Распопов Дмитрий. Начало пути

   – Справлюсь, – нагло заявил негр, снова широко улыбнувшись, – ну как? Теперь вы уговорите батюшку принять меня?
   Я задумчиво почесал затылок.
   «Пятнадцать кесариев в месяц – огромные деньги, как бы мне в трубу не вылететь с таким телохранителем. Ладно, – решил я про себя. – Найму его и буду гонять, как выражается мастер Дарин, «как последнего гнома».
   – Принят, – ответил я, видя, как сползает с лица негра улыбка.
   Видимо, он изначально не хотел наниматься и решил такой несусветной ценой меня ошарашить.
   В таверне ещё раз все ахнули, а трактирщик посмотрел на меня как на Господа Бога с огромным кошельком за поясом.
   Нубиец недоверчиво посмотрел на меня, словно ослышался.
   – Вы согласились?
   – Да, ты принят, можем идти в замок, у меня ещё куча дел, – с улыбкой ответил я, понимая, что негр сам не ожидал от меня такой подставы.
   Теперь, по местным обычаям, отказаться он не мог, так как сам назначил цену за свои услуги.
   Нубиец хмыкнул и взял на плечо свой чехол.
   – Я не отказываюсь от своих слов, но смотри сам: не будет денег – не будет службы.
   Я зло оборвал его учительский тон:
   – За моё тело переживай, а деньги будут.
   Негр замолчал, только глаза его недобро сверкнули.
   «Ничего, пусть терпит, за такие-то баблища», – с удовольствием подумал я.
   Не успел я выйти из таверны, как чуть не был сбит с ног каким-то парнем. Увидев меня, он упал на землю и захлебываясь, затараторил:
   – Хозяин, староста просил передать, солдаты вернулись.
   Я нахмурился и, повернувшись к нубийцу, сказал:
   – Ну вот, твоя служба уже началась.
   Тот удивлённо поднял брови, но ничего не ответил.
   Когда мы пришли в деревню, всё уже было кончено: пять мёртвых тел лежали на земле, выло десяток девок, по-видимому обесчещенных, и пять довольных солдат загружали на лошадей отобранное у крестьян добро.
   Я повернулся к нубийцу:
   – Вот и хороший шанс проверить тебя. Сбей их с лошадей и обезоружь.
   Негр скинул со спины чехол и, расшнуровав его, достал цельнометаллическое копьё, затем бросил на меня насмешливый взгляд, и не успел я моргнуть и глазом, как солдаты, словно кегли, полетели на землю.
   – Привет, служивые, – радостно поприветствовал я лежащих на земле налётчиков, которые злобно на меня пялились. Внутри меня всё дрожало от ярости: второй раз эти уроды убивают моих людей. Следует их наказать, да так, чтобы в следующий раз неповадно было приезжать ко мне. – Не слышу ответа, – сказал я, кивнув телохранителю.
   Тот быстрым движением ударил тупым концом копья одному из солдат по почкам. Раздавшийся вопль настроил солдат на разговор.
   – Здравствуйте, господин, – злобно пробормотали они.
   – Чудесная погода сегодня, не правда ли? – спросил я, всё ещё кипя внутри и стараясь посторонним разговором вернуть спокойствие.
   – Да.
   – Я вот что подумал, вы разве не знаете, что нельзя портить чужие вещи? – спросил я их.
   Солдаты молчали. Снова мой кивок, и теперь уже два быстрых удара.
   – Знали, – простонал один, скорчившись от удара.
   – Ну тогда платите мне за испорченное добро. Поскольку развлекались вместе, то с каждого за убитых парней и порченых девок по шесть кесариев.
   Солдаты недоумённо уставились на меня, словно спрашивая, не сошёл ли я с ума, называя такие суммы.
   – Ну если денег нет, тогда придется вас повесить, – спокойным тоном, как будто нечто само собой разумеющееся, ответил я на их немой вопрос.
   Тут до солдат дошла вся серьёзность ситуации, и они переглянулись друг с другом.
   – Каждая минута моего ожидания – ещё по кесарию с рыла, – спокойно сказал я.
   Солдаты подскочили и стали рыться в кошелях. Только у двоих была необходимая сумма, и то в виде золотых украшений.
   – Скидывайте с коней награбленное, – приказал я тем двум, которые рассчитались со мной. – Теперь забирайте их, и свободны. Появятся ещё деньги, приезжайте, не стесняйтесь, буду рад вас видеть.
   Освобождённые солдаты сначала неверяще посмотрели на меня, потом, поняв, что я не шучу, подошли к лошадям, скинули с них все тюки, взяли под уздцы и отошли от места событий. Правда, недалеко.
   «Ждут, как я поступлю с оставшимися», – понял я.
   Конечно, во мне тлела надежда, что у всех найдутся деньги для откупа, но теперь, когда нужно было повесить этих троих, у меня не поворачивался язык для приказа. Ведь тогда я стану убийцей. Сколько раз я слышал от мамы и папы, что убийство – это последнее дело и убийцы – вовсе не люди, а животные.
   Я посмотрел на солдат, которые всё ещё не верили, что их могут повесить, посмотрел на мёртвых парней, которые совсем недавно были живы и веселы. Посмотрел на напряжённые лица деревенских, которые пылали праведным гневом к убийцам своих сыновей и насильникам своих дочерей.
   Снова пришло твёрдое внутреннее убеждение, что если я отпущу этих без наказания, то в следующий раз вырежут всю деревню. Выхода не было, если я хочу, чтобы деревня и замок жили спокойно, придется применять такие меры, и не единожды.
   Поманив пальцем старосту, я приказал ему:
   – Несите верёвки.
   Когда он бросился исполнять, я посмотрел на тех двоих, которых отпустил. Они так и стояли на пригорке, наблюдая за приготовлениями.
   Трое связанных поняли, что я не шучу, только когда озлобленные деревенские потащили их к ближайшему дереву, через толстый сук которого были уже переброшены верёвки.
   Солдаты кричали, умоляли их не убивать, обещали принести деньги, как только выберутся отсюда. У меня возникла было идея отпустить одного, чтобы он съездил за выкупом для остальных, но тогда, по прошествии времени, я точно не смогу отдать приказ об их повешении. Только сейчас, когда тела убитых парней ещё лежат на земле, а девки ревут, вытирая слёзы рукавами, я способен был на такое непростое решение.
   Тела висящих солдат с вывалившимися языками и выпученными глазами долго ещё будут мне сниться в ночных кошмарах, но я был рад, что смог решиться тогда – это во многом упростило мою жизнь. Ведь первое решение всегда дается труднее, чем последующие.
   Отпущенные солдаты, увидев, что я осуществил задуманное, повернулись и уехали.
 
   Приказав не снимать тела в течение двух недель и раздав пострадавшим семьям деньги и золото, полученные от солдат, я пошёл в замок в глубоком стрессе – вид повешенных сильно на меня подействовал. Идущий невидимой и неслышимой тенью нубиец также молчал.
   – Тебя как звать-то? – спросил я его решив отвлечься от тяжёлых раздумий. – Меня – барон Максимильян.
   – Зовите меня Рон, хозяин, – ответил после паузы телохранитель.
   Я хмыкнул.
   – Спорим на кесарий, не настоящее имя?
   Нубиец улыбнулся и ответил той же монетой:
   – Спорим на солид, что барон Максимильян – тоже не настоящее имя.
   Я остановился и посмотрел на него, негр улыбался своей белоснежной улыбкой.
   – Не на людях можешь звать меня Макс, все остальные мысли, будь добр, держи при себе.
   Рон улыбнулся ещё шире:
   – Ты плохо знаешь нубийцев, юный господин, мы не предаём нанимателей.
   – Неудивительно, за такие-то деньги, – не преминул я подколоть его.
   – Что, папочка ругать будет за траты? – съязвил в ответ тот.
   Я снова остановился и, улыбаясь, сказал:
   – Спорим на солид, что не будет?
   Нубиец удивлённо на меня посмотрел и осторожно спросил:
   – Если не будет, что же ты тогда постоянно про деньги вспоминаешь?
   – А ты поспорь и увидишь, – закинул я удочку, надеясь, что Рон даст мне на нём заработать.
   – Видя поведение хозяина трактира до твоего прихода и во время разговора с тобой, я поостерегусь спорить на такие суммы, – выскользнул негр из капкана.
   Я тяжело вздохнул и пошёл вперёд.
   – Можно тебя спросить? – задал вопрос Рон, когда мы проходили фруктовый сад.
   – Валяй.
   – Зачем тебе вообще такой дорогой телохранитель? Если есть проблемы наподобие той, с солдатами, то тебе стоит просто нанять небольшой отряд наёмников и оставить в деревне. Пара стычек – и больше чужие к тебе не сунутся.
   – Ага, зато наёмники будут убивать деревенских и портить девок.
   Рон хмыкнул:
   – Ну не без этого, конечно, но ты не ответил на мой вопрос.
   – Мне нужен учитель, – хмуро сказал я. – Через три года я или научусь владеть мечом, или на следующий день после совершеннолетия меня похоронят.
   «Если, конечно, не подстрелят раньше, как барона», – про себя добавил я.
   – Кому же ты так не угодил? – удивлённо спросил нубиец.
   – Герцогу Наригу и его сынку.
   Нубиец вскрикнул и остановил меня, положив руку на плечо, затем развернул к себе:
   – Что ты сказал? Повтори ещё раз?
   Я удивлённо посмотрел на него, Рон выглядел очень взволнованным и потрясённым.
   – Ты чего это? – спросил недоумённо я его.
   – Повтори, что ты сказал, – твёрдо сказал телохранитель, тряся меня, как куклу.
   – Что ты меня трясёшь? – возмутился я. – Сказал же, граф Рональд вызовет меня на дуэль за оскорбление его персоны, а герцог Нариг убил моего отца и хочет избавиться от меня. Достаточные причины? А теперь отпусти меня.
   Рон отпустил меня, и я увидел, как его спина сгорбилась. Одинокая мысль заскреблась у меня в голове.
   – А у тебя он кого убил? – спросил я, высказав свою догадку.
   Нубиец тяжело посмотрел на меня и молча продолжил путь.
   Я разозлился:
   – Слушай, Рон, я ведь сказал тебе, расскажи и мне, что у тебя за счёты с герцогом.
   Нубиец сначала молча шёл, но через несколько минут всё же ответил:
   – Не обижайся, но не утихла ещё у меня в сердце боль утраты. У нас ещё будет время рассказать всё друг другу.
   Я замолчал и пошёл рядом с ним.
   «Неспроста он сидел в таверне», – подумал я, косясь на шагавшего рядом со мной высокого жилистого негра. Широкоплечим и сильным его не назовёшь, но, вспомнив, как он сшиб солдат с лошадей, я покачал головой, даже движений копья не было видно.
   Когда показался небольшой холм с моим полуразрушенным замком на вершине, шагавший рядом остроглазый телохранитель, присмотревшись, недоумённо посмотрел на меня и спросил:
   – Это что?
   – Твой новый дом на ближайшие три года, – усмехнулся я, глядя на его реакцию.
   Нубиец недоумённо переводил взгляд с меня на замок.
   – Ты уверен, что у тебя хватит денег заплатить мне?
   – Затяну потуже пояс и заплачу, – проворчал я.
   Не признаваться же ему, что завтра отправляю деньги трактирщику и если заплачу ему тоже, то останусь на нуле.
   Когда мы зашли в замок, хмыканье Рона превысило всяческие пределы моего терпения.
   – Наверное, за кров и еду в этом прекрасном месте я буду вычитать из твоего жалованья, – сказал я ему спокойным тоном после очередного хмыканья.
   Телохранитель закашлялся:
   – Но постой всегда бесплатный!!
   Я улыбнулся ему уже отрепетированной улыбкой акулы капитализма:
   – Это с чего вдруг? Договор касался только найма, ни единого слова про еду и кров не было, или я не прав?
   Рон выглядел растерянным, и я решил добить его, чтобы неповадно было хаять мой дом:
   – Ну, скажем, по сестерцию в день за постой и столько же за еду.
   Нубиец смотрел на меня, сверкая белками вытаращенных глаз.
   – Теперь я понимаю, почему трактирщик так тебя обхаживал, бегая при этом, как учёная собачка, – осторожно сказал он, – с тобой нужно держаться настороже, оглянуться не успеешь, как без всего останешься.
   Я улыбнулся, наконец его проняло.
   – Вот и нечего тогда мой дом хаять. Увидишь, пройдёт года два, я такой замок отгрохаю – все соседи обзавидуются.
   Рон осторожно мне улыбнулся:
   – Что-то мне подсказывает, что герцогу Наригу не повезло с соседом. Так как насчёт еды и постоя?
   – Расслабься, это я так, чисто в воспитательных целях, – подмигнул я ему, – пошли, я представлю тебе одного адекватного жильца этого прекрасного замка, у которого я уже в учениках.
   Нубиец после моих слов облегчённо вздохнул и больше не хмыкал, видя обрушающиеся постройки и выпадающие из стен камни, заросшие мхом.
   Мастер Дарин был в кузне, подковывал лошадь. Рядом стоял крестьянин и рассказывал гному, какая она у него замечательная. Гному, видимо, не впервой было выслушивать подобный бред, поэтому он молча делал своё дело, время от времени меняя свои протезы на нужные в каждом конкретном случае.
   Увидев меня, крестьянин сорвал с головы шапку и в пояс поклонился.
   Я подошёл ближе и, дождавшись, когда Дарин выпрямится, сказал:
   – Мастер Дарин, позвольте представить вам моего нового телохранителя Рона. Рон – это мастер Дарин.
   Бровь негра, конечно, поднялась вверх, когда он увидел протезы гнома, тот спокойно кивнул ему, а мне сказал:
   – Марта тебя искала, хозяин.
   Пришлось идти на кухню.
   – Марта, – крикнул я в полумрак кухни, очаг был потушен, и поэтому желания входить туда у меня не было.
   – Да, господин? – раздался голос издалека. – Слушаю.
   – Иди сюда, не орать же мне всё время, – раздражённо ответил я.
   Когда Марта подошла, я спросил:
   – Дарин сказал, ты меня искала?
   – Да, хозяин, вы наказывали говорить вам обо всём, что происходит в замке. Вот я и хочу сказать, что у нас дрова кончились, очаг нечем больше топить, – сказала женщина так спокойно, словно сообщала о том, как кот съел очередную мышь.
   Я чуть не выругался от досады и, едва сдержав чувства, спросил:
   – А почему Шаста не послала в лес?
   – Так он носится как угорелый, выполняя ваши поручения, где же за ним уследить-то? – недоумённо спросила она.
   – Так, стоп, какие такие поручения, – спросил я, не понимая, – он уже два дня говорит, что занят у тебя.
   Марта недоумённо посмотрела на меня, сзади раздалось громкое хмыканье невидимого в темноте Рона.
   – А где он сейчас? – милым тоном своего отца спросил я Марту.
   Женщина уловив тон, задрожала.
   – Да в деревню понёсся, сказал, вы послали.
   – Значит, так, Марта, давай определимся раз и навсегда, – ответил я, чувствуя, как негр за спиной беззвучно смеётся, – Шаст находится в твоём непосредственном подчинении, им командуешь ты одна. Отныне, если он мне понадобится, буду спрашивать у тебя.
   Марта сначала превратилась в статую, а потом залопотала:
   – Но как же так, господин… вы… я… вы у меня разрешение…
   – Марта, назначаю тебя шеф-поваром своих кухонь, – торжественно ввёл я женщину в звание, бывшее, кроме названия, пустым звуком. – В подчинение тебе отдаётся Шаст, а завтра прибудет ещё один боец, примешь под своё командование. Управлять ими будешь только ты, но и нести ответственность за холодные очаги и пустой стол барона тоже будешь только ты. Всё понятно?
   От свалившего «счастья» женщина начала рыдать, пришлось её успокаивать, говоря, что столь высокую должность может исполнять она одна и никто другой.
   Когда мы вышли из кухни, я ткнул кулаком в бок Рона:
   – Ещё раз заржёшь без моего разрешения, пересмотрю оплату.
   Телохранитель подавился смешком и сделался самой строгостью, но глаза выдавали его с головой. Погрозив ему кулаком, я поплёлся его устраивать. Пришлось расположить Рона в комнате покойного барона, так как нормальных помещений больше в замке не было. Притащив с ним пару лавок и стол со стулом, я устало присел на одной из лавок.
   Почувствовав на себе внимательный взгляд Рона, я спросил:
   – Ну чего?
   – Ты какой-то неправильный барон, – честно ответил он.
   – А ты неправильный телохранитель, – ответил я, – то говорит, что потерял кого-то, то ржёт всё время, сбивая мне людей с толку.
   Нубиец нахмурился:
   – У нас вера такая: чем больше ты смеёшься, потеряв любимого человека, тем больше он радуется в Небесной Обители.
   Я понял, что задел его.
   – Ладно, не сердись. Пошли во двор, может, прибежал наш хитрожо…умный Шаст из деревни.
   Рон улыбнулся и, идя со мной по лестнице вниз, тихо повторил:
   – Ты неправильный барон.
   Я не стал комментировать и направился к кузне. Мастер Дарин закончил работу и уже чистил инструменты.
   – Денег дали за работу? – спросил я у него в надежде.
   Дарин ухмыльнулся:
   – Ага, десять фениксов.
   Я погрустнел. Крестьяне редко платили деньгами, чаще продуктами или живностью.
   – Подмастерье, ты когда появишься в кузне? – сурово спросил Дарин, хмуря брови.
   – Некогда пока, – отмахнулся я от мастера, – не знаешь, где можно достать много денег?
   – В сокровищнице короля, – одновременно ответили Рон и Дарин, затем переглянулись и засмеялись в полный голос.
   – Очень смешно, – не разделил я их настроение, – а поближе ничего нет?
   – В сокровищнице герцога Нарига, – снова не сговариваясь, ответили мои учителя, закатившись смехом.
   – Где-то я слышал, что при кризисе, – язвительно сказал я, вспомнив новости по телевизору, – сначала сокращают жалованье наемным работникам, а потом и вовсе избавляются от некоторых из них.
   Мои слова на этих типов нисколько не повлияли, поэтому пришлось плюнуть и сесть отбирать из лежавшей под навесом кучи железа перетащенные сюда слугами и обещанные трактирщику мечи и булавы. Я выбирал те, которые не стыдно было повесить на стены.
   Отложив пять относительно приличных мечей и шесть не слишком ржавых пик, булав и копий, я сказал:
   – Дарин, завтра парень придёт, отдашь ему всё это барахло, хорошо?
   – Чего ради хорошее железо отдавать? – нахмурился Дарин.
   – Нужно, – отрезал я, но тут же, сглаживая резкость, поправился: – Для дела нужно, правда.
   Гном сердито пожевал бороду, но ничего не сказал, увидев подтверждающий кивок Рона. Тот уже знал мой план по обустройству трактира.
   Тут я увидел вбегающего в замок Шаста. Как обычно, он был весел и беззаботен.
   – Шаст, – ласково позвал я его тоном, от которого Рон закашлялся, а Дарин стал интенсивнее жевать бороду. С каждым днём моя практика как оратора становилась всё больше и нагляднее.
   Парень, ничего не подозревая, подбежал ко мне.
   – Звали, хозяин?
   Я обратился к Рону:
   – Свяжи его и определи, пожалуйста, вон на ту лавку, возле кузни.
   Парень в мгновение ока оказался скручен, связан своим же поясом и без рубахи привязан к скамье.
   Заняв у Дарина позабытый кем-то кнут, я отдал его Рону и громко сказал:
   – Бей со всей силы, чтобы шкура слезала.
   Затем, когда Шаст взвыл, поняв, что его ждёт, я незаметно для подростка жестом попросил Рона нагнуться и тихо сказал нубийцу:
   – Бей не сильно, но чтобы сесть не мог неделю.
   Негр весело сверкнул глазами и с деловым видом взмахнул кнутом для пробы – кнут свистнул и громко щёлкнул. Шаст заорал так, как будто по нему уже били. На шум прибежали Марта и Герда, которые теперь стояли, выпучив глаза.
   – Для начала десять ударов, – кивнул я Рону.
   Тот размахнулся и начал бить, преимущественно попадая по низу спины. Шаст орал как резаный. Жалость прокралась в моё сердце, но была безжалостно задавлена моим же желудком, который остался пустым из-за потухшего очага.
   – Десять, – закончил считать Рон.
   Я подошел к всхлипывающему подростку и спросил:
   – За что ты наказан?
   Тот, всхлипывая, ответил:
   – За то, что обманывал вас, господин.
   – Вот видишь, как ты всё быстро схватываешь, – улыбнулся я ему, – может, дать тебе ещё десять для закрепления материала?
   – Нет, я всё запомнил, – взвыл подросток.
   Рон бил умело – кожа рассечена не была, знания об этом у меня остались после просмотра какого-то фильма.
   – Ну вот, раз все счастливы, то, может быть, мы поедим сегодня? – спросил я в пустоту.
   Отвязанный Шаст вместе с обеими женщинами испарился, хотя и бежал он вприпрыжку, поддерживаемый за одну руку Мартой.
   Дарин усмехнулся:
   – Давно пора было.
   Я возмутился:
   – А чего не сказал тогда?
   – Может, я запамятовал, но кто из нас двоих барон? – ухмыляясь, задал он вопрос. – Сам должен знать, чем у тебя слуги занимаются.
   – А ты уж и подсказать любимому хозяину не мог, – сразу остыл я от справедливого замечания гнома.
   – Любимому – запросто, – ответила эта ехидина.
   И снова они с негром заржали.
   «Наплачусь я ещё от этой парочки», – убеждённо подумал я, уходя в свою комнату.
   Там я достал гроссбух и обречённо вписал новые статьи расходов. В графе поступлений денег на сегодняшний месяц по-прежнему красовался ноль: оброк будет только через семь дней, а за фрукты обещали заплатить через десять.
   Посмотрев на цифры, я решил, что Рону и трактирщику пока ничего платить не буду, а заплачу, когда сам получу деньги. Завтра часть наличности я собирался пустить в дело. Я был уверен, трактир окупит вложенные в него деньги, осталось лишь найти надежного человека, которому можно было бы доверить расход последней наличности.
   Утром я приказал Марте позвать ко мне старосту. Дожидался я его очень долго, успев попасть в руки мастера Дарина, заставившего меня выдраить кузню.
   Работая, я постоянно ловил на себе удивленные взгляды Рона, упражнявшегося со своим копьём во дворе. Кстати, я успел заметить, что утром, перед тренировкой, он был остановлен мастером Дарином, который, забрав копьё, начал его внимательно изучать, то крутя в руках, то пытаясь согнуть о землю.
   В конце этого осмотра гном что-то одобрительно проворчал и отдал Рону его оружие назад. Польщенный нубиец поблагодарил мастера и начал занятия.
   Когда наконец прибыл староста, я едва мог разогнуть спину и выпрямиться. Староста, завидев меня в кузне, сначала онемел, а потом, поймав мой ласковый взгляд, подбежал ближе.
   «Чувствуется моя предварительно проведённая работа», – восхитился я.
   Бросив все скребки, я уселся на лавке, похлопав по ней ладонью, дал знак старосте сесть рядом. Тот нерешительно примостился рядом, не зная, чего от меня следует ожидать.
   – Как дела в деревне? – задумчиво спросил я у него.
   Тот вздрогнул от вопроса и осторожно поинтересовался:
   – А что вас интересует, хозяин?
   – Как мужики с моей землёй справляются, как оброк готовится?
   Староста вздохнул посвободнее:
   – Мужики ещё поверить не могут, думают, отберёте весь урожай. А оброк готов, собрали почти всё, за всю деревню.
   – Мужикам скажи, чтобы не волновались, всё по уговору будет, – успокоил я старосту, – а оброк буду ждать в срок, как назначил. – Я замолк, староста начал заметно волноваться. – Тебя как народ-то кличет? – спросил я, так ведь до сих пор и не узнал его имени.
   – Накилом.
   – Доволен ли ты, Накил, работой на меня, нравится за садом присматривать?
   Староста затрясся, понимая, что настала главная тема разговора.
   – Хозяин, я своё слово держу, каждый день окапываем деревья, поливаем, удобряем, в следующем году не узнаете сад свой. Неужели отобрать хотите? – со страхом спросил он, видя, что я молчу.
   – Нет, сад твой, – ответил я, внимательно смотря на старосту, который после моего ответа слегка расслабился. – Думаю, кому дело ответственное поручить. Не подскажешь ли?
   Староста совсем успокоился и заинтересовался:
   – А что за дело? Тут ведь смотря какое.
   – Знаешь таверну, что у дороги стоит? – понимающий кивок старосты. – Хочу деньги в неё вложить, как думаешь, верно будет? – спросил я, решив, что по ответу старосты определю, стоит ли ему вообще доверять.
   – Да что вы, господин, тамошний ведь хозяин – последний мерзавец, все ваши деньги растратит, а потом скажет, что все в ход пошли да пропали, – заволновался староста.
   Я ответу обрадовался.
   – Вот поэтому и хочу к нему человека надёжного приставить, чтобы за моими деньгами присматривал да за его тратами следил. – Я скосил глаз на старосту.
   Тот задумался.
   – А если он откажется человека такого держать?
   – Тогда этот человек должен мне всё доложить и ни асса ему не давать.
   Староста задумался и что-то шептал про себя.
   – Жалованьем своего человека не обижу, – подбросил я ему приманку. – Сестерций в день дам за такое ответственное дело.
   Глаза старосты сверкнули.
   – Но и спрошу с него, если при проверке денег вложенных не найду, – поспешил я прервать его мечты.
   Блеск в старостиных очах померк.
   – Ну как найдёшь подходящего человека, скажи мне, – закончил я разговор, видя, что староста не решается дать ответ.
   Когда я встал и взялся за скребок, староста внезапно сказал:
   – Я возьмусь, хозяин!
   Я с делано удивлённым видом повернулся к нему.
   – Накил, это же такая должность, если что не так, на суку повешу.
   Староста слегка побледнел, но уже твёрже сказал:
   – Я теперь за вас, хозяин, хоть в огонь, хоть в воду. Если дадите должность – оправдаю.
   Я для вида задумался и, сделав таким же лицо, сказал: