Незадолго до турнира со мной поговорили два тренера. Аркадий Иванович Чернышев пообещал принять в «Динамо», Всеволод Михайлович Бобров – в «Спартак». И даже назвали предполагаемых партнеров на матчах в Новосибирске: динамовцев – Виктора Шилова и Александра Сакеева; спартаковцев Александра Якушева и Виктора Ярославцева. У меня затеплилась надежда…
Боброва в Новосибирске пока не было. А в динамовскую тройку тренер молодежной сборной Москвы Анатолий Владимирович Тарасов меня не поставил. Хотя Чернышев и наблюдал за играми, но, видимо, не захотел переубеждать Тарасова. И я остался в запасе. Огорчился, решил: обо мне забыли, нечего и мечтать попасть в именитый клуб…
Но вот приехал Бобров и удивился: почему не играешь? И в финальном матче я вышел на лед правым нападающим вместе с юными спартаковцами Якушевым и Ярославцевым. Московская команда победила, я забросил то ли одну, то ли две шайбы – теперь уж не помню. Но дело было не в этом. Главное, я понял: обещание Боброва – не пустые слова. Ему можно верить. Для меня это очень важно.
Надо сказать, что с детства я, как и мой отец, болел за футболистов «Спартака». Симпатия к этому клубу распространилась и на хоккеистов. Поэтому предложение попробовать свои силы в «Спартаке» обрадовало меня вдвойне. С другой стороны, совестно было покидать «Локомотив», игроков и тренеров, много для меня сделавших.
Состоялся откровенный разговор с ветеранами. К моему удивлению, они не были против моего перехода. Почти дословно запомнил их доводы. У тебя, мол, Женя, есть предпосылки стать классным игроком. Но, к сожалению, в нашем хоккее сложилась такая обстановка, что в сборную попадают преимущественно игроки ЦСКА и «Динамо», да еще «Спартака» (как мы помним, первые спартаковцы появились в советской сборной лишь в 1961 году – это были Старшинов и братья Майоровы. – Ф. Р.). Из других клубов путь в национальную команду намного тернистее. А ведь ты наверняка мечтаешь о сборной. Мы не думаем, что ты станешь вторым Виктором Якушевым – уникальные хоккеисты неповторимы. А других локомотивцев приглашать в сборную перестали. Ты же видишь, насколько силен Виктор Цыплаков. Его взяли на один чемпионат мира (в 1961 году. – Ф. Р.), а больше не берут.
Конечно, я не могу с уверенностью сказать, на сто ли процентов они были правы. Не исключено, что и из «Локомотива» я в конце концов пробился бы в сборную страны. Но тогда рассуждения партнеров показались мне убедительными, и я решил перейти в «Спартак»…»
Тем временем весной 1966 года под руководством Чернышева и Тарасова сборная СССР в очередной раз стала чемпионом мира и Европы (в Любляне). И снова в этой сборной не было спартаковца Евгения Майорова, который в том сезоне играл чуть менее результативно, чем его партнеры по тройке Борис Майоров и Вячеслав Старшинов, которые вдвоем забили 44 шайбы (по 22 каждый). Вместо Евгения Майорова Тарасов решил взять в сборную все того же армейца Анатолия Ионова. Однако Старшинов и Б. Майоров с прошлого года с ним не очень хорошо ладили, поэтому Тарасову пришлось дать им другого партнера – Виктора Якушева. Причем сделано это было с тайным умыслом. С каким? Вот как об этом вспоминает очевидец тех событий – Е. Рубин: «Перед отъездом сборной на первенство мира 1965 года в Любляну игроков и тренеров пригласили в Спорткомитет для традиционного в таких случаях напутствия. Но на сей раз был и дополнительный повод. Тарасов потребовал, чтобы спартаковца Евгения Майорова заменил в
Любляне нападающий ЦСКА Анатолий Ионов. Он уверял, что замена необходима: привычный вывих плеча мешает Евгению играть в полную силу, заставляет его беречься.
Даже привыкшее не удивляться ничему, что исходит от Тарасова, комитетское начальство было смущено. На тройку Старшинова и братьев Майоровых смотрели как на нерасторжимое целое, как на одно из крупнейших достижений советского хоккея (напомним, что Тарасов покусился на эту тройку еще год назад. – Ф. Р.). Поймут ли в кабинетах ЦК, где у «Спартака» много болельщиков, целесообразность замены? Но и отмахнуться от тарасовского предложения не так просто. Сыграет сборная в Тампере неудачно – и Тарасов скажет: «Я же предупреждал!» Не с него, а с комитета будет спрос. И верный испытанному многими поколениями чиновников методу перестраховки, председатель комитета принял соломоново решение: пусть выскажут свои соображения партнеры Евгения Майорова.
Встреча происходила при закрытых дверях. Тем не менее я поехал в комитет – послушать, что говорят и думают обо всем этом хоккеисты. Тарасов быстро ходил по коридору, держа под руку Бориса Майорова, и что-то втолковывал ему полушепотом. Затем он оставил Бориса в покое и принялся за Старшинова. Потом снова вернулся к Майорову. В «Золотом теленке» есть сцена: два ксендза охмуряют Адама Козлевича. Тут картина тоже получилась выразительная: двух Козлевичей охмурял один ксендз.
И охмурил. Он говорил им, что травма сделала Женю нервным и раздражительным, что ему надо отдохнуть, что он молод и сборная от него никуда не уйдет. Он же, Тарасов, обещает Борису и Вячеславу пристроить Ионова в другое звено, а им вместо Евгения выделить Виктора Якушева, с которым мечтал бы сыграть каждый.
И партнеры предали друга, который одному из них был к тому же близнецом-братом. Они не нашли в себе силы сопротивляться могучей воле Тарасова. Сборная уехала в Любляну без Евгения Майорова.
Великолепная тройка так и не возродилась. Женя, самолюбивый, уязвленный изменой людей, с которыми вместе играл еще в молодежной команде, не захотел возвращаться в их компанию. В сборной он больше не появился. И оставил хоккей раньше брата и Старшинова.
Через десять лет после того, как произошла эта история, мы с женой обедали у Бориса Павловича Кулагина, с которым я тогда близко подружился. В середине 60-х Кулагин был помощником Тарасова, его наперсником и хранителем его самых сокровенных замыслов. На сборах ЦСКА в Архангельском они жили в одной комнате.
– Обычно после обеда мы отдыхали на своих койках и беседовали, – поведал мне Кулагин. – Верней, Анатолий проверял на мне свои идеи. Однажды во время такого вот послеобеденного возлежания он спросил: «Как считаешь, при наших трех тройках нападения обязаны мы победить в Любляне?» – «Да, – отвечаю, – обязаны». – «А двух – альметовской и фирсовской – хватило бы?» – «Думаю, да». – «И я так думаю. А раз так, на кой ляд мне в сборной готовить противников для ЦСКА? Женьку я отцеплю». – «А кого вместо него возьмешь?» – «Не все ли равно? Кого-нибудь подберем».
Так я узнал, какова была подоплека тарасовского демарша.
Без малого тридцать лет спустя после того приема у председателя комитета, еще при жизни Евгения, Борис Майоров был в командировке в США. Я встречал его в нью-йоркском аэропорту и привез к себе домой. Мы предавались воспоминаниям до утра, и он остался у меня ночевать. О чем только мы тогда не переговорили! Как обычно в таких случаях, вспоминали все больше истории комичные. Но попадались и грустные. Я передал Майорову рассказ Кулагина. Он сказал, что ему давным-давно все известно. Я спросил, как он относится к тому своему поступку. Он ответил:
– До сих пор не могу себе его простить. Он признался, что и сегодня не понимает, как дал Тарасову себя уговорить. А я понимаю. Тарасов мог убедить кого угодно в чем угодно. Убеждая, он так воспламенялся, что сам начинал верить в свою правоту. А что уж говорить о собеседниках, тем более его боготворивших?..»
Е. Майоров, В. Старшинов, Б. Майоров (1962).
На тройку Старшинова и братьев Майоровых смотрели как на нерасторжимое целое
А вот еще одна история про Анатолия Тарасова и Бориса Майорова, которой суждено было стать легендой. Рассказывает ее вратарь ЦСКА и сборной СССР В. Третьяк: «До сих пор в сборной, подобно легенде, рассказывают историю, как Анатолий Владимирович учил хоккеистов смелости. Однажды после длинной, утомительной тренировки он вдруг объявляет:
– Со льдом покончено. Бежим в бассейн.
Дело было в ЦСКА, бассейн там в двадцати метрах от Дворца спорта. Прибежали ребята, разделись, ждут, что дальше делать. Тарасов показывает на Бориса Майорова:
– За славным капитаном команды все на пятиметровую вышку бегом марш! А оттуда – головой вниз! Ну-ка, Боря!
Майоров поднимается и нерешительно идет к вышке, а Сологубов ему шепчет:
– Ты попроси Тарасова – пусть он вначале сам покажет. Борис мгновенно сориентировался:
– Анатолий Владимирович, а мы не знаем, как надо прыгать вниз головой. Просим показать.
Все сидят на скамеечке, с интересом смотрят. А тренер, как он потом говорил, ни разу в жизни не нырял и вообще высоты побаивался. Пошел он на вышку. Хорошо, что навстречу ему попался один настоящий прыгун. «Вы, – говорит, – не отталкивайтесь, а просто падайте на воду головой вниз».
Тарасов смело встал на краю мостика, задумался на минуту и прыгнул. И, конечно, плашмя ударился о воду. Но зато вслед за ним прыгнули все остальные. И не по одному разу. На вышку полез даже хоккеист, который не умел плавать. Его отговаривают: тебе, дескать, нырять не обязательно, посиди. А он:
– Еще подумает тренер, что я трус. Всей командой потом его выуживали из бассейна…» Кстати, во время того ныряния Тарасов отбил себе живот, что спасло хоккеистов. Выбравшись из воды с бледным лицом, тренер произнес лишь одну фразу: «Ладно, не надо нырять…»
Но вернемся на чемпионат мира и Европы 1966 года в Любляне. На нем наша сборная играла в две пары защитников (на замену выходил Олег Зайцев из ЦСКА) и три звена нападения:
1) защитники – Александр Рагулин (ЦСКА) и Виталий Давыдов («Динамо», Москва), нападающие – Константин Локтев, Александр Альметов и Вениамин Александров (все – ЦСКА);
2) защитники – Виктор Кузькин и Владимир Брежнев (оба – ЦСКА), нападающие – Виктор Якушев («Локомотив»), Вячеслав Старшинов и Борис Майоров (оба – «Спартак»); 3) нападающие – Владимир Викулов, Виктор Полупанов и Анатолий Фирсов (все – ЦСКА).
Сборная СССР выиграла шесть встреч и лишь одну сыграла вничью – со шведами (3:3). Это позволило нам занять 1-е место, обогнав чехословаков на одно очко (их мы обыграли с разгромным счетом 7:1). Главным «забивалой» в нашей команде был спартаковец Вячеслав Старшинов, который забросил 11 шайб. Он же стал грозой вратарей и в чемпионате страны сезона 1966/1967, который начался в сентябре. Причем если год назад он забил всего лишь 22 шайбы, то в этот раз отметился 47 голами. Во многом именно Старшинов (а также два его партнера – братья Майоровы) выковал победу «Спартака» в 1967 году, когда команда во второй раз завоевала золотые медали первенства СССР. Таким образом, Всеволод Бобров все-таки сумел «уделать» Тарасова после трех лет своего пребывания на тренерском мостике «Спартака». В том году спартаковцы по всем параметрам переиграли армейцев, забросив 303 шайбы (против 283 армейских) и оторвавшись от них на 5 очков (79 против 74). В этот раз в четырех играх против ЦСКА «Спартак» одержал две победы (4:2 и 7:3), одну встречу сыграл вничью (4:4) и лишь в одной уступил, причем с минимальным счетом (2:3).
Рассказывает Н. Пучков: «Как Бобров привел «Спартак» к чемпионству? Это была особая команда, сложившаяся волею случая. Она и до Боброва была один раз чемпионом. В «Спартаке» Боброву не надо было заниматься психологической подготовкой и быть в этом плане примером. И до него, и вместо него это отлично делали братья Майоровы и Старшинов, люди, которые в полном смысле слова цементировали команду. Бобров же не вмешивался в мобилизационную работу. Ему было «некогда». А вот вкус на игроков был у него абсолютный, и он разорвал спартаковский круг. Пригласил в команду Зимина, Блинова, Мартынюка и Мигунько, собрав, таким образом, по-настоящему чемпионский состав…»
Между тем за месяц до конца чемпионата СССР состоялся чемпионат мира и Европы в Австрии (он проходил 18–29 марта 1967 года). На нем выступили пятеро спартаковцев, чего раньше еще не бывало: Виктор Зингер (вратарь), Вячеслав Старшинов, Борис Майоров, Виктор Ярославцев и Александр Якушев. В общей сложности они забили 8 шайб, что не было большим достижением (тот же Старшинов отметился всего четырьмя шайбами). В сборную мог попасть и пятый спартаковец – Евгений Зимин, который привлекался в команду накануне чемпионата, но его игра не вдохновила тренеров.
Кстати, именно тогда многие спортивные специалисты в нашей стране предлагали радикально обновить нашу сборную, включив в нее как можно больше спартаковцев. Помимо вышеперечисленных игроков назывались имена Александра Мартынюка, Виктора Блинова, Валерия Кузьмина, Алексея Макарова. Это обновление мотивировалось тем, что на чемпионате мира – 1967 сборная СССР могла поставить рекорд – завоевать пятые золотые медали подряд, но без обновления этого рекорда можно было и не достигнуть. Однако Чернышев и Тарасов довольствовались приглашением пятерых спартаковцев, оставив большинство за армейцами – их было девять игроков: Александр Рагулин, Олег Зайцев, Эдуард Иванов, Виктор Кузькин, Анатолий Фирсов, Виктор Полупанов, Александр Альметов, Вениамин Александров, Владимир Викулов. Еще несколько клубов были представлены каждый одним игроком: «Динамо» – Виталием Давыдовым, «Локомотив» – Виктором Якушевым, «Химик» – Валерием Никитиным, «Торпедо» (Горький) – Виктором Коноваленко.
Самым тяжелым на мировом турнире матчем для наших игроков была встреча с канадцами. В том году это была уже четвертая игра этих команд друг против друга. А началось это противостояние в январе 1967 года, когда в Канаде проводился Турнир столетия, в котором играли четыре сборные: Канады, СССР, ЧССР и Швеции. Наша сборная выступила неудачно: проиграв чехословакам (2:5) и хозяевам турнира (4:5), завоевала лишь 3-е место. После чего сыграла еще три товарищеских матча с канадцами. И снова неудачно: 3:3, 3:4 и 5:3. Поэтому, когда 27 марта 1967 года в Вене эти сборные снова сошлись на льду, многие специалисты ставили на канадцев. И в первом периоде эти прогнозы были близки к тому, чтобы сбыться – наши проигрывали 0:1. Во втором периоде советская сборная сравняла-таки счет, а в заключительной двадцатиминутке сумела вырвать победу – 2:1.
Принято считать, что советская сборная всегда играла честно, а вот неспортивные методы борьбы использовали лишь ее соперники. Но это было не так. Наши хоккеисты порой тоже шли на разного рода уловки, правда, часто не по своей воле, а по велению тренеров. Так случилось и на венском чемпионате – 1967, когда против сборной СССР играла сборная Канады. Самым выдающимся игроком в этой любительской команде был игрок НХЛ, защитник Карл Брюер (или Бревер), который в 1958–1967 годах играл в клубах «Торонто Мэйпл Лифз» и «Детройт Рэд Уингз». В 1963 году он вошел в «Олл старз» НХЛ. Зная о том, что он у канадцев самый опасный, Тарасов перед игрой дал установку Александру Рагулину: попытаться вывести из строя Брюера. И наш защитник с этим заданием справился – его канадский визави отыграл лишь первый период, после чего играть дальше не смог. Самое интересное, но по итогам этого чемпионата именно А. Рагулин и К. Брюер были включены в символическую сборную мира как лучшие защитники.
Несмотря на свои победы над канадцами, наши тренеры прекрасно отдавали себе отчет, что канадская школа хоккея по-прежнему является самой серьезной угрозой для советской школы. И это при том, что с 1963 года канадцам ни разу так и не удалось победить сборную СССР на чемпионатах мира. И только в родных стенах, на Турнире столетия, им удалось это сделать. Но Тарасов прекрасно понимал, что рано или поздно время встреч с канадскими любителями закончится и советским хоккеистам предстоит скрестить свои клюшки с профессионалами из НХЛ. Как покажут дальнейшие события, тренер в своих выводах не ошибется. Однако ему самому вывести игроков против канадских «профи» так и не доведется. Но об этом расскажем чуть позже.
ЦСКА – собиратель талантов
Большинство хоккейных болельщиков недолюбливали ЦСКА за одну особенность: только этот клуб имел возможность забирать себе самых талантливых игроков из других команд, поскольку у Министерства обороны, которое было хозяином ЦСКА, была прерогатива призывать молодых людей в армию. Поэтому, едва в каком-нибудь клубе объявлялся перспективный игрок, как тут же его призывали в ряды вооруженных сил и он, чаще всего, оказывался в ЦСКА (именно тогда в среде болельщиков ЦСКА стали именовать «конюшней», где были собраны самые «породистые скакуны»). Пишу «чаще всего», поскольку все же были случаи, когда ряд игроков отказывались уходить к армейцам и оставались в родном клубе. И это при том, что переход в ЦСКА сулил игрокам хорошие перспективы: улучшение материального положения (Минобороны на траты не скупился) и возможность попасть в сборную страны – если не в первую, то во вторую. Среди тех, кто так и не поддался соблазну стать игроком ЦСКА, было несколько известных хоккеистов. Например, вратарь горьковского «Торпедо» Виктор Коноваленко и нападающий московского «Локомотива» Виктор Якушев. Им обоим неоднократно предлагалось встать под знамена армейцев, но они каждый раз отказывались. При этом оставались игроками не только своих клубов, но и приглашались в первую сборную страны. Такая же история была и с двумя столичными динамовцами: Александром Мальцевым и Валерием Васильевым. Правда, в их случае за них заступилось их родное общество «Динамо», которое курировало не менее сильное ведомство – КГБ.
В «Спартаке» таким игроком, к примеру, был Евгений Зимин, которого в 1967 году, когда в команде сменился тренер (ушел В. Бобров), Тарасов пытался переманить к себе, отправив в качестве парламентера своего игрока Виктора Полупанова. Однако про эти переговоры стало известно прессе («слив» произошел по инициативе «Спартака»), появились статьи об этом, и Тарасов, озадаченный этим шумом, вынужден был приостановить процесс переманивания в ЦСКА талантливых игроков из других клубов. Однако прежде, чем это произошло, он успел-таки обзавестись сразу несколькими игроками, которые очень скоро войдут в элиту не только советского, но и мирового спорта. Впрочем, расскажем обо всем по порядку.
Боброва в Новосибирске пока не было. А в динамовскую тройку тренер молодежной сборной Москвы Анатолий Владимирович Тарасов меня не поставил. Хотя Чернышев и наблюдал за играми, но, видимо, не захотел переубеждать Тарасова. И я остался в запасе. Огорчился, решил: обо мне забыли, нечего и мечтать попасть в именитый клуб…
Но вот приехал Бобров и удивился: почему не играешь? И в финальном матче я вышел на лед правым нападающим вместе с юными спартаковцами Якушевым и Ярославцевым. Московская команда победила, я забросил то ли одну, то ли две шайбы – теперь уж не помню. Но дело было не в этом. Главное, я понял: обещание Боброва – не пустые слова. Ему можно верить. Для меня это очень важно.
Надо сказать, что с детства я, как и мой отец, болел за футболистов «Спартака». Симпатия к этому клубу распространилась и на хоккеистов. Поэтому предложение попробовать свои силы в «Спартаке» обрадовало меня вдвойне. С другой стороны, совестно было покидать «Локомотив», игроков и тренеров, много для меня сделавших.
Состоялся откровенный разговор с ветеранами. К моему удивлению, они не были против моего перехода. Почти дословно запомнил их доводы. У тебя, мол, Женя, есть предпосылки стать классным игроком. Но, к сожалению, в нашем хоккее сложилась такая обстановка, что в сборную попадают преимущественно игроки ЦСКА и «Динамо», да еще «Спартака» (как мы помним, первые спартаковцы появились в советской сборной лишь в 1961 году – это были Старшинов и братья Майоровы. – Ф. Р.). Из других клубов путь в национальную команду намного тернистее. А ведь ты наверняка мечтаешь о сборной. Мы не думаем, что ты станешь вторым Виктором Якушевым – уникальные хоккеисты неповторимы. А других локомотивцев приглашать в сборную перестали. Ты же видишь, насколько силен Виктор Цыплаков. Его взяли на один чемпионат мира (в 1961 году. – Ф. Р.), а больше не берут.
Конечно, я не могу с уверенностью сказать, на сто ли процентов они были правы. Не исключено, что и из «Локомотива» я в конце концов пробился бы в сборную страны. Но тогда рассуждения партнеров показались мне убедительными, и я решил перейти в «Спартак»…»
Тем временем весной 1966 года под руководством Чернышева и Тарасова сборная СССР в очередной раз стала чемпионом мира и Европы (в Любляне). И снова в этой сборной не было спартаковца Евгения Майорова, который в том сезоне играл чуть менее результативно, чем его партнеры по тройке Борис Майоров и Вячеслав Старшинов, которые вдвоем забили 44 шайбы (по 22 каждый). Вместо Евгения Майорова Тарасов решил взять в сборную все того же армейца Анатолия Ионова. Однако Старшинов и Б. Майоров с прошлого года с ним не очень хорошо ладили, поэтому Тарасову пришлось дать им другого партнера – Виктора Якушева. Причем сделано это было с тайным умыслом. С каким? Вот как об этом вспоминает очевидец тех событий – Е. Рубин: «Перед отъездом сборной на первенство мира 1965 года в Любляну игроков и тренеров пригласили в Спорткомитет для традиционного в таких случаях напутствия. Но на сей раз был и дополнительный повод. Тарасов потребовал, чтобы спартаковца Евгения Майорова заменил в
Любляне нападающий ЦСКА Анатолий Ионов. Он уверял, что замена необходима: привычный вывих плеча мешает Евгению играть в полную силу, заставляет его беречься.
Даже привыкшее не удивляться ничему, что исходит от Тарасова, комитетское начальство было смущено. На тройку Старшинова и братьев Майоровых смотрели как на нерасторжимое целое, как на одно из крупнейших достижений советского хоккея (напомним, что Тарасов покусился на эту тройку еще год назад. – Ф. Р.). Поймут ли в кабинетах ЦК, где у «Спартака» много болельщиков, целесообразность замены? Но и отмахнуться от тарасовского предложения не так просто. Сыграет сборная в Тампере неудачно – и Тарасов скажет: «Я же предупреждал!» Не с него, а с комитета будет спрос. И верный испытанному многими поколениями чиновников методу перестраховки, председатель комитета принял соломоново решение: пусть выскажут свои соображения партнеры Евгения Майорова.
Встреча происходила при закрытых дверях. Тем не менее я поехал в комитет – послушать, что говорят и думают обо всем этом хоккеисты. Тарасов быстро ходил по коридору, держа под руку Бориса Майорова, и что-то втолковывал ему полушепотом. Затем он оставил Бориса в покое и принялся за Старшинова. Потом снова вернулся к Майорову. В «Золотом теленке» есть сцена: два ксендза охмуряют Адама Козлевича. Тут картина тоже получилась выразительная: двух Козлевичей охмурял один ксендз.
И охмурил. Он говорил им, что травма сделала Женю нервным и раздражительным, что ему надо отдохнуть, что он молод и сборная от него никуда не уйдет. Он же, Тарасов, обещает Борису и Вячеславу пристроить Ионова в другое звено, а им вместо Евгения выделить Виктора Якушева, с которым мечтал бы сыграть каждый.
И партнеры предали друга, который одному из них был к тому же близнецом-братом. Они не нашли в себе силы сопротивляться могучей воле Тарасова. Сборная уехала в Любляну без Евгения Майорова.
Великолепная тройка так и не возродилась. Женя, самолюбивый, уязвленный изменой людей, с которыми вместе играл еще в молодежной команде, не захотел возвращаться в их компанию. В сборной он больше не появился. И оставил хоккей раньше брата и Старшинова.
Через десять лет после того, как произошла эта история, мы с женой обедали у Бориса Павловича Кулагина, с которым я тогда близко подружился. В середине 60-х Кулагин был помощником Тарасова, его наперсником и хранителем его самых сокровенных замыслов. На сборах ЦСКА в Архангельском они жили в одной комнате.
– Обычно после обеда мы отдыхали на своих койках и беседовали, – поведал мне Кулагин. – Верней, Анатолий проверял на мне свои идеи. Однажды во время такого вот послеобеденного возлежания он спросил: «Как считаешь, при наших трех тройках нападения обязаны мы победить в Любляне?» – «Да, – отвечаю, – обязаны». – «А двух – альметовской и фирсовской – хватило бы?» – «Думаю, да». – «И я так думаю. А раз так, на кой ляд мне в сборной готовить противников для ЦСКА? Женьку я отцеплю». – «А кого вместо него возьмешь?» – «Не все ли равно? Кого-нибудь подберем».
Так я узнал, какова была подоплека тарасовского демарша.
Без малого тридцать лет спустя после того приема у председателя комитета, еще при жизни Евгения, Борис Майоров был в командировке в США. Я встречал его в нью-йоркском аэропорту и привез к себе домой. Мы предавались воспоминаниям до утра, и он остался у меня ночевать. О чем только мы тогда не переговорили! Как обычно в таких случаях, вспоминали все больше истории комичные. Но попадались и грустные. Я передал Майорову рассказ Кулагина. Он сказал, что ему давным-давно все известно. Я спросил, как он относится к тому своему поступку. Он ответил:
– До сих пор не могу себе его простить. Он признался, что и сегодня не понимает, как дал Тарасову себя уговорить. А я понимаю. Тарасов мог убедить кого угодно в чем угодно. Убеждая, он так воспламенялся, что сам начинал верить в свою правоту. А что уж говорить о собеседниках, тем более его боготворивших?..»
На тройку Старшинова и братьев Майоровых смотрели как на нерасторжимое целое
А вот еще одна история про Анатолия Тарасова и Бориса Майорова, которой суждено было стать легендой. Рассказывает ее вратарь ЦСКА и сборной СССР В. Третьяк: «До сих пор в сборной, подобно легенде, рассказывают историю, как Анатолий Владимирович учил хоккеистов смелости. Однажды после длинной, утомительной тренировки он вдруг объявляет:
– Со льдом покончено. Бежим в бассейн.
Дело было в ЦСКА, бассейн там в двадцати метрах от Дворца спорта. Прибежали ребята, разделись, ждут, что дальше делать. Тарасов показывает на Бориса Майорова:
– За славным капитаном команды все на пятиметровую вышку бегом марш! А оттуда – головой вниз! Ну-ка, Боря!
Майоров поднимается и нерешительно идет к вышке, а Сологубов ему шепчет:
– Ты попроси Тарасова – пусть он вначале сам покажет. Борис мгновенно сориентировался:
– Анатолий Владимирович, а мы не знаем, как надо прыгать вниз головой. Просим показать.
Все сидят на скамеечке, с интересом смотрят. А тренер, как он потом говорил, ни разу в жизни не нырял и вообще высоты побаивался. Пошел он на вышку. Хорошо, что навстречу ему попался один настоящий прыгун. «Вы, – говорит, – не отталкивайтесь, а просто падайте на воду головой вниз».
Тарасов смело встал на краю мостика, задумался на минуту и прыгнул. И, конечно, плашмя ударился о воду. Но зато вслед за ним прыгнули все остальные. И не по одному разу. На вышку полез даже хоккеист, который не умел плавать. Его отговаривают: тебе, дескать, нырять не обязательно, посиди. А он:
– Еще подумает тренер, что я трус. Всей командой потом его выуживали из бассейна…» Кстати, во время того ныряния Тарасов отбил себе живот, что спасло хоккеистов. Выбравшись из воды с бледным лицом, тренер произнес лишь одну фразу: «Ладно, не надо нырять…»
Но вернемся на чемпионат мира и Европы 1966 года в Любляне. На нем наша сборная играла в две пары защитников (на замену выходил Олег Зайцев из ЦСКА) и три звена нападения:
1) защитники – Александр Рагулин (ЦСКА) и Виталий Давыдов («Динамо», Москва), нападающие – Константин Локтев, Александр Альметов и Вениамин Александров (все – ЦСКА);
2) защитники – Виктор Кузькин и Владимир Брежнев (оба – ЦСКА), нападающие – Виктор Якушев («Локомотив»), Вячеслав Старшинов и Борис Майоров (оба – «Спартак»); 3) нападающие – Владимир Викулов, Виктор Полупанов и Анатолий Фирсов (все – ЦСКА).
Сборная СССР выиграла шесть встреч и лишь одну сыграла вничью – со шведами (3:3). Это позволило нам занять 1-е место, обогнав чехословаков на одно очко (их мы обыграли с разгромным счетом 7:1). Главным «забивалой» в нашей команде был спартаковец Вячеслав Старшинов, который забросил 11 шайб. Он же стал грозой вратарей и в чемпионате страны сезона 1966/1967, который начался в сентябре. Причем если год назад он забил всего лишь 22 шайбы, то в этот раз отметился 47 голами. Во многом именно Старшинов (а также два его партнера – братья Майоровы) выковал победу «Спартака» в 1967 году, когда команда во второй раз завоевала золотые медали первенства СССР. Таким образом, Всеволод Бобров все-таки сумел «уделать» Тарасова после трех лет своего пребывания на тренерском мостике «Спартака». В том году спартаковцы по всем параметрам переиграли армейцев, забросив 303 шайбы (против 283 армейских) и оторвавшись от них на 5 очков (79 против 74). В этот раз в четырех играх против ЦСКА «Спартак» одержал две победы (4:2 и 7:3), одну встречу сыграл вничью (4:4) и лишь в одной уступил, причем с минимальным счетом (2:3).
Рассказывает Н. Пучков: «Как Бобров привел «Спартак» к чемпионству? Это была особая команда, сложившаяся волею случая. Она и до Боброва была один раз чемпионом. В «Спартаке» Боброву не надо было заниматься психологической подготовкой и быть в этом плане примером. И до него, и вместо него это отлично делали братья Майоровы и Старшинов, люди, которые в полном смысле слова цементировали команду. Бобров же не вмешивался в мобилизационную работу. Ему было «некогда». А вот вкус на игроков был у него абсолютный, и он разорвал спартаковский круг. Пригласил в команду Зимина, Блинова, Мартынюка и Мигунько, собрав, таким образом, по-настоящему чемпионский состав…»
Между тем за месяц до конца чемпионата СССР состоялся чемпионат мира и Европы в Австрии (он проходил 18–29 марта 1967 года). На нем выступили пятеро спартаковцев, чего раньше еще не бывало: Виктор Зингер (вратарь), Вячеслав Старшинов, Борис Майоров, Виктор Ярославцев и Александр Якушев. В общей сложности они забили 8 шайб, что не было большим достижением (тот же Старшинов отметился всего четырьмя шайбами). В сборную мог попасть и пятый спартаковец – Евгений Зимин, который привлекался в команду накануне чемпионата, но его игра не вдохновила тренеров.
Кстати, именно тогда многие спортивные специалисты в нашей стране предлагали радикально обновить нашу сборную, включив в нее как можно больше спартаковцев. Помимо вышеперечисленных игроков назывались имена Александра Мартынюка, Виктора Блинова, Валерия Кузьмина, Алексея Макарова. Это обновление мотивировалось тем, что на чемпионате мира – 1967 сборная СССР могла поставить рекорд – завоевать пятые золотые медали подряд, но без обновления этого рекорда можно было и не достигнуть. Однако Чернышев и Тарасов довольствовались приглашением пятерых спартаковцев, оставив большинство за армейцами – их было девять игроков: Александр Рагулин, Олег Зайцев, Эдуард Иванов, Виктор Кузькин, Анатолий Фирсов, Виктор Полупанов, Александр Альметов, Вениамин Александров, Владимир Викулов. Еще несколько клубов были представлены каждый одним игроком: «Динамо» – Виталием Давыдовым, «Локомотив» – Виктором Якушевым, «Химик» – Валерием Никитиным, «Торпедо» (Горький) – Виктором Коноваленко.
Самым тяжелым на мировом турнире матчем для наших игроков была встреча с канадцами. В том году это была уже четвертая игра этих команд друг против друга. А началось это противостояние в январе 1967 года, когда в Канаде проводился Турнир столетия, в котором играли четыре сборные: Канады, СССР, ЧССР и Швеции. Наша сборная выступила неудачно: проиграв чехословакам (2:5) и хозяевам турнира (4:5), завоевала лишь 3-е место. После чего сыграла еще три товарищеских матча с канадцами. И снова неудачно: 3:3, 3:4 и 5:3. Поэтому, когда 27 марта 1967 года в Вене эти сборные снова сошлись на льду, многие специалисты ставили на канадцев. И в первом периоде эти прогнозы были близки к тому, чтобы сбыться – наши проигрывали 0:1. Во втором периоде советская сборная сравняла-таки счет, а в заключительной двадцатиминутке сумела вырвать победу – 2:1.
Принято считать, что советская сборная всегда играла честно, а вот неспортивные методы борьбы использовали лишь ее соперники. Но это было не так. Наши хоккеисты порой тоже шли на разного рода уловки, правда, часто не по своей воле, а по велению тренеров. Так случилось и на венском чемпионате – 1967, когда против сборной СССР играла сборная Канады. Самым выдающимся игроком в этой любительской команде был игрок НХЛ, защитник Карл Брюер (или Бревер), который в 1958–1967 годах играл в клубах «Торонто Мэйпл Лифз» и «Детройт Рэд Уингз». В 1963 году он вошел в «Олл старз» НХЛ. Зная о том, что он у канадцев самый опасный, Тарасов перед игрой дал установку Александру Рагулину: попытаться вывести из строя Брюера. И наш защитник с этим заданием справился – его канадский визави отыграл лишь первый период, после чего играть дальше не смог. Самое интересное, но по итогам этого чемпионата именно А. Рагулин и К. Брюер были включены в символическую сборную мира как лучшие защитники.
Несмотря на свои победы над канадцами, наши тренеры прекрасно отдавали себе отчет, что канадская школа хоккея по-прежнему является самой серьезной угрозой для советской школы. И это при том, что с 1963 года канадцам ни разу так и не удалось победить сборную СССР на чемпионатах мира. И только в родных стенах, на Турнире столетия, им удалось это сделать. Но Тарасов прекрасно понимал, что рано или поздно время встреч с канадскими любителями закончится и советским хоккеистам предстоит скрестить свои клюшки с профессионалами из НХЛ. Как покажут дальнейшие события, тренер в своих выводах не ошибется. Однако ему самому вывести игроков против канадских «профи» так и не доведется. Но об этом расскажем чуть позже.
ЦСКА – собиратель талантов
Большинство хоккейных болельщиков недолюбливали ЦСКА за одну особенность: только этот клуб имел возможность забирать себе самых талантливых игроков из других команд, поскольку у Министерства обороны, которое было хозяином ЦСКА, была прерогатива призывать молодых людей в армию. Поэтому, едва в каком-нибудь клубе объявлялся перспективный игрок, как тут же его призывали в ряды вооруженных сил и он, чаще всего, оказывался в ЦСКА (именно тогда в среде болельщиков ЦСКА стали именовать «конюшней», где были собраны самые «породистые скакуны»). Пишу «чаще всего», поскольку все же были случаи, когда ряд игроков отказывались уходить к армейцам и оставались в родном клубе. И это при том, что переход в ЦСКА сулил игрокам хорошие перспективы: улучшение материального положения (Минобороны на траты не скупился) и возможность попасть в сборную страны – если не в первую, то во вторую. Среди тех, кто так и не поддался соблазну стать игроком ЦСКА, было несколько известных хоккеистов. Например, вратарь горьковского «Торпедо» Виктор Коноваленко и нападающий московского «Локомотива» Виктор Якушев. Им обоим неоднократно предлагалось встать под знамена армейцев, но они каждый раз отказывались. При этом оставались игроками не только своих клубов, но и приглашались в первую сборную страны. Такая же история была и с двумя столичными динамовцами: Александром Мальцевым и Валерием Васильевым. Правда, в их случае за них заступилось их родное общество «Динамо», которое курировало не менее сильное ведомство – КГБ.
В «Спартаке» таким игроком, к примеру, был Евгений Зимин, которого в 1967 году, когда в команде сменился тренер (ушел В. Бобров), Тарасов пытался переманить к себе, отправив в качестве парламентера своего игрока Виктора Полупанова. Однако про эти переговоры стало известно прессе («слив» произошел по инициативе «Спартака»), появились статьи об этом, и Тарасов, озадаченный этим шумом, вынужден был приостановить процесс переманивания в ЦСКА талантливых игроков из других клубов. Однако прежде, чем это произошло, он успел-таки обзавестись сразу несколькими игроками, которые очень скоро войдут в элиту не только советского, но и мирового спорта. Впрочем, расскажем обо всем по порядку.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента