Ремизов Алексей Михайлович. Зайка

Ремизов Алексей
Зайка

   Алексей Михайлович Ремизов
   Зайка
   1
   В некотором царстве, в некотором государстве, в высокой белой башенке на самом на верху жила-была Зайка.
   В башенке горели огни, и было в ней светло, и тепло, и уютно.
   Лишь только солнце подымалось до купола и в саду Петушок-золотой гребешок появлялся, приходил к Зайке старый кот Котофей Котофеич. Впрыгивал Котофей в кроватку и бережно бархатной лапкой будил спящую Зайку.
   Просыпались у Зайки синие глазки, заплетала Зайка свою светлую коску. Котофей Котофеич пел песни. Так день начинался.
   Зайка скакала, беленькая плясала. С ней скакала Лягушка-квакушка с отбитою лапкой2, плясали две Белки-мохнатки. А гадкий Зародыш3 садился на корточки в угол, хлопал в ладошки да звонил в серебряный колокольчик.
   То-то веселье, то-то потеха!
   И обедать готово, а Зайку за стол не усадишь.
   Завязывал Котофей Котофеич Зайке салфетку, и принималась Зайка кушать зайца жареного да козу паленую, а на загладку "пупки Кощея"4, такие сладкие, такие вкусные, малиновые и янтарные, - весь ротик облипнет.
   Тут Лягушка-квакушка себе мух ловила, а Белки-мохнатки орешки грызли.
   Но вот заходило за домик Барабаньей Шкурки красное солнце, проходила мимо башенки старуха Буроба, проносила Буроба огромный мешок за плечами.
   Не дай бог повернет Буроба в башенку! Подымется Буроба наверх по лестнице, возьмет Зайку в мешок, унесет с собою да и съест.
   Которые дети спать не ложатся, Буроба в мешок собирает.
   Котофей Котофеич уж охаживал кроватку, усатой мордочкой грел пуховую Зайкину думку, сон нагонял.
   Зайка зевать начинала, просилась в кроватку.
   Выползал из ямки Червячок. Рос Червячок, распухал, надувался, превращался в огромного страшного червя, потом опадал, становился маленьким и червячком уползал к себе в ямку.
   В окне показывался Кучерище5, подпирал Кучерище скулы кулаками, ел Зайкины игрушки.
   А Зайка расплетала свою светлую коску, скидывала с себя платьице и чулочки да в кроватку бай-бай ложилась.
   И подымался из-за угла гадкий Зародыш, залезал Зародыш в фонарик, дул в огонек. И огонек становился огонечком с ноготок Зайкин.
   Васютка, сынишка Кучерищев6, затягивал в трубе тонко песенку, - сонную песенку.
   Так вечер кончался, ночь начиналась.
   Ночью нередко Зайка ловила рыбку.
   И чихал же наутро старый кот Котофей Котофеич, не пел песен.
   А бедная Зайка замирала от страха: по лестнице шлепала-топала старуха Буроба с огромным мешком за плечами, пробиралась Буроба наверх к Зайке.
   Которые дети по ночам ловят рыбку, Буроба в мешок собирает.
   2
   По праздникам, когда Петушок-золотой гребешок пел голосистей, а Курочка-кудахточка несла золотое яичко и солнышко ярче и светлее светило в башенку, вылезал из отдушника кум Котофея Котофеича - Чучело-чумичело.
   Чучело-чумичело до самого обеда ходил на голове перед Зайкой, - все животики надрывала себе Зайка от хохота, а после обеда Чучело усаживался на шесток вместе с Котофеем Котофеичем, и у них разговор начинался.
   Прислушивалась Зайка, но понять ничего не могла.
   Чучело-чумичело все рассказывал о крысах, да о мышах, да о мышатах маленьких. А Котофей Котофеич себе под нос мурлыкал.
   Раз Котофей Котофеич говорит куму:
   - Чучело-чумичело-гороховая-куличина, беда мне с Зайкой, да и только! Сам видишь, обносилась вся, локотки продраны, чулочки все в дырках, а какие были кружевца на штанишках, давно от них и помину нет, все обшаркались.
   - Эх, кум, кум, - отвечал укоризненно Чучело, - чего ж ты загодя не сказал: приходил вчера ко мне Волчий Хвост, предлагал Хвост кубышку с золотом, да на что мне золото, я и без золота Чучело.
   - Может, опять придет?.. - замурлыкал Кот. - Ни зайца у нас жареного, ни козы паленой, ничего нынче на обед не было, а одними "пупками Кощея" сыт не будешь, да и "пупков" всего ничего осталось.
   Призадумался Чучело-чумичело, да и говорит Котофею:
   - Так ты, кум, вот что, как пойдешь ужотко за мышами, загляни ко мне в отдушник, там я тебе пошепчу на ушко что-то.
   Рано легла баиньки Зайка, а глазки все не спали - глядели, а ушки все не спали - слушали.
   То червячок из ямки покажется.
   То Васютка в трубе запищит.
   - Велите дать говядинки, говядинки! - пищал из трубы Васютка.
   Так Зайку все и разгуливало.
   Уж Котофей Алексей Михайлович Ремизов (1877 - 1957), русский советский писатель, экспериментировал в области формы, использовал архаические синтаксис и лексику
   Шкурки труба закурилась, Зайка засопела носиком и завела далеко-далеко свои синие глазки: прямо на пруд... ловить рыбку.
   А Котофей Котофеич прыг с кроватки да тихонько к отдушнику.
   Покликал Кот Чучела-чумичела. Высунул Чучело мурло из отдушника. И шептались они долгое время.
   3
   Наутро Котофей Котофеич не чихал, не пел песен, снаряжал Котофей свою Зайку в путь-дорожку.
   Говорил Кот Зайке:
   - Зайка беленькая, отправляйся, моя курнопяточка, в темный лес, иди все прямо-прямо, и будет тебе избушка Бабы-Яги. Заглянуть к Яге в окошко можно, а входить не входи в избушку. Яга тебя без шапки-невидимки заметит и съесть захочет. Ты иди лучше мимо избушки наискосок по тропинке, пролезай через шиповник, не бойся, пальчиков не оцарапаешь. Так-то, Зайка, так-то, беленькая! Встретит тебя птица Гагана7, поздоровайся с птицей: Гагана тебе птичьего молочка даст. Покушаешь молочка и снова в путь трогайся. К полночи придешь к подземелью, не туркайся в дверь, а залезай прямо на дерево и жди, что будет. Пройдет мимо дерева слепышка Листин8, прошуршит листьями, не бойся: Листин не страшный, Листин только пугать любит. Пролетит мимо дерева Сорока-белобока, проскачет Коза рогатая, ты не бойся: больно Коза не забодает, - жди, что дальше будет. Выйдут из подземелья двенадцать черных разбойников, ты слушай, что станут говорить разбойники, заруби их слова себе на носике, а когда пропадут разбойники, спускайся в подземелье и скажи то, что они говорили.
   Простилась Зайка с Котофеем Котофеичем, простилась с Лягушкой-квакушкой, простилась с Белками-мохнатками, простилась с гадким Зародышем и с Червячком из ямки.
   Все дружно проводили Зайку до самой последней ступеньки, назад в башенку вернулись, и занялся всякий своим делом.
   Лягушка-квакушка мух ловила; Белки-мохнатки орешки грызли; Зародыш в ладошки хлопал да звонил в серебряный колокольчик; Червячок выползал из ямки, рос, надувался, превращался в огромного страшного червя, потом опадал, становился маленьким и червячком уползал в ямку.
   А Котофей Котофеич по башенке с топориком похаживал, приводил все в порядок, подшивал и подглаживал, а то заберется в Зайкину кроватку и там лапкою гостей замывает.
   Каждый вечер все в кружок садились, пили чай - дули на блюдечко, вспоминали свою беленькую Зайку.
   Васютка, сынишка Кучерищев, в трубе скучал-насвистывал.
   - Зайка-Зайка, вернись-перевернись! - насвистывал из трубы Васютка.
   Кучерище в окне игрушки ел.
   4
   Как сказал Котофей Котофеич, так все и вышло. Не успела Зайка оглянуться в лесу, попался ей Медведь с Мужиком: Медведь с Мужиком9 стояли на палочке, ковали железо, пели песни. Поздоровалась Зайка с Медведюшкой и дальше пошла. Шла Зайка, шла и видит: стоит избушка на курьих ножках, на собачьих пятках. Заглянула Зайка в окошко, а в избушке Баба-яга спит, распустила длинные уши: одно ухо вместо подушки, а другим, будто одеялом, с головкою покрыта. Показала Зайка пальчиками нос Бабе-Яге да скорее наискосок по тропинке. Выпорхнула из шиповника птица Гагана, ударила оземь красным крылом. Поздоровалась Зайка с Гаганой, взяла у птицы кувшинчик с птичьим молочком, выпила молочко и дальше тронулась в путь.
   Вот видит Зайка подземелье, подходит она к двери, а дверь из человечьих костей и скрипит, и светится. Забоялась Зайка да на дерево. Вскарабкалась, ждет - навострила ушко.
   Прошел слепышка Листин, прошуршал листьями, пролетела Сорока-белобока, проскакала Коза рогатая, упала с неба сестричка-звездочка, и растворилась дверь из человечьих костей, - задрожали у Зайки поджилки, - и двенадцать черных разбойников вышли из подземелья, и сказали разбойники в один голос:
   - Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток!
   И тотчас дверь подземелья закрылась.
   Постояли разбойники, позевали на месяц. Сказали разбойники в одно слово:
   - Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток!
   И тотчас дверь подземелья раскрылась.
   А как пропали разбойники, спрыгнула Зайка с дерева да все слова разбойничьи и повторила.
   И дверь снова раскрылась, и Зайка вошла в подземелье.
   Видит Зайка огромный хрустальный зал, по углам банки, в банках золотые рыбки плавают. Хотела Зайка хоть одну рыбку поймать, да одумалась. Подошла к семивинтовому столу. На семивинтовом столе - черная шкатулка, на черной шкатулке - шитое разноцветными шелками полотенце, а по полотенцу беленькая Мышка-хвостатка бегает. Поздоровалась Зайка с Мышкой-хвостаткой, подала ей Мышка золотой ключик. Приняла Зайка от Мышки золотой ключик, отперла шкатулку. А как открыла крышку, глазенки так и забегали: вся шкатулка до самого верху была полна бисерными кошельками. Взяла Зайка один кошелек с голубенькими цветочками, - больно уж кошелек ей понравился, хотела Зайка его в сумочку положить, а из кошелька вдруг золото орешками и посыпалось. Схватилась Зайка подбирать золото, а двенадцать черных разбойников встали с своего места да всю шкатулку Зайке и отдали.
   - Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток! сказала Зайка по-разбойничьи.
   Дверь раскрылась.
   И Зайка была такова.
   5
   Вся башенка поднялась на ноги, когда Петушок-золотой гребешок прокричал о беленькой Зайке:
   - Беленькая Зайка домой бежит!
   Все спустились по лестнице вниз и на пороге встретили Зайку.
   Зацеловали беленькую, задушили курнопяточку: так были все рады-радехоньки.
   А Зайка едва дух переводит, закраснелась, запыхалась вся, все штанишки спустились, по земле волокутся, а волоски взбились хохликом.
   Подала Зайка шкатулку Котофею Котофеичу, говорит Коту:
   - Вот тебе, Кот, находка, разбирайся!
   А сама села присесть да как убитая тут же на месте и заснула.
   И спала Зайка целых три дня и три ночи без просыпу.
   Вышел из отдушника Чучело-чумичело, стал ходить на голове перед Зайкой. Видит Чучело, не обращает Зайка на него внимания, пошушукался с Котофеем Котофеичем и опять в отдушник забрался.
   Котофей Котофеич загреб золото, стал считать. И день считал, и другой считал, все со счета сбивается, - ничего не выходит.
   Побежал Кот к Барабаньей Шкурке за мерой.
   - Дай, - говорит, - мерку мне на минутку.
   - А зачем вам мера? - спрашивает Барабанья Шкурка.
   - "Кощеевы пупки" считать.
   - Хорошо, - ухмыльнулась Барабанья Шкурка, - дам я вам меру, только смотрите, не затеряйте.
   А сама думает:
   "Тут дело не чисто, кто же это "пупки Кощеевы" мерой считает - "пупки" в коробках на фунты продаются!"
   А чтобы вернее дознаться, что будет Кот мерить, намазала Шкурка дно у своей меры липким медом.
   Взял Котофей Котофеич Шкуркину меру и домой в башенку.
   А уж мерил Кот, мерил, мерил-мерил - конца-краю не видно.
   А как вымерил до последнего золотого, отнес меру Барабаньей Шкурке, накупил платьицев и игрушек, нарядил Зайку и сел себе тихомолком гостей замывать.
   Тут пошел такой в башенке пляс, хоть образа выноси из дому.
   Не плясали, а бесновались. Больше всех отличалась Лягушка-квакушка, до того дошла Квакушка, что под вечер еще одну лапку себе отбила и осталась всего о двух лапках задних.
   Ну и Чучело-чумичело, нечего сказать, постарался - Чучело-чумичело лицом в грязь не ударил: ходивши на голове, мозоль натер себе Чучело на самом носу.
   То-то веселье, то-то потеха!
   А Барабанья Шкурка не моргала. Как принес ей Котофей Котофеич меру, Шкурка всю меру во все глаза оглядела и на самом донышке нашла золотой, - прилип золотой к меду.
   И порешила Шкурка разведать, откуда такое богатство попало в руки Зайки.
   Много годов живет на белом свете Барабанья Шкурка, сундуки Шкурки доверху золотом завалены, а такого золота она глазом отродясь не видала, ни слухом не слыхала: не простое золото, а серебряное!
   И стала Барабанья Шкурка подсылать к беленькой Зайке двух своих жогов подручных: Артамошку-гнусного да Епифашку-скусного.
   6
   Нос крючком, голова сучком, брюшко ящичком, а все само жилиное и толкачиком, - такие эти были Артамошка с Епифашкой.
   В первый раз пришли они чуть свет в башенку. В другой раз - в сумерки, в третий раз - поздно вечером, и повадились. И днюют и ночуют пакостники, отбоя нет.
   Придут они в башенку, рассядутся на кухне и клянчают. Немытые, нечесаные, - страсть взглянуть.
   Разжалобили жоги Зайку.
   Пробовала Зайка посылать им грибков да щавелику, - не помогает, все свое тянут, все еще клянчают. Еще больше разжалобили Зайку.
   И стала Зайка их в комнаты пускать.
   А как влезли они в комнаты, - тут уж ничем их не выживешь.
   Зайка скачет, беленькая пляшет, а они мороками10 по башенке бродят, все трогают, все нюхают, а то в игры свои играть примутся: либо угощают друг дружку мордой об стол, либо в окно выбрасываются,-такие эти были Артамошка с Епифашкой.
   Остерегал Зайку старый кот Котофей Котофеич:
   - Ой, Зайка, ой, беленькая, не водись ты с этими полосатыми: шатия эта шатается, не будет прока, помяни ты мое котово верное слово... С Буробою они знаются, тетенькою Буробу величают, сам слышал, тоже и башмачок твой намедни сожрали, да то ли еще натворят, ой, Зайка, ой, беленькая!
   А Зайка хохочет.
   - Старый ты, ворчун, все б тебе ворчать, иди-ка ты лучше да мышек топчи.
   - Не могу я больше мышек топтать, - грустно вздыхал Котофей Котофеич и снова принимался журить Зайку.
   Раз села Зайка в ванночку мыться. Котофей Котофеич головку ей мылил, банные песни пел. И случись такой грех: попало едкое мыло Коту в глаз.
   Пошел Котофей Котофеич в кухню глаз промывать, а Артамошка с Епифашкой стук к Зайке в ванночку.
   - Расскажи да расскажи, Заинька, откуда бисерные такие кошельки у тебя разноцветные да откуда золото такое не простое, а серебряное?
   Зайка все язычком и выболтала.
   Вернулся из кухни Котофей Котофеич, а уж Артамошки с Епифашкой и след простыл.
   И с той поры сгинули они из глаз, полосатые, словно никогда их и земля не носила.
   Призналась Зайка Котофею Котофеичу.
   Встревожился Котофей Котофеич.
   - Пропали мы, пропали все пропадом! - одно твердил старый Кот.
   Проснется Зайка ночью попить, покличет Котофея Котофеича, а Кота нет у кроватки: Котофей Котофеич целыми ночами напролет перешептывался с Чучелом-чумичелом, куму свое горе поверял.
   Всякий праздник, как всегда, вылезал из отдушника Чучело-чумичело, ходил до обеда на голове перед Зайкой, а после обеда, сидя на шестке с Котофеем Котофеичем, оба об одном рассуждали и на разные лады умом раскидывали, как из беды Зайку выпутать: неспроста приходили полосатые, наделают они дел, не оберешься.
   - Пропали мы, пропали все пропадом! - твердил старый Кот.
   7
   Артамошка с Епифашкой потирали себе руки от удовольствия: так ловко провели они Зайку и носик ей натянули курносенький.
   Получили жоги в награду от Барабаньей Шкурки старую собачью конурку на съедение. Засели в конурку, лакомились да облизывались.
   А Барабанья Шкурка намотала себе на ус разговор полосатых и не долго думая снарядилась в поход за шкатулкой: добывать себе черную шкатулку с не простым, а с серебряным золотом.
   И случилось с Барабаньей Шкуркой то же, что и с беленькой Зайкой.
   Пришла Шкурка в полночь к подземелью, влезла на дерево.
   Вышли из подземелья двенадцать черных разбойников, постояли разбойники, позевали на месяц, сказали заклинание и пропали.
   - Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток! повторила Барабанья Шкурка разбойничьи слова.
   Дверь раскрылась, и Шкурка вошла в подземелье.
   Обошла Шкурка весь хрустальный зал, все переглядела и все перетрогала, забрала с семивинтового стола черную шкатулку да к двери.
   А дверь не раскрывается.
   И барабанила Шкурка, колотила дверь из всей мочи.
   А дверь не раскрывается.
   Забыла Шкурка впопыхах разбойничье заклинание.
   А разбойники встали с своего места, окружили Шкурку да всю ее и измяли.
   И превратилась Барабанья Шкурка в кожу, а из кожи сапогов да башмаков понаделали, и пошла Шкурка по мостовым шмыгать да ноги натирать, - пропала Шкурка пропадом.
   8
   Именины Зайки совпали с известием - мухи рассказывали, что Барабанья Шкурка в кожу превратилась.
   Бегал Котофей Котофеич в домик к Шкурке, но ни единой души не нашел в домике: Артамошка с Епифашкой в лес улизнули и там свили гнездо себе, живут-поживают, творят пакости да народ смущают.
   Три дня праздновали в башенке именины, и пир горой шел.
   На третий день, когда Кучерище объелся игрушками, а Чучело-чумичело голову потерял, прокралась незаметно в башенку старуха Буроба да за суматохой все добро и поклала себе в мешок.
   И лишилась Зайка серебряного золота, и черной шкатулки, и бисерных кошельков.
   Только наутро хватились, - туда-сюда, да, видно, уж чему быть, того не миновать.
   Ну хоть бы тебе что, словно в воду кануло!
   Мрачный ходил Котофей Котофеич, завязывал ножку у стола11 и снова и снова принимался пропажу искать.
   - Не завалилось ли куда! - мурлыкал Кот.
   И с отчаяния Кот обмирал на минуту и опять ходил мрачный.
   Ночью покликал Котофей Котофеич Чучела-чумичела. Чучело долго не отзывался.
   - Трудно тебе, кум, без головы-то? - соболезновал Кот.
   - Страсть трудно, не приведи бог.
   - А я тебе, кум, мышиной мази принес, ты себе помажь шею, оно и пройдет.
   - Мажусь, не помогает.
   - А у нас, кум, несчастье.
   - Слышал.
   - Подумай, кум, выручи.
   - Ладно.
   Отошел Кот от теплого отдушника, обошел вдоль и поперек всю башенку, потрогал засовы - крепко ли держатся, - успокоился и замурлыкал.
   В окне сидел Кучерище, давился, - больше не ел игрушек.
   Покатывался со смеху гадкий Зародыш, катался в фонарике.
   И шалил огонек: то вспыхнет, то не видать.
   А по лестнице шлепала-топала старуха Буроба с огромным мешком за плечами, шарила в потемках Буроба, метила в башенку, подымалась на пальчики, подступала тихонько к двери, отмыкала волшебным ключом тяжелый засов, приотворяла дверь...
   - Кис-кис! - плакала Зайка от страха.
   Которые дети любят поплакать, Буроба в мешок собирает.
   9
   Много ломал голову Котофей Котофеич с Чучелом-чумичелом: жалко им было беленькую Зайку, не было у Зайки ни кошельков бисерных, ни зайца жареного, ни козы паленой, ни "пупков Кощея", и личико у Зайки стало такое грустненькое, глазки заплаканы.
   И порешили Котофей с Чучелом: опять идти Зайке к подземелью и проделать все, что в первый раз делала, и тогда все пойдет как по маслу, - будет и черная шкатулка, будут бисерные кошельки, будет и золото не простое, а серебряное.
   - Только смотри, Зайка, будь осмотрительна! - напутствовал Кот свою Зайку.
   Не тут-то было.
   Шагу не сделала Зайка, попала в беду.
   Ну, заглянула Зайка в окошко к Яге, ну и хорошо, идти бы ей себе дальше, нет, не утерпела. Захотелось ей поближе посмотреть. Отворила Зайка дверку да шасть в избушку. И это бы ничего, с полбеды, а то возьми да и ущипни Ягу за ушко. Яга проснулась, Яга осерчала, села Яга в ступу да за беленькой Зайкой мигом в погоню.
   Боже ты мой, чего только не натерпелась бедняжка! И с дороги-то Зайка сбилась, и сумочку Зайка потеряла, и наголодалась и продрогла вся. Спасибо, Коза рогатая на пути попалась, а то хоть ложись да помирай, вот как! Шла Коза бодать, приметила под кустиком Зайку, накормила Зайку молочком, взяла к себе на закорки да на дорогу и вынесла.
   Вот она какая - Коза рогатая!
   Шла Зайка, шла, пришла к подземелью, влезла на дерево. Вышли двенадцать черных разбойников сердитые-пресердитые, сказали заклинание и скрылись.
   - Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток! сказала Зайка по-разбойничьи.
   И когда растворилась дверь и Зайка попала в подземелье, захлопала Зайка в ладошки от радости: все как стояло на своем месте, так и осталось стоять, - и семивинтовый стол, и черная шкатулка, и банки с золотыми рыбками.
   Узнала Зайку Мышка-хвостатка, бросилась к Зайке с золотым ключиком. Взяла Зайка у Мышки ключик, и захотелось ей наперед рыбку поймать, только одну, самую маленькую. А как поймала Зайка рыбку, - Буроба тут как тут.
   - А, - говорит, - попалась!
   Тут Зайка сложила ручки крестиком да бултых в банку прямо к рыбкам.
   И рыбкой, не Зайкой, поплыла.
   10
   Двенадцать родилось молодых месяцев, и один за другим двенадцать ясных они рождались слева. С левой стороны показывались месяцы рогатые старому коту Котофею Котофеичу. И Кот вздыхал тяжко.
   Недоброе предвещали месяцы: не было Зайки, не возвращалась Зайка беленькая к себе в башенку.
   И бросили Белки каленые орешки грызть, помчались в лес разыскивать Зайку, но и Белок не было, не возвращались Мохнатки в башенку.
   И сидела в Зайкиной кроватке Лягушка-квакушка под Зайкиной думкой, квакала.
   - Кис-кис! - кто-то кликал, как Зайка, в долгие ночи.
   - Чучело-чумичело-гороховая-куличина, выручи! - мяукал жалобно Котофей Котофеич, не отставал от Чучела.
   Но Чучело, измазанный мышиной мазью, без головы ничего не мог выдумать.
   - У меня, кум, что-то вроде мышиной головы пробивается, и я боюсь, ты меня поймаешь и съешь.
   - Да не съем, - клялся Кот, - провалиться мне на месте, не съем тебя, только выручи!
   - Ладно.
   Неладно было в башенке, пусто: ни стрекотни, ни говора, ни смеха.
   Только Васютка, сынишка Кучерищев, свистел в трубе, пересвистывал визгливо.
   И ночь приходила, приникала к окну темными лохмами, застила свет, а Котофей Котофеич все сидел у окна пригорюнившись, не спускал глаз, глядел на дорогу.
   В окне сидел Кучерище.
   Привязался Кот к Кучерищу, а Кучерище к Коту.
   Оба в оба глядели.
   - Надоумь меня, Демьяныч! - мяукал Кот.
   Кучерище ощеривался:
   - Дай сроку, Котофеич, все устроится.
   И молча выползал Червячок из ямки. Рос Червячок, распухал, надувался, превращался в огромного страшного червя, потом опадал, становился маленьким и червячком уползал к себе в ямку.
   - Кис-кис! - кто-то кликал, как Зайка, из ночи и грустно и жалостно.
   Огонечек в фонарике таял.
   11
   Ранним рано, еще Петушок-золотой гребешок не примаслил головки, вышел Котофей Котофеич из башенки выручать свою Зайку.
   Всю дорогу по наущению Кучерища Демьяныча и Чучела-чумичела шел Кот степенно, заводил умные речи. Никого не обошел он, со всяким хлеб-соль кушал. Встретились Коту по дороге два Козла-барана12, ударялись Козлы-бараны друг о друга стычными лбами. Кот и Козлов не забыл, помяукал бодатым. Переночевал он ночь у Бабы-Яги, с Ягой крысьи хвостики ели. Посидел часок-другой у Артамошки с Епифашкой, осмотрел их гнездо, похитрил чуточку.
   - Зайка теперь рыбкой плавает, доловилась! - ехидничали полосатые.
   - А я ее съем! - подзадорил Кот.
   - Ан не съешь!
   - Ан съем, и очень просто съем!
   - Да как же ты ее съешь? Разбойники ее караулят!
   - Ну и пускай себе караулят.
   - Разве что Коза... - почесался Артамошка.
   - Конечно, Коза! - подхватил уверенно Кот, будто зная, в чем дело.
   - А даст ли Коза холодненькую водицу? - усумнился Епифашка.
   - За водицей дело не станет, Гагана обещала! - сказал Артамошка.
   Слово за слово, всю подноготную Кот и выведал.
   Насулили Коту Артамошка с Епифашкой золотые горы, пошли Кота проводить, да на другую дорогу и вывели: не к подземелью, а нарочно опять к Зайкиной башенке.
   Вот они какие, полосатые!
   Уж и плутал Кот, плутал, только на осьмую ночь пришел Кот к подземелью.
   Все, как водится, вышли двенадцать черных разбойников, сказали разбойники заклинание и скрылись.
   - Чучело-чумичело-гороховая-куличина, подай челнок, заметай шесток! сказал Кот по-разбойничьи и вошел в подземелье.
   Вошел Кот в подземелье да хвост поджал.
   Неласково встретили Кота двенадцать черных разбойников.
   - Иди, Котофей, - сказали разбойники, - отправляйся, Котофеич, подобру-поздорову домой, пока цел, нет у нас тут для тебя никакой корысти.
   - А Зайка? - замяукал Кот.
   - Зайка! - заартачились13 разбойники: - Не отдадим мы тебе Зайку никогда! Зайка у нас рыбкой плавает, и мы на ней все женимся: такая она беленькая, беляночка.
   - Ну, вы меня хоть чаем угостите, а я вам сказку скажу, - будто сдался Кот.
   Согласились разбойники, велели самовар подать, а сами расселись вкруг Кота, рты разинули.
   Кот пил вприкуску, передыхал, сказывал.
   Рассказывал Кот длинную-длинную сказку о каких-то китайских яблочках и о купце китайском, запутанную сказку без конца, без начала.
   Разбойники слушали, слушали Кота и заснули. А как заснули разбойники, опрокинул Кот чашку на блюдечко, да и пошел по банкам ходить, искать Зайку.
   - Кис-кис! - тихонько покликала Зайка.
   Котофей Котофеич и догадался, выловил Зайку лапкой, обернул в платочек да себе в карман и сунул.
   А разбойники дрыхнут, ничего не видят, ничего не слышат.
   Тут загреб Котофей Котофеич в охапку черную шкатулку, сказал заклинание да поминай как звали.
   - Э-эх! - укорял дорогой Котофей свою Зайку-рыбку.
   - Да я, Котофей Котофеич, только одну хотела рыбку поймать, самую маленькую.
   - Ну и стала рыбкой, прости господи! - чихал Кот, не унимался.
   Зайка едва дух переводила, так прытко стремился Кот в башенку.