Есть и еще один источник воды—деревья. За ночь, как говорят бывалые охотники, можно собрать около литра сока клена или березы. В крайнем же случае не пренебрегайте росой. Собирать ее — занятие хлопотливое, зато чище воды, наверное, и быть не может.
Покидая место ночевки, мы никогда не забывали наполнить фляги водой — мало ли что может случиться! Такая предусмотрительность во время жизни в лесу должна быть правилом. Лучше обладать каким-то запасом, чем всякий раз рыскать в поисках источника живительной влаги.
Опыт наш показал, что очень полезно делать настойки из ягод шиповника, из рябины, из хвои, из листьев дикой смородины. Во-первых, вкусно. Во-вторых, тонизирует. Ну, а в-третьих, прекрасно утоляет жажду.
И еще один совет, связанный с водой. Встретив ручей или речку, следует помнить: они могут вас вывести к людям. С нами, собственно, так и случилось, хотя, безусловно, это вовсе не правило. Мы прошли фактически по всему руслу реки, от ее зарождения до впадения в Енисей.
Об огне. За все время нашей лесной жизни мы израсходовали двадцать две спички. Две из них использовал Леша еще в то время, когда оставались сигареты. Мы тогда прикрикнули на него за такую расточительность, и с тех пор он всегда прикуривал от веточки из костра.
На деле выяснилось, что на разведение огня на новом месте у нас уходила одна спичка. Другими словами, того запаса, который у нас оказался, хватило бы на больший промежуток времени.
Но учтите: у нас был все-таки опыт, позволявший столь экономно расходовать спички.
Дров в тайге в общем всегда достаточно. Нередко мы вынуждены были пользоваться совершенно сырыми дровами или даже рубить деревья. Однажды разведя огонь, мы поддерживали его, пока находились на стоянке. Мы не дежурили у костра по ночам, хотя всегда делали на ночь заведомо большой запас дров, когда это было возможно. Мы неизменно просыпались по многу раз за ночь от холода, возможно, от неудобств, и почти всегда пробуждение оказывалось очень кстати, поскольку костер уже требовал свежей пищи.
Таким образом, огонь лучше, удобнее, во всех смыслах практичнее поддерживать. Сильное пламя, как показала наша жизнь, не может погасить даже ливень.
Для разведения огня лучше всего использовать хворост. Хорошо, если есть сухая береста. Сухая сосновая хвоя вспыхивает как порох и моментально прогорает. Она очень удобна для растопки. Зеленая хвоя сосны тоже отлично горит, давая хорошее пламя, а вот ее свежие ветви не горят до тех пор, пока в огне не просохнут. Осину лучше не класть в костер ни сухую, ни свежую—толку мало. А свежая береза, чуть подсохнув, горит хорошо, давая великолепные угли.
Огонь в лесу, особенно когда ты голоден, а спать приходится на голой земле, в то время как уже идут заморозки, — великое дело. Не будь у нас огня, пришлось бы много хуже.
О том, как в тайге можно ориентироваться. В ясную погоду—только по солнцу и звездам. А еще лучше—по компасу. Если же этот несложный прибор совершенно случайно остался у вас дома вместе с запасом тушенки, сгущенки и сухарей, то можно попытаться соорудить устройство, которое сделал Толя. Удобно ориентироваться и по часам. Способ известный: часы нужно положить так, чтобы часовая стрелка была обращена в сторону солнца. После этого через центр циферблата и через цифру 1 следует провести мысленную прямую. Угол, который при этом образуется, надо разделить пополам биссектрисой. Она и покажет направление. Юг до двенадцати часов будет справа от солнца, а после двенадцати — слева. Рекомендую проверить экспериментально, годится ли этот способ для квадратных часов. Лучше всего такой опыт поставить дома. Как, впрочем, и первый опыт с часами любой другой конфигурации. Что касается нас, то мы таким способом не пользовались, поскольку солнце долгое время не видели, а когда оно появилось, мы уже шли вдоль реки, сверяя по звездам свое направление.
Ну, а в ненастную погоду даже и не знаю, что присоветовать. Чтобы уверенно ориентироваться по мху, по муравейникам, нужен большой опыт. Муравейники, например, чаще всего с северной стороны защищены чем-нибудь — кустом или деревом. К тому же северная сторона бывает несколько круче других. Но это далеко не всегда бывает явно. Очень легко ошибиться. Так же как и в случае ориентирования по мху на деревьях. Впрочем, своими соображениями на этот счет я с вами уже делился. Остается только добавить: для определения частей света по мху нужно выбрать обязательно отдельно стоящее дерево.
Говорят, будто у хвойных деревьев на южной стороне ствола больше натеков смолы. Но попробуйте со всей точностью определить! Так же можно сказать и о совете определять части света по цветам на кустах: их якобы больше с южной стороны. Могу заверить, что все эти способы безупречны лишь в том случае, когда у вас лежит компас в кармане.
О крове. Крыша над головой—дело большое. Так мы устроены: даже видимость крова создает ощущение уюта и безопасности. Сначала человеку кровом служили своды пещеры, а позже он и сам начал строить жилища, обнаружив, что на пещеру не всегда можно положиться.
Наш кров был прост, примитивен, но от дождя укрывал хорошо. Мы очень легко смирились с тем, что не могли вытянуть ноги во время дождя, поскольку они вылезали из-под укрытия. Прижавшись друг к другу, мы терпеливо пережидали ненастье. Зато такое удобство: на новом месте наловчились ставить жилище всего за десять минут. Сначала рубили колья, вбивали их в землю, стелили лапник, а сверху—березу. Толя любил подложить под себя побольше травы. Мы с Лешей тоже иногда так делали. Получалось в общем довольно мягко.
Не будь пленки, мы бы сооружали обычный шалаш. Крытый лапником, он тоже может хорошо защитить от дождя. Вообще надежное укрытие— дело первостепенной важности. Сил на его строительство не стоит жалеть.
Жизнь в тайге научила, что лучше всего останавливаться на ночь на вершине сопки. Там суше, теплее. Там есть надежда, что поднявшийся ветерок избавит хоть на время от гнуса. Во всяком случае в конце августа так и бывало. Мы ночевали и в распадках, но вскорости убедились, что этого делать не следует—самые холодные ночи пережили именно там.
Вот как будто и все. Хочу сразу сказать, что я не претендую на более или менее полный комплекс полезных советов. Моя задача скромнее и проще: я надеюсь, что наш опыт может оказаться кому-то полезным, несмотря на то что его ни в коем случае нельзя назвать всеобъемлющим. И конечно, не следует забывать: все эти советы приемлемы лишь в летнее время года. Впрочем, часть из них пригодится и весной, и осенью тоже.
Мы прилетели в Москву и, бородатые, отощавшие, явились домой, на потеху друзьям и близким. Уж больно умученный был у нас вид. Все очень живо интересовались нашим таежным житьем-бытьем, после чего я и подумал, что, наверное, было бы полезно написать эту книгу.
Утром на следующий день мы, как договорились в тайге, пошли в «Арагви». Официанты, бросив дела, наблюдали за нами издали. Мы оказались самыми первыми посетителями и, видимо, ели как-то не так, если официанты, привыкшие видеть всякое, буквально немели, глядя на нас. Кажется, мы ели много и очень быстро. В конце концов едва смогли расплатиться по счету.
Здесь, дома, отступили и растворились бесследно мелкие обиды, терзавшие меня и Толю. Наши взаимоотношения очень быстро вернулись в норму, и, вспоминая былое, мы диву давались, как это могли трепать друг другу нервы из-за мелочей, которые теперь и вспомнить не можем.
Леша написал стихи про нас, про нашу жизнь. Там есть такие строки:
Вернувшись к привычным делам, я часто вспоминаю таежную жизнь. Все-таки многому она нас научила. А вечером, когда за окном сгущается тьма, и еще позже, когда одно за другим гаснут окна высоких домов, мне время от времени вспоминаются ночи в тайге. Холодные, бессонные ночи... Такие бесконечные и изнурительные... Для, нас не было ничего труднее этих ночей.
Иногда, если светила луна, отойдя от костра, можно было увидеть, как шевелит ветер кроны кряжистых сосен. Как он треплет пышные прически берез—то взбивает их, то взлохмачивает нетерпеливо, распускает тонкие, гибкие ветви, как распускают девушки косы. Старый баловень-ветер... Никто и ничто не может его обуздать...
В такие минуты, когда память возвращает прошлые дни, думаю: многое, наверное, отдал бы, чтобы еще раз увидеть все это.
1978 год
Покидая место ночевки, мы никогда не забывали наполнить фляги водой — мало ли что может случиться! Такая предусмотрительность во время жизни в лесу должна быть правилом. Лучше обладать каким-то запасом, чем всякий раз рыскать в поисках источника живительной влаги.
Опыт наш показал, что очень полезно делать настойки из ягод шиповника, из рябины, из хвои, из листьев дикой смородины. Во-первых, вкусно. Во-вторых, тонизирует. Ну, а в-третьих, прекрасно утоляет жажду.
И еще один совет, связанный с водой. Встретив ручей или речку, следует помнить: они могут вас вывести к людям. С нами, собственно, так и случилось, хотя, безусловно, это вовсе не правило. Мы прошли фактически по всему руслу реки, от ее зарождения до впадения в Енисей.
Об огне. За все время нашей лесной жизни мы израсходовали двадцать две спички. Две из них использовал Леша еще в то время, когда оставались сигареты. Мы тогда прикрикнули на него за такую расточительность, и с тех пор он всегда прикуривал от веточки из костра.
На деле выяснилось, что на разведение огня на новом месте у нас уходила одна спичка. Другими словами, того запаса, который у нас оказался, хватило бы на больший промежуток времени.
Но учтите: у нас был все-таки опыт, позволявший столь экономно расходовать спички.
Дров в тайге в общем всегда достаточно. Нередко мы вынуждены были пользоваться совершенно сырыми дровами или даже рубить деревья. Однажды разведя огонь, мы поддерживали его, пока находились на стоянке. Мы не дежурили у костра по ночам, хотя всегда делали на ночь заведомо большой запас дров, когда это было возможно. Мы неизменно просыпались по многу раз за ночь от холода, возможно, от неудобств, и почти всегда пробуждение оказывалось очень кстати, поскольку костер уже требовал свежей пищи.
Таким образом, огонь лучше, удобнее, во всех смыслах практичнее поддерживать. Сильное пламя, как показала наша жизнь, не может погасить даже ливень.
Для разведения огня лучше всего использовать хворост. Хорошо, если есть сухая береста. Сухая сосновая хвоя вспыхивает как порох и моментально прогорает. Она очень удобна для растопки. Зеленая хвоя сосны тоже отлично горит, давая хорошее пламя, а вот ее свежие ветви не горят до тех пор, пока в огне не просохнут. Осину лучше не класть в костер ни сухую, ни свежую—толку мало. А свежая береза, чуть подсохнув, горит хорошо, давая великолепные угли.
Огонь в лесу, особенно когда ты голоден, а спать приходится на голой земле, в то время как уже идут заморозки, — великое дело. Не будь у нас огня, пришлось бы много хуже.
О том, как в тайге можно ориентироваться. В ясную погоду—только по солнцу и звездам. А еще лучше—по компасу. Если же этот несложный прибор совершенно случайно остался у вас дома вместе с запасом тушенки, сгущенки и сухарей, то можно попытаться соорудить устройство, которое сделал Толя. Удобно ориентироваться и по часам. Способ известный: часы нужно положить так, чтобы часовая стрелка была обращена в сторону солнца. После этого через центр циферблата и через цифру 1 следует провести мысленную прямую. Угол, который при этом образуется, надо разделить пополам биссектрисой. Она и покажет направление. Юг до двенадцати часов будет справа от солнца, а после двенадцати — слева. Рекомендую проверить экспериментально, годится ли этот способ для квадратных часов. Лучше всего такой опыт поставить дома. Как, впрочем, и первый опыт с часами любой другой конфигурации. Что касается нас, то мы таким способом не пользовались, поскольку солнце долгое время не видели, а когда оно появилось, мы уже шли вдоль реки, сверяя по звездам свое направление.
Ну, а в ненастную погоду даже и не знаю, что присоветовать. Чтобы уверенно ориентироваться по мху, по муравейникам, нужен большой опыт. Муравейники, например, чаще всего с северной стороны защищены чем-нибудь — кустом или деревом. К тому же северная сторона бывает несколько круче других. Но это далеко не всегда бывает явно. Очень легко ошибиться. Так же как и в случае ориентирования по мху на деревьях. Впрочем, своими соображениями на этот счет я с вами уже делился. Остается только добавить: для определения частей света по мху нужно выбрать обязательно отдельно стоящее дерево.
Говорят, будто у хвойных деревьев на южной стороне ствола больше натеков смолы. Но попробуйте со всей точностью определить! Так же можно сказать и о совете определять части света по цветам на кустах: их якобы больше с южной стороны. Могу заверить, что все эти способы безупречны лишь в том случае, когда у вас лежит компас в кармане.
О крове. Крыша над головой—дело большое. Так мы устроены: даже видимость крова создает ощущение уюта и безопасности. Сначала человеку кровом служили своды пещеры, а позже он и сам начал строить жилища, обнаружив, что на пещеру не всегда можно положиться.
Наш кров был прост, примитивен, но от дождя укрывал хорошо. Мы очень легко смирились с тем, что не могли вытянуть ноги во время дождя, поскольку они вылезали из-под укрытия. Прижавшись друг к другу, мы терпеливо пережидали ненастье. Зато такое удобство: на новом месте наловчились ставить жилище всего за десять минут. Сначала рубили колья, вбивали их в землю, стелили лапник, а сверху—березу. Толя любил подложить под себя побольше травы. Мы с Лешей тоже иногда так делали. Получалось в общем довольно мягко.
Не будь пленки, мы бы сооружали обычный шалаш. Крытый лапником, он тоже может хорошо защитить от дождя. Вообще надежное укрытие— дело первостепенной важности. Сил на его строительство не стоит жалеть.
Жизнь в тайге научила, что лучше всего останавливаться на ночь на вершине сопки. Там суше, теплее. Там есть надежда, что поднявшийся ветерок избавит хоть на время от гнуса. Во всяком случае в конце августа так и бывало. Мы ночевали и в распадках, но вскорости убедились, что этого делать не следует—самые холодные ночи пережили именно там.
Вот как будто и все. Хочу сразу сказать, что я не претендую на более или менее полный комплекс полезных советов. Моя задача скромнее и проще: я надеюсь, что наш опыт может оказаться кому-то полезным, несмотря на то что его ни в коем случае нельзя назвать всеобъемлющим. И конечно, не следует забывать: все эти советы приемлемы лишь в летнее время года. Впрочем, часть из них пригодится и весной, и осенью тоже.
Мы прилетели в Москву и, бородатые, отощавшие, явились домой, на потеху друзьям и близким. Уж больно умученный был у нас вид. Все очень живо интересовались нашим таежным житьем-бытьем, после чего я и подумал, что, наверное, было бы полезно написать эту книгу.
Утром на следующий день мы, как договорились в тайге, пошли в «Арагви». Официанты, бросив дела, наблюдали за нами издали. Мы оказались самыми первыми посетителями и, видимо, ели как-то не так, если официанты, привыкшие видеть всякое, буквально немели, глядя на нас. Кажется, мы ели много и очень быстро. В конце концов едва смогли расплатиться по счету.
Здесь, дома, отступили и растворились бесследно мелкие обиды, терзавшие меня и Толю. Наши взаимоотношения очень быстро вернулись в норму, и, вспоминая былое, мы диву давались, как это могли трепать друг другу нервы из-за мелочей, которые теперь и вспомнить не можем.
Леша написал стихи про нас, про нашу жизнь. Там есть такие строки:
Читаю и думаю: как будто не с нами все это было...
Ветер унылый, шорох шальной,
Снов забытье коротко.
Снова и снова стужа и зной,
Боль и в боку колотье ...
Вернувшись к привычным делам, я часто вспоминаю таежную жизнь. Все-таки многому она нас научила. А вечером, когда за окном сгущается тьма, и еще позже, когда одно за другим гаснут окна высоких домов, мне время от времени вспоминаются ночи в тайге. Холодные, бессонные ночи... Такие бесконечные и изнурительные... Для, нас не было ничего труднее этих ночей.
Иногда, если светила луна, отойдя от костра, можно было увидеть, как шевелит ветер кроны кряжистых сосен. Как он треплет пышные прически берез—то взбивает их, то взлохмачивает нетерпеливо, распускает тонкие, гибкие ветви, как распускают девушки косы. Старый баловень-ветер... Никто и ничто не может его обуздать...
В такие минуты, когда память возвращает прошлые дни, думаю: многое, наверное, отдал бы, чтобы еще раз увидеть все это.
1978 год