Страница:
Несколько лет назад на принадлежащей Херсту яхте «Онедия» кинорежиссер Томас Инс устроил вечеринку в честь своего дня рождения. На нее пришли многие известные люди, в том числе и голливудские звезды (например, Чарли Чаплин). Была там и любовница Херста актриса Марион Дэвис, которую мы уже знаем. Дамочка отличалась чрезмерной любвеобильностью и изменяла своему влиятельному любовнику чуть ли не с первым встречным. Вот и тогда, приняв на грудь пару бокалов виски, Марион закадрила одного из гостей (ходили слухи, что это был Чаплин) и увела его в каюту.
Обнаружив пропажу возлюбленной, Херст отправился на ее поиски, причем не в одиночку, а с револьвером, с которым никогда не расставался. Он стал вламываться в каждую из кают, при этом кричал, что застрелит неверную вместе с любовником. Эти крики услышали Марион и ее кавалер. Последний быстренько натянул штаны и успел выскочить из каюты за несколько минут до того, как туда нагрянул Херст. Однако прежде в каюту зашел именинник Инс, который стал успокаивать актрису, обнимая и гладя ее по голове. Дескать, не бойся, ничего страшно не произойдет. И накаркал.
Херст ворвался в каюту и, увидев свою любовницу в объятиях другого мужчины, выстрелил тому в затылок. На шум сбежались все пассажиры яхты. Пораскинув мозгами и поняв, что покойного уже не вернешь, они решили не разглашать случившееся, поскольку это могло повредить репутации всех присутствующих. Был придуман хитрый трюк: газетчикам (естественно, представлявшим издания, контролируемые Херстом) рассказали, что Инс умер от сердечного приступа в собственной машине на пути к яхте. Херст заплатил врачам, чтобы те поставили нужный диагноз, а погибшего кремировали чуть ли не на вторые сутки после происшествия. При этом вдове Инса Херст выплатил пять миллионов долларов компенсации. И в течение нескольких лет все в этом деле выглядело шито-крыто. Как вдруг мафия сумела раздобыть фотографию, на которой Инс был запечатлен лежащим на полу каюты с огромной дыркой в голове от револьверной пули. Херсту был поставлен ультиматум: либо он платит дань, либо этот компромат «сольют» в печать. Херст выбрал первое.
15 декабря 1935 года Америку потрясла внезапная смерть голливудской звезды, очаровательной блондинки Тельмы Тодд. Ее обнаружили отравившейся угарным газом в собственном автомобиле. Сведущие люди сразу связали ее смерть с именами Лучано и Сигела. Дело в том, что она выступала в роли «фонаря» (подставного лица) в некоторых махинациях Лучано. Например, управляла шикарным рестораном «Сайдуок кафе», истинным владельцем которого была мафия. После фильма «Кабальеро» Тодд стала суперпопулярна и, видимо, посчитала себя неуязвимой. Влюбившись в продюсера Роланда Уэста, она отдала бразды правления рестораном ему, даже не предупредив об этом Лучано. Заказ на устранение актрисы получил «смотрящий» по Голливуду Багси Сигел. И тот убрал звезду таким способом, что полиция не смогла докопаться до истины. Хотя некоторые дотошные журналисты с самого начала сомневались в версии самоубийства. Они провели собственное расследование случившегося и установили немало интересного.
Тело Тодд было обнаружено на сиденье принадлежащего ей «Паккарда», при этом на лице актрисы имелись несколько капель засохшей крови, одежда была в некотором беспорядке. Машина стояла в личном боксе звезды в гараже «Сайдуок кафе». Вскрытие трупа, осуществленное в тот же день, подтвердило, что актриса скончалась от отравления углекислым газом на рассвете 15 декабря. Среди пищевых продуктов, обнаруженных в желудке, были зеленый горошек и бобы. Однако, как выяснила полиция, накануне смерти, 14 декабря, Тельма Тодд присутствовала на приеме, устроенном другой звездой экрана, Айдой Люпино, в «Трокадеро». И в тамошнем меню не значились ни зеленый горошек, ни бобы. Возникал вопрос: откуда тогда они взялись в желудке погибшей? Некоторые из посетителей «Трокадеро» утверждали, что Тодд, прощаясь, обмолвилась, что не собирается возвращаться к себе, а отправляется на встречу с одним молодым человеком, не уточнив, с кем именно. Кто был этим таинственным незнакомцем, полиция установить не смогла.
В ходе следствия было выдвинуто три версии: убийство, несчастный случай, самоубийство. Первое не привлекло внимания ни следователей, ни Большого жюри присяжных. Второе, наоборот, имело множество сторонников. Базировалось оно на следующем. Было известно, что той роковой ночью любовник Тельмы Роланд Уэст в резиденции актрисы «Кастелло дель мар» отсутствовал. Попасть в дом самостоятельно Тельма не смогла, поскольку в ее сумочке не оказалось ключей от входных дверей. Причем куда они запропастились, полиция так и не выяснила. Однако провести ночь где-то было нужно, поэтому Тельма и отправилась в гараж. Мотор «Паккарда» она завела, чтобы спастись от ночного холода. Эта гипотеза представлялась весьма удобной и могла объяснить случайное отравление выхлопными газами.
И все же Большое жюри присяжных склонилось к версии самоубийства. Дескать, у актрисы были нелады в личной жизни и карьере, вот она и наложила на себя руки. А дотошных журналистов тревожил один вопрос: откуда в желудке погибшей взялись бобы и зеленый горошек? Согласно их версии, смерть актрисы носила криминальный характер. В качестве убийцы выступал тот самый неизвестный молодой человек, к которому Тодд отправилась из ресторана «Трокадеро». Он мог с помощью каких-то препаратов привести женщину в бессознательное состояние, привезти в ее дом и умертвить с помощью выхлопных газов автомобиля. И хотя имя этого человека прямо не называлось, сведущие люди сразу поняли, кто имеется в виду – конечно же, Багси Сигел.
К концу 30-х Багси стал одним из самых влиятельных людей в Калифорнии. Достаточно упомянуть такой факт. Когда в сентябре 1939 года его попытались отправить за решетку по обвинению в оскорблении властей, в защиту мафиози выступили самые известные кинозвезды, что позволило ему уже через пять дней оказаться на свободе. Он контролировал азартные игры в Редондо-Бич, тотализаторы на скачках в Агуа-Кальенте, на бегах в Кальверт-Сити. Владел целой флотилией прогулочных яхт, на которых действовали плавающие казино. Они стояли на якоре недалеко от Лос-Анджелеса, не пересекая границы территориальных вод, где действовали законы, запрещающие азартные игры. На специальных катерах люди Сигела доставляли желающих поиграть в рулетку на эти яхты и потом отвозили обратно.
Будучи с детства преданным бойцом мафии, Сигел в то же время сохранял в душе романтические идеалы. Сами гангстеры говорили, что главное для него не деньги, а идея. К примеру, именно Багси пришла в голову мысль построить в самом центре пустыни Невада роскошное казино «Фламинго». Боссы мафии были против этой затеи, считая ее изначально провальной: мол, какой дурак поедет в такую глушь? Но Сигел сумел очаровать своих соратников грандиозным проектом строительства в пустыне не только одного казино, но целого города, этакой Мекки игорного бизнеса. Он взял у мафии под строительство «Фламинго» 1 миллион долларов, но по ходу дела затраты выросли до 6 миллионов. В Рождество 26 декабря 1946 года казино «Фламинго» распахнуло двери. Но затея провалилась – людей на открытие приехало немного, да еще в разгар торжества во всем комплексе внезапно вырубился свет. Багси перенес открытие на более поздний срок. Но сам он этого события уже не дождался. Выражаясь языком мафии: «погорел из-за бабы».
Багси влюбился в очередную красотку – второразрядную певичку и актрису Вирджинию Хилл. В свое время в ее любовниках перебывало десятка три мужчин, среди которых были: всесильный магнат Крупп, ударник из ее оркестра, два испанских тореадора и другие. А непосредственно до Багси с Вирджинией крутил любовь другой знаменитый гангстер – Джо Адонис. В отличие от них, Багси угораздило влюбиться в Вирджинию, что называется, по уши: ради нее он развелся с женой и даже сделал ее своим партнером по строительству «Фламинго». Эта доверчивость и погубила Багси. Пока он «хлопал ушами», его любовница открыла счет в швейцарском банке на свое имя, на который «утекло» 2 миллиона долларов, отпущенных на строительство казино. Когда мафия об этом узнала, она предъявила претензии Багси, поскольку строительство курировал именно он. Багси же стал выгораживать свою любовницу, дескать, она не могла его обмануть. Наивный. Обман был доказан, да и сама Вирджиния вскоре призналась в этом своему любовнику. Это, а также неудача с открытием казино «Фламинго» и решило судьбу Багси.
20 июня 1947 года он вернулся из Лас-Вегаса в Лос-Анджелес, где снимал для своей любовницы виллу из 16 комнат. В 22 часа 45 минут, когда вместе со своим приятелем он потягивал виски, окно на террасе с грохотом разбилось и две пули, выпущенные из тяжелого карабина, поставили точку в судьбе знаменитого гангстера. После гибели любовника Хилл сочла за благо вернуть деньги их законному владельцу – мафии. А Сигела с большой помпой похоронили, причем за его гробом шел чуть ли не весь звездный Голливуд. Самое удивительное, что спустя несколько лет слова Багси относительно Лас-Вегаса полностью подтвердились – туда хлынули толпы людей. Вложив в казино «Фламинго» 6 миллионов долларов, мафия затем сумела «наварить» на игорном бизнесе 100 миллиардов (!) долларов.
За два десятка лет с момента гибели Багси Сигела от мафии в Голливуде работал уже не один человек, а несколько – каждый принадлежал к какому-либо мафиозному «семейству». Однако контрольный «пакет акций» находился в руках у пяти нью-йоркских «семей». Именно от них, согласно легенде, и исходила инициатива экранизировать «Крестного отца», чтобы одним выстрелом убить двух зайцев: решить одновременно экономическую и идеологическую задачи.
Именно в 60-е годы американская мафия под воздействием складывающейся ситуации стала искать новые сферы приложения своей активности и стремительно растущих денежных средств. «Коза Ностра» стала проникать в такие нетрадиционные для нее ранее сферы деятельности, как кража ценных бумаг и мошенничество с ними, внедрение в банки и страховые компании и т. д. А это было удобнее проделывать, имея более-менее добропорядочный имидж. Особенно в этом были заинтересованы итальянцы, которые в отличие от евреев не имели в Америке такого мощного прикрытия в виде еврейского лобби. Поэтому в конце 60-х начался активный «отмыв» плохой репутации итало-американцев. Мотором этой кампании стал Джозеф Коломбо, о котором в энциклопедии «Мафия» К. Сифакиса сказано следующее:
«Джо Коломбо в молодости был законченным жестоким убийцей, частью команды наемных убийц, состоявшей из пяти человек босса мафии Джо Профачи (в составе его банды долгое время служил и отец Коломбо – Джо. – Ф. Р.). Коломбо служил боссу Профачи, несомненно, намного лучше, чем его отец. После службы на пирсах в качестве громилы он организовал мошенническую игру в кости, перешел к крупным операциям в игорном бизнесе в Бруклине и округе Нассау, занимался ростовщичеством и совершал ограбления в аэропорту Кеннеди. И он продолжал совершать убийства. Но его инстинктивная осторожность всегда была очень сильной...»
Итак, в конце 60-х Коломбо заделался главным имиджмейкером мафии – организовал итало-американскую Лигу для борьбы с плохой репутацией, которая распространилась на всех американцев итальянского происхождения после «дела Валачи». Читаем у У. Бальзамо и Д. Карпоцци:
«Причиной создания Лиги было не только желание сыграть на недовольстве всех уважаемых итало-американцев, которые были возмущены тем, что на них навешивают ярлык мафиози, но и использование этой организации в качестве средства давления на федеральное правительство в вопросах борьбы с бандитизмом...
Коломбо считал, что если ему удастся сконцентрировать внимание на растущей чувствительности публики к вопросам этнических предрассудков, то можно будет стереть в сознании людей разницу между антиитальянскими настроениями и возрастающим неприятием мафиозных организованных преступных банд. А конечной целью этого должна была стать пропаганда идеи, что правоохранительные органы осуществляют дискриминацию, способная заставить публику поверить, что все это вопрос о правах человека. Такая манипуляция с общественным сознанием дала бы бандитам простор для их операций...
К 1970 году могло показаться, что итало-американская Лига прав человека чего-то добилась.
Представители Лиги выступали на судебных заседаниях по делам членов организованных преступных групп, где бы и когда бы они ни проходили, устраивали пикетирование с лозунгами протеста и, как правило, провоцировали беспорядки из-за каждого ареста. Коломбо получил поддержку многих симпатизирующих ему граждан. Он стал своего рода народным героем. Телевизионные передачи охотно приглашали участвовать Джо, который и перед камерами продолжал кричать, как ужасно относятся представители закона к выходцам из Италии.
28 июня 1970 года Коломбо провел свой первый митинг по случаю Дня итало-американского единства на площади Коламбос-серкл у Центрального парка в Нью-Йорке. Тысячи людей участвовали в митинге, и Лига, казалось, шла по пути укрепления своего влияния.
Одними из наиболее заметных достижений Коломбо были:
Генеральный прокурор Джон Митчелл согласился с требованием, чтобы министерство юстиции больше не называло отдельных бандитов членами мафии, или «Коза Ностры»;
Директор ФБР Эдгар Гувер согласился снять все звучавшие по-итальянски имена из телевизионного сериала «ФБР», который готовился под эгидой ФБР;
Итальянский жаргон был запрещен в телевизионных программах и даже рекламных роликах...»
В русле этой кампании следует рассматривать и появление на свет книги и фильма «Крестный отец». Их появление также должно было стать неким «учебником жизни» для молодых мафиози. Здесь «моторами» процесса выступили двое «крестных отцов» из того же Нью-Йорка – Карло Гамбино и Стефано Магаддино. Оба принадлежали к руководителям старой формации, но чутко держали нос по ветру, вынюхивая новые «ветры» и стараясь приспособить к ним как свои собственные «семьи», так и всю мафию в целом. Гамбино и Магаддино первыми поняли, что мафия начинает чахнуть, варясь в собственном соку. Поэтому они придумали нетривиальное решение: решили начать ввозить из Сицилии в массовом порядке молодых людей, чтобы с их помощью влить в мафию свежие силы. Этих людей сотнями (!) начнут переправлять в 1970 году в США через канадскую и мексиканскую границу.
Отметим, что рекрутировать молодых людей было несложно, учитывая сложную экономическую ситуацию в Италии в те годы: массовая безработица вынуждала людей искать любые возможности к тому, чтобы прокормиться. А тут молодым людям предлагали реальную работу, да еще не у себя на родине, а в вожделенных США. Естественно, что отказников среди молодых сицилийцев практически не было.
Однако этой неотесанной молодежи нужно было прививать правильные мафиозные традиции. Конечно, это можно было сделать внутри мафиозных «семей», но на это ушло бы время. И тут было решено привлечь к этому делу самое массовое из искусств – кинематограф, поскольку никакие иные массмедиа, вроде книг или газет, молодых сицилийцев пронять не могли, так как они их попросту не читали. А вот кино очень даже уважали.
Этот фильм должен был помочь молодым сицилийцам войти в «семьи» и стать их преданными членами. Не зря в картине звучит фраза, сказанная Майклом Корлеоне своему брату Фредди: «Никогда и ни с кем не иди против своей семьи». Кроме этого, фильм должен был заставить молодых мафиози считать Америку своей второй родиной. Вспомним, с чего начинается лента: с фразы «Я люблю Америку», сказанной итальянцем, который пришел к дону Вито Корлеоне за помощью – наказать обидчиков своей дочери.
Согласно легенде, прототипом «крестного отца» был тот самый Карло Гамбино, о котором речь шла выше, – глава одной из пяти нью-йоркских мафиозных «семей». И хотя внешне он совсем не был похож на киношного дона Корлеоне в исполнении Марлона Брандо, однако их характеры во многом сходились. Как пишет К. Сифакис:
«После того, как Лаки Лучано покинул криминальную сцену – сначала из-за тюремного заключения, позже из-за депортации в Италию, только один лидер обладал хитростью и умом для того, чтобы стать тем, что может быть названо de facto «Боссом боссов» в мафии. Этим человеком был не Вито Дженовезе, Джо Бонанно или Кармине Галанте, не сомневавшиеся, что они достойны этой роли. Это был скромный Гамбино...
Гамбино был самым амбициозным молодым сообщником Лаки Лучано и Мейера Лански, основателей организованной преступности в Америке. Он возвысился, став вторым лицом после жестокого Альберта Анастисии, оказав ему помощь в устранении первого босса их преступной семьи, Винса Мангано, чье тело так и не было найдено...
Гамбино состоял из контрастов. Многие члены преступного мира считали невысокого и длинноносого Гамбино трусом. Джо Бонанно назвал его «белкой, подобострастным и низкопоклонствующим человеком»... Гамбино был человеком, который предпочитал оставаться непонятым. Он любил изображать скромного торговца с соседнего угла в вылазках в старую местность из модного убежища на Лонг-Айленде, что было очень похоже на «Крестного отца» Марио Пьюзо, который был создан по образу Гамбино. Всегда казалось, что он готов подставить другую щеку. Альберт Сидман, начальник детективов нью-йоркского департамента полиции, сказал: «Гамбино был похож на гремучую змею, которая сворачивается и изображает, что она мертва, пока не минет опасность». Но в закрытых кругах банды Гамбино был убежденным консерватором, требовавшим всех знаков уважения, которые подобают крестному отцу... Он укреплял свою позицию тем, что вступал в союз с нужными людьми, а ненужных – убивал, так что никто даже не пытался бросить ему вызов...
Хотя сложно оценить в долларах криминальные интересы, семья Гамбино, безусловно, является самой богатой и самой могущественной организацией США на сегодняшний день. Помимо сотен миллионов долларов семья имеет рабочую силу, насчитывающую по меньшей мере 800 человек, и ее империя простирается от Нью-Йорка до заводов Атлантик-Сити и Лас-Вегаса к героиновым плантациям Сицилии и Азии, к рынкам краденых машин в Кувейте. Неудивительно, что одна газета окрестила все это корпорацией Гамбино. За время своего правления с 1957 по 1976 год Карло Гамбино превратил второстепенную преступную семью в лучшее украшение короны мафии, намного более богатую, чем управляемые Лаки Лучано, и намного более могущественную, чем созданный Капоне Чикагский синдикат...»
Итак, согласно легенде, именно Карло Гамбино стал прототипом «крестного отца» Марио Пьюзо. А главными консультантами от мафии в фильме выступили Джозеф Коломбо и его сын Энтони. Впрочем, до консультаций еще далеко – сначала надо было запустить фильм в производство. Эта идея была ненавязчиво подброшена редактору киностудии «Парамаунт» Джорджу Визеру. Именно он настоял на том, чтобы руководство киностудии выкупило у Марио Пьюзо права на экранизацию его романа. Писателю это обошлось в 12 тысяч долларов. После этого стали искать достойного режиссера для экранизации.
В числе тех, кому предложили взяться за это дело, были первые величины Голливуда. Среди них – режиссеры, в разное время создавшие лучшие мафиозные боевики: Артур Пенн («Бонни и Клайд») и Питер Йетс («Буллит»). Но они от «Крестного отца» открестились. То же самое сделал и создатель знаменитых «спагетти-вестернов» («Хороший, плохой, злой», «За пригоршню долларов», «На несколько долларов больше», «Однажды на Диком Западе») итальянец Серджио Леоне. Кстати, о последнем.
Леоне отказался от постановки «Крестного отца» не случайно – в это же время он задумал снять собственное кино про мафию, причем это тоже должна была быть экранизация. Речь идет о биографической книге Гарри Грея «Под колпаком», написанной почти одновременно с «Крестным отцом» – в конце 60-х. Только Грей писал ее, будучи не на свободе: он отбывал срок в знаменитой тюрьме Синг-Синг. В ней автор описывал историю двух друзей-евреев: Дэвида по прозвищу Лапша и Максимилиана по прозвищу Макс. Парни жили в Нью-Йорке в еврейском квартале (там же, где когда-то жил и автор книги) и в конце 20-х, во времена Великой депрессии, занимались мелким грабежом. Затем сколотили банду из себе подобных молодых евреев (кстати, на 30-е годы приходится расцвет еврейской мафии в Америке). Короче, это была книга во славу «кошерной мафии» («Кошер Ностра», как ее называют в США).
Однако в начале 70-х боссы еврейской мафии все еще были против того, чтобы заниматься популяризацией своих деяний посредством массового искусства – кинематографа. Тем более что именно тогда возник скандал с именем «босса всех боссов» еврейской мафии Мейером Лански. В 1970 году ФБР предприняло попытку поймать его на утаивании доходов от налогов. Но Лански быстро снял со счета в Вегасе миллионы Синдиката, пока правительство старалось выслать его как опасного врага государства. В итоге в том же 70-м Лански эмигрировал в Израиль, куда уже подались многие его собратья (в то время Израиль занимал 2-е место по преступности после США). Отметим, что премьер-министром Израиля в ту пору была Голда Меир – если не друг детства, то, во всяком случае, старая и хорошая знакомая Лански в детские и юношеские годы, которые они провели в трущобах Нью-Йорка. Как пишет историк Р. Иванов:
«Коза Ностра» имела самые тесные деловые связи с преступным миром Израиля. Для власть имущих кругов было важнее то, что мафия перевела в это государство очень крупные суммы. Благожелательное отношение лидеров Израиля к мафии имело под собой и одну очень важную политическую причину. Западногерманский журнал «Шпигель» писал: «Израиль поощряет еврейскую мафию в США к переселению в страну, с тем чтобы использовать ее в борьбе против арабов»...»
На фоне этого скандала, когда имя Лански впервые так активно стали трепать на всех углах, снимать кино, популяризирующее именно «кошерную мафию», было никому не выгодно: ни правительству, ни самим еврейским мафиози.
Поэтому Грею дали понять, что «кошерная мафия» против того, чтобы он продавал права на экранизацию своей книги киношникам. В итоге Леоне тогда так и не сумеет пробить постановку фильма. Того самого, который десятилетие спустя он все-таки снимет и который получит название «Однажды в Америке». Фильма, который, как и «Крестный отец», станет предтечей российского сериала «Бригада». Впрочем, не будем забегать вперед и вернемся в Америку начала 70-х – к моменту запуска в производство фильма «Крестный отец».
Когда все «звездные» имена отсеялись сами собой, взоры продюсеров перекинулись на дебютантов. Одним из них был 32-летний Фрэнсис Форд Коппола (отметим – итальянец), который до этого снял всего один фильм, да и то мюзикл. К 1970 году он находился в глубоком кризисе, погряз в долгах и, казалось, должен был ухватиться за любую работу. Но когда ему предложили взяться за «Крестного отца», режиссер заявил: «Снимать это дерьмо? Да ни за что на свете!» (в среде американских интеллектуалов подобного рода литература всегда вызывала рвотную реакцию). Однако его сопротивление длилось недолго. Когда ему пообещали 150 000 долларов плюс 7,5 процента от прокатной прибыли, режиссер тут же пошел на попятную. Таким образом, авторами «Крестного отца» (книги и фильма) стали итальянцы, что весьма симптоматично: кто, как не земляки, должен был помочь американо-итальянской «Коза Ностре» пропиариться на весь мир.
Прежде чем приступать к съемкам картины, нужно было заручиться неофициальной поддержкой у мафии – у главного имиджмейкера мафии Джозефа Коломбо. Впрочем, такая поддержка уже была – негласная, но требовалось соблюсти формальность, чтобы все выглядело как инициатива самих кинематографистов. Когда Коппола узнал о том, что ему придется встречаться с мафиози на предмет разрешения съемок, он буквально озверел, но опять же длилось это недолго. «Злить этих ребят – себе дороже», – сообщили режиссеру его коллеги, после чего Коппола успокоился. Встреча с гангстерами прошла довольно бурно и оставила неизгладимое впечатление на обе стороны. В результате этой встречи был найден компромисс: из сценария были удалены слова «Коза Ностра», «мафия», и их место заняли нейтральные обозначения – «организация» и «пять семей». То есть были внесены минимальные цензурные правки при оставлении сути произведения – воспевание жестоких, но в то же время таких обаятельных парней из итало-американской мафии.
Затем начался подбор актеров на главные роли. Здесь тоже не обошлось без определенных проблем. Студии хотелось, чтобы в главных ролях снимались «звезды», но те были слишком привередливы. Например, Фрэнк Синатра, которому предложили главную роль – дона Корлеоне, заломил такой гонорар да еще потребовал права на будущий фильм, что переговоры с ним закончились, едва начавшись. Не удалось уговорить на эту же роль и другую знаменитость – мужа Софи Лорен продюсера Карло Понти. И тогда на горизонте возник красавец Марлон Брандо – настоящая суперзвезда Голливуда, одно имя которого в титрах уже гарантировало любому фильму оглушительный успех.
Биографическая справка
Марлон Брандо родился 3 апреля 1924 года в городе Омахе (штат Небраска) в весьма неблагополучной семье. Как говорил сам артист: «Я происхожу из семьи потомственных ирландских алкоголиков. В нашем роду пили все. Мой дядя, дед, обе мои сестры, мать, отец...»
Обнаружив пропажу возлюбленной, Херст отправился на ее поиски, причем не в одиночку, а с револьвером, с которым никогда не расставался. Он стал вламываться в каждую из кают, при этом кричал, что застрелит неверную вместе с любовником. Эти крики услышали Марион и ее кавалер. Последний быстренько натянул штаны и успел выскочить из каюты за несколько минут до того, как туда нагрянул Херст. Однако прежде в каюту зашел именинник Инс, который стал успокаивать актрису, обнимая и гладя ее по голове. Дескать, не бойся, ничего страшно не произойдет. И накаркал.
Херст ворвался в каюту и, увидев свою любовницу в объятиях другого мужчины, выстрелил тому в затылок. На шум сбежались все пассажиры яхты. Пораскинув мозгами и поняв, что покойного уже не вернешь, они решили не разглашать случившееся, поскольку это могло повредить репутации всех присутствующих. Был придуман хитрый трюк: газетчикам (естественно, представлявшим издания, контролируемые Херстом) рассказали, что Инс умер от сердечного приступа в собственной машине на пути к яхте. Херст заплатил врачам, чтобы те поставили нужный диагноз, а погибшего кремировали чуть ли не на вторые сутки после происшествия. При этом вдове Инса Херст выплатил пять миллионов долларов компенсации. И в течение нескольких лет все в этом деле выглядело шито-крыто. Как вдруг мафия сумела раздобыть фотографию, на которой Инс был запечатлен лежащим на полу каюты с огромной дыркой в голове от револьверной пули. Херсту был поставлен ультиматум: либо он платит дань, либо этот компромат «сольют» в печать. Херст выбрал первое.
15 декабря 1935 года Америку потрясла внезапная смерть голливудской звезды, очаровательной блондинки Тельмы Тодд. Ее обнаружили отравившейся угарным газом в собственном автомобиле. Сведущие люди сразу связали ее смерть с именами Лучано и Сигела. Дело в том, что она выступала в роли «фонаря» (подставного лица) в некоторых махинациях Лучано. Например, управляла шикарным рестораном «Сайдуок кафе», истинным владельцем которого была мафия. После фильма «Кабальеро» Тодд стала суперпопулярна и, видимо, посчитала себя неуязвимой. Влюбившись в продюсера Роланда Уэста, она отдала бразды правления рестораном ему, даже не предупредив об этом Лучано. Заказ на устранение актрисы получил «смотрящий» по Голливуду Багси Сигел. И тот убрал звезду таким способом, что полиция не смогла докопаться до истины. Хотя некоторые дотошные журналисты с самого начала сомневались в версии самоубийства. Они провели собственное расследование случившегося и установили немало интересного.
Тело Тодд было обнаружено на сиденье принадлежащего ей «Паккарда», при этом на лице актрисы имелись несколько капель засохшей крови, одежда была в некотором беспорядке. Машина стояла в личном боксе звезды в гараже «Сайдуок кафе». Вскрытие трупа, осуществленное в тот же день, подтвердило, что актриса скончалась от отравления углекислым газом на рассвете 15 декабря. Среди пищевых продуктов, обнаруженных в желудке, были зеленый горошек и бобы. Однако, как выяснила полиция, накануне смерти, 14 декабря, Тельма Тодд присутствовала на приеме, устроенном другой звездой экрана, Айдой Люпино, в «Трокадеро». И в тамошнем меню не значились ни зеленый горошек, ни бобы. Возникал вопрос: откуда тогда они взялись в желудке погибшей? Некоторые из посетителей «Трокадеро» утверждали, что Тодд, прощаясь, обмолвилась, что не собирается возвращаться к себе, а отправляется на встречу с одним молодым человеком, не уточнив, с кем именно. Кто был этим таинственным незнакомцем, полиция установить не смогла.
В ходе следствия было выдвинуто три версии: убийство, несчастный случай, самоубийство. Первое не привлекло внимания ни следователей, ни Большого жюри присяжных. Второе, наоборот, имело множество сторонников. Базировалось оно на следующем. Было известно, что той роковой ночью любовник Тельмы Роланд Уэст в резиденции актрисы «Кастелло дель мар» отсутствовал. Попасть в дом самостоятельно Тельма не смогла, поскольку в ее сумочке не оказалось ключей от входных дверей. Причем куда они запропастились, полиция так и не выяснила. Однако провести ночь где-то было нужно, поэтому Тельма и отправилась в гараж. Мотор «Паккарда» она завела, чтобы спастись от ночного холода. Эта гипотеза представлялась весьма удобной и могла объяснить случайное отравление выхлопными газами.
И все же Большое жюри присяжных склонилось к версии самоубийства. Дескать, у актрисы были нелады в личной жизни и карьере, вот она и наложила на себя руки. А дотошных журналистов тревожил один вопрос: откуда в желудке погибшей взялись бобы и зеленый горошек? Согласно их версии, смерть актрисы носила криминальный характер. В качестве убийцы выступал тот самый неизвестный молодой человек, к которому Тодд отправилась из ресторана «Трокадеро». Он мог с помощью каких-то препаратов привести женщину в бессознательное состояние, привезти в ее дом и умертвить с помощью выхлопных газов автомобиля. И хотя имя этого человека прямо не называлось, сведущие люди сразу поняли, кто имеется в виду – конечно же, Багси Сигел.
К концу 30-х Багси стал одним из самых влиятельных людей в Калифорнии. Достаточно упомянуть такой факт. Когда в сентябре 1939 года его попытались отправить за решетку по обвинению в оскорблении властей, в защиту мафиози выступили самые известные кинозвезды, что позволило ему уже через пять дней оказаться на свободе. Он контролировал азартные игры в Редондо-Бич, тотализаторы на скачках в Агуа-Кальенте, на бегах в Кальверт-Сити. Владел целой флотилией прогулочных яхт, на которых действовали плавающие казино. Они стояли на якоре недалеко от Лос-Анджелеса, не пересекая границы территориальных вод, где действовали законы, запрещающие азартные игры. На специальных катерах люди Сигела доставляли желающих поиграть в рулетку на эти яхты и потом отвозили обратно.
Будучи с детства преданным бойцом мафии, Сигел в то же время сохранял в душе романтические идеалы. Сами гангстеры говорили, что главное для него не деньги, а идея. К примеру, именно Багси пришла в голову мысль построить в самом центре пустыни Невада роскошное казино «Фламинго». Боссы мафии были против этой затеи, считая ее изначально провальной: мол, какой дурак поедет в такую глушь? Но Сигел сумел очаровать своих соратников грандиозным проектом строительства в пустыне не только одного казино, но целого города, этакой Мекки игорного бизнеса. Он взял у мафии под строительство «Фламинго» 1 миллион долларов, но по ходу дела затраты выросли до 6 миллионов. В Рождество 26 декабря 1946 года казино «Фламинго» распахнуло двери. Но затея провалилась – людей на открытие приехало немного, да еще в разгар торжества во всем комплексе внезапно вырубился свет. Багси перенес открытие на более поздний срок. Но сам он этого события уже не дождался. Выражаясь языком мафии: «погорел из-за бабы».
Багси влюбился в очередную красотку – второразрядную певичку и актрису Вирджинию Хилл. В свое время в ее любовниках перебывало десятка три мужчин, среди которых были: всесильный магнат Крупп, ударник из ее оркестра, два испанских тореадора и другие. А непосредственно до Багси с Вирджинией крутил любовь другой знаменитый гангстер – Джо Адонис. В отличие от них, Багси угораздило влюбиться в Вирджинию, что называется, по уши: ради нее он развелся с женой и даже сделал ее своим партнером по строительству «Фламинго». Эта доверчивость и погубила Багси. Пока он «хлопал ушами», его любовница открыла счет в швейцарском банке на свое имя, на который «утекло» 2 миллиона долларов, отпущенных на строительство казино. Когда мафия об этом узнала, она предъявила претензии Багси, поскольку строительство курировал именно он. Багси же стал выгораживать свою любовницу, дескать, она не могла его обмануть. Наивный. Обман был доказан, да и сама Вирджиния вскоре призналась в этом своему любовнику. Это, а также неудача с открытием казино «Фламинго» и решило судьбу Багси.
20 июня 1947 года он вернулся из Лас-Вегаса в Лос-Анджелес, где снимал для своей любовницы виллу из 16 комнат. В 22 часа 45 минут, когда вместе со своим приятелем он потягивал виски, окно на террасе с грохотом разбилось и две пули, выпущенные из тяжелого карабина, поставили точку в судьбе знаменитого гангстера. После гибели любовника Хилл сочла за благо вернуть деньги их законному владельцу – мафии. А Сигела с большой помпой похоронили, причем за его гробом шел чуть ли не весь звездный Голливуд. Самое удивительное, что спустя несколько лет слова Багси относительно Лас-Вегаса полностью подтвердились – туда хлынули толпы людей. Вложив в казино «Фламинго» 6 миллионов долларов, мафия затем сумела «наварить» на игорном бизнесе 100 миллиардов (!) долларов.
За два десятка лет с момента гибели Багси Сигела от мафии в Голливуде работал уже не один человек, а несколько – каждый принадлежал к какому-либо мафиозному «семейству». Однако контрольный «пакет акций» находился в руках у пяти нью-йоркских «семей». Именно от них, согласно легенде, и исходила инициатива экранизировать «Крестного отца», чтобы одним выстрелом убить двух зайцев: решить одновременно экономическую и идеологическую задачи.
Именно в 60-е годы американская мафия под воздействием складывающейся ситуации стала искать новые сферы приложения своей активности и стремительно растущих денежных средств. «Коза Ностра» стала проникать в такие нетрадиционные для нее ранее сферы деятельности, как кража ценных бумаг и мошенничество с ними, внедрение в банки и страховые компании и т. д. А это было удобнее проделывать, имея более-менее добропорядочный имидж. Особенно в этом были заинтересованы итальянцы, которые в отличие от евреев не имели в Америке такого мощного прикрытия в виде еврейского лобби. Поэтому в конце 60-х начался активный «отмыв» плохой репутации итало-американцев. Мотором этой кампании стал Джозеф Коломбо, о котором в энциклопедии «Мафия» К. Сифакиса сказано следующее:
«Джо Коломбо в молодости был законченным жестоким убийцей, частью команды наемных убийц, состоявшей из пяти человек босса мафии Джо Профачи (в составе его банды долгое время служил и отец Коломбо – Джо. – Ф. Р.). Коломбо служил боссу Профачи, несомненно, намного лучше, чем его отец. После службы на пирсах в качестве громилы он организовал мошенническую игру в кости, перешел к крупным операциям в игорном бизнесе в Бруклине и округе Нассау, занимался ростовщичеством и совершал ограбления в аэропорту Кеннеди. И он продолжал совершать убийства. Но его инстинктивная осторожность всегда была очень сильной...»
Итак, в конце 60-х Коломбо заделался главным имиджмейкером мафии – организовал итало-американскую Лигу для борьбы с плохой репутацией, которая распространилась на всех американцев итальянского происхождения после «дела Валачи». Читаем у У. Бальзамо и Д. Карпоцци:
«Причиной создания Лиги было не только желание сыграть на недовольстве всех уважаемых итало-американцев, которые были возмущены тем, что на них навешивают ярлык мафиози, но и использование этой организации в качестве средства давления на федеральное правительство в вопросах борьбы с бандитизмом...
Коломбо считал, что если ему удастся сконцентрировать внимание на растущей чувствительности публики к вопросам этнических предрассудков, то можно будет стереть в сознании людей разницу между антиитальянскими настроениями и возрастающим неприятием мафиозных организованных преступных банд. А конечной целью этого должна была стать пропаганда идеи, что правоохранительные органы осуществляют дискриминацию, способная заставить публику поверить, что все это вопрос о правах человека. Такая манипуляция с общественным сознанием дала бы бандитам простор для их операций...
К 1970 году могло показаться, что итало-американская Лига прав человека чего-то добилась.
Представители Лиги выступали на судебных заседаниях по делам членов организованных преступных групп, где бы и когда бы они ни проходили, устраивали пикетирование с лозунгами протеста и, как правило, провоцировали беспорядки из-за каждого ареста. Коломбо получил поддержку многих симпатизирующих ему граждан. Он стал своего рода народным героем. Телевизионные передачи охотно приглашали участвовать Джо, который и перед камерами продолжал кричать, как ужасно относятся представители закона к выходцам из Италии.
28 июня 1970 года Коломбо провел свой первый митинг по случаю Дня итало-американского единства на площади Коламбос-серкл у Центрального парка в Нью-Йорке. Тысячи людей участвовали в митинге, и Лига, казалось, шла по пути укрепления своего влияния.
Одними из наиболее заметных достижений Коломбо были:
Генеральный прокурор Джон Митчелл согласился с требованием, чтобы министерство юстиции больше не называло отдельных бандитов членами мафии, или «Коза Ностры»;
Директор ФБР Эдгар Гувер согласился снять все звучавшие по-итальянски имена из телевизионного сериала «ФБР», который готовился под эгидой ФБР;
Итальянский жаргон был запрещен в телевизионных программах и даже рекламных роликах...»
В русле этой кампании следует рассматривать и появление на свет книги и фильма «Крестный отец». Их появление также должно было стать неким «учебником жизни» для молодых мафиози. Здесь «моторами» процесса выступили двое «крестных отцов» из того же Нью-Йорка – Карло Гамбино и Стефано Магаддино. Оба принадлежали к руководителям старой формации, но чутко держали нос по ветру, вынюхивая новые «ветры» и стараясь приспособить к ним как свои собственные «семьи», так и всю мафию в целом. Гамбино и Магаддино первыми поняли, что мафия начинает чахнуть, варясь в собственном соку. Поэтому они придумали нетривиальное решение: решили начать ввозить из Сицилии в массовом порядке молодых людей, чтобы с их помощью влить в мафию свежие силы. Этих людей сотнями (!) начнут переправлять в 1970 году в США через канадскую и мексиканскую границу.
Отметим, что рекрутировать молодых людей было несложно, учитывая сложную экономическую ситуацию в Италии в те годы: массовая безработица вынуждала людей искать любые возможности к тому, чтобы прокормиться. А тут молодым людям предлагали реальную работу, да еще не у себя на родине, а в вожделенных США. Естественно, что отказников среди молодых сицилийцев практически не было.
Однако этой неотесанной молодежи нужно было прививать правильные мафиозные традиции. Конечно, это можно было сделать внутри мафиозных «семей», но на это ушло бы время. И тут было решено привлечь к этому делу самое массовое из искусств – кинематограф, поскольку никакие иные массмедиа, вроде книг или газет, молодых сицилийцев пронять не могли, так как они их попросту не читали. А вот кино очень даже уважали.
Этот фильм должен был помочь молодым сицилийцам войти в «семьи» и стать их преданными членами. Не зря в картине звучит фраза, сказанная Майклом Корлеоне своему брату Фредди: «Никогда и ни с кем не иди против своей семьи». Кроме этого, фильм должен был заставить молодых мафиози считать Америку своей второй родиной. Вспомним, с чего начинается лента: с фразы «Я люблю Америку», сказанной итальянцем, который пришел к дону Вито Корлеоне за помощью – наказать обидчиков своей дочери.
Согласно легенде, прототипом «крестного отца» был тот самый Карло Гамбино, о котором речь шла выше, – глава одной из пяти нью-йоркских мафиозных «семей». И хотя внешне он совсем не был похож на киношного дона Корлеоне в исполнении Марлона Брандо, однако их характеры во многом сходились. Как пишет К. Сифакис:
«После того, как Лаки Лучано покинул криминальную сцену – сначала из-за тюремного заключения, позже из-за депортации в Италию, только один лидер обладал хитростью и умом для того, чтобы стать тем, что может быть названо de facto «Боссом боссов» в мафии. Этим человеком был не Вито Дженовезе, Джо Бонанно или Кармине Галанте, не сомневавшиеся, что они достойны этой роли. Это был скромный Гамбино...
Гамбино был самым амбициозным молодым сообщником Лаки Лучано и Мейера Лански, основателей организованной преступности в Америке. Он возвысился, став вторым лицом после жестокого Альберта Анастисии, оказав ему помощь в устранении первого босса их преступной семьи, Винса Мангано, чье тело так и не было найдено...
Гамбино состоял из контрастов. Многие члены преступного мира считали невысокого и длинноносого Гамбино трусом. Джо Бонанно назвал его «белкой, подобострастным и низкопоклонствующим человеком»... Гамбино был человеком, который предпочитал оставаться непонятым. Он любил изображать скромного торговца с соседнего угла в вылазках в старую местность из модного убежища на Лонг-Айленде, что было очень похоже на «Крестного отца» Марио Пьюзо, который был создан по образу Гамбино. Всегда казалось, что он готов подставить другую щеку. Альберт Сидман, начальник детективов нью-йоркского департамента полиции, сказал: «Гамбино был похож на гремучую змею, которая сворачивается и изображает, что она мертва, пока не минет опасность». Но в закрытых кругах банды Гамбино был убежденным консерватором, требовавшим всех знаков уважения, которые подобают крестному отцу... Он укреплял свою позицию тем, что вступал в союз с нужными людьми, а ненужных – убивал, так что никто даже не пытался бросить ему вызов...
Хотя сложно оценить в долларах криминальные интересы, семья Гамбино, безусловно, является самой богатой и самой могущественной организацией США на сегодняшний день. Помимо сотен миллионов долларов семья имеет рабочую силу, насчитывающую по меньшей мере 800 человек, и ее империя простирается от Нью-Йорка до заводов Атлантик-Сити и Лас-Вегаса к героиновым плантациям Сицилии и Азии, к рынкам краденых машин в Кувейте. Неудивительно, что одна газета окрестила все это корпорацией Гамбино. За время своего правления с 1957 по 1976 год Карло Гамбино превратил второстепенную преступную семью в лучшее украшение короны мафии, намного более богатую, чем управляемые Лаки Лучано, и намного более могущественную, чем созданный Капоне Чикагский синдикат...»
Итак, согласно легенде, именно Карло Гамбино стал прототипом «крестного отца» Марио Пьюзо. А главными консультантами от мафии в фильме выступили Джозеф Коломбо и его сын Энтони. Впрочем, до консультаций еще далеко – сначала надо было запустить фильм в производство. Эта идея была ненавязчиво подброшена редактору киностудии «Парамаунт» Джорджу Визеру. Именно он настоял на том, чтобы руководство киностудии выкупило у Марио Пьюзо права на экранизацию его романа. Писателю это обошлось в 12 тысяч долларов. После этого стали искать достойного режиссера для экранизации.
В числе тех, кому предложили взяться за это дело, были первые величины Голливуда. Среди них – режиссеры, в разное время создавшие лучшие мафиозные боевики: Артур Пенн («Бонни и Клайд») и Питер Йетс («Буллит»). Но они от «Крестного отца» открестились. То же самое сделал и создатель знаменитых «спагетти-вестернов» («Хороший, плохой, злой», «За пригоршню долларов», «На несколько долларов больше», «Однажды на Диком Западе») итальянец Серджио Леоне. Кстати, о последнем.
Леоне отказался от постановки «Крестного отца» не случайно – в это же время он задумал снять собственное кино про мафию, причем это тоже должна была быть экранизация. Речь идет о биографической книге Гарри Грея «Под колпаком», написанной почти одновременно с «Крестным отцом» – в конце 60-х. Только Грей писал ее, будучи не на свободе: он отбывал срок в знаменитой тюрьме Синг-Синг. В ней автор описывал историю двух друзей-евреев: Дэвида по прозвищу Лапша и Максимилиана по прозвищу Макс. Парни жили в Нью-Йорке в еврейском квартале (там же, где когда-то жил и автор книги) и в конце 20-х, во времена Великой депрессии, занимались мелким грабежом. Затем сколотили банду из себе подобных молодых евреев (кстати, на 30-е годы приходится расцвет еврейской мафии в Америке). Короче, это была книга во славу «кошерной мафии» («Кошер Ностра», как ее называют в США).
Однако в начале 70-х боссы еврейской мафии все еще были против того, чтобы заниматься популяризацией своих деяний посредством массового искусства – кинематографа. Тем более что именно тогда возник скандал с именем «босса всех боссов» еврейской мафии Мейером Лански. В 1970 году ФБР предприняло попытку поймать его на утаивании доходов от налогов. Но Лански быстро снял со счета в Вегасе миллионы Синдиката, пока правительство старалось выслать его как опасного врага государства. В итоге в том же 70-м Лански эмигрировал в Израиль, куда уже подались многие его собратья (в то время Израиль занимал 2-е место по преступности после США). Отметим, что премьер-министром Израиля в ту пору была Голда Меир – если не друг детства, то, во всяком случае, старая и хорошая знакомая Лански в детские и юношеские годы, которые они провели в трущобах Нью-Йорка. Как пишет историк Р. Иванов:
«Коза Ностра» имела самые тесные деловые связи с преступным миром Израиля. Для власть имущих кругов было важнее то, что мафия перевела в это государство очень крупные суммы. Благожелательное отношение лидеров Израиля к мафии имело под собой и одну очень важную политическую причину. Западногерманский журнал «Шпигель» писал: «Израиль поощряет еврейскую мафию в США к переселению в страну, с тем чтобы использовать ее в борьбе против арабов»...»
На фоне этого скандала, когда имя Лански впервые так активно стали трепать на всех углах, снимать кино, популяризирующее именно «кошерную мафию», было никому не выгодно: ни правительству, ни самим еврейским мафиози.
Поэтому Грею дали понять, что «кошерная мафия» против того, чтобы он продавал права на экранизацию своей книги киношникам. В итоге Леоне тогда так и не сумеет пробить постановку фильма. Того самого, который десятилетие спустя он все-таки снимет и который получит название «Однажды в Америке». Фильма, который, как и «Крестный отец», станет предтечей российского сериала «Бригада». Впрочем, не будем забегать вперед и вернемся в Америку начала 70-х – к моменту запуска в производство фильма «Крестный отец».
Когда все «звездные» имена отсеялись сами собой, взоры продюсеров перекинулись на дебютантов. Одним из них был 32-летний Фрэнсис Форд Коппола (отметим – итальянец), который до этого снял всего один фильм, да и то мюзикл. К 1970 году он находился в глубоком кризисе, погряз в долгах и, казалось, должен был ухватиться за любую работу. Но когда ему предложили взяться за «Крестного отца», режиссер заявил: «Снимать это дерьмо? Да ни за что на свете!» (в среде американских интеллектуалов подобного рода литература всегда вызывала рвотную реакцию). Однако его сопротивление длилось недолго. Когда ему пообещали 150 000 долларов плюс 7,5 процента от прокатной прибыли, режиссер тут же пошел на попятную. Таким образом, авторами «Крестного отца» (книги и фильма) стали итальянцы, что весьма симптоматично: кто, как не земляки, должен был помочь американо-итальянской «Коза Ностре» пропиариться на весь мир.
Прежде чем приступать к съемкам картины, нужно было заручиться неофициальной поддержкой у мафии – у главного имиджмейкера мафии Джозефа Коломбо. Впрочем, такая поддержка уже была – негласная, но требовалось соблюсти формальность, чтобы все выглядело как инициатива самих кинематографистов. Когда Коппола узнал о том, что ему придется встречаться с мафиози на предмет разрешения съемок, он буквально озверел, но опять же длилось это недолго. «Злить этих ребят – себе дороже», – сообщили режиссеру его коллеги, после чего Коппола успокоился. Встреча с гангстерами прошла довольно бурно и оставила неизгладимое впечатление на обе стороны. В результате этой встречи был найден компромисс: из сценария были удалены слова «Коза Ностра», «мафия», и их место заняли нейтральные обозначения – «организация» и «пять семей». То есть были внесены минимальные цензурные правки при оставлении сути произведения – воспевание жестоких, но в то же время таких обаятельных парней из итало-американской мафии.
Затем начался подбор актеров на главные роли. Здесь тоже не обошлось без определенных проблем. Студии хотелось, чтобы в главных ролях снимались «звезды», но те были слишком привередливы. Например, Фрэнк Синатра, которому предложили главную роль – дона Корлеоне, заломил такой гонорар да еще потребовал права на будущий фильм, что переговоры с ним закончились, едва начавшись. Не удалось уговорить на эту же роль и другую знаменитость – мужа Софи Лорен продюсера Карло Понти. И тогда на горизонте возник красавец Марлон Брандо – настоящая суперзвезда Голливуда, одно имя которого в титрах уже гарантировало любому фильму оглушительный успех.
Биографическая справка
Марлон Брандо родился 3 апреля 1924 года в городе Омахе (штат Небраска) в весьма неблагополучной семье. Как говорил сам артист: «Я происхожу из семьи потомственных ирландских алкоголиков. В нашем роду пили все. Мой дядя, дед, обе мои сестры, мать, отец...»