я – гораздо многомернее, и поэтому понять его сложнее.
Мозг хочет узнать об ощущениях. Мозг слепой и глухой, он не может различать запахи, у него нет чувств. Поэтому нужно создать марионетки. Одна пара марионеток принимает форму глаз, и через них мозг может получать зрительные впечатления. Как все мы знаем, новорожденный не понимает, что значат его зрительные впечатления. Ребенок совершает неловкие движения и, по всей видимости, не понимает, что он видит. Но с опытом зрительные впечатления, получаемые от глаз, начинают что-то значить для мозга.
Но возможно и дальнейшее усовершенствование. Мы хотим больше чем просто картинку. Мы можем видеть вещь, но мы хотим ее почувствовать. Есть ли у нее запах, издает ли она звуки? Создаются другие марионетки – уши. Они улавливают вибрации более низкой частоты, чем те, которые воспринимаются глазами. Но то, что улавливают и глаза, и уши, – это вибрации. С приобретением опыта мозг начинает понимать, что звуковые колебания что-то означают, они могут быть приятной музыкой или неприятной, или же они могут быть речью, средством общения.
Хорошо, мы слышим и видим вещь, но пахнет ли она? Тогда нужно создать еще одну марионетку – орган обоняния. Ведь бедное Высшее Я, которое здесь мы называем мозгом, может иногда пожалеть, что не улавливает запаха. Хотя бы потому, что женщины благоухают разными духами!
И далее – какова эта вещь наощупь? Мы не узнаем значения слов «жесткое» и «мягкое», пока не почувствуем, что это такое. И вот Высшее Я, или в нашем случае мозг, создает еще марионетки – руки, с кистями, пальцами. У нас есть большой и указательный пальцы, которыми мы можем взять небольшой предмет. Мы можем провести рукой по предмету и определить, мягкий он или жесткий, тупой или острый, как он сжимается.
Иногда предметом можно пораниться. Мы прикасаемся к предмету и испытываем неприятное ощущение. Предмет может оказаться горячим или холодным, острым или жестким. Такие ощущения могут вызывать боль, и боль предупреждает нас о том, что в следующий раз надо быть осторожнее. Но почему пальцы должны ругать себя или ругать Бога из-за того, что они просто выполняют определенную для них функцию, функцию ощущения?
У строителя, который кладет кирпич, огрубевшие пальцы, потому что он работает с кирпичом. А у хирурга – пальцы чувствительные, так как ему нужно выполнять очень тонкую работу. Если хирург займется кладкой кирпича, это повредит его руки, да и строителю окажется не по плечу хирургическая операция, потому что его руки стали грубыми от работы с кирпичом.
Каждый орган должен пробовать, должен терпеть. Уши может оглушить слишком громкий шум, нос может оскорбить неприятный запах, но эти органы устроены так, чтобы выдерживать такие воздействия. Человек обжигает палец – палец заживает, а человек в следующий раз будет осторожнее.
Наш мозг считывает всю информацию. Девять десятых этой информации содержится в подсознании. Наша вегетативная нервная система реагирует на информацию, поставляемую подсознанием, так, чтобы предохранить нас от сильных повреждений. Например, если вы будете идти по крыше высокого здания, то прочувствуете страх, при помощи которого подсознание предупреждает вегетативную нервную систему о том, что нужно выпустить дополнительные гормоны в кровь и заставить человека отпрыгнуть назад.
«Итак, вы – автор „Третьего глаза“, – написала она. – Я хотела бы увидеться с вами. Давайте встретимся в моем клубе. Позаботьтесь о том, чтобы на вас была цивилизованная одежда европейца. Я не могу забывать о своем общественном положении…»
Берти Е. Катзем, один из известнейших хирургов Англии, член многих научных обществ, Свой человек и ТАМ, и СЯМ, bonvivant, завсегдатай клубов и защитник Привилегий для Привилегированных классов, сидел в своем офисе, подперев голову рукой. После глубокого размышления он наконец схватил лист бумаги со скромно выполненной монограммой и начал писать.
«Только что прочитал „Третий глаз“, – написал он. – Я знаю, что все, написанное вами, – правда. Мой сын обладает заметными оккультными способностями, и ему известно из других источников, что вы написали правду. Я хотел бы встретиться с вами, но ПРОШУ ВАС, возвратите это письмо, иначе мои коллеги будут смеяться надо мной…»
Преуспевающий калифорнийский кинопроизводителъ сидел в своем великолепном офисе в окружении почти обнаженного гарема. Имя Сильвы Скрина знает сегодня каждая домохозяйка. Много лет назад он приехал в Штаты из Греции. Останься он в Греции, было бы ему невесело: полиция уже собиралась охладить попавшегося на горячем взяточника. Итак, он сбежал в Америку и ступил на землю Сан-Франциско в дырявых штанах и со стоптанными подметками. Душевное его состояние тоже было не из лучших.
Сильва Скрин, теперь большой человек, сидел в своем офисе и пытался написать письмо, не прибегая к помощи секретаря, чтобы его напечатать. Тщетно сидел он, вертя в руках ручку из цельного золота, усыпанную бриллиантами и с огромным рубином на кончике. Лицо его исказилось, он что-то бормотал на своем ломаном, мало того, БЕССВЯЗНОМ английском. Наконец беспокойство стало болезненным, он потянулся за листом разукрашенной бумаги и принялся писать.
Письмо требовало присутствия Автора «Третьего глаза» в Америке, чтобы Великий греческий бог серебряного экрана мог поговорить о своей удаче и, возможно, ее увеличить. Он вложил деньги на авиаперелет в Америку. Испытывая чрезвычайную боль, он выписал чек и вложил его в конверт. Любимчик-секретарь побежал отправлять послание.
Сильва Скрин сидел в своем офисе, что-то обдумывая. Вдруг резкой болью пронзила его мысль о чековой книжке. «Что я наделал?» – воскликнул он. – Ушли мои денежки! Совсем одурел, но ничего, сейчас я исправлюсь. Он приподнял отвисший живот, возложив его на шикарного вида стол, и быстро позвал секретаря. «Автору „Третьего глаза“, – продиктовал он. – У вас мои деньги. Вы мне не нужны. Мне нужны мои деньги. И если вы их сразу же не возвратите, я сообщу в прессу, что вы взяли мои деньги, а потому отправьте-ка их по-быстрому, ладно?»
Служащий понесся ускорять отправку Послания к Автору. Наконец, спустя долгое время, – ведь почта работает так медленно – грек Сильва Скрин может опять держать в своих жирных руках возвращенные деньги.
В далеком Уругвае Автор многих книг получил письмо из Сиэтла, США.
«Мне сказали, что вы хотите возвратиться в Северную Америку, – говорилось в этом письме от очень богатого человека, – но что у вас нет денег на перелет. У меня есть к вам очень хорошее предложение. Я оплачу ваш перелет в Сиэтл и буду содержать до конца ваших дней. Вам будет предоставлена комната и стол. Думаю, вы не будете рассчитывать на обилие одежд. Взамен вы должны передать мне все, что имеете, и все права на ваши книги. Тогда я буду торговать вашими книгами и принимать ваши почести взамен на то, что буду содержать вас».
Автор произнес такое слово об этом лице, и с такой интонацией, что приводить это здесь, пожалуй, не стоит.
Дверь задрожала от грозного стука. Стук повторился, так как дверь не была открыта немедленно. «Я туда пришла? – произнес хриплый грубый голос. – Я пришла увидеть Ламу. Слышь, дай-ка мне пройти?» Шум голосов усиливался, и на их фоне выделялся один: «Майн фройнд, она сказала, ты пойди, вот что она сказала. Она сказала пойти встретиться с Ламой, так она сказала. Под вашей дверью я хочу жить и здесь умру. Вы сказали ему, что Виллемина Черман здесь, или нет?»
Полночь в Монреале. Огни небоскребов Драпос Дрим отражаются в недвижной воде порта. Ставшие на якорь суда безмятежно покоятся на водах, ожидая наступления следующего дня. По левую руку, там, где Уиндмилл Бэзин предоставляет места стоянки для буксиров, по воде прошли волны от маленькой лодки, поплывшей встречать запоздалое грузовое судно. Вращающийся маяк на крыше самого большого небоскреба ощупывал светящимися пальцами ночное небо. Реактивный самолет прогудел над городом, вырвавшись из хватки Международного аэропорта.
Полночь в Монреале. Дом погружен в сон. Настойчивый звонок в дверь взрывает сонное царство. Быстро натягивается одежда, открывается дверь. Только жестокая необходимость может заставить человека звонить в столь поздний час, не так ли? «Рампа?» – спросил резкий голос на канадском французском. – Доктор Рампа здесь живет? Двое мужчин протолкнулись внутрь и стояли, осматриваясь по сторонам. «Полиция. Бригада по поимке мошенников», – сказал один из них наконец.
«Кто такой этот Рампа? Чем он занимается? Где он?» – спросил второй. Вопросы, вопросы, вопросы. Но затем ответный вопрос. «Что вам нужно? Зачем вы сюда пришли?» Двое полисменов тупо посмотрели друг на друга. Старший из них, не спрашивая разрешения, шагнул к телефону и набрал номер. Похожий на перестрелку разговор на канадской версии французского языка. Наконец старший положил трубку и сказал: «Нам сказали приехать сюда, сообщили по телефону в машину. Зачем – не сказали. Теперь начальник говорит, что ему позвонил человек из Алабамы и попросил сказать доктору Рампа, чтобы он позвонил ему НЕМЕДЛЕННО. Это срочно. Сделайте это СЕЙЧАС ЖЕ!»
Двое полицейских стояли и смущенно смотрели друг на друга. Они переминались с ноги на ногу. Наконец старший сказал: «Мы уходим, а вы немедленно звоните, ясно?» Они развернулись и вышли из комнаты. Вскоре послышался шум отъезжающей машины, разгоняющейся до скорости, много превышающей допустимый предел. Зазвонил телефон. «Говорит заведующий полицейским участком. ВЫ УЖЕ ПОЗВОНИЛИ??? Человек сказал, что это очень срочно, вопрос жизни и смерти». Нажим на сброс, и звонок прерван.
Письмо пришло вместе с семьюдесятью другими. Розовато-лиловый конверт с убийственными цветами по всей длине. Развернутое письмо – на бумаге того же ужасного цвета, еще более подчеркнутого вьющимися по краям веночками. «Бог – это любовь!» – гласил лозунг наверху. Автор поморщил нос от зловония, исходящего от бумаги. Использованный «аромат» происходит, верно, от какого-то больного мерзавца, умершего от переедания, подумал Автор. В письме говорилось:
«Я – Тетушка Макассар, я Определяю Фортуну и Делаю Много Добра. (Пять баксов за ответ на вопрос о судьбе или же Подношение во имя Любви по солиднее.) Я прочитала ваши книги и хочу, чтобы вы стали моим наставником. Это придаст СИЛУ добра моей рекламе. Пошлите мне письмо с вашим согласием, только побыстрее, потому что я хочу использовать его в рекламе».
«Рампа превратился в коммерсанта! – завизжало другое письмо. – Я знаю, что вы мошенник, потому что вы ведете бизнес и делаете деньги».
Несчастный Автор откинулся назад, пытаясь понять это утверждение: имеется ли в виду, что все люди, занимающиеся бизнесом, – мошенники? Или что-то еще? «Ладно, – решил он, – я постараюсь прояснить это в своей следующей книге».
Леди и джентльмены, дети, а также коты и собаки всех мастей. Послушайте это утверждение, объявление и заявление. Я, Тьюзди Лобсанг Рампа, используя свое собственное, законное и единственное имя, утверждаю следующее: «У меня НЕТ интересов по ведению бизнеса. Я не занимаюсь никаким бизнесом кроме того, который веду как Автор. Я НЕ одобряю никаких восхвалений, не одобряю создания компании „Заказы – почтой“ или записок с вопросами. Некоторые люди используют такие имена, как „Третий глаз“, но я написал книгу с таким названием, а не открывал компанию „Заказы – почтой“. Этого я НЕ одобряю.»
Леди и джентльмены, дети, а также коты и собаки всех мастей. У меня нет учеников, студентов, представителей, последователей, интересов в бизнесе, единственные мои агенты – мои КНИГИ. Я не написал также никаких книг, «которые издатели отказались опубликовать, потому что в них излагалось запрещенное знание». Возможно, кто-то пытается заставить вас расстаться с частью ваших тяжелым трудом заработанных денег (к сожалению, я НЕ МОГУ этого сделать); тогда помните, что вы предупреждены… мною.
Автор откинулся назад и задумался над тем, как трудно быть автором. «Вы не должны использовать слово „ничтожество“, – пишет один. – Это Плохое Слово!» «Вы не должны писать „я“, – пишет второй. – Это заставляет читателей слишком тесно связывать себя с вами. Это ПЛОХО!» «Вам не следует называть себя „стариком“, это расстраивает меня, – жалуется еще один. – Мне неприятно читать это». Итак, письма шли и шли. И так Автор (кто же еще?) откидывался назад и размышлял о прошлом и беспокоился – возможно, напрасно – о будущем. Утрачивая здоровье, утрачивая это и утрачивая то…
Дверь растворилась, и прекрасное пушистое создание легко запрыгнуло на кровать, где лежал Автор, погруженный в раздумья о прошлом. «Эй, ты! – сказала она в наилучших тонах своего Телепатического Голоса Сиамской Кошки. – А как насчет книжки, которую ты собирался написать? Мяу! Ты никогда не завершишь ее, если будешь думать обо всех этих занудных дураках, Друзьях в Хорошую Погоду. Забудь о них!» – резко скомандовала она.
Толстая Тэдди забрела в дом и уселась на колышащемся островке солнечного света. «Еда? – спросила она. – Кто-то говорил про ЕДУ?» Автор улыбнулся им и сказал: «Ладно, кошки, нам нужно закончить эту книгу и нужно ответить на некоторые из свалившихся на нас вопросов. Вопросы, вопросы, ВОПРОСЫ! Что ж, начнем». Он потянулся за печатной машинкой и поставил ее перед собой. Итак, какой первый вопрос?
Трудность в том, что как люди порождают детей, так ответы порождают вопросы. Кажется, чем больше вопросов находят ответ, тем больше возникает новых вопросов. Вот вопрос, который, по-видимому, волнует многих людей. Что такое Высшее Я? Почему это Высшее Я заставляет меня так много страдать? Как это МОЖЕТ быть так, что я должен страдать, когда я не знаю, почему страдаю? В этом нет смысла, это разрушает мою веру в религию. Это разрушает мою веру в Бога. Вы можете объяснить мне это?
Автор откинулся, созерцая проходящий сухогруз. Вот опять прибывает судно, нагруженное всевозможными товарами из Японии… Да, но к тому, как продвигается книга, это имеет мало отношения, не так ли? Автор неохотно повернулся и снова взялся за работу.
Конечно, на этот вопрос можно ответить, но прежде нам нужно договориться об определенном круге используемых понятий. Ведь представьте, что будет, если начать обсуждать одновременно жизнь рыб в глубинах океана и мысли и реакции космонавтов на лунной орбите. Как можно описать рыбе, постоянно живущей на дне океана, то, какова жизнь на его поверхности? Как объяснить жизнь в Лондоне, Монреале, Токио, или даже в Нью-Йорке? И, сверх этого, как объяснить нам нашей глубоководной рыбе, что происходит с космическим кораблем, который вращается вокруг Луны? Это просто невозможно, не правда ли? Тогда давайте сделаем предположение и попробуем представить что-нибудь другое.
Представим, что Высшее Я – уже не Высшее Я, а просто мозг. Итак, мы имеем множество мозгов, плавающих где-то, и потом один мозг решает – он хочет узнать что-то, хочет испытать что-то еще, кроме чистой мысли. Говоря «чистая мысль», мы имеем в виду, что мысль – не материальна, и не связываем это с чистотой и нечистотой в моральном смысле.
Тогда в этом мозге произошло возмущение – в нем появилось желание. Он хочет узнать что-то, хочет узнать, как выглядит жизнь на Земле, горячее ли тринадцатая свеча, чем двенадцатая? И вообще, что значит «горячая» и что значит «свеча»? Мозг хочет узнать это, и поэтому мозг находит тело. Забудьте на мгновение о том, что мозгу сначала нужно родиться вместе с человеком. Итак, этот мозг закрепляется внутри черепа, внутри толстой костяной коробки, в которой он плавает в специальной жидкости, которая защищает его от механических повреждений, увлажняет и способствует его питанию. Итак, вот наш мозг в черепной коробке. Мозг спокоен, когда ничего не чувствует. Поэтому, когда хирург собирается делать операцию на мозге, он просто проводит локальную анестезию кожи и мягких тканей снаружи черепной коробки, а затем делает разрез почти вокруг всей головы. Затем используется пилка, чтобы распилить верх черепной коробки, которую тогда можно приподнять, как крышку. Важно помнить, что человек при этом ощущает боль только в коже, мягких тканях и костях. Мозг же нечувствителен к боли. Поэтому когда хирург, если можно так выразиться, снимает черепную крышку, то может протыкать, зондировать и разрезать мозг без всякого анестезирования.
Наш мозг подобен Высшему Я. Он не имеет собственных ощущений. Поэтому вернемся к мозгу, который ожидает опыта, оказавшись заключенным в черепной коробке. Однако мы должны помнить, что на место Высшего Я мы ставим в своих рассуждениях мозг, а Высшее Я – гораздо многомернее, и поэтому понять его сложнее.
Мозг хочет узнать об ощущениях. Мозг слепой и глухой, он не может различать запахи, у него нет чувств. Поэтому нужно создать марионетки. Одна пара марионеток принимает форму глаз, и через них мозг может получать зрительные впечатления. Как все мы знаем, новорожденный не понимает, что значат его зрительные впечатления. Ребенок совершает неловкие движения и, по всей видимости, не понимает, что он видит. Но с опытом зрительные впечатления, получаемые от глаз, начинают что-то значить для мозга.
Но возможно и дальнейшее усовершенствование. Мы хотим больше чем просто картинку. Мы можем видеть вещь, но мы хотим ее почувствовать. Есть ли у нее запах, издает ли она звуки? Создаются другие марионетки – уши. Они улавливают вибрации более низкой частоты, чем те, которые воспринимаются глазами. Но то, что улавливают и глаза, и уши, – это вибрации. С приобретением опыта мозг начинает понимать, что звуковые колебания что-то означают, они могут быть приятной музыкой или неприятной, или же они могут быть речью, средством общения.
Хорошо, мы слышим и видим вещь, но пахнет ли она? Тогда нужно создать еще одну марионетку – орган обоняния. Ведь бедное Высшее Я, которое здесь мы называем мозгом, может иногда пожалеть, что не улавливает запаха. Хотя бы потому, что женщины благоухают разными духами!
И далее – какова эта вещь наощупь? Мы не узнаем значения слов «жесткое» и «мягкое», пока не почувствуем, что это такое. И вот Высшее Я, или в нашем случае мозг, создает еще марионетки – руки, с кистями, пальцами. У нас есть большой и указательный пальцы, которыми мы можем взять небольшой предмет. Мы можем провести рукой по предмету и определить, мягкий он или жесткий, тупой или острый, как он сжимается.
Иногда предметом можно пораниться. Мы прикасаемся к предмету и испытываем неприятное ощущение. Предмет может оказаться горячим или холодным, острым или жестким. Такие ощущения могут вызывать боль, и боль предупреждает нас о том, что в следующий раз надо быть осторожнее. Но почему пальцы должны ругать себя или ругать Бога из-за того, что они просто выполняют определенную для них функцию, функцию ощущения?
У строителя, который кладет кирпич, огрубевшие пальцы, потому что он работает с кирпичом. А у хирурга – пальцы чувствительные, так как ему нужно выполнять очень тонкую работу. Если хирург займется кладкой кирпича, это повредит его руки, да и строителю окажется не по плечу хирургическая операция, потому что его руки стали грубыми от работы с кирпичом.
Каждый орган должен пробовать, должен терпеть. Уши может оглушить слишком громкий шум, нос может оскорбить неприятный запах, но эти органы устроены так, чтобы выдерживать такие воздействия. Человек обжигает палец – палец заживает, а человек в следующий раз будет осторожнее.
Наш мозг считывает всю информацию. Девять десятых этой информации содержится в подсознании. Наша вегетативная нервная система реагирует на информацию, поставляемую подсознанием, так, чтобы предохранить нас от сильных повреждений. Например, если вы будете идти по крыше высокого здания, то прочувствуете страх, при помощи которого подсознание предупреждает вегетативную нервную систему о том, что нужно выпустить дополнительные гормоны в кровь и заставить человека отпрыгнуть назад.