Раули Кристофер. Мастер Боя

   Чанг проглотила в горле комок и гневно сжала кулаки. Еще одно очко в пользу Качестера.

Глава 21

   На отдаленной ферме Джаада Бенюила ни с чем не сравнимый кошмар затянулся глубоко за полночь.
   Что касается хозяина фермы, то для него весь ужас завершился после первого же взгляда, брошенного им на странное существо в присосках и щупальцах, но с человеческим лицом. Джаад успел издать единственный вопль, когда существо разорвало его горло прямо на пороге дома.
   Для его жены, Бетрис, дела обстояли гораздо хуже. Она была взята в плен в качестве вторичной формы. Пока женщина была еще в сознании и заходилась криками, незнакомое существо не давало ей подняться, запуская свои щупальца прямо ей в тело. Они выходили из органа, чем-то напоминающего черную трубу или шланг, который вырос из грудной клетки ужасной твари, и впивались ей прямо в живот. Продолжая творить свое черное дело, это исчадие ада исхитрялось при этом пожирать останки ее мужа.
   Мастер Боя уже научился разбираться в тонкостях нервной системы человека, поэтому на этот раз процесс шел гораздо быстрее, нежели при первой попытке с графом Карвуром. Агонии Бетрис пришел конец, когда существо отделило ее мозг от остальной нервной системы. Затем ткани мозга были пропитаны ферментами, расщепляющими органическое вещество, чтобы потом использовать его в качестве вторичного сырья. Мастер Боя не нуждался в структурах головного мозга при создании вторичных форм.
   Итак, бедная Бетрис была мертва, хотя ее тело продолжало жить, скрюченное в позе эмбриона. Кожа на ней твердела, приобретая розоватый оттенок. Внутри этой оболочки тело ее претерпевало необратимые изменения, причем с такой скоростью, как если бы семьдесят лет жизни пролетели за несколько часов.
   И пока тело Бетрис меняло свой облик, Мастер Боя успел прикончить останки ее мужа и принялся изучать окружавшие его образцы культуры служащих ему формами-носителями двуногих существ. Для этой цели ему очень пригодилось удобно расположенное устройство, работающее как в аудио-, так и в видеорежиме. После часового просмотра со второго по двадцать седьмой канал приемного телеустройства семьи Бенюил Мастер Боя сделал вывод, что двуногие существа использовали зрительные образы как главный источник информации, а по аудиоканалу передавался комментарий к видеоряду. Сам видеоряд по своему содержанию был весьма прост, и Мастер Боя вскоре догадался, что это, скорее всего, развлекательная программа. Когда-то подобные системы были встроены в боевые корабли Империи, но передача развлекательных программ не являлась их основной функцией.
   Кроме того, Мастер Боя обнаружил, что эта система, по всей видимости, управляется со спутника, что заставило его погрузиться в размышления.
   Вскоре на одном из каналов ему далось найти изображение спутника, которое передающая станция использовала для разделения нескончаемого потока образов – это были женские лица.
   Итак, двуногие располагали спутниками. А это предполагало наличие межпланетного сообщения. Дальнейшее изучение телеканалов обрушило на Мастера Боя новую порцию встревожившей его информации.
   Этот мир не был родным для двуногих существ. Они распространились по многим мирам. Это было громадное, несколько расплывчатое единство, но в сущности колосс. Эта эра галактического будущего находилась под эффективным контролем этих примитивных двуногих существ. Мощные межпланетные корабли, работающие на технологиях, неведомых богам Аксона-Нейрона, соткали сеть космических троп, соединяющих даже самые далекие из миров. И будучи связанными воедино, вопреки всем известным Мастеру Боя законам физики, эти миры породили необъятную мультипланетную культуру, кишащую бесчисленными роями этих двуногих, – и так планета за планетой, мир за миром через все бескрайнее пространство Галактики.
   А что еще хуже, хотя это можно было предвидеть, нигде не было ни единого упоминания об империи богов Аксона-Нейрона. Это предполагало небытие вышеназванной империи, причем уже на протяжении огромного периода времени. Империя не смогла дожить до этой эры. Скорее всего, Мастер Боя был совершенно одинок.
   Придя к такому выводу, он решил заглянуть правде в глаза и принялся за разработку плана. Такие боевые формы, как он, были снабжены различными эмоциональными структурами – считалось, что это необходимо для успешного ведения войн. Однако теперь эти эмоции настолько затуманили его сознание, что Мастер Боя на какое-то время оказался неспособным мыслить.

* * *

   Лежавший в объятиях Рины Рэм Кервилиг не отрывал взгляда от ночного неба.
   Откуда-то со стороны гор Руинарт ветер гнал облака, но между ними все же были видны яркие звезды. Рэм никогда не умел разбираться в картинах звездного неба. Его познания в астрономии были слишком малы, в школе он часто прогуливал Уроки, чтобы не показаться одноклассникам зубрилой.
   Рина вдруг указала куда-то вверх:
   – Вот там, видишь цепочку из ярких звезд? Ну ту, что похожа на змею?
   – Вижу.
   – Это звезда Ориона. Мой отец рассказывал когда-то, что Земля лежит где-то вдалеке, позади этих звезд.
   – Неужели Земля? Так она на самом деле существует?
   – Конечно же, существует, глупый. Признайся, Рэм Кервилиг, ты хоть что-нибудь изучал в школе?
   – Ничего такого, что мне могло бы пригодиться в дальнейшем, – огрызнулся Рэм.
   – Мне иногда кажется, что ты вообще круглый невежа, – фыркнула Рина. – Мама всегда советовала мне держаться подальше от тех мужчин, у которых в голове пусто.
   – Послушай, женщина, я вовсе не кретин. И тебе это известно.
   – Рэм, ведь ты ничего не понимаешь. Ну ладно, не бери в голову, все равно уже поздно об этом думать.
   Рэм успокоился. Спорить с ней было бесполезно.
   – И все же мне всегда хотелось побывать там.
   – На Земле, – усмехнулся Рэм.
   – Да, на Земле. И не вижу тут ничего смешного. Земля – наша колыбель, наши предки родом оттуда.
   – А по-моему, от всякого старья надо избавляться. Ты посмотри на Вексель. Что доброго может быть на этой старой планете?
   – Земля совсем другое дело, говорю я тебе. Мой отец собрал целую кучу информации о ней. Это было его хобби. Там почти не осталось людей, поэтому климат там улучшился, и теперь земляне постепенно избавляются от последствий загрязнения, доконавшего эту планету.
   – А как ты собираешься добраться туда, Рина? То есть это же не просто перелет с планеты на планету. Земля ведь не входит в скопление Скопус.
   Рина потерла подбородок:
   – Я пока не решила, Рэм, но знаю одно: здесь я долго не задержусь. Я выхожу из этой игры. Песенка нашей армии спета.
   Рэму также было прекрасно известно, что ОАЮЗА существует только на бумаге, но он упорно не желал в этом признаваться. Ведь кроме армии у него больше ничего не было.
   – Да ладно, Рэм, не надо меня подначивать. Я ведь знаю что к чему. Ты и сам в мыслях все давно уже послал к черту, еще до того, как сюда пришла я. Ты ведь не из этих оголтелых крикунов.
   – Ну, Ларшель принимает эти вещи серьезно.
   – Да, при помощи одной десятой части его мозгов, которые и без того малы настолько, что там просто не остается места для умственной деятельности.
   – Может быть, но Ларшель кое-что смыслит в боевых операциях. Если тебе нужны политические дискуссии, обратись к Розе.
   – К Розе? – засмеялась Рина. – Может, она когда-то и смыслила в политике, но сейчас ей все совершенно до лампочки. Просто у нее хорошо подвешен язык.
   – А я всегда это принимал серьезно, все эти наши собрания.
   – Да ты же на них всегда спишь, Рэм. Клянусь, ты бы ни черта не понял во всей этой диалектике, явись она к тебе во плоти, чтобы откусить тебе кое-что. Да разве тебя когда-нибудь по-настоящему интересовали политические перемены? Да ты всегда оставался обыкновенным мародером-вымогателем.
   Рэму стало как-то не по себе.
   – Чтобы ты знала. Да, я верю…
   – Не надо… Ты веришь только в себя, вот и все. Кстати, это вовсе не плохо, ты же сам знаешь.
   Рина села, повернувшись к нему. Ее лицо горело волнением.
   – Рэм, как мне все опротивело. С меня хватит. Мне не нужны эти болваны с их глупыми идейными речами. Мне просто нужен кто-то вроде тебя, пусть порочный и злой, но слабый.
   – Эй, женщина, кто тут слабый?
   – Нет, глупый, не физически. Просто у тебя нет силы воли, Рэм. Но тебя это не должно волновать, потому что у меня ее предостаточно, хватит на двоих.
   Рэм проглотил комок. Она была права, и ему не хотелось ввязываться в бесполезный спор.
   – Да, все кончено, что толку держаться за эту ОАЮЗА. Поэтому я совсем скоро отправляюсь на север.
   – А как ты достанешь себе удостоверение личности, Рина? Тебя ведь разыскивают в трех штатах, и ты на крючке у дорожной полиции?
   – Нет, дорожной полиции до меня нет никакого дела. В Кавески висит плакат о разыскиваемых преступниках, но меня на нем нет.
   – Ну хорошо, на дорогах тебе ничего не грозит, а как же Комитет? Представь, что когда-нибудь твою парадную дверь вышибут громилы из Комитета по спасению общества. Уж им наплевать, завязала ты или нет.
   – А меня здесь не будет. Я покидаю Вексель.
   – Но как? Откуда ты возьмешь деньги? Это же чертовски дорого, ты же знаешь, на те же самые деньги, что ты потратишь на билет, можно обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь.
   – Не так уж это и дорого. Не надо преувеличивать. В любом случае у моего отца достаточно средств, мне только остается убедить его поделиться со мной.
   – Но ты же мне сама говорила, что отец отрекся от тебя, ты же опозорила семью.
   – Ну и болван же ты, если думаешь, что мой папочка добровольно расстанется со своими денежками. У него действительно рыльце в пуху, и я хорошенько прижму его. У меня есть номер его банковского счета.
   – Уж не собираешься ли ты похитить его и в виде выкупа потребовать себе новое удостоверение?
   – Именно так.
   – А когда ты получишь документы и купишь билет, что тогда?
   – Я убью эту скотину.
   – Рина, но ведь это же твой отец!
   – Можно подумать, я этого не знаю. – Тон, каким Рина произнесла эти слова, отбил у Рэма всякое желание продолжать спор.
   – Ну так что же ты будешь делать дальше?
   – Покину Вексель навсегда, улечу куда-нибудь в центр скопления, например, на Скопус. А потом спецрейсом на Землю. Есть один такой маршрут, придется пару раз сделать пересадку, да и дорого, вообще-то говоря, но, в конце концов, там меня будет ждать Земля.
   – Пока ты доберешься до Земли, здесь уже пройдут сотни лет.
   – Тем лучше, ну как ты этого не понимаешь? Но я, между прочим, хотела сказать совсем другое, я не просто уезжаю – я уезжаю не одна. Мне хотелось бы, чтобы моим спутником был мужчина, на которого я могла бы положиться.
   Рэм снова сглотнул. Он никогда не задумывался о будущем и вот теперь стоял перед выбором. Неужели стоит рискнуть – покинуть Вексель и отправиться на далекую Землю?
   – И впереди у нас будет новая жизнь? – выдохнул он.
   – Молодец, Рэм, ты меня понял – целая новая жизнь.

Глава 22

   Когда Луизе Чанг удалось наконец вырваться из лап представителей пожарного департамента и закрыть за собой дверь спальни, она почувствовала себя совершенно разбитой и в то же время настолько взвинченной, что долго не могла уснуть.
   Проворочавшись на койке целых двадцать минут Луиза оставила попытки уснуть и принялась названивать по телефону. Сначала был сделан звонок детективам из следственного отдела, которые все еще продолжали расследование причин взрыва. Ничего нового у них не было. Затем она заказала разговор по линии глубокой связи и, получив свободный канал, связалась с Центральным командованием Скопуса и оставила донесение своему куратору генералу Беккеру. Луиза невидящим взглядом уставилась в экран телевизора. Сказывалась ли на ней усталость или она уже попросту потеряла чувствительность к происходящему на Векселе? Столько здесь было враждебных друг другу сект и группировок, столько разномастных трудноразличимых племен и банд. Где проходила грань между Освободительной армией Южного Триаса и «либераторами» Монтонеро? Лидеры и тех и других были почти неотличимы друг от друга. Хотя в политике были полной противоположностью. В чем расходились во взглядах ОАЮТ и ОДЮТ, проливавшие кровь в бесконечных баталиях в своем Рафунди? Во Френтана-Бич шла настоящая война между старой Освободительной армией Френтаны и одноименной «Новой» армией – НОАФ. Совсем недавно на улице были застрелены несколько боевиков НОАФ, и все обвинения обрушились на старую армию – ОАФ. Как потом выяснилось, старая армия была тут совершенно ни при чем, в отличие от другой группировки, так называемых «Песчаных парней». Между ними и Освободительной армией война тянулась уже десятилетия. Было похоже на то, что «Песчаные» использовали малейшую возможность уменьшить численность рядов ОАФ, убивая даже тех, кто давно распрощался с этой организацией.
   Диктор объявил, что за последний год жертвами стычек между военными группировками в Южной Френтане стали четыреста четырнадцать человек. В который раз Луиза Чанг задалась вопросом, в силах ли ИТАА справиться с социальными недугами Векселя. Если люди здесь настолько озлоблены и неисправимо склонны к насилию, то найдется ли от этого лекарство?
   Может быть, достаточно ограничиться рапортом на имя генерала Беккера и сложить оружие? Ее могли бы перевести куда-нибудь в другое место, подальше от этого безумия. И за что ей такое наказание?
   Сон никак не шел, но ближе к утру Луизе все-таки удалось немного вздремнуть.
   Примерно в тоже самое время, когда светило едва показалось над горизонтом, Каролина Риз зашевелилась на сиденье угнанного ею «АТВ» и открыла глаза навстречу ослепительной тропической заре Паташ-Доу. За окном проносилась полоса дороги – машина четко соблюдала заданную скорость, держа путь на юг.
   Каролина все еще мчалась по шоссе «Насьональ» по низинным землям вдоль широко разлившейся реки Сирингар. Она решила проверить показания навигационного экрана. Оказалось, что она уже проехала Дурбах-Шализ. Следующим мало-мальским значимым пунктом был сам Дуази-Дайян, расположенный на карте как раз в нижнем правом углу штата.
   Некоторое время Каролина рассматривала плантации гидротростника и суперсорго, за которыми вдали виднелись цитрусовые и пальмовые рощи. Названия населенных пунктов звенели древними родовыми именами – Дурбах-Даду, Флониган, Даду-Сомонтер. Время от времени попадались рекламные щиты со знакомым – пуля в лоб – посланием от Комитета по спасению общества. На отходивших от шоссе по обе стороны проселках мелькали крестьянские хижины. Время от времени вдали возникал силуэт баронского или графского замка, полускрытый пышной растительностью.
   Спустя некоторое время Каролина притормозила у разноцветного придорожного киоска, чтобы позавтракать запеченными крабами и сочным манго.
   Владелец заведения и его клиенты разговаривали на колоритном местном диалекте – квоинке. Поэтому постороннему их разговор представлялся сплошной тарабарщиной. Они пили кофе, заедая его яичницей и рыбным филе. Это были водители грузовиков, загорелые до бронзового блеска, одетые в цветастые рубашки с короткими рукавами.
   Каролина наслаждалась теплом наступавшего дня, завтракая и одновременно наблюдая за этими выразительными парнями. Шоферами здесь обычно были мужчины. Вот и сейчас они шумной компанией собрались за завтраком, совмещая еду с веселыми разговорами. Покончив с завтраком, Каролина снова вывела «АТВ» на дорогу и направилась в сторону Дуази-Дайяна.
   Вскоре за фермами и лесами замелькали охристо-желтые здания местной столицы, и уже к обеду Каролина съехала с «Насьональ» на магистраль, ведущую к центру города. Из машины ей удалось связаться со справочным бюро Дуази-Дайяна и выяснить, что в городе действительно имеется филиал Каудрей-банка. Он располагался на Медине, главной торговой улице, в самом центре города. Не имея при себе удостоверения личности, а соответственно и денег, Каролина была вынуждена припарковать свой автомобиль у тротуара вместо обычного в таких случаях гаража. На главных улицах почти не было свободного места, поэтому с парковкой ей не повезло. В конце концов она оставила «АТВ» на одной из улиц вдали от торгового центра. Кстати, оставлять машину в центре города было не менее опасно – здесь в нее запросто могли подложить бомбу.
   Сама улица не внушала особого доверия. Дорога была вся в рытвинах и выбоинах, а вдоль разбитых тротуаров тянулись унылыми рядами жалкие доходные дома. Какие-то юные оборванцы проводили Каролину оценивающими взглядами, не предвещающими ничего хорошего. Все свободное пространство стен покрывали какие-то чудовищные изображения.
   Каролина почти бегом пустилась вдоль улицы, лишь чтобы поскорее отвязаться от неряшливо одетых юнцов. Еще несколько шагов, и она оказалась на углу Медины, отчего ее настроение значительно улучшилось. Вдоль улицы тянулись фасады солидных, внушительных зданий. Повсюду призывно сияла реклама.
   Впереди виднелся Каудрей-банк, не самая высокая, однако внушительная башня из черного стекла с бросающейся в глаза эмблемой Каудрея в виде четырехлистного клевера, который медленно вращался в стеклянном кубе, занимая целых восемь этажей.
   Вестибюль тщательно охранялся, поэтому, прежде чем войти внутрь, Каролине предстояло подвергнуться сначала электронному обыску, а затем обыкновенному, безропотно отдавшись в руки вооруженной охраны. Не имея при себе удостоверения личности или даже денег на взятку, Каролина была вынуждена полностью пройти эту унизительную бюрократическую процедуру.
   Наконец ее пропустили в святая святых этого храма золотого тельца. Приятная молодая женщина с располагающими манерами выслушала ее историю, а затем занялась установлением личности. У Каролины взяли отпечатки пальцев и анализ крови. Так как цвет радужной оболочки глаз и отпечатки пальцев совпали с данными ее личной карточки банка в Каудрей-Кара-Сити, временный дубликат был выдан безоговорочно. Каролине вручили кредитную карточку Каудрей-банка и попросили зайти на следующий день за результатами анализа ДНК. После этого она получит новое удостоверение личности и кредитную карточку постоянного пользования.
   Обзаведясь средствами к существованию, Каролина вышла из банка и первым делом отправилась на поиски магазина готовой одежды, где без лишних размышлений накупила всякой всячины для повседневной носки, главным образом пестрой тропической расцветки. А затем, прижимая к себе свертки с покупками, стала искать какой-нибудь приличный отель. Первым попавшимся ей на глаза отелем был «Сплендид», также располагавшийся на Медине. Это было высокое здание из светлого кирпича в стиле рокко. Каролина сняла роскошный номер на верхнем этаже и провела целый час в огромной, наполненной горячей водой ванне.
   Отель был изумительным слепком былого великолепия до-космической эры. Повсюду размещались копии произведений древнего искусства. Комната Каролины была настоящим чудом, сотворенным из голубого атласа, светлых панелей орехового дерева и восхитительной постели с атласным балдахином.
   Приняв ванну, Каролина заказала завтрак прямо в номер – сандвич и блюдо с салатом, – а затем легла спать на чистых простынях, в кондиционированном номере, забыв о своих заботах и треволнениях.
   Когда она проснулась, был уже вечер. Каролина сменила поляризацию окон, и в ее номер хлынули золотистым потоком лучи заходящего солнца. Перед ней простирался городской центр, скопление невысоких, совершенно невыразительных и похожих одно на другое зданий. Вдалеке виднелась река, а на другом берегу – снова дома, в основном десятиэтажные.
   Каролина глубоко вздохнула. Все это было похоже на экзотические декорации к ее личной драме. Драма эта еще не разыгралась по-настоящему, напомнила себе Каролина, но развязка была близка.
   Боже, как все перевернулось в ее жизни, какая судьба ее ждет! И как все это рано, беспощадно рано! Вот так бесславно подходила к концу ее жизнь, у которой было такое многообещающее начало. Каролина пыталась трезво оценить все свои предыдущие поступки, но это давалось ей с трудом. После школы социальных наук в Северном Триасе она поступила в Вестхольмский университет в Западном Триасе, а затем провела еще два года в университете Каудрей-Кара-Сити. Там она познакомилась с Брайаном Альтроном, с которым они вместе прожили четыре года.
   Какое это было чудесное время! Какие перед ней открывались перспективы! Мир был полон дружелюбия и веселья. Или ей это только казалось? А затем Брайан ушел к другой женщине. Та была моложе, интереснее и не таким «синим чулком», как она. Сердце Каролины было разбито, но одновременно она получила от жизни урок здравомыслия. В этом мире ничему не следует доверять, по крайней мере, за пределами воображаемой безопасности ее родного городка в Северном Триасе, за пределами узкого круга ее родных и друзей.
   С тех самых пор ее сердце не принадлежало ни одному мужчине. Каролину вполне устраивали поверхностные, ни к чему не обязывающие отношения, мимолетные связи, не наносящие сердечных ран.
   А в последнее время ход ее карьеры окончательно затормозился вставшим на ее пути профессором Готтшалком. Вот уже несколько лет Каролина буквально билась головой о стену, и все безрезультатно.
   И все-таки Каролина была счастлива. Она всегда упивалась своими победами, приведшими ее в Каудрей-Кара-Сити, центр всего и вся на планете Вексель. Каролина обожала городскую жизнь с ее университетом, театрами, выставками, концертами, не говоря уже о ресторанах и прочих уму непостижимых удовольствиях и развлечениях в сердце города-гиганта.
   И вот теперь всему этому пришел конец. В горле у Каролины застрял комок. Она отвернулась от окна, охваченная какой-то предсмертной жалостью к самой себе. Почти машинально оделась, спустилась в ресторан отеля и заказала шикарный обед. На закуску были поданы зажаренные на быстром огне креветки и крабы, за которыми последовало фирменное блюдо «Мик» – сливочная лепешка с трюфельным соусом. Каролина запивала блюдо охлажденным белым вином, безумно дорогим «Шардонне», которое производилось в знаменитых виноградниках сестер Каудрей. Виноградники эти назывались «Младенческими», поэтому этикетку украшало изображение пресловутых сестер в годовалом возрасте.
   Картинка напомнила Каролине о Каудрей-банке, чьи филиалы были в каждом крупном городе Векселя. Затем ее мысли перенеслись к штату Каудрей – почти триста тысяч квадратных миль, которые принадлежали семейству Каудрей и тоже управлялись им. Как Каудреям удалось прибрать к рукам такую власть? Неужели возможно распоряжаться несметными богатствами, не имея ни малейшего понятия о тяготах жизни? Неужели, если тебе посчастливилось родиться с фамилией Каудрей, тебе дозволено все, или почти все? Тогда бы на твоем пути не возник профессор Готтшалк.
   Каролина пила вино с обреченным видом.
   На десерт она решила побаловать себя взбитым шоколадом с малиной, хотя обычно никогда не позволяла себе такую роскошь. Одновременно она потягивала выдержанную граппу из Старого Люка. Великолепное сочетание.
   Каролина вздохнула. Какие утонченные удовольствия иногда способна дарить жизнь. Ей вдруг захотелось совсем по-детски расплакаться, но одновременно ею владела упоительная умиротворенность.
   Расплатившись, она вышла из ресторана и заглянула в бар, чтобы пропустить еще один стаканчик граппы. Какой восхитительный аромат, просто грешно не пить такое! Потягивая граппу, Каролина совершенно ни о чем не думала, просто сидела, окунувшись в атмосферу бара и любуясь открывавшимся из окна видом.
   Снова оказавшись в номере, она подумала, а не заказать ли ей еще чего-нибудь выпить. Затем перевела взгляд на балкон. Может, ей действительно стоит напиться, а потом спрыгнуть вниз – в бесчувственном состоянии она вряд ли испытает какую-то боль. Каролине случалось видеть такие сцены в кино. Но она вздрогнула, ужаснувшись мысли, что может уйти в мир иной в этом ужасном городе.
   Старинные часы в номере пробили десять. До Каролины дошло, что она пристально смотрит на них. За окном было темно. Боже, столько понапрасну потрачено времени! А ведь то… то существо живо! И оно уже на свободе. Надо действовать, и действовать немедленно! Ей нельзя оставаться здесь! Надо уходить! Если она не ошиблась, то на карту была поставлена жизнь всей планеты.
   Каролина заставила себя дойти до лифта и снова спуститься в бар. У нее было такое ощущение, будто ее бьет дрожь, как перед прыжком в холодную воду. Ей захотелось согреться, и она снова заказала граппу. Затем она вызвала свой «АТВ», приказав ему приехать за ней к отелю.
   Простояв целый день неохраняемым на улице, он почти не пострадал, если не считать граффити, украшавших его заднее стекло, – некий невообразимый орнамент, сделанный фиолетовой металлизированной краской из распылителя.
   Как только Каролина уселась за руль, она почувствовала, как к ней возвращается решимость. Конечно, если только машина уловит ее дыхание, она тут же отключит систему ручного управления. Однако, когда Каролина защелкнула ремень, машина согласилась вести ее в заданное место назначения, поскольку последнее было заложено в память автопилота. «АТВ» плавно покатил по Медине, а затем свернул на улицу, ведущую к мосту.